Интервью

Возможно, Витя Бревис – единственный в Одессе гей, который не скрывает свою ориентацию. Он пришел к этому не сразу, со временем осознав себя – уже когда был женатым, отцом двух детей. А затем – принял, и, самое главное, не стал скрывать. Нам Виктор ответил на несколько вопросов о своем опыте, и рассказал о страхе и ненависти, которые разрушают общество.



Когда примерно вы начали обращать внимание на других геев, их тусовку?


– Я стал геем поздно, в 2000 году. Мне было уже 34. До этого я геев живьём не видел, только по телевизору. Был умеренным гомофобом, имел традиционную семью. Конечно, тихо влюблялся в парней, но думал, что это пройдёт. Иногда проходило – дети, работа, жизнь – ненужные мысли было, чем вытеснять.


Что вы знаете об одесском гей-сообществе прошлых лет? Как вы думаете, могли бы в него вписаться?

– Говорят, люди встречались в заведении «Русский чай», которое было на месте Палладиума. Такая негласная культурная гей-плешка.
Если бы я случайно забрел туда в молодости, уж не знаю, что бы со мной было. Возможно, выскочил бы оттуда, как ошпаренный, а может, пришёл бы потом снова. Не всем геям хочется быть геями, многие успешно делают вид, а, некоторые – всю жизнь, что они натуралы. Ведь необязательно быть геем, чтоб не любить свою жену.
Возможно, меня бы там снял кто-нибудь приличный, я бы понял свою природу и уже не женился бы и не родил бы детей, что жаль. С другой стороны, не надо было бы разводиться. С третьей стороны, не обязательно быть геем, чтоб доводить до слез жену, развестись и брать потом детей на выходные.



Расскажите о гей-сообществах Питера, где вы раньше жили, и Одессы. Есть ли сходства, в чем отличия?


– В Питере я бывал в гей-клубе. Поскольку, когда я вступил на эту тропу, мне было уже хорошенько за тридцать, то мальчики в клубе подходили ко мне исключительно с просьбой «купи мне коктейль». В Одессе мне было уже хорошенько за сорок… особых отличий нет, коктейли не подешевели.


Можете ли рассказать о местах Одессы, где любят бывать геи? Чем эти места их привлекают?

– Молодежь ходит нюхать амфетамины и танцевать в «Либертин». Их привлекает. Мне уже пятьдесят, я хожу на сайт знакомств. Там можно отыскать парней, которым не надо «покупать коктейль», не все так плохо в Одессе. С некоторыми общение ограничивается телефонным разговором, с кем-то провожу вместе годы.



Вы были женаты — это было прикрытием, или вы действительно любили женщин раньше, а потом для вас все изменилось? Как происходит такая перемена и осознание себя как гея (ведь такое иногда происходит, не так уж редко)?

– Мне хотелось любить женщин. Иногда это почти получалось. Почти. Чего-то не хватало. С женой мы прожили 12 лет; жили, в общем, неплохо, воспитывали детей. Жена мне нравилась. Когда жену не любишь, то и реагируешь на все спокойнее, принимаешь её такой, какая есть. Мы почти не ссорились. Плюс дети. Дети — это класс и оправдание всему.
Что такое настоящая страсть, ненависть, что такое настоящая ссора и бурное примирение, что такое «пойду за тобой на край света» и «сейчас тебя убью», что такое счастье – об этом я узнал только тогда, когда начал жить с мужчиной.
Вы спрашиваете, как произошла перемена? Жил себе с женой и потом раз, и перестал?
Да. Перестал. Что-то внутри сломалось. Природа, она берет свое. Есть мужчины, которые до старости держатся, не признаются себе, кто они. Я так не смог.
Опять же, не обязательно быть геем, чтобы однажды понять, что ты живёшь не свою жизнь.



Вы открытый гей, недавно об этом даже сообщили в телешоу на «Первом городском». Насколько непростым было решение о каминг-ауте? Это того стоило?

– Решение приняла за меня жизнь: я рассказал жене, просил никому не говорить. Жена рассказала друзьям, ища поддержки. Друзья оказались нормальными людьми, как-то даже зауважали меня после этого. Или отнеслись с сочувствием. Открытым быть легче, не надо вести двойную жизнь, скрываться и таить.
Что касается общества, то мои рассказы и посты на гей-тему многие читают с интересом, особенно, женщины. На литературных вечерах хлопают. Я преподаю немецкий язык и ученики тоже в курсе, то есть я не заявляю на первом занятии, что я голубой, но, если разговор об этом заходит – не скрываю.
Видимо, если ты преподаватель приличный и друг хороший, то ориентация твоя не очень важна. Конечно, если я сделаю что-то недостойное, мне сразу припомнят моё меньшинство, такова уж природа людей. Если ты еврей, гей или рыжий – будь готов к этому.



Одесское ЛГБТ-сообщество: готовы ли эти люди заявить о себе, в случае принятия закона о партнерстве?

— Да, многие готовы. На волне воодушевления в случае принятия такого закона многие захотят оформить свои отношения. Плюс те, кому это жизненно необходимо, например, когда один из партнёров не имеет украинского гражданства и ему нужен вид на жительство, как у гетеросексуальных пар в подобных случаях.
В принципе, институт брака переживает глубокий кризис, и стремление геев к узакониванию отношений совсем не коррелирует с развитием общества, это шаг назад, в консерватизм, к церкви, к прошлому, к границам на замке и к не работающим женам. Это, скорее, чисто протестное настроение, реакция на вековую дискриминацию. Нас можно понять. Если вы можете узаконить ваши отношения, а мы не можем, ну что это, если не дискриминация?


Знаете ли еще геев — в Одессе, в Украине — кто открыто говорит о своей ориентации? Может ли их стать больше, если примут закон о партнерстве?

— Конечно, знаю. Некоторые из них вынуждены были покинуть Украину из-за унижений, побоев, насмешек. Говорить, что ты гей, уже можно. Нельзя откровенно выглядеть. Бьют — как раньше говорили про евреев — не по паспорту, а по морде.
Закон о партнерстве, естественно, уменьшит дискриминацию. Толерантность выросла даже после маршей равенства. Несмотря на то, что там полиции больше, чем демонстрантов. Люди видят, что нас охраняет государство и относятся уважительнее. И гей-свадьбы придётся поначалу охранять, пока народ не привыкнет, а что делать? Надо же как-то людей приучать, что мы тоже люди. Это трудный процесс, но мы не первые, кто его проходим. Скорее, одни из последних.



Вы участвуете в ЛГБТ-движении, выступали в качестве активиста, и, кажется, вы видите в этом свою определенную миссию. В чем эта миссия?

— Я не выступаю в качестве активиста. На ток-шоу «Хлеба и зрелищ» меня пригласили потому, что там кто-то читал, наверное, мои посты или рассказы. Настоящий активист был бы там уместнее.
Моё дело — писать о том, что мне интересно. Возможно, я кому-то хоть чуть-чуть облегчу непростую жизнь, кому-то отвечу на вопросы, которые ему самому тяжело сформулировать. У кого-то хоть немного снижу накал ненависти. Вот такая миссия.



Чем опасна нетерпимость в обществе, в частности к геям? Что вы будете делать, если эта нетерпимость будет нарастать, в Украине и Одессе в частности?

— Радикализация общества — вещь печальная. Особенно, если ей потворствует власть. Общество обозляется, мы ненавидим друг друга за любую ерунду, мы уже ищем, за что бы возненавидеть, забанить, дать в рыло, переломать ноги.
Для того, чтобы ненавидеть, нужен страх. Во-первых, большой, глобальный страх, что все катится непонятно куда, а тут ещё эти п.доры, ж.ды, сепаратисты, националисты — из-за них всё. Большой страх подпитывает малые страхи: а вдруг я тоже гей? а вдруг мой сын гей и над ним будут издеваться в школе, а надо мной смеяться соседи? а вдруг это, все-таки, заразно?

Ребята, не заразно. Это давно поняли в гораздо более религиозных странах, чем наша. Чем больше маршей равенства и антидискриминационных законов, тем меньше будут издеваться и смеяться. И тем больше будет счастливых, довольных собой. И тем меньше будет женщин, судьба которых похожа на судьбу моей жены.

И последнее: если ты тоже гей, то будь им, черт возьми. Это не кино, это твоя, единственная, неповторимая — жизнь.