Выпрямление имен. Книга 3. Глава 11

Нужно проявлять осторожность к тому, чего не знаешь 

Училище атамана Семенова, в котором, как выяснилось, учился Владимир Чакиров, самое малоизвестное в России, потому как существовало всего два года. Основано оно было 14 ноября 1918 года. Выпускники вспоминали: «Первое время кадровый состав и юнкера размещались в помещении гостиницы “Селект”, откуда, только в половине ноября, перешли в здания, которые выделили специально для военного училища. Производство первого выпуска состоялось приказом Главнокомандующего всеми вооруженными силами Дальнего Востока и Иркутского Военного Округа № 141 от 1 февраля 1920 года.

Формирование происходило во время полной разрухи, — ни материальной части, ни обмундирования, ни учебных пособий не имелось. Все надо было создавать и заводить заново. Тяжелая задача была задана начальнику училища, молодому офицеру -  выпуска 1912 года, в чьей твердости не было сомнения, полковнику М. М. Лихачеву, помощнику его по строевой части полковнику Дмитриеву, инспектору классов полковнику Хилковскому, командирам: пехотной роты полковнику Буйвиду, сотни — полковнику Кобылищу, пулеметной роты полковнику Вдовенко, инженерного взвода, позднее роты, полковнику Данину и другим офицерам и военным чиновникам училища. Однако, они с этой задачей справились, хромала только одна хозяйственная часть у полковника Данилина.
Батарея долго меняла своих командиров: есаул Новиков, затем подполковник Перекрестов и, наконец, полковник Масюков, который и пробыл в училище до его конца. Училищным праздником был избран день Св. Архистратига Михаила — 21 ноября.

Училище было размещено в двух зданиях. В Читинской учительской семинарии на Николаевской улице находились: пехотная рота, пулеметная команда, батарея, классы, столовая, околоток, гимнастический зал, канцелярия училища, церковь, офицерское собрание. Сотня, инженерная рота и рабочая команда размещались в здании мужской гимназии на Уссурийской улице. В марте 1920 года, когда пришли каппелевцы, в нижнем этаже гимназии, до ухода на Сретенский фронт, была размещена Челябинская кавалерийская школа.
Вокруг шла война с безбожием и марксизмом, но идейного противовеса коммунизму не было. Добровольцы, из учащейся молодежи, зародившихся полков Сибирской армии блуждали в трех соснах, волновались и не могли найти в себе достаточно силы, не имея нужных знаний для осмысливания своего положения и места в происходящих событиях.

Поэтому было важно не только собрать твердых надежных людей в отдельную воинскую часть, но и начать подготовку из них новой смены офицеров, редеющей с каждым днем. Установив в ноябре 1918 года двухгодичный курс обучения, основатели и руководители училища показали, что они правильно понимали задачу, стояли на верной дороге, но не считались с обстановкой, поэтому-то первые два выпуска пришлось сделать после обучения в 14 месяцев.
Состав юнкеров 1-го выпуска, в который входил и Владимир Чакиров, так описан одним из них: “...Среди всевозможных гимнастерок, френчей, бушлатов виднелись, странные в этой военной обстановке, тужурки двух-трех студентов и учащихся средне-учебных заведений... В огромном большинстве это был “тертый”, боевой народ, прошедший суровую школу гражданской войны и хорошо умевший держать винтовку в руках. Среди нас были и почти мальчики и солидные отцы семейств. Много было кадет из Иркутского, Хабаровского и Сибирского корпусов...

Дисциплина сразу же была установлена железная и, что важнее всего, курсовые офицеры и преподаватели стремились привить юнкерам лучшие традиции военно-учебных заведений былых времен. Большую услугу в этом отношении оказали училищу многочисленные кадеты. Они принесли с собой дисциплину и выучку и, заняв портупей-юнкерские должности, способствовали установлению того истинно-воинского духа, которым так отличалось Читинское военное училище от обычных школ прапорщиков военного времени...”

Отмена в 1915 году черты оседлости де-факто привела в училище евреев: в батарее — Гавриловича, в пехотной роте — Горбулева, в сотне — Кавалерчика, георгиевского кавалера, юнкера Иркутского военного училища, участника боев за Иркутск, в декабре 1917 года; караим Гусинский — фельдфебель 1-го выпуска, позднее в Шаньдуне китайской службы подполковник.

С работой налаживался и порядок: была приведена в порядок церковь, открылся “околоток”, зубоврачебный кабинет, появилась лавка для юнкеров, в гимнастическом зале были поставлены все гимнастические снаряды. По вечерам в столовой устраивали дополнительные лекции на богословские и культурно-просветительные темы. Было введено преподавание танцев. Можно сказать, что те, кто бросал нам, читинцам, пренебрежительный вопрос: “Читинское военное училище? Было такое? Ну, какое же это училище”, навряд ли знали об этой трудной организационной работе, а своим тоном и оценкой смыкались с коммунистическими агитаторами, которые до боя “на станции Дно” дали юнкерам презрительную кличку — “сенькины ребята”, от которых им пришлось отходить в глухую бездорожную тайгу.

В общем к 1919 году все было налажено: на батарею и сотню был получен конский состав и упряжь, получены два орудия — поршневая пушка образца 1887 года и орудие образца 1900 года. Пулеметная рота получила пулеметы Максима, Шварцлозе, Кольта, Гочкиса, легкие пулеметы Бергмана и Шоша и 8 никуда негодных, французских Сентьена.
В первых числах декабря начались строевые занятия на расчищенном плацу, перед боковым фасадом здания училища. Одновременно начались и классные занятия, которые довольно долго велись по запискам, пока не были разысканы, дополнены по опыту войны 1914-1918 года, — все потребные учебники, наставления и уставы.

Курс, при переименовании школы в училище, был расширен. Короче — за неполных три месяца — была налажена вся организация, снабжение и работа училища. Срок этот, при трудности работы, надо признать минимальным. За выполнение этой задачи приказом № 25 от 22 января. 1919 года по войскам Отдельной Восточно-Сибирской армии полковник Лихачев был произведен в генерал-майоры.

В конце мая 1919 года был произведен прием новичков на младший курс. К 15-му июня прием был закончен и в училище влилось еще 200 молодых юнкеров. Эти юнкера существенно отличались от первого набора: формы откомандированных от полков резко выделялись в массе ученических рубах молодежи, попавшей в училище прямо со школьной семьи. Это различие могло сгладиться только в хорошей боевой операции, которая спаяла бы оба курса воедино. Такая операция уже назревала.
15-го июля 1919 года 1-ый Забайкальский казачий полк 1-ой Забайкальской казачьей дивизии, стоявший в поселке Грязном, взбунтовался, перебил своих 14 офицеров и перешел к красным. Остальные полки 1-ой дивизии, стоявшие в станице Доно, также находились под влиянием красной агитации и готовились, с минуты на минуту, перейти к красным.

Спешно был сформирован отряд для исправления положения. В него вошли Читинское военное училище, рота 2-го Маньчжурского полка, укомплектованная мобилизованными забайкальскими солдатами под командой капитана Арсеньева, взвод конной батареи Особой Маньчжурской дивизии. Сражение было выиграно. Красные чуть не потеряли свои пушки и не решились атаковать потому, что не были уверены в настроении 1-ой Забайкальской казачьей дивизии, ставшей уступом за нашим левым флангом. В этом бою с юнкерами соперничали в доблести и мобилизованные забайкальцы, роты Арсеньева, вооруженные берданками, и пленные красноармейцы — пермяки войскового старшины Иванова, и, особенно, непримиримые к красным казаки Калгинской станичной дружины.

За отступавшими красными наши двинулись вперед, а на кладбище в Доно остались белеть кресты над могилами портупей-юнкера Усова, юнкеров Николаева, Костикова, Кемриц, Калиниченко и Ананьина. Затем пошли бои под Аргунской, где были убиты Перфильев и Кузменко, под Колочи, под Шаки, Нерчинским Заводом и, наконец, трехдневный бой 28 сентября-1 октября 1919 года под Богдатской, где красные были разгромлены. Одних только командиров красных полков было убито из пяти — четыре. Училище потеряла убитыми Ушакова, Калашникова и Комогорцева.

После боя у Богдатской 3000 красных, еще уцелевших, прорвали наше кольцо и ушли с энергией отчаяния, решив или погибнуть или прорваться. Но практически, как боевая сила, они перестали существовать. Часть из них ушла на север, таежными тропами на Алашары, по реке Уров, в глухую и голодную тайгу, большая же часть перешла Аргунь и расположилась по глухим китайским заимкам. Китайские власти их не преследовали и не разоружали — из ненависти к японцам.

После боя у Богдатской, училищу уже нечего было делать в Восточном Забайкалье и его вернули обратно в Читу — до Сретенска походным порядком, а оттуда по железной дороге.
Приход училища был красочным: выгрузившись на станции Чита 2-ая, юнкера строем вышли на Атаманскую площадь, где был парад, награждение отличившихся; затем, после церемониального марша, они вернулись в здание училища, где дамский комитет уже приготовил в коридоре и на Поваречной площадке обильное угощение. После этого юнкера были отпущены в отпуск. В этот день они были почетными гостями всех ресторанов, кондитерских и кино: их всюду приветствовали, угощали и нигде не хотели брать ни копейки. Город радостно приветствовал своих родных героев.
В январе 1920 года начался 3-ий прием юнкеров.

Теперь в училище стали собираться те, кто уцелел от разных катастроф: три-четыре оренбуржца, из Фугдина прибыл портупей-юнкер Игорь Чеславский. Он вывел 12 юнкеров Хабаровского училища. Из Владивостока приехал почти весь выпуск 1919 года.  Во главе омичей был их корпусный фельдфебель Потанин. Но больше новичков не было и поэтому из полков откомандировывали всех подходящих. Пониженный образовательный ценз потребовал организации общеобразовательного курса, на котором вначале было более 50 юнкеров, но затем число это быстро съехало до 30".
Хабаровское военное училище имени атамана Калмыкова, где начинал учебу дальний родственник Игорь Чеславский (окончил Корниловское военное училище, за границей),  было сформировано 18 октября 1918 года при Хабаровском кадетском корпусе. Командовали им генерал-майор М.П.Никонов, потом полковник Н.Ц.Грудзинский. Первый прием - 22 человека и ускоренный выпуск в августе 1919 года. Училище прекратило существование при отступлении в Китай в феврале 1920 г.