Из твиттера

Огарок тлеет не фатальный.
И чаянья поэтов не велики.
А я сижу, такой центральный,
где что ни слово, то улики.


Система жизни упростилась.
Всё Гиля хочет не проснуться:
чтоб рюмка сразу очутилась,
чтоб к счастью мигом наебнуться.


Судьба - цепочка событий.
А фатум острее в конце.
И после душевных подпитий
узришь ты Творца на лице.


Мы умираем потихоньку.
Ещё огарок не истлел.
Я не искал в стогу иголку,
а просто сериал смотрел.


Сызмальства я портил всё умышленно,
чтоб вознестись в иные ветры.
Ван Гог казался мне статичным,
а Сталин не лишённым веры.


Не чужда мне острастка еврейская,
но могуч и запал россиянина.
Я читаю сюжеты библейские
и шампанское пью Северянина.


Галдёж и сор в пространстве энтом.
Я Губерманом был научен:
что закури ты сигарету,
а после выпей - станет лучше.


Есть в онанизме много случаев,
которые весьма размашисты:
душить бывает много лучше,
чем ошибиться не однажды.


Есть прок у онанизма вот какой -
рука тебе не изменяет.
Заметался пожар голубой...
Рука к тому же вдохновляет.


Свихнулся, но ещё не стар.
И мысли постоянно точат.
Уеду я в духовный Магадан -
иначе там, но тоже дрочат.


Дольф учуял свистопляску на корню,
снял рубашку, обернулся в простыню.
Но промашка вышла всё ж:
не кончается пи..ёшь.


Дольф красив собой, высок, но не надменен.
Киша бледновата, но умна и поддержательна.
Но постель закончилась посредственно,
слишком отвлекала их внимательность.


Дольф за чирик продал баню,
и куда теперь ходить.
Бани нет, а баба Аня
тоже парит и тупит.


С утра аврал, галдёж и склоки,
и лишь закуришь на минутку,
возникнут новые пророки,
суля иной пассаж подъёбки.


Фаза новая теперича случилась.
У дум свои зигзаги и резоны.
Но есть всему одна причина -
толпа бл..истых робинзонов.


Умы раздели всю планету,
их лбы высоки и упрямы.
Не много надо дум при этом,
чтоб обложить её х..ми.


Я видел вас, но это бесполезно.
Я слышал вас, но это не любезно.
В который раз одно и то ж,
как будто вы гигантский грош.


Нам ветер перемен вдували в жопу,
другие кутежом ещё влекомы.
Я вижу замысел Европы,
как самолёт, что падает у дома.


Душа барахтается где-то,
а ты не очень-то стремителен.
Поскольку, заключённый в гетто,
где встретились все небожители.


Кривые все выводят к свету,
и ночь любая - это день.
Еврей не курит сигареты,
но курит утром чью-то тень.


С еврейской жилкой он отсчитан,
бывает - что и невдомёк.
Он дамам подаёт корыто,
а мужикам напёрсточка глоток.


Зазвучала музыка иная,
что-то отдалённое, но хором,
до углов распространяясь:
кошки дохли за забором.


Это ебля, но в высотах.
Сих некрепок жизни наст.
Бога вычислить так просто -
как эрекцию у нас.


Пассаж красив, полёт высок,
но что-то всё-таки не так.
Я всё смотрю немного в бок,
который бог - и тот мудак.


Вино кончается и жизнь скисает,
но нет вины у Абсолюта.
Бог средь бл..ей себя вскрывает,
духовной вторя камасутрой.


Я люблю Россию очень ясно.
И Израиль теплится во мне.
Крест одни несут с приплясом,
а другие - крест извне.


От шабата до шабата
всё ещё живём.
Брат наёбывает брата
у жены под каблуком.


Как много всякого, но ничего нельзя,
у всех людей от этого невроз.
От кутерьмы житейской у меня
остался лишь пародонтоз.


Люблю евреев всех мастей,
любая масть - свой вид и прелесть.
Еврей произошёл от лопастей,
которые вдувают в жопу ересь.


У души все чаянья остры.
Век за веком - всё уходит.
Ещё горят и греют нас костры,
но ветер прах уже разносит.


Получен свет и маза есть,
но есть предел не однобокий.
Ведь можно битым быть и бить,
трудней поймать за хер короткий.


Величие и свет - одно.
Как хорошо, но есть подходы.
Я думаю, но мыслю однобоко,
и завтра боком, только правым.


Душа в созвучьях всюдных:
красны, белы, любы голубки.
Мы крепко наебнулись в выходные,
когда загнали свет в желудки.


Отдал я пас своей душе,
я лёжа многого достиг.
Я перешёл на боланже -
и это был духовный сдвиг.


Душа моя повисла над ангаром
цветов, безделиц, кутежа.
Пердешь ты не получишь даром,
но съешь зато пуды гавна.


У души нет пола и различий,
но докопаться есть причина:
моя пока асимметрична -
в созвучьях баб и водки пива.


Ни к чему эта масса знаков.
Всё утыкается в поребрики.
Моя душа в тебе размазана,
смотри: по небу едут велики.


О чём он думал, что писал,
подгадан срок, но есть резон.
Себя в других он угадал,
хоть жизнь прожил как Робинзон.


Из грязи в князи и обратно,
а в чём сие круговорота?
Я думаю, но беспристрастно,
важнее цели - повороты.


И крепок дух, и всё налажено.
Не сильно Рай отличен от Бермуд:
я вижу просто и культурно,
где всех бессовестно ебут.


Есть странность в лузере-еврее,
но потому и совершенное.
Еврей и русский - это вера,
все остальные - приложение.


Еврей - прохвост, но высшей пробы,
иной еврей продаст за грош.
А я меняю пиджаки на робы
и продаю чужой дебош.


Учёные умы крутили аппараты,
пока мы пили и кутили напролёт.
И окромя земли с лопатой
нет выделки, но есть полёт.


Всё есть сплетение двух сил,
где жизнь и смерть, опять рождение.
Так ограничен этот мир,
но мыслью прорастёт отдохновение.


Усталость, смута и долги -
всё скомкано для нас - к обрыву.
Но есть касательство руки,
что всех и вся приводит к миру.


С кровати встал и понял что-то.
С чего-то мысль взбесилась к вечеру.
Я ощутил в себе заботу
к тому, что делать было нечего.


Всё как- то плавно и прилежно,
и меж огней не так уж скверно.
Мы умираем постепенно,
но как-то очень нежно-нежно.


Опять вино и женское колено.
Всё повторяется, но ново.
Я в зеркале увидел прохиндея,
который дёргал титьки у коровы.


Я был немного груб и неуместен,
но качество житейских ветров поднимало.
Местами всё казалось мне чудесным,
но чуда было слишком мало.


Аврам, Абрам и остальные
пропитаны небесным хмелем.
Куда ни плюнь - летают асы
над кипой русского еврея.


О чём тоскует русская душа(?)
Нам не понять загадку эту.
Звезда зажглась, звезда угасла,
оставив размышления поэту.


Как важно, пафосно и чинно
с острасткой аховой менять друзей.
Еврея ненавидя без причины,
но и любя за то, что он еврей.


Какая глупая комедия.
Творец, наверное, безбожник.
Он разум (какой есть) калечит
и к жопе прислоняет подорожник.


Затарился житейской мудростью.
Смотрю на жизнь легко и прямо.
И не борюсь с чужой я тупостью,
ведь мне всегда своей хватало.


От скуки пошлой и сует
лекарство есть спасительное.
Для жопы - разума букет,
для головы - слабительное.