Глава 76

   76.

   Элен Акари сидела на табурете в шатре начальника каравана, а Мастон Лург вышагивал перед ней туда-сюда, поджав губы и сложив руки за спиной. Иногда он бросал быстрый взгляд на девочку, но та, отвернувшись, упорно смотрела в землю.
   Наконец судья остановился перед своей пленницей и сказал:
 - Ну что ж, весьма наслышан о ваших с Галкутом подвигах. Весьма.
 - Как он там? – Не поднимая глаз, тихо спросила девочка.
 - Галкут? С ним всё в порядке. Выглядит, конечно, как страх божий, но ничего. Зашили, намазали, накормили. Лежит в тепле и покое. Может уснул уже. – Судья сделал паузу и затем произнес с некоторым нажимом и значением: - Я так понял, что он практически спас тебя?
   Он ожидал, что это прозвучит для его подопечной почти как обвинение и она, наконец, всколыхнется и придет в себя. Но Элен лишь тихо произнесла:
 - Спас.
   Мастон потер подбородок, задумчиво глядя на неё.
 - Мне сказали, что там очень вовремя появился какой-то местный охранник, который в свою очередь спас вас обоих и чуть ли не от смерти. Что он прямо какой-то великий воин из легенд, невероятно отважный и могучий. Так и было?
   Элен, по-прежнему глядя в землю, утвердительно кивнула
 - Может мне стоит поблагодарить его? Как его имя?
 - Не надо. Он не любит внимания к себе.
 - Хм, ещё и скромен. Ну просто сказочный персонаж. Вам с Галкутом видимо невероятно повезло. – Судья опустился на почти уже любимый им стул и строго произнес: - Но я надеюсь ты понимаешь что повела себя, как и тогда в «Одиноком пастухе», необдуманно и наивно. Вступать в конфронтацию с шестью вооруженными бандитами из-за детской куклы это, мягко говоря, глупо. Большая удача что ты отделалась лишь одним синяком.
   Мастон Лург не сомневался, что девочка сейчас с вызовом спросит его: «Удача для кого?» или что-нибудь в этом роде. Но Элен молчала. И это её вроде бы равнодушие, хоть ему и не хотелось в этом признаваться, начинало нервировать его. Он понял, что видимо случилось что-то еще, помимо драки, и ему очень хотелось знать что именно.
 - Элен, - позвал он. – Элен, посмотри на меня, пожалуйста.
   Девочка нехотя подняла на него глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга и судья должен был признаться, что ему очень не по себе от того что красивое, бледное, гладкое личико ребенка теперь обезображено распухшей губой и темным, багрово-желтым пятном на левой щеке. Словно как некое пронзительное напоминание о том, что он с чем-то не справился.
 - Я вижу, что с тобой случилось что-то ещё, я имею ввиду помимо сражения за куклу. Ты не хочешь мне сказать что именно?
   Какие-то несколько секунд ему казалось, что девочка готова всё рассказать, что она сама хочет с кем-то поделиться тем, что камнем лежало у неё на душе. И он почти замер и даже как будто перестал дышать, только чтобы не вспугнуть это её желание. Но в последний момент он с досадой понял, что она передумала.
 - Ничего не случилось. Я просто очень устала.
 - Тогда тебе наверно лучше лечь спать. Там за занавеской есть кровать.
   Но она словно не услышала его и неожиданно спросила:
 - Сколько нам еще ехать? Когда мы наконец доберемся до этого Аканурана?!
   Судья, чуть отпрянув, воззрился на неё с некоторым удивлением.
 - Довольно странно это слышать от тебя, - пробормотал он.
 - Почему странно? Мне просто надоело сутками трястись в вашей карете, есть на улице, ходить в кусты под присмотром Галкута, встречаться каждый день с разбойниками, бандитами, работорговцами, спать в случайных кроватях. Вы же говорили, что у герцога со мной будут обходиться как с принцессой. Так что же странного в том, что я хочу как можно быстрее попасть туда?
   Судья недоверчиво смотрел на ребенка. С какой-то неясной тревогой он подумал о том, что за то время что она гуляла по каравану, что-то в ней неуловимо изменилось. Ему вдруг пришло в голову, что ведь, наверно, после того как раненого Галкута увели к лекарю, у неё была масса возможностей чтобы сбежать и тем не менее она здесь и судя по всему у неё даже не возникало такой мысли. Неужели она наконец поняла и смирилась, усмехнулся он про себя. С одной стороны это была бы конечно хорошая новость. Но с другой она почему-то тревожила его. Девочка словно повзрослела на пару лет и он вдруг решил что прежняя Элен, язвительная, дерзкая, сопротивляющаяся, устраивала его гораздо больше. Она была что ли более понятной ему, более предсказуемой. Но в конце концов он подумал, что это просто какое-то наваждение, он насочинял то чего нет, девочка всего лишь действительно очень устала, что и не мудрено учитывая всё что она пережила за последние дни и теперь ей хочется просто покоя, пусть даже в плену у ненавистного ей герцога. Мне, пожалуй, тоже не плохо бы выспаться, решил судья.
 - Ты права. Ничего странного. И я очень рад, что наши стремления совпадают.
   Элен пристально смотрела на него, ожидая ответа.
 - Но ты ведь понимаешь, мы не можем ехать дальше, пока я не исполню «королевское правосудие». – И чуть помедлив, он тихо добавил: - Будь оно трижды не ладно.
   По привычке он ожидал какого-то язвительного замечания от своей маленькой собеседницы, но вместо этого Элен спокойно предложила:
 - Давайте я вам помогу.
 - Поможешь?!
   Мастон Лург испытал почти потрясение, но в следующий миг его пронзило осознание того, что в конце концов это ведь именно то чем он и собирался торговаться с могущественным Томасом Халидом, той бесценной помощью, которую странная девочка может оказать ему, верховному претору, в его бесконечной борьбе с такими же бесконечными врагами государства и короля, и конечно же его собственными врагами, врагами герцога Этенгорского. Но судья был полон сомнений.
   Элен встала с табурета, подошла к столику, на котором возвышался серебряный подсвечник, и почти с минуту вглядывалась в пламя одной из свечей.
 - Просто расскажите мне всё, - попросила девочка.
 - Что «всё»?
 - Ну, обстоятельства дела. Улики. Детали. Свидетели, подозреваемые. Ваши мысли о них.
   Судья непонимающе глядел на неё.
 - Не думаю, что все эти детали подходят для детских ушей.
   Элен повернулась к нему. И Мастон Лург увидел, что ей действительно очень любопытно и с облегчением подумал, что прежняя любознательная Элен, наконец вернулась.
 - Ну расскажите, что сочтете возможным, - миролюбиво попросила она. – Хотя бы в общих чертах.
   Лург колебался. По большому счету Элен вовсе не обязательно знать какие-то детали, она могла помочь ему и так. Допустим все подозреваемые по одному войдут в этот шатер и он каждого спросит: «Вы убили господина Ливара?» Все они ответят отрицательно. Элен, которая будет сидеть рядом с ним, затем скажет ему, кто из них солгал. И всё! Но он понимал, что так просто это вряд ли удастся провернуть. И даже с усмешкой посочувствовал Томасу Халиду, которому придется решать эту проблему в будущем. Вздорный строптивый ребенок наверняка воспротивится тому, чтобы его использовали как какой-то неживой бездумный инструмент. Элен, конечно, захочет знать что происходит и кто эти люди. Даже не из-за какой-то там обиды, а просто из обычного детского, а заодно и женского, любопытства. Да и к тому же Мастон чувствовал, что ему хочется всё ей рассказать, чтобы может быть впервые увидеть её в роли союзницы. Тем более сейчас у него нет времени на преодоление её упрямства и если уж она сама предлагает ему помощь, то глупо ставить этому препоны, наоборот нужно приложить все усилия чтобы сохранить и развить её желание сотрудничества. В конце концов ему самому стало крайне любопытно, на что это похоже работать в одной команде с этим необычным ребенком.
   И он рассказал.
   Об убитом охраннике Ливаре и украшенным драгоценными камнями кинжале, о молодом вспыльчивом Радвиге, об угрюмом суровом Мелиноре, о хладнокровной прагматичной Кории, о многословном нервничающем Маране. А также упомянул и о «Бонре», о мрачном лейтенанте Шайто, пристально наблюдавшим за происходящим и несомненно желающим знать, кто заплатит за смерть его человека.
   Элен слушала судью очень внимательно и ни разу не перебила. Когда он закончил, она задала несколько вопросов. И снова Мастон Лург вынужден был признаться себе, что этот ребенок порой пугает его. «На вид не больше шести лет», размышлял он, «хотя она сама и утверждает что восемь. Но пусть даже восемь, пусть так. Разве восьмилетний ребенок может рассуждать подобным образом?!» Элен поинтересовалась как нанесен удар, правшой или левшой. Был ли кинжал внутри, в теле, или где-то поблизости. Имелись ли следы борьбы на месте преступления. Пропали ли какие-то вещи Ливара. Производит ли Кория впечатление решительной и расчетливой женщины, способной убить двух своих мужей ради наследства. В чем именно, по его мнению, Марана солгал или почему он вообще нервничал. Достаточно ли Радвиг интересен как жених для опытной взрослой женщины. Лург, стараясь не улыбнуться, честно высказал девочке все свои мысли о том, о чем она спрашивала. Наконец Элен спросила:
 - И кто, по-вашему, убийца?
   Судья замешкался с ответом.
 - Во-первых, я считаю, нельзя исключать того что убийство дело рук совершенно случайного человека. Возможно Ливар кому-то задолжал в караване или нанес кому-то смертельную обиду, о которой нам ничего не известно
 - Нет-нет, - тут же возразила девочка, - это не может быть делом рук случайного человека. Он не оставил бы труп возле палатки, а постарался бы спрятать тело, чтобы его как можно дольше не нашли. И конечно бы забрал кинжал Радвига и кошелек Ливара.
 - Убийца мог не увидеть кошелек в темноте и не разглядеть того насколько ценен кинжал.
   Элен задумалась, но затем отрицательно покачала головой:
 - Нет, маловероятно. Как вы сами сказали нужна очень веская причина, чтобы кто-то решился на убийство охранника этой «Бонры». – Она встала из-за стола. - В любом случае завтра всё разрешится и мы сможем ехать дальше.
 - Каким же это образом?
   Элен внимательно и с какой-то странной задумчивостью поглядела на судью.
 - Тем самым образом, ради которого вы меня украли, - ответила она, ответила очень спокойно и почти отрешенно.
 - Ты скажешь мне, кто из них лжет?
 - Да. – Она отвернулась и направилась к той занавеске, за которой находилась кровать.
 - А что случилось с твоей курткой? Мне кажется раньше она была синей.
   Элен не повернувшись и не остановившись, сказала:
 - Я захотела чтобы она стала изабелловой.