Золотистая рожь

                ***

   Не происходило ровным счётом ничего. День проходил медленно и лениво, впрочем, как и каждый. Повезло мне оказаться постоянным гостем расположенного в центре города Магазина. Открылся он недавно и с маленького полутораметрового помещения разросся в этаж торгового центра. Конкуренты и не думают появляться, и я их понимаю: блестящие полки стеллжаей, ежемесяная поставка книг по желаниям покупателей, приветливые и опрятные продавцы, тысячи книг разных жанров — всё это делает наш Магазин лучшим. Я бы тоже так считал, если бы был одним из множества покупателей. Но я всего лишь товар.
   В Магазине есть много всего: книги малые — удобные, поскольку без труда помещаются в карман, и крупные атласы, предназначенные в большей степени для людей учёных. Это и любимое всеми фэнтези, и ещё более обожаемые девушками любовные романы, и вечно молодая классика, которая всё меньше пользуется спросом... Есть даже сказки, книги по истории и медицине.
   Каждому жанру свой отдел. Если горячие новинки небольшим стеллажом стоят у входа и кричат покупателю: "Здесь всё самое лучшее. Выбирай!", то классика находится почти в самом конце, куда человек может забрести по случайности, либо зная, за чем охотится.
   Я очень счастлив, что поэзия, где я стою, граничит с отделом приключений. Не догадываюсь, почему мы не разделяем место рядом с классикой, но слава Принтеру, что это так. Книги, с которыми приходится проводить всё время ужасно скучные. Они то и дело говорят гордо и высокомерно, всё о себе, да самое лучшее. Однако в семье не без урода и таким уродом стал именно я.
   Приключенческие книги же, напротив, болтливые, дружелюбные и весёлые. Как бы я ни старался не заводить знакомств, поскольку в случае книг это может горько кончиться, к этому жанру невольно притягивается душа.
   — Эй, Паша! — окликнул меня Андрей из этого отдела. Он стоял выше меня на пару полок, но разговаривал так громко, что я без труда его слышал. — Проснулся уже. Какие планы? Никаких? Так я и думал...
   — Привет, Андрей, — прервал я его, чтобы он остановился и собрался с мыслями.
   — Да, да. Я вот чего хочу тебе предложить. Скорее всего у поэзии так не принято, но у нас тут каждый мечтает об этом. Предлагаю в ближайшее время благополучно убраться отсюда.
   Неудивительно, что книге приключений неймётся увидеть мир за границами Магазина. Можно сказать, это у них в сюжете так заложено.
   — Ты понимаешь, что мы простые книги. Там, за дверьми, опасный мир, от которого неизвестно чего можно ждать. А если люди узнают, что мы живые? Пусть они не могут слышать нас, но видеть, как мы двигаемся, — запросто. Мы беззащитны.
   Отказ его успокоил, и остаток дня я провёл в относительной тишине.
 
                ***

   У нас, книг, есть традиция. Она заключается в том, чтобы каждую ночь чтить память купленных книг, книг, которых мы больше никогда не увидим. Это напоминает людские похороны, о которых я был наслышан со стороны романов ужасов.
   Вот и сейчас проходила подобная церемония. Так называемые проводники — книги, которые вводят новичков в курс дела, — должны сказать что-то про купленных товарищей. Нетрудно догадаться, что у каждого отдела свой проводник.
   — Это поистине зловещая ночь, когда нас покинула Хелена, — говорил проводник ужасов забавным зловещим тоном. — Буря! Шторм! Если кто и мог напугать читателя, то только она. — Он посмотрел вверх. — Неудивительно, Хелена, что тебя приобрели так быстро. Почтим же её минутой молчания.
   Как лицемерно! Страничку даю на отсечение, что он почти не был знаком с покинувшей нас Хеленой. С другой стороны, кланяюсь — достаточно трудно придумать речь, когда не знаешь книгу. Я бы не смог.
   Не подумайте, что я не уважаю эту традицию. Напротив, память о купленных я считаю очень важной частью нашей общины. Однако скорбить должны только близкие этой книги, те, кого она хорошо знала. А они не будут так красиво изрекаться, потому что им будет нестерпимо больно.
   Я бы не хотел, чтобы обо мне наш проводник Эдгар что-то говорил. Каюсь: всё же любопытно, какие слова он подберёт на прощание. "Павел был... уникальной книгой. Наш немногочисленный жанр лишился ещё одной отличной от всех других личности". Ужас, да и только!
   — Бонни будет нам не хватать. О милая девочка, надеюсь, ты в хороших руках! — завопила старая книга из любовных романов. — Она была такой хрупной и нежной, так что ужасное обращение может сломить бедняжечку.
   Напыщенные речи любовных романов раздражали меня больше всего, поэтому я погрузился в собственные мысли.
   А ведь когда-то и меня могут купить. Будем честны, что чудеса случаются. Пусть поэзию можно найти в интернете, прочитать и забыть, отчего потребность в печатной книге отпадает. Мне интересно, кто меня купит: мужчина или женщина, какого возраста будет этот человек, понравится ли ему моё содержание... Расстроится ли Андрей, когда узнает, что меня купили? Найдёт ли себе нового друга? Что ж, Андрей, радуйся, потому что в мой отдел последний раз
заглядывали в прошлом месяце, да и всё равно никого не купили.

                ***
 
   В воздухе пахло духами Оли и Светы, наших продавщиц. Я открыл глаза и увидел привычную картину: девушки уже оделись в фирменную одежду и нацепили бейджики с именами. Они смотрели в зеркало, прихорашиваясь, и о чём-то невинно разговаривали, то и дело переходя на смех.
   Думаю, в душе многие верили, что когда-нибудь они нас купят. Эти девушки представлялись нам пиком человеческой красоты: как внешней, так и внутренней. Стоило посмотреть, с каким видом они встречают гостей, рассказывают им о новинках и провожают в определённый отдел. От них веяло... искренностью. Той самой незримой вещью, которой нет у многих из нас.
   Недалеко у стеллажа Оля рассказывает о какой-то книге покупателю, поправляя короткие волосы, то и дело падающие тонкими линиями на лицо. Вот девушка аккуратно и легко берёт счастливчика в руку, от которой, как однажды мне удалось убедиться, пахнет ромашковым кремом, медленно переворачивает несколько страниц, рассказывая о сюжете и зачитывая отрывки вслух. Поверьте, после этого вы купите книгу.
   На кассе принимает деньги у старушки Света. Она была повыше и не такой хрупкой на вид, как Оля; шарм, который есть у многих молодых людей, её не покинул. Покупательница ушла, но девушка продолжила смотреть в дверь, где, обливаясь потом, работали грузчики.
   В тот день к нам присоединились новые книги. Крепкие мужчины в бейсболках относили брикетные пачки книг. Девушки же, словно испуганные мыши, бегали с места на место, расставляя новинки на нужные места. Щедро пополнялись любовные романы, радостно принимая новых подружек, не остались без новеньких полки с приключениями и ужасами... Поэзии, как и ожидалось, не было.
   Радостная и взволнованная Оля несла в мою сторону книгу. Я нам не заметил, как засмотрелся на неё. Красивая обложка, выполненная в мягких тонах, не могла не привлечь взгляд, точно выполненный полукругом корешок — многое, если не всё, мне тогда показалось в ней идеальным.
   Она оказалась на одной высоте со мной, но видеть её я, конечно же, не мог. Товарищи из отдела, к которым присоединился и Андрей, дружно приветствовали новобранку. Та отзывалась приятно, и голос её был живой, притягательный, наполненный волей. Она назвалась Вероникой.
   Пока я пытался услышать, о чём весело гомонят приключенческие книги, к их отделу подошёл парень с короткими волосами и редкими усиками. Его взгляд тут же пал на Веронику, но в нём не было тех искр, что я наблюдал у людей, жаждущих купить желаемую книгу; однако он пришёл в Магазин за ней.
   Осмотрев книгу с разных сторон, Мужчина отправил сообщение на телефоне и, не глядя поставил Веронику не на своё место.
   Я обитал в правом конце полки, подальше от остальных поэзий, чем был очень доволен; она —  теперь в левом. Рядом со мной. В общем, нас отделяла боковая стенка стеллажа
   Со стороны Вероники послышался раздражённый вздох, ведь её только что отделили от кучи книг, с которыми она уже познакомилась. Мне почему-то захотелось сказать несколько слов, чтобы поддержать, но в тогда я так и не заговорил с ней.
 
                ***
 
   — Привет, ты новенький? — послышалось справа от меня. — Меня зовут Джек. Ты уже придумал себе имя? Обычно оно приходит быстро.
   — Павел, — спонтанно ответил я. Такое сочетание букв всплыло в моей памяти, и это имя мне очень понравилось. Где же я мог слышать его?
   В Джеке я увидел бывалую книгу иностранной поэзии. Меня поразили суровый взгляд и неестественная лёгкость в голосе, которые властвовали поровну. Книга казалась приветливой и дружелюбной, а на ценнике виднелась наклейка "Б/У".
   — А ты не слишком разговорчив, я смотрю, — он улыбнулся. — Ты находишься в Магазине. Да, это не райское место, но тебе понравится. Спустя годы — а я уверен, это будут годы — ты полюбишь свой новый дом. Если ты ещё не понял, то ты книга поэзии, причём серебряного века. Мы не пользуемся популярностью, становясь объектом насмешек других жанров.
   — Почему это?
   — Большинство думает, что отдел поэзии скучен до ужаса. Нужно признать, это так и есть. Здесь не очень много интересных книг. Но с твоей разговорчивостью ты обязательно найдёшь друга. Советую заглянуть к приключениям, там много интересных ребят.
   — Может, мне и не нужен друг, — подумал я.
   — Как знаешь. Но одному пылиться на полке слишком скучно. — Он понизил голос. — Можно сойти с ума-а-а-а.
   Джек показался мне странным: он был то слишком серьёзным, то в нём включалось былое ребячество. Как бы то ни было его слова не придавали мне желания знакомиться.
   — Зачем ты мне всё это рассказываешь?
   — Работа такая. Проводник я. Можно сказать, что я тут главный. Рассказываю всем новичкам, как нужно жить в Магазине, — объяснил он с некоторой гордостью, переходящей в хвастовство. — Если что интересует — спрашивай, не стесняйся!
   На улице шёл снегопад. Окнонная рама снаружи уже почти покрылась снегом, а вдали тусклым светом поливал окрестности фонарь. Белые хлопья притягивали взгляд и отнимали язык, очего продолжать беседу не хотелось.
   Джек заметил, что я застыл.
   — Зимний, значит, — пробурчал он и, включив громкость, добавил: — Любишь зиму?
   — Нет. Не очень. Слишком холодно, но снегопад завораживает.
   — Точно! Особенность отдела поэзии — отличный вид из окна. Видишь, везде есть свои плюсы, — ловко заметил он. — Зима хороша, особенно когда ты в тёплом помещении наблюдаешь за падающим снегом. А дышится как легко!
   Энтузиазма у этой книги не занимать. Если начнёт болтать — сложно уже остановить.
   — Джек, ты давно тут?
   — Ещё из первых завезённых книг. Это сейчас Магазин большой, а я помню начало, когда нас едва можно было досчитать до двухсот. Многих "старичков" уже забрали, а те, что остались, возглавляют отделы.
   — А там, где нет "старичков"?
   — Выбирается голосованием, — впервые коротко ответил Джек и о чём-то задумался. — Устал я за день. А ты давай подготавливайся ко сну или попробуй с кем-нибудь сдружиться. Но дружбу заводить лучше утром, когда все выспавшиеся и подобревшие.
   Мой первый день в Магазине оставил хорошие впечатления. Слушать низкий голос Джека, глядя на падающий снег, было завораживающе, будто уносишься далеко-далеко. Этак книга определённо располагала к  себе.
   — Спокойной ночи, — сказал я, но Джек уже дремал. — Друг...
 
                ***

   Давно это было... Кажется, время так быстро летит. Вон только недавно привезли в Магазин, а прошло уже без малого два года. Может, и больше... Со временем перестаёшь замечать время.
   Раннее утро. Оля и Света недавно пришли и переодеваются, а двери Магазина откроются через несколько минут. Ранние книги уже привычно болтают со своими товарищами.
   Здесь принято дружить с книгами по соседству, которые находятся справа или слева от тебя. Так легче общаться и всегда видно собеседника. Так вышло, что с самим собой разговариваться приятнее, чем с моим соседом. Его зовут Николас. Отвратительнее книгу нужно поискать. У него визжащий голосок, который, срываясь, похож на скрипение дверных петель, и ворчливый характер ввиду возраста. В самом начале, когда меня переставили на эту полку, эта старая книга пыталась со мной говорить. Ворчал он на всё живое и неживое: пыль не вытирают, покупатели мимо проходят, люди стали тупыми и чёрствыми... И тогда я понял: если весь мир кажется тебе ужасным, то ты просто смотришь в зеркало.
   — Ты разговаривал во сне, — раздался голос Вероники. — Спать мешаешь.
   Какова нахалка! Что мне поделать с собой, когда кошмары такие снятся?
   — Контролировать я это не могу.
   — Что тебе снилось? — после недолгого молчания, спросила она. — Ты точно произнёс имя Джек, а ещё что-то бубнил про зиму и снег. В конце было ужаснее всего: ты многократно повторял слово "вдруг" или "друг".
   — Первый день.
   — Надеюсь, он был лучше, чем у меня. Не пойми неправильно... Конечно, все эти ребята из приключений такие разговорчивые, что любому захочется спокойствия. А ещё этот мужчина, который переставил меня. Мне уже предложили дружбу, а теперь я даже увидеть их не смогу. А что у тебя?
   Типичная книга приключений: болтает без умолку. Ей не понравился свой первый день? Плохо, будет являться во снах.
   — Определённо лучше, — усмехнулся я.
   Разговор зашёл в тупик, так что она больше ничего не спросила. Не мог пошевелитья и мой язык. Только вечером, когда Магазин закрыли и книги стали готовиться к прощальной церемонии, она очнулась:
   — Ой, а что происходит? — испугалась начавшейся речи книги из отдела фэнтези. — Эй, ты, из поэзий... Расскажи.
   — Павел. Спасибо, что поинтересовалась, как меня зовут, — съязвил я. — Но я-то не невежа какой-то, потому отвечу, Вероника.
   — Что? Кто здесь невежа? Сам такой! — воскликнула она и, страничку даю на отсечение, показала мне язык. До чего же странная книга. — И вообще, сама разберусь.
   Какая дерзкая! Сама, значит, хочет разобраться. Сейчас мы ей предоставим такую возможность. Подождав, пока одна молодая книга закончит речь, я крикнул:
   — Тут есть что сказать. Обратите внимание. Книга справа от меня хочет высказаться. — И шёпотом добавил: — Разбирайся.
   Обложка её, казалось, сначала побелела, а потом налилась красным. На неё уставился весь отдел фэнтези в ожидании трогательных слов.
   — Я... Я, конечно же, не смогу выразить... боль утраты... этой прекрасной книги. Хотя я новенькая и влилась в нашу большую семью только вчера, мне горестно, что мы теряем друзей...
   — Прекрасно, мисс, мы ценим вашу поддержку, — начал проводник фэнтези. — Если это всё...
   Выкрутилась, однако, быстро соображает. Я давно так не смелся, поэтому не пожалел, что прибегнул к столь грязным мерам. Нужно же было немного проучить её.
   — Нет-нет. То есть да, у меня всё, но, я уверена, что этот джентельмен слева настолько стеснителен, что сам бы не вызвался. Кто, если не я, поможет в таком простом деле. Ну же, Павел, говорите.
   Ах ты, телефонный справочник! Меня, да моим же оружием. Один — один. Но я предполагал, что такое случится.
   — Да, Вероника, для меня эта утрата, наверное, будет больнее, потому что я нахожусь в Магазине уже несколько лет. Каждый день я слушал голос этой книги, каждый разговор отпечатался в моей памяти. Я многое обдумал, многое для себя подчерпнул.
   — Но ведь его привезли только несколько месяцв назад, — встрял проводник.
   — Как это несколько месяцев? О боги, с ним месяцы оказались годами. Будто полжизни прошли вместе...
   Здесь я поспешил остановиться, поскольку на мою наигранность обратил внимание весь отдел поэзии, отчего мне стало неловко. Но это было забавно. Очередь пошла дальше.
   — Решил меня подставить — так я отомстила, — засмеялась Вероника. — Видел бы ты себя. Большей наигранности в жизни не слышала.
   — А ты бы в зеркало посмотрела в тот момент, когда я тебя объявил, — вспомнил я и, не в силах сдерживать смех, отдался ему во всю силу. — Это... Было прекрасно.
   Нас отделяла всего боковая стенка стеллажа, и от наших замечательных голосов звенело в ушах.
   — Спокойной ночи, весёлый Павел из отдела поэзии.
   — Спокойной, Вероника.
   Засыпая, я чувствовал необычайную лёгкость. Я опять завёл знакомство. Ничему жизнь меня не учит.
 
                ***

   — Если что, я тут, рядом, — сказал мне Джек и начал объяснять правила новичкам.
   За эти несколько месяцев, что я провёл в Магазине, я понял, почему Джек главный в отделе поэзии. Его действительно все любят, и это не без причин: он дружелюбный, ответственный и относится ко всем одинаково. Я ни с кем не общаюсь, кроме него.
   Вечерами его истории развлекают меня. Он просто отличный рассказчик. Таким образом я узнаю что-то новое про книги, прошлое Магазина и самого Джека. Когда он всё рассказал новым книгам, мы начали как обычно говорить:
   — Меня ведь не сразу после печати сюда отправили, — начал было он, но затих.
   — Джек?
   — А? Ой, прости. Задумался. Так вот: я печатался на заказ, то есть сразу после "рождения" меня отправили человеку.
   — А так тоже можно?
   — Конечно. Люди могут заказывать книги в единичном экземпляре, выбирать обложку, шрифт, оформление страниц...
   — Печально, "рождаться" для какого-то определённого человека, — горестно заметил я.
   — Не совсем. Тут как повезёт.
   Он опять о чём-то задумался то ли вспоминая подробности, то ли осмысливая то, что хочет сказать. Сегодня он болтал медленнее обычного. Лишь спустя время я заметил, что он тщательно обдумывал и подбирал слова.
   Мне стало интересно:
   — Сколько тебе лет?
   — В Магазине я уже...
   — Нет, — перебил его. — От "рождения". Сколько тебе всего лет?
   — Двенадцать, — коротко  ответил Джек. Выглядел он почти новым. Повезло ему с человеком.
   — Думаешь, как я здесь оказался и как хорошо сохранился? — читает мысли. — Меня заказала и купила весьма юная тогда ещё девочка. Ей было одиннадцать, и она невыносимо любила поэзию. Дня не могла прожить, не прочитав что-нибудь. Книжный шкаф был забит полностью, не только поэзией, но в большинстве своём. Я помню эти детские радостные глаза, когда она раскрывает подарочную упаковку и видит книгу, которую желала полгода. Сначала она меня читала постоянно и много раз перечитывала, заучивала стихотворения, но годы шли, читала она меня всё реже, а вскоре и вовсе перестала прикасаться. Наверное, у неё были дела — учёба, развлечения, любовь...
   — Прости за нескромный вопрос: ты ревновал её к другим книгам?
   — Совсем немного. Я наблюдал её взросление, закрывая глаза лишь только когда она была нагая. Помню, как услышал разговор по телефону с её матерью. Она в очень приподнятом настроении рассказывала, что выходит замуж. А ведь ей было всего двадцать. Вскоре она поругалась с матерью. Точно не знаю почему, но полагаю, что из-за свадьбы. Они кричали на весь дом, и в порыве гнева её мать швырнула меня в окно. — Он остановился, чтобы перевести дух. — Я просто... валялся на тротуаре и у меня погнулось несколько страничек. За мной так никто и не пришёл. Потом меня подобрала какая-то бабуля и продала сюда за полцены. Владельцу было выгодно, ведь при открытии здесь было мало книг.
   Увлечённо слушая рассказ Джека, я и не обратил внимания, что к стеллажу подошёл человек. Осознал это когда уже его костлявая смуглая рука потянулась к Джеку.
   — Нет... Нет. НЕТ! Только не это. Пожалуйста. Положи не трогай Джека.
   Но Джек совершенно не боялся, будто каждый день ждал этой секунды и морально был готов.
   — Ого! — удивился он. — Поэзией кто-то интересуется... — Когда человек развернул Джека, чтобы посмотреть на заднюю сторону обложки, он сказал мне: — Прости, что так быстро ухожу. Найди того, кому и ты сможешь что-нибудь рассказать. Прощай!
   Слова забылись. На несколько мгновений мир отключился, стало темно и сыро. Потом всё вернулось, чтобы я смог рассмотреть белую сумку, в которой Джек не смог больше видеть меня. Покупатель вышел из Магазина.
   Место справа пустовало. Джека не было.
   Неожиданно закричал. Драл глотку, пока каждая чёртовая книжка на самой верхней полке дальнего угла не посмотрела на меня, пока все спящие книги с ужасом не проснулись, пока я не почувствовал горечь во рту.
   Почему из всех поэзий меня покинул именно Джек?
 
                ***

   Я скучаю по нему. Джек был мне другом, первым и единственным. С ним вообще трудно не поладить, такая уж он книга: телом — поэзия, а душой — приключения. Может, его просто не на ту полку поставили? Ладно, пора забыть об этом.
   Вчерашний Мужчина снимает Веронику с полки, вертит в руках и ставит рядом со мной... Сон продолжается? На миг человек исчез, но затем появился снова, собрался по крохотным кусочкам из пепла, чтобы забрать её. Он похож на мясника, который сначала присматривался к плоти, ищет лучшее. Сейчас же он присмотрел лакомый кусок и хочет получить его.
   Когда купили Джека, я пообещал себе ни с кем не знакомиться, одиноко стоять на полке и коротать дни и вечера в собственных мыслях. Я совсем не умею держать обещания, и мне стыдно перед самим собой.
   Андрея я по правде другом не считаю. Это скорее надоедливый сосед, который рано утром, когда ты ещё спишь, будет ломиться за солью. Или попросит пожить пару дней, если его выгонит жена.
   Вероника... За несколько минут я, чувствую, сблизился с ней больше, чем за долгие месяцы общения с Андреем. Дружба ли это? Можно ли называть кого-то другом, если вы знакомы без малого день? Да какая разница... Важно другое.
   ЭТО НЕ СОН.
   Ты не можешь уйти так же, не можешь покинуть меня, ведь... А почему не может? У Джека вышло и у неё получится.
   Окружение поплыло, я смотрел в спину моему врагу. Нужно было думать наперёд. Я потерял Джека, возможно, навсегда, но могу сохранить Веронику...
   Вперёд! Рядом никого — ещё одно преимущество отдела поэзии. Этим нужно воспользоваться. Если я грохнусь на пол, то будет слышно, а потому нужно подобрать момент.
   Один из покупателей отходил от кассы, готовясь открыть дверь. Даже если человек не хлопнет дверью, то заденет музыку ветра, которая отдастся писком. Это мой шанс. Его рука касается дверной ручки, и я делаю рывок, чтобы упасть с полки. Чувство невесомости при полёте завораживает: начинает казаться, что у тебя есть крылья, что перед тобой раскинулся весь огромный мир, где всё такое маленькое, незначительное. Упал я не так громко, как можно было. Времени, чтобы чувствовать боль и оглядываться не было, потому я, скрываясь за стеллажами, помчался к кассе.
   Никто меня не заметил, что я посчитал знаком судьбы. Сумка с различными бытовыми предметами лежала на полу, а Мужчина заболтался со Светой. Отличная работа, человек! Отвлекай этого гада. Всего ничего осталось. Я подошёл к шуршащей сумке, где должна была лежать Вероника.
   — Так, дело сделано, теперь нужно занести Марине, — буркнул себе под нос Мужчина и, схватив сумку за ручки, помчался прочь из Магазина.
   Мне показалось, что он перед тем, как уйти, кинул ещё что-то в сумку, но разглядывать я не стал. На дне лежала Вероника, повёрнутая ко мне задней стороной обложки. Провалиться к ней мне не дали огромный рулон туалетной бумаги и бутылка с жидкостью неизвестного происхождения.
   Так я и покинул родной дом.
 
                ***

   Мир оказался огромным. Я понял, что был всего лишь крупицей в этом огромном пространстве. Моя полка была чуть выше среднего человеческого роста, потому я смотрел на людей свысока. Сейчас же, проносясь мимо десятков ног, ситуация прояснилась.
   Я немного выглядываю из сумки, чтобы посмотреть на окружение. Мужчина идёт возле дороги, где проезжают автомобили разных моделей и цветов. На другой стороне — парк с фонтаном, струи которого разлетаются в разные стороны и вновь возвращаются в общий канал подачи воды. Здесь все находятся в движении, будто, остановясь, могут исчезнуть.
   Не стоило мне считать ворон, потому что, когда мимо мужчины со свистом проехал велосипедист, сумку резко дёрнуло. Я вывалился на тротуар, не успев безболезненно приземлиться.
   Мужчина удалялся, а вместе с ним исчезала и моя надежда ещё раз увидеть Веронику. Двигаться было опасно.
   Вдруг я почуствовал резкую боль, и всё начало расплываться — лечу. Прохожий из толпы ударил меня ногой, отчего я понадеялся, что сейчас догоню мужчину. Но я отлетел в сторону, к мусорным бакам.
   На свой страх и риск я чуть выглянул из-за угла, и радость охватила моё бумажное тело. Мужчина зашёл внутрь находящегося рядом здания. По всей видимости это был офис, в котором работал человек. Нужно просто дождаться вечера, когда он будет возвращаться домой, а там разберусь.
   Как же клонит в сон. Эти прогулки по городу изматывают, всё тело ломит. До вечера ещё много часов, так что я проснусь. Я не просплю.
 
                ***

   — Паша, ты проспал! — прокричали, как в рупор, поодаль меня. Этот некто знает моё имя. Ради такого можно и очнуться. — Ну же, вставай скорее!
   Открыв глаза, я увидел испуганного Андрея. На всей обложке его был начерчен испуг, которым он в мгновение заразил и меня.
   — А ты что тут делаешь?! Как... Когда ты сбежал из Магазина?
   — Дурень, потом трепаться будем. Человек, купивший Веронику, вот-вот уедет.
   Эти несколько слов стрельнули внутри, отчего я подскочил и, не обращая внимания на потемнение в глазах, помчался за угол.
   Фонарь разгонял сумеречную тьму, освещая улицу, где в это время почти не было людей. Мужчина, разговаривая по телефону, беззвучно закрыл дверь и направился к стоящей машине.
   — Плохо дело, — отозвался Андрей, когда я уже хотел броситься вдогонку. — Можешь не стараться. Это такси. На сегодня мы проиграли.
   Он зашёл за угол, и я последовал его примеру. Фонарь освещал лишь некоторую часть пролёта, потому около стены можно было зайти в тень и в случае чего привлечь меньше внимания. Однако мы решили пока что посидеть на свету — так спокойнее.
   — Теперь рассказывай, — потребовал я. — Помню, что ты хотел давно сбежать...
   — Когда я тебя уговаривал, ты не шёл ни в какую, милый друг, зато стоило книге очаровать тебя прекрасным голоском, как ты рванулся за ней, — возмутился Андрей. — Обидно, знаешь ли.
   — Я трусил, знаю, и даже верно трусил. Мир за стенами Магазина огромен и хаотичен. Здесь нет предсказуемых Оли и Светы, ежемесячного завоза новых книг и покупки прижившихся. Здесь всё происходит спонтанно, как...
   — С темы не сворачивай, — перебил меня он. — Вероника стала хорошим стимулом, да?
   Вот же прицепился! Ну да, не хотел я с ним уходить, потому что не видел смысла. За дверьми Магазина меня ничего не ждало, а жажды приключений у поэзии, как правило, отсутствует.
   — Однажды я потерял одну дорогую мне книгу. Я решил повлиять на события. Пусть я маленькая ничтожная книжонка, но бездействием в игре уж точно не победишь.
   Андрей посмотрел снисходительно, оставляя меня один на один с личиной  предателя.
   — Я, как увидел покупку Вероники, сразу помчался за тобой. Тоже залез в сумку к этому человеку, а ты даже не заметил меня, балда. — Он засмеялся, удивляясь моей невнимательности. — Понимаю: переживал за неё. Только я видел велосипедиста и подобрал удобный момент, чтобы спрыгнуть и не попасть под ноги людям. Я спрятался в проулке, подобном этому, аккуратно наблюдая за тобой. К счастью, ты отлетел недалеко. Больно?
   — Пустяки! Главное, чтобы старания оправдались.
   Некоторое время мы рассказали друг другу наши впечатления о незабываемой прогулке, а потом, когда заиграли сверчки и завыли вдали собаки, Андрей сказал:
   — Я устал и ты, уверен, тоже. Ложимся спать. Завтра он всё равно вернётся на работу. Такие уж люди.
   Зайдя в тень, мы начали готовиться ко сну. Собачий лай становился всё ближе и спустя несколько минут в проулок забежала дворняга. Она хотела найти пропитание в контейнерах, но огромные пласмассовые бочки были закрыты крышками, так что животное осталось ни с чем. В какой-то момент собака подошла к нам и стала быстро обнюхивать, но, посчитав нас неаппетитными, удалилась прочь.
   Мне стало жаль дворнягу, поскольку в глазах её виднелись страх и опасение. Я поблагодарил Создателя, что книгам не нужно питаться и бороться за выживание каждый день. С тяжёлыми мыслями на уме я попал в мире грёз.
 
                ***

   От утренней прохлады хотелось раскрыть все странички, чтобы слабый ветерок коснулся каждой, создавая еле различимый шелест. Улица по непонятной мне причине была пуста: лишь изредка появлялись люди в деловых костюмах с чемоданами в руках. Тишина окутала мир.
   Первые лучи солнца покрывали обложку Андрея, книга мирно сопела; наблюдать за ним было забавно, и я некоторое время любовался другом. Другом? Всё-таки он ради меня прошёл такой длинный путь, а я сомневаюсь, что мы друзья. Точнее будет сказать: он мне друг, а я ему нет, потому что, будь Андрей на моём месте, я бы не отважился на такое приключение.
   Я подождал, пока он проснётся, а потом мы решили, что лучше будет подойти вплотную к офису, чтобы не прозевать врага. Возле входной двери поднимались ступени, под которыми можно было спрятаться. Так мы и сделали.
   Мужчина пришёл нескоро, когда мы успели похоронить часть надежды, но оставили это неподобающее отважным книгам дело незавершённым. Сейчас у него была похожая сумка в руках, но заполнена она была кучей продуктов, а сверху виднелась верхушка торта.
   Как только он начал подходить к ступеням, мы засеменили за ним и успели проскользнуть в небольшое помещение, где за стойкой сидела секретарь и набирала на клавиатуре текст. Возле стойки и понад стенкой были расставлены стулья для ожидающих посетителей. На двери, находящейся напротив девушки, не висело никаких табличек, которые могли бы подсказать, что за ней находится. Одно было ясно: здесь работает Мужчина.
   Поспешно поставив сумку на один из высоких круглых стульев, он обратился к секретарю:
   — Привет, я на пару секунд. Вчера забыл подарок Люси, а я не имею права показаться без подарка.
   — Без броблем, — ответила она дружеским тоном. — Идём.
   Это был наш шанс. Я сказал Андрею, что легче всего будет забраться на стойку и, прыгнув в сумку, закопаться так глубоко, чтобы нас не заметили. На деле всё оказалось совсем не просто. Взбираться по открытым ящикам стола и крутящемуся стулу не было удовольствием, равно как и смотреть на дверную ручку, опасаясь, что люди могут вернуться в любую секунду.
   Я забрался наверх первый и подтянул Андрея. Мы собирались духом, чтобы прыгнуть, поскольку это нужно сделать быстро, точно и с наименьшим количеством звука. Посмотрев вокруг себя, я заметил лежащий на стойке бедж с должностью и полным именем девушки — Марина. Что-то внутри меня шепнуло: "Хватит медлить!", и тут вернулась секретарь.
   Вот же гадство! Нельзя сдаваться, только не сейчас. Но что с ней будет, если она увидит живую книгу? Да плевать я хотел на какого-то человека... Прыгнул.
   Девушка стала столбом, чуть приоткрыв рот. Я могу её понять, потому что она ясно увидела, как книга (которой и вовсе не должно было быть) ровно стояла на столе, а в следующий момент чуть придвинулась к краю и упала в сумку. Так вышло, что я миновал звонкой пластиковой упаковки торта, упав на что-то мясное.
   Андрей! Я посмотрел на него, и стало понятно, что он не решится. На нём был написан страх и иное чувство, которому я не мог дать названия. Или это была радость?
   — Найди Веронику и будь счастлив, — сказал он мне в последний раз, на что я не смог ничего ответить.
   По глазам я увидел, как секретарь хотела подойти и рассмотреть меня, удостовериться, что я бездушное творение человеческих рук. Однако из-за её спины показался Мужчина, который на бегу попрощался с подругой и, схватив сумку, поспешно удалился. Марина хотела крикнуть ему вслед, но лишь уставилась круглыми глазами на стоящего смирно Андрея. Это последнее, что я увидел.
 
                ***

   Меня принесли домой. Где-то здесь должна быть Вероника, а поэтому я победил. Осталось лишь незаметно ускользнуть.
   Мужчина поставил сумку на стол в кухне и начал складывать купленные продукты в холодильник. Ещё на пути сюда я опустился в самый низ, чтобы он не заметил меня. Теперь же убрали и массивный торт, который был главным моим щитом, и продукты поменьше, раскрывая моё присутствие. Бежать не получится!
   — Что? — удивился Мужчина, увидев меня, так что вместе с крупными бровями подпрыгнули и пышные усы. — Я же не покупал книгу. Откуда?
   Он покрутил меня со всех сторон, подтверждая свою правоту: книга у него в руках недавно куплена.
   — Даже ценник на месте... Может, случайно... Да в голове даже не укладывается! Ладно, нужно вернуть в магазин. Представителю закона не нужны чужие вещи.
   — Папа! — подала голос девочки лет восьми в белой футболке, подходящей к светлым волосам, и домашних шортах. На её лице отпечаталось хитрое выражение лица, как если бы она заметила отца за чем-то неприличным. — Что ты раскричался? И что это у тебя в руках?
   Человек резко развернулся, закинув руку со мной за спину, не дав мне лучше разглядеть девочку. Произошла неловкая пауза, за время которой моему врагу нужно было принять трудное решение. Я молился.
   — Да ты знаешь... — начал записаться и краснеть он.
   — Это мой подарок на день рождения?! — радостно воскликнула она. — Ведь так?
   — Д-да... Не хотел заранее дарить, но ты заметила.
   Меня передали в мягкие руки девочки, но счастье в её глазах поубавилась. Обидно, знаете ли, я хотел приносить радость. Кому может понравиться книга поэзии?
   — Поэзия серебряного века, — прочитала моя новая владелица. — Пап, ты же знаешь, что я люблю фантастику. Стихи...
   — Это же не весь подарок. Остальное получишь завтра.
   Позже выяснилось, что девочку зовут Люси. Я услышал это с полки шкафа, куда был поставлен рядом с другими книгами. Больше за день обо мне никто не вспоминал.
 
                ***

   Солнце медленно опускалось за горизонт, освещая комнату золотистыми красками. Ещё днём Люси ушла на прогулку со сверстниками и, вернувшись, принялась читать книгу. И выбор её пал совсем не на поэзию. Как удивительно!
   К слову, я не расстроился, поскольку девочке осталось немного дочитать, потому, возможно, следующим буду я. Не слишком ли оптимистично, Павел?
   Она перелистывала странички одну за другой, жадно впиваясь детским цвета неба взглядом в текст. Восторг от интересного сюжета был написал на её лице, и я видел счастье книги от того, что она приносит удовольствие хозяйке.
   Рядом со мной стоят старые книги Люси, которые она уже прочитала. Их немного, но, уверен, что она прочитала все, кроме, конечно же, меня.
   — Поэзия? — неожиданно спросила одна их них. — Что ж, привет, меня зовут Мила. Надеюсь, мы поладим. — Она широко мне улыбнулась и продолжила смотреть, но, не дождавжись ответа, продолжила разговор: — А ты подарок на день рождения?
   — Что-то вроде того, — буркнул в ответ я.
   — Прости, но она любит фантастику и приключения. Её отец никогда не умел выбирать подарки. Такие уж люди... Живут вместе много лет, но не знают о желаниях друг друга.
   Я не собирался вновь заводить знакомства, мне лишь нужно было найти Веронику. Однако эта книга может оказаться полезной...
   — Вчера отец Люси приносил какие-либо книги домой? Мне нужно найти одну.
   — Нет. Я никого не видела, но это не исключает того, что отец прячет её от девочки, — предположила она. — Нужно дождаться завтрашнего праздника.
   — Спасибо за помощь.
   — Как зовут хоть, неразговорчивая поэзия?
   — Павел.
   — Напоминает золотистую рожь, — выдала Мила спустя время какую-то глупость.
   — Это почему?
   — Мне кажется, что каждое имя наполнено образами. Тебя я встретила летом, поэтому оно такое летнее.
   Я удивился её воображению, но ответить ничего не смог.
   Однако я не поверил новой знакомой, а потому вечером попытался найти Веронику. Когда Люси заснула, лампа в комнате и во всём доме был погашен, мой путь во тьме начался. Лунный отсвет кое-как помогал различать предметы, но бродить по неизвестности было неприятно.
   Об одной пакостной особенности этого дома я узнал слишком поздно. Здесь обитал чёрный кот, шерсть его маскировала мерзавца, а глаза горели в темноте зелёным. Он-то мне и помешал, когда я попробовал зайти в комнату, где спал Мужчина. Мне пришлось отступить до шкафа, где тот догнал меня и стал распукать когтистые лапы.
   Я попытался вскарабкаться по полкам, но кот подпрыгнул и ухватил меня за собой. От стука Люси проснулась, включив настольку лампу. Девочка увидела виновника шума и, посчитав, что это он меня скинул с полки, выставила кота за дверь, а меня поставила на полку.
 
                ***

   Меня поглощало осознание безвыходного положения: в светлые часы люди не дадут найти Веронику, а ночью будет мешать кот. На мой крик никто не отозвался. Лишь здешние книги стали ворчать, все, кроме Милы. Она, кажется, понимала моё горе.
   Но ведь я точно видел, как Мужчина покупал её, поэтому она должна быть где-то здесь. Это вопрос времени. Эта мысль спасала меня.
   Весь день Люси ходила предельно счастливой. Ни на минуту улыбка не сползала с её выразительного лица. Порадоваться вместе с ней пришли и другие девочки, её подружки, которых она тут же провела на кухню, видимо, накормить тортом. От них доносился яркий искренний смех, и вскоре они перебрались в комнату Люси, усевшись на кровать.
   Девочки обсуждали мультфильмы, книги, школьных товарищей и массу вещей, от которых мне спустя час стало невыносимо скучно. Я мог умереть со скуки, чего нельзя было допустить, поскольку у меня созрел рикованный план.
   — Давно с ней? — спросил я у Милы, решив скрасить своё ожидание.
   На её обложке я рассмотрел рисунок белоснежного шаттла, бороздящего просторы космоса. Да, таким можно увлечь не только любого ребёнка, но и взрослого-мечтателя.
   — Несколько лет. Читала меня взахлёб. Ещё бы! Я же фантастика: невообразимая и переворачивающая разума. — Она уставилась на хозяйку и продолжила: — Люси замечательная. Каждый день я наблюдаю, как она просыпается и засыпает, знаю все её тайны, которые она говорит сама себе, когда ей одиноко... Я к ней очень привыкла, и мне больно осознавать, что меня вряд ли уже возьмут почитать. Таким книгам только и остаётся пылиться на полках, а меня Люси даже перечитывала два раза.
   — Мой давний друг тоже привязался к человеку, — с горечью вспомнил я. — Ничем хорошим это не кончилось.
   — Что с ним случилось?
   — Он был выброшен в окно, как какая-нибудь еженедельная газета, как простой мусор.
   — Она не такая! — прикрикнула на меня Мила, но потом сбавила обороты: — Люси хорошая, она любит книги не меньше, чем людей.
   Спорить я не стал, да и желания не было. Не скорю того, что был восхищён её преданностью этой. Возможно, мы с Вероникой тоже полюбим её.
   — Тебя отец купил?
   — Не совсем... Это долгая история. — И я рассказал весь свой тернистый путь.
   — Чудной ты.
   Подружки Люси разошлись по домам, оставив именинницу в окружении подарков. Она, видимо, очень устала, потому что готовилась ко сну в столь ранее время. Девочка села за стол и что-то писала в блокноте, а я решил привлечь её внимание.
   Пока она не видела меня, я придвинулся к краю полки и упал на пол, чуть помяв странички. Конечно, Люси услышала стук и взяла меня в руки. Коснувшись руками обложки, сказала:
   — Уже второй раз падаешь, — заметила она, открыв меня на произвольной странице. — Погадать? Тебе, наверное, это в новинку.
   Девочка спросила, успешно ли начнётся её учебный год, загадала страницу и принялась искать. Это не то, что я задумывал, но так даже лучше. Открыв меня на нужной странице глаза Люси округлились: привычных столбцов стихотворений не было. Лишь в центре расположилась строчка.
   "Привет. С днём рождения. Меня зовут Павел, и я волшебная книга. Открой и закрой меня".
   Это единственный шанс общаться, потому что люди не могут на слышать, хорошо ли это или нет. Она медлила, но невольно повиновалась, не веря такому обычному явлению. Какие же люди забавные.
   — Это как? Как ты?.. Ого!
   "Да, я живой. Видишь, даже имя есть, значит, точно живой. Мне нужна твоя помощь, Люси".
   — Ты и моё имя знаешь... Неожиданно. Хорошо, чем я могу помочь книге?
   "Мне нужно найти кое-кого. Когда я был в Магазине, то видел, как твой отец покупал мою подругу. Это было позавчера, но среди твоих книг я её не заметил. Не могла бы ты спросить у него или просто поискать?".
   — Верно, он ни о чём таком не говорил. Хорошо. Я попробую спросить.
   Вот так легко согласилась...
   — Но сначала я хочу задать себе много вопросов, — хитро улыбнулась она, и я понял, что это будет продолжительная беседа.
   Люси спрашивала о всякой ерунде: все ли книги живые, что мы делаем на прилавках магазинов, как общаемся и что чувствуем. Но глаза её при этом искрились, что невольно хотелось рассказать, дать ей возможность понять нашу боль.
   — Люси, пора спать, — послышался голос мужчины.
   — Хорошо, пап, спокойной! — прокричала она и шёпотом добавила: — Надеюсь, я не сплю и ты действительно живой.
   "Спокойной ночи".
 
                ***

   — Я обыскала весь дом. Никаких новых книжек не нашла.
   "Ой! Что? Кто? А, Люси, ты меня разбудила".
   — Прости, я не знала... что ты спишь. Зачем книги спят?
   "По тем же причинам, что и люди... Да уж, новости нехорошие, но ведь я точно видел, как твой отец купил её".
   — Я попытаюсь спросить у него.
   Прошёл день. Я коротал вечера в разговорах с Милой, мы рассказывали друг другу о нашей жизни: и хорошее, и плохое. Она ведь тоже когда-то была в Магазине. Однажды у покупателя, седого старика, случился сердечный приступ. Он упал вместе с книгой в руках, а Миле выпало несчастье наблюдать это зрелище. Продавцы вызвали скорую помощь, люди которой увезли человека. Этот случай оставил массу негативных эмоций у книг.
   В комнату вошла поникнувшая Люси, весь вид её предупреждал о наступающей беде. Вслед за девочкой появился отец, нахмуривший брови и тёмные усы.
   — Откуда ты знаешь, что я покупал книгу? — сурово спросил Мужчина. — Ты следила за мной?
   — Н-нет, — пискнула она, опустив голову вниз.
   — Тогда кто тебе сказал?
   — Это что, великая тайна?! Ну знаю и знаю... — Она крепко сжала кулачок, будто делая нелёгкий выбор. — Если хочешь знать, это сказала мне твоя книга, подаренная на день рождения. Ты никогда не верил в обычное волшебство, поэтому тебе не понять. Она живая!
   — Люсинда! — крикнул отец. — Ты совсем зачиталась этих книжек. Они отбивают тебя от реальности. Не знаю, кто тебе сказал, подруги или ты всё же...
   — Живая, живая, живая! — перебила Люси отца, твёрдо настаивая на своём. — Она живая!
   — Хорошо, будь по-твоему. — Мужчина направился к шкафу, где мы стояли, и взял меня кперкой хваткой дрожащей руки. Злость закипала в нём.
   — Что ты делаешь? — испуганно спросила девочка.
   — Хочу доказать тебе, что богатое воображение играет против тебя, — заявил отец и достал из кармана штанов зажигалку. Люси ахнула и кинулась было к нам, но тот приказал ей остановиться.
   Тоненький огонёк коснулся моих страниц, и в ту же секунду нахлынуло новое чувство. Это боль? Сначала я не мог понять, но потом жгучая волна разлилась по всему телу, парализуя и без того слабое тело. Оно чернело, странички изгибались, осыпаясь пеплом, а я не смог даже пошевелиться из-за человеческих рук. Лицо Милы будто покрасили в бледный, обложка её задрожала и, по виду я понял, ей хотелось перестать слышать мой крик.
   Девочка плакала. Узнав, что я живой, ей было трудно наблюдать потерю единственного волшебства в жизни. А Мужчина явно был доволен, что я не подаю признаков жизни. Внезапный стук, доносящийся из кухни, заставил его обернуться.
   Тогда Мила, подойдя к краю полки, прыгнула на меня раскрытыми страницами. Вместе мы упали на пол, напугав отца Люси, который озадаченно таращился на дочку.
   Ты идиотка!
   Огонь отступал. Он стал хищником, пытающемся ухватиться за двумя жертвами. Мила перенимала его, сдерживая все эмоции. Она смотрел на меня взглядом, полным любви, любви к книге, которую она знает несколько дней. Подумать только. И всё же мне так показалось.
   — Говорят, что поэзия скучна до ужаса. Это пустые слова. Не покидай меня.
   Именно в момент нестерпимой боли, когда разум метается с одной мысли на другую, я понял... Вероника была лишь фантомом, недавно покинувшем мою жизнь. Я гонялся за ней, не замечаяя товарищей: Андрей, добровольно помогавший мне найти её, ревнующий, но не давший отказ; Мила, едва знающая меня, но сумевшая найти силы, чтобы перенять мою боль. Я пускал в разум фантазии о призрачной книге, с которой больше не увижусь, и терял друзей...
   Из людей только маленькая Люси могла понять, что случилось, и от этого, как ни странно, ей легче не становилось. Совсем.
   — Что это было? Ай... Не важно! Придётся сжечь все твои книги, чтобы ты пришла в себя и спустилась с небес...
   — Папа! Не смей, нет. Хорошо, я не буду больше читать, только не жги их. Лучше... Лучше я отнесу их все в бибиотеку, — молила девочка. — Все до единой. Не нужно так бессмысленно портить вещи.
   Мужчина хотел отказать, но, поразмышляв, согласился. Вскоре он принёс небольшой картонный ящик, куда запросто поместились и подгоревшие я с Милой, и остальные книги.
   — Относи их туда немедленно!
   
                ***

   Тяжёлые шаги Люси выделялись среди остальных. Она шла медленно и неуверенно, будто в любой момент могла развернуться и побежать в другую сторону. Казалось, что ноша девочки была ей не по силе, отчего один человек предложил помощь, но тут же увидел нас, чуть более полудесятка книг, и удивился. Люси вежливо отказалась и потопала дальше.
   Библиотека находилась недалеко от квартиры девочки, путь наш не занял и получаса, но это время у всех оставило ужасное настроение.
   — Не грусти, Паша, — говорила Мила. — Думаю, что там не должно быть плохо.
   — Мила, спасибо тебе, ты чудесная книга. Я ни капли не расстроен. Впервые в жизни я счастлив, что я останусь с кем-то надолго, ведь в библиотеке нельзя купить книги, так что тебя никто не заберёт навсегда. — Я видел, как она смутилась, и это притягивало взгляд.
   Перед дверьми здания девочка присела на одинокую скамью и, поставив коробку на колени, тяжело посмотрела на нас.
   Она пообещала:
   — Папа успокоится, остынет, и я буду брать тебя.
   "Не забудь прихватить свою научно-фантастическую книгу про космос. Она тебя очень любит".
   — А точно все книги живые?
   "Точно".
   Девочка обняла нас обоих, крепко прижимая к груди и пуская на наз горячую слезу. Внутри библиотеки она передала коробку полноватой женщине, старость которой уже близится к порогу. Та радостно нас приняла и пообещала аккуратно общаться. Люси предупредила, что у двух книг немного подпалены странички, но заверила о разборчивости текста.
   — У нас и не такие книги бывали, — знающе сказала она, окинув рукой стеллажи со старыми книгами. — Почти всем лет тридцать от печати, а твои новенькие. Спасибо, что пожертвовала библиотеке, солнышко. Если что понадобится, обязательно приходи: почитать ли, да хоть чаю попить, посетители у нас дело нечастое.
   — Приду! — впервые за день радостно воскликнула Люси. — Не сомневайтесь.
   Моя хозяйка ушла, а нас поставили на свободные места недалеко от столика смотрителя. Здесь мало с кем можно поговорить, поскольку найти темы для разговором с книгами, старшими тебя в десяток раз, нужно ещё суметь.
   Обещание девочки не стало пустым звуком. Пусть отец и заретил её держать книги дома, она часто навещала меня и Милу, садясь на уютные кресла, раставленные по всей библиотеке, и шёпотом разговаривала с нами.
   Каждый день я узнавал Милу лучше, и полюбил её сильнее прежнего. Вряд ли кто-нибудь сможет найти недостатки — она прекрасная книга. Нам суждено простоять здесь ещё много лет. Мне наконец начала нравиться жизнь, потому что у меня есть Люси и Мила. И никто их у меня не отберёт.