Выпрямление имен. Книга 3. Глава 12

По воспоминаниям очевидцев: «Читинское военное училище приказом № 64 от 1-го октября 1920 года было расформировано. Оно просуществовало 23 месяца и дало армии 597 молодых подпоручиков и прапорщиков. То, что тогда современникам казалось простым и неизбежным, теперь, в исторической перспективе, выглядит совсем иначе; какие бы ни были тогда основания для расформирования училища, оно должно было бы быть сохранено до ухода за границу. Расформирование произошло под давлением японцев, стремившихся к свертыванию борьбы с красными. Поэтому начинался отбор наиболее верных и непримиримых. Так, в Чите было объявлено, что желающие остаться при отходе наших войск не будут преследоваться; бегство всегда начинается с задних рядов. Этим правом воспользовался, например, старший офицер пехотной роты полковник Мефодий Соловьев, в прошлом кадровый офицер 4-ой Сибирской дивизии, и десяток, не больше, юнкеров, например, пулеметчики Жадахин и Распопин.

После отступления за границу бывшие юнкера создали организацию общества юнкеров Читинцев. Юнкера Соловьев, Гречихин, Бентхен, Дунаев, Улыбин, Корякин, Базанов, Васильев, Шнайдер вели это дело — издавали журнал “Подчасок”, а позднее бюллетень “Читинец”.
В них можно было познакомиться не только с героическими страницами жизни училища, но и с печальными. Самоубийства или попытки к нему были не намеренными, а или бесшабашной игрой со смертью, или любовными историями. Божовский стрелялся, играя “в судьбу” — с заряженным одним патроном наганом, два раза повезло, в третий — глупый выстрел унес веселого и храброго юнкера в могилу. Юнкера Волков и Ермолаев стрелялись, имея по два патрона в револьвере, пугая барышень, отказывавших им во взаимности. Волков потерял только глаз, Ермолаев ушел из жизни. Эти случаи особенно характерны игрой с жизнью, презрением к смерти, и так сторожившей юнкеров на каждом шагу.

В военных училищах мирного времени молодым юнкерам давалось время осмотреться и решить — подходящим ли для него будет поприще офицера. Кто не выдерживал первых шагов — попадал в “декабристы” и мог до присяги, без последствий уйти из училища, почему училища не знали дезертирства.
Однако, в гражданской войне каждый юнкер был на счету и поэтому никаких льгот не давалось. Было несколько случаев дезертирства, так летом 1920 года из инженерной роты бежал юнкер Михаил Альбрехт, был пойман, судим и оправдан, так как доказал, что бежал от притеснения фельдфебеля роты. В Уссурийский дивизион, при переброске его в Гродеково, сбежал юнкер Мамлеев. Бежал юнкер Канарский в Маньчжурию, вместе с братом капитаном Канарским, получившим от хозяйственной части училища 8000 рублей золотом для закупок в полосе отчуждения Восточно-Китайской железной дороги.

Военное дело — путь славы или смерти. Древние говорили: “Со щитом или на щите”, указывая для воина только две возможности: или смерть, или победу. Смерть или победа добываются в бою, победа сопровождается павшими, смертью венчанными.
Краток и очень неполон был скорбный синодик читинцев, который удалось собрать в эмиграции по памяти. Где только не выростам безыменные могилы, не всегда даже отмеченные крестами: под станциями Яблоновой, Кручиной, Агой, Даурией, 82-м разъездом, разъездом Ольгохтой, под Падями, Рассыпной, Карантинной и Черной, в Амурской флотилии, во Владивостоке,  Хабаровске, Красном Куте, на Камчатке, под Полтавкой, Монастырищами, Верхним Спасским и самой страшной станцией Ин, где чужой негодный командир полка — Ктиторов — подвел конвойцев под расстрел. В этом побоище из 85 убитых — 20 читинцев, легших на опушке Инского леса, да так и застывших с винтовками в руках, с лицом, обращенным к врагу, оправдывая замечание, что “русского мало убить, его надо еще и повалить”. Так уж устроена жизнь, что многое нам знать не дано.

Я же многократно бывал в Чите и может проходил мимо зданий, где ранее располагалось военное училище, где учился Владимир. И уж точно, Хабаровск, Верхне-Спасское, станция Ин, Волочаевка, где шли страшные бои, места мне знакомые, но мне были известные совсем не с той стороны. Точнее, с одной, а другая семейная осталась не известной.

События не дали возможности читинцам дойти в России до штаб-офицерских чинов, но они дошли до этих чинов в китайской армии, когда дрались в шаньдунских частях против красных китайцев Чан Кайши. Из 29 юнкеров и двух из кадрового состава училища оказались полковником один — Репчанский — артиллерист 2-го выпуска, 2 подполковника, 6 майоров, а остальные капитаны и поручики. Четверо смертью венчаны: капитан Грищев, капитан Ипатов, поручик Зыков и подпоручик Григорьев. Где только можно читинцы шли в бой против советской оккупационной власти России. Во время 2-ой Мировой войны против красных в рядах Русского корпуса в Боснии участвовали два читинца, один из них — поручик  Чеславский  смертью венчан в бою под Травником в феврале 1945 года. Именно  тот, которого в материалах БРЭМ Владимир Чакиров называет двоюродным братом.

По другим данным, Игорь Чеславский погиб сражаясь против партизан маршала Тито 31 декабря 1944 года в районе Зениц, за высоты «Високовец» и 592. В тех боях погибло 6 человек и ранено 16, среди них гауптман Левандовский, оберлейтенант Орлин и лейтенант Мошин. Накануне 27 декабря был ранен лейтенант Навроцкий Анатолий"
Сохранились воспоминание о боях под Травником под названием «Маленький Алказар - Гучья Гора”, написанное И. Поповым 18 октября 1960 в г. Сан-Франциско и опубликованное в журнале   "Кадетская перекличка" № 40 за 1986г.  Автор пишет:
«Перед тем как перейти к непосредственному описанию случившегося, я считаю нужным сказать несколько слов о том, каким образом мы попали в католический монастырь под названием «Гучья Гора», находившийся к северу от города Травник.

В конце декабря месяца мы начали свое наступление от Зеницы на город Травник, чтобы очистить дорогу на Баня-Луку-Загреб, т. к. эта дорога была бы короче для нашего отступления от г. Сараева. Наши IV и V полки, вместе со вспомогательным оружием зенитных и дальнобойных орудий, находившихся в селе Бусовача, начали очистку дороги от партизан. IV полк шел фронтом из Зеницы, V полк под командой полковника Рогожина из села Бусовача. Мы заняли Села: Грм, Горни Чайдраш, Доньи Чайдраш, где был смертельно ранен мой командир и друг Игорь Чеславский. Я заменил убитого командира.

Зима была в полном разгаре. Отсутствие теплого обмундирования, нужного вооружения, транспорта, а также и идей «за что же мы боремся», делало цели непостижимыми и движения вялыми
Мы наступали только по тому, что этого от нас требовали. О том, что мы проиграем войну никто не думал и никто себе не представлял настоящее политическое положение....” .

Оно оказалось таковым. Остатки Русского корпуса, сражавшегося с партизанами маршала Тито, в 1945 году ушли в Австрию.
Жертв среди читинцов было много. «В 1945 году  в Маньчжурии был убит начальник училища генерал Тирбах, в 1946 расстрелян на Китайско-Восточной железной дороге преподаватель артиллерии генерал Воскресенский, в бою под Монастырищами убит командир пехотной роты полковник Буйвид. В безнадежной партизанской войне в пределах СССР смертью венчаны командир сотни полковник Иннокентий Васильевич Кобылкин, три курсовых офицера сотни: войсковой старшина Маньков и есаулы: Марков и Войлошников; легли в партизанских отрядах хорунжие Тонких и Швалов, подпоручики Коноплев и Сергиенко, сотник Макаров, есаул Маньков, юнкер Макаров.

Отдельно следует остановиться на Кобылкине Иннокентии (Илларионе) Васильевиче. Из семьи офицера Забайкальского казачьего войска. Окончил Хабаровский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище. Последний чин в царской армии — есаул. К ноябрю 1918 года командир сотни Читинского военного училища, к 1921 году — полковник. Весной 1921 года — член войскового правительств Забайкальского казачьего войска.

Состоял при Забайкальской казачьей дивизии. В эмиграции — командир роты Русского военного училища в Китае (1927—1928). Занимал руководящие посты в активных белоэмигрантских антисоветских организациях: Братство Русской Правды, Национально-трудовой Союз Нового Поколения и Российской фашистской партии. 6 мая 1935 года был переброшен в Россию для инспектирования легендированной антисоветской подпольной организации, созданной органами НКВД в рамках операции «Мечтатели». Был арестован и 1 сентября 1935 г. после показательного судебного процесса в Иркутске расстрелян.

Интересно, что ключевой фигурой операции НКВД «Мечтатели» был старший брат И. Кобылкина — Алексей. Он тоже окончил кадетский корпус, участвовал в Первой мировой войне, дослужился до чина полковника. Атаманом Семеновым был назначен начальником Читинского армейского артиллерийского склада. После окончания белой борьбы остался в Чите. В 1927 г. был арестован ОГПУ за антисоветскую агитацию и отбыл шесть месяцев тюремного заключения. После освобождения привлечен ОГПУ для операции «Мечтатели», направленной против японской разведки и на разложение белой эмиграции в Маньчжурии. По легенде являлся руководителем антисоветской организации в Чите.  Про братьев Кобылкиных и операцию «Мечтатели» подробно написано в книге Е. А. Горбунова «Схватка с черным драконом».

Пытаясь найти корни Игоря Васильевича Чеславского, проживающего до учебы в Хабаровске во Владивостоке, нашел  полковника Чеславского Василия Владимировича, 1875 года рождения, одно время командовавшего Драгунским полком во Владивостоке. В его послужном списке сообщается:
 "Православный. Уроженец г. Прилуки Черниговской (Полтавской?).губернии. Образование получил в Прилукской классической гимназии. В службу вступил 22 ноября 1893 года. Окончил Одесское пехотное юнкерское училище. Выпущен в 49-й пехотный Брестский полк.  Участник похода в Китай 1900-1901 годы.

Сотник 1-го Верхнеудинского казачьего полка. Участник русско-японской войны 1904-1905 годов.  Окончил Офицерскую кавалерийскую школу  на "отлично", есаул с 18 июня 1905 года.
На 1 января 1909 года подполковник 3-го драгунского Новороссийского полка. Позже, как уже отмечалось, служил в Приморском драгунском полку. Участник мировой войны, полковник, командир 10-го гусарского Ингерманландского полка, командир 2-й бригады 10-й кавалерийской дивизии. По некоторым данным, под началом В.В. Чеславского, в составе 10-го Ингермандландского полка служил будущий маршал Георгий Жуков.

В 1918 году состоял в армии УНР и Украинской Державы. Командующий 2-й Волынской конной дивизией. В ноябре-декабре 1918 года, командуя офицерским отрядом 2-й конной дивизии и 1-го Волынского армейского корпуса армии Украинской Державы, участвовал в боях против войск Директории под Житомиром, Бердичевом, Коростенем и Киевом.

С января 1919 года участник Белого движения на юге России в рядах ВСЮР в составе сводного отряда. Был ранен. Эвакуирован из Новороссийска 8 марта 1920 года на корабле «Херсон». В эмиграции в США, в 1933-1937 годах жил в Чикаго".
Сохранились отдельные эпизоды из жизни генерала. В книге «Забайкальское казачество» Николай Смирнов приводит несколько  эпизодов русско-японской войны с участием  Чеславского. «Однажды, когда несколько японских снарядов (шимоз)  разорвалось на позиции 1-й Забайкальской казачьей батареи, убив двух казаков, хорунжего А.Т. Симонова, несколько казаков были ранены, а сотник Чеславский и хорунжий Фищев из сотни прикрытия контужены».

Скоро Чеславский, уже не сотник, а есаул поправился и принял в составе 1-го Верхнеудинского казачьего полка участие в походе кавалерийского отряда генерала Мищенко на Инкоу. Однажды полк вышел на сильную японскую заставу. Деревня была окружена. Со слов автора книги, «...есаул Чеславский, владевший английским языком, попросил командира полка отправить его к японцам парламентером с предложением сдаться, но войсковой старшина Квитка от предложения отказался и приказал атаковать». Атака не удалась и полк потерял 10 человек убитыми и ранеными. Участвовал Чеславский и в непосредственной  атаке на город Инкоу. За ним шла его 3-я сотня полка. Инкоу взять не удалось, а вот набег на Факумынь завершился победой». 

Деникин в книге «Путь русского офицера» вспоминал Чеславского и бой с японцами под рекой Ляохэ: «Враг дрогнул. Одна рота вышла из деревни и стала уходить. Тогда часть наших сотен вскочила на коней и бросилась в атаку. Другие ворвались в деревню. По полю неслись забайкальцы есаула Зыкова, подъесаула Чеславского, уральцы хорунжего Мартынова, врезались и рубились в японских рядах. Подъем был так велик, что не выдержали и понеслись в атаку вестовые, ординарцы и чины штаба».

В приказе № 538 от 2 августа 1914 г. по войскам Приамурского военного округа сообщалось: «Командующий Приморским драгунским полком полковник Чеславский в порыве патриотических чувств обратился к цесаревичу Алексею Николаевичу с ходатайством о назначении полка в действующую армию, за что получил от временно командующего округом генерала Л.Л. Сидорина выговор за обращение к вышестоящей инстанции без разрешения».

В эмиграции, проживая в Чикаго генерал написал воспоминания: «67 боев 10-го гусарского Ингерманландского полка». Появилась она на свет с большими трудностями. Как поясняет Чеславский, американские издательства были очень дорогие и потому книгу (записки) вначале пропустили через газету. Готовую книгу подарил единственному русскому адвокату в Чикаго Казимиру Петровичу Гугжу.  Вероятно, он помогал ему ее издавать, фамилию надо запомнить. Что я лично узнал для себя из этой книги (газеты)? Во время нахождения в Приморье Чеславский командовал Драгунским полком, а стоял он в Урочище Новокиевское, командовал во время убытия командира по болезни в 1914 году. Про Новокиевское урочище вспоминали многие герои моих записок, в том числе однокашник деда по Московскому военному училищу, Никольский. Находилось оно на берегу Тихого океана, в 200 верстах к югу от Владивостока, где сходились три границы: русская, китайская и корейская. Один из эскадронов полка был выдвинут на сопредельный пост Хунчунь для наблюдения за китайской и корейской границами. Находился от под командой ротмистра Н.И. Шипунова.

За войну с Японией Чеславский был награжден орденом Св. Георгия и имел право записаться на прием к Государю. Обратился он по причине желания учиться на двухгодичных Кавалерийских курсах в Санкт-Петербурге, а ему отказали. Получив пропуск на министерский поезд, отправился в Царское село, встретился с царем и получил желанное разрешение. Как Георгиевский кавалер был на приеме у Государя, на обеде отведал угощения вместе со Столыпиным, Коковцевым, военным министром Редигерем и начальником Генерального Штаба Потылициным. Были также военный атташе Японии и посол Испании. Кавалерам ордена Св. Георгия выдавали бесплатные билеты в театры и Чеславский, о чем он отдельно пометил в книге,смотрел в Мариининском "Жизнь за царя".

Кавалеристом Чеславский был отменный, участвовал во многих конных соревнованиях на коне "Зайчик", завоевывал высокие призы, носил штаны чакчиры. Однажды в Варшаве получил награду из рук княгини Браницкой. Во время войны занял ее замок и спал на ее кровати.
Когда Чеславский учился на курсах, жил в Петербурге на улице Шпалерной, недалеко от Смольного института. Офицерские курсы тоже располагались на Шпалерной, в старых аракчеевских казармах. Начальником курсов в то время был генерал Брусилов. Его сменил Мейнардом и с ним произошел конфуз. Он убрал со стен курсов все лубочные картины, в том числе образ Св. Николая, сказав при этом, "Ну и этому старику здесь делать нечего". За святотатство его уволили без мундира и пенсии.

С Чеславским учились полковник кавалергардов  Павел Скоропадский, есаул Петр Краснов.  Первый был избран Гетманом Украины, а второй - Атаманом Войска Донского. Кстати, Краснов помогал Чеславскому делать топосъемки, так как был не только писателем, но и хорошим художником. На одном из маневров, где Чеславский был ординарцем у Великого князя Николая Николаевича, он имел возможность наблюдать беседу Государя с командиром Лейб-Гвардии Егерского полка генералом Яблочкиным, бывшим командующим 11-м Восточно-Сибирским стрелковым полком, в котором служил дед Чакиров. Правда, во время Китайского похода он еще был капитаном 3-го ВССП. Кавалерийское училище Чеславский окончил 16 июля 1909 года.

До производство в полковники служил в городе Ковно, в 3-м Новороссийском драгунском полку под командой Белосельского-Белозерского, потомка арапа Петра Великого. Эта фамилия мне встретится, когда я буду листать страницы по Русской православной церкви за границей. Узнаю, что именно Белосельские-Белозерские выделят средства на приобретение в Нью-Йорке здания под Синод РПЦЗ.

Во время войны Чеславский участвовал в боях за Владимир-Волынск и бился с венгерскими гусарами. Далее были Перемышль, Санок, Риманов, Хотин. В горной долине Венгрии занимал село Усте-Русское. Оказалось, что в эти края русины пришли еще с кочевниками. Мне вспомнилась фамилия кадровика майора Русецкого в Хабаровске. Возник вопрос. Кто они русские на самом деле? Карпато-россы считали себя колыбелью русского народа. Их язык и религия, как считал Чеславский, самые близкие к русской и "всегда они мечтали слиться с Россией".

Служил Чеславский под командой корпусного генерала Селиванова, бывшего начальника штаба округа в Иркутске, и дивизионного - графа Келлера, который не любил генштабистов и при случае приводил присказку: "Первым офицером ГШ был Моисей, который 40 лет не мог вывести евреев из пустыни". Вспоминая  сентябрьские бои 1914 года, Чеславский писал: "... начальник дивизии граф Келлер сам "два раза в сутки обходил всех больных, следя, чтобы у каждого больного были у ног бутылки с горячей водой и чтобы растирали тех, у кого сильная рвота и корчи. Он совершенно игнорировал опасность заразиться – подходил к тяжело больным и сам растирал им руки, пробовал, горяча ли вода в бутылках, разговаривал, утешал больных, что холера у них в легкой форме, никто еще не умер и, наверное, смертных случаев не будет. Это сильно ободряло больных солдат морально".

Рядом воевала дивизия Деникина. В 1915 году Чеславский встречался с командиром Донского казачьего полка П.И. Красновым. Он был в пенсне, но своего давнишнего коллегу по войне в Маньчжурии и на курсах рассмотрел быстро. Даже его лошадь "Зайчик" признал. Вместе занимали позицию у Саво-Креничного кордона. Граф Келлер в то время уже командовал кавалерийским корпусом и в его состав входил Оренбургский казачий полк во главе с полковником Дутовым, про него, как и про Краснова у меня есть отдельный рассказ.

От войны стороны устали. Противник со своих окоп по-польски кричал "Дайте нам хлеба, соли и солонины, а мы вам дамы вудки". Иногда такой обмен происходил. Бывало на пасху, когда она совпадала с католической, солдаты сторон выходили из окоп и отмечали праздник вместе.

Зиму 1916 года Чеславский провел у Бояна в Галиции,в окопах. В то время он стал командиром 10-го уланского Одесского полка. Командующим Юго-Западного фронта вместо Иванова назначили Брусилова. Кавалерию тогда шутливо называли "блоха", а пехоту "вошь". Окопная жизнь уже всех доставала. Барон Врангель в то время командовал 1-м Нерчинским казачьим полком.

Был Чеславский в отпуске в Чугуеве и Харькове. В 1916 году ему было 38 лет и скорее всего был женат второй раз. Не исключено, что первая его семья осталась в Приморье, когда он уехал на Каваллерийские курсы в Петербург. В книге семейные вопросы практически не затронуты, но есть фотография, где он в Новокиевском с супругой. В Одесском училише его звали "Полтавской мазницей" за его полтавское хохлятское происхождение.

В справочнике по БРЭМ нашел в Маньчжурии двух Чеславских: Ивана  Апполинарьевича и Константина Ивановича. Похоже, что отец и сын. Кто такие, неизвестно. Много Малиновских. Среди них родственники жены Владимира Чакирова: сестра Малиновская Елизавета Владимировна и ее муж Малиновский Казимир Владиславович. Проходила и Малиновская Цицилия Владиславовна. Скорее всего, сетра Казимира.
 
Каким образом Чеславские были родственниками Чакировым, можно только догадываться. Не исключено, что родство шло по линии  жены деда Глафиры Аристарховны Шведовой, мать которой могла иметь девичью фамилию Чеславская. Возможно  ее сестра, а такая имелась, вышла замуж за Чеславского, ведь он получил военное образование в Одесском военном училище и служил одно время в Новороссийском драгунском полку. 

Шведовы, Шведовы. Откуда они могли появиться в Николаеве? Читал про Крымские войны и промелькнул такой факт. Одновременно Россия воевала со шведами, были многочисленные пленные. Сиятельный князь Потемкин в это время не только воевал, но и строил флот, нужны  были на кораблях и верфях специалисты, вот он и запросил у матушки Екатерины этих пленных шведов с Балтики к себе в Новороссию. Скорее всего, от них и пошла на юге России фамилия Шведов. В пользу этого и то, что наш Шведов моряк!