Проклятые москвичи

Анечка Железнова заставила себя не интересоваться политикой, боясь своего перфекционизма. Она убедила себя в том, что ей хватает и собственных забот. Но, несмотря на это, и до неё всё же донеслось то, что где-то на Украине началась непонятная война. Это происходило где-то близко, совсем рядом. Оттого ей уже несколько дней было не по себе, потому что она боялась даже самого слова «война». Рассеянная, в ожидании чего-то ужасного, она не прислушивалась к новостям политики, боясь услышать что-то непоправимое, старалась занять себя любыми делами, даже самыми пустяшными.

В бестолковой суете Анечка неожиданно обнаружила, что дома закончились продукты и, не обращая внимания на свою усталость, недолго думая, рванула в магазин, хотя уже был вечер - самое неблагоприятное время для покупок.

За стеклянными дверями аквариума супермаркета бурлил особый мир. Он встретил её корзинками, тележками, толкотнёй в узких проходах, гулом озабоченных покупателей. «Цены, наверное, никого не радуют», - подумала Аня и решительно окунулась в процесс охоты за жёлтыми ценниками со словом «акция».

Она быстро собрала всё необходимое в корзинку, но при этом окончательно растеряла бодрость.

Тепло, даже жарко. Анечка терпеливо ждёт своей очереди к кассе, зажатая шоколадками, жвачкой, принадлежностями для бритья и прочей мелкой чепухой.

- Я Вам грибочки по одной цене перевесила, - донеслось до Ани. - Вы в сумочку спрячьте, а то нас с Вами, как говорится, заругают.

Аня вышла из оцепенения, заинтересовалась происходящим перед ней. Выглянув из-за плеча старичка, присмотрелась.

Стильная покупательница послушно спрятала пакет с грибами в сумку.

«Представляю, как я выгляжу по сравнению с этой богатенькой. Хорошо, что я не стою с ней рядом», - подумала Аня и огляделась, стесняясь своего бесформенного затёртого пуховика, портившего фигуру, который хотелось снять и спрятать. Заболел живот. Она сдёрнула с себя вязаную шапку, нервно пригладила свои красивые растрепавшиеся волосы. Густой магазинный гул сильнее полез в уши.

Аня торопливо выложила продукты на ленту и умоляюще посмотрела на кассиршу, словно взглядом можно было ускорить процесс. Она опасалась, что живот разболится ещё сильнее.

Немолодая кассирша действовала не особенно ловко, но уверенно. Впередистоящий старичок отошёл без проблем, и наконец-то Анины продукты подъехали к кассе. Началось медленное сканирование.

- Я взвешивала на тех же весах, что и девушка грибы, - скороговоркой выпалила Аня.

- Что? – кассирша замерла.

- Ну, у меня, наверное, тоже вес неправильный. Проверьте на Ваших, если в зале весы сломаны, - подсказала Железнова.

Образовалась какая-то непонятная пауза. Аня начала повторять ещё раз то же самое, и ей показалось, что в механизме кассирши лопнула какая-то потайная пружинка, потому что рука кассирши неуверенно уложила апельсины на весы, словно опасный предмет, и зависла.

Если бы Аня знала, что творится в голове кассирши, она бы услышала следующее:

«Вот стерва, раскомандовалась! Пришла за апельсинками сама невинность, глазками хлопает! Ведь наверняка проверка, а может и нет, - быстро проносилось в голове кассирши. – Замаскировалась-то как! Великая мученица, не меньше! Или правда такая дура?.. Как знала, как знала, что не надо было соглашаться выходить в такой светлый в праздник, сплошные нервы, чёртов начальник! Его б самого за эти весы посадить обвешивать! Прийти не успел, всех на уши поставил – регалии в носы перетыкал, пыли в глаза напустил своими связями - гроза времён, держи шапки, весовой шулер и кассовый злодей! Грандиозные планы!.. Фашист недобитый… Хорошо ему тут в России-то…»

Просто удивительно, как за пару секунд в калькуляторном мозгу кассирши могло проскочить так много разнокалиберной информации.

Аня Железнова ждала с нервной улыбкой.

«…Гузаль, где Гузаль? – подумала кассирша и посмотрела куда-то в сторону. - Надо переходить к плану «Б»… Где же шляется эта инфантильная?»

- И что там? – Аня заинтересовалась, куда смотрела работница торговли.

- Да-а, - в задумчивости проговорила кассирша, - меньше на 300-400 грамм, - и по-прежнему не обращая внимания на Аню, крикнула куда-то в зал. - Гузаль! Подойди, перевесь пожалуйста…

- У меня ещё морковка и редька, - уточняет Аня.

Кассирша молча перепроверяет вес и этих овощей.

- Это с тех же весов, - добавляет Аня. - Ой, а может у Вас весы врут?

Работница зыркнула на неё так, словно маленькая девочка вмешивается в работу взрослой тётеньки.

Ане ничего не оставалось делать, как дожидаться приговора, разглядывая кассиршу:

«Ободок детский, хвостик мышиный на затылке, короткий, цыплячьего цвета… За собой что ли перестала следить? Лет десять назад… Сколько ей, лет пятьдесят?.. Шестьдесят?.. – Аня снова поправила свои струящиеся волосы. - А что, если…»

- Проверь их на весах в зале, - скомандовала кассирша подошедшей улыбчивой сортировщице и нервно поёрзала массивным задом на своём крохотном стульчике. - Здесь, кажется, неправильно взвешено.

Работницы магазина как-то странно, как показалось Ане, переглянулись, и бессловесная Гузаль послушно побежала в зал, затерялась в толпе покупателей.

- А если она не так взвесит? – запаниковала вслух Аня. - Э-э, как Вас, - она вгляделась в бейдж и прочитала на груди кассирши: ФИО - Надежда Эдуардовна Крусс. - Пробивать подождите!

Кассирша всё же пробила чек и, не торопясь, с нарочито холодным выражением назвала сумму.

- Зачем Вы пробили?! - вскрикнула Аня. - Надо было подождать! Что мне ещё раз в очередь становиться?

- Оплатите пока это и пройдите вперёд, - обдала повелительным холодом кассирша Крусс. - Постойте в сторонке.

Аня хотела возразить, но внезапно сообразила, что надо бы побыстрее бежать в зал и проконтролировать перевзвешивание своих морковки, апельсинов и редьки. Встрепенувшись, она торопливо рассчиталась и, схватив свои кульки, поспешила найти сортировщицу. Издалека обнаружила в отделе овощей, как Гузаль сосредоточенно манипулирует пакетами на весах, а за ней очередь.

Анечка Железнова протиснулась поближе и некоторое время перетаптывалась на месте, не понимая, искренне ли так беспокоятся о ней профессионалы своего дела или же так работают жулики, обманывающие её самым настоящим наглым способом. Недоверие росло с каждой нажатой кнопкой, и она решила вмешаться:

- Эм-м, так Вы цену-то сейчас за более дорогую морковь поставили?

Сортировщица обернулась к Ане и, не узнав её, с улыбкой огрызнулась:

- Это мои продукты. Я их на кассе взяла.

- Нет, это мои продукты, - Аня капризно выставила пальчик в сторону лежащего на весах пакета.

Гузаль попристальнее вгляделась в лицо Ани.

- А-а, - сортировщица расплылась в улыбке. - Я просто вес проверяю. Мне же нужно проверить? - и невинно похлопав ресницами, Гузаль отвернулась. - На кассе оплатите, сейчас всё нормально будет, - она шлепком налепила на пакет с апельсинами новый ценник поверх старого, словно Ане на лоб, очередной раз подумав: «Чёртовы москвичи».

Уверенность сортировщицы поразила девушку – лучезарная работница магазина действовала настолько убеждённо, что Железнова начала сомневаться в своих подозрениях о нечистоплотности работников супермаркета.

- Пройдите на кассу, - пропела Гузаль и, ловко прошмыгнув мимо Ани, понеслась туда же, лавируя между покупателями.

Анечка погналась за ней, натыкаясь на людей, ящики, прилавки, тележки и на всё, что ей попадалось в этой гонке, не обращая внимания на недовольство покупателей.

В конце концов, выбравшись из суетящегося водоворота, Аня остолбенела, застав Гузаль за небрежным броском перевзвешенных пакетов с её едой, которые плюхнулись прямо на пол, под стол кассирше Крусс.

- Вес правильный, можно пробивать? – уточнила кассирша.

Сортировщица закивала головой.

- Вообще-то цены неправильные! - прокричала Аня и подскочила поближе. - Вы там указали дорогие сорта, а у меня – по акции!..

Взглянув на возмущённое лицо покупательницы, Гузаль невозмутимо отвернулась и, не желая вступать в перепалку, изобразила занятость и деловито пошла в зал.

- Ну что же это такое-то?! – Аня всплёскивает руками. - Мне что, опять в зал перевешивать бежать? Эта ушла… Вы-то что молчите? Вы же девушке с грибами всё сразу сделали! А мне теперь уже даже взвесить не можете?!

Хмурая кассирша Крусс смолчала и продолжила заниматься с текущим покупателем. «Чёртовы москвичи», - думала она.

Анечка огляделась по сторонам, ища поддержку, но очередь полностью игнорировала происходящее.

- Ну хорошо-хорошо… – Аня капризно сжала губы и с тюком уже оплаченных покупок в руках обошла прилавок кассира и юркнула под стол.

- Куда Вы? – возмутилась Крусс.

- Я столько платить не собираюсь! – ругнулась Железнова из-под стола и, обнимая свои пакеты, вылезла оттуда.

- У Вас был неправильный вес! - настаивает Крусс.

Аня, пренебрегая её возмущением, попёрлась к другой кассе, несмотря на длинную очередь к ней. Но подумав, что ещё раз отстаивать очередь глупо, полезла вперёд прямо к миловидной кассирше:

- Вы мне можете перевесить без очереди? На другой кассе весы сломаны.

Сотрудница магазина с непониманием взглянула на неё.

- Товар можете перевесить или нет? У вас вообще на кассе этим занимаются? Или нет? – напирала Железнова.

- Сходите на ту кассу, где Вы пробивали первый товар. Вас там без очереди пропустят, - невозмутимо и профессионально отозвалась на давление приятная во всех отношениях девушка.

- Вы что, сговорились все меня не слушать?! Перевесить Вы можете или нет на кассе?! – Анечка Железнова перестала быть похожей сама на себя, на тихую скромную девушку.

- Вернитесь назад, Вам там перевесят, где Вы оплачивали первый товар, - голосом профессионального автоответчика проворковала кассирша.

- Да-блин! – не выдерживает Аня и, дёрнувшись прочь, чуть не роняет свои пакеты. От обиды в висках у неё застучало почти в ритме навязчивой музычки, которая постоянно лилась откуда-то сверху.

«Чёртовы москвичи», - подумала Аня и, глубоко вздохнув, внимательно посмотрела наверх, затем по сторонам, покрутилась вокруг себя, но динамиков не обнаружила и внезапно поняла, что супермаркет живёт какой-то своей собственной жизнью, не обращая на неё никакого внимания, и люди двигаются не сами по себе, а словно под гипнозом мелодии.

Теперь уже уверенная в том, что в магазине точно что-то не так, она натянула шапку на голову по самые глаза и нехотя поплелась к Крусс. Протискиваясь через очередь, уткнулась в спину оплачивающего покупки высокого полноватого мужчины в красном комбинезоне, как у Карлсона. У него на груди что-то жужжало и невнятно разговаривало. Аня догадалась, что это был шум из рации.

Раздосадованная очередной задержкой, Аня начала нервничать ещё больше. Неожиданно в животе у неё начинает урчать и побулькивать. Ужаснувшись, что это слышат все, она тут же успокаивается, заметив, что рация Карлсона удачно заглушает внутренние напевы её организма…

Стоять неудобно, и руки быстро начинают уставать, а от боли в животе уже хочется согнуться и лечь прямо на пол.

- Можно побыстрее?! -  умоляет Анечка Железнова.

Карлсон с любопытством обернулся и, осмотрев её сверху вниз, обворожительно заулыбался, а затем, словно испугавшись, отскочил в сторонку, стал суетливо укладывать свои многочисленные покупки в тележку. Дёрганые движения толстяка выглядели смешно.

Ане стало неудобно перед этим добродушным мужчиной за то, что она его поторопила. Отвернувшись, она быстро вывалила свои продукты на ленту перед кассиршей, затараторила:

- Вы можете, как там Вас, перевесить мне, наконец, мои товары?!

- Девушка, мы Вам всё уже перевесили. Можете оплатить сразу или, если Вы не доверяете моим весам, идите перевесьте в зале сами.

Разъярённая Аня хватает свои товары и, решив сократить путь до весов, идет не назад, а пытается прорваться вперёд мимо Карлсона с его тележкой и застревает. Неожиданно для самой себя снова начинает спорить с кассиршей:

- Зачем десять раз взвешивать? Вы же всё равно будете потом перепроверять! Не можете пробить!? - Аня аж побелела от возмущения.

Но Крусс уже отвернулась к следующему покупателю и начала его обслуживать.

- Игнорируете?! – прорычала Железнова.

Крусс медленно перевела на Аню тяжёлый взгляд:

- Не нужно придумывать, девушка, что кто-то Вас игнорирует. Я Вам другой товар пробила? Пробила. У остального был неправильный вес. Такой товар я Вам пробивать не имею права! А с правильными ценами Вы покупать не хотите.

Испуганный Карлсон замер и уставился на них, пытаясь вникнуть в суть спора, забыв про свою тележку.

- А обманывать Вы право имеете?! Мало того, что Вы с Вашей напарницей нагло пытались меня обвесить сначала, потом хотели надуть с ценой! Что, не стыдно?!

- Что?! Это Вы, девушка, постыдились бы!  – профессиональным визгом взорвалась кассирша. - С виду такая скромная, а наглость так и прёт! Аферистка!

В зале резко стих гул. Сквозь мелодию стало отчётливо слышно пиканье кассовых сканеров. Ане показалось, что сейчас все с осуждением смотрят только на неё, и Железнову окутал непонятный стыд. Однако очередь, достаточно долго наблюдавшая за ситуацией, смотрела с осуждением не на неё, а на кассира. И тут, словно зараженный атмосферой раздора, издалека раздался голос пожилого человека:

- Щас как двину, будешь меня обманывать!

Стало ещё тише, и со стороны того места послышались какие-то невнятные звуки возни.

В очереди сначала захихикали, а потом громко заржали - компания молодых людей явно наслаждалась происходящим.

- Пожал-ста, не нужно шум на весь магазин поднимать! – процедила сквозь зубы Крусс и, не открывая рта, растянула губы в дежурной улыбке, но на этом не удержалась и добавила. - Ни стыда, ни совести!

- Это у меня нет совести?! – с новой волной праведного гнева обрушилась Железнова. - Это Вы мошенница с большой буквы! Точнее, вас таких, как минимум, две!

- Всё! Мне некогда с Вами препираться! – психанула Крусс. - Я из-за Вас задерживаю людей! – она отвернулась.

И тут до сих пор неушедший Карлсон тихо проговорил, нагнувшись к Ане и загородив её от кассирши:

- Зачем Вы боретесь с роботом? Берите свои пакетики и идите домой!

Аня оглядела его нелепый красный комбинезон Карлсона-переростка и с недоверием заглянула в шаловливые глаза.

- А что? – по-детски продолжал он. - Не хочет деньги брать - ну и не надо!! Её проблемы не наши, - и мужчина подтолкнул Аню своей тележкой к выходу.

Железнова глянула на Крусс, но та без всякого интереса к скандальной покупательнице молча сканировала товары.

Кипящая в Ане злость не давала ей уйти из супермаркета побеждённой, и она упёрлась в тележку, затормозив и Карлсона. Мстительно задумалась:

«Гадство. Кому из нас нужны деньги? Ей всё равно! Она даже не смотрит! И мне всё равно! Чтоб ей…» - Аня перевела взгляд на добродушное лицо гигантского Карлсона, который взглядом умолял её не сердиться и рукой заговорщицки показывал на выход.

- Ну всё, – тихо выдохнула Анечка Железнова, развернулась и, уставившись в пол из-под надвинутой на глаза шапки, решительно направилась к выходу из злосчастного супермаркета в обнимку со своими пакетами, нелепо широко ставя ноги, чтобы видеть путь перед собой, опасаясь, что в любой момент её остановят охранники.

Карлсон проводил её взглядом до самого выхода и, хитро улыбаясь, покатил свою тележку…

Анечка шла домой с чувством блистательного собственного достоинства, так и продолжая торжественно нести перед собой справедливо добытые продукты.

Вернувшись в свою небольшую съёмную квартирку, Аня принялась злорадно подсчитывать прибыль, углубившись в чтение чека. Лицо её приняло выражение делового крота. Даже живот затих и прошёл. Потом прямо на полу в коридоре стала копаться в пакетах, перебирая тонкими пальчиками этикетки, сравнивая цены. Наконец, усталая и довольная, Аня идёт на кухню, падает на стул, вытягивает ноги, закидывает руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и некоторое время смотрит в потолок… Вскоре веки начинают тяжелеть, и глаза смыкаются в полудрёме:

«Дурацкий магазин, - констатирует Анечка. - Ворище на ворище. Дай волю, так они тебя всю разденут и ещё поблагодарить заставят за оказанные услуги… Одна прекраснее другой - только и ждут момента, как бы что-нибудь утащить… как и все…» - неожиданно Железнова поняла, что она тоже «все», и сравнение себя с работницами супермаркета произошло автоматически. Вслед за этим навалилось осознание собственной вороватости, ударившее горечью обиды.

Снова открыв глаза, она уставилась в потолок, зависнув на некоторое время - соглашаться с очевидным не хотелось. Она почесала затылок.
 
- Эх, бросить надо было апельсинами в этих чванливых сотрудниц. Сами виноваты! Кричишь-кричишь, хочешь оплатить – всем всё равно! Легко выносишь продукты из магазина - опять никто и слова не скажет…

Она снова и снова отбивалась от въедливых уколов совести, пока не почувствовала неприятные ощущения в животе.

- Что ещё? Я о них заботиться должна?! – Железнова фыркнула. - Заботься не заботься, а они так к тебе в карман и смотрят, словно… в небо голубое! С наслаждением, будто ничего приятнее в жизни и нет совсем! Небо, небо голубое, мы не сторонники разбоя… – она снова фыркнула, посчитав, что слишком поэтизирует примитивное желание поживиться, и исправилась, пробубнив себе под нос самое неприятное, что пришло в голову. - Мокрицы противные…

Анечка болезненно скрючилась на стуле, но через несколько секунд вскочила и быстро, скользя ногами по ламинату, прошелестела в коридор. Стоя над пакетами, задумалась:

- Вообще надо было оставить всё там и пойти в другой, нормальный магазин. Нафига я всё это домой притащила? Чтобы мучиться? – перед глазами пронеслась сцена препирательств с кассиршей, и Аня от недовольства собой аж топнула ножкой. - Стыдоба… А я-то, ну, прямо сама честность во плоти! Героиня добра и справедливости! И с такой легкостью поддалась на воровство…

Она вздохнула и с тяжёлым сердцем подняла пакеты с пола, продолжая защищаться:

- Ещё неизвестно, кто из нас прав! Мужчина в красных штанах тоже на моей стороне был. Вроде не глупый. Ему виднее. И, если по-хорошему рассуждать, стал бы он вмешиваться, если бы я не права была?.. А может ему скандал надоел, вот он и высказался…

Анечка никак не могла понять, кто прав в этой ситуации и правильно ли она поступила. С задумчивым лицом потащила продукты к холодильнику:

- Но я бы сама воровать не стала. Зачем оно мне? Уж лучше как-то по-другому решить вопрос, чем потом переживать и трястись. Мне же ещё в этот магазин возвращаться. Другого-то дешевого рядом нет.

Открыв холодильник, она начинает раскладывать продукты по полкам, продолжая размышлять:

- Может меня вообще никто не обманывал. Может мне вообще всё это показалось… И кассирша эта, как её… Крусс что ли… она может вообще тоже не виновата… Женщина-жёлтый хвост, Мужчина-красные штаны... Получается, что я сыграла по их дурацким правилам!

Аня громко захлопывает дверцу холодильника, со словами:

- Всё плохо! Не хочу я нести эти проклятые покупки обратно! Достали эти ловкачи…

Железнова поплелась в туалет…



Через несколько часов кассирша Крусс тоже вернулась домой в свою крохотную однокомнатную квартиру в ближайшем Подмосковье, помучавшись в электричке. И хотя было уже довольно поздно, муж ещё не вернулся с работы. Только двое одиннадцатилетних мальчиков близняшек радостно встречали маму в коридоре. Несмотря на то, что они были удивительно похожи, разница у них всё же была.

- Уроки сделали? – сходу спросила Надежда Эдуардовна и нахмурила брови.

- А как же! – ответил один из близняшек, что был пошустрее, и сразу полез рыться в принесённых мамой пакетах.

Второй молча улыбался, заглядывая в сумки из-за спины брата.

- Чур это мне! – воскликнул тот, что пошустрее, доставая одну из вкусняшек в яркой упаковке.

- Да тебе-тебе, - снисходительно подтвердила Крусс, снимая шубу, и предупредила. - Только всё разом не ешьте на ночь. А то я вас знаю.

Оба мальчика, не особо обращая внимания на строгий тон матери, выбрали по понравившемуся пакетику сладостей и рванули обратно в комнату, досматривать вечерние мультики.

Крусс проводила их усталым взглядом и некоторое время понаблюдала, как они шумно пихаются на ковре перед телевизором. Глубоко вздохнув, она отправляется в ванную переодеваться.

Вышла в комнату с растрёпанными волосами и закутанная в затёртый турецкий халат, ворча разложила недавно купленный в кредит диван позади детей и без сил завалилась на него отдохнуть, прикрыла глаза.

Лёжа на спине расслабила усталое тело и, не обращая внимания на грохот из телевизора, задумалась. Вспоминалась почему-то только одна ситуация из множества произошедших сегодня в магазине за длинный рабочий день.

- Нет, ну что за дуры в магазин приходят… Придралась же девка из-за своих пяти копеек. Халявщица. Наверняка ведь у родителей на шее сидит, взрослая корова… - Надежда Эдуардовна перевернулась на бок. - Слава богу, не хватило мозгов начальнику нажаловаться… а то бы этот козёл всех собак на меня повесил… И благополучно выкинули бы меня с этого места к чертям собачьим… - она тяжело вздохнула. - Ну ладно, сегодня пронесло, - Крусс зевнула и, сладко потянувшись, плавно погрузилась в полудрёму…

Её разбудил резкий вскрик из телевизора. Открыв сонные глаза, она пригляделась к тому, что там показывают.

По экрану бешено прыгали какие-то уродливые мультяшки. А на ковре перед телевизором повсюду валялись фантики от сладостей, среди которых растянулись притихшие близнецы.

- Так! Я что вам сказала?! – хриплым ото сна голосом разразилась Надежда Эдуардовна.

- А что? – не оборачиваясь к матери, произнёс шустрый сынишка.

- Что значит «что»? Вы умудрились съесть всё, что я принесла?!

- Да там было то ну о-о-чень ма-а-ало, ма-а, – проскулил мальчик и повернувшись к маме мило улыбнулся. - Я бы вот ещё съел. Вчера же не приносила.

- И я, и я, - подтвердил его более скромный братишка и с точно такой же улыбкой тоже обернулся к матери.

Глядя на их милые детские рожицы, Крусс мгновенно смягчилась:

- Ладно, попрошайки, потише телевизор сделайте, - дружелюбно сказала она и отвернулась к стене, тихо буркнув. - Я и не сомневалась.

Надежда Эдуардовна стала разглядывать рисунок Нью-Йорка на фотообоях. Звук телевизора стал заметно тише, и она невольно снова закрыла глаза и погрузилась в текущие проблемы:

 - Украинец-то мой все эти кредиты в одиночку не потянет… - она вздохнула. - А наших двух прожорливых крокодильчиков ещё растить и растить… Эх, вот хорошо-то раньше жили, по-человечески. Родители тянули детей без всяких кредитов… А сейчас? Выживание, - Крусс стало как-то не очень хорошо, и она сменила позу. - Жрать-то как хочется… Когда же он наконец придёт? – Надежда Эдуардовна посмотрела на часы и ужаснулась –было больше десяти вечера. Несмотря на беспокойство, решила не звонить мужу до одиннадцати, и снова задумалась:

- Большинство выживает так же, - констатировала она. - Пытаясь при этом не озвереть. Да уж… Да-а… Кому теперь человеческие качества нужны? Их чем меньше, тем слаще живёшь. Все как волки и лисицы… Страшная сказка, - Крусс зевнула, прикрывая рот ладонью, привычно пряча недолеченные зубы. - Получается вот так учишь-учишь детей честности, а сама-то эта честность им в жизни нафиг не нужна. То ли дело раньше… - она мечтательно закрыла глаза, вспоминая советский гастроном, где начинала свою трудовую деятельность, и где работала её мать. - Красота! Жили, работали и радовались. И прекрасно жили, на всё хватало и даже больше! А сейчас так не проживёшь… - она, кряхтя, снова сменила позу на диване. - Всё продали. И магазин этот тоже иностранный, не государственный... Ё-моё, можно подумать, будто я сама хочу обвешивать людей. Чёртово начальство прикажет и не так запрыгаешь, коли работа дорога… - внезапно заболела голова, и она снова подумала о еде, но по заведённому обычаю продолжила стойко ждать мужа.

Наконец послышалось клацанье ключа в замке входной двери, и мальчики, словно по команде, синхронно подскочили и побежали в коридор встречать папу.

Надежда Эдуардовна Крусс поднялась и пошла разогревать быстрый ужин из полуфабрикатов…



Анечка Железнова в это время уже лежала в кровати. За вечер многое пережив и передумав, она окончательно устала и решила подвести итоги дня:

- Никакого воровства! – приказала себе Железнова. – Даже если ну о-о-очень хочется, воровать нельзя… Обратно я их, конечно, не понесу... Чёрт, после таких дурацких действий приходится сутками переживать, - Анечка поёжилась и свернулась калачиком. - Прямо хоть беги и сдавай обратно, - захотелось плакать, и она даже хлюпнула носом, так стало жалко себя. - За хорошие, честные, правильные поступки так совесть не мучает… От правильных поступков душа радуется и жить хочется… А я?.. – Анечка потёрла глаза. - Нет, я права-права-права! Правильно я их наказала. Вредительства всякие спускать с рук нельзя – это тогда хаос какой-то наступит, - ей казалось, что она соображает стройно и логично, но всё больше и больше путала реальность со сном. - А кто хаос любит, пусть отдельно живёт от добрых людей. Развитый человек помогает жить лучше себе и другим, на то он и развитый… - она зевнула и наконец уснула беспокойным сном, продолжая борьбу с несправедливостью уже в астрале…



Когда наступило утро, Надежда Эдуардовна Крусс уже не вспомнила о том, что случилось прошлым днём, зазомбированная чужими проблемами, лившимися густым потоком из телевизора. Особенно беспокоила Украина и муж, который ругался по этому поводу.

И Анечка Железнова с утра в хорошем настроении тоже ничего плохого не помнила из вчерашнего дня, пока не наткнулась в холодильнике на апельсины. Настроение моментально испортилось. Психанув, она быстро собрала в пакет сворованные вчера морковь, редьку и апельсины, и, стараясь не думать, полная праведной решимости, понесла чужое обратно в магазин, совершенно не представляя, как она будет сдаваться...