Альманах По волнам нашей памяти. Ирина Глотова

Тянусь к теплу прошедших лет
(Авторы  Ирина и Людмила Глотовы)

 Мои бабушка и дедушка Глотовы Нина Степановна и Тимофей Георгиевич из многодетных семей, в бабушкиной семье было  шестеро детей, в семье дедушки  - семь братьев и сестер.
 
 Семья дедушки переехала из Самарской губернии на Дальний Восток в 1914 году, когда маленькому Тимофею было 7 лет. Обустроились в селе Князе-Волхонка. Моя мама вспоминает, что к тому времени, когда они детьми приезжали в гости к папиной родне, дедушки Глотова уже не было в живых, принимала их бабушка Аня – очень ласковая, необыкновенно сердечная женщина.  Отец бабушки Нины  Вырупаев Степан Иванович был  почтовым служащим,  его жена Татьяна Ивановна  воспитывала  детей и вела дом. Интересный факт: бабушка  рассказывала, что ее мама Татьяна Ивановна, как и все сестры Кузнецовы, окончила гимназию в Благовещенске.   Степан Иванович  был человеком строгим, ответственным, очень образованным, увлекался музыкой (у него, например, была коллекция грампластинок хора имени Пятницкого), выписывал огромное количество журналов. Очень хотел, чтобы дети учились дальше. Особые надежды возлагал на Нину, как самую способную к математике. Договаривались, что Нина после окончания  девятого класса  поедет поступать во Владивостокский университет. Татьяна Ивановна учила своих дочерей всему, что должна уметь женщина – готовить, вести хозяйство, наводить уют и чистоту, шить.

  Нина Вырупаева, после окончания   9-го класса с педагогическим уклоном в одной из Хабаровской средней школы, получила специальность учителя начальных классов и была распределена в село Князе-Волхонка недалеко  от Хабаровска. Тимофей работал радистом в Хабаровске. Вот  в один из приездов домой  к родителям, как рассказывал мне дедушка, на танцах он и приметил  симпатичную, стройную черноглазую девушку с красивыми пушистыми волосами. Думаю, что и она не могла не полюбить такого парня, каким был мой дедушка.  Вскоре они    поженились (это был 1930-й год).  Какое-то время жили врозь, потом переехали в Хабаровск, после, в поисках лучшей доли, уезжали работать    в Сретенск  Читинской области. Не прижились там и вернулись в Хабаровск, где бабушка устроилась учителем начальных классов в одну из центральных школ, а дед  работал по своей специальности – радистом на радиостанции треста «Приморзолото». Жили недалеко от родителей Нины   в   доме на территории школы  в центре Хабаровска. В семье уже подрастали дети Люда и Витя. 

В 1938 году  дедушка и бабушка  переехали из Хабаровска в Херпучи. Дедушкин хороший друг посоветовал ему сменить место жительства после того, как деда несколько раз вызвали для беседы в НКВД. Раздумывать было некогда: вот и в школе, где  работала бабушка, каждый день кого-то из учеников не досчитывались и все понимали, что их родители арестованы.  Тут как раз деду предложили занять освободившуюся вакансию радиста на далеком прииске Херпучи.  Бабушка устроилась в Херпучинскую среднюю школу учителем начальных классов.

 Прииск им приглянулся сразу – необыкновенная красота вокруг, живописные  и заросшие лесом сопки. Понравился поселок  с добротными домами и широкими улицами, с  очень интересной в архитектурном смысле школой.
 
А теперь  воспоминания моей мамы  Людмилы Тимофеевны Глотовой:

Итак, мы в Херпучах, и 1938-й год стал для нас точкой отсчета нашей жизни уже далеко от Хабаровска – в Нижне-Амурской области, на золотодобывающем прииске, до которого мы добирались несколько дней. Сначала вниз по Амуру на теплоходе, затем вверх по Амгуни от районного центра Тахта до Оглонгов и, наконец,  последние 7 километров на лошадиной повозке до Главного Стана Херпучей. Мне 6 лет, брату Вите пятый год, и многое мы воспринимали как замечательную перемену в нашей жизни, где всё было новым и интересным. Да и на самом деле нам всё понравилось. И чем старше мы становились, тем всё больше и больше привязывались к  новому месту жительства. На долгие-долгие годы наши Херпучи – эта маленькая точка на карте Нижне-Амурской области – стали для нас дорогими и любимыми! Там мы росли, познавали мир, учились в школе, обретали друзей и отсюда   «уходили в плаванье» в другую жизнь, когда взрослели, и «рамки» прииска становились для нас тесными.

 Что такое Херпучи? Это рабочий поселок, окруженный со всех сторон сопками, поросшими лесом. Их очертания до сих пор мне снятся, и сердце сжимается от тоски по родным местам. Херпучи – это дивная природа, обилие ягод. Да каких!

Жимолость, голубица, малина, брусника, морошка, княженика, смородина и черемуха вдоль речек. Их можно было собирать недалеко от дома, и даже весной, когда подсохшие проталины обнажали брусничник,  мы   собирали прошлогоднюю  ягоду.  И, как правило, ягода была очень крупной  и вкусной! Подножным кормом  становились  и разнообразные грибы. Очень выручала нас красная рыба (кета и горбуша). Каких только блюд ни готовила из нее мама! А как мы любили стланниковые шишки с орехами, которых всегда было много в каждом доме! Весна и начало лета приносили еще одну радость: сопки, окружающие поселок, становились розовыми от цветущего багульника, и это было чудо! В годы войны вся эта «съедобная» щедрость природы очень поддерживала нас. Помню, что было очень плохо с дровами, и мы с братом частенько уходили в лес за сухостоем и валежником.

 Наш поселок имеет свою историю. О его далеком прошлом хорошо написал Александр Щербаков, старший сын моей учительницы немецкого языка Александры Степановны. Интересные  рассказы о прииске и своем детстве подарил херпучинцам и мой брат Виктор. И Витя, и Саша сумели так описать свои родные места, что все, кто читал их воспоминания, смогли перенестись в наше  прекрасное «далеко».  И я, конечно, помню всё: каждую улицу, каждый микрорайон поселка – Успенское, Седьмую линию, Безымянное, Камчатку, Дубовку, Лысуху…  Вспоминаю огромные сугробы снега зимой, когда в огородах видны были только колышки от изгородей, бурную весну, прогулки по горкам, ягодные походы и, что говорить, даже мошкару летом. Летом мы зачастую ходили с расчесанными руками-ногами.

 Мы жили на Главном стане, в центре поселка. Переезжали иногда из одной квартиры в другую. Во время войны сменили большую, но холодную квартиру, на меньшую,  в бараке. Притягательным центром  Главного стана была, конечно, двухэтажная школа. Красивая, с высокими окнами, просторными классами. В ней я проучилась 10 лет. Очень любила свою школу, учителей. Это был какой-то особый мир – мир знаний, добра, светлых людей. Горжусь тем, что в такой замечательной школе, в таком дружном и сильном коллективе работала и моя мама Нина Степановна! 

 Это был работоспособный  союз настоящей русской интеллигенции – эрудированные, знающие свое дело, бескорыстные и добрые мои учителя! Нина Михайловна Занина, Нина Георгиевна Чипизубова, Евдокия Ивановна Чайковская, Мария Ивановна Позднякова, Анна Петровна Баландина, Александра Степановна Щербакова, Агния Иннокентьевна Кокорина, Евдокия Дмитриевна Малинина, Константин Иванович Щербаков, Анастасия Игнатьевна  Странд. Очень запомнились директор школы и учитель химии Семен Пантелеймонович Кодацкий, физрук Владимир Васильевич Никольский, учитель черчения и рисования Павел Петрович Макаров. Всем им – вечная благодарность!  Многие из них были удостоены высоких наград, в том числе и моя мама, награжденная медалью «За доблестный труд» и множеством Похвальных грамот.

 Благодаря  моим учителям и, в первую очередь,  маме я тоже решила стать педагогом. В первые годы  работы моим хорошим советчиком и мудрым наставником была мама. Хотя мы и жили далеко друг от друга (после окончания Горьковского учительского института я работала по распределению в Бурятии), наше общение в письмах, ежегодные встречи давали возможность получать хорошие консультации, как говорят, из первых уст.

 Я очень любила  маму, ценила ее советы. Меня всегда радовал ее неподдельный интерес к моей работе. Мама не оканчивала высшего учебного заведения, только спецкласс с педагогическим уклоном, но была  знающим, эрудированным учителем, прекрасным воспитателем, как говорят, педагогом от Бога.  Начинала как учитель начальных классов, позднее стала преподавать в 5-7 классах русский язык и литературу. Развитая, начитанная, глубоко знающая свой предмет, Нина Степановна  пользовалась  уважением и авторитетом среди детей, их родителей и, конечно, своих коллег. Строгая и в то же время очень  справедливая, она  могла найти подход к любому ученику, даже к самому «трудному». И, встречаясь с ней через годы, бывшие ученики всегда говорили сердечное «спасибо»  за уроки, которые давали не только хорошие знания, но и учили  добру, терпению, уважению.

 Мама была членом ВКП (б), затем КПСС, постоянно занималась общественной работой. Во время войны, помню, мама была в числе первых, кто приходил на помощь: тушила пожар где-то  в  тайге, далеко от дома, уезжала на рыбную путину. Летом, во время отпуска, мыла золото в женской старательной бригаде. Это была очень тяжелая работа, но на специальные купоны, выдаваемые старателям,  можно было приобрести сливочное масло, белый хлеб  и другие продукты сверх тех, что выдавались  по карточкам. Вспоминаю, в какую активную деятельность включилась она, как агитатор,  перед выборами в Верховный Совет СССР. Днем – уроки в школе,  домашняя работа, а вечером –  встречи с избирателями, беседы с ними на предвыборные темы и не только, а потом – позднее возвращение домой, где ее ждали мы, дети, подготовка к  урокам и проверка тетрадей.

  Наша мама была человеком долга и чистой совести, в ее глазах всегда горел огонек интереса  ко всему новому и необычному, она с удовольствием поддерживала все начинания как своих учеников, так и нас, ее детей. Такой мы ее знаем и помним.

 Годы шли в заботах о нас, подрастающих детях, в работе, в преодолении трудностей, особенно в военное лихолетье. Было время, когда   маме пришлось столкнуться с большими проблемами со здоровьем:  перегрузка и переживания давали знать о себе. Часто беспокоило сердце.  Да разве не могли не оставить свой  след такие переживания!? Летом 1941 года наша семья (а она уже увеличилась, второй годик шел нашему  любимцу Юрочке) отправилась в отпуск в Хабаровск. У мамы была на руках путевка в Кисловодск, на курорт. Но всё изменилось в один миг – 22 июня началась война! Мы с Витей мало что понимали, но видели, как встревожены взрослые. Папа отвез нас с братом  к бабушке Ане в Князе-Волхонку, у которой мы прожили месяц. Приезжаем в Хабаровск и узнаем, что Юрочка серьезно заболел. Спасти его не удалось, и нашему горю не было конца. А что пришлось пережить нашим родителям – слов нет! В августе возвращаемся в Херпучи. Всюду, и в Хабаровске в том числе, видим, что вырыты бомбоубежища на случай войны с Японией. Через несколько дней после возвращения папу призывают в армию, он едет на фронт.  Спустя неделю  узнаем, что скоропостижно скончалась наша бабушка Татьяна, мамина мама. Помню, как принесли эту зловещую телеграмму, и как плакала и убивалась наша мама. Горя было невпроворот. В 1942 году умерла и вторая наша бабушка, у которой  мы с Витей гостили летом 41-го года. Вот как по нашей семье «прошлись» те месяцы испытаний, выпавшие горестными потерями.

 А впереди – еще годы и годы до Победы, до того времени, когда мы в декабре 1945 года встретили нашего папу с войны, живого и невредимого! Много пришлось хлебнуть трудностей. Порой бывало и голодно, и холодно. Согревали папины письма с фронта, заветные треугольники мы получали чуть не каждую неделю. Бывали в них и рисунки, такие небольшие зарисовки с натуры. И мы ему писали так же часто.  Нередко по радио в передаче «Привет с фронта» дикторы зачитывали устные приветы от папы нам. И потом, по дороге в школу, односельчане спрашивали у  мамы, вы слышали, Нина Степановна, привет от вашего мужа? Еще бы мы не слышали, да мы не мыслили своей жизни без радио. И новости, и сказки, и классическая музыка, и другие интересные передачи. Тарелка радио была важным источником информации, и оно никогда не выключалось.

  Войну наш папа  закончил в Германии. Он служил связистом, был награжден двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны, медалями, в том числе двумя медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы».  После войны, с возвращением папы,  наша жизнь стабилизировалась, стало полегче – ведь появилось крепкое мужское плечо. Родители работали каждый на своем месте, мама – в школе, папа – радистом на радиостанции. Позднее наш папа стал освобожденным парторгом на прииске, затем – начальником отдела кадров.

  Наша семья подрастала, в 1947 году появилась сестренка Таня, а мы с Витей уже стали задумываться о том, кем быть, куда поехать учиться после школы.

  Часто думаю о нашей семье и родителях. Как уютно, надежно и хорошо было у нас! Мы с Витей знали, что где бы мы потом ни жили, родной дом для нас всегда будет опорой и надеждой, этакой пристанью любви.  Конечно, не одна наша семья могла похвалиться устойчивостью, верностью и пониманием.  Родители, их друзья и знакомые по-другому не мыслили и создавали свой мир – добра, счастья и верности.  Жить по-хорошему, полной, интересной семьей – это целое искусство, и этому должны учить своих детей умные родители. По полному праву могу назвать своих маму и папу умными родителями: работящими, мудрыми, любящими.

 Дальше жизнь моих родителей сложилась так: в начале 60-х годов они с Танечкой переехали в Хабаровск, в Южном микрорайоне приобрели дом. Будучи пенсионерами, активно трудились, мама даже немного поработала в одной из городских школ, папа – на производстве. Дом на улице Южный перестроили, появилась теплая веранда, изменилась планировка. Мама занималась огородом и садом, в котором она развела несколько сортов вишни, высадила малину, смородину, крыжовник. А сколько цветов благоухало и радовало глаз в мамином цветнике! Несмотря на то, что земля там была не очень плодородной, всё под  руками моей мамы росло, все сорта растений приживались, а редкие гладиолусы и тигровые лилии цвели прекрасными соцветьями.

Теперь хабаровский дом  моих родителей стал любимым для подрастающих внуков (моей дочери Ирины, дочек брата Виктора Лены и Наташи),  которые приезжали летом  к  бабушке с дедушкой.   Бабушка учила внучек вышивать, вязать, приучала к труду, заботилась  о том, чтобы вкусно и разнообразно накормить всю большую семью, которая собиралась летом на улице Южной. Для нас родительский дом всегда был приютом любви и спокойствия.

 Дом моих родителей   стал своеобразным центром притяжения не только для родных. К тому времени многие друзья из Херпучей переехали в Хабаровск. И местом их встреч  стал дом Глотовых. Надо было видеть, как преображалось  лицо мамы, столько радости светилось в глазах от того, что она видит перед собой своих дорогих херпучинцев,  особенно – Агнию Иннокентьевну и Иннокентия Семеновича Кокориных (они, кстати,  попозже переехали в домик напротив наших родителей в том же поселке), Александру Степановну и Константина Ивановича Щербаковых, Анастасию Игнатьевну Странд.  Мама собирала полный стол, умела и приготовить, и угостить  деликатесами и даже своим вкусным домашним смородиновым вином. Коронным блюдом всегда был пирог с красной рыбой. Херпучинцы любили гостеприимный дом моих родителей. Вспоминали, пели, фотографировались, делились планами на будущее.  Заводилой  на этих посиделках был мой папа. Как он пел! Соседи из дома рядышком говорили, мы думали,  вы  пластинку с Лемешевым поставили…

 Вообще наш папа был очень талантливым человеком: прекрасно рисовал, писал картины масляными красками, и они многие годы украшают стены наших домов, любил мастерить, например, елочные игрушки (надо было видеть, с каким увлечением он с нами, еще маленькими, делал их из ваты и картона), обладал прекрасным чувством юмора, артистизмом,  был очень музыкальным, с хорошим голосом. С папой всегда было легко и хорошо. Несмотря на то, что в свое время он окончил всего четыре класса, а затем курсы радистов,  был очень грамотным человеком, прекрасно разбирающимся  в вопросах  политики, экономики, литературы, искусства. А нашу маму отличала какая-то необычайно искренняя и действенная забота о людях. Каждому старалась помочь и словом, и делом. Вот это умение прийти на помощь в трудный момент, подставить  плечо, самоотверженно заняться твоими делами всегда отмечала ее самая близкая подруга Агния Иннокентьевна, Агочка, как называла ее моя мама. Агния Иннокентьевна говорила мне: ««Людочка, ты не представляешь, какая хорошая ваша мама! Это такой человек! Такой доброты и участия! Она так помогла и помогает мне всегда!» Мне, конечно, до слез было приятно это слышать. И, думаю, не она одна могла бы дать такую характеристику маме.

 В 1978 году мама и папа переехали в Новосибирск, в Академгородок, где жила наша младшая сестра Таня с мужем Виктором и сыном Андрюшей.  Родителям  очень понравился климат, прекрасные леса и дорожки Академгородка. Этот  «сибирский» период их жизни тоже был значительным. Купили дачу, обустроили ее и участок, помогали дочке растить внука. Мама очень полюбила свою дачу, так как не мыслила  жизни без труда, с удовольствием возилась на грядках, развела  клубнику, выращивала хорошие урожаи помидоров, огурцов и другие дачные прелести. Папа полюбил собирать грибы, хотя уже неважно видел. С удовольствием рисовал картины. Очень любил ходить с утра пораньше на рыбалку, благо, жили рядом с Обским морем. Нашли себе друзей-соратников по партийной организации пенсионеров, собирались на посиделки и собрания.  С удовольствием выполняли поручения парторганизации и частенько бывали в подшефной школе, что находилась по соседству от их дома. Дедушка рассказывал о войне, бабушка беседовала на любые, интересующие детей темы. Они так же любили гостей и с нетерпением ожидали встречи с нами, своими детьми и внуками.

 Конечно же, они очень скучали по Дальнему Востоку, по Хабаровску. Как-то даже съездили в гости на родину, в Хабаровск. Дедушка почти каждый год уезжал погостить  к сыну Виктору  в Благовещенск и к нам, в Улан-Удэ. Мы  часто переписывались. Любила письма своих родителей – прекрасный почерк у обоих, хорошо изложенные мысли, интересные рассказы о житье-бытье, забота о нас… До сих пор храню некоторые…
 Папы нашего не стало в 1987 году. Мамочка пережила папу на тринадцать лет.

 Вспоминаем сейчас с дочкой Ириной  наших  дорогих  бабушку и дедушку и хочется сказать им  спасибо за то, что они были, что любили всех нас, за то, что они сделали для нас!

 Мои воспоминания прежде всего для тех, кто жил в Херпучах, учился в нашей школе, знал наших замечательных учителей и, может быть, помнит нашу семью Глотовых.

 Наша малая родина достойна доброй памяти о ней и ее прекрасных людях.