Взрывоопасная сестричка

      В десять лет я был в душе искатель приключений и заядлый охотник. Часто без спроса убегал в лес, крался на лыжах по следам зайцев и лис, но осторожные звери, кроме любопытных и доверчивых бурундучков, предпочитали на глаза не попадаться.
      Мечтал я о настоящей охоте. Идёшь, значит, по лесу с ружьём наизготовку, а тут из-за дерева волк. Ты в него ба-бах! Он и лапы кверху. Кладёшь его на лыжи, потому как тяжеленный, сам по пояс по сугробам бредёшь. Зато разговоров по посёлку: «Какой смелый мальчик»! Мужики, как взрослому, жмут руку, поздравляют с почётным трофеем. Соседская девчонка Нинка готова с тобой хоть весь день у крыльца на морозе стоять. Местные власти срочно соберутся по вопросу: а не разрешить ли юному герою на законных основаниях настоящее охотничье ружьё иметь двадцать восьмого, а может, и потяжелее, двадцать четвёртого калибра? Идешь себе по улице с независимым видом, ружьишко на плече висит, все ребята завидуют, а я его никому даже подержать не дам, кроме, пожалуй, лучшего друга Эдьки.
      А пока в ожидании чуда мастерил я перочинным ножичком из подходящей деревяшки самострел резинового боя собственной конструкции. Хотя, если честно, видел я такой у одного из зареченских, только у моего ещё и спусковой крючок был – простая палочка на гвоздике поворачивалась и стрелу с зацепа снимала. Стрела оснащалась острым наконечником из скрученной спиралью полоски жести от консервной банки, которые я нарезал мамиными ножницами. А мама все удивлялась, почему они так быстро тупятся. На меня и подумать никто не мог, такой скромненький на вид, ну просто пай мальчик.
      Меткость у моего самострела была никудышная, мимо да мимо. С таким в лес на охоту и соваться не стоило.
      Хранился у меня под кроватью в тайничке подаренный кем-то давно на день рождения бумажный рубль неразменный, который не решался потратить ни на соблазнительный клюквенный морс в торговом киоске местного кинотеатра, ни на саранки – сладковатые, слегка мучнистые луковицы лесной лилии, продаваемые предприимчивыми пастушками. И вот момент настал. Обменял я этот неразменный у старших ребят на настоящий самопал из медной трубки, прикрученной проволокой к рукоятке из изогнутого древесного сучка. Заряжался он растёртыми в порошок спичечными головками и дробью.
      С этим настоящим оружием отправился я в лес, выследил стайку диких голубей, прицелился и чиркнул теркой по затравке. Выстрел получился затяжной, даже не выстрел, а хлопок. Дробь прошелестела по траве. Недолет и дыма много, а толку мало. Голубочки на прощанье помахали крылышками и скрылись в лесной чаще.
      Нужен всамделишный охотничий порох, решил я.
      Был у нас на рынке пушной ларёк. И пришла мне в голову коварная мысль. Висела у нас в кладовке всеми забытая роскошная козья шкура. Вот мы, то есть я и мой незабвенный друг детства Эдька, свернули её трубкой, прикрыли для маскировки рубашкой  и отнесли в приёмку. Тётка приемщица без лишних вопросов насыпала нам за неё полную коробку из-под зубного порошка бездымного охотничьего пороха «Сокол». Чрезмерно довольные, мы что есть духу помчались домой.
      Коробку я засунул подальше под кровать, но применить этот охотничий припас по назначению мне так и не пришлось. Ушёл из жизни отец, мать домохозяйка устроилась на работу, а меня заставила присматривать за малолетней сестричкой, которая ещё не ходила, только ползала. Но какая, скажите, нянька из мальчонки, у которого лишь одна мысль в голове: как бы хоть на минутку к другу во двор выскочить. Вот мы по очереди и бегали со двора в дом да обратно – посматривали, всё ли в порядке.
      Заигрались всё же, замешкались. Забежал Эдька в дом и выскочил тотчас перепуганный, слова сказать не может, только рукой на дверь показывает. А за нею такая картина: сидит моя сестричка на полу и горстями за обе щеки порох уплетает. Ползала она, ползала, нашла коробку и открыла. Потом я проверил его на вкус – с приятной кислинкой оказался. Но это было потом, а сейчас нас охватил дикий ужас, ведь у нее полный живот пороха, вдруг взорвётся. Мы замерли в ожидании. Сестричка как ни в чем не бывало улыбалась, что-то лепетала. Мы облегчённо вздохнули – пронесло. Пора было заметать следы. Мы отобрали у неё коробку и наскоро вытерли грязную мордашку от прилипшего пороха.
      А тут и мать с работы пришла. На следующий день был выходной, и она оставалась дома, но мне удалось с самым невинным видом пройти мимо неё с коробкой за спиной.
      В огороде, как мы и договорились, уже ждал Эдька. Надо сказать, что в посёлке почти у каждого была своя бревенчатая баня. Выгребли мы в земле у самой стены нашей бани ямку, положили в неё коробку, насыпали к ней пороховую дорожку и подожгли. Столб пламени взметнулся выше крыши. Возившаяся в соседнем огороде старушка истошным голосом завопила с перепугу и выскочила на улицу. Бежать к нам ей надо было в обход по переулку, и я успел до её появления схватить на крыльце, где сидела мать с сестричкой, свои удочки.
      – Ты куда? – только и успела крикнуть она, но я был уже далеко со своим дружком.
      Добежали мы до речки, столкнули в воду отцовскую лодку-плоскодонку, вёсла-то были на месте, и погребли что есть силы к небольшому одинокому острову, заросшему ивняком, камышом и осокой. Здесь я намеревался прятаться от материнского гнева вместе с другом.
      – Построим шалаш, рыбу ловить будем и на костре жарить, – уговаривал я его.
      Но робинзонить со мной он явно не собирался. Страх прошёл, да и виноват во всём был всё-таки только я. Кто решил козью шкуру на порох выменять? Я. Кто за сестричкой смотреть должен был? Опять я.
      – Будешь еду мне приносить? – допытывался я.
      Но дружок отмалчивался и смотрел в сторону.
      И погребли несостоявшиеся робинзоны домой. Будь что будет.
      – Мой руки и садись есть, – пробурчала мать, когда я с виноватым видом появился перед ней.
      Уж потом, спустя время, я узнал, что старушка прибежала и кричала: «Ваша баня горит!» А когда сама убедилась, что всё в целости и сохранности, очень расстроилась, решив, что всё ей показалось, и с её головой что-то неладно.
      Сестричка выросла, жива и здорова. Правда, охотников терпеть почему-то не может.


      2018