4. И он никакой не мучитель

Часть четвёртая

— В то же мгновение они оказались на ночной московской улице перед ярко освещённым сказочным теремом, увитым красным кирпичным кружевом.
—Театр Маяковского, — шевеля губами, прочитал Литератор. – Ничего не понимаю. Где же обещанный чай? С какого перепуга нас сюда занесло? Чем вас не устраивало наше ночное путешествие?
— Пожалуйста,— попытался его успокоить неугомонный попутчик и протянул ему подстаканник. — Сделайте глоточек, вам сразу полегчает. А я пока всё объясню.
Литератор раздражённо кивнул, сделал глоток, закашлялся и стал хватать ртом воздух. Карабас-Барабас несколько раз торопливо шлёпнул его по спине.
Детский автор резко мотнул головой и просипел:
— Я обжёгся…
— Простите великодушно, — понуро повинился доктор кукольных наук, —  не предусмотрел, что чай заварен крутым кипятком. Поверьте, после кульбита из вагона на улицу я растерялся не меньше вашего.
— А что, — саркастически поинтересовался Литератор, — разве нас никто не ждёт на пороге театра? Где ваши хранительницы музеев, народные артистки. А? Сдаётся мне, дражайший доктор кукольных наук, что вы, как говорят на театре, переиграли с Золотым ключиком. Или вы заставили нас совершить головокружительный прыжок, побоявшись, что я буду донимать вас чтением писем? Напрасно. Я нашёл бы время прочитать их в одиночестве.
— Принимаю ваше раздражение, иронию, как обвинение в моей нерасторопности. Но всё произошло чисто случайно. Честное слово. Дверь не поддавалась, я полез в карман, а там…
— Бог с ним, — остывая от охватившей его злости всё так же сипло произнёс Литератор. — Я и сам должен был бы догадаться, что вы по ошибке пытались открыть дверь Золотым ключиком. И это, честно говоря, к лучшему. Я уже много лет не могу спать ни в поездах, ни в самолётах, — он дружески улыбнулся и протянул доктору руку.
— Простите, но с меня довольно подстаканника. Попытайтесь переложить сосуд в левую клешню, — добродушно пророкотал он, — и я с радостью пожму вашу длань. А в искупление моей вины предлагаю заказать лучший номер в самой престижной гостинице. Конечно же, за мой счет.
— Это лишнее. У меня в центре города прекрасная квартира. Выспимся всласть. Я только не пойму, почему мы оказались на пороге именно этого театра. Я собрался писать о театрах для детей.
— На его сцене идёт удивительный спектакль под названием «Фабрика снов». Я хочу, что бы о нём узнали как можно больше мальчишек и девчонок.
— Ладушки, поглядим завтра, — сонно произнёс Литератор. — А сейчас давайте ловить такси.
На следующий день, вышагивая по старинной московской улице, Литератор неторопливо повествовал о театре имени Маяковского, постоянным зрителем которого являлся уже много лет.
— Это здание с круглыми мансардными окошками появилось на Большой Никитской  сто тридцать лет тому назад! Его возвели для выступлений лучших актёрских трупп со всей Европы. Москвичи получили возможность наслаждаться игрой великих актрис того времени: Сары Бернар и Элеоноры Дузе. Тогда это чудо архитектуры называлось «Парадиз».
— В переводе с греческого языка означает – «Рай».
—В октябре 1917 года к власти в стране пришли большевики. В 1922 году театр поручили возглавить главному театральному бунтарю страны – Всеволоду Мейерхольду. И «Парадиз» обрёл новое звучное имя: Театр Революции.
— Припоминаю, — опять вклинился в его монолог Карабас-Барабас, — Октябрьскую революцию большевики совершали на улицах и площадях, а Мейерхольд свой переворот совершал в стенах театра.
— Совершенно верно, — продолжил Литератор, — режиссёр - новатор решительно отказался от предметов старого мира и быта на сцене. Ему не нужна была жизненная достоверность в игре актёров, как это происходило, скажем, в Московском Художественном театре. На его сцене не было даже мебели. Её заменили футуристические конструктивистские декорации, представляющие собой геометрические фигуры. Школа переживания уступила место системе «биомеханика», попросту говоря, школе движения. Великие русские комики Игорь Ильинский и Эраст Гарин играли в манере, отличающейся от психологических приёмов, принятых в русском театре. Об этом великом мастере новаций ходит множество баек. Я расскажу вам, доктор, одну из них.
Однажды Мейерхольд решил поставить «Гамлета». Сказано – сделано. Собрал труппу и поделился с актёрами своим замыслом. Тут поднялся администратор театра.
— А кто у нас будет играть Гамлета, Всеволод Эмильевич?
Режиссёр, не задумываясь, ответил:
 — Зинаида Николаевна. Кто же ещё?
Надо сказать, что Зинаида Райх была его женой.
Все растерянно переглянулись.
А он, как ни в чём не бывало, продолжил:
  — На все другие роли прошу подавать заявки. Предупреждаю, что они меня ни к чему не обязывают. Но может случиться, что кто-то из вас подаст интересную идею, которая не пришла мне в голову.
Тут с места поднялся один из ведущих актёров.
— В таком случае прошу дать мне роль Офелии.
Громовой смех. Актёра изгнали из театра.
Карабас-Барабас расхохотался, да так звучно, что стайка девушек, проходящих мимо, ойкнула, а потом дружно рассмеялась вслед за ним.
А Литератор, как ни в чём не бывало, продолжил.
— Недаром любимым и желанным драматургом театра стал другой ниспровергатель старого мира. Поэт Владимир Маяковский с его знаменитым призывом: «Левой! Левой! Левой!» Скорее всего, именно поэтому его именем.
В 1943 году коллектив возглавил бывший актёр Театра Революции Николай Охлопков.
 — Я прекрасно помню этого чудесного исполнителя по фильму «Александр Невский», где он великолепно сыграл настоящего русского богатыря, долбавшего оглоблей тевтонских рыцарей налево и направо. — От избытка чувств экс-директор театра собственного имени несколько раз хлопнул в ладоши.
— При новом художественном руководителе театр вернулся «на круги своя». К традиционной русской психологической игре. В поставленном Охлопковым спектакле «Гамлет» принца Датского играли знаменитые русские артисты: Евгений Самойлов, Михаил Казаков. А великая русская актриса Мария Бабанова исполняла почти все главные роли в театре. Но театр – вещь сложная. И в нём случаются житейские и творческие казусы. Бабанова привела в театр свою ученицу Татьяну Карпову. У них были прекрасные отношения: студентка часто гостила у примы дома, и та делилась с ней секретами профессии. Однажды Бабанова заболела прямо накануне премьеры. Пришлось вводить на её роль Карпову. Огромный текст молодая артистка выучила за 3 часа и вечером отыграла премьеру. Её ждал невероятный успех, её заметили, ей была вручена высшая премия – Сталинская. После этого рокового случая великая Бабанова уже не принимала Карпову у себя дома. Для обеих этот случай стал травмой. Татьяна Карпова отметила своё 100-летие, продолжая в этом возрасте активно играть в спектаклях. Но тот случай навсегда остался в её памяти.
— Ну, а то, что я скажу, с вашего позволения, — заметил Карабас-Барабас, — без сомнения известно всем деятелям искусства и у вас и за рубежом. Но мне приятно лишний раз отметить, что настоящей эпохой в театре на все времена стал его новый руководитель, гениальный режиссёр и педагог – Андрей Гончаров, воспитавший целое поколение ярких артистов. Боюсь ошибиться, не могу с точностью вспомнить их имена… кажется…
 — Я вам помогу. Наталья Гундарева, Светлана Немоляева, Александр Лазарев, Армен Джигарханян, Игорь Костолевский. По сию пору ученики вспоминают ныне ушедшего от нас великого мастера с трепетом и восхищением. Его мощная статная фигура как будто бродит в стенах театра. В семидесятые, восьмидесятые, девяностые годы прошлого века на его спектакли невозможно было достать билеты. Каждый вечер театр ломился от зрителей. Даже у своих работников порой не было возможности попасть на премьеру. Случалось, по вечерам конная милиция охраняла театр от огромного наплыва любителей, готовыми любыми способами проникнуть в зрительный зал.
 Сегодня у Театра Маяковского новый художественный руководитель – Миндаугас Карбаускис. Особое внимание режиссёр обратил на подрастающее поколение зрителей. В театре появились три прекрасных детских спектакля: «Мама-кот», «Малыш и кот» и «Фабрика слов».
— Вот поэтому с подстаканниками в руках мы и очутились сегодняшней ночью у его парадного входа.
На входе их встретил администратор и усадил на лучшие места.
Эту удивительную постановку наши друзья, позабыв обо всём на свете, горячо обсуждали по дороге домой.
И было что обсуждать. «Фабрика слов» – страна, в которой, прежде чем произнести какое бы то ни было слово, его нужно сначала оплатить. Здесь огромный разброс цен. И, чтобы составить хотя бы одно предложение, необходимо целое состояние. Рассказ современной сказочницы Аньес де Лестрад – для самых маленьких зрителей о значимости каждого слова. Жёсткий индустриальный мир, в котором нельзя произнести ни одной буквы, не приобретя её предварительно в магазине, полон расточительных богачей, щедрых на деепричастные обороты. И экономных бедняков, с трудом наскребающих на существительные первой необходимости. Зажиточный, вороватый директор фабрики и его сын обладают огромным богатством и словарным запасом, а бедный мальчик Филеас должен довольствоваться малым, чтобы признаться девочке в своих чувствах. Когда ценно каждое слово, ещё яснее становится, как дорого то, что за этим словом стоит: любовь, доброта, отзывчивость, преданность, верность. Спектакль немногословный, наполнен живой музыкой. Как маленькому мальчику рассказать девочке о своей любви, если у него в запасе всего несколько слов? Спектакль рассказывает, что самые настоящие чувства всегда смогут найти свое выражение, пусть даже оратор не очень богат.
— М-да… — глубоко вздохнул Литератор, когда они, как им показалось, обо всём переговорили и некоторое время шли молча. —  Очень актуальная пьеса для сегодняшнего времени. Наша детвора даже не представляет, каким богатством с рождения она обладает. Не посчитайте меня старым ворчуном, но мне кажется, что нынешнее поколение может легко растерять его на своём жизненном пути. Оно не стремится пополнять свою словарную сокровищницу. А ведь это не так сложно, как может показаться. Ему бы поднять голову от компьютерных и прочих завлекалок. Чаще читать книги помимо школьной программы. Вдыхать в себя неповторимый аромат авторских слов классиков отечественной и зарубежной литературы. Согласитесь, уважаемый доктор кукольных наук, что никакой самый навороченный компьютер в мире не передаст чудесного общения с живым словом, напечатанным на листе бумаги.
— Вы думаете, меня не терзают  подобные мысли? — с огорчением спросил Карабас-Барабас.
— Не сомневаюсь в этом. Но я верю, что наступит время, когда, как говаривали в прошлом столетии, книга станет лучшим подарком для любого из нас.
— Я ещё вот о чём подумал. Мы всё время рассуждаем о творческой составляющей театра. Но ведь в нём множество иных профессий, без которых он не мог бы существовать. В столярном цехе изготавливают необходимую мебель и декорации, чтобы с раннего утра монтировщики установили всё это для очередной репетиции нового спектакля. Радисты настраивают аппаратуру. В пошивочном цехе шьются костюмы, потом их передадут костюмерам, чтобы те разнесли их по гримёркам. Вечером артисты будут в них облачаться для выхода на сцену. К семи часам зал полон. Раздаётся третий звонок. Вежливый голос помощника режиссера просит всех отключить мобильные телефоны и приглашает артистов на сцену. Звучит увертюра, занавес раздвигается и…
Начинается великое таинство – рождение спектакля на глазах у завороженного зрителя.
— Но всё это ребятам лучше всего увидеть собственными глазами. Сейчас театры проводят экскурсии для школьников по всем цехам и отделам. Они могут увидеть своими глазами, что такое театральное производство. И поверьте, такие посещения приносят ребятам много больше полезных знаний о загадочной стране под названием – «Закулисье». Кстати, мы подошли с вами к музею имени вашего друга и соратника.
— Кого вы имеете в виду? — с удивлением спросил Карабас-Барабас. — Кто из моих современников удостоился такой чести.
— Нашёлся такой. Это, как поётся в одной песенке из кинофильма, Бу - ра -ти -но! Правда, полное название музея «Буратино-Пиноккио»,
— Вы меня сразили наповал. А он знает об этом?
— Он принимал в создании музея самое активное участие.
—И мне ни гугу. Не ожидал от него, право слово, не ожидал.
— Очевидно, врождённая скромность помешала ему открыться вам, — подмигнул ему Литератор. — Ведь так?
— Поскольку вы читали о его похождениях в изложении моего любимого писателя Алексея Толстого, то должны знать, что скромность – не главная черта характера этого неугомонного мальчишки. Впрочем, таковым он остаётся и по сегодняшний день. Однако давайте войдём. Я сгораю от нетерпения.
Они вошли, и будто окунулись в столь желанное в зрелом возрасте время, под щемящим названием – детство.
А Карабас-Барабас и вовсе повёл себя, как мальчишка, впервые в жизни отведавший сладости. Он чуть было не полез в пруд черепахи Тортиллы для поиска Золотого ключика. Помянул добрым словом продавца пиявок Дуремара. Ни за что не хотел уходить из домика Мальвины, объясняя Литератору, что нигде ему не было так уютно и покойно. Пролезал за летучей мышью из чулана в дыру на свободу, и вопил при этом во всё горло. Горячо обнимал кота Базилио, как самого лучшего друга. Набился вместе со всеми присутствующими в каморку папы Карло. А когда увидел холст с нарисованным на нём котелком, завизжал вместе с детьми от восторга. Оказалось, что у одного из мальчишек был день рождения. Кот Базилио вынес торт, задули свечи, и началось чаепитие. Бывшему директору кукольного театра достался кусочек, который тот съел с неописуемым удовольствием. А уж когда он собрался играть с ребятишками в прятки, верный друг утащил его на улицу.
— Что это было? — с трудом переводя дыхание, очумело спросил Карабас-Барабас.
— Ничего особенного, — пожал плечами Литератор. — Вы помолодели у меня на глазах. Попросту говоря, впали в детство. Сейчас вы придёте в себя, и мы отправимся на Воробьёвы горы. Это обзорная площадка не хуже, чем смотровая площадка на колоннаде Исакиевского собора.
— Нет… — замотал головой доктор кукольных наук. — Всё что угодно, только не это. У меня после того, как я неожиданно впал в детство, на данный момент пока нет сил, что бы выбраться из него. А уж совершать какие-либо прогулки, карабкаться по горам… слуга покорный.
— На эти горы мы взобрались бы с помощью московского метро. Но желание гостя – закон для хозяина. Отправимся домой, заварим чайку и устроимся перед компьютером.
— В «стрелялки» играть? Увольте меня от подобного времяпровождения.
— Успокойтесь, мой друг. Я поищу то, что вам будет интересно, а вы пока поглядите замечательную передачу под названием «Пешком…» В ней всезнающий Ведущий рассказывает зрителям о достопримечательностях столицы. Попробую и я устроить для вас познавательно-виртуальную экскурсию по интереснейшим местам, — с загадочной улыбкой произнёс Литератор.
— Не возражаю, — с облегчением вздохнул Карабас-Барабас. – Но, судя по вашему довольному виду, вы наверняка придумали какую-нибудь каверзу.
— Обижаете, — коротко хохотнул Литератор.
В такси, поглядывая по сторонам, всё ещё не остывший от впечатлений, доктор кукольных наук неожиданно глубоко вздохнул.
— Что с вами? — поинтересовался Литератор. — Вы чем-то озабочены?
— Мне вспомнилась вчерашняя поездка по ночной Москве.
— Она вогнала вас в уныние? — Удивился детский автор. — А мне казалось, вы были на подъёме, разглядывая ночные улицы.
— Так и есть. Я был на подъёме от прекрасной, неповторимой иллюминации Москвы. Сияние проспектов, уходящее чуть ли не за горизонт, дома в сполохах подсветок, сверкающие огнями ветви деревьев. Я посетил множество городов, но с таким искусным разноцветьем встретился впервые.
— Приятно слышать. — Улыбнулся Литератор и повернулся к водителю.
 — Мы меняем маршрут. Пожалуйста, отвезите нас в музей «Огни Москвы».
 — Погодите, погодите, — протестующе поднял руку Карабас-Барабас, — мы договаривались о виртуальной прогулке.
— Здесь вам не придётся нестись наперегонки с детворой, в надежде первым добежать до заветной горки. Без посещения этого музея ваше впечатление от увиденного светового шоу не будет полным. Не волнуйтесь, надолго не задержимся
— Валяйте, — вторично вздохнул доктор, — я подчиняюсь.
— Знаете ли вы, — спросил доктора Литератор, когда они переступили порог музея, — что наш город, как и многие города всего мира, да и не только они, погружался во мрак с наступлением темноты. Помимо Луны не было ни одного источника света.
— А уж когда она пряталась за тучи, — усмехнулся Карабас-Барабас и огляделся.
— Выражаясь языком современного сленга — здесь всё очень атмосферно! Толстенные стены, запах старины. Вместо вешалки – витиеватая изгородь, старинные лампы развешены на потолке.
— Мы с вами, дорогой друг, отправляемся на несколько веков назад.
— Если полностью выключить привычное освещение, начнётся настоящая магия. У большинства современных людей весьма смутное представление о том, как же жили люди несколько веков назад. Сейчас свет у каждого под рукой, стоит включить телефон. А раньше он был настоящим сокровищем. История московских городских огней начиналась вот с такой лучины. Настоящего полноценного света она не давала. Трудно представить, что когда-то три девицы под окном умудрялись прясть вот в такой обстановке.
— Но ведь она еле-еле горит. Как же при ней жили?!
—Жили. Всю империю умудрялись хлебушком накормить. Даже с заграницей зерном торговали. А вот это портрет изобретателя лампы накаливания, которая перед вами мерцает. Александра Николаевича Лодыгина. В 1874 году он первым предложил применять в ней вольфрамовые нити, откачивая из них воздух. Поэтому они и служили дольше многих других. Но запатентовать своё изобретение Лодыгин не удосужился. Это сделал в 1906 году американский изобретатель Томас Эдисон. Его компания получила патент на этот экспонат, с вольфрамовой нитью. Поэтому-то во всём мире этого господина считают создателем лампы накаливания.
— Не думайте, что европейцы, а особенно мы – южане, такие тёмные люди. — Обидчиво произнёс Карабас-Барабас. — Мне известно, что Павел Николаевич Яблочков в 1876 году создал электрическую лампу иной конструкции. Она стала называться «Свеча Яблочкова». Кстати, эта лампочка оказалась проще, удобнее и дешевле в эксплуатации, чем используемая до этого угольная лампа. И мне она по внешнему виду нравится больше, нежели остальные.
 — У меня не было намерения обидеть представителя солнечной Италии, — примирительно сказал Литератор. — Давайте вернёмся к нашим баранам. Во времена, когда электричество ещё не добралось до столицы моей Родины, на улицах появились керосиновые фонари. Перед вами так называемые шкалики. А людей, которые их устанавливали, называли фонарщиками. Вечером они зажигали свет, а утром гасили. Они следили за исправностью фонарей, занимались ремонтом, вовремя подливали керосин. Каждый фонарщик имел в своем арсенале длинную лестницу и шест, чтобы забираться на довольно приличную высоту во время работы. Наступило время, когда свет в осветительные элементы стал подаваться через газопровод. В 1883 году в Москве проходила коронация императора Александра III. В день коронации, 15 мая город осветился величественной иллюминацией. Главным сюрпризом стало освещение Кремля, впервые выполненное с применением новейших технических достижений – электрического освещения. Народ был восхищён, увидев Кремль сияющий, Кремль лучезарный. На Тайницкой башне Кремля был устроен подсвеченный электричеством «огненный фонтан», представлявший собой переливающийся разными цветами водяной каскад, низвергающийся с площадки башни в Москву-реку. Вся противоположная Кремлю набережная, от Большого Каменного моста до Москворецкого, была украшена неразрывной цепью золотистых гирлянд. И все это пылало целые часы.
А в тридцатые годы прошлого столетия в столице начали вводить электрическое освещение. И я очень рад, что сегодняшнее многоцветье произвело на вас такое незабываемое впечатление. А теперь прошу в машину. А то водитель заждался.
После чаепития Литератор подошёл к телевизору и с некоторой торжественностью включил его.
— Я так и думал,— саркастически произнёс Карабас-Барабас. — Вы ничего не перепутали, господин сочинитель? Виртуальные путешествия совершаются нынче кликом «мышки». Я люблю бродить по музеям Рима и Парижа с помощью компьютера, а не телевизора. И если вы имеете в виду передачу «Пешком», то виртуальностью тут и не пахнет. За ней стоят сценарист, режиссёр, актёр.
— Увидим… — загадочно произнёс Литератор. — Золотым ключиком можно совершать чудеса и на расстоянии.
В тот же миг на экране возник знакомый всей стране Ведущий и доброжелательно произнёс:
— Добрый вечер, уважаемый господин Карабас-Барабас. Добрый вечер, уважаемый господин Литератор.
— Он что, решил посвятить эту передачу нам? – изумился доктор кукольных наук.
А Ведущий, как ни в чём не бывало, продолжил:
— Совершенно верно. Эта передача посвящается вам, уважаемый гость. Что бы вы хотели увидеть? Я вас ни в чём не ограничиваю.
Карабас-Барабас на мгновение потерял дар речи. Литератор укоризненно покачал головой.
— Вам ли, драматургу, режиссёру, директору, обладателю Золотого ключика, впадать в транс при виде простейшего фокуса-покуса.
Его друг насупился. А Ведущий с нетерпением в голосе поинтересовался:
— Вы будете заказывать или положитесь на меня?
— Буду — резко выдохнул Карабас-Барабас. — Дайте опомниться… сейчас. Значит, так: Кремль я видел, по Красной площади гулял, храмом Христа-Спасителя восхищался, балету «Лебединое озеро» аплодировал, Третьяковку исходил вдоль и поперёк. Желаю совершить прогулку по Арбату. Эту улицу я, как обычно, пробегал из-за обилия торгашеских палаток…
— Сейчас их нет и в помине. Остались лотки для книг, уличные музыканты и художники, — успокоил его Ведущий. – Так что отправляемся в путь. Как говорится: «Крибле – крабле – бумс!
Сегодняшний Арбат, конечно же, начинается с памятника всеми любимому барду – Булату Шалвовичу Окуджаве.
— Как он размашисто и упруго шагает, — с теплотой в голосе произнёс Литератор. — Я слышу знакомую мелодию… в памяти всплывают вошедшие с юности в душу слова…
Гитарный аккорд усилился, и потекли берущие за сердца строчки:
 «Ты течешь, как река. Странное название! И прозрачен асфальт, как в реке вода. Ах, Арбат, мой Арбат, ты – мое призвание. Ты – и радость моя, и моя беда. Пешеходы твои – люди невеликие, каблуками стучат – по делам спешат. Ах, Арбат, мой Арбат, ты – моя религия, мостовые твои подо мной лежат. От любови твоей вовсе не излечишься, сорок тысяч других мостовых любя. Ах, Арбат, мой Арбат, ты – мое отечество, никогда до конца не пройти тебя.
Наши друзья слушали этот проникновенный голос с просветлевшими лицами. Когда же песня закончилась, Карабас-Барабас с грустью произнёс.
— Вот я и прошёлся по тому Арбату, о котором мечтал. Теперь можно постоять и помолчать.
— В двух шагах от памятника находится один из лучших театров Москвы. Имени Евгения Багратионовича Вахтангова. Стоит воспользоваться выпавшей возможностью и побывать на спектаклях с участием Василия Ланового, Сергея Маковецкого, Марии Ароновой. Такому гостю, как вы, всегда будут рады предоставить лучшее место. И, конечно же, я не могу не обратить вашего внимания, уважаемый доктор, на позолоченную статую «Принцессы Турандот». Она является талисманом театра. Вы же знаете историю её бесконечного сватовства. Тот, кто претендовал на её руку и сердце, должен был отгадать три загадки, заданные принцессой. Неудачника ждал топор палача. Принц Калаф остановил этот кровавый поток, но принцесса не утратила своей страсти к загадкам. Хотите, она их загадает? Думаю, вам не составит большого труда найти на них ответ, господин Карабас-Барабас.
— Слуга покорный, — с натянутой улыбкой поёжился тот и невольно потёр ладонью шею.
— И, конечно же, невозможно равнодушно пройти мимо мемориальной квартиры Александра Сергеевича Пушкина. Здесь великий поэт провел три месяца после женитьбы. Внутри она выглядит так, будто бы поэт только-только покинул её по делам и вскоре вернётся.
— Подождите, подождите… — доктор прищурился. — Это же…
— Это солнце нашей поэзии рука об руку с любимой женой. Натальей Николаевной Гончаровой. Около этого памятника очень любят фотографироваться бесчисленные туристы. Так что наша пара устала улыбаться направо и налево.
— А где это вы остановились? — поинтересовался Литератор.
— Я подошёл к стене памяти рок-звезды 90-х годов прошлого века Виктора Цоя.
— Надо же, народу не меньше, чем у постамента, на котором возвышаются Пушкины.
— Здесь в любую погоду постоянно тусуются поклонники его таланта. На этой улице, как не трудно заметить, творческая жизнь бьёт ключом. Поглядите, сколько московского и приезжего люда собирается вокруг музыкантов, художников, поэтов. Их число не уменьшается - ни какое время суток, ни при какой погоде. Наша прогулка подходит к концу, господа. Остаётся бросить взгляд на прилавки с книжками. Выбирайте. Русская и зарубежная классика, сказки народов всего мира, фантастика, любовные романы и многое другое. На любой вкус!
Теперь вы убедились, уважаемый Карабас-Барабас, что здешнее гуляние не может быть скучным. Я уверен, если вы соберётесь ещё раз прогуляться по Арбату, получите огромное удовольствие. Достопримечательности знаменитой улицы можно перечислять очень долго, но лучше увидеть их собственными глазами.
— Благодарю вас, господин Ведущий, — доктор кукольных наук привстал и поклонился. — Я обязательно воспользуюсь вашим пожеланием. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел увидеть памятники. Такие, какие нам с другом попадались в Питере. Трубочиста или дворника. Это возможно?
— С дворника мы и начнём. Знакомьтесь…
— Не верю своим глазам, — прошептал ошеломлённый доктор кукольных наук. – Это же…
— С метлой в руках стоит и наблюдает за порядком бывший мэр столицы – знаменитый Юрий Михайлович Лужков.
Да-а-а – протянул Карабас–Барабас, — не Пётр I, конечно, но впечатляет.
Неожиданно Юрий Михайлович лукаво им подмигнул. Человек-то он весёлый и любит хорошую шутку. И даже в бронзовом виде не теряет чувство юмора.
Лица наших друзей расплылись в улыбках.
Ведущий с невозмутимым видом продолжал вещать, как будто подмигивающие памятники обычное для Москвы дело.
— Рука экс-мэра крепко сжимает метлу, увенчанную старинной лампой. А в кармане фартука пристроилась пачка газет. Кстати, Лужков во времена своей молодости подрабатывал тем, что подметал дворы и улицы.
 Опираясь на трость, Ведущий зашагал далее.
— Мы дошли до Нового Арбата. Вижу удивление на ваших лицах. Есть от чего. Александр Сергеевич возлегает на кушетке, закинув ноги на её спинку.
Пушкин даже не соизволил повернуть головы.
— Мне не приходилось видеть столпа русской поэзии в такой позе, — хмыкнул Литератор.
А телекамера уже наехала на памятник барону Мюнхгаузену. Восседая на лошади, он вытаскивал за косичку себя и её из топкого болота. Так что знаменитому вралю было не до любопытствующих экскурсантов.
Увидев следующий памятник, наши друзья зааплодировали. Хотя им вряд ли хотелось бы ощутить на себе, как «рвут пасть и выкалывают моргала». Но, право слово, Евгений Леонов в роли «Доцента» делал это с таким непередаваемым обаянием, что они встали напротив и поочерёдно пожали ему руку.
— Обратите внимание, господа, — Ведущий уже находился в обычном московском дворике с песочницей, горкой и парой мусорных контейнеров, — перед вами  герои романа Булгакова «Мастер и Маргарита». Глядите, как Фагот изогнулся, отставив в сторону локоть. А Бегемот явно чем-то недоволен. Естественно, он застигнут в момент превращения в человека и с трудом удерживает в правой лапе примус. Левой рукой кот прикрывает физиономию. Она отполирована почитателями, жаждущими его обнять.
— С ними бы рядом ещё одну скамейку установить и оставшуюся команду во главе с Воландом пристроить. Впечатлительная композиция получилась бы. Тем более «нехорошая» квартира находится буквально в двух шагах. Они бы всей компанией холодными зимними ночами в ней отогревались, — немного поразмыслив, сказал Карабас-Барабас.
Ведущий оставил это предложение без ответа. Не дойдя нескольких шагов до следующего памятника, он остановился, протянул к нему руку и, обращаясь к доктору кукольных наук, коротко произнёс:
— Прошу любить и жаловать.
Доктор присмотрелся, задумчиво почесал затылок, поглядел на безмятежно сидящего в кресле Литератора, и, что-то бормоча про себя, полез за очками. Водрузил их на нос, и… неожиданно всхлипнув, сказал:
— Я знал, что это когда-нибудь случится. Правда, надеялся, что подобное замечательное изваяние появится в первую очередь на моей Родине.
— Радуйтесь, мой друг, что ваш памятник появился ни где-нибудь, а в столице России. И перестаньте, наконец, хлюпать носом. — Литератор бросил ему на колени платок. — Утрите глаза. Вот так. А теперь опустите взгляд. Видите, у ног вашего бронзового визави лежит книга?
— Вижу, — кивнул головой Карабас-Барабас.
—Читайте, что на странице написано.
— Не могу, у меня опять защипало в глазах.
— Тогда прочту я: «И он никакой не мучитель, а просто наш добрый учитель».
— А ведь это я предвидел… — доктор кукольных опять не смог сдержать слёз. — Предвидел. Я говорил графу Толстому. Что же вы меня одной чёрной краской мажете? Существуют неписаные законы сцены. В образе злодея надо всегда искать положительные черты. Иначе характер персонажа получится плоским, однообразным, нежизнеспособным. Он ко мне не прислушался. Не спорю, были во мне отрицательные качества, были. Но ведь удалось создать уникальный театр. Когда мы въезжали в город, сбегались толпы поклонников. А скольким актёрам я дал путёвку в жизнь. По всему миру разбрелись. По сегодняшний день на лучших мировых площадках выступают с огромным успехом.
— По поводу актёров, — мягко вступил в разговор Ведущий, — недавно в подмосковном городке Раменском на одной из аллеек разместился Театр кукол. И я уверен, что Буратино, черепаха Тортилла, Мальвина, Пьеро, пес Артемон, кот Базилио лиса Алиса, папа Карло, Джузеппе - сизый нос с нетерпением ждут, что вы когда-нибудь возглавите этот театр.
— Может быть, может быть, — скороговоркой пробормотал Карабас-Барабас.
— Мы вам очень признательны, дорогой Ведущий, за чудесную экскурсию, — обратил своё лицо к экрану Литератор. — Думаю, за сегодняшний день для моего гостя впечатлений было больше чем достаточно.
— Доброй вам ночи, — произнёс Ведущий.
И экран телевизора погас сам собой.
— А нам, мой друг, — Литератор дружески приобнял за плечи доктора, — тоже пора на отдых. Завтра предстоит визит в знаменитейший кукольный театр имени Сергея Владимировича Образцова.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)