Перевозчик душ. Пролог

19 лет назад.


Глухая ночь. Время, когда спальные районы погружаются в почти осязаемую тишину, и любое слово, сказанное шепотом, становится слышно за пару миль от говорящего. И все же тишина, опустившаяся на спящий коттедж семейства О'Мали, не была полной. За чередой соседского забора разорвалась в истерике старая псина, скребанула длинными, нестриженными когтями по воротам, сдирая свежую покраску. Вылаялась, словно прогоняя чужака, но, учуяв знакомый запах и получив порцию ожидаемого лакомства, притихла. Завиляла хвостом, слизывая брошенный ей кусок колбасы с пыльного асфальта. Встрепенулись хозяева псины, но из лени и старости не стали проверять, отчего той не спится. К тому же Леонарду Хаббарту и его супруге, разменявшим шестой десяток, сложно было представить, что кто-то способен вломиться в их дом ради наживы или, прости господи, насилия. Если жилистый старик и поднял свой тощий зад с постели, понукаемый ворчанием женушки, и прильнул подслеповатыми глазами к стеклопакету, озирая пространство внутреннего дворика, часть дороги за ним, и соседский дом напротив, то вряд ли проторчал там достаточно, чтобы заметить тень, отлепившуюся от ограждения. Мочевой пузырь, переполненный к трем часам ночи, наверняка напомнил ему о себе и настойчиво предложил проследовать в сортир, что тот и сделал. Старуха проворчала из-под одеяла, что лопоухий Модс стал таким же нервным в последние дни, как сам Ленни, и перевернулась на другой бок.
В это время мужчина в черном спортивном костюме - капюшон плотно закрывает верхнюю часть головы, нос и нижняя половина лица скрыты черным платком - спешно, но осторожно, оглядываясь по сторонам, сокращает расстояние до заднего дворика соседнего коттеджа. Дом небольшой, два этажа, скромная по любым меркам обстановка внутри. Две комнаты на первом этаже - гостиная со старой мебелью, доставшейся от прошлого владельца вместе с прочим необходимым в быту скарбом, комната для гостей, которых практически не бывает, а если и бывают, то мало кто из них остается на ночь. Человек останавливается перед дверью, чтобы надеть стерильные перчатки - такие можно купить в любой аптеке, достаточно плотные, чтобы не оставлять отпечатков, и оставляющие после себя запах резины на пальцах. Достает единственный ключ на металлическом кольце из заднего кармана спортивных брюк. Ключ легко входит в прорезь замка. Конечно, ведь он повторяет изгибы другого ключа - того, что лежит в углублении между досками на веранде перед парадным входом. Мужчина невольно улыбается, вспоминая, как впервые встретил Элеанору О'Мали. Под тканью платка становится слишком жарко от его дыхания, он сдергивает его, оставляя болтаться на шее, и проскальзывает внутрь.
Уже изнутри убедившись, что за ним никто не следит - с той стороны заднего дворика, откуда виден соседский дом с беспокойной псиной по имени Модс, и откуда открывается вид на не менее темное пятно другого, пустующего коттеджа - человек тихо прикрыл дверь. Дом О'Мали освещен только с фасада. Там горит пара фонарей, прикрепленных под самой крышей, чтобы не споткнуться среди ночи о кресло-качалку или забытую накануне метлу. Мужчина идет по узкому коридору, игнорируя утопающую во мраке кухню и осторожно переступая через оставленные на полу вещи. Миловидная Ленор - непослушные рыжие волосы, упрямый взгляд зеленых с карими крапинками глаз. Она смотрела на него с вызовом, с задором, от которого мужчина испытывал неподдельный интерес и невольно представлял, как ее тело будет дрожать от волнения в его руках. Возможно, Ленор станет сопротивляться сильнее других. Он видел в ее хрупком теле внутренний стержень, некую незримую силу, что заставляет бороться до конца. Даже когда они знают, что это бесполезно.
Мужчина поднимается по лестнице вверх, минует поворот, ведущий к спальне хозяйки коттеджа. Под носком ортопедического кроссовка что-то есть, и он вовремя останавливается, убирает ногу, чтобы посмотреть вниз и облегченно выдыхает, чувствуя, как гулко бухает сердце. Он возбужден. Острота момента толкает его дальше, глубже в коридор к комнате, где спит, облачившись в старый атласный пеньюар с едва заметными затяжками на ткани, прекрасная Ленор. Позади остается маленькая резиновая игрушка в виде рыбки со свистелкой в месте, которое сложно назвать иначе, чем задница.
У Ленор есть маленький ребенок. Он, конечно же, знает об этом, как и том, что на этих выходных за ним приглядывает ее подруга, живущая на другом конце города. Мать-одиночка, вынужденная работать на двух работах, чтобы прокормить себя и растущего малыша Френки, нередко оставляет разбросанные игрушки лежать там, где  те остались, даже если его самого нет дома. Вот и теперь, мужчина минует детскую, не удосужившись в нее заглянуть, касается ручки спальни. Он уверен, что ребенок уехал с Флоридой на ее видавшем виды пикапе этим вечером и должен пробыть в гостях у той до самого воскресенья. А сама Ленор сейчас должна крепко спать, потому что завтра у нее плотный график - день в магазинчике Питерсонов, переходящий в ночную смену на предприятии по производству готовых обедов. До самого утра десяток женщин и мужчин будет пыхтеть в жаркой, провонявшей маслом, специями и рыбой кухне, готовя, расфасовывая и пакуя пластиковые контейнеры, чтобы приехавший на рассвете грузчик отправился разводить заказы по магазинам и офисам.
И сейчас все еще прекрасная, но уже несущая на хрупких плеча тяжелую ношу жизненных передряг, Ленор О'Мали видит свой десятый сон, подоткнув одну ладонь под подушку и крепко прижимая ее к себе.
Мужчина задерживается на пороге, наблюдая, как свет, проникающий сквозь сетчатые занавески, украшает ее и без того светлую кожу, скользит по бархатистой щеке и длинной тонкой шее ниже к ключицам и плечам, освещает приоткрытую благодаря съехавшему атласу сорочки ложбинку меж маленьких грудей. Свет тонет, как тонул бы и он, если б не знал, что делает. Если бы пришел сюда ради того, чтобы передернуть на спящую женщину и уйти, оставшись незамеченным. И он осторожно прикрывает за собой дверь. Оставляет небольшой зазор, чтобы не разбудить Ленор резким хлопком, и, втянув носом волнующие запахи - тепло спящей женщины, дешевых средств гигиены с назойливой отдушкой, дезодоранта, который наверняка лежит где-то в ящиках шкафчика рядом с ее постелью - он делает шаг к ней. Потянув плотную толстовку за молнию и расстегнув до половины, мужчина достает нож. Обычный кухонный нож, дюймов десять на полтора, заточенный им самим с обеих сторон - такой продается в "Ол-Марте", ни у кого не возникнет сомнений, что он нужен для чего-то еще кроме резки овощей или мяса.
Обходя кровать со спящей женщиной, мужчина находит в этом иронию. Он парит на волнах эйфории, предвкушая миг откровения, ради которого он пришел.
Он наблюдает за тем, как хмурится во сне Ленор, как она встряхивает челкой, словно пытается сбросить назойливое насекомое. Затем ее лицо приобретает почти ангельский вид - черты распрямляются, морщинка между бровей разглаживается, полные губы, при свете дня такие алые, словно она ела вишню и ее природная краска впиталась в кожу, кажется, улыбаются. Так, словно Ленор знает, зачем он здесь и где-то на подсознательном уровне хочет этого не меньше.
Но тогда это было бы слишком легко. Нет, он понимал, что такая теория для слабаков и психов, желавших оправдать свои действия, обелить себя в глазах совести, Господа Бога и правоохранительных органов, перед которыми пришлось бы оправдываться, попадись он к ним в руки. Принести облегчение, избавить от бесконечной суеты в мышином колесе, не дать их лицам и телам превратиться в дряблые старческие мешки? Чушь собачья. Есть только он, трепещущая жертва в его руках жертва и нож, соединявший их в единое целое, так, словно убийство было соитием, но никакой секс не подарит того чувства безграничной власти над жизнью, что испытывал он.
Мужчина склоняется над спящей О'Мали, проводит тыльной стороной ладони, в которой сжат нож, по ее щеке, нарушая рисунок из теней, заслоняя собой часть света, льющегося сквозь занавески. Возможно, это и заставляет женщину открыть глаза. Она видит перед собой человека, все еще сонная, и не понимает, что происходит.
- Ш-ш-ш, - приложив палец к губам, говорит он.
В больших глазах Ленор, выразительных даже без макияжа - неподдельный испуг. Она замечает стерильные перчатки на руках незнакомца, нож в одной из них, приоткрытую дверь за его спиной. Доли секунды.
А в следующий миг все ее тело подбирается словно пружина. Женщина подтягивает колени к животу, хочет закричать, но мужчина накрывает ее рот ладонью, так крепко, что голова Ленор продавливает подушку. Сам он оказывается сверху, зафиксировав ноги собственным весом. Жертва лупит руками и брыкается, но он продолжает держать, не давая ей возможности закричать. Слабый вопль, больше похожий на всхлип сквозь одеяло, тонет в этой возне, а нож легко вспарывает и атлас ночнушки, и гладкую кожу, входит глубоко под ребра, оставляя тонкую полоску крови, текущей из раны. По телу Ленор проходил легкая дрожь, затем ослабевает напор, а вместе с ним и желание биться. Она затихает, обмякая под ним с каждым новым ударом ножа. Кровь уже не течет, хлещет из раны, оставляя огромное кровавое пятно в области живота, стекая на простыни и сбитое в сторону одеяло. Голова, дернувшись, падает набок. Ее взгляд замирает на выходе, а мужчина, чуть отстранившись, дышит шумно и глубоко.
Он все еще держит нож, с которого капает теплая, еще недавно гулявшая по телу кровь. Нужно заканчивать здесь и возвращаться домой. Но эти мгновения - непосредственно перед смертью жертвы, когда нож проделывает новые отверстия, и после, когда сердце только-только перестало биться - они по-настоящему прекрасны и он задерживается, чтобы прочувствовать все сполна. А затем слышит за спиной какой-то звук. Неуверенный шорк тапочек по расстеленному ковру. Оборачивается, уверенный, что это иллюзия возбужденного слуха, и видит мальчишку.
А тот, застыв в приоткрытой двери с немым испугом во взгляде, смотрит на него.
Детей он еще не убивал. Только женщин, молодых, одиноких и таких же прекрасных, как распластанная на постели Ленор О'Мали, но этот засранец ворвался в самый неподходящий момент. И что еще важнее, видел его лицо. Он позволил себе сдернуть платок, пройти мимо детской, убежденный, что все идет именно как должно, и никого больше в доме нет. Но что-то заставило толстуху Флориду привезти мальца обратно, возможно в то самое время, когда сам он готовился к вылазке. Черт! Черт, черт... Больше это не повторится, он больше не будет так беспечен к мелочам, но этого выродка нужно остановить.
И мужчина, приняв единственно верное решение, бросается к нему.
Тот даже не пытается кричать, только осторожно пятится, опасливо косясь на нож, который убили его мать. И лишь спустя несколько долгих секунд, сообразив, что его ждет то же, резво кидается по коридору прочь. Мужчина, сперва решив, что догнать его будет не сложно, изумляется. Разве мог он представить, что маленький ребенок лет пяти-шести способен издавать такие громкие вопли. Он проклинает себя за то, что не озаботился закрыть дверь на стопор. Да, малец открыл бы ее снаружи, но возня с замком дала бы ему время, чтобы спрятаться за дверью, а после сгрести того в охапку и перерезать шею одним легким взмахом. Или свернуть ее, что, в общем-то, тоже не вызвало бы затруднений. Но вместо этого он догоняет истошно орущего Френки только у лестничной балюстрады.
Пальцы в перчатке хватают за капюшон пижамы с нарисованными медведями - такие, у которых верхняя часть застегивалась на пуговицы. Эта распахнута, но он не задумывается о подобной мелочи. Мужчина заносит нож, одновременно притягивая к себе мальчишку. Миг, и тот выскальзывает одежки, словно мыло из рук. Сила инерции бросает ребенка вниз. Ступени бьют по ребрам и голове,.
Злость вырывается наружу. Все идет не так. Крики мальца, должно быть, разбудили соседей, те вызовут полицию и у него останется совсем мало времени, чтобы скрыться. Он отбрасывает пижаму, несется вниз. Френки лежит ничком у последней ступени. Если он сломал себе шею при падении, это лишь облегчит ему задачу. Но Френки шевелится и пытается подняться. Приближаясь к нему, мужчина отчетливо слышит сквозь всхлипы тоненький детский голосок - пожалуйста, мамочка, прости меня.
Убийца опускается на колени и хочет сказать ему, что в смерти Ленор вовсе нет его вины. Что и ему было бы проще, если бы мальчик остался у тетушки Флориды, но теперь ничего не поделать. Он подхватывает ребенка за шкирку, как котенка, и швыряет на стол, разбрасывая им полупустую конфетницу, пульт от телевизора и еще какие-то мелочи, на которые ему плевать. Мальчишка вскрикивает от соприкосновения с твердой поверхностью и тут же складывается в комочек. Стол переворачивается вместе с ним, пока мужчина идет, готовый покончить с его страданием. Но О'Мали-младший так же упрям, как его мертвая мамаша. Семейная черта, что б ее. Он стремительно улепетывает на четвереньках к выходу, а мужчина идет следом.
В соседнем коттедже горит свет. Старая псина заливается лаем, и времени совсем не остается.
- Даже не думай, - бросает мужчина, легко подняв Френки над полом и ударив наотмашь раскрытой ладонью по лицу. - Что я оставлю тебя в живых.
- Пожалуйста, пожалуйста... Прошу не убивайте меня! Пожалуйста! - вопит, задыхаясь и глотая слезы вперемешку с кровавыми соплями ребенок.
Из перебитого носа течет - должно быть, из-за падения с лестницы. Но мужчина не чувствует ничего. Ни малой толики жалости, ни удовлетворения. Разве что злость за то, что тот не дал ему закончить.
Френки, ставший помехой для его безопасности, должен умереть. Вот и все.
Приложив мальчишку пару раз о стенку головой, мужчина слышит вой полицейской сирены. Пока еще далеко. Френки больше не дергается, он обмяк словно набитый вещами мешок. Легкий мешок. Ткнув ножом под ребро, словно проткнул подушку, мужчина оставляет его истекать кровью, а сам спешно покидает дом О'Мали через задний ход. Он уверен, что мальчишке остались считанные минуты, и вряд ли тот дождется помощи. Но все случается иначе.

Полицейский патруль прибывает на место происшествия спустя четыре минуты. Обнаружив на пороге ребенка со следами побоев и колото ножевым ранением грудной клетки - предположительно задето правое легкое, возможно внутреннее кровотечение - полицейские оказывают первую помощь. Пульс слабеет с каждой секундой, Френки не приходит в сознание, но он продолжает держаться за жизнь. Когда приезжает карета скорой помощи, его кладут на каталку, накинув кислородную маску и стараясь не стереть возможные отпечатки убийцы. В окружной больнице города Блэкривер его отправляют прямиком на операционный стол.
Дежурный хирург и поднятые с постелей ассистенты будут до рассвета бороться за жизнь, не слишком надеясь на успех. И все же он Френки О'Мали переживет эту и следующие ночи, однако помочь в расследовании так и не сможет.