Аслыкуль и Кандрыкуль
Существующие версии происхождения названия Кандрыкуль (баш. Qandraku:l, где ku:l – "озеро") не учитывают непреодолимой сложности в прояснении обстоятельств стечения в нём согласных /-ндр-/, не характерного для башкирского и других языков региона. Возможно ли, что это топонимические реликты, сохраняющиеся с эпохи, когда в регионе были распространены языки, уже не использующиеся здесь? Конечно, подобное возможно с условием преемственности населения, хотя и с неизбежными фонетическими трансформациями при языковых изменениях, но именно особенности звучания топонимов могут являться ключом к установлению их происхождения. Например, обращая внимание на кластер согласных /-ндр-/, напрашивается предположение о его индоарийской этимологии — от слова candra (чандра) – 'луна, сияющий'. Индоарийский начальный звук /c/ восходит к праиндоевропейскому /*k/ — словоформа candra от реконструированного индоевропейского корня *kand-/*kend- – 'яркий свет, сияние' [WP I 352]. В случае связанности с индоарийским термином, соответствующим имени ведического культа луны Чандры, название озера Кандра может отражать праиндоарийскую форму или изменения произошедшие уже в древности под влиянием индоевропейского языка, в котором исторически сохранялся начальный /*k/, по условной схеме:
(индоар.) candra > (?) *kandra > (тюрк.) qandra
Предполагая связанность происхождения этих гидронимов, их возможное семантическое соответствие является основанием для сопоставления названия Асылыкуль с понятием asura — в ведическом санскрите эпитет многих богов. Исходя из наличия вариантов названия этого озера (в том числе, Ассулы) и учитывая хронологическую последовательность языковых изменений в регионе, представляется возможным реконструировать гидроним от производного asura в древней ведийской коннотации:
– asurya – "высший дух" или "божественный" (the supreme spirit; divine [Monier-Williams, 1899]).
– суперстратное влияние сарматского языка объясняет изменение /ry/ > /l/ (как в этнониме алан от aryana [Абаев В. И., 1958, с. 47].
– в тюркской языковой среде произошли дальнейшие изменения огласовки.
Например, в башкирской исконной лексике гласный /у/ возможен только в первом слоге, но в заимствованиях может сохраняться в других позициях. В процессе фонетической адаптации топонима могло произойти образование дифтонга /ыу/, переход в звук /ы/ или выпадение этого звука, что наблюдается в вариантах названия озера — Асыулы-, Асылы-, Аслы-. Их появление может быть следствием и лексической адаптации — наделения гидронима, утратившего значение, новыми смыслами. Именно предположение о происхождении от субстратного топонима через вариативность фонетической и лексической адаптации в условиях бесписьменных языков не противоречит наличию различных форм этого названия:
*Асурья > ... > *Асулы > Асыулы, Асылы, Аслы
В наиболее ранних текстах слово asura употребляется в значении “солнце”. Но можно предположить, что озеро Асылы было посвящено нескольким культам, что характерно для древнеиндийской религиозной традиции (например, Варуна – владыка неба и вод, часто выступает в паре с Митрой – одним из солнечных богов), чем обусловлено использование объединяющего эпитета в качестве названия.
Сакрализацию данных природных объектов в прошлом подтверждают особенности сюжета народного эпоса "Заятуляк и Хыухылу" [Башкирский народный эпос, 1977] – лежащее в его основе поверье, что в этих озёрах обитает подводный царь или дух (вероятный рефлекс ведийского asurya), которое впервые описано В. И. Далем [Юлдыбаева Г. В., 2015]. Интересно, что в легендах связанных с озёрами подводный царь и его подданные дивы (дейеу) не предстают как отрицательные персонажи, что можно связать с отголосками именно ведийских традиций (в санскрите deva – 'бог, божественный, небесный'), поскольку заметно контрастирует с крайне негативным образом дивов и их царя Азраки в эпосе "Урал-Батыр", возможно, отражающих зороастрийские влияния (где дэвы демонизируются как враги богов). Также, в отличии от русалок и сирен – как правило существ злобных, с неестественным цветом кожи и волос, нередко наделяемых рыбьим хвостом или чешуёй – главная героиня эпоса, дочь подводного царя Хыухылу, имеет ярко выраженный позитивный образ и привлекательную внешность и сопоставима с нереидами или апсарами, соответственно древнегреческой и древнеиндийской мифологии.
В послеведический период в индуизме основным именем культа луны стало Сома, асуры демонизировались как враги богов, но эти явления могли не затронуть удалившуюся на север популяцию, которая по языку была индоарийской, но оказавшихся в окружении ираноязычных народов. Поэтому, значение слова asura должно было совпадать с иранским ahura – “бог-владыка”. Именно индоарийские (или поздние праиндоарийские) заимствования обнаруживаются в финно-угорских языках [Напольских В. В., 2010]. В башкирском языке подобный субстрат, вероятно, большей частью не сохранился по причине специфического влияния исламского фактора в более поздний период (когда субстратная лексика, ассоциируемая с языческим прошлым, активно заменялась соответствующими персизмами и арабизмами), но наличие антропологических фенотипов схожих с южноазиатскими может означать, что индоарии (возможно, принадлежавшие Y-хромосомному гаплотипу R1a1 – z2123) внесли определённый вклад в этногенез башкир и других народов Поволжья.
В башкирском языке встречаются слова неясного происхождения, но сопоставимые с лексикой санскрита, с объяснимым изменением значения. Например, в отсутствии письменных традиций, нематериальное наследие башкирской культуры – эпические предания, сохранялись благодаря деятельности сэсэнов. Возможно, слово "сэсэн" /sa:sa:n/ – 'сказитель, певец-импровизатор' происходит от санскрит. s'Asana – 'учение, наставление; сообщение, обращение; книга, авторское произведение'
Башкирское слово “мышы” – “лось”, в санскрите meSI – “овца”. Для обозначения не встречающегося в Южной Азии животного могло быть использовано название другого. Хотя очевидно, что есть животные более схожие с лосем, чем овца, но определённое влияние могли оказать культурологические аспекты. Например, в индуистской традиции многие божества имеют ездовых животных – вахан, так же пользующихся почитанием, как правило имеющих метафорический образ. Ваханами Агни и Мангалы является баран (санскрит. meSa), Чандры – овцы. Возможно, иконографический образ этой ваханы повлиял на выбор названия неизвестного ранее животного. Интересно, что в состав племени кыпсак входит родовое подразделение ваhан, а в состав племён тамъян, юрматы, усерган и иргизо-камеликских башкир родовые подразделения мышы (что, по крайней мере, свидетельствует о почтительном отношении к этому животному в прошлом).
Происхождение названий озёр Асылыкуль и Кандрыкуль ранее не рассматривалось ассоциированно, несмотря на связывающие их предания и близость местоположения, а предложенные здесь значения позволяют привести в качестве аргумента и такой фактор как соотношение их размеров. По крайней мере, кажется естественным, что более значимому культу (например, солнечному или небесному по сравнению с лунным) посвящён относительно больший из природных объектов, в данном случае – Асылыкуль.
Предположение о посреднеческой роли индоарийского языка позволило бы связать исторический гидроним Яик (баш. Яйыk) с названием Даикс "Географии" Птолемея и авестийской рекой Даити. Если это название имело значение соответствующее авестийскому daiti – 'дающий, дарующий', в индоарийском могло отразиться как dAyikA – с тем же значением в форме женского рода, которое зафиксировалось в древнегреческой ономастике как Daiks, а в условиях тюркских языков, образовалось название Yayiq (Йайыk). Переход /d/> /y/, мог произойти в результате наделения гидронима новым смыслом или в процессе закономерных фонетических изменений при смене тюркских языков разных типов, также отразившееся в башкирской диалектической лексике. Например, "большой" – дур || юр; "степь" – далан || ялан [Диалектологический словарь башкирского языка, 2002].
Это предположение применимо и для соответствующей этимологизации гидронима Инзер (баш. Inya:r) – от имени царя богов (дэвов) и повелителя небесного царства в ведической религии Индры, в митаннийском арийском языке соответствует Индара. Связанна с возможной сакрализацией в прошлом наиболее высокой горы Южного Урала – Ямантау. В пероид усиления влияния зороастрийской религии, где дэвы демонизировались как враги богов, отношение к горе изменилось на негативное. Это отражено в эпосе "Урал-Батыр", согласно которому эта гора образованна из тела Азраки – царя дивов. С распространением тюркских языков и мусульманских традиций отношение к горе сохранялось как негативное, что объясняет значение, которое с башкирского можно перевести как "зловещая гора". Но в период распространения индоарийского языка и религиозных традиций близких ведийским, наиболее высокая гора, вероятно, почиталась как обитель богов-небожителей. Узел горы Ямантау с севера и юга ограничивается долинами рек Малый и Большой Инзер и нельзя исключать, что их название не случайно. По крайней мере, выявляется закономерность:
*dAyikA – yayiq;
*indara – inya:r.
Название реки Сим может происходить из индоарийского hima – 'зимняя, холодная'. Башкирское название этой реки – Ethem, образовано в результате изменений характерных для некоторых заимствований и тюркских слов:
– протеза /э/ или /ы/;
– /h/ в корне слова в интервокальном положении переходит в /th/;
– звук /и/ в башкирском языке возможен только в первом слоге, иначе переходит в /е/;
– конечный безударный /а/, вероятно, утратился в первую очередь – в тюркских топонимах ударение падает на последний слог.
Сравните: hima – Ethem; “скирда” –
ethkert. Изменение *him – Ethem могло произойти относительно недавно, уже после того как зафиксировалось в русском языке как Сим. Название может означать, что эта местность использовалась в качестве зимовья или по долине реки пролегал маршрут к зимовьям. Такая трактовка ассоциируется с одной из версий этимологии гидронима Самара — от индоевропейской основы *sam- 'лето, год' или индоиранской *sama со значением 'полугодие, год, время года'. Название могло возникнуть как топоним со значением 'летовка, летнее пастбище' и затем стать гидронимом для главной реки региона [Иевлев В. Ю., 2015]. Интересно, что у башкир связь с гидронимом отражена в названиях родовых подразделений самар и hамар входящих в состав племени бурзян, возможно, являющихся потомками древних жителей этой местности – носителей самарской археологической культуры (по доминирующему Y-хромосомному гаплотипу R1b1a2a2 – Z2103, согласно данным популяционной генетики). В мифологии Самар – имя хана в эпосе "Заятуляк и Хыухылу". По свидетельству Ибн Фадлана (922 г.) предки башкир поклонялись, кроме прочих, культам зимы и лета, что могло способствовать сохранению подобных гидронимов.
Примечательно, что методами популяционной генетики не удаётся выявить генетические линии связывающие тюркоязычные народы Урало-Поволжья с Центральной Азией, откуда происходят тюркские языки. Напрашивается вывод о том, что языки, как и культурные и религиозные традиции и даже антропологические изменения могли распространяться в новых регионах без тотальной смены населения. Соответственно, в более древний период, распространение индоарийского языка на Южном Урале не обязательно должно быть отражено в генофонде. Это заставляет усомниться в состоятельности теорий происхождения башкир в ограниченных рамках – тюркской, финно-угорской или индоиранской. Очевидно, в Урало-Поволжье разного рода изменения наиболее характерны для популяций в хозяйстве которых большее значение имело отгонное или полукочевое скотоводство, придерживавшихся обычаев экзогамии, т.е. территориально расселённых южнее и восточнее и, соответственно, языковые, культурные и антропологические особенности не означают генетической смены населения. Поэтому, нельзя исключать, что в истории происхождения народов Урала и Поволжья был и индоарийский период.
Использованная литература:
Абаев В. И. Историко–этимологический словарь осетинского языка. М.-Л., 1958. — Т. I.
Башкирский народный эпос / сост. А. С. Мирбадалева, М. М. Сагитов, А. И. Харисов; автор исслед. А. С. Мирбадалева; автор коммент. А. С. Мирбадалева, М. М. Сагитов; отв. ред. Н. В. Кидайш-Покровская. М.: Наука, 1977.
Диалектологический словарь башкирского языка. Уфа, 2002.
Иевлев В. Ю. Топография крепости Самара 1586-1706 гг., этимология и предшествующие упоминания топонима в письменных источниках (доклад на Межрегиональной научно-практической конференции ‘Четвертые Гротовские чтения’, 22 октября 2015 г., Самара). www.academia.edu
Напольских В. В. Уральско-Арийские взаимоотношения: история исследований, новые решения и проблемы // Индоевропейская история в свете новых исследований. М., 2010. С. 229-242.
Юлдыбаева Г. В. Башкирский народный эпос «Заятуляк и Хыухылу» (история собирания, издания и исследования) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 8 (50): в 3-х ч. Ч. III. C. 214-217.
Monier-Williams Sanskrit-English Dictionary, 1899.
http://starling.rinet.ru/cgi-bin/main.cgi?root=conf
Свидетельство о публикации №218072101276