Черновики неизданное

  …Самые отдаленные участки… Который из них был теперь его новой обителью, или, даже, в какой стороне – они совершенно не знали. Вот уже закончился асфальт, по которому идти было гораздо легче, потому что не так сбивались ноги, и началась развороченная пыльная дорога, раздваивающаяся и витиевато изгибающаяся, запутывая и без того неизвестный путь. Небо у горизонта налилось свинцовыми облаками. Казалось, что к вечеру может разразиться гроза. В воздухе тяжело парило. Оглянувшись назад,  они удивились масштабам этого однообразного печального зрелища. Казалось, что это был целый город. Город мертвых. А там, внизу, был виден город живых и он смотрелся отсюда -  с горы, как не странно, маленьким и беззащитным, казался, почему-то, жальче, чем это грандиозное поселение отживших свой срок на этой земле людей. Зрелище поражало своей жесткой философией бытия, пунктуально вычерченной весьма наглядно, чьей то беспощадной рукой и довольно таки экзотичной малой архитектурой. В отличие от пчелиных сот там, внизу, живущих одним большим обществом, здесь каждый имел собственное место под солнцем, правда, небольшое, зато обособленное и свое…

    Сколько людей при жизни мечтало о своем месте под солнцем, о собственной крыше над головой, о праве на свободу. А когда эта, так называемая, свобода пришла, – многие растерялись и не смогли ей воспользоваться. Многие упустили момент. А когда события начали развиваться с бешеной скоростью, вписаться в постоянно обновляющийся и движущийся с ускорением прогресс, было под силу очень немногим. А что бы предпринял Пол, доживи он до этого  времени – вот вопрос? Он, скорее всего, снова был бы в оппозиции. В оппозиции к любой власти. Но он уже выполнил свою сверхзадачу до конца и вовремя ушел, потому что делать здесь человеку разумному, так как это заложено природой и Богом, было просто нечего. Может быть, когда ни будь и сформируется класс новой аристократии. Даже не интеллигенции, которая просто перестала быть в своем глубоком осознании того, что она делает и осознанности своей бескомпромиссности. Речь идет об аристократии до кончиков ногтей, которой никогда не было, скажем, у Америки, и которую она так жадно впитывала в себя, пока не всосала все остатки наших мозгов.  Вряд ли после этого она стала богаче. Наоборот. В мире стал ощущаться дефицит, видите ли, личности. А личность не может по настоящему развиваться и набирать жизненную энергию, которой как раз и не хватало, потеряв свои исторические корни. Как растение, пересаженное не в ту почву – личность эта должна была переболеть или погибнуть. Пол никогда бы не уехал за границу. Все его корни были здесь, и он прекрасно это осознавал.