Я и природа

На днях, глядя на красивые фотографии природы, сделанные моим другом Сергеем Тихоновичем Гайдиным и размещенные на сайте «Одноклассники»,  я похвалил их и назвал его певцом родной природы. Он написал мне письмо, из которого я узнал, что он, рожденный в далекой таежной глуши, уже почти полвека живет в городе, но так и не стал горожанином.  Его тянет в лес,  дышать его ароматами, видеть многое из того, мимо чего настоящий городской житель пройдет и не заметит.  А он не только замечает, но и фотографирует, и потом его друзья на этом сайте могут полюбоваться уголками живой природы – лесами, полями, отдельными деревьями, птичками,  мелкими животными, которые встречаются во время прогулок Сергея Тихоновича.

Я тоже родился в поселке, расположенном в тайге, как и Сергей Тихонович, до окончания школы жил там, и лишь потом уехал в Хабаровск, и всю жизнь прожил в городах.  Но никогда особо не стремился в лес, на природу. Почему? Я не могу ответить на этот вопрос. Я даже очень мало знаю деревьев и кустарников, которые есть в лесу.  Конечно, я знаю хвойные деревья  и кустарники – кедр, ель, пихта, лиственница, стланник, некоторые лиственные деревья – береза, тополь, ива, по листьям могу различить дуб, клен, липа,  по ягодам или плодам фруктовые деревья и кустарники.  Бывая временами в лесу, я старался не выпячивать свою дремучесть в этом вопросе, если меня об этом спрашивали внуки, я отправлял их к бабушке.

В отличие от многих своих сверстников и даже родного брата, никогда не увлекался рыбалкой.  Могу отличить разве карася, да еще красную рыбу – кету, горбушу, и осетровые, видел даже небольшого калуженка. Непосвященным скажу, что калуга – самая большая пресноводная рыба, её размеры достигают 6 метров, а вес почти тонны.  Из морских рыб хорошо знакома камбала, пеленгас, я охотился на них под водой. Именно охотился, а не ловил. Камбалу можно было поймать на острогу, а вот быстрого пеленгаса – только из ружья, причем выстрел надо было производить с упреждением, иначе промахнешься.

Безусловно, я ловил рыбу и на обычную удочку, и на спиннинг, и сетью.  Все же я жил на великой русской реке, и за компанию ходил на рыбалку или возил гостей Хабаровска на рыбную ловлю.  Но какого-то удовольствия от рыбной ловли не получал. И даже какое время считал, что лучшая рыба – колбаса. Но со временем изменил вкусы, и если сейчас приходится выбирать между рыбой и мясом, выбираю первое.

Самое большое изобилие рыбы в одном месте я видел в Токио, когда нашу группу повезли на речной рынок часов в 5 утра, чтобы могли увидеть своими глазами, как рыбаки привозят свежую рыбу на берег,  и её тут же раскупают . Тогда я узнал, что японский рыбак, который однажды сходил в длительный рейс на рыболовецком судне, дальше может не работать. Денег ему заплатят очень много, не то, что нашим морякам-дальневосточникам. Возможно, это преувеличение, все же это я слышал не от японцев, а от нашего переводчика.  Но в Токио я видел свежую рыбу. А вот копченую и соленую рыбу  в большой количестве и ассортименте видел в Петропавловске-Камчатском, тоже на рынке. Какой там только рыбы не было!  Кроме копченной, вяленой, была малосоленая, крепкого соления, и еще много разных сортов и названий.

В 50-60 годы в Амуре рыбы было очень много. На берегах всего нижнего Амура были рыболовецкие колхозы, которые заготовляли рыбу и для своих нужд, и на продажу. Были такие колхозы и на берегах реки Амгунь,  где я родился. Правда, родился я  в 7 км от самой реки, но все равно знаю, как ловят рыбу  мои земляки. Тогда они плавали на деревянных лодках, гребли веслами. Маломощные моторы Л-3, Л-6 и Л-12 были далеко не на каждой лодке. Это не подвесные моторы «Вихрь» и другие, которые можно было снять и унести или увезти, они была стационарные, и издавали характерный звук при работе.  Но со временем рыбы стало меньше, да еще в нерестовые реки стали  сбрасываться вредные для молоди отходы от работы гидравлик, в частности, ртуть. Она нужна ля извлечение золота из золотоносной породы.

В начале 60-х годов меня, подростка лет 14,  взяли на сенокос. В тот год дедушке выделили участок на Тарабаровых островах недалеко от Хабаровска. Сейчас это уже китайская территория.  Добраться туда было можно только на моторной лодке. В это время корпуса уже делали не из дерева, а из дюралюминия, и мотор был подвесной.  Плыли мы впятером, включая владельца лодки. Я задремал, сидя на банке (прим. – так называется сиденье поперек корпуса лодки), как что-то тяжелое упало на паёла  (прим.-  деревянные бруски на дне лодки, чтобы было удобнее ходить). Открыл глаза и увидел больших размеров рыбину прямо у моих ног. Она выпрыгнула из воды прямо к нам в лодку.  Кто-то из взрослых тут же набросил на неё мешок, чтобы не выпрыгнула обратно. На ужин у нас была уха из этого толстолобика.

Из-а сокращения рыбы в реке Амур и притоках стали вводить ограничение на вылов рыбы, многие рыболовецкие колхозы разорились и исчезли, люди  уехали.  Разрешенный вылов рыбы в Амуре с 50-х до 90-х годов уменьшился почти в 200 (!!!) раз, такие цифры я услышал однажды на заседании крайкома партии.  Вылов разрешили только так называемым коренным малочисленным народностям Севера – нивхам, нанайцам, ульчам, негидальцам и другим,  красная рыба входит в их традиционный пищевой рацион многие века.  А все остальные, живущие на берегах рек люди, не могли временами вообще ловить рыбу, а иногда только по лицензиям и в отведенных для лова местах. Но браконьеров хватало, да иногда и желающие просто откушать любимую с детства красную рыбу попадали в их число. Нередко случались трагедии, многие рыбаки тонули, когда ловили рыбу по ночам, чтобы не попасть на глаза рыбинспекторам и милиционерам.  В конце 80-х годов милицию нагоняли на Дальний Восток со всей страны, чтобы не пропускали транспортные средства с выловленной рыбой.

Мне довелось побывать на огромных рыбообрабатывающих судах БОРа (базы океанического рыболовства) в городе Советская Гавань. Эти суда выходили в море на полгода, в окружении рыболовецких траулеров, которые ловили рыбу и выгружали её борт такого судна-рефрижератора для переработки и хранения  виде консервов, или в замороженном виде. Так что это была плавучая перерабатывающая фабрика прямо в океане.  В те годы рыба была очень дешевым и распространенным продуктов, мука из рыбы шла на корм скоту.  А уж банки с камбалой в томатном соусе были в любом магазине.  Но мало кто пробовал свежую камбалу, только что выловленную. Чаще её готовят из уже замороженных рыбин, и она не всегда бывает вкусной. А вот свежая такая вкусная, что пальчики оближешь. Я ел такую, и когда сам добывал на морском дне с помощью остроги, или покупал у рыбаков, только что приплывших к берегу с рыбалки.  Вкуснейшее блюдо. Но вот самой любимой для меня морской рыбой остается пристипома, которой мы питались в студенчестве. С жаренной картошкой и свежей редиской – это вообще была сказка. Особенно для постоянно голодного студента.

Но я несколько отвлекся от описания природы, хотя рыба тоже является представителем природной среды. И хотя я не рыбак, но знаю о рыбе чуть больше, чем о деревьях, кустарниках, различных дикоросов. Из дикоросов я знаю грибы и ягоды, орехи.  Раньше, когда был еще ребенком и юношей, знал два вида грибов - соленые и маринованные. Я, конечно, пошутил. Соленые были грузди, а маринованные маслята. Но я их только ел, сам собирал лишь пару раз за всю жизнь.  Правда, был еще один случай сбора грибов, который мне запомнился. Он случился летом во время школьных каникул, которые я проводил у бабушки с дедушкой под Хабаровском. У них была корова, которую мы, пацаны лет по 10-12,  пасли.  Пасли в лесу, и кому из нас пришла идея набрать грибов, которые мы видели под ногами, не помню.  С собой емкости, в которую можно было набрать грибов, не было. Один из нас снял свою рубашку, мы набрали туда грибов, рукавами рубашки связали, чтобы они не выпадали. Шли домой в надежде, что нас похвалят, да еще на ужин нажарят грибов с картошкой.  Но бабушка отсортировала грибы, и для «жарехи» осталась в лучшем случае треть.

Но вот последние три года я стал спецом по грибам. Моя теперешняя жена знает все грибы в нашем лесу, и как их надо заготавливать. Мы берем даже те грибы, какие местные жители относят к ядовитым. Но вы же видите, я даже пишу рассказ, и не умер. И все потому, что есть Интернет, а когда и он не помогает, есть советы знакомого жены, профессионального ботаника, кандидата наук.  Так что с середины лета мы собираем грибы, жена их готовит для длительного хранения, и для регулярной «жарехи» не только с картошкой, но и со сметаной.

Теперь поделюсь своими знания о ягодах, которые знаю. А знаю я мало, так что  я не задержу вашего внимания.  С детства я знал три ягоды – жимолость, голубика и брусника.  Для меня самая вкусная ягода именно жимолость. Она не произрастает в европейской части России в лесах, если есть, то разводимая на дачах. А у нас росла в лесу. Летом собирали и голубику, а осенью – бруснику, единственную ягоду, которая может храниться в таком виде, не в варенье или другом консерванте.  Голубику я ел в небольшой деревне Малышевское, недалеко от села Полины Осипенко. Там когда-то жили бабушка с дедушкой.  Кусты голубики были прямо за забором, в лесу, который начинался прямо оттуда. Забор представлял из себя плетень, это когда между жердями  определенным образом вставляют гибкие прутики.   Мне было года 4-5, я подходил к забору, раздвигал прутики, и вылезал в лес. Ложился на спину прямо под куст, отрывал ягодки и складывал их в рот.  В родном поселке я так уже не делал, вырос. А бруснику рвал раза два в жизни, но зато ел её в большом количестве. Мороженые ягодки брусники зимой набирал прямо в ковшик, посыпал сахаром и уплетал за обе щеки, не боясь заболеть ангиной. На зиму мы заготавливали 2-3 ящика брусники.  До сих пор помню эти аккуратные, хорошо выструганные ящики, в которых привозили сливочное масло в магазин,  вот в эту тару мы и заготавливали бруснику. 

О том, что в наших краях есть намного больше ягод, чем я перечислил, впервые узнал, когда уже во взрослом состоянии  приехал в командировку в город Николаевск-на-Амуре. Остановился на постой у родственников. До этого мы не виделись лет 10-12, и поэтому старшая сестра моего отца, у которой я жил, старалась меня угощать чем-то вкусненьким. И всегда спрашивала, какую ягоду или варенье из какой ягоды я хочу поесть на ужин. От перечисления названия ягод у меня слюнки текли.  Это я точно помню, а вот названия ягод, увы, забыл.

Но не забыл, как еще юношей лет 15 в том же Николаевске мы с отцом и мужем моей кузины поехали на его мотоцикле за ягодой весьма далеко от города.  Мотоцикл с коляской для этих целей очень хорош. Его можно вытолкать из любой грязи,  преодолеть любую канаву, или заехать глубоко в лес.  Вот мы и заехали. Пошли собирать ягоды, оставив мотоцикл, и в коляске съестные запасы. Коляску закрыли дерматиновым тентом. Через час-полтора возвращаемся к мотоциклу, и нам открывается такая картина.  Тент распущен на узкие плоски, от наших припасов остались одни обертки.  Поняли, что они очень понравились медведю.  Решили не рисковать, может он и нами не побрезгует, и голодные быстро вытолкали мотоцикл на дорогу и рванули  в Николаевск. Из-за этих передряг я даже забыл название ягоды, за которой мы ездили.

И теперь об орехах. На моей малой родине это были орехи стланника, некрупные шишки и такие же мелкие орешки. Кто-то их щелкал с удовольствием, делал это и я, но если рядом не было других орехов или семечек.  Мелковаты казались. Мороки много, а еды мало.  Потом мы под Хабаровском собирали манчжурские орехи,  когда они еще были незрелые. Помню, после того, как их поешь, губы и язык были ярко-красного цвета.  Но самые любимые мои орехи – кедровые. Пока сам не стал ездить в Приморье, покупал эти орехи в магазине «Тайга».  Помню даже их стоимость – 2 рубля 40 копеек за 1 кг.  Обязательно покупал их во время чемпионатов мира по хоккею. Репортажи мы смотрели по ночам, самый раз грызть орехи и не уснешь.  Орехи крупные, и скорлупа на них крепкая, нужны хорошие зубы и сильные жевательные мышцы.  Но если орехи облить крутым кипятком, то щелкать было проще.  Я покупал обычно 2-3 кг,  и мне хватало как раз на весь чемпионат мира.

В середине 80-х годов мне довелось самому собирать кедровые орехи в Приморье. В тот год был урожай орехов, поэтому приморчане у этому делу подошли на профессиональной основе. Прикоснулся к этому процессу и я. Мы уехали на автомобиле «Волга ГАЗ-21»  километров за 200 к северу от Находки в тайгу, прямо в отроги Сихотэ-Алиня. «Волга» оказалась весьма проходимым автомобилем, так что мы забрались довольно высоко.  Но высокие кедры были еще выше.  Поэтому, отдохнув немного с дороги, мы стали забираться в сопки.  Была солнечная  погода, и все змеи в этот октябрьский день вылезли погреться на камешках. Вначале я старался обходить их, но по мере накопления усталости уже не обращал на них внимания, пер,  как танк, лишь бы быстрее добраться до вершины, где стояли кедры с большим количеством шишек на ветках.

Среди нас был проводник, он заранее побывал уже в этих местах, и знал, куда нам надо идти. Мы несли с собой  несколько холщовых мешков,  когти для того, чтобы подниматься по стволу,  и топор. Когда поднялись на вершину сопки, вырубили здоровую колотушку, и стали стучать ей по стволам кедров. Шишки стали падать на нас, как градины, оставалось только собирать их и складывать в мешки.  Но когда шишки перестали сыпаться, но их еще много висело на ветках, один из нас, самый молодой, надел когти и полез по стволу. Там, на вершине,  он старался раскачать или постучать по не такому толстому стволу, и шишки снова стали падать.  Потом пришла  моя очередь лезть по стволу. Это оказалось весьма трудным делом. Мне лезть, обхватывая ствол дерева, хватаясь за небольшие веточки, было весьма трудно. Я напоминал себя электрика, который лазит по деревянным столбам в моем детстве. Но у того был еще пояс, который охватывал столб,  в моем случае таким поясом были мои руки.  Раскачав верхушку кедра и добившись падения шишек на землю, я слез с кедра. Весь мой организма дрожал от пережитого напряжения. Я присел на поваленное дерево. Ко мне подошел наш проводник, чтобы снять с меня когти, и увидел рядом с поваленным деревом чей-то кал. Он спокойно произнес: «Это медведь погадил». Кал был довольно свежий, мне бы испугаться, но у меня было такое чувство, что если бы из зарослей вышел мишка и потрогал меня за плечо, убежать от него я  не смог бы – сил просто не было.  Но медведь, видимо, испугался ударов  колотушки по стволам, и ушел подальше. 

Набив все взятые с собой мешки шишками, мы пошли за проводником к специальному аппарату, который напомнил мне мясорубку. Только вместо мяса он раздавливал шишки, шелуха оставалась внутри, а орехи падали вниз в еще один мешок.  Когда  что мы пошли вниз с сопки, несли  вместо 4 мешков шишками один мешок с одними орехами.  Отдохнув, мы выполнили завершающую процедуру – отделили  орехи с зернами от пустых.  Действовали как старатели, добывающие золото. Насыпали орехи в специальный лоток, заходили в реку,  пустые орехи всплывали, и их уносило потоком воды.  А наполненные  зернами, как крупицы золота, оставались на дне. И их-то мы ссыпали в большие  полиэтиленовые пакеты.  Их и привезли на следующий день  в Находку, а потом я один пакет отвез в Хабаровск.  В моем пакете было килограмм восемь отборного ореха.  Посчитайте, сколько я примерно заработал за полдня, что мы лазали по кедрам, если бы сдал орехи в магазин.  Примерно около 20 рублей, т.е. за день 40, а за пять дней 200 рублей.  Неплохой заработок, согласитесь, был по тем временам.  Правда, я учитывал отпускную цену магазина «Тайга», на самом деле она процентов на 30-40 ниже. Но все равно, собиратели орехов в хороший год очень хорошо зарабатывали, что и сказал наш проводник, промышляющий этим во время отпуска, который он специально брал в это время года.

Но самым комплексным знакомством с природой для меня был один выезд.  Случилось это в начале 90-х годов. Я  в это время работал первым заместителем начальника краевого управления здравоохранения (сейчас это уже министерство здравоохранения края) и был куратором города Комсомольска-на-Амуре, второго по величине в крае, более 300 тысяч жителей. Там есть несколько оборонных заводов, самыми крупными из которых являются судостроительный (выпускал атомные подводные лодки) и авиационный (продукцией завода является лучший в мире истребитель Су-27).  Мой друг еще со студенческой скамьи Валера Фуйзулин недавно был назначен главным врачом больницы, которая обслуживает рабочих авиационного завода.  Однажды, когда я был в отпуске, он звонит мне и предлагает принять участие в поездке на природу, пожить неделю на заимке. Мне стало это интересно, и я дал согласие.  Через день или два снова звонок с просьбой прибыть на аэродром местных воздушных линий. Оказалось, что за мной вылетел вертолет, который потом сразу доставил нас на заимку километров за сто от ближайшего жилья.  Я впервые летел на вертолете и немало волновался. Но вертолет авиационного завода был технически исправен, и летчики опытные. Мы без приключений долетели до заимки, и я там оказался среди практически нетронутой цивилизацией тайги.  Я не был ни охотником, ни рыбаком, поэтому на меня легла задача кормить отдыхающих со мной людей.  Для этого все было завезено. Картошка, другие продукты питания,  газовая плита с баллонами, небольшой движок в качестве электростанции, всякие другие необходимые предметы. Дело было осенью, комаров, которых я терпеть не могу, причем не укусов, а жужжания над ухом, уже не было. Но зато было изобилие рыбы в реке и дичи, пролетающей на юг. Стаи уток садились на озеро, на берегу которого и стояло зимовье.  Выйдя утром на крыльцо с ружьем, один из нас выбирал, какую утку подстрелить.  Но вот обдирать её я так и не согласился. Говорил – ты стрелял, ты и обдирай перо. У меня свои заботы – начистить картошки, что-то там сварить или сжарить.  Питались мы вполне хорошо. Но не за счет только моих кулинарных способностей. Мастеров приготовить вполне съедобную пищу среди нас хватало.

В свободное время я гулял по берегу озера и наблюдал, как мои товарищи удят рыбу на спиннинг,  охотятся на водоплавающую птицу. Любовался осенней природой, разноцветьем листочков на деревьях и кустарниках, начинавшей жухнуть травой.  И дышал свежим, наполненным ароматом леса, воздухом.  Отдохнул за эту неделю я замечательно. Разве что на море мне нравилось больше отдыхать, что я и делал со следующего года, купив подержанный японский автомобиль «Ниссан Скайлайн». (прим. – переводится как горизонт).

А вот природой в том понимании, как мы считаем, я полюбовался  на Камчатке, когда ездил посмотреть на гейзеры Паратуньки и принимать там ванны, на огромные лопухи выше человеческого роста на южном Сахалине, в приморской тайге, в том числе вдоль побережья Японского моря, где шиповник  величиной с ранетку. Осень в Приморье имеет самые разноцветные краски, но только в сентябре – начале октября. Потом все листья деревьев принимают один цвет, коричнево-ржавый.

Довелось мне побывать и в Юго-Восточной Азии, покупаться и понырять в тропических морях, увидеть неповторимую природу Аляски, картину спускающегося в залив ледника, когда часть льда отрывается от массива и с грохотом и брызгами обрушивается в воду.  Покатался на горных лыжах  там же, на Аляске, на горном курорте с названием «Америка».  Побывал в красивейших местах острова Хонсю на самой северной оконечности, полюбовался на темно-зеленую листву лесов  Японии. Все это добавляло и добавляло впечатлений в мои  поверхностные знания и природе Земли.

Так что я в этом рассказе выступаю скорее не как знаток природы родного края и других мест,  а как бессовестный потребитель или созерцатель того прекрасного мира, который нас окружает, и который человечество не бережет.  Хорошо, что не нанес существенный урон флоре и фауне.  А многие люди как будто не понимают,  что  улететь на другую планету они не смогут. Поэтому надо беречь то, что мы имеем на нашей Земле.