1944. Дважды окружённые

Предисловие

Раздумывая и переосмысливая работу «Полоцк-Лепель, Взгляд сквозь время», размещенную на «Проза.ру»   в 2016 году, я решил, наконец, разделить материал на части. 
В первой части есть попытка на основе различных источников рассмотреть ситуацию, что случилась с партизанами Полоцко-Лепельской зоны в апреле-июне 1944 года, против которых проводились карательные операций немцев с участием коллаборационистов.
Во второй части анализ этих событий с различных сторон: потери, помощь командования Красной Армии, авиационное снабжение, судьба мирного населения.

1. Партизанские зоны против карательных операций 
1.1   Полоцко-Лепельская партизанская зона. Планы и расстановка сил

Руководство рейха и командование вермахта весной 1944 года ждали наступление Красной Армии на Восточном фронте. И хотя было принято решение, что наступать Красная Армия будет, скорее всего, на Украине, но при этом не исключали и действий весной-летом 1944 года в Белоруссии против группы «Центр».
 Поэтому, чтобы обезопасить тыл группы армий «Центр», по прямому приказу из Берлина, чуть ли не самого Гитлера, была начата подготовка к проведению ряда карательных операций в Витебской, Минской, Гомельской и Пинской областях.
Наибольшую угрозу для немцев представляла область сосредоточения партизан в районе с центром Ушачи в Витебской области, как наиболее приближенная к линии фронта и сильная по данным разведки группировка партизан, которая может при наступлении Красной армии создать трудности в тылу для коммуникаций 3-й танковой армии генерала Рейнгардта.
В Витебской области на оккупированной территории с середины 1942 года существовала Полоцко-Лепельская партизанская зона (Докшицкий, Полоцкий, Лепельский, Ушацкий районы) с центром в поселке Ушачи. Название «Полоцко-Лепельская партизанская зона» стало употребляться впервые только с осени 1943 года в Белорусском штабе партизанского движения (БШПД).
Ближайшими к Полоцко-Лепельской были еще две партизанские зоны Сенненско-Оршанская к юго-востоку, Борисовско-Бегомльская южнее, на севере Минской области. Эти две зоны, в особенности Борисовско-Бегомльская, сыграют свою роль в нашем повествовании.   
Впрочем, у партизан в ходу были названия «Ушачская партизанская зона» (отчёт члена оперативной группы зоны Бардадына А.Ф.) или Ушачский партизанский край.
В том же отчёте Бардадына вообще звучит «Ушачско-Бегомльская партизанская зона». Почему? Представляется потому, что Полоцк и Лепель, как и Борисов были в руках немцев и у партизан язык не поворачивался произносить такие названия.
В сентябре 1942 года партизаны освободили районный центр (местечко по-местному) Ушачи, который и стал центром партизанской зоны, наверное, которую тогда называли «партизанский край».  Штаб зоны был в районе льнзавода в Ушачи.
По воспоминаниям Василия Барминского Ушачи называли «партизанской столицей».
 Немного позже, в октябре, после совещания в деревне Кончане Городокского района будет образована партизанская бригада "За Советскую Белоруссию", командиром бригады стал секретарь подпольного Бешенковического райкома партии Романов Павел Минаевич.
Часто свидетельства сторон об одних и тех же событиях резко отличались, как и данные о потерях. К сожалению, некоторые многие командиры и начальники с нашей стороны приводили часто бодрые и необъективные доклады. Приведу свидетельство про освобождение Ушачи в сентябре 1942 года.
Николай Николаевич Кирпич — директор музея народной славы Ушачского района: «Когда я работал над книгой «Память» Ушачского района, находил в Национальном архиве удивительные документы. Некоторые партизанские и немецкие донесения описывают одно и то же событие, например, как освобождали Ушачи. Но по–разному. Пишет, скажем, секретарь подпольного райкома комсомола Василевский: «Мы им тут как дали! Так они и убежали!» А немцы пишут, что бандиты, силами до 30 человек, попытались атаковать, но были рассеяны автоматно–пулемётным огнем. Майор–комендант написал командованию, что Ушачи не имеют стратегического значения. Ему вскоре пришел приказ разделиться на две части и идти в Полоцк и Лепель».
К слову говоря, в немецкой версии оставления Ушачи, тоже есть лукавство и неправда – «….не имеют стратегического значения». Этим прикрывается неспособность немецкой администрации контролировать все населённые пункты и целые районы в своем тылу.
Интересно, что в том же сентябре 1942 группа партизан во главе Д.А. Фроловым, который впоследствии возглавлял разведку всей Полоцко-Лепельской партизанской зоны, предприняла нападение на немецкий гарнизон в Ушачах. Лобонок В.Е. в своей книге [1] пишет, что рейд группы Фролова был весьма успешным: «…он подобрался к тюрьме в Ушачах. Они уничтожили охрану и раскрыли тюремные ворота. Ожидавшие казни советские патриоты вырвались на свободу. Операция была проведена так быстро, что фашисты не успели опомниться. После освобождения узников партизаны подожгли склады с имуществом, отошли в укрытое место и обстреляли размещавшуюся в помещении школы жандармерию, чем переполошили весь гарнизон» [1]. Фролов Д.А. был награждён за эту операцию орденом Ленина. Для 1942 года это весьма примечательно, награждения тогда были довольно редки, особенно такими орденами.  Значит, об этой операции стало известно на самом верху.  Видимо, это та группа в 30 человек, о которой писал немецкий комендант Ушачи и была группа Фролова.
Об освобождении Ушачи в том же сентябре, у Лобонка написано весьма скромно, что-то вроде: совместные действия двух бригад: Лепельской им. Сталина и бригады им. Ворошилова вынудили немцев покинуть Ушачи.   
 На территории Полоцко-Лепельской зоны проживало до 80 тыс. населения [1]. (По другим данным – не более 40 тыс. человек), еще одно свидетельство: " а население — около 100 тысяч человек"[2].
В начале октября  1943 года Красная Армия вступила в пределы Витебской области. Первыми были освобождены районные центры Лиозно, Россоны, Сураж.
4-я ударная, 43-я и 39-я армии Калининского фронта (впоследствии 1-го Прибалтийского фронта) упорно продвигались в сторону Полоцка, Витебска, Орши.
"С действиями войск Западного и Калининского фронтов, вступивших в начале октября 1943 г. на территорию области, были увязаны боевые операции витебских партизан против вражеских гарнизонов. К этому времени на территории Витебской области действовали 29 партизанских бригад общей численностью более 24,7 тысячи человек, которые дислоцировались в 4 зонах: Суражской (партизанские бригады Захарова, Райцева, Бирюлина, Воронова, Сафронова, Барсукова – 1429 человек), Россонско-Освейской (партизанские бригады Марченко, Прудникова, Охотина, Герасимова, Кухаренко, Захарова – 6468 человек), Лепельско-Ушачской (партизанские бригады Дубровского, Лобанка, Мельникова, Сакмаркина, Романова, Тябута, Талаквадзе – 9125 человек), Сенно-Оршанская (партизанские бригады Селицкого, Комлева, Леонова, Данукалова, Кириллова, Нарчука, Гудкова, Прохоренко, Шлапакова, полк Садчикова, отряды Бирюлина, отряд Гурко -7808 человек"[2].
Осень 1943 года была отмечена попыткой партизан установить контроль над городом Лепель в Витебской области. Целью этой операции был перехват и контроль коммуникаций снабжения 3-й танковой армии вермахта в момент отражения наступления 1-го Прибалтийского фронта на севере Витебской области. Но операция, по сути, была неудачна. Захватить   и удержать Лепель не удалось.
"5 октября 1943 года Центральный штаб партизанского движения передал комбригу генерал-майору Ф. Ф. Дубровскому радиограмму, в которой предлагал провести силами нескольких бригад операцию по разгрому вражеского гарнизона в Лепеле и очищению района от оккупантов".... В ночь с 19 на 20 октября 1943 года по приказу генерал-майора Дубровского партизаны повели наступление на Лепель, Чашники, Бочейково и некоторые другие гарнизоны.  Бригады имени Сталина и «Дубова» к утру достигли центра Лепеля. В этот момент вступили в бой отряды бригады имени Пономаренко. Враг бросил против партизан до трех пехотных полков, поддержанных танками, артиллерией и авиацией, и вынудил их отступить.
В ночь на 22 октября наши бригады возобновили наступление на Лепель.
Но противник снова отбил все атаки партизан"[2].
«Сильная и хорошо вооруженная Лепельская партизанская бригада Витебской области под командованием Ф. Ф. Дубровского, имевшая в своем составе 1868 партизан, ввиду сильного притока населения 8 августа 1943 г. приказом Белорусского штаба партизанского движения была разделена на две: Лепельскую и Чашникскую.
Уже после разделения Лепельская бригада на 1 марта 1944 года насчитывала 1900 человек личного состава»[3].
К моменту усиления Полоцко-Лепельской партизанской зоны, к осени 1943 года в зоне дислоцировались следующие партизанские бригады: имени В. И. Чапаева (командир В. В. Мельников, комиссар И. Ф. Кореневский), имени П. К. Пономаренко (командир Н. В. Уткин, комиссар М. А. Тябут), Лепельская имени И. В. Сталина (командир В. Е. Лобанок, комиссар В. Л. Качан). На северо-западе зоны дислоцировалась партизанская бригада имени К.Е. Ворошилова (командир  Д.В. Тябут), на юго-востоке бригада «За Советскую Белоруссию» (командир П.М. Романов, комиссар Н.Г. Жижов). Итого 5 бригад.
В второй половине 1943 года зона была значительно усилена путём передислокации в неё бригад из соседних партизанских областей и зон.
В октябре 1943 года по решению ЦК КП(б)Б и БШПД в распоряжение оперативной группы  Полоцко-Лепельской зоны были  переданы три партизанские бригады из Вилейской области: «Октябрь» (командир Ф. К. Юрченко — подпольная кличка «Ветров», комиссар И. И. Юкша),  1-я бригада имени А. В. Суворова (командир П. А. Хомченко, комиссар Н. Е. Усов) и имени В. И. Ленина (диверсионная) (командир М. Т. Горбатенко, комиссар В. В. Свирид), из Бегомльского района  - имени ЦК КП(б)Б (командир А. Д. Медведев, комиссар Н.Г. Пучкарев). Как известно, эти бригады заняли западный и южный участки обороны зоны.
 Из истории бригады «Октябрь».
«На территории Усвятского сельсовета Смоленской области по инициативе члена партии Ф.К. Юрченко (кличка "Ветров") была создана боевая комсомольская группа численностью в 25 человек, на основе которой возник партизанский отряд "Октябрь" под командованием Ф. К. Юрченко.
К сентябрю 1943 г. отряд вырос в партизанскую бригаду "Октябрь" численностью 432 человека, действовавшую до конца войны в тылу противника»[3].
В дальнейшем в зону перешли партизанские бригады имени В. И. Ленина (командир Н. А. Сакмаркин, комиссар А. В. Сипко), имени ВЛКСМ (командир И. А. Куксёнок, комиссар Ф. И. Зайцев), имени С. М. Короткина (командир В. Э. Талаквадзе, комиссар А. Б. Эрдман).
В конце 1943 года зона усилилась 1-й Антифашисткой партизанской бригадой Гиля-Родионова по составу из бывшей 1-ой Русской бригадой СС "Дружина", в ней было 1413 человек на начало карательной экспедиции [1], перешедшего в почти полном составе на сторону партизан. (Родионов - интересная личность, бывший начальник штаба 229-й стрелковой дивизии подполковник В. В. Гиль, принявший псевдоним «Родионов» (или «Радионов») и о нём много написано, погиб в мае 1944 года, как и подавляющее большинство людей из его бригады). Отношению к Родионову было неоднозначное.
Сначала бригада Гиля-Родионова была подчинена командованию Бегомльско-Борисовской зоны, командиром этой зоны назначили в августе 1943 года Р.Н. Мачульского. Вот как описывает Гиля–Родионова Мачульский при первой встрече: «Первым к нам подошел высокий, стройный, сероглазый блондин лет тридцати семи, в черном кожаном пальто, фуражке командира Красной Армии, на которой виднелась новая пятиконечная звездочка, и начищенных до блеска сапогах. Сбоку у него висел в длинной деревянной кобуре маузер, на груди — крупный цейсовский бинокль.
— Гиль-Родионов Владимир Владимирович, командир бригады, — взяв руку под козырек, негромко отрекомендовался» …
В начале декабря 1943 года бригада Гиль-Родионова по указанию Центрального штаба партизанского движения мною была направлена в Полоцко-Лепельскую партизанскую зону и там также хорошо зарекомендовала себя в боях с гитлеровцами.
В одном из боёв (4 мая – примечание авт.) полковник Гиль-Родионов был тяжело ранен и 14 мая 1944 года скончался. Похоронен он в братской могиле бойцов и командиров 1-й антифашистской партизанской бригады южнее хутора Накол" [4].  (Уточнение. В послевоенное время, точнее уже после распада СССР, в 1991 году останки Гиля –Родионова будут найдены и перезахоронены в Ушачах).   
Мнение о Гиле-Родионове начальника штаба БШПД Петра Калинина: «1-я антифашистская бригада воевала. Её личный состав мужественно сражался с оккупантами вплоть до полного освобождения Белоруссии. Опытным командиром показал себя в боях и Гиль-Радионов. Он погиб в борьбе с фашистскими захватчиками. Тем не менее и сейчас, когда пишутся эти строки, я не могу назвать его патриотом.
Разве можно умолчать о карательных экспедициях против партизан, в которых участвовали  «роавцы» под его командованием. Разве можно забыть о зверствах, которые чинили они над мирным населением в Кличевском, Лепельском и некоторых других районах…  нельзя, невозможно простить сознательную измену родной стране, своему народу, массовые расстрелы своих братьев по крови. Вот почему я и поныне не считаю возможным сказать доброе слово о В. В. Гиль-Радионове, хотя повторяю, что после перехода «бригады» «РОА» на сторону партизан воевал он с фашистами смело, показал себя опытным командиром» [5].
  Из соседней Сенно-Оршанской зоны перебазировались 16–я Смоленская бригада, командир Иван Романович Шлапаков (в Витебской области с начала февраля 1943 года) -" В конце 1943 года бригада перебазировалась в нашу зону."- писал Лобонок В.Е. [1]
Перешли в зону Смоленский партизанский полк И.Ф. Садчикова, бригада «Алексей» (командир А. Ф. Данукалов), которые действовали на территории Смоленской и Витебской областей.
Кстати, эти бригады, в то время когда они действовали на Смоленщине имели свои номера: 4-я бригада - Данукалова, 5-я бригада – Шлапакова. Полк Садчикова имел название – «Смоленский партизанский полк особого назначения». Название это не случайно.
Командование Красной армии и НКВД придавали особое значение организации диверсионной и партизанской работы в тылу группы армий «Центр» в треугольнике Смоленск-Витебск-Орша.
«Одна из первых партизанских зон (обладавшей важнейшим стратегическим значением) обосновалась в треугольнике Смоленск-Орша-Витебск; здесь гитлеровцы впервые ощутили результаты деятельности, созданной НКВД 25 июня 1941 г. по заданию ЦК ВКП(б) «Особой Группы для немедленной разведывательной, диверсионной и боевой деятельности в тылу фашистских войск»; руководил этой Особой группой НКВД генерал Павел Анатольевич Судоплатов» - «Бригада особого назначения». М., 1994.
Для действия в треугольнике была создана Отдельная моторизованная бригада особого назначения в составе двух полков и различных специальных подразделений. Командиром бригады назначили М.Ф. Орлова.   
Основой партизанского движения в треугольнике было соединение «Бати» (командир Коляда Н.З.).
«На 4 августа 1942 г. в бригадах и отрядах Бати насчитывалось 2242 партизана.
В каждой из четырех бригад было четыре отряда, в каждом отряде четыре взвода; численность бригад 350–450 партизан, численность отрядов 70–150 партизан…» - Логунова Т. А. О днях партизанских. М.: Политиздат, 1969. Стр. 101-102. 
В составе соединения «Бати» и были будущая 16-я Смоленская партизанская бригада (командир Шлапаков), бригада «Алексей» (командир Данукалов) и Смоленский партизанский полк особого назначения (командир –Садчиков).
О партизанском полке Садчикова.
Капитан И.Ф. Садчиков отличился в боя под Вязьмой, будучи командиром батальона, был награждён за те бои орденом Красного Знамени, единственным своим орденом в конце партизанского пути и повышен в звании до «майор».
    После ранения его включили в группу подготовки к партизанской борьбе. В феврале 1942 г. с этой группой встретился Г.К. Жуков.
  В конце зимы 1942 г. майор Садчиков оказался в Москве на улице Чапаева в Центральной партизанской спецшколе, которой руководил участник гражданской войны полковник И.П. Кутейников.   
В апреле 1942 г. вместе с комиссаром своего будущего полка старшим политруком Андреем Фёдоровичем Юрьевым Садчиков был вызван к начальнику отдела кадров Западного фронта генерал-майору Н.И. Алексееву, который представил им личный состав их спецгруппы, названной им «СОЦ» — «Смоленский оперативный центр». Утром 16 мая группа СОЦ улетела с Тушинского аэродрома и приземлилась в Торопце в составе: Садчиков, Юрьев, Доморацкий, Петроичев, Бабакевхян, Миняев, Жидков, Птюшкин. Эта группа направилась в партизанское Смоленское соединение «Батя», насчитывавшее тогда более 3000 бойцов. Командовал соединением Н.З. Коляда, а его комиссаром был П.И. Соколов.
С начала июля 1942 г. А.Ф. Юрьев стал комиссаром Смоленского партизанского полка Садчикова. Партизанский полк состоял из 4-х батальонов и был аналогичен подразделениям Красной Армии.
Полк был сформирован 27 июля 1942 г. из личного состава отрядов 1, 2, 3, 4 и отряда «Мститель» (командир Никандр Талерко).
С октября месяца 1942 г. отряд «Мститель» лейтенанта госбезопасности Никандра Талерко стал структурным подразделением партизанского Смоленского полка Садчикова
Вообще, смоленские партизанские бригады сыграли особую роль в будущих событиях Полоцко-Лепельской партизанской зоны.
Примечание.  На период боевых действий с апреля по июль 1944 года 16-ой Смоленской бригадой командовал И.К. Алексеенков (И.Р. Шлапаков был болен и эвакуирован на Большую землю); бригадой имени Ленина (диверсионной) с апреля по июль 1944 года командовал Е.И. Фурсо.   
Полоцко-Лепельская зона, имея на своей территории 5 партизанских бригад, была усилена по распоряжению ЦШПД ещё 11-ю бригадами.   Возникла необходимость в централизации командования таким количеством партизанских соединений.
Еще в сентябре 1943 года Лобанок В.Е., в то время командир Лепельской партизанской бригады им. Сталина, летал в Москву в ЦШПД (Центральный штаб партизанского движения), где он был назначен руководителем оперативной группы и получил указание укреплять Полоцко-Лепельскую зону перед будущим наступлением Красной Армии. Тогда же Лобонка наградили званием Героя Советского Союза и присвоили воинское звание «полковник» (предыдущее звание – политрук).   В ЦШПД Лобонок В.Е. встречался с начальником штаба Пономаренко П.К.
В результате работы в ЦШПД появился приказ №0066 – о взаимодействиях партизанских бригад с частями Красной Армии по разгрому группировки противника в районе города Полоцка.   
Впервые приказ №0066 был объявлен командирам партизанских бригад в Ушачской партизанской зоне 8 декабря 1943 года. На том совещании при объявлении приказа были следующие комбриги: Короленко, Уткин, Мельников, Тябут, Садчиков, Данукалов, Родионов, Романов, Талаквадзе, Сакмаркин. Итого -10.
Интересно уточнить, кого не было. Часто будет звучать, что в Ушачьей зоне  было 16 бригад.  Итак, не было комбригов: Куксенок (бригада имени ВЛКСМ), Горбатенко (бригада имени Ленина (диверсионная), Медведев (бригада имени ЦК КП(б) Беларуси), Шлапаков (Смоленская партизанская бригада), Юрченко (бригада «Октябрь»), Хомченко (бригада им. Суворова).
Интересно, что и позже именно эти комбриги не будут посещать совещания в оперативной группе, за исключением Куксёнка.  Наоборот, комбриг Мельников перестанет посещать совещания, посылая вместо себя комиссара Кореневского.  Есть о чём задуматься. Почему такое игнорирование участия в совещаниях в оперативной группе зоны со стороны целой группы одних и тех же комбригов?
Приказом начальника ЦШПД были сформулированы задачи для Полоцко-Лепельской зоны.
Первая часть приказа – удержание зоны до подхода Красной армии.
Вторая часть – подготовка к приёму в партизанской зоне авиадесантного корпуса.
В дальнейшем десантный корпус во взаимодействии с партизанами должен был взять город Полоцк, в 50 км от центра зоны в Ушачи.
Приказ объявлен, партизаны стали готовится к приёму десанта. Теперь все зависело от того, как будет наступать Красная Армия.
«1-му Прибалтийскому фронту не удалось, как предполагалось осенью, отбить у врага Витебск и устремиться на Полоцк, Двинск и Ригу. Высаженный в Полоцко-Лепельской зоне авиадесантный корпус должен был вместе с партизанами штурмом овладеть городом Полоцком, тем самым создав благоприятные условия для освобождения Витебска и для дальнейшего продвижения войск фронта в западном направлении.
Примечание.  Двинск, нынешнее название Даувгаспилс, Латвия.
В середине декабря 1943 года все приготовления к приёму   десантного корпуса были закончены. Однако начались непрерывные дожди, туманы. Видимость не позволяла летать. Взлётные и посадочные площадки превратились в грязь. Это привело к задержке операции, а затем оперативная группа получила радиограмму об отмене 2-й части приказа» [1].
Из книги Лобонка В.Е. " …бои за плацдарм на левом берегу Западной Двины, который партизаны мечтали видеть первым плацдармом наступающей Красной Армии"[1].
Свидетельство очевидца тех событий: «К блокаде партизаны специально не готовились. Задумывалась следующая операция. В ноябре 43 года, кажется 10–го, Лобанок прилетел из Москвы с приказом строить оборонительные сооружения по периметру зоны, аэродромы и готовиться к приему авиадесантного корпуса. Чтобы потом вместе с 17 тысячами партизан десантники могли взять Полоцк. Но операция не состоялась.
У немцев хорошо работала разведка. 240 километров круговой обороны — для авиации мелочь. Немецких аэродромов вокруг хватало. Вот и началась бойня».
По замыслу советского командования Полоцко-Лепельская зона, как самая ближняя к линии советско-германского фронта, на севере – 18 км, на юге 100 км, должна была сыграть роль активного плацдарма при наступлении 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов в летней кампании 1944 года и даже провести встречную операцию по захвату Полоцка.  Для этого предполагалось высадить в зону крупный авиадесант Красной Армии, позже от этой идеи отказались.
Можно предположить, что высадка авиадесанта Красной армией в зону была отменена Ставкой ВГК из-за опасения перехвата самолетов с десантом истребителями люфтваффе и возможными большими потерями при высадке.   Никто еще не забыл неудачную высадку десантной бригады Красной армии в сентябре 1943 года на Днепре на Букринский плацдарм.
Но была и другая причина. Наступление 1-го Прибалтийского фронта осенью 1943 года замедлилось. В октябре фронт возглавил генерал-полковник Баграмян И.Х. 
24 декабря был взят Городок. Но дальше наступление снова остановилось. До Полоцка было еще около 100 км.
Тогда же Лобонок В.Е. по сути и получил главную задачу для Полоцко-Лепельской зоны от Пономаренко П.К., считай от ставки ВГК: контроль за железнодорожной и автомобильной дорогами Витебск-Орша и нарушение коммуникаций 3-ей танковой армии Рейнгардта. "Перехватить и удерживать в своих руках шоссе отныне является вашей главной задачей"- сказал Пономаренко П.К. Эта задача стала главной для партизанской зоны, после отмены решения о высадке авиадесанта.
 "Перехватить и удерживать…"- вот, что должна была делать Полоцко-Лепельская зона в преддверии летней компании Красной армии летом 1944 года.
 В руководстве партизанским движением понимали, что 17-ти тысячам партизан будет крайне сложно удержать большой район, если немцы задумают провести крупную карательную операцию, а в том, что они её проведут не было сомнений. Основное оружие партизан это маневренность и хорошее знание местности, а позиционная война не была сильной стороной и козырем партизан.
Но руководитель партизанского движения Пономаренко П.К. надеется, что партизанам удастся сдержать противника.  Он говорит Лобонку: «… я уверен, что в условиях лесисто-болотистой местности вашего озерного края, применяя различные средства — артиллерию, противотанковые ружья, гранаты, мины, устраивая завалы, противотанковые рвы, можно нейтрализовать вражеские танки или по крайней мере свести их активность до минимума» [1].   Ниже, мы поговорим об этом плане Пономаренко П. К.
Поэтому было решено, используя особенности местности: множество   рек, озер и болот, построить прочную оборону, которая могла бы выдержать до подхода Красной армии.   И эта работа началась практически сразу после возвращения Лобонка В.Е. из Москвы в Полоцко-Лепельскую зону, уже в качестве руководителя оперативной группы зоны и после объявления приказа №0066  8 декабря 1943 года. 
Лобонок пишет: «Партизанская зона становилась неприступной. Были сооружены укрепления по всем правилам фортификационного искусства. Они начинались с левого берега Двины, почти у самой Уллы, откуда до советского наступательного крыла было всего 18-20 километров. Потом поворачивали под занятый немцами Полоцк и далее - на запад, вплотную к железнодорожной линии Молодечно – Полоцк, которая работала на нужды фашистского режима» [1].
Ниже приведём более взвешенную характеристику партизанской линии обороны.
«По распоряжению оперативной группы Полоцко-Лепельской зоны партизаны построили оборонительные укрепления общей протяженностью 230 километров. Оборона строилась по принципу опорных пунктов, с учетом особенностей местности. При нарезке полос обороны партизанским соединениям оперативная группа учитывала их численный состав, наличие системы озер и болот, крутых подъемов и лесных массивов. На направлениях вероятного продвижения немецких войск в основном создавались опорные пункты, в каждом из которых в зависимости от решаемых задач находилось от 50 до 200–250 человек. На танкоопасных направлениях были сооружены надолбы, эскарпы, контрэскарпы, вырыты глубокие рвы, оборудованы удобные, хорошо замаскированные позиции для расчетов ПТР. В каждом отряде были созданы группы истребителей танков. Для них оборудовали тщательно замаскированные огневые точки на удалении 300–400 метров впереди боевых порядков партизан.
Опыт предыдущих боев убедил командование Полоцко-Лепельской зоны, что слабо замаскированные ДЗОТы являются хорошей мишенью для артиллерии и минометов противника. Поэтому партизаны отказались от их строительства, заменив хорошо замаскированными окопами полного профиля с перекрытиями. ДЗОТы оборудовались только на склонах господствующих высот, особое внимание уделялось маскировке.
В каждой бригаде решением командира предусматривалось выделение резерва, составлявшего около трети от общего числа партизан. Для действий между опорными пунктами выделялись подвижные группы.
Ударами из засад они должны были сдерживать противника на вероятных путях его подхода к основному рубежу обороны. В районах, где проходили грунтовые и шоссейные дороги, должны были действовать подвижные диверсионные группы. На направлениях наиболее вероятного продвижения противника предусматривалось минирование дорог и устройство завалов.
Но, несмотря на тщательную подготовку оборонительных укреплений, некоторые из них имели недостатки. Так, первая и вторая оборонительные линии ряда бригад были обращены фронтом лишь в одном направлении, не в полной мере использовались особенности лесисто-болотистой местности для оборудования позиций. Расстояние между некоторыми опорными пунктами было значительным, что, как выяснилось уже во время боя, привело к потере взаимодействия» [1].
Примечание. ДЗОТ – деревянно-земляная огневая точка.
Будущие бои с начала апреля 1944 года показали, что фортификационные сооружения, как бы они не были хорошо устроены, не имеют решающего значения, если они не насыщены достаточным количеством противотанковых средств и не имеют прикрытия с воздуха.  А этого, как раз и не было у партизан. Оборонительные рубежи партизан будет прорваны немцами в течение 1-2 суток боёв. 
Разумеется, возведение оборонительных укреплений не осталось незамеченным немцами.   
Но не все бригады, об этом ниже, показали необходимую боевую устойчивость в оборонительных боях в апреле 1944 года.
Белорусским штабом партизанского движения (БШПД) в этот период, с сентября 1942 года, руководил Калинин Пётр Захарович.
Из воспоминаний Калинина: «Тревожные сообщения продолжали поступать в Белорусский штаб от руководителя военно-оперативной группы Полоцко-Лепельской зоны В.Е. Лобанка. По сведениям партизанской разведки немецко-фашистское командование накапливало силы для нанесения одновременного удара и по Борисовско-Бегомльской зоне.
Цели преследовались все те же: до начала нового наступления Красной Армии расправиться с партизанами, очистить важнейшие железнодорожные магистрали Лепель - Бегомль - Плещеницы - Логойск, Борисов -Плещеницы - Вилейка, Борисов - Зембин - Докшицы - Полоцк - Молодечно, Полоцк - Витебск, Орша - Минск.
Не новы были и пути решения этой задачи: используя превосходство в живой силе и технике, загнать партизан в болота, окружить, а потом, при поддержке авиации, вести бои на истребление.
В связи с этим Белорусский штаб отдал приказ командирам Минского и Витебского соединений, а также командирам бригад и отрядов Полоцко-Лепельской и Борисовско-Бегомльской зон: при всех обстоятельствах как можно дольше удерживать оборонительные рубежи, маневрировать и применять тактику нападения из засад, отходить на заранее подготовленные позиции только по приказу командования" [5].
Что сказал Пономаренко о необходимости создания оперативной группы: «По всему видать, с карателями придется иметь дело всем соединениям вашей зоны. В этих условиях для координации действий соединений мы считаем необходимым создать в зоне оперативную группу ЦК Компартии Белоруссии, Центрального и Белорусского штабов партизанского движения» [1].
Примечание.  По вышеприведённой формулировке оперативная группа имела двойное подчинение – ЦШПД и БШПД.
Взаимодействие с фронтом Красной Армии (1-м Прибалтийским) должно было идти через БШПД.
Состав оперативной группы: 
-Лобонок Владимир Елисеевич, 1907-1984 года, полковник (1943), уполномоченный ЦК КП(б)Б и руководитель опергруппы Пололоцко-Лепельской партизанской зоны, 1-й секретарь Лепельского подпольного районного комитета КП(б)Б, командир Лепельской партизанской бригады имени И. В. Сталина (до февраля 1944). Герой Советского Союза.
-Брюханов А.И. -  начальник оперативного отдела БШПД, подполковник (находился в зоне до февраля 1944 года);
-Бардадын Александр Фёдорович -  ответственный за военно-оперативную подготовку партизанских бригад и обеспечение связи с соединениями соседних зон, майор;
-Зиненко И.И. -  начальник штаба оперативной группы Полоцко-Лепельской зоны, капитан. Погиб в период между 15 и 25 июня 1944 года в районе озера Палик в Бегомльском районе.
-Фролов Дмитрий Алексеевич – начальник разведки оперативной группы Полоцко-Лепельской зоны, капитан.
По данным оперативной группы зоны общий численный состав партизан был – 17185 человек. На вооружении бригад Полоцко-Лепельской зоны было 9344 винтовки, 1544 автомата, 723 пулемета, 151 противотанковое ружье, 143 миномета, 16 орудий 45-миллиметрового и 5 орудий 76-миллиметрового калибра[1].
Из 723 пулемётов 634 были ручных и 97 станковых [6].
 Подсчёт показывает, что вооружены автоматами и винтовками были 10888 человек, 1446 – пулемётчики (по 2 на пулемёт), 302- бронебойщики (по 2 на ружьё), 429- миномётчики (по 3 на миномёт), 126 – артиллеристы (по 6 человек на орудие), итого: 13191 человек.  Вопрос чем были заняты - 3994 (23 % от общего состава), 17185-13191, кто не принимал участия в боевых действиях, ибо без оружия участвовать в боях с карателями сложно.
Видимо, это – работники штаба, материально-техническое обеспечение и снабжение, связисты, санитары, повара, писари, оружейники, сапожники, агентурная разведка и т.д. А также, возможно, это и резерв в 3000 человек, о котором писал в книге Лобонок В.Е.;
1.2 Планы и силы немецкого командования в операции «Весенний праздник»
 
  Немецкое командование придавало огромное значение бесперебойному функционированию коммуникаций в ближнем тылу, справедливо опасаясь ударов по ним партизан, особенно в период возможного наступления Красной армии.
Еще осенью 1943 года командующий 3-й танковой армии Рейнгардт писал докладную записку командующему группы армий «Центр» Клюге, в которой указывал на необходимость проведения крупной войсковой операции против группировки партизан южнее Полоцка   и просил выделить для этого необходимое количество войск.   Скоро Клюге заменит Эрнст фон Буш.  Рейнгардт в своих показаниях на допросе в плену у американцев в 1945 году подчёркивал, что отправлял свою докладную записку только своему непосредственному начальнику Клюге, а не рейхсфюреру Генриху Гиммлеру. 
«Главное командование вермахта, предвидя наступление Красной армии на центральном участке Восточного фронта, было сильно обеспокоено деятельностью партизанских формирований. Из Берлина командующему группы армий «Центр» генерал-фельдмаршалу Эрнсту фон Бушу и генеральному комиссару Белоруссии группенфюреру СС Курту фон Готтбергу поступило указание провести масштабные операции против партизан, действующих в тыловом районе 3-й танковой армии, в первую очередь — против Полоцко-Лепельской зоны (Лепельский, Ушачский, Полоцкий районы Витебской, Докшицкий район Вилейской областей). На основании этого указания было подготовлено несколько оперативно-тактических мероприятий по оттеснению «банд» из прифронтовой полосы и очищению от них основных коммуникаций. Предполагалось окружить партизан в районе Лепель — Ушачи, а затем полностью истребить их» [7].
На ликвидацию партизанских формирований Полоцко-Лепельской зоны немцами были направлены две вспомогательные операции «Моросящий дождь» («Regenschauer»), «Ливень» («Regenfass»), другое название в переводе «Дождевая бочка», и основная операция «Весенний праздник» ("Fruhlingsfest"). К операциям привлекались войска из 3-й ТА группы "Центр", а также войска из группы армий «Север» и группы армий «Северная Украина». 
Аналогичные операции по блокированию и уничтожению готовились и против других партизанских зон.
 «Для блокирования борисовско-бегомльских и сенненско-оршанских партизан из состава 4-й армии вермахта были выделены части 12-й, 31-й, 210-й и 377-й пехотных дивизий, а от руководства СС в Белоруссии — I и II батальоны 31-го охранного полицейского полка» [7].
По свидетельству бывшего начальника штаба 3-й немецкой танковой армии
О. Гейдкемпера, немецкое командование ставило целью, окружая и уничтожая партизанские соединения, освободить занимаемые ими территории. В период с 11 по 17 апреля, во время операций «Ливень» и «Моросящий дождь», наступающие части с востока и севера-востока должны были оттеснить партизан в западную часть зоны.
После этого не вводимые в действие до особого распоряжения силы,
в том числе группа генерального комиссара генерального округа Беларусь группенфюрера войск СС и генерал-лейтенанта полиции фон Готтберга, должны были завершить окружение партизан и уничтожить их (операция «Весенний праздник»).
В секретном приказе Готтберга от 11 апреля 1944 г.  приводилось следующее:
«Большой район Ушачи, окружённый войсками, представляет собой бандитскую территорию.  Банды, находящиеся здесь, объединены в крупные формирования, состоящие из ранее разбитых, отставших и переброшенных частей Красной армии. Гражданское население в этом районе полностью поддерживает бандитов. Следует считаться с тем, что район заминирован и представляет собой систему оборудованных и замаскированных позиций, откуда противник оказывает сильное сопротивление. При наступлении нужно иметь в виду, что бандиты пользуются авиационной поддержкой Красной армии» [9].
Можно сказать, что в приказе Готтберга дана вполне грамотная оценка обстановки, чувствуется хорошая информированность. Никакой недооценки противника.
Общее руководство карательной экспедицией было поручено командующему 3-й танковой армией генерал-полковнику Рейнгардту.  Штаб 3-й танковой армии располагался в Бешенковичах Витебской области.
Обе операции («Ливень», «Весенний праздник») также были под управлением командования IX армейского корпуса вермахта.
Помимо частей 3 танковой армии (не менее 20 тыс. человек), прибыли войска с группы армий «Север» и группы армий «Северная Украина». 
Оперативная группа СС и полиции Готтберга занимала позиции на северо-западном, западном, юго-западном и южном направлениях Полоцко-Лепельской зоны.
Были созданы 4 айнзатцгруппы:
-айнзатцгруппа «Креан» (командир 64-го охранного полка — полковник Креан);
-айнзатцгруппа «Каминский» (командир бригады РОНА – Каминский);
-айнзатцгруппа «Ангальт» (командир 2-го полицейского полка СС— оберштурмбаннфюрер СС Ангальт);
-айнзатцгруппа «Редантц» (командир 26-го полицейского полка СС — майор охранной полиции и штурмбаннфюрер СС Вайзих).
Две группы блокирования: «Граве» (командир — полковник Граве) и «Еккельн» (командир — обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн). Группы занимали позиции на севере и северо-западе зоны.
К операции «Весенний праздник» также были подключены части Белорусской Краевой Обороны (БКА), казачьи сотни, подразделения белорусской и украинской полиции, латвийские националистические формирования-полицейские полки (подробно состав сил в приложении).
На проведение операций отводилось 10 дней.  Соответственно, к 21 апреля планировалось закончить уничтожение партизан. Работоспособное население предполагалось «переместить» на работу в Германию, остальных уничтожить.  Район должен был стать безлюдным, в соответствии с тактикой «выжженной земли».
Руководители операций «Моросящий дождь», «Ливень» и «Весенний праздник».
Рейнгардт фон, Георг Ганс, 1887-1963, генерал-полковник, командующий 3-й танковой армией вермахта (1944), участник кампаний во Франции, Польше, СССР. В 1941 году командовал 41-м моторизованным корпусом в составе группы армий «Север» и наступал на Ленинград.  В апреле-мае 1944 руководил операцией против Полоцко-Лепельской партизанской зоны «Весенний праздник». В июне 1945 года был арестован американскими оккупационными властями. В 1948 году американским военным судом приговорён к 15 годам тюремного заключения. Освобождён в 1952 г. Умер 23 ноября 1963 года в  Тегернзе, Бавария, Германия.
Готтберг фон, Курт, 1896-1945, генеральный комиссар генерального округа Беларусь группенфюрер войск СС и генерал-лейтенант полиции, приемник убитого партизанами Кубе (1943). Инициатор массовых расправ с населением за поддержку партизан. Командовал полицейскими силами и формированиями СС в операции «Весенний праздник». Покончил жизнь самоубийством в британском плену 30 мая 1945 года.
Соотношение сил и средств сторон накануне сражения за Полоцко-Лепельскую зону к 11 апреля 1944 года.
Силы и средства Партизаны Группа Рейнгардта и Готтберга       Соотношение
Личный состав 17185            60000                3,5
Танки и САУ     -                137                -
Орудия              21                235                11,2
Миномёты      143              *       -
Самолёты          - *          70                -
Бронепоезд       -                2                -
Примечание:
* данные по количеству миномётов по войскам группы Рейнгардта и Готтберга не приведены, ну судя потому, что в подавлении зоны участвовали части пехотных дивизий 3-й ТА и переброшенные войсковые части с групп армий «Север» и «Северная Украина» со штатным вооружением, число минометов было значительно, об этом говорят и многочисленные свидетельства на плотный минометный огонь со стороны карательных частей; 
** без учёта поддержки авиацией ВВС Красной Армии: АДД и 3 ВА
1-го Прибалтийского фронта.
Вывод: Партизанам Полоцко-Лепельской зоны предстояли бои
в окружении с превосходящими силами противником по всем показателям.

1.3.  Начало боевых действий. Оборона, успехи и неудачи

11 апреля 1944 года началась самая значительная за всю историю Великой Отечественной войны карательная операция гитлеровцев против партизан под общим названием «Весенний праздник» (нем. "Fruhlingsfest").
Необходимо уточнить, что ещё с начала апреля началась разведка боем партизанской обороны на северо-востоке и на Двине. Главный удар был нанесён с востока.
«На рассвете 9 апреля колонна немецких танков при поддержке самоходной артиллерии, неожиданно напала на юго-восточную окраину посёлка Передовой, ведя огонь прямой наводкой по бегущему в панике мирному населению» -  из записок киноператоров О. Рейзман и С. Школьникова (этот эпизод показан в фильме «Пламя», 1974 года, Беларусьтелефильм).         
Операция началась наступлением с севера и востока частей 56-й и 252-й пехотных дивизий, 161-го пехотного полка 87-й пехотной дивизии с 49 танками и большим количеством артиллерии и минометов с намерением взломать оборону партизан и овладеть левым берегом Западной Двины.
Лобонок пишет: «В первый же день боев я радировал секретарю ЦК КП(б)Б П.К. Пономаренко и представителю БШПД на 1-м Прибалтийском фронте И. И. Рыжикову о том, что бригады атакованы силами 56-й и 252-й пехотных дивизий и 161-го отдельного пехотного полка при поддержке большого числа танков, артиллерии и авиации и что первые атаки отражены. В ответ получил указание: как можно дольше удерживать оборонительные рубежи, маневрировать, применять тактику нападения из засад, отходить на заранее подготовленные позиции только по приказу командования. Руководство БШПД вместе с тем напоминало о нашей главной задаче — сохранять силы, беречь людей»[1].
Из отчёта А.Ф. Бардадына: «10 апреля 1944 года противник с направления Уллы частями 56 пехотной дивизии повёл наступление на бригаду Сакмаркина и с направления Камень частями 211 охранной дивизии повёл наступление на участок обороны бригады Романова». 
По этому фрагменту отчёта Бардадына есть два вопроса: наступление началось 11 апреля, на бригаду Романова наступали части 201-й охранной дивизии.
Знаем, что свой отчёт Бардадын писал 8 июля 1944 года, когда находился в Москве в госпитале по ранению, поэтому спишем эти неточности   на ранение автора отчёта.
Как видим, сроки начала боёв указываются разные: от начала апреля до 9-11 апреля.   Но в официальной версии датой начала карательной экспедиции принято считать именно 11 апреля.
Ниже будет говориться, о недостатках в обороне некоторых бригад, но удар 11 апреля фронтовых регулярных частей вермахта по бригадам Сакмаркина и Романова был столь силён, что к исходу первого дня немцы заняли первую линию оборону этих бригад.
Командованию бригады пришлось срочно перебрасывать для усиления бригад Сакмаркина и Романова 16-ю Смоленскую бригаду, 3 отряда бригады Мельникова, один отряд Лепельской бригады (Бардадын называет её «бр.  тов. Лобанка», хотя уже с февраля Лобонок В.Е. официально не является командиром бригады).   
Отчёт Бардадына вносит уточнение в обстановку начала операции против партизан «Весенний праздник». Немцы начали наступление на партизанскую зону с востока одновременно по всем бригадам на этом направлении. 
Бригады Сакмаркина и Романова «с ожесточённым боями под нажимом фронтовой техники противника отходили, оказывая сопротивления противнику и нанося ему большие потери» - по оценке оперативной группы зоны.
Тем не менее, к вечеру первого дня, 11 апреля, на левом фланге обороны бригады Сакмаркина противник занял три деревни: Аделино, Глиники, Осиновка. Опергруппа была вынуждена отправить на этот участок значительные силы: два отряда бригады им. Чапаева (комбриг Мельников) и 4 отряда 16-й Смоленской бригады (бригадой в этот период командовал И.К. Алексеенков, ввиду болезни комбрига Шлапакова). 
Бардадын ничего не пишет о бригаде имени Чапаева (командир Мельников), кроме того, что 3 отряда этой бригады были брошены на усиление своих соседей.
Но в книге Лобонка [1] упор сделан именно на неудачные действия бригады Мельникова в первые дни карательной операции. Здесь мы наблюдаем противоречие. Если бригада Мельникова сдала позиции и отступила, то зачем было привлекать 3 её отряда для усиления соседей.
И наоборот, если забрали 3 отряда из бригады, может, поэтому бригада Мельникова и не удержала свои позиции. 
В этом исследовании нет задачи подробно описывать ход боевых действий на всех участках при обороне зоны, во-первых, это описано во многих источниках, в том числе[1], во-вторых, можно легко скатиться на сухое изложение фактов и тем самым упустить, что, по сути, из-за массового героизма и самопожертвования партизан срок операции немцев с запланированных 10 дней увеличился сначала до 19 дней, потом до 25 дней, а фактически бои шли до 13-14 мая, то есть больше месяца.  Да и Бронислав Каминский в своем приказе по бригаде РОНА от 16 мая 1944 года пишет, что бои против «сталинских банд» длились больше месяца.
Здесь, на мой взгляд, важно проанализировать, как партизанским бригадам, по сути не войсковым частям, почти без тяжелого оружия, без авиации (об авиационной поддержке партизан 1-м Прибалтийским фронтом и авиацией дальнего действия ВВС Красной армии) будет сказано ниже), без большого количества противотанковых средств, имея небольшое количество орудий и малый запас снарядов, удавалось сдерживать длительное время  наступление войсковых частей вермахта и войск СС и полиции, при поддержке танков и авиации.  И не просто сдерживать, а при необходимости организовано отходить больше 3-х недель, нанося большой урон противнику.  О потерях будет сказано ниже. 
Конечно, не все бригады зоны были одинаково боеспособны, поэтому можно говорить о том, что удары с северо-востока, востока и юго-востока партизаны полностью отразить не могли и начали отходить, а нет так, как пишет один исследователь:
 «…перехваченные приказы, которые отдавал руководитель оперативной группы полковник В.Е. Лобанок, позволили немцам выявить слабые стороны бригад, оборонявших северо-восточное, восточное и юго-восточное направления Полоцко-Лепельской зоны. Некоторые соединения уступили свои позиции после первой же атаки немцев, другие, включая весь личный состав и штабы, поддались панике. Так как степень боеспособности партизанских формирований была не одинаковой, бригады зачастую не могли взаимодействовать между собой в обороне и осуществлять организованный отход» [8].
  Эти отрицательные выводы относятся, по всей видимости, в первую очередь, на восточном участке к бригаде имени Чапаева.  О неудачных действиях бригады имени Чапаева в первые дни немецкой карательной операции, 11-12 апреля пишет Лобонок.
 Интересный нюанс. Немцы перехватывали переговоры по радио командования зоны с бригадами и это им помогало правильно выбирать направления ударов. Использовали ли партизаны в радиопереговорах шифры или вели открытые переговоры?
"Одна из неудач постигла партизан на участке бригады имени В. И. Чапаева у деревни Батярщина»- 12 июля была прорвана вторая линия обороны бригады имени Чапаева, первая линия была прорвана ещё в 1-й день.  Бригада была разрезана на две части, одна часть была прижата к берегу Западной Двины.   
«Наступающим частям 56-й пехотной дивизии были приданы средние и тяжелые танки, самоходные орудия. Противостоять такой силе было, конечно, нелегко. К тому же командование бригады имени В. И. Чапаева не сумело лучшим образом использовать противотанковые и другие средства, чтобы отразить натиск наседающих немецких частей.
Овладев деревней Батярщина, одна группа вражеских войск двинулась в   направлении населенных пунктов Василевичи, Передовой, Прудок и заняла их. Другая группа гитлеровцев из Батярщины направилась по большаку параллельно реке Западная Двина. Были заняты деревни Усвица-1, Глыбочка, Антуново, Кисели. Вслед за этим пало Богородицкое, где раньше размещался штаб бригады. Над отрядами нависла угроза окружения у излучины Западной Двины. Единственным выходом из создавшегося положения было вывести отряды на оборонительный рубеж у местечка Гомель. Партизаны вынуждены были выйти из леса. В дальнейшем ценой больших потерь противнику удалось занять населенные пункты Долецкие и Защаты" [1].
Вывод: Не умаляя героического сопротивления рядовых партизан, части 56-й пехотной дивизии вермахта, сравнительно легко, сбили бригаду имени Чапаева с позиций и овладели левобережьем Западной Двины.
Позиции бригады имени Чапаева были ближе всех расположены к войскам 6-ой гвардейском армии Чистякова 1-го Прибалтийского фронта, в 3 км до реки Западная Двина и еще 15 км до первой линии обороны Красной армии. Всего 18 км!  Как важно было удержаться именно здесь с оперативной точки зрения.   
Оперативная группа зоны была вынуждена затыкать брешь в обороне зоны 16-ой Смоленской бригадой, которая была в резерве. Как сказано, было выше, 16 –й Смоленской бригаде пришлось оказывать поддержку бригадам Сакмаркина и Романова.
Были проблемы с организацией обороны и боевой устойчивостью некоторых бригад и на южном участке.
Южный участок стал вторым по времени после восточного, который был атакован карателями.
Группа Готтберга начала наступление с южного направления только 16 апреля в соответствии с планом операции «Весенний праздник».
«Оборона на участке бригады им. Ленина была малоустойчивой, что вскоре и подтвердили начавшиеся боевые действия» [1]. Речь о бригаде, командир Фурсо.
«Ещё 17 апреля, в 1-й день наступления немцев, группа «Ангальт» прорвала две линии обороны бригад имени ЦК КП(б)Б и им. Ленина (диверсионной).  Попытки партизан вернуть позиции успеха не имели» [7].  Обе линии обороны, которые строили почти  полгода, с декабря по апрель, были прорваны за один день.
«19 апреля в 17.00 бригада им. Ленина (диверсионная) на участке Горново-Сватки, южный участок обороны, не выдержала удара и с большими потерями бросила позиции» [7].
Позднее других участков карательная операция началась на юго-востоке зоны.
"Большие бои на юго-востоке начались 21 апреля. На участке Лепельской партизанской бригады особенно ожесточенные схватки разгорелись за деревни Заболотье, Плиговки, Заольховье, Воронь, Двор Жары, Юзофатово, Пески" [1].  Здесь партизан атаковали части 195-й немецкой пехотной дивизии.
"Первый крупный бой на западном направлении произошел 22 апреля"[1]. Здесь эсэсовцы и батальон БКА атаковали бригаду имени С.М. Короткина.
«Первым участие в боевых действиях принял 15-й Городищенский батальон под командованием лейтенанта В. Радько» [21].
Немцы дали высокую оценку действиям этого батальона БКА.  Лейтенант Радько был награждён   Железным крестом, а командиры рот, многие унтер-офицеры и рядовые получили специальную награду –Медаль для восточных народов. 
Примечание. БКА – «Белорусская краевая оборона», формирования белорусских националистов, созданных с разрешения оккупационных властей в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.   
«22 апреля отступила бригада «Октябрь». Партизаны оставили деревни Чисте, Накол, Глоты, Горновоновицкий и перешли к обороне на линии от Горново-Асоны до Горновоновицкий. Разрыв, образовавшийся в результате отхода бригады «Октябрь», был немедленно заполнен 8-м отрядом бригады Гиль-Родионова и остатками бригады им. Ленина».  Оставлен был такой важный и значительный участок обороны, что его было необходимо срочно занимать другими партизанскими отрядами. А почему был оставлен?
У Лобонка [1] об этом ничего. 
Такая же оценка была по бригаде имени Суворова, которая 25 апреля, почти без боя сдала позиции на южном участке обороны, в результате чего немцы захватили переправы через Березину.
" В ночь на 25 апреля гитлеровцы переправились через реку (Березина- примечание авт.) у Бялокор и атаковали Липово. Державшие оборону отряды бригады имени А. В. Суворова после непродолжительного боя оставили и эти позиции. Стало совершенно очевидным, что исполнявший обязанности командира бригады имени А. В. Суворова Т.К. Раевский не способен организовать отпор противнику. Командование зоны отстранило его от занимаемой должности. Командиром бригады был назначен А. Г. Клецов"[1].
Непонятная история случилась и с бригадой имени ЦК КП(б)Б (командир-Медведев): она будто бы 20 апреля в полном составе снялась с позиций и ушла через болота, бросив боеприпасы, в Вилейскую область.
Но Лобонок [1] ничего об этом не пишет, только говорит об упорных боях
с 20 по 25 апреля на участке бригады Медведева. Так значит не ушли?  Или ушла только часть бригады. Вопрос требует прояснения.
В то же время бригады имени Ленина (Сакмаркина) и «За Советскую Белоруссию» (Романова) очень упорно оборонялись на восточном участке под натиском превосходящего врага.  Бригада «За Советскую Белоруссию» почти 12 (!) дней удерживала до 29 апреля район Сорочино и только потом была вынуждена отойти под давлением превосходящих сил противника.   На южном участке упорно бились бригада им. Пономаренко П.К. (командир Уткин), бригада «Алексей» Данукалова, 1–я Антифашистская Родионова.  Самоотверженно сражались многие другие бригады. 
Свидетельство о действиях партизанского полка Садчикова   Роальда Леонидовича Романова, ветерана партизанского движения:
«Комиссар полка капитан Юрьев сумел организовать последний выпуск «Народного мстителя» в понедельник, 1 мая 1944 года в лесу, когда полк был окружен превосходящими силами карателей и нас с утра бомбила немецкая авиация. В том последнем номере газеты «Народный мститель», в передовой статье «Да здравствует Первое Мая — день смотра боевых сил трудящихся», комиссар писал: «…Партизаны нашего полка встречают Первомай в жестоких битвах с врагом. 10 апреля немцы снова начали наступление на нашу оборону. Крупные силы пехоты с тяжёлыми и средними танками, артиллерией при поддержке бронепоезда бросили в бой немцы. Почти ежедневно вражеские батареи и соединения бомбардировщиков забрасывали нашу оборону тысячами снарядов и бомб. А затем густыми цепями шли на штурм пьяные орды немецкой пехоты. Но, несмотря на это, мужественно и геройски сражавшиеся партизаны устояли. Враг не прорвал нашей обороны. И не прорвёт, пока бьётся сердце партизана! Немцам нанесены тяжёлые потери.
За время боёв с 10 по 29 апреля партизаны полка подбили 7 немецких танков (один из них на личном счету командира отделения ПТР - моего отца Романова Леонида Фёдоровича – Р.Р.), один самолёт, две грузовые автомашины, убили 671 и ранили 735 немецких солдат и офицеров. За апрель месяц пущено под откос 3 эшелона с техникой и живой силой врага. Победоносное наступление Красной Армии, подвиги советских людей на трудовом фронте вдохновляют нас, партизан, на новые боевые дела. … Да здравствуют славные партизаны и партизанки! … Да здравствует Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков), партия Ленина–Сталина — вдохновитель и организатор борьбы за победу над немецко-фашистскими захватчиками! …».
Даже с учётом рельефа местности и большого количества минных постановок и построенной системы обороны, оценка ведения боевых действий партизанами Полоцко-Лепельской зоны может быть в целом высокой и очевидно, что сроки карательной операции были сорваны.   
Тем не менее, несмотря на стойкость партизан и массовый героизм, кольцо сужалось, сужалась и линия фронта: с 230 км линии обороны 11 апреля, к 1 мая площадь партизанской зоны уменьшилась до нескольких квадратных километров. Уплотнялись силы наступления гитлеровцев, причём они не знали, что партизаны имеют приказ обороняться и не имеют права уходить. Немцы очень серьёзно опасались, что партизаны могут пройти между наступающими частями и прорваться.
К сожалению, к 17 апреля многие участки линии обороны партизан были прорваны и борьба теперь шла за населённые пункты, при этом пришлось срочно возводить новые рубежи обороны.
Командование партизанской зоны понимало, что партизаны в обороне лишены своего главного козыря – маневренности, которая позволяла бы уходить от ударов превосходящих сил противника.  Силы были неравны и поражение было вопросом времени, а кроме того   стратегия только обороны это всегда проигрыш.
Это понял Г.К. Жуков в Ленинграде в сентябре 1941 года, что если только обороняться, город будет неминуемо сдан. Ленинград удалось отстоять и бешеный натиск фон Лееба в сентябре 1941 удалось остановить. 
«Опыт боевых действий показал, что враг был очень чувствителен ко всякого рода проявлениям активности с нашей стороны. Контрудары и контратаки вынуждали противника наступать в замедленном темпе. Вместо того чтобы бросить на главном направлении максимум ударных сил, немецкое командование часто ограничивалось полумерами. А это давало нам возможность выиграть время, которое было необходимо для организации активного контрманевра» [9].
Есть ощущение, что понимали это и в оперативной группе зоны.
Но атаковать и отбивать утраченные позиции без огневой поддержки у партизан возможности были ограниченны, хотя были примеры удачных контратак и отбитых деревень, например 16 апреля   отряд бригады имени Чапаева под командованием А.Я. Конева отбил обратно у врага деревню Долецкие, 24 апреля деревня Зарубовщина была отбита 1-ой Антифашистской бригадой Родионова.  Такие отбитые у врага обратно населённые пункты были у 16-й Смоленской бригады и у бригады «За Советскую Белоруссию». Тем не менее, силы партизан иссякали, давление противника было очень сильное, подходили к концу запасы боеприпасов и провианта.  Особенно трудно стало подвозить боеприпасы на передовые позиции в условиях весенней распутицы: ни на санях, ни на телегах.   
 Поэтому,  Лобонок  уже 17 апреля запрашивал разрешение на выход из зоны.
Это подтверждает архивная запись – отметка работников оперативного штаба БШПД: «17.4.44. Донесение Лобанка т. Пономаренко о ходе наступления и целях противника, с ходатайством о переводе бригад в Вилейскую и Барановическую области». Понятно, что Лобонок разрешение не получил.  Помним цитату из записок Петра Калинина «не отступать без приказа».
Уже в отчаянном положении, Лобонок 28 апреля (через 10 дней- противник уже подходил к штабу зоны в Ушачах, а Сорочино было накануне сдачи (это случилось уже 29 апреля- примечание авт.) по радио в донесении Военному совету 1-го Прибалтийского фронта "...предложил прорыв на северо-восточном направлении, выход к реке Западная Двина на участке Островляны — Карпиничи с задачей удержать этот участок до подхода войск фронта, но не более двух дней...".
В последних числах апреля бои гремели на южных подступах к Ушачам.  Лепельской партизанской бригаде, бригаде имени П.К. Пономаренко и полку И.Ф. Садчикова пришлось отражать мощный натиск большого количества танков и пехоты противника.
Линия обороны к утру 29 апреля: озеро Тетча (20 километров юго-восточнее Полоцка), озеро Гомель, озеро Навлицкое, озеро Шо, Зарубовщина, Тартак, Воловая Гора, Ковалевщина, Сорочино, северный берег озера Черствядского.
29 апреля бригада имени Чапаева оставила местечко Гомель. «Заняли оборону на опушке леса за деревней Саломирье» [1].
К вечеру 30 апреля, прорвав оборону партизан бригады «За Советскую Белоруссию» в районе Сорочино, каратели овладели населенным пунктом Ореховно.
"Положение народных мстителей стало действительно угрожающим. Тяжесть боев усугубилась весенней распутицей. С каждым днем становилось все хуже с питанием.
Ко всему этому нужно иметь в виду, что за отрядами следовали тысячи местных жителей, спасавшихся от расправы врага. Громадные обозы со скарбом сковывали маневренность боевых подразделений. Партизанские госпитали были переполнены" [2].
В этот же день Военный Совет 1-го Прибалтийского фронта отдаёт приказание оперативной группе Полоцко-Лепельской зоны на прорыв. Из донесения ВС фронта в ставку ВГК 30 апреля 1944 года:
"Учитывая тяжелое, непрерывно ухудшающееся положение партизан и невозможность остановить наступающего противника, полностью исчерпав при этом все способы и виды помощи, Военный совет фронта, по согласованию с тов. Пономаренко (начальник штаба БШПД), для спасения партизан и населения Ушачской зоны принял решение вывести партизанские бригады и население из окружения в районы Шарковщины и озера Нарочь. 
С этой целью дан приказ партизанским бригадам в ночь на 1 мая с.г. начать прорыв в западном направлении на участках к северу и югу от оз. Нарочь".
Но разрешение-приказание Военного Совета явно запоздало.
Почему в западном направлении? Можно предположить, что командование 1-го Прибалтийского фронта и БШПД не видели перспектив прорыва на восток, то есть в ближний тыл фронта немцев 3-й ТА, где была высокая концентрация немецких войск, а также на север (Полоцк) и юг (Лепель), где у немцев были сильные гарнизоны и постоянная дислокация охранных дивизий. А может прорыв на запад мог быть выгоден в интересах будущего наступления 1-го Прибалтийского фронта?    
Командование зоны в тот же день (30 апреля) приказало партизанским бригадам идти на прорыв. Как показали последующие события, оперативная группа зоны во главе с Лобонком В.Е. приняла, в конечном итоге, другое решение о направлении и времени прорыва. 

1.4   Прорыв. Период с 1 по 5 мая 1944 года

 Итак, 30 апреля оперативной группе зоны во главе с Лобанком поступил приказ Военного Совета 1-го Прибалтийского фронта (Баграмян-командующий, Леонов-член Военного совета, Курасов-начальник штаба фронта): прорываться в ночь на 1 мая в западном направлении.
Для оглашения приказа Военного Совета 1-го Прибалтийского фронта оперативная группа вызвала в Ушачи командиров бригад «для доведения задачи и указаний».
Совещание было назначено на 13.00. Кто был из комбригов?
Присутствовали: комиссар Кореневский от бригады имени Чапаева, Ярмош от Лепельской бригады имени Сталина, Романов от бригады «За Советскую Беларусь», Уткин- от бригады им. Пономаренко, Садчиков – Смоленский партизанский полк, Тябут –бригада имени Ворошилова. Это по запискам дневника оперативной группы. Ниже состав совещания по более позднему изданию. Отличие: появляется комбриг 1-й АПБ Гиль-Родионов (почему в первой версии его нет, а потом он «появляется»?)   
"Приказ Военного совета 1-го Прибалтийского фронта о выходе из блокады и радиограмма были оглашены на экстренном совещании командования бригад. На нём присутствовали комиссар бригады имени В. И. Чапаева И.Ф. Кореневский, и.о. командира Лепельской партизанской бригады А.В. Ярмош, командиры бригад: «За Советскую Белоруссию» — П.М. Романов, имени П.К. Пономаренко—Н.В. Уткин, 1-й Антифашистской—В. В. Гиль-Родионов, имени К. Е. Ворошилова— Д.В. Тябут, командир партизанского полка И. Ф. Садчиков. Остальным руководителям бригад опергруппа дала подробные указания через своих представителей"[1].
Представлено командование 7-ми бригад, командование 5-ти отсутствует.
Не присутствуют: Мельников (вместо него –Кореневский), Куксенок (бригада имени ВЛКСМ), Сакмаркин (бригада имени Ленина), Алексенков (Смоленская бригада), Талаквадзе (бригада имени С.М. Короткина), Блохин (бригада «Алексей») Это командиры тех бригад, которые ещё представляли из себя боевые единицы на тот момент.
Согласно докладной записке инструктора Витебского подпольного обкома КП(б) Б А.И. Гречкина, «партизанами бригад Романова, Сакмаркина, Мельникова, Уткина, Тябута, Талаквадзе, Куксенка, Родионова, "Алексея", Шлапакова, им. Сталина и полка Садчикова была под руководством опергруппы ЦШПД (Лобанок, Бардадын и Зиненко) организована круговая оборона».
Как известно, полученный приказ не обсуждается и выполняется. Невыполнение приказа в условиях военного времени означает только одно - трибунал и самое суровое наказание.   
Фактически приказ не был выполнен, ни по времени, ни по направлению прорыва.
Лобанок объясняет фактор времени так:
«Однако оперативная обстановка сложилась так, что в ночь на 1 мая не все партизанские подразделения успели сосредоточиться в соответствии с приказом. Пришлось прорыв блокады отложить» [1].
Что касается направления прорыва, то двое суток, 1 и 2 мая, партизаны пытались пробиться запад через железную дорогу Полоцк-Молодечно, но прорвались только небольшие группы и были понесены большие потери.   
Сохранились свидетельства очевидцев о том, что партизанские командиры говорили жителям, что «им самим, партизанам, некуда идти и чтобы люди выбирались сами».
Другие очевидцы говорят о том, что легче было тем бригадам, которые были не местные: при них не было обозов с населением.
 Историко-литературное отступление.
 Ситуация в эти дни, очень напомнила другую ситуацию в годы гражданской войны в России, которая описана в книге Серафимовича «Железный поток».  Речь идёт о прорыве Таманской армии в 1918 году. Тогда отрядам, во главе с Кожухом, вместе с обозами удалось вырваться из окружения белой Добровольческой армии Деникина, казаков и грузинских националистов и соединиться с главными силами Красной армии. Но тогда армию Кожуха никто не заставлял держать оборону местности для будущих операций Красной армии.
У Кожуха была свобода выбора, он пробился и вывел более 20 тыс. человек. Но немцы в 1944 году это не белые в 1918 году. У них воздушная разведка, ударные штурмовые силы в виде танков и пикирующих бомбардировщиков, а партизаны по вооружению, это почти то же самое, что армия Кожуха, если не считать автоматического стрелкового оружия.   
      Что же происходило в эти 4 дня, с 1 по 4 мая?  Попробуем восстановить картину для объективности, пользуясь разными источниками. 

1 мая 1944 года.
Заслоны из полка И. Ф. Садчикова: один батальон (3 отряда) и один отряд бригады имени П. К. Пономаренко под общим командованием майора А.Ф. Бардадына держали оборону под Ушачами.  Вечером этого дня с наступлением темноты Ушачи были оставлены партизанами.
Юго-восточнее озера Шо, у деревни Асовины самоотверженно сражались партизаны бригады «Октябрь» 4-го отряда, командир -Зырянов.
Немецкая авиация непрерывно бомбила партизан, почему-то именно в этот день. Киноператоры Рейзман и Школьников, они были, судя по записям, в бригаде имени Чапаева: «1 –й май застал нас в лесу, в болоте…. В это солнечное весеннее тёплое утро в безоблачное особенно свирепствовали воздушные хищники, пикировали «Штукассы», медленно с рёвом проплывали двухмоторные бомбардировщики, сбрасывая на израненную землю сотни тонн смертоносного груза. Поднимались чёрные столбы. Земля под ногами колебалась, звенело так, что мы не слышали собственных голосов. Авиабомбовая подготовка слилась воедино с артиллерией. Армада техники и лавина пехоты, устилавшая горой трупов, рвалась вперёд. Территория, которую удалось захватить у партизан, превратилась в ад. Население, не успевшее уйти с партизанами, стало жертвой немцев».    
Уже днём партизанские бригады стали готовиться к прорыву. Снимались с позиций и собирались в колонны. Днем идти было очень опасно из-за налётов немецкой авиации. Основное движение началось с наступлением темноты.    «К исходу 1-го мая был получен приказ из штаба партизанского движения оставить зону и выйти в тыл противника. Было принято решение идти в северо-западном направлении через железную дорогу Полоцк- ст. Крулевщина. Десятки тысяч людей уходили в район железной дороги. Впереди шли колонны партизан, готовые прорывом прорвать железное кольцо немцев» (кинооператоры Рейзман и Школьников).
      Всю ночь партизаны шли на запад. Как пишет Лидия Смирнова, партизанка бригады «За Советскую Белоруссию»: «Ночью был совершён марш по направлению к западной. Все бойцы знали: идём штурмовать ж.д., чтобы прорваться в западную к партизанам». 
Авиация Красной армии нанесла удар по ж.д. Полоцк-Молодечно. Партизаны атаковали линии обороны противника до рассвета, но прорваться за ж.д.  не удалось.    
«Днем 1 мая партизанские бригады, снявшись с обороны, стали готовиться к выходу из окружения. Вначале партизаны сосредоточились в величанских лесах, откуда намечался прорыв в большой лесной массив к реке Березина Бегомльского и Лепельского районов. Однако вскоре были получены данные — немцы блокировали это направление, и маршрут был изменен в сторону ж.-д. станции Кульган, чтобы прорваться в Вилейскую область. Но и здесь эсэсовцы оказались быстрее, подтянули подкрепления и не дали партизанам вырваться» [7].
В ночь с 1 на 2 мая были попытки прорыва из окружения в западном направлении за ж.д.  Полоцк-Молодечно, но все попытки были отбиты и прорваться никому не удалось. Партизаны понесли большие потери. 
Командующий 1-м Прибалтийским фронтом в годы войны Баграмян И.Х. писал в мемуарах: «Нашей авиации мы поставили задачу не только расчистить путь народным мстителям, но и оградить их от ударов с флангов и от преследования. С величайшим нетерпением ждали мы донесения о результатах боя, но ничего утешительного не узнали: фашисты, преградив путь плотной стеной танков и пехоты, отбили атаку партизан» [10].
Что можно сказать об этой неудачной попытке прорыва?   
Возможны две причины неудачи.
Первая - прорыв был плохо организован командованием зоны. Пытались прорваться с ходу, после нескольких часов ночного перехода без разведки и поиска слабых мест в обороне противника.
Вторая - удар советской бомбардировочной и штурмовой авиации не был достаточно эффективен для обеспечения прорыва.
Представляется, что в данном случае оба вышеприведённых фактора имели место.   
Интересно, что описание попыток прорыва партизан на запад через железную дорогу с 1 мая на 2 мая в книге   В.Е. Лобонка опущено.

2 мая 1944 года.
В первой половине 2 мая в деревне Углы Лобанок вновь провел совещание командного состава. Партизанским бригадам и отрядам были поставлены новые задачи.
План: «Уточняем план выхода из блокированной зоны. Бригада имени П. К. Пономаренко для отвлечения внимания противника демонстрирует наступление в направлении Кубличей. Основные силы 1-й Антифашистской бригады, полка И.Ф. Садчикова, 16-й Смоленской бригады, бригад «За Советскую Белоруссию», «Алексея», имени С. М. Короткина, имени К. Е. Ворошилова, имени В. И. Ленина (комбриг Н. А. Сакмаркин), Лепельская в эту ночь пробиваются в направлении деревень Чешки, Слобода и вместе с населением выходят в леса южнее озера Шо. Бригада имени В.И. Чапаева прикрывает основные силы».
Снова было решено прорываться на запад.
Данный план трудно реализовать из-за постоянного давления противника. Удалось собрать только часть сил. «Однако к вечеру удается собрать в кулак часть сил и ударив по боевым порядкам противника на узком участке, пробить брешь и направить в нее бригаду «Алексея», имени П. К. Пономаренко, часть отрядов бригад 16-й Смоленской, имени С. М. Короткина, имени В. И. Ленина, подразделения из других бригад» [1].
По сообщению А.И. Гречкина, часть «родионовцев» совместно с партизанами из бригады «Алексея» и полка И.Ф. Садчикова все-таки успела выйти правее озера Шо в большие лесные массивы, но остальные силы народных мстителей, шедшие за ними, вынуждены были повернуть обратно — немцы заблокировали этот участок. (Вот он 1-й удачный прорыв части партизан из окружения!). В результате ночного боя у озера Шо часть бригады «Алексея» вышла в район между озером Шо и озером Долгое, с частью отрядов 16-й Смоленской бригады, течении 3- х суток шли бои в этом направлении и с 5 на 6 мая прорвались через железную дорогу Полоцк-Молодечно и ушли в Вилейскую область.
Лобонок пишет: «Ночной рейд бригады «Алексея» и тех, кто шел вместе с ними, удался. Он был бы еще результативней, если бы большую организованность проявило командование 1-й Антифашистской бригады и бригады имени В. И. Чапаева, обеспечивавших прикрытие» [1].
По другим данным: «В ночь на 3 мая соединение Родионова сосредоточилось в лесах 1 км восточнее Горовые, Бондари и Бояры, получив приказ оперативной группы прорвать оборону противника между этими населенными пунктами. Бригада вступила в неравный бой с немцами, в течение полуторачасовой схватки бойцы пытались вырваться из кольца, но, понеся потери и никем не поддержанные, отошли к 8.00 на прежние позиции» [8].
Немцы, в отчётах карателей, указывают, что партизаны в районе Бояры - Бондари - озеро Каравайно в северо-западном направлении числом до 1500 человек пытались вырваться в этом районе и около 10 тысяч гражданских лиц, ожидали, когда будет прорвана немецкая оборона. При прорыве партизаны понесли большие потери, но около 300 человек, по данным немцев, удалось прорваться из окружения.   
Из книги П.И. Лебедева «Мы–алексеевцы»: «В ночь на 3 мая алексеевцы по плану, разработанному Алексеем Федоровичем, прорвали кольцо блокады, вышли из окружения и по пути разгромили шесть немецких гарнизонов, размещенных в Боярах, Бондарях, Лапейках, Пискунове, Слободе, Колшонках, штаб 26-го охранного полка СС и вышли в район озера Шо»….  «Вырвавшиеся в ночь на 3 мая 1944 года из ушачской блокады к озеру Шо изнуренные, почти без боеприпасов алексеевцы стали обживать эту лесисто-болотистую местность. Бригада расположилась по опушке леса вокруг сожжённых фашистами деревень Ольховка и Глота, построили шалаши, а затем на возвышенных местах землянки» [11].
Претензии у командования зоны в попытке прорыва с 2-го на 3-е мая к двум бригадам: Мельникова и Родионова.  «Ввиду невыполнения приказа Командования зоной комбригом Мельниковым и плохой организацией наступления в бригадах (так в тексте – авт.) Родионова пробились только основные силы бригады «Алексея» и один батальон Сакмаркина».  Как видим, в отчёте оперативной группы сразу после событий дана гораздо более жесткая оценка действий, в первую очередь, по комбригу Мельникову.
Попытка прорыва всеми силами не удалась. Бригада Родионова атаковала немцев и не смогла прорвать оборону. Только отдельные группы «родионовцев» ушли с «алексеевцами». 
2 мая была попытка прорваться в районе Кровницы, но эта попытка оказалась безуспешной.
Вечером того же дня около 100 партизан пыталось прорваться в районе Заполье, но и эта атака была отбита.

3 мая 1944 года

В этот день на Ушачcким районом была ненастная погода и немецкая авиация не летала. Партизаны получили передышку.  Только бронепоезд, приданный группе Готтберга, непрерывно обстреливал окрестности деревни Рябченки и озера Каравайно.  Вблизи этой деревни, по записям партизанки Лидии Смирновой, находилась бригада Романова «За Советскую Белоруссию», возможно, были  и другие бригады партизан.
Каратели особой активности в этот день не проявляли, но на юге противник занял Кубличи, Селище.  На рубеже Лисичино-Кубличи оборону должна была занимать на 30 апреля бригада имени Ленина (диверсионная), комбриг Фурсо. 
Разведка доложила, что на западе немцы укрепили оборону и перебросили на это направление крупные силы.  «Идти через железную дорогу это значит попасть в ловушку, сулило большие потери и истребление населения» - делает вывод оперативная группа.    
Днём состоялось совещание опергруппы и командиров бригад. Были Романов, Куксёнок, Тимчук, Садчиков, Д.В. Тябут и другие.   Лобонок предлагает прорыв ударом в восточном направлении с форсированием реки Ушача между деревнями Лутово и Ореховно и предлагает оставить (бросить) часть обозов.
Романов и Куксёнок сомневаются в реальности этого плана, Садчиков поддерживает план оперативной группы.  Но решение принято.
Бардыдын пишет: «После наших неудач в прорыве на запад было принято решение сосредоточиться в Матыринских лесах и прорываться в направлении Плина-Новоселье».
С наступлением темноты «родионовцы», отряды бригады им. К.Е. Ворошилова и оперативная группа Лобанка во главе партизанской колонны двинулись в Матыринский лес.  Движение началось от деревни Смолевщино.
«В голове колонны идут 1-я Антифашистская бригада и часть отрядов из бригады имени К. Е. Ворошилова. С ними и оперативная группа. Движемся густым лесом. Солнце зашло и в лесу темно» [1].
Остальные силы тронулись вслед за авангардом.
Соединение Родионова в ночь с 3 мая на 4 мая сосредоточилось в направлении леса юго-западнее населенного пункта Малое Матырино, чтобы выйти в леса восточной части Ушачского района.
Но ночь, пока главные силы партизан двигались из Смолевщино в Матыринский лес, отметилась не только этим движением.   
В ту же ночь, с 3 на 4 мая,  были еще несколько попыток прорывов: первая  400-500  партизан пошли в атаку на левом крыле группы «Ангальт»,  партизаны были отброшены с большими потерями, вторая – около 1000 человек  сконцентрировались  у озера Супоница,  но были атакованы немецкой авиацией и рассеяны, третья попытка была самая удачная,  прорыв состоялся на  стыке между группами «Еккельн» и «Граве», по признанию  Готтберга: удалось прорваться одной «бандитской» группе в 2 тыс. человек    через заслон на железной дороге, партизаны потеряли в ходе боя 64 человека убитыми. Это прорвалась на запад бригада имени Пономаренко (командир Уткин), двумя отрядами. 
 
Наступило 4 мая 1944 года

Ночью 4 мая опергруппа во главе с командующим зоной В.Е. Лобанком двинулась вслед за 1-й антифашистской бригадой, которую сопровождали также два отряда бригады имени Ворошилова (отряды «Смерть фашизму» и «За Родину»). Все вместе они вошли в лес юго-западнее Малого Матырино.
Основная масса партизан, с обозами и населением, не успела за авангардом и к утру  (4 мая) оказалась в другом лесном массиве – восточнее, западнее и севернее Матырино на переправе через речку Альзиница.
Разведка доносит, что немцы блокировали основные силы от головы колонны.
Бардадын и Смирнова пишут о том, что утром 4 мая партизаны были обнаружены и атакованы карателями.   Кольцо окружения сжималось, была близка развязка. Партизаны отбивали атаки со всех сторон. 
В результате ночного марша два отряда бригада имени Ворошилова (командир Д.В. Тябут) оказались в конце длинной колонны и к рассвету остановились у деревни Заборовно.
В полукилометре от опушки, где остановились два отряда бригады Д.В. Тябута, у деревни Заборовно, фашисты переправились через реку и стали накапливаться юго-западнее деревни.   Рядом в лесу были партизаны.   Немцы выстроились в цепи и пошли в направлении леса.  Партизаны открыли огонь. Полк Садчикова пошел во встречную атаку. 
Смоленцы отбили переправу и ворвались в Заборовно.  В результате боя, в одном месте, на окраине села перешедшем в рукопашный, каратели были выбиты из деревни. 
Лобонок: «Нам удалось восстановить положение, снова собрать силы в ударный кулак» [12].
В результате атаки и боя партизаны полка Садчикова отбивают Заборовно. Противнику не удалось отрезать пути отхода на юг и расчленить силы партизан. 
 Но карательные части и не думали давать передышку партизанам.
«Днём противник при поддержке артиллерии и минометов повел наступление со стороны болот у деревни Матырино на северо-восточную окраину леса.
Поняв, что партизаны хотят прорваться в восточном направлении в районе Ореховно, гитлеровцы 4 мая стали спешно стягивать в район Ушачей крупные силы. Обстановка изменилась. Надо было принимать новое решение. У меня (Лобонок В.Е.- примечание авт.) созревает план немедленно, не ожидая ночи, перейти в наступление всеми силами в направлении деревни Двор Плино. Созываю командиров, комиссаров (совещание командиров бригад, интересно кто был - примечание авт.).  Все — за немедленное наступление. Определяю задачи бригадам.  1-я Антифашистская партизанская бригада наносит главный удар. Слева атакой на деревню Большие Угринки её поддерживают отряды «Смерть фашизму» и «За Родину» бригады имени К.Е. Ворошилова. Штурмовую бригаду поддерживают также Смоленский партизанский полк, 16-я Смоленская бригада и бригада имени ВЛКСМ. Тесное взаимодействие этих соединений должно обеспечить выход партизан из лесного массива, что у Большого Матырина, в леса, расположенные западнее деревни Плино» [1].
Когда принималось это решение о дневном прорыве 4 мая, опергруппа знала, что большое количество партизан, в частности бригада «За Советскую Белоруссию», бригада имени Короткина и бригада имени Чапаева, различные отряды и группы партизан других бригад, госпитали, обозы и гражданское население находятся в лесу у Большого Матырино, который ещё называют Матыринский лес.  Бардадын: «Остальные бригады растянуты на маршруте Бабиничи- Матырино». 
 Об этом говорится и у Лобонка В.Е. [1].  Опергруппа надеется, что к штурмовым бригадам присоединятся все другие партизаны. 
Началась дневная   попытка прорыва.
Бардыдын пишет о том, что днём начались атаки партизан, их возглавляли члены оперативной группы: Лобонок, Бардадын, Зиненко и комбриг Родионов.
«Операция началась в два часа дня. Все бригады перешли в наступление в намеченном направлении. На узком участке прорыва нам противостояли крупные силы противника — пехота с артиллерией и танками. 1-я Антифашистская бригада, возглавлявшая удар на деревню Ровбы, выдвинула вперед 3 отряда и артиллерию с 6 пушками, 10 минометами и 10 противотанковыми ружьями. Партизанская атака была такой организованной, что, заняв деревню Ровбы, мы форсированным маршем подошли к деревне Плино и штурмом овладели ею» [30].
«Днём 4 мая в 14.00, партизаны (1-я Антифашистская бригада Гиля-Родионова) бросились в атаку. Вначале наступление развивалось успешно. 1-я АПБ разгромила гарнизон в деревне Ровбы и разделилась. Это был критический момент. Затем, два батальона родионовцев двинулись к Плино, а один, взяв на поруки опергруппу, во главе с комбригом, повернул на юго-запад, в лес. Там и оказалась ловушка. Командная группа оторвалась на два километра от основных сил и попала в окружение» [1]. 
Другими словами, два батальона бригады Гиля-Родионова взяли штурмом Плино и до 15 часов были в этой деревне, пока их не выдавили оттуда немцы, а такое ощущение, что полностью уничтожили, а один батальон этой бригады (АПБ) с комбригом и что, очень важно, с опергруппой (Лобонок, Зиненко, Фролов) ушли в сторону, на юго –запад. Но нарвались на карателей и прорыв не удался.
До 19.30, пишет Лобанок, группа сидела в болоте западнее деревни Заборовно под огнём противника.
  «Здесь был ранен тов. Родионов» - резюмировал Лобанок».  Родионов – это на самом деле Гиль-Родионов, командир 1-й Антифашистской бригады, ранение было тяжёлым, в ноги. Самостоятельно он уже не мог передвигаться. Его несли на руках. По другим данным, ранение было в грудь.
Вспоминает партизанка Лидия Смирнова: «Первыми прорвались смоленцы и родионовцы. В бою ранен полковник Родионов, исчез Бардыдын. Говорили, что он погиб в бою».   Но Бардадын не убит и даже не ранен, но в ходе боя он со своей группой, с ним был инструктор БШПД лейтенант Булавко, несколько автоматчиков и двое радистов, отстал от Лобонка и вернулся в Матыринский лес.   
Говорит Николай Николаевич Кирпич — директор музея народной славы Ушачского района: «Днем 4 мая 1944 года «первая антифашистская бригада» пошла в психологическую атаку. И они почти прорвали кольцо, но кто–то крикнул, что ранен командир Родионов. Пришлось им откатиться в Мотыринский лес».
Дневная попытка 4 мая оказалась неудачной. Принято решение прорываться в 23.30 с 4 мая на 5 мая.
По этой дневной попытке прорыва ещё тоже можно поговорить. Как известно, 1-ая Антифашистская бригада, к тому времени в ней было примерно 1000 человек, командир Гиль-Родионов, была одним из самых боеспособных соединений партизанской зоны, она имела армейскую организацию полка и батальонов, бойцы этой бригады это в основном бывшие офицеры Красной Армии из пленных и отставших от своих частей, воевали они отчаянно, с желанием искупить свою вину перед Советской властью, в боях несли большие потери. Дневная попытка прорыва в отрыве от основной группы партизан выглядит очень неоднозначно, как будто нарочно, при отставании основных сил. И попытка прорыва почти удалась, но прошёл слух, что командир бригады Родионов ранен и бригада отошла обратно в лес. 
Группу Лобонка и «родионовцев» вызволил из окружения юго-западнее Заборовно удар бригады имени ВЛКСМ и полка Садчикова, к вечеру они все вместе соединились с основными силами. 
Комбриг бригады имени ВЛКСМ Куксёнок оценил обстановку: «у высот 135.4 и 145.1 гитлеровцам уже удалось захватить перешеек матыринско-заборовского леса и занять все остальные высоты. Кольцо окружения вокруг лесного массива быстро сужалась. Противник продолжал стягивать вокруг леса живую силу и технику» [30].
Из отчёта опергруппы: «Бригада Садчикова и Куксёнка пробили окружение, соединились и вышли на высотки южнее дер. Заборовка. За бригадой Куксёнка и полком Садчикова вышли все другие бригады».
Примечание.  В ходе изучения разных источников о событиях 4 мая 1944 года часто встречаем упоминание о деревне Заборовно, возле которой и в ней самой вел бой полк Садчикова, но в отчёте опергруппы встречаем деревню Заборовка. Будем считать, что всё-таки была одна деревня и с названием Заборовно.
А если представить, что дневная попытка прорыва на Плино бы удалась, но вышли бы из окружения только штурмовые бригады: имени ВЛКСМ, полк Садчикова, 1-я АПБ, 16-я Смоленская. А все остальные силы, включая обозы с ранеными и мирные жители остались бы лесу под Матырино. Что было бы в этом случае? Трудно представить.
Читаем у Лобонка: «Командованию бригад предлагается принять экстренные меры по рассредоточению и выводу из кольца мирных жителей вместе с партизанскими подразделениями, чтобы не оставить беззащитных людей под огнем вражеских пушек и пулеметов» [1].
Сказано правильно, но как это на практике реализовать командирам бригад? Особенно «местным», которые шли с обозами семей и родственников.  Были ли такие возможности у партизан в тех условиях? Думаю, что нет.   
 А в это время:
«Партизанская бригада имени К. Е. Ворошилова после боя в Больших Угринках оказалась отрезанной от основных сил соединения, 1200 человек. Комбриг Д. В. Тябут принял решение: стремительным ударом на узком участке между деревнями Малое Матырино и Березинец прорвать кольцо окружения в северном направлении, выйти в лес у деревни Козино и затем снова начать действовать в районе прежней дислокации.
По приказу оперативной группы совершила переход за железную дорогу партизанская бригада имени В. И. Ленина под командованием Н.А. Сакмаркина. Бригада в неполном составе (часть - один отряд, прорвалась вместе с "алексеевцами") находилась в районе деревни Рябченки. Выполнив боевую задачу по прикрытию отхода основных сил соединения в восточном направлении, командование бригады умело организовало прорыв на перегоне Кульгай — Загатье.
В 19.00 бригада в составе отрядов имени М. В. Фрунзе, имени С. М. Кирова, имени А. В. Суворова и имени В. И. Чапаева начала рейд по маршруту Рябченки — Альховка — Углы — Сапеги — Подсадники» [1].
Позже и мы это увидим, что часть бригады имени В. И. Ленина вырывалась вместе со всеми в основном прорыве в Селищанскую пущу.  Собирал партизан своей бригады и вёл их дальше комиссар бригады Сипко.
Вернёмся к тем, кто остался в Матыринском лесу.
Пока днём шёл бой за Ровбы и Плино, партизаны, все кто мог двигаться, были в силах,  гражданские люди устремились вслед партизанскими бригадами Родионова, Садчикова и Куксёнка.
Лидия Смирнова пишет, что начали переправу через речку Альзиница, у деревни (видимо Заборовно, которую утром отбил полк Садчикова).  Речка была полна трупов немецких солдат, на берегу речки были убитые немцы и в самой деревне было много раненных немецких солдат.  Смирнова не пишет о том, что сделалось с теми раненными немцами. Не удивлюсь, что если их всех убили, столь велико было ожесточение тех дней. Переправа через речку шла при преследовании и обстреле немецкими автоматчиками. Партизанам приходилось атаковать этих автоматчиков и уничтожать.  Очень много было раненных, которых пришлось нести на себе. Смирнова пишет о том, многих раненных пришлось оставить в лесу (в Матыринском), других оставляли по мере движения, потому что нести их не было никакой возможности под огнём противника.
Перейдя речку Альзиница до вечера, бригады приходили в себя и занимали оборону.  Лидия Смирнова: «Нашей бригаде («За Советскую Белоруссию» – примечание авт.)  и бригаде имени Короткина был приказ занимать оборону с тыла».
Основные же силы соединения во главе с опергруппой к вечеру 4 мая занимали выгодный исходный рубеж для решающего штурма. Этот рубеж находился на опушке леса южнее деревни Заборовно.
Разведка, посланная опергруппой, принесла безрадостную весть – подтягиваются фашистские резервы и надо торопиться.
Опять совещание, как писал Лобонок, все участники совещания были за немедленный прорыв.
«Командованием зоны было принято решение – силами бригад им. Короткина, 16-й, полка Садчикова штурмом разбить гарнизоны противника в Паперино и Новое Село и вывести все бригады в направление в лес юго-восточнее Селища, откуда побригадно немедленно выходить» [1].
 Бригады «За Советскую Белоруссию», имени Чапаева и Лепельская имени Сталина были назначены для прикрытия с трёх сторон тыла места прорыва штурмовых бригад – по отчёту опергруппы.
Партизанка Лидия Смирнова писала в отчёте, что для обороны с тыла назначили две бригады: «За Советскую Белоруссию» и имени Короткина, а про бригаду Мельникова и Лепельскую бригаду ничего.   
Лобанок с оперативной группой, вечером 4 мая, принимает решение собрать в ударный кулак лучших бойцов и в ночь с 4 на 5 мая попытаться вырваться из блокады на участке между деревнями Паперино и Новое Село, где оборона немцев была сильно укреплена и где они не ждали партизан.
Размышления.   Почему «лучших бойцов»?   Почему именно эти бригады выбраны для прорыва. Обратим внимание, что среди них нет, ни одной «местной», значит они без обозов с мирными жителями, относительно налегке, только есть раненные, которых надо вынести по возможности.
По воспоминаниям ординарца Лобонка  Ерашова, штурмовые части партизан были очень хорошо вооружены, большое было насыщение автоматами и пулемётами для создания очень плотного огня. 
Вспомним, что Лобонок ещё 3 мая предложил на совещании командиров бригад: оставить часть обозов (а может и все?). Это было бы разумно, с военной точки зрения, но предполагало бросить весь тыл и раненых, а также гражданское население.   Здесь, кстати и можно вспомнить дневную попытку прорыва силами двух бригад 4 мая: 1–й АПБ и бригады Ворошилова…в этом же ключе, можно и воспринять ночной прорыв с 4-го на 5-е, когда в Матыринском лесу остались обозы, госпитали, телеги с раненными и гражданское население.  Это говорит об отчаянном положения партизан.
Из книги Лобонка: "Поле… Всего несколько сот метров между лесом и деревнями. Поздним вечером, когда стемнеет, мы пойдем по этому нагретому майским солнцем клочку земли. Его надо преодолеть именно сегодня, в ночь на 5 мая. Завтра будет поздно. По пути придется штурмовать деревни Новое Село, Паперино и дорогу. Каратели прочно закрепились там. Предстоит тяжелый бой. После осмотра местности передаю через связных приказ комбригам: штурм начинаем в 23.30 по моему сигналу – две красные ракеты.
Партизанским бригадам имени ВЛКСМ, имени С.М. Короткина, 16-й Смоленской и полку И.Ф. Садчикова ставлю задачу разгромить вражеские гарнизоны в деревнях Паперино и Новое Село и вывести соединение в лес юго-восточнее Селища. Бригады имени В.И. Чапаева, Лепельская, "За Советскую Белоруссию" прикрывают штурмовые бригады, после прорыва направляются на места своей прежней дислокации и действуют по собственному усмотрению. Остальные формирования после прорыва следуют в лесной массив севернее озера Шо» [1].
Книга В.Е. Лобонка была издана в 1972 году, многие читатели обратили внимание на то, что 1-я Антифашистская бригада «выпала» в этом издании из   приказа оперативной группы  на основной прорыв вечером 4 мая.
Почему не упоминается в описании основного прорыва у Лобонка В.Е. [1]  бригада Родионова, командир который к этому времени был уже тяжело ранен и не может сам передвигаться?
Видимо, 1-я АПБ понесла такие большие потери за предыдущие дни и особенно, в прорыве с 1-го на 2-е мая на запад и в боях 4 мая, что командование зоны и не указывает её в перечне штурмовых. Вспомним, что два батальона 1-й АПБ взяли 4 мая Ровбы и Плино, а к 15 часам этого дня их уже выбили из Плино большие силы карателей, а один батальон этой бригады был в окружении и под сильным миномётным огнём.   
Может была(и) другие причина(ы)?  Например, прошлое партизан этой бригады и их служба у немцев и поэтому было их не очень удобно упоминать в книге 1972 года?
Хотя авторитет бригады Родионова у партизан был очень высок. Партизанка Лидия Смирнова пишет о начале прорыва: «Вдруг началась стрельба. Это смоленцы и родионовцы начали прорыв дальше. Но об этом знали немногие».
А что пишет комиссар бригады И.М. Тимчук о 1-й АПБ?
«Основные силы бригады совместно с частью других бригад, окруженные крупными силами противника, в течение 4—5 мая 1944 г. пытались организованно прорваться через плотное кольцо противника, но, не имея успеха и неся большие потери, стали выходить из окружения ночью мелкими группами, закапывая и частично уничтожая тяжелое оружие, которое противником при помощи миноискателей впоследствии было обнаружено и выкопано».
 Какие основания не верить комиссару 1-й АПБ Тимчуку, впоследствии Герою Советского Союза? То есть, Тимчук пишет о том, что 1-я АПБ пыталась вырваться, но потерпев неудачу, стала выходить небольшими группами, но при этом мы знаем, что одна из таких групп вместе с вынесенным раненным командиром бригады Родионова вышла в Глубокский район к хутору Накол (50 км западнее), к месту последнего боя Родионова и семи его товарищей.   Другие группы этой бригады вышли в Борисовско-Бегомльскую зону. По сведениям из разных источников можно констатировать, что 1-я Антифашистская бригада погибла почти в полном составе в этих майских прорывах, уцелели отдельные группы.  Есть сведения от опергруппы о том, что комиссару бригады Тимчуку удалось собрать в лесах и вывезти в Бегомльскую зону 150 человек, но в этом составе было много партизан и с других бригад.
Обратим внимание на дату 5 мая у И.М. Тимчука.   Это уже после прорыва большака Паперино-Новое Село.  То есть получается, что из Селищанской  пущи   уже выходила не бригада, а отдельные группы партизан в разных направлениях.
И все же есть основания говорить, что, по меньшей мере, один батальон «родионовцев» был в штурмовом кулаке при прорыве вечером 4 мая на поле между Паперино и Новым Селом.
Изначально, помним было 16 бригад. При описании прорыва нет ни слова про несколько бригад, а именно:
-бригада имени ЦК КП(б)Б, командир Медведев;
-бригада имени Суворова, командир Клецов;
-бригада имени Ленина (диверсионная), командир Фурсо;
-бригада «Октябрь», командир Юрченко;
-1-я Антифашистская партизанская бригада, командир Родионов.
     По первым четырем бригадам так и нет полной ясности, потому что по ним очень мало информации. Последнее упоминание о бригаде Медведева есть по 25 апреля (по другим данным, она ещё 20 апреля самовольно снялась с позиций и ушла через болота, утопив боеприпасы, в Вилейский район  и больше у Лобонка не упоминается); бригады Клецова и Фурсо в конце апреля уже не упоминаются и командиры не присутствуют на совещаниях, скорее всего бригад, как и отрядов в её составе уже нет, как боевых единиц, но с другой стороны, Лобонок говорит о них, как о действующих единицах в период после прорыва и ухода от карателей. 
Бригады имени Суворова и имени Ленина (диверсионная) понесли большие потери в предыдущих боях и на них командование зоны по факту уже не рассчитывает.
О бригаде «Октябрь», на более позднем этапе обороны, есть сведения о 4–м партизанском отряде им.  М. Горького Зырянова, который сражался 1 мая юго-восточнее озера Шо, к вечеру того же дня совершил марш в район Бабиничей и соединился с главными силами, а где ещё 3 отряда этой бригады - нет информации.   Станет известно, что командир бригады «Октябрь» Юрченко попал в плен к немцам.
О бригаде Родионова сказано было выше.
 Зато, судя по изданиям книг, 1959 и 1972 года, бригада имени ВЛКСМ, командир Куксёнок, сыграла одну из решающих ролей прорыва окружения с 4-го на 5 мая, хотя в отчёте опергруппы она не назначалась для штурма гарнизонов в Паперино и Новое Село.
При описании дислокации бригад после прорыва в отчете опергруппы указывалось, что бригада Куксёнка вышла в полном составе в Бегомльский район, пожалуй, единственная из всех, даже несмотря на свою первоначальную немногочисленность (340 человек). Можно отметить тот факт, что бригада имени ВЛКСМ во время проведения карательной операции занимала позиции на северо-западном участке зоны вдоль железной дороги и до конца апреля практически участия в боях против карателей не принимала.   
 Представляется, что в эти трагические дни и произошло разделение сил партизан на «ударные бригады» и «прикрывающие бригады».  «Ударные» - это те, которые шли относительно налегке   и «прикрывающие», то есть местные бригады, с обозами и семьями.   Вот это и означает формулировка Лобонка в последнем приказе на прорыв (вечером того дня), что остальные «прикрывают штурмовые бригады и дальше возвращаются в места прежней дислокации и действуют по собственному усмотрению».
Последние слова выглядят очень неоднозначно в наше время - «по собственному усмотрению».  Но Лобонок и Зиненко отдавали себе отчёт в том, что после прорыва и потери партизанской территории, не было необходимости в концентрации бригад и отрядов одном месте, это только было облегчило карателям их уничтожение.
Опергруппа оставила для прикрытия штурмовых бригад через большак между деревнями Паперино и Новое село те бригады, которые были с самого утра с основными силами в Матыринском лесу, а к вечеру после боя за Ровбы и Плино оказались во втором эшелоне  и отбивали атаки немцев с тыла.
Из отчёта опергруппы: «…с севера должна была прикрывать бригада «За Советскую Белоруссию», с востока бригада имени Сталина, с запада бригада имени Чапаева». И дальше В.Е. Лобонок пишет, что Романов и Мельников не выполнили приказа опергруппы и не заняли указанных районов.    Из-за этого бригады, которые готовились к штурму на исходных позициях в точке 142.1 были обстреляны небольшими группами автоматчиков.       
Об этом же и писала Лидия Смирнова.  Группы немецких автоматчиков преследовали непрерывно партизан и не давали покоя. Глубина проникновения немцев была такова, что атакованы были с тыла бригада Куксёнка, полк Садчикова, которые   были в первой линии и готовились к прорыву через большак Паперино - Новое Село.   
Почему не выполнили приказ комбриги Мельников и Романов?   Это направления с севера и с запада.  Бригады в результате перехода из Матыринского леса просто не успели занять оборону, можно говорить и о том, что просто некоторые бригады частично потеряли боеспособность и управление.  Как писала в отчёте Лидия Смирнова: при выстрелах начиналась паника и люди разбегались в разные стороны, только отдельные группы партизан, часто без команды, вступали в бой с немецкими автоматчиками.   
   Как видим из приказа, роль "ударного кулака" – отводится 4-м бригадам, 3 прикрывают. Бригада им. Ворошилова была отрезана в Больших Угринках и стала пробиваться самостоятельно вечером 4 мая на северо-восток (1200 человек), бригада им. Ленина (командир – Сакмаркин), как пишет Лобонок «по приказу опергруппы» стала пробиваться через железную дорогу на запад. Стоп! Но два отряда бригады имени Ворошилова были утром 4 мая с опергруппой и 1–й АПБ вместе в одном лесу южнее Матырина и потом они наступали на Ровбы и Плины, из Плино в 15 часов их каратели выдавили, видимо, партизаны не вернулись к основным силам и задержались около Больших Угринок  и поэтому дальше  решили действовать самостоятельно.
Бригады «Алексея» и имени Пономаренко -  имитация отвлекающего удара на Кубличи. Но из вышеизложенного знаем, что большая часть уже «алексеевцев» прорвалась с 2 на 3 мая на запад через железную дорогу и с боями с 5 на 6 мая ушла в Вилейскую  область.  Бригада имени Пономаренко двумя отрядами, командир Уткин, прорвалась на запад с 3 на 4 мая.
Тогда кто из этих бригад должен был имитировать удар на Кубличи (на юго-запад) или это было написано позже для «полноты» операции по прорыву?
О направлении прорыва в ночь с 4 на 5 мая 1944 года.
Почему было выбрано это направление прорыва, на юг между деревнями Паперино и Новое Село. Это решение, похоже уже формировалось в узком кругу оперативной группы (кроме А. Ф. Бардадына, который ничего не знал ни о месте, ни о времени прорыва основных сил) и некоторых командиров бригад, из того списка, которые приведены Лобонком, вечером 4 мая. 
Аргументы в пользу этого направления, как помним, нарушающим приказ Военного Совета 1-го Прибалтийского фронта, можно предположить, были следующие: 
-попыток прорыва было несколько, с 1 по 4 мая в других направлениях и успеха не принесли, вырвались только небольшие группы партизан;
-по некоторым данным, у немецких танков кончилось горючее, они остановились и ожидали подвоза – это установила партизанская разведка; но по записям Лобонка – «у немцев была там сильная оборона и там их (партизан) не ждали»;
- для успеха основного удара был осуществлен отвлекающий удар бригадами «Алексея» и Н. В. Уткина имени Пономаренко в районе Кубличи;
- расчёт был на прорыв Селищанскую /Селицкую- местное название /пущу, которая давала возможность бы на какое-то время укрыться от карателей;
- видимо, сама обстановка к вечеру 4 мая не давала других вариантов, кроме этого направления. И это был основной аргумент.
Интересно, что позже никто не предъявлял Лобонку В.Е. и его оперативной группе никаких претензий по невыполнению приказа   в его деталях по прорыву из зоны, наоборот он был награждён очень высоким орденом Суворова первой степени, которым награждали с уровня не ниже командира дивизии за успехи в войсковых операциях.   
 Как происходил прорыв (из разных источников).
"К вечеру 4 мая бригады «За Советскую Белоруссию», имени Пономаренко, имени Ленинского комсомола, имени Короткина, полк И.Ф. Садчикова подготовились к решительному наступлению. В 23 часа 30 минут прозвучал сигнал. Бойцы развёрнутым фронтом во главе с командирами и комиссарами бригад, отрядов устремились на штурм вражеских позиций.
В штурмующих группах автоматчиков и пулеметчиков впереди шли коммунисты и комсомольцы. В ряде мест партизан поддерживали орудия и минометы.
В темноте катилась неудержимая лавина с криками «ура!». Падали убитые и раненые, но все остальные рвались вперед. Нельзя было остановиться ни на минуту.
 Раненых и убитых подбирали санитары и выделенные им в помощь местные жители. Партизаны усилили натиск и ворвались в гарнизоны Паперино, Новое Село. Каратели отступили. Блокадное кольцо было прорвано!
5 мая из окружения вышли семь бригад и полк И. Ф. Садчикова. Партизаны вывели с собой около 20 тысяч человек гражданского населения" [2].
Как видим, в этом издании, авторы, люди, работавшие в областных партийных органах, приводят несколько другой перечень бригад, которые были основные при штурме блокады.   И как могло выйти 20 тысяч населения за 2 часа прорыва на узком пространстве под огнём противника?
Лобанок  В.Е. о прорыве блокады немцев писал:
«Люди были готовы ко всему. Но то, что свершилось, превзошло все наши ожидания. В одно мгновение спрятанные ночной теменью наши передовые части превратились в движущийся огненный поток. Партизанский пулеметный, автоматный, ружейный огонь слился с ответным огнем фашистов. Отдельных выстрелов не было слышно. Слышался сплошной грохот. В передовых рядах раздалось мощное и грозное партизанское «Ура!» и не утихало уже до конца штурма. Это был действительно последний решительный бой» [1].
В издании книги В.Е. Лобонка 1959 года  «Партизаны Витебщины в боях за Родину» есть такие строки о прорыве: «Вперед вырвались отряды бригады имени ВЛКСМ во главе с комбригом И. А. Куксенком. Подобравшись к вражеским позициям, партизаны навалились на фашистов и забросали их гранатами. Не успела отгреметь гранатная канонада, как рванул ливень автоматно-пулеметного огня. Партизаны устремились в образовавшуюся брешь. Правофланговые отряды громили гарнизон в деревне Паперино, левофланговые — гарнизон в деревне Новое Село. Между деревнями партизанская лавина достигла грунтовой дороги Ушачи — Кубличи и пересекла её.   На участке полка И.Ф. Садчикова противник, осветив местность, преградил путь сильным прицельным огнем.
Разведчик Михаил Егоров, командир отделения Василий Морозов, рядовые Михаил Капелько, Захар Низохин также отличились в бою в ночь на 5 мая. Каждый из них уничтожил по нескольку гитлеровцев, обеспечил успешное продвижение наступавших подразделений» [30].
Кстати, разведчик Михаил Егоров, он и в Красной Армии будет разведчиком, через год, вместе с другим разведчиком Георгием Кантария водрузит знамя  своей 150-й стрелковой дивизии  над рейхстагом в Берлине. Это знамя и станет официальным знаменем Победы. А сейчас в мае 1944 года разведчик Михаил Егоров партизан Смоленского партизанского полка.   
Примечание. В последнее время появились свидетельства, что разведчики М. Егоров и  Г. Кантария, были не первыми, кто водрузили знамя и флаги над рейхстагом в Берлине, а были выбраны  для доклада «наверх» командованием дивизии, армии и фронта.  Пусть так, но это нисколько не умаляет подвиг разведчиков Егорова и Кантарии.
А вот каким запомнился прорыв  партизанке бригады «За Советскую Белоруссию» Людмиле Смирновой: "Вдруг началась стрельба. По цепи разнеслось: "Это наши ударили по гарнизонам. Вперед – на прорыв!" Бросились вперед и – прямо на огонь. Увидели две горящие деревни. Рассыпались по полю между деревнями. Перекрёстный минометно-пулеметный огонь все сильнее. Группами и в одиночку люди из разных бригад, впервые видевшие друг друга, бежали вперед. Потом смешались наши и немцы, трудно было разобрать, где свои, где враг. Так перешли это поле. Многие остались там навсегда…"[1].
«Группами и в одиночку люди из разных бригад, впервые видевшие друг друга, бежали вперед» - о чём говорит эта фраза партизанки Смирновой?
 После штурмовых групп прорыва, которые еще имели какое–то командование и управление, в прорыв выходили все кто мог, без всякой команды и очереди. Такая была обстановка   и до такого состояния уже были доведены партизаны и гражданские люди.  Сам Лобонок выходил в прорыв вместе со всеми, со штурмовыми бригадами и был очень рад, что встретил в лесу после прорыва капитана Зиненко, начальника штаба оперативной группы зоны (Зиненко позже погиб в районе озера Палик в боях против карателей в Борисовско-Бегомльской зоне).
Лобонок отводит в воспоминаниях о прорыве [1] решающую роль бригаде имени ВЛКСМ   - в бою за Паперино и за Новое Село. Успешно дрался партизанский полк Садчикова, это были действительно ударно-штурмовые части партизан. 
 Свидетельство очевидца о прорыве:
"Когда мы все бежали во время прорыва, и партизаны, и гражданские влились в ряды немцев. А ведь там и танки стояли, и пулеметы, и немцев было видимо–невидимо. Но другого спасения для нас не было, как бежать в атаку и кричать: «Ура!» Немцы опешили, растерялись, пулеметы затихли. Своими глазами видел, как командир молодежного партизанского отряда (Куксёнок- примечание авт.), с планшеткой на боку, выскочил на немецкого офицера. Тот словно одеревенел от неожиданности. Наш его в лоб прикладом ударил и дальше побежал. Немец в кювет покатился... Это только сначала немцы стреляли и потом, по хвосту, вслед огромной толпе.
А как мы смешались с ними — никто не стрелял. Одна девушка к нам прибилась, хотела с нами прятаться, но ямка была слишком маленькая. Эта девушка и сейчас жива. Когда все бежали, она упала и под мертвого спряталась, кровью себя вымазала. Немцы ходили и добивали раненых. Но её не заметили. Видно, судьба ей жить».
А что было во «втором эшелоне» с началом прорыва? Как там обстояли дела в тылу штурмовых бригад в месте с отметкой 142.1?
Обратимся снова к свидетельству Лидии Смирновой:
 «Опять поднялась паника, кто-куда во все четыре стороны. Немцы начали со всех сторон бросать красные ракеты. Поднялся крик: «Что делать?  Окружают!» Тогда оттуда пришёл слух наши бьют гарнизоны. Вперёд товарищи. Пойдем прорываться.  Смелые, решительные пошли вперёд прямо на огонь через лес метров 400, увидели две горящие деревни, да и не знали, что горит (Паперино и Новое село – примечание автора) одна от другой метров 300 или больше и пошли кто-куда: кто правее, кто левее, шли по полю между двух деревень, немцы били из горящих деревень перекрёстным пулемётно-миномётным огнём по полю, где продвигались бригады. Все перемешались. Своих никто не видел. Группами и в одиночку люди разных бригад шли вперёд, а куда большинство не знали. Шли и как все: «Куда все – туда и я». Перейдя это поле смерти, а это было поле смерти: не разобрать было где наши, где немцы. Перейдя большак пришли на опушку леса. В деревнях стояли танки, которые обстреливали поле и опушку леса.  Вышедшие собирались и шли дальше в лес. В этом бою был убит комиссар бригады Мельникова –Кореневский, ранен в ногу легко комбриг Толоквадзе. Поле стонало и кричало. Кто кричал помогите, кто –пристрелите, алексеевцы, романовцы, уткинцы, короткинцы. Но многие остались на поле, в том числе и Кореневский.
Придя в лес, узнала, что   много наших романовцев перешло, в том числе комиссар бригады, комбриг не перешел (комбриг – это Романов, примечание авт.)».
По воспоминаниям Ерашова, ординарца Лобонка В.Е., коридор прорыва держали два часа, то есть с 23.30 до 1.30 с 4-го на 5-е мая. Сам переход через «поле смерти» шёл под непрерывным огнём, а к 1.30-2.00 коридор был закрыт немцами и всех кто шёл позже встречал сильный огонь карателей. 
Прорыв основных сил партизан состоялся к 03.00 5 мая  в Селищанскую пущу.
Об уходе бригады «За Советскую Белоруссию» из Селищанской пущи имеем свидетельство партизанки Лидии Смирновой, об этом ниже в другой главе.
Из плаката (музей в Ушачах) по событиям 4-5 мая:  к 03.00 5 мая в лесном массиве  южнее  места прорыва  находятся основные силы партизан, в том числе бригады: им.  Короткина, бригада им. Чапаева, бригада «За Советскую Белоруссию (Романова), Лепельская бригада (Ярмоша). Значит, они всё-таки пошли в прорыв в Селищанскую пущу, наверное, во втором эшелоне.   
Не ясно, что сталось с бригадой имени им. Чапаева, хотя комиссар Кореневский был в бригаде и погиб при прорыве, «…но многие остались на поле, в том числе и Кореневский» - по воспоминаниям Лидии Смирновой.
Но совсем другая информация по Кореневскому у заместителя комиссара отряда им. Щорса по комсомолу    бригады им. Чапаева Василия Барминского, участника прорыва с 4 на 5 мая 1944 года.   
Барминский пишет в [37], что раненного Кореневского оставили в матыринском лесу вместе с санитаркой Валей Григорьевой.   Следовательно, Кореневский в прорыве не участвовал и погиб в матыринском лесу.
По воспоминаниям Ерашова, ординарца Лобонка В.Е., коридор прорыва держали два часа, то есть с 23.30 до 1.30  с 4-го на 5-е мая. Сам переход через «поле смерти» шёл под непрерывным огнём, а к 1.30-2.00 коридор был закрыт немцами и всех кто шёл позже встречал сильный огонь карателей.
Прорыв основных сил партизан состоялся к 03.00 5 мая в Селищанскую пущу.
По воспоминаниям Лидии Смирновой знаем, что комбриг Мельников распустил свою бригаду на группы и предложил им самостоятельно выбираться дальше. Такое же решение предполагалось и с бригадой «За Советскую Белоруссию», но комиссар бригады Жижов повел бригаду, точнее, тех, кто остался после прорыва.   
В Селищанской пуще долго партизаны не задержались, а продолжили движение на юг в сторону Лепельского района и далее Бегомльской зоны. Уходить старались скрытно, не принимая боя и небольшими группами. 
Труден и опасен был этот путь.  Он проходил мимо населённых пунктов с немецкими гарнизонами.  Были прорывы через дороги, оборудованные немцами дотами и окопами. Во время прорыва большака Лепель-Березина 9 мая погиб комиссар бригады «За Советскую Белоруссию» Николай Жижов. 
 Каратели не были пассивны, они проводили преследование партизан и операции на окружение и уничтожение партизан. Летала немецкая авиация и бомбила леса. 
Постоянно были стычки с карателями. Лидия Смирнова в своем отчёте писала о бое 8 мая, в болоте   недалеко от деревни Глинище.
  Движение было побригадное. В авангарде этого перехода двигались 16-я Смоленская партизанская бригада, полк И.Ф. Садчикова, бригада имени ВЛКСМ.   
В авангарде шла и оперативная группа: Лобанок, Зиненко. За ними двигались все остальные партизаны, в том числе и гражданское население.   Переход в Бегомльскую зону мог занять несколько дней. До группы Мачульского  в Бегомльском районе могло дойти несколько тысяч партизан из Ушачьей зоны.
Но после прорыва и ухода к Бегомльскую зону основной массы часть партизан осталось в Лепельском районе. Известно о большом бое в начале июня в районе Валовой горы, где у партизан была посадочная площадка для самолетов и откуда 7 июня улетел В.Е. Лобонок в Москву.  Эсэсовцы в «наказание» за бой с партизанами   и свои большие потери расстреляли всё мужское население деревни Валовая гора. 
Вернемся обратно в Матыринский лес вечером 4 мая 1944 года.
Известно, что не все партизаны, находящиеся в Матыринском лесу и рядом с ним, участвовали в основном прорыве.
Трагичность ситуации людей, которые остались в лесу после ухода основных сил трудно представить. Сколько их там осталось?   Представляется, что не менее нескольких тысяч.  Небольшие группы партизан без командиров, госпитали – телеги с лежачими ранеными, обозы, гражданское население, включая семьи партизан. 
Оставшиеся разрозненные группы пришлось собирать А.Ф. Бардадыну, который с несколькими автоматчиками отстал от основных сил, а также другим командирам. Почему так получилось?
В результате дневного боя 4 мая у Ровбы и Заборовно к 19.30, основные силы партизан прорвались вслед за атакующими бригадами в ближайший лесной массив перед дорогой (большаком по-местному) Ушачи-Кубличи между деревнями Новое Село и Паперино.
Но во время прорыва основных сил Ушачьей зоны большое количество партизан, обозы, госпиталя и гражданское население оставалось севернее, в Матыринском  лесу и были отрезаны карателями от основных сил. Другими словами вышли те, кто был лучше организован и были с командирами.
В этом отрезанном Матыринском лесу был и член оперативной группы майор Бардадын А.Ф. со своей группой,  помним, что он отстал от оперативной группы с В.Е. Лобонком после дневного  боя 4 мая.
«Ночью, – вспоминал представитель БШПД майор А. Ф. Бардадын, – мы услышали сильный бой в направлении деревень Новое Село и Паперино. Стало ясно, что бригады пошли на прорыв. Я со своей группой поспешил в район боя. К сожалению, мы оказались далеко от места прорыва и поэтому не успели. По пути встретили несколько небольших групп партизан. От них узнали, что главные силы партизан прорвали укрепления немцев и вышли из окружения.
К этому времени кольцо окружения снова сомкнулось. Я собрал несколько групп партизан и решил, пока ночь, вести их на прорыв. Но нам не удалось подойти близко к оборонительным укреплениям противника. Нас обнаружили и встретили сильным огнем. По всей линии стояли в боевой готовности танки и при нашем появлении тоже открыли огонь. Мы вернулись в Матыринский лес, на последний партизанский островок"[1].
Со слов майора Бардадына ясно, что прорыв главных сил удался на небольшом участке в южном направлении и на очень короткое время, то есть на то, пока это огромная масса людей преодолевала расстояние, как пишет Лобонок, несколько сот метров по полю, между деревнями Паперино и Новое Село. То есть, примерно к 2-3 часам ночи с 4-го на 5-ое мая место прорыва немцами было закрыто и началась зачистка и укрепление линии обороны на этом рубеже.  Как рассказывали очевидцы в одном документальном фильме: каратели ходили по полю и добивали раненных, танками давили живых и мёртвых.
Бардадыну удалось собрать за ночь с 4 на 5 мая в один кулак 500 партизан, которые были полны решимости пробиваться из окружения.  Большое количество партизан, по каким-то причинам, не присоединилось к Бардадыну, а действовали самостоятельно- выходили из окружения или оставались на месте. Много было раненных.  Партизанские госпитали были переполнены. Количество гражданского населения вообще не учитывалось. Бардадын писал: «Очень много».
"С наступлением темноты решили снова идти на прорыв. В течение дня (5 мая) трижды вступали в жестокий бой с карателями. Вечером западнее деревни Новое Село нам удалось перейти сильно укрепленную дорогу Ушачи – Кубличи и 6 мая добраться до Селищанской пущи. Вместе с нами вышло много мирных жителей (сколько? –вопрос авт.). Затем стали пробираться в сторону березинских лесов» [1].
За день, 5 мая, группа Бардадына сильно поредела: убитые, раненые, отставшие.
С ним к вечеру уже было не более 350 человек. 
Есть свидетельства лётчиков Красной армии, летавших над этим районом, что 7-8 мая в районе Селищанской пущи шли сильные бои, там, по сути, было еще одно окружение, об этом же будет написано в донесении об операции против партизан 3-й танковой армии  немцев.
После прочтения отчёта Бардыдына стало ясно, что именно в эти дни в Селищанской пуще вела бои его группа в 350 человек.   Партизаны, которые прорвались сюда ранее, ушли раньше 5 и 6 мая, кто куда, но, в основном, на юг в Бегомльский район.
Блуждания  Бардадына по лесам  продолжались две недели. Известно, что Бардадын со своей группой, примерно в 300-350 человек вышел к 20 мая в Борисовско-Бегомльскую зону. Позже там, в боях на озере Палик  он был тяжело ранен, выжил и после  подхода частей Красной армии в наступлении операции «Багратион» был 7 июля  отправлен самолетом в госпиталь  в Москву.
 «Группа А.Ф. Бардадына не единственная вырвавшаяся из окружения после прорыва основных сил соединения. Таких групп, вышедших в разных направлениях, было немало. Одни из них скрытно переходили и переползали позиции врага, обходили посты, другие маскировались и пережидали в лесу. Некоторые из оставшихся приняли страшную, мученическую смерть от рук фашистских извергов» [1] (по всей видимости, большинство из тех, кто остался, примечание – авт.).
Одну из таких групп возглавил комбриг Романов, по предположениям Лобонка, с ним было 2 отряда и они прорывались на восток Ушачьего района, а потом в Бегомльский район. Где–то в пути комбриг Романов П.М.  погиб. 
Карательные части проводили зачистки лесов.
Вспоминает очевидец: «По лесу немцы шли цепью. Одни пройдут, а за ними другие. Мой брат с другом яму в лесу выкопали, а сверху елочку с корнями поставили. Слышали, как немцы несколько раз рядом прошли. Решили: если «схованку» их заметят, они гранату взорвут. Была у них одна на двоих граната... Всех людей из леса выгнали возле деревни Замошье. Там нас немцы собрали и на Ушачи погнали. Пересортировали: тех, кто взрослее и крепче, — направо, детей—налево. Брата и батьку погнали в Германию. Когда их через Буг переправляли, они умудрились бежать, пешком домой пришли. А нас в Барковщину загнали и отпустили. Вернулись — а дом сгорел, только банька возле кустов. Возле Селища речка Поперина, так вода текла красная от крови. Море людей там погибло. Они спасались, а немцы стреляли и били, били... Здесь, возле нашего леса, столько партизан побитых лежало! Кого опознали, а кого и нет.
Только через две недели разрешили занести останки на наше кладбище, там в братской могиле и похоронили...».
У Василя Быкова, уроженца тех мест, в повести «Карьер» один из персонажей вспоминает о том времени: «...Весной сорок четвертого, в прорыв, ага... Ну отстреливались, бегали, совались туда–сюда, и осталось нас всего ничего, два десятка ребят, и почти все ранены. Ночью, когда немного утихло, пересидели в болоте, утром выбрались — куда деваться? А он цепями пущу прочесывает, все обстреливает, куда не долезет — огоньком! Ну нашлись у нас некоторые, говорят: на елку залезть. Елки густые, снизу ни черта не видать, вот ребята и позалазили, ремнями к стволам попривязывались, чтоб не упасть, значит, долго сидеть собрались. Я тоже забрался повыше, привязался, сижу, покачиваюсь на ветру — хорошо! Но слышу, уже затрещало, идет, значит, цепь. И тут, слышу, овчарки лают. Э, не дело сидеть! Кувырком вниз, еще бок до крови содрал, и дай бог ноги!
Бегал от тех цепей и так и этак, опять ночь в болоте отсидел, под выворотиной прятался, возле дороги в пыльной канаве полдня пролежал, кое–как выбрался, когда оцепление сняли. Потом на фронт попал, в Восточной Пруссии отвоевался. В сорок пятом осенью по первой демобилизации прихожу домой (я же из Ушачского района), слышу, как–то говорят, в Селицкой пуще скелеты на елках сидят. Подвернулся случай, заехал. Действительно, воронье вьется, каркает, пригляделся — знакомые места. А на елках беленькие косточки сквозь ветки виднеются, ремнями попривязаны, некоторые с винтовками даже. Снимали потом, хоронили. За полтора года воронье обглодало...».
Вспоминает Николай Николаевич Кирпич – «Здесь, в Ушачском районе, бились 25 суток. Лобанок прорвал блокаду, я лично разговаривал с теми, кто прорывался и выходил вместе с ним. Многие отряды и бригады вышли
из окружения в Бегомльский и Борисовский районы. Прилетел самолет из Москвы на аэродром у деревни Волова Гора, Лобанок улетел. Но блокад было несколько. В каждой зоне — своя. А сколько мирных жителей погибло в блокаду и на прорыве? Кто же их считал... Более–менее необремененными себя чувствовали соединения, передислоцированные в наш район во 2-й половине 43 года. Остальные бригады были местные. Представляете, какой хвост тащился за ними? Это и отцы, и деды, и внуки с племянниками, жены, подруги. Сам Владимир Елисеевич (Лобонок) рассказывал, что, когда снималась бригада, за ней на три километра хвост из беженцев тянулся. А что творилось потом в Мотыринском лесу! Старушка из моей деревни ходила искать брата, так говорила, что ступить было тяжело, везде трупы. Две недели немцы хоронить убитых не разрешали».
Вспоминает Эдуард Иванович Баневский: «Я жил в партизанской зоне, мне тогда лет 15 было. Наша деревня Скочихи от Ушачей далековато, в месте глухом. Партизаны у нас в деревне отдыхали, танцевали, баб любили, самогонку пили. У нас в хате стояло 4 человека, мы их кормили. Немцы хоть и близко, до Зябок 25 километров, но не очень–то подъедешь, засады на дорогах. Так что видели их только в 41–м, когда они по нашим дорогам шли. В начале 43 года, когда стал приближаться фронт, на партизан немцы стали нажимать. Партизан к тому времени в Ушачском районе собралось тысяч 17. Оружия у партизан было не очень много — ни танков, ни самолетов, ни артиллерии серьезной. Страх был, конечно, что мы в партизанской зоне, и если придут немцы, то нас будут вешать. Чтобы разобраться с партизанами, немцы сняли с фронта дивизии. 26 — 27 апреля 44 года нас так стали сжимать, что и деваться некуда. Партизаны объявили, что отходят и будут делать прорыв через железную дорогу.
У меня сестра и старший брат были в партизанах. Решили уходить. За партизанами пошла не только молодежь, но и многие пожилые. Запрягают лошадь, корову привязывают к повозке, котомки с продуктами — и поехали, с малыми ребятами, с пожитками. Вместе с партизанами кружили долго, то к одной деревне подъедем, то к другой. А дети плачут, коровы ревут... По нам стрелять с бронетранспортеров начинают. Мы тогда в Мотыринский лес. Там все собрались. Партизаны построились, командир (кто это был? – вопрос авт.), говорит: «Уважаемые гражданские, мы вас просим прятаться, кто где может. Нам, партизанам, и самим некуда    податься!» Так и объявил, я это сам слышал... И тут же пули засвистели — обстрел начался. Мы бросились бежать. Все время за руки держались, чтобы не потеряться. Речку перешли вброд, вымокли. Знаем, что вот–вот немцы пойдут.
 Только мы спрятались, как по лесу немцы пошли цепью. Лежим в ямке, а они идут и гиргечут (так в тексте источника, варианты: гогочут, хохочут, разговаривают-   примечание авт.).  Ходили цепью пять раз. Немец полой зацепит за сучок — на нас песочек сыплется. Просидели мы в этой яме, вы можете не поверить, пять недель. Больше месяца. Вышли только в Троицкую субботу (3 июня в 1944 году – примечание авт.).
Через три недели вышли на опушку леса, там дорога. На дороге повозка, а в ней два мужика с винтовками. Мы бегом назад. Это были полицаи, что у леса дежурили. Один крикнул, что стрелять будет. Я бежать не мог и упал. Мать к нему подошла и давай руки целовать, просит, чтобы не стрелял. Подошел их старший — толстый мужчина в полотняном костюме. Мы уже не скрывали, ни  кто такие, ни как здесь оказались, признались, что не знаем, как домой добраться. Старший показал рукой на опушку леса, там хатки виднелись, и отпустил нас. Вышли мы из леса, а там, на поле, людей побитых — не пройти. Кони, ребята, повозки... Партизаны, мирное население. Может, человек 500 лежало, а может, и больше. Мы чуть ли не по людям шли».
Вот что рассказывает очевидец зверств карателей жена партизана из Лепельской бригады Грудницкая: «Я была с тремя малыми детьми. Детей тоже надо было приучить к боевой обстановке, чтобы не боялись. У меня были хорошие дети и выполняли все, чему учил их папа-партизан.
Я ухаживала за ранеными, старалась, как умела, успокаивать их, согревать материнской лаской и заботой. До того совсем незнакомых, нас роднили смертельная опасность и нависшее над нами большое человеческое горе. На моих глазах в бою был ранен мой муж. Боевые друзья помогли мне уложить его на повозку. Рядом с отцом посадила детей. Сама была врачом, медицинской сестрой, делала перевязки. Когда после прорыва основных сил мы остались в лесу, старалась успокаивать раненых.
Нас стали окружать со всех сторон. Не желая сдаваться врагу живыми, некоторые покончили с собой.
Подошли каратели с собаками и стали убивать раненных. Приближалась наша очередь. Увидев на повозке моего раненого мужа, они набросились на него, как звери. Стащили на землю и на глазах детей расстреляли. Пятилетний сынишка вскочил на повозке, закричал не своим голосом:
— Что вы сделали с моим папой?! Зачем вы убили моего папу?! Он был такой хороший!..»
Блуждая по лесу, подорвалась на мине, но чудом осталась в живых молодой фельдшер из бригады имени С.М. Короткина Александра Дмитриевна Шпакова.  Партизаны подобрали бездыханное тело девушки, отнесли на опушку леса и оставили там.
— Совершенно случайно, — рассказывает Александра Дмитриевна, — меня нашла наша санитарка Надя. Обнаружив пульс, она тащила меня до тех пор, пока я не пришла в сознание. Настало утро. Мы остались одни. Тихо. Вдруг раздалась немецкая речь. Гитлеровцы шли прямо на нас. Надя замаскировала меня в болотце и сама спряталась. Немцы нас не заметили. Страшные зверства чинили гитлеровцы. У одной землянки я сама видела изуродованные трупы двух десяти-двенадцатилетних девочек. Страшно вспоминать такое. 
Тогда же в матыринском лесу погибли многие наши боевые товарищи. Командир комсомольского отряда бригады имени П. К. Пономаренко А. Т. Кругляков был болен тифом. За ним ухаживала жена Н. К. Анискевич. Не желая попадать в руки карателей, она подорвала себя и мужа гранатой» [1].
«На этом, однако, операция «Весенний праздник» не закончилась. Еще в течение пяти дней части СС и полиции совместно с инженерно-саперными командами 3-й танковой армии зачищали районы некогда грозной «бандитский республики Ушачи». Найденные в лесах раненые партизаны, а также гражданские лица, не представлявшие ценности для учетных органов немцев, расстреливались на месте. Деревни, превращенные в опорные пункты партизанской обороны, разрушались или сжигались дотла. По воспоминаниям С. Шмуглевского, бойца 16-й Смоленской партизанской бригады, зачистки лесных массивов немцы начали уже утром 5 мая: «В числе раненых находились и тяжело раненные партизаны из местных жителей, с которыми остались их родные и близкие. Каждому хотелось верить, что каратели в лес не пойдут, и они смогут отсидеться там до конца блокады. Но надежды их не оправдались. Утром 5 мая гитлеровцы начали прочесывать лес. Весь день там слышались выстрелы и крики людей» [7].
Это только некоторые свидетельства, что происходило в лесах западнее и юго-западнее Ушачи после прорыва окружения основных сил партизан.
 В отчёте опергруппы зоны дана сжатая оценка того, что происходило в первые дни после основного прорыва партизан из окружения: «Противник, продолжая преследовать отставших партизан и населения в этом районе в течение 5, 6 и 7 мая проводил неоднократную очистку Мотыринских лесов, тремя цепями охватывая целиком весь лес, учиняя звериную расправу не только над вооружёнными партизанами, но и над беженцами, включая стариков и женщин с малыми детьми и раненными.
В момент прочистки лесов немецкие палачи убивали все, кто оказался им на пути. Много партизан из разрозненных групп, тяжело раненные стали жертвой немецких бандитов.  Раненных убивали. Сотни невооруженных мирных граждан, женщин, стариков и детей немцы расстреливали из автоматов».
Мария Антоновна Ярмош, очевидец событий, рассказывала во время перезахоронения В.В. Гиля-Родионова в Ушачах 16 сентября 1991 года:
       «После того, как партизаны вышли из окружения, лес имел страшный вид.  Вся земля была устлана трупами убитых людей. Даже, ступить было негде. Там смешалось всё: колёса от телег, мешки, брошенная одежда. Незабываемое впечатление, от которого и сегодня мороз по коже идёт, оставила картина расстрелянного немцами госпиталя. На телегах лежали убитые люди, тут же, рядом – убитые кони. Зрелище страшное.
А по реке с водой, красной от крови, плыли части человеческих тел» [13].
К этим словам добавить нечего.
 
  1.5.  Партизаны Полоцко-Лепельской зоны и операция «Баклан»

Испытания партизан после прорыва из окружения в Полоцко-Лепельской зоне, сначала из Матыринского леса, а потом из Селищанской пущи не закончились.
Основной поток из прорыва был на юг в сторону Борисовско-Бегомльской партизанской зоны.
Насколько был труден переход партизан из Селищанской пущи в Бегомльский район в районы дислокации бригад Дубовского и Железняка, которые входили в партизанскую зону Р.Н. Мачульского, знаем по рассказу партизанки бригады "За Советскую Белоруссию" Лидии Смирновой.  Шли 5 суток. Сколько погибло по дороге от стычек с опорными пунктами карателей в деревнях и на дорогах, сколько было взято в плен, сколько было оставлено в болотах раненных и там погибло, сказать трудно.  Но дошли в Бегомльский район далеко не все.
"В Бегомльский район «вышли пять отрядов бригады имени В. И. Ленина (командир Н. А. Сакмаркин), четыре отряда 16-й Смоленской бригады, бригада имени ВЛКСМ, несколько отрядов из бригад имени К. Е. Ворошилова и 1-й Антифашистской, три батальона Смоленского партизанского полка И. Ф. Садчикова», ко 2-й декаде мая в район Палика из Полоцко-Лепельской зоны перешли Лепельская бригада, часть бригады «За Советскую Белоруссию», часть бригада «Алексея» [1].
Кроме этого, примерно до 2 тыс. человек (бригада «Алексея», часть 1-й АПБ, бригада имени П.К. Пономаренко, 4 отряда бригады имени С.М. Короткина, один батальон Смоленского партизанского полка) вырвались на запад- в Вилейскую область, еще раньше там оказалась бригада «Октябрь» или часть её.
"Остальные партизанские подразделения — бригады имени ЦК КП(б)Б, имени А. В. Суворова, имени В. И. Ленина (командир Е. И. Фурсо), примерно четырнадцать отрядов из других бригад и один батальон полка И.Ф. Садчикова вышли в Вилейскую область"[1].
 Из бригады им. Чапаева, комбриг Мельников, еще с 23 апреля прорвался в район Полоцка, в прежние район дислокации отряд И.К. Косьмина, позже ещё отряд А.Я. Конева. " В местах своей прежней дислокации продолжали боевые действия другие партизанские отряды бригады имени В. И. Чапаева"[1]. Получается, что практически вся бригада Мельникова вернулась в свои прежние места и   и там действовала до встречи с войсками 1-го Прибалтийского фронта и освобождения этого района, Полоцк был взят 4 июля 1944 года.
Тем, кто прорвался из окружения на запад и восток «повезло», сравнительно больше, чем тем, кто вышел на юг в Бегомльский район.
   Как видим, после основного прорыва из блокады в Полоцко-Лепельской зоне с 4 на 5 мая, движение партизан было не только разнонаправленным, но и не одновременным, в условиях преследования гитлеровцами, которые поставили задачу – полного уничтожения партизан.
Мало этого, часто поток выходящих из окружения партизан был смешанный, разные отряды и просто группы разных бригад уходили от преследования.  Поэтому тезис Лобонка, что все вышеупомянутые бригады вышли в район можно принять условно. В лучшем случае мы видим, что в Борисовско-Бегомльской зоне было 9 бригад в неполном составе, ниже будет говориться о 4-х.   
После разгрома (суровая, но, правда) Полоцко-Лепельской зоны в апреле-мае 1944 года, немцы продолжили в мае-июне свои карательные  акции против других  партизанских зон к западу и югу, в которых продолжали действовать  партизанские отряды из  Полоцко-Лепельской зоны.
«Изрядно потрепанные бригады и отдельные группы партизан, которым удалось пробиться с огромными потерями из блокады, устремились в Борисовско-Бегомльскую зону. По имеющимся сведениям, из уничтоженной Полоцко-Лепельской зоны сумело вырваться около 4 бригад народных мстителей (до операции «Весенний праздник» их было 16) и 7 бригад партизан прорвалось из Сенно-Оршанской зоны.  В самой Борисовско-Бегомльской зоне на тот момент находилось около 10 бригад (10 436 человек). Во 2-й половине мая 1944 г. под командованием Р.Н. Мачульского (командира Борисовско-Бегомльской зоны) находилось 20 тысяч народных мстителей». Здесь действовала 21 партизанская бригада (10 из Борисовско-Бегомльской зоны, остатки четырех бригад из Полоцко-Лепельской зоны и семь бригад из Сенненско-Оршанской зоны)» [7].
Судя по этим данным, из Полоцко-Лепельской зоны в Бегомльский район могло вырваться до 5 тыс. партизан.
Ещё 15 мая командир Полоцко-Лепельской зоны полковник Лобанок В.Е. (условный позывной "Володя") отдает письменное распоряжение Смоленскому партизанскому полку о передислокации в Вилейскую область. Судя по всему, полк Садчикова выполнил распоряжение и ушел на запад. Полк соединился с Красной Армией в районе Сморгони в Вилейской области.
"Оборону в Бегомльском районе занимала бригада Железняка. Встретила нас эта бригада не совсем дружелюбно. Полк остался без хлеба, мяса, соли и др. продуктов. Несколько дней полк был в обороне, но полковник Садчиков решил, что лучше, чем сидеть в обороне с голодными людьми, пробиваться обратно в Ушачский район, а затем в Западную Белоруссию. Полк снялся с обороны и ушел" - из воспоминаний ветерана-партизана врача Фёдора Михайловича Романова.
 Такое же распоряжение должна была получить  бригада имени ВЛКСМ, командир Куксёнок. Но ниже будет сказано, что бригада Куксенка прорывалась из блокады у озера Палик 15 июня, значит распоряжение Лобонка по каким-то причинам не было выполнено.
Судя по этим распоряжениям, Лобонок В.Е. хотел сохранить наиболее боеспособные бригады партизан от предстоящей карательной операции немцев.
Утром 22 мая 1944 года немцы перешли в наступление против Борисовско-Бегомльской зоны, началась карательная операция под кодовым названием «Баклан» («Корморан»).
По данным партизан «к карательной экспедиции было привлечено более 80 тыс. солдат и офицеров: несколько дивизий из резерва группы армий «Центр», дивизия бомбардировочной авиации 6-го воздушного флота, танковые и артиллерийско-минометные части, эсэсовские подразделения, 24, 25, 31, 32 и 36-й охранные полки, бригада предателя Каминского, несколько подразделений СД минского и других гарнизонов» [4].
Наступление шло по линии Радошковичи — Красное — Илия — Вилейка — Долгиново — Докшицы.  Немцам за две недели боёв удалось блокировать партизан в районе озера Палик (70 км к югу от Ушач), вокруг которого было создано сплошное кольцо, состоявшее из трех эшелонов германских войск и их пособников.
Партизанам Полоцко-Лепельской зоны пришлось после перенесённых испытаний, не отдохнув вступить в бои с карателями. «Самое активное участие приняли партизаны Полоцко-Лепельской зоны в отражении карателей на севере Минской области, в районе одного из труднодоступных, как говорят, гиблых озер Белоруссии — у озера Палик» [1].
10 июня 1944 г. началось планомерное сжатие кольца, усиленная «обработка» блокированного района озера Палика и домержицких болот с воздуха и с помощью артиллерийско-минометного огня.
12 июня Р.Н. Мачульский, командир Борисовско-Бегомльской зоны, собрал оперативное совещание командиров и комиссаров на котором было принято решение пробиваться из окружения, потому что «…в паликские болота нам отступать нельзя…. Противник намного сильнее нас и способен причинить партизанам огромный урон» [16].   
Начались попытки прорыва из окружения.  Партизаны несли тяжёлые потери.
"В три часа утра 13 июня на штурм первой линии обороны противника бросилась ударная группа бригады «Дубова», за ней последовали остальные отряды. Огнем пулеметов и автоматов партизаны пробили брешь в укреплениях врага возле деревни Маковье и, не останавливаясь, продолжали развивать наступление. Они сломили сопротивление карателей на 2-й и 3-ей линиях обороны. Бригада вышла к деревням Лесники, Забродье и Тодорово Плещеницкого района" [2].
«Командир партизанского отряда «Гром» Ф.Ф. Озмитель, в июне 1944 во время вражеской блокады партизанских бригад около оз. Палик командовал штурмовой группой прорыва из окружения, был тяжело ранен. Был окружен фашистами и последней гранатой взорвал себя гранатой вместе с окружавшими его врагами. Похоронен в с. Моковье Борисовского района».
Несколько бригад вырвалось за внешний обвод блокады 15 июня, понеся значительные потери. Одной из такой бригад была бригада имени ВЛКСМ из Полоцко-Лепельской зоны, комбриг И.А. Куксёнок. Мы помним, что бригада ещё в апреле насчитывала 340 человек, сколько было 15 июня в этой бригаде неизвестно.
«В плотном кольце окружения оставались бригады «Дяди Коли», имени Кирова, имени Пономаренко, два отряда бригады «Смерть фашизму» и несколько бригад, прибывших ранее в нашу зону из Полоцко-Лепельской и Оршанско-Сенненской зон. С этими силами оставался и штаб соединения» [4] (выделено- авт.).
«16 июня все наши бригады были оттеснены в болото, что примыкало к озеру Палик. Мы занимали участок радиусом в шесть-семь километров, причем и эта незначительная территория была рассечена противником на части по реке Березине» [4].
18 июня при бомбежке был тяжело ранен командир зоны Р.Н. Мачульский, также тяжело был ранен А.Ф. Бардадын, вышедший ранее из окружения в Полоцко-Лепельской зоне.  Также в районе озера Палик в период с 16 по 25 июня погиб начальник штаба оперативной группы Полоцко-Лепельской зоны капитан Зиненко И.И.
В своих записках Р.Н. Мачульский пишет, что несколько раз обращался в БШПД с просьбой об авиационной поддержке у фронта (видимо, 3-го Белорусского), но до сих пор такой помощи не было оказано.  И вот такой удар все же был нанесён (19 июня) советской бомбардировочной авиацией по позициям карателям. Видимо удар был один и результаты этого удара были больше психологические.
Как пишет начальник БШПД П.З. Калинин, «партизаны не смогли воспользоваться ударом советской авиации 19 июня и выйти из окружения».
Внешнее давление на окруженных партизан, обстрелы и бомбардировки в районе озёра Палик продолжалось до 25 июня.
Потери партизан по немецким данным: с 22 мая по 17 июня 1944 г. «народные мстители» потеряли 7697 человек убитыми, 5286 попало в плен, в качестве рабочей силы учетные органы немцев захватили 5973 человека. 17 июня – это по немецким данным дата окончания операции «Баклан». Но кольцо окружения каратели не снимали и после 17 июня, а продолжали наносить удары по болотам, где оставались партизаны.
Интересен такой так факт о действиях партизан в те дни. О нем пишет бывший командующий 4-й армии в группе армий "Центр" Типпельскирх: "Последняя неопределенность относительно сроков начала наступления рассеялась 20 июня, когда партизанами были предприняты крупные диверсии на железных дорогах Пинск—Лунинец, Борисов—Орша и Молодечно—Полоцк, то есть как раз на коммуникациях группы армий «Центр».
 И это в условиях карательной операции "Баклан", отметим диверсии на магистрали Борисов-Орша, как наиболее  близкой к окружению партизан в районе озера Палик. 
Действия немцев против партизан были прерваны в связи началом мощного наступления Красной Армии в Белоруссии 22 июня 1944 года (символично ровно через 3 года после нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года). Немцам стало не до партизан. 25 июня немецкие карательные части были сняты с блокады партизан у озера Палик  и были направлены на отражение наступления 3-го Белорусского фронта.  Партизаны были спасены, те, кто остался на этот день в живых.  Первая из частей Красной Армии, кто пробился к партизанам Борисовско-Бегомльской  зоны, к переправам на реке Березина, которые удерживали партизаны, была 35-я танковая бригада  3-го Белорусского фронта генерала Асланова. Это пишет Мачульский Р.Н.
Но по информации от Петра Калинина к Березине 28 июня вышла 7-я танковая гвардейская бригада и сходу переправилась через переправы захваченные партизанами. «Бойцы бригады «Железняк» своими силами навели переправу через Березину у деревни Брод. По ней на правый берег реки с ходу переправилась 7-я танковая гвардейская бригада Красной Армии» [5].
Кто прав? 
«На Березине, в районе деревень Брод и Синичино, партизанская бригада «Железняк» удерживала плацдарм шириной 17 км, помогала войскам сооружать переправы, которыми воспользовалась 35-я гвардейская танковая бригада генерала А.А. Асланова» (Великая Отечественная война Советского союза 1941-1945. Краткая история. М., 1984).
Похоже, что Калинин ошибся и прав Мачульский.
Кстати, начало операции «Багратион» было сдвинуто с 19 июня на 23 июня (22 июня- начал 1-й Прибалтийский фронт с разведки боем) из-за срыва сроков развертывания фронтов по вине железнодорожного транспорта, об этом пишет Штеменко [14]. Только жалобы командующих фронтов лично Сталину И.В. помогли улучшить ситуацию с доставкой войск, вооружения и боеприпасов к фронту.   Страдания и жертвы партизан у озера Палик были продлены на 4 дня.   
Для 5 тыс. партизан из Полоцко-Лепельской зоны, которые вырвались 4-5 мая из окружения из Матыринского леса Ушачьего района, с 22 мая по 25 июня были тяжелые испытания. Если принять немецкие данные о потерях, то до 3 тыс. партизан, из тех, кто вышли из Полоцко-Лепельской зоны, могли погибнуть или попасть в плен (что, впрочем, в тех условиях одно и тоже).
25 июня закончились страдания партизан у озера Палик и теперь уже они были хозяева положения и могли отомстить врагу за всё.  Как написал один очевидец, теперь уже партизаны охотились за отступающими немцами по всем дорогам и пощады не давали.

2   Анализ и оценки

Мы подошли к самому важному моменту в этом изложении. Рассмотрев произошедшие события, мы получили некоторое о них представление. Представление может характеризоваться полнотой и достоверностью.  Эти две характеристики в свою очередь зависят от количества и качества источников информации о тех событиях, а также соотношением объективности и субъективности изложенной в них информации. 
Когда мы говорим о качестве, то следует учитывать: кем, когда и с какой целью были написаны книги, статьи.
Первая группа источников - это книги-воспоминания руководителей партизанского движения: командиры зон, командиры и комиссары бригад, отрядов.
Вторая группа- это воспоминания рядовых партизан и очевидцев событий.
Третья группа- мемуары военачальников и командиров Красной Армии Великой Отечественной войны, где есть упоминание о наших событиях.
Четвертая группа-  исторические документы: справки, доклады, сводки, донесения и т.д.
Пятая группа-  книги и исследования современных авторов.      
Хотелось бы поговорить о том, все ли бы было сделано правильно в тех непростых условиях ведения войны для спасения людей в Полоцко-Лепельской партизанской зоне (Витебская область, Белоруссия) весной-летом 1944 года.
Да, шла тяжелейшая война и хотя уже был 1944 год, а не 1941 или 1942 годы, но гитлеровская Германия, еще была очень сильна и обладала значительными силами, средствами и ресурсами для продолжения борьбы.
Тем не менее, к началу наступления 1-го Прибалтийского фронта  и 3-го Белорусского фронта 22 июня для Полоцко-Лепельской партизанской зоны, да и других зон ближних к фронту фактически всё было закончено.
Ниже будет попытка проанализировать, почему это случилось.
Построим наш анализ по следующей схеме. Сначала рассмотрим потери партизан и сил карателей из разных источников, затем попробуем разобрать те факторы, которые должны были оказать прямое влияние на противостояние с нашей стороны (как оказывали, это другой вопрос), помощь Красной армии в целом и 1-го Прибалтийского фронта в частности, позиция и действия руководящих органов партизан ЦШПД и БШПД, авиационная поддержка партизан, потери мирного гражданского населения и в конце сделаем выводы обо всём произошедшем.
 
2.1 Оценка потерь сторон в апреле-июне 1944 года

Начнем с анализа потерь понесенных сторонами в ходе почти двух месячного противостояния, причем сначала для обороны Полоцко-Лепельской зоны с 11 апреля про 14 мая, а затем для обороны Борисовско-Бегомльской зоны с 22 мая по 25 июня.    
Есть один официальный тезис о Полоцко-Лепельской зоне.  Он звучит в книге командира оперативной группы Лобонка В.Е.: «Все 16 партизанских бригад вышли из окружения».
Вероятно, что этот вывод отчасти справедлив, но в каком виде бригады вышли окружения?
Так получается, что четыре   бригады даже не упоминаются в круговой обороне на последнем этапе обороны:
По анализу перечисления указано 12 бригад.  Не хватает 4 –х бригад,
а именно:
бригады им. Суворова (командир – Клецов),  бригады «Октябрь» (командир – Юрченко «Ветров»), диверсионной бригады им. Ленина  (командир – Фурсо), бригады им. ЦК КПб)Б (командир- Медведев) или находились в отрыве от основных сил или были разбиты и обескровлены.
Это отчасти подтверждается информацией: "20 апреля остатки бригады им. Ленина были выведены во 2-й эшелон 1-й Антифашистской бригады"[1].
За время боёв  с карателями  только в этот весенний период погибло 4 командира бригад: Короленко (Лепельская им. Сталина) -22 апреля, Данукалов («Алексей»)- 27 апреля,  Романов («За Советскую Белоруссию»)-13 мая,  Гиль-Родионов (1-я Антифашистская)-14 мая, три  комиссара бригад, в том числе Кореневский (бригада им. Чапаева),  Жижов (бригада «За Советскую Белоруссию), Свирид– (бригада им. Ленина, диверсионная) и начальники штабов бригад, в том числе Иозофатов и Александров (бригада им. Ленина), Тельнов (бригада «Октябрь»), Николаев (бригада имени Чапаева); многие командиры  и комиссары отрядов. Некоторые попали в плен, в том числе Юрченко (комбриг «Октябрь»), Плоскунов (начальник штаба бригады «Алексей») и др.
По погибшим рядовым партизанам разная информация: в книге Лобонка [1] говорится   о 840 убитых. Эта цифра у многих исследователей вызывает сомнения по вполне понятным причинам.
По заявлению начальника ЦШПД Пономаренко П.К. среди всех партизан Белоруссии, больше всех потеряли партизаны Витебской области: только убитыми 32 % от общей численности, то есть не менее 5500 партизан. 
По данным штаба БШПД, подготовленным не ранее 1 мая 1944 г., говорилось, что «группировка партизан потеряла убитыми, пленными, пропавшими без вести, отставшими и рассеявшимися при выходе из окружения до 7 тысяч бойцов и командиров».
Согласно справки по партизанам Витебской области, датированной 20 января 1945 года (освобождение области состоялось в конце июня-начале июля 1944 года) потери партизан составили 5944 убитых и умерших от ран, пропавших без вести 6192, то есть всего 12136 человек. Значительная часть пропавших без вести партизан погибла, меньшая часть попала в плен, что с большой доли вероятности может говорить о их гибели.
Из этой справки данные по всем бригадам области и за весь период партизанского движения с июля 1941 по июль 1944 года, но тем не менее, наиболее значительные потери партизаны в Витебской области понесли, именно, весной 1944 года при проведении карательных операций противника.   
Немцы приводят немного другие цифры потерь по партизанам: так бывший начальник штаба 3-ей танковой армии Гейдекемпер (О. Heidkеmper) в своих мемуарах приводит данные   о потерях партизан в 14288 человек, а из блокады вырвалось 3000-4000 партизан; германское верховное командование говорит о 6000 убитых и 7600 взятых в плен.  Известно, что немцы причисляли к партизанам всех мужчин и подростков от 14 лет и выше, а уже позже лишали статуса военнопленного и отправляли на работы в Германии.   
По данным группы Готтберга: потери партизан составили: 3654 человека убиты, взяты в плен — 1794.
По командному составу партизан:"...уничтожены командир бригады «Алексея», один майор из Смоленского партизанского полка, один капитан, один подполковник и один лейтенант из бригады Гиль-Родионова. В плен были взяты исполнявший обязанности начальника штаба бригады «Алексея», один командир отряда из бригады Короткина, один комиссар из бригады «За Советскую Белоруссию», один лейтенант НКВД и один лейтенант Красной армии" [7].
В отношении пленных есть подтверждение в книге П.Л.  Лебедева «Мы–«алексеевцы»: «В застенках минского СД Плоскунов (Ф.И. Плоскунов- начальник штаба бригады «Алексей»- примечание авт.) оказался вместе
с бывшим комбригом Федором Кирилловичем Юрченко (Ф.К. Юрченко командир бригады «Октябрь», примечание авт.), комиссаром отряда Василием Михайловичем Бочаровым, помощником комиссара отряда по комсомолу Николаем Рындиным и другими» [11].
Может В.М. Бочаров – это комиссар одного из отрядов бригады «За Советскую Белоруссию»?  Но в приложении к книге  Лобонка [1], нет такого комиссара.
Ф.И. Плоскунов попал в плен 25 апреля в районе Казимирова, «В руки фашистов в бессознательном состоянии, тяжело контуженным, попал начальник штаба бригады Федор Иванович Плоскунов» [15], а 27 апреля при бомбёжке в деревне Большие Дольцы   погиб командир бригады «Алексей» Ф.Д. Данукалов.
«В книге «Советские люди в европейском Сопротивлении», утвержденной к печати Институтом военной истории Министерства обороны СССР и выпущенной издательством «Наука» в 1970 году Михаил Иванович Семиряго рассказывает: «Один из очагов Сопротивления находился в филиале «Штутгофа» — «Пелице». Особенно активным здесь был Г. И. Солодий, которого узники звали «Майор», или «Дядя Гриша». Еще по прибытии в «Штутгоф» он начал формировать пятерки для подготовки восстания. Его ближайшими помощниками были Алексей Григорьевич Стрелец, Федор Плоскунов, Федор Кириллович Юрченко, Василий Михайлович Бочаров и другие партизанские командиры и политработники, взятые в плен во время крупной акции гитлеровских карателей против партизан в Белоруссии летом 1944 года» [11].
"Только через несколько лет по окончании войны по просьбе родственников соответствующие органы установили, что Федор Иванович Плоскунов был захвачен в плен. Фашистские палачи подвергли его допросам и пыткам, держали в тюрьме, но он не изменил присяге советского воина и погиб в концлагере, оставаясь патриотом Родины до конца своей жизни "[2].
Что касается потерь карателей в операциях "Моросящий дождь" (Regenfass), «Ливень» (Regenschauer) и «Праздник весны» (Fr;hlingsfest) по книге Лобонка В.Е.: «убито 8300, ранено до 12 900 солдат и офицеров. Кроме этого, партизаны уничтожили и подбили 54 танка, 116 автомашин, 7 бронемашин, 22 орудия, сбили два самолета» [1].
Несколько иные данные у начальника штаба БШПД Петра Калинина: "...а сами потеряли несколько тысяч солдат и офицеров, восемьдесят четыре танка, двести тридцать шесть автомашин, двадцать две бронемашины, десятки орудий и минометов"[5].
Но это из источников советской стороны, от руководителей партизанского движения Белоруссии, по записям сделанным уже спустя 30 и 20 лет спустя соответственно после окончания войны. 
Как видно, данные о потерях противника в живой силе, у Петра Калинина весьма приблизительны и по крайней мере, намного ниже, чем по данным у Лобонка В.Е.   
Насколько данные по потерям противника объективны?
 Данные по потерям противника формировались на основании донесений штабов партизанских бригад в штаб оперативной групп партизанской зоны.
Многие исследователи подвергали сомнению цифры о потерях противника, убитых и раненных, на основании докладов комбригов. Почему?
Партизанские бригады вели оборонительные бои и каким образом можно было оценить тогда потери наступающего противника, особенно в живой силе?  Ясно, что весьма приблизительно. И есть ощущение, что потери противника в живой силе завышались.
Что наводит на такие выводы:
1) Обычная арифметика потерь в наступательном бою, отношение один убитый к трём раненым. Кроме того, пленные это обуза для обороняющихся и никто их с собой в тыл не тащил, это даже без учёта ожесточенности в этому вопросу партизан и оккупантов. В сводках потерь бригад отношение убитые/раненые по противнику, в основном, два и меньше.
2) Данные о трофейном оружии противника, на весь период боевых действия с 11 апреля по 1 июня 1944 года, говорят о 22 автоматах и 196 винтовках.    Это не стыкуется с 8300 убитыми  и 12874 раненными солдатами противника по данным оперативной группы.  Даже при оборонительных боях, были отбитые у карателей деревни (информация о них выше), что могло дать большие трофеи в оружии противника.   
В тоже время представляется, что истина где-то посередине.
Интересен такой факт, который может позволить косвенно судить о потерях карательных сил против партизан. По данным начальника штаба 1-го Прибалтийского фронта Курасова после допроса пленных военнослужащих 87-й гренадёрской дивизии вермахта: после зимних боев 43/44 годов против партизан в Полоцко-Лепельской зоне потери частей этой дивизии составляли до 15 %.
Если этот процент потерь применить к операции «Весенний праздник» то потери могли составить не менее 10 тыс. убитых и раненых, при соотношении убитых/раненных в наступательных боях 1/3 получаем, 2,5 тысяч убитых и 7,5 тыс. раненных.  А это уже похоже на истину.   
В то же время из немецких источников по потерям имеем совершенно обратную картину.
Например: историк Р. Михаэлис (Германия), опираясь на оперативные документы СС, отмечает, что до 12 мая 1944 г. суммарные потери боевой группы «фон Готтберг» составили 175 человек убитыми и 625 ранеными.  Дирлевангер пишет в донесении, что его особый батальон СС в ходе операции "Весенний праздник" потерял 19 убитыми и 43 раненными.
Как видим, что официальные немецкие потери на порядок меньше тех, о которых пишет Лобонок [1].
Немцы подтверждают потерю двух самолётов, но ничего не пишут о танках.
У Лобонка в [1] 54 танка подбито, а еще были другие данные о 84 танках (из воспоминаний Петра Калинина, начальника штаба БШПД).   84 подбитых танка противника фигурируют также и в сводке партизанских бригад Полоцко-Лепельской зоны на период экспедиции на 1 июня 1944 года.
А какие потери понесли части вермахта, а также подразделения, которые не входили в СС?
Запись из Журнала боевых действий 3-й танковой армии от 10 мая 1944 г.:
«Операция „Весенний праздник“  против банд (так в тексте - примечание авт.)  в тыловой зоне близ Ушачи (32 км южнее Полоцка) закончена.
В трёхнедельных трудных боях армейские и полицейские части совместно с местными добровольцами при особенно неблагоприятных погодных условиях и местности окружили многочисленные и хорошо организованные банды в районе Лепель (около 70 км южнее Полоцка) и разбили их. Во время ночных массированных попыток прорыва лишь части банд удалось прорвать кольцо окружения. Их окружили ещё раз и уничтожили основную их часть. Преследование остатков [банд] все ещё продолжается.
Благодаря непрекращающимся авианалётам со сбросом бомб и обстрелам с воздуха люфтваффе сыграло существенную роль в уничтожении и разгроме врага. В более чем 1500 самолёто-вылетах было сброшено более 500 тонн авиабомб. Завоёванный успех имеет решающее значение для общей обстановки на стыке Группы армий „Центр“ и Группы армий „Север“. Важность, с которой советской руководство относилось к этому партизанскому центру, показывают факты постоянных интенсивных действий [советской] авиации с целью снабжения партизан и подавления наших атакующих частей, а также [факты] отвлекающих атак на ближайшем участке фронта. В период 17 апреля — 10 мая 1944 г. враг [то есть партизаны] потерял:
5955 убитых;
6145 пленных;
346 перебежчиков.
 (Примечание от автора.  Это даёт в сумме 12446 «нейтрализованных» партизан.  Если вспомнить, что партизан было по данным оперативной группы 17185 человек, не считая 3000 резерва, то получаем, что из окружения могло вырваться 4739 партизан, без учёта резерва.)
В эти цифры не входит множество задержанных гражданских лиц. Захвачено или уничтожено множество стрелкового оружия, большое количество боеприпасов, одна рация и один самолёт.
Уничтожено:
102 лагерей-стоянок;
182 бункера;
52 огневых точки.
Собственные потери составили:
немцы: 243 убитых, 680 раненых, 20 пропало без вести
иностранцы [то есть полицаи, хиви, восточные роты/батальоны и т. п.]: 57 убитых, 218 раненых».
Итак, что имеем по потерям в сумме из донесения 3 ТА от 10 мая и данных о группе Готтберга от 12 мая 1944 года:
-убитых и пропавших без вести 495;
-раненных 1523.
Эти цифры по потерям карателей в операции «Весенний праздник» в апреле-мае 1944 года вполне сопоставимы с потерями 45-й дивизии вермахта при штурме Брестской крепости с 22 по 29 июня 1941 года в 482 убитых и 1000 раненных.  Представляется, что это интересное совпадение или близкое попадание в цифрах. Но надо учесть, что в 1941 году оборона велась в Бресте кадровыми частями Красной армии и пограничниками НКВД из довольно мощных крепостных укреплений   при достаточном количестве боеприпасов и при наличии складов вооружений в крепости.
 И только применение мощных бомб против крепости стало одной из причин того, что сопротивление героических защитников было подавлено. 
 Против партизан Полоцко-Лепельской зоны применение мощных бомб не требовалось, но именно действия бомбардировщиков Ю-86 и Ю-87 без противодействия с земли и воздуха стали основной или одной из самых важных причин прорыва обороны партизан, и в конечном счете, очистки территории зоны от партизан.
Итого общие потери сил подавления партизан в операции «Весенний праздник» - 2018 человек, это по немецким данным.   
Вспомним фразу " В трёхнедельных трудных боях" (это пишут сами немцы), надо добавить в наступательных боях против группировки в 17 тысяч партизан, пусть не армейской группировки, но это по составу дивизия штата военного времени.   И при этом   потери в 2 тысячи (убитых и раненных) с небольшим?  Нет, не вяжется. 
Если принять немецкие данные, по убитым партизанам в 9609 человек, соотношение потерь по убитым было 1:19.  Реально ли это?
Эти цифры соотношения потерь карательных частей и партизан очень похожи на те, которые приводит г-н «Пинчук» в своей предвзятой книге о партизанском движении [16].   
Думаю, что нет.  Цифру потерь партизан можно принять, карателей - нет.
Выше было предположение по потерям карателям: 2,5 тысяч убитых и 7,5 тыс. раненных. Вот же эти цифры ближе к реальности.
Изучая статью «Оценка немецких потерь по официальным заявлениям немецкой стороны времён войны, военным и послевоенным немецким документам» видим, что автор статьи говорит о понижающем коэффициенте 10, который применялся в сводках ОКХ при сообщении потерь вооружённых сил Германии. Применяя этот коэффициент получим потери вермахта, войск СС и полиции в операции «Весенний праздник»:
- 4950 убитых и пропавших без вести;
- 15230 раненных.
Общее количество потерь получаем- 20180, а это удивительно рядом с данными о потерях карателей в книге Лобонка В.Е.  в 21200.
Эти данные уже могут отражать те напряжённые бои, которые шли между карателями и партизанами течении почти месяца.   
Кстати г-н «Пинчук» в своем труде [16] проговаривается, когда пишет «наш обобщающий вывод …», из чего можно предположить, что данная книга написана группой людей и фамилия автора, наверняка, вымышлена.
«Пинчук» пишет, что операции против партизан, в целом, не дали желаемых результатов (к большому сожалению для «Пинчука» и ему подобных).
Интересны причины таких неудач по "Пинчуку":
1) «Операции проводили силы, явно недостаточные для решения поставленных задач, притом в спешке»
2) «Акциями руководили высшие чины СС и СД.  не имевшие опыта проведения боевых операций вообще, подобного  рода в частности».
 Что можно здесь сказать?  В операциях «Весенний праздник» и «Баклан» в апреле-июне 1944 года преимущество карателей над партизанами было только в людях 3-4 кратное и в операциях участвовали не только силы СД, СС и полиции, но и части вермахта: целые полки снимались с фронта. 
В операциях широко применялась бронетехника, артиллерия, минометы и авиация, здесь вообще сравнение с партизанами невозможно.
Операциями руководили не только чины СС и СД. Здесь «Пинчук» неуместно скромничает в том, что они не имели опыта операций такого рода, это на 4-й год войны.    А кроме того известно, что операцией «Весенний праздник» руководил так же штаб 3-й танковой армии, во главе с командующим Рейнгардтом и начальником штаба Гейдемкемпером, так что здесь «Пинчук» явно темнит и умалчивает, причём с умыслом.      



2.2  Почему Красная армия не пришла на помощь партизанам Полоцко-Лепельской зоны в апреле-мае 1944 года? 

Это очень важный вопрос и его надо рассмотреть подробнее, потому что представляется, не всё так однозначно. И не было ли других вариантов, кроме того, что произошло в реальности?
Из рассмотрения положения на карте, от передовой линии Полоцко-Лепельской партизанской  зоны,  11 апреля  1944 года на восточном участке, где  держала оборону бригада Романова П.М. "За Советскую Белоруссию" до линии обороны 1-го Прибалтийского фронта было по прямой меньше 80 км (до 3-го Белорусского фронта было ближе), а на северо-восточном  участке по реке Западная Двина  линия обороны партизанской зоны, где оборонялась бригада имени Чапаева была в 18 км (по прямой) до позиций  6-ой гвардейской армии генерала Чистякова И.М.  1-го Прибалтийского фронта.
Много это ли мало 18 км? В условиях мирной жизни - немного, пешком можно пройти за 3 часа, ну за 5 часов - если по бездорожью, на машине при скорости 60 км/ч доехать за 20 минут. В условиях войны и упорной обороны противника это совсем другое расстояние. И это расстояние оплачивается большой кровью солдат и офицеров.
 «В тяжёлых условиях лесисто-болотистой местности фронтовые части за четыре дня продвинулись на 25–30 километров» - цитата из книги
о наступлении Красной армии в октябре 1943 года под Невелем, Псковской области"[1].  Уже позже при наступлении в июне 1944 года, Ушачи (бывший центр Полоцко-Лепельской партизанской зоны) были взяты на 7-й день наступления 1-го Прибалтийского фронта, а это 52-74 км от линии фронта в начале наступления, то есть темп наступления фронта составлял в среднем 8-10 км в день.
На 30 апреля 1944 года расстояние от Ушачи, которые всё ещё были в руках партизан до 1-го Прибалтийского фронта было по прямой 52 км до 6-ой гвардейской армии и 74 км до 43-ей армии соответственно.  В эти дни под Ушачи отбивали атаки карателей, как сказано в воспоминаниях Лобонка [1], партизанский полк Садчикова и бригада имени Пономаренко П.К. 
Вообще, надо сказать, что командармы в 1-м Прибалтийском фронте весной 1944 года подобрались боевые. Командующий 6-й гвардейской армии генерал-полковник Чистяков Иван Михайлович, герой оборонительной части сражения на Курской дуге в составе Воронежского фронта, командующий 4-й ударной армией генерал-лейтенант Малышев Пётр Фёдорович (декабрь 1943 г. - до конца войны), очень решительно себя проявил как начальник гарнизона Смоленска, будучи в звании полковника в июле 1941 года. По его приказу были взорваны стратегические мосты через Днепр.
Генерал-лейтенант Голубев К.Д командовал 43-й армией до мая 1944 года ещё с обороны Москвы больше 2-х лет, очень опытный генерал, командовавший еще 10-й армией Западного фронта в июне 1941 года в начале войны, его после ранения 22 мая сменил генерал Белобородов Афанасий Павлантьевич, тоже активный участник сражения за Москву в 1941 году.
 Под силу ли было этим генералам пробить оборону вермахта в конце апреля 1944 года под Витебском, после месяца передышки?  Думаю, да.
Не будем забывать и про моральный фактор: солдаты и офицеры, не говоря уже о генералах фронта, прекрасно знали, что происходит в 50 км от них по ту линию фронта и можно предположить, что у них был бы высокий боевой дух для наступления.
1-й Прибалтийский фронт, взяв 26 декабря 1943 года Городок и нависая с севера над Витебском, имея значительное превосходство   над 3 ТА Рейнгардта (см. таблицу соотношения сил), ещё 3 месяца, по воспоминаниям Баграмяна И.Х., с февраля по март 1944 года вёл наступательные бои двумя армиями, 6-й гвардейской армией Чистякова и 43-й армией Голубева, но большого успеха не добился, продвижение было небольшим до 12 км в глубину.
4-я ударная армия Малышева в марте 1944 года была задействована в наступлении на группу армий «Север» в направлении Резекне (Латвия)-Идрица (Псковская область), но продвижение было тоже незначительным, немцы упорно оборонялись, оборона была прочная.  Об этом подробнее ниже.
"В течение всей зимы 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта непрерывно наносили удары по врагу. В конце концов их наступательные возможности иссякли. Передышка стала необходимой не только для подготовки к новому наступлению, которое мы надеялись осуществить летом 1944 года, но и потому, что весна была в разгаре. Вот почему в марте, когда мы проводили очередную наступательную операцию против витебской группировки врага, я решил просить у Ставки разрешения на переход к обороне" [10]- пишет Баграмян И.Х.
Хотелось бы знать, где "в течение всей зимы 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта непрерывно наносили удары по врагу".
Проводилась так называемая "Витебская наступательная операция
3 февраля — 13 марта 1944 года — фронтовая наступательная операция советских Западного и 1-го Прибалтийского фронтов. Результаты этой операции были скромные. 1-й Прибалтийский фронт продвинулся на 12 км, Западный фронт (командующий –В.Д. Соколовский) еще меньше: 2-4 км.  Фронты понесли тяжёлые потери: 27 639 человек безвозвратные и 107 373 человек санитарные, общие потери составили 135 012 человек.
Действия Западного фронта Соколовского признали неудачными. Работала комиссия ГКО во главе с Маленковым. Начальник оперативного управления Генштаба Штеменко был в составе комиссии.  Доклад комиссии был представлен Сталину 11 апреля (очень знакомая дата- дата начала карательной операции "Весенний праздник").
С занимаемых должностей за допущенные упущения были сняты командующий фронтом В.Д. Соколовский, начальник артиллерии фронта
И. П. Камера, начальник разведотдела фронта, ряд других командиров получили взыскания и наказания. 
На основании итогов работы комиссии Ставка решила разделить Западный фронт на два: 2-й и 3-й Белорусские фронты. Соответственно -Белорусский фронт (бывший Центральный), командующий -
К.К. Рокоссовский, стал называться 1-м Белорусским фронтом. 
Кроме Витебской операции (3.02-13.03.44), 1-й Прибалтийский фронт
1 марта своим правым флангом начал наступление на себежском направлении совместно с 2-м Прибалтийским фронтом, который наступал в общем направлении на Идрицу-Резекне. Эту операцию от Ставки ВГК координировал С.М. Тимошенко, начальником штаба в его группе был С.М. Штеменко (начальник оперативного управления Генштаба Красной Армии).
«На 1–м Прибалтийском вначале наметился некоторый успех. Но дальнейшего развития не получил"[14].  Но в целом наступление шло трудно и уже 2 марта было приостановлено.
10 марта наступление возобновилось, у 1-го Прибалтийского фронта участвовали две армии «вдоль той железной дороги (Пустошка-Идрица)», «...за фронтом по-прежнему оставался удар на Себеж».  18 марта наступление снова закончилось. Результаты «лишь две вмятины в обороне противника – одна в 25, другая в 20 км по фронту и по 7-9 километров в глубину» [14]. Сам Штеменко пишет, что результаты наступления «скромные».
Попытки наступления на этом направлении продолжились и в апреле. Штеменко пишет «Апрельское наступление в Прибалтике с рубежа реки Нарва и восточных подступов к Пскову, Острову, Идрице, Полоцку и Витебску оказалось малорезультативным» [14]. 
Вернёмся непосредственно к 1-му Прибалтийскому фронту Баграмяна.
Комиссия ГКО с Маленковым по итогам своей работы подвергла критике только Западный фронт, а командование 1-го Прибалтийского, вероятно, тоже было в напряжении от ожидания результатов работы комиссии. Может, поэтому и "не заметили" опасности для Полоцко-Лепельской зоны?   Это только предположение.
Ставка дала разрешение на переход к обороне в начале апреля.
 "2 апреля из Генштаба сообщили, что подписана директива о переходе войск 1-го Прибалтийского фронта к обороне, причем нам предстояло оборонять рубеж между Полоцком и Витебском силами трех армий: 4-й ударной, 6-й гвардейской и 43-ей. 11-я гвардейская выводилась в резерв Ставки в район Невеля"[10]. Между прочим, Западный фронт Д.В. Соколовского получил директиву о переходе к обороне только 15 апреля.
Почему здесь в этом повествовании мы так подробно описываем эти события зимы и весны 1944 года? Да потому, что они напрямую связаны с тем, что 1-й Прибалтийский фронт не мог физически в полном объёме помочь партизанам при отражении карательной операции немцев против партизан в ближнем тылу 3-й танковой армии группы армий «Центр» в Витебской области, по крайней мере в начале апреля 1944 года.   
Ясно, что 1-й Прибалтийский фронт, самый ближний фронт в Красной армии к Полоцко-Лепельской зоне, с февраля по начало апреля 1944 года вёл почти непрерывные   наступательные действия, правым флангом двумя армиями на Себеж и одной армией на Витебск.  И естественно, фронт понёс потери, нуждался в пополнении людьми и боеприпасами и как писал Баграмян «… войска фронта ещё не были готовы к проведению крупного наступления» [10].
Баграмян пишет, что немцы для операции против партизан выбрали очень удачный момент. О чем это говорит? Да только о том, что командование вермахта группы армий «Центр» очень точно просчитало, что в ближайшие 2-3 недели Красная армия на витебско-полоцком направлении не способна на успешные наступательные действия на широком фронте, а этого времени вполне хватит, что разделаться с «бандитами» и очистить ближние тылы группы армии «Центр» от партизан.   
Получается интересная парадоксальная ситуация.
Генштаб Красной Армии прекрасно знает о партизанских зонах в Белоруссии в тылу врага и рассчитывает на них при наступлении.
А командование 1-го Прибалтийского фронта в начале апреле ничего не знает об опасности, угрожавшей Полоцко-Лепельской зоне, самой ближней и самой крупной к линии фронта.  Или делает вид что не знает?  А как же разведка фронта и информация от Генштаба?   В конце концов донесения от БШПД от Рыжикова и Калинина?  Представляется, что дело здесь в другом.
Фронт Баграмяна действительно не был готов в начале апреля к крупной наступательной операции в одиночку против армии Рейнгардта (даже при 3-х кратном численном превосходстве в людях, см. таблицу), без активных действий южного соседа - 3-го Белорусского фронта Черняховского, ибо Рейнгардт, перебросив резервы с юга, мог бы без особого труда парировать удар Баграмяна (собственно это показали бои 29 апреля на участке 4–й ударной армии) и северного соседа- 2-го Прибалтийского фронта. Понятно, что Баграмян опасался удара во фланг и от группы армий «Север», от тех кого они безуспешно атаковали в течении марта вместе с 2-м Прибалтийским фронтом в направлении Идрица-Резекне. 
Не мог в начале апреля.  А в конце апреля?
С осени 1943 году в ближнем тылу 3-й танковой армии группы армий "Центр" создается укреплённая, по словам Лобонка В.Е., "неприступная" партизанская зона, со множеством оборонительных позиций. В зону перебазируют из соседних областей и районов по приказу ЦШПД, считай Ставки ВГК, дополнительно 9 партизанских соединений, доведя численность партизан до 17 тысяч человек с приказом держать под контролем коммуникации снабжения 3 ТА противника до последней возможности и не отступать без приказа с позиций.
 В Военном совете 1-го Прибалтийского фронта находится представитель БШПД Рыжиков И.И. - для координации действий фронта и командования Полоцко-Лепельской  зоны, в первую очередь.
Рыжиков Иосиф Иванович, 1893-1979 гг., секретарь ЦК КП(б)Б, заместитель начальника БШПД, представитель БШПД в Военном Совете 1-го Прибалтийского фронта (1944).
А командование фронта, судя по воспоминаниям Баграмяна И.Х., совершенно не в курсе той опасности, что нависла над Полоцко-Лепельской партизанской зоной. Этот эмоциональный диалог между Баграмяном и Рыжиковым необходимо привести в полном объёме.
"О грозившей партизанам опасности я узнал от прибывшего к нам представителя Белорусского штаба партизанского движения при нашем фронте, секретаря ЦК Компартии Белоруссии И. И. Рыжикова. Когда он переступил порог, я по выражению лица гостя догадался, что его привело ко мне чрезвычайное событие.
— Товарищ командующий! — воскликнул он, даже не поздоровавшись (выделено авт.) — Гибнет наша "партизанская республика", смерть угрожает тысячам партизан и жителей!
— Что стряслось, товарищ Рыжиков? — спросил я, пораженный его словами. — Кому и где угрожает беда?
Подойдя к столу, представитель белорусских партизан быстро развернул карту и, обведя карандашом треугольник между Полоцком, Лепелем и Бешенковичами, сказал:
— Вот здесь, как вы знаете, долгое время среди моря слез и страданий, принесенных на нашу землю фашистскими оккупантами, назло фашистам существовал один из островков Советской власти. Долго наши партизанские бригады сидели у оккупантов в печенке, но вот теперь они решили любой ценой покончить с ними... — Закурив трофейную сигарету, которую машинальным движением вытащил из нагрудного кармана, и отмахнув ладонью струйку дыма, И. И. Рыжиков продолжал: — Не один раз терпели фашисты неудачу, когда пытались покончить с нашей "партизанской республикой", поэтому идут на любые жертвы, чтобы добиться успеха... И положение сейчас у нас отчаянное. Не исключено, что против партизан брошено пять полнокровных дивизий и свыше десяти отдельных частей. Наступает около шестидесяти тысяч карателей при поддержке сотни с лишком танков и двухсот пятидесяти орудий и минометов... А противостоит этому всего около семнадцати тысяч слабо вооруженных народных мстителей (а в этом ваша вина, БШПД- примечание авт.), положение которых затруднено не только абсолютным превосходством фашистских карателей в силах, но и скованностью партизанских частей. Они лишены сейчас самого большого своего преимущества — маневренности (по чьему приказанию? -вопрос авт.), так как связаны по рукам и ногам. Не могут же партизаны бросить женщин, стариков и детей на произвол карателей?! — Рыжиков задумался на мгновение, а затем добавил: — О решительных намерениях фашистов свидетельствует также и то, что возглавляют этот карательный поход известный палач и садист, сам "генеральный комиссар оккупированных областей Белоруссии" генерал-лейтенант Готтберг и командующий третьей танковой армией генерал-полковник Рейнгардт..."[10].
Судя по всему, эта встреча Баграмяна и Рыжикова состоялась между 3 и 11 апреля. Этот диалог очень контрастирует на фоне воспоминаний Баграмяна И.Х. [12].  Представляется, что это неспроста.  Баграмян, описывая эту встречу в своих мемуарах, иронизирует над Рыжиковым, над его манерой изложения вопроса и поведением. А самое главное, у Баграмяна просятся вопросы: «а где ты был раньше, дорогой товарищ? О чем вы там в БШПД думали и на что надеялись? Как вы планировали действия партизан в Полоцко-Лепельской зоне?»
 Ирония есть, несмотря на действительно трагичность ситуации
с партизанами. А самое главное есть вопрос: действительно ли командование 1-го Прибалтийского фронта ничего не знало о драматическом положении партизан в Витебской области в прифронтовой полосе или это просто оправдание.
И еще одно предположение. Баграмян И.Ф., как настоящий военный профессионал, полководец, считал, что БШПД и ЦШПД, (последний был упразднён в октябре 1943 года) как органы управления партизанским движением, не имеют возможности планировать операции   и управлять соединениями партизан при ведении боевых действий, то есть не умеют это делать.
И для этого мнения есть веские основания.
Штабы партизанского движения действительно по составу и структуре, техническому обеспечению, территориальному расположению не имели таких возможностей.
Кроме того, в этих штабах собрались люди, в основном, по своему статусу политработники: партийные работники, секретари партийных комитетов и они не могли, не умели грамотно планировать операции и командовать войсками, поскольку это не их дело.  По сути это так, достаточно посмотреть на биографии: Пономаренко, Калинина, Рыжикова, Лобонка, Мачульского и др.
Да, в условиях фашистского террора и оккупации, была поднята волна народного сопротивления, образовались крупные партизанские соединения, которые громили вражеские гарнизоны в населённых пунктах, нарушали коммуникации вермахта в прифронтовой зоне, препятствовали ограблению территорий и вывозу в Германию всего ценного и угону населения на принудительный рабский труд.
Но к осени 1943 года в ЦШПД возникла идея с новой терминологией – «партизанские зоны». Дальше всех эта идея продвинулась для партизанского края с центром в посёлке Ушачи.    Почему именно здесь? Да, потому, что этот край оказался ближе всех к линии фронта, к наступающей Красной Армии. Возникла иллюзия: партизанское движение в Белоруссии настолько мощное, что может самостоятельно   освободить или по крайней мере удерживать большие пространства ближней прифронтовой зоны.   
И в этом смысле, создание Полоцко-Лепельской партизанской укреплённой зоны и поставленные ей задачи по контролю и даже завоеванию господства над коммуникациями 3-й танковой армии вермахта, совершенно не соответствовали реальной обстановке в условиях войны. 
Попытки усилить эту зону за счёт передислокации в неё партизанских соединений из других областей и районов и строительства фортификационных сооружений по периметру тоже ничего принципиально не изменили.   Перевес противника в силах даже при всех этих мерах был в разы больше.
Произошла переоценка собственных сил и возможностей и это явилось главной ошибкой. И никто этой ошибки до сих пор не признал, всё списали на суровые обстоятельства войны и неизбежные жертвы. Цена этой ошибки - десятки тысяч погибших партизан и мирных жителей.
Примером такой же, но более ранней авантюры, спланированной БШПД, при участии Лобонка, он сам об этом пишет [1], стала атака в октябре 1943 года на город Лепель на юге Витебской области с приказом "...  по разгрому вражеского гарнизона в Лепеле и очищению района от оккупантов".  Вот так, не больше, не меньше.
Как раз в это время, в октябре 1943 года, 1-й Прибалтийский фронт вступил в северно-восточные районы области, наступая на Витебск и Городок, последний будет взят только 26 декабря, а с Витебском вышла заминка. Но БШПД отправил на Лепель 6 партизанских бригад в открытое боестолкновение на подготовленную оборону противника, где кстати был штаб 201-й охранной дивизии и штаб с дислокацией бригады РОНА Каминского. Целью операции был перехват коммуникаций немецких войск
в районе Витебска. 3 дня шли бои за Лепель. Немцы подтянули подкрепления, в том числе и танки. Партизаны отошли в леса на исходные позиции и можно предположить, что понесли большие потери.   Результаты этой атаки были внешне эффектны, но мало что дали в практическом плане.
Операция, по сути, провалилась. Но нападение партизан заставило противника принять меры по укреплению обороны города.  Эти бои наглядно показали, что партизанским отрядам и бригадам трудно вести бои за крупные населённые пункты, а также противостоять войсковым частям вермахта
с танками и артиллерией, не говоря уж о боях при поддержке авиацией.  Но выводов в БШПД из той неудачной операции никто не сделал. Думается, наоборот, признали эту операцию успешной.  И вот результат. Это привело к переоценке своих сил   по возможности отражения наступления карателей в апреле–мае 1944 года, это относится в первую очередь к БШПД на основании оптимистических докладов командиров бригад.   
Еще одно предположение. Атака на Лепель была предпринята с целью разгромить бригаду РОНА, «наказать» Каминского после неудачных попыток добиться перехода этой бригады на сторону партизан по примеру перехода соединения Гиля-Родионова в августе 1943 года. И это тоже не удалось.
Доподлинно не известно, кто внёс предложение об авиационном десанте в Полоцко-Лепельскую зону с последующим захватом Полоцка. Может это был Пономаренко с ЦШПД, может Калинин с БШПД, может эта идея родилась у кого-то в Генштабе, сейчас это уже не принципиально.
Но представляется, что именно Пономаренко убедил Сталина, что созданная в ближнем тылу немцев укреплённая партизанская зона способна стать плацдармом для наступления Красной Армии в Белоруссии, сможет принять авиадесант и партизаны могут сами освобождать большие районы и города.
Важно, что это предложение приняли и с одобрения Верховного ГК, стали с осени 1943 года стали готовить зону к приёму авиадесанта. Но наступление 1-го Прибалтийского фронта на полоцко-витебском направлении осенью 1943 года развивалось не так быстро как хотелось в Ставке, что привело к смене командующего фронтом, в октябре вместо А.И.  Ерёменко был назначен И.Х.  Баграмян. Городок в Витебской области с трудом взяли только 26 декабря перед Новым годом, до Полоцка было еще 70 км. Высадка авиадесанта стала в условиях зимы неактуальна. Операцию отменили. 
Дальнейшие события в операции «Багратион» показали, что решение по отмене операции по захвату Полоцка с участием авиадесанта и при поддержке партизан было совершенно правильным. Бои за Полоцк в конце июня начале июля 1944 года показали, что насколько прочная была оборона этого города и только при одновременном обхвате с севера и юга всей 4-й ударной армией город был оставлен немцами, которые ушли в своем большинстве, опасаясь окружения. 
Создание вокруг Ушачи такого укреплённого района на базе партизанской зоны было бы оправдано для случая создания плацдарма при наступлении Красной армии и согласованных действий партизанских соединений и Красной армии в виде крупной фронтовой операции. Но вышло так, как вышло.  Совсем по другому сценарию. Худшему для партизан. Германское командование не стало дожидаться летнего наступления Красной армии и предприняло меры для очистки тыла за 2 месяца до начала этого наступления А войска фронтов перед Витебской областью были измотаны и истощены предыдущими 3-х месячными наступательными боями.
Партизаны были по сути оставлены на растерзание регулярных частей вермахта, войск СС и полиции в несколько раз их превосходящих по численности и вооружению.
Лобонок ещё с конца 1943 года получает данные от разведки, что немцы усиливают группировку и что-то готовят, докладывает об этом Калинину в БШПД [5]. 
Он выполняет приказ руководства партизанского движения в Москве и форсирует строительство укреплений, мобилизует население, привлекает партизан, в том числе резерв (около 3 тыс. человек). Требования БШПД и Пономаренко однозначны - строить прочную оборону, чтобы удержать партизанскую зону до наступления Красной армии и не отступать без приказа.
Реально это было? Да, если думать, что против партизан будут действовать только полицейские полки, эсэсовские специальные части и формирования, вроде бригады РОНА. Хотя и с этими частями партизанам, даже самым сильным бригадам, было сложно в открытых  столкновениях, силы были примерно равные.    Но еще осенью 1943 года Пономаренко, по записям Лобонка [1], вполне допускал, что немцы могут снять части с фронта для проведения карательных операций, с привлечением танков, авиации и артиллерии.  Тогда непонятно.  В БШПД это знали и предполагали, но ничего не сделали. Что могли противопоставить партизаны карателям?  Надежда на строительство укреплений, минирование и использование рельефа с позиционной войной для партизан были тяжёлым просчётом руководства партизанского движения. А если это был не просчёт, то что?
 Командование группы армий «Центр» с привлечением войск групп армий «Север» и «Северная Украина» выделило на карательную операцию части 5-ти пехотных дивизий. Партизанская зона без внешней поддержки Красной Армии была обречена. Баграмян- опытный   оператор и штабист отводил ей максимум 15 дней, партизаны держались 25 дней. 
Если вспомнить встречу Рыжикова и Баграмяна, то и у Рыжикова не было никаких иллюзий относительно устойчивости партизанской зоны при проведении карательной операции немцев.  И он назвал причины этого: слабое вооружение партизан и отсутствие маневренности.
Возникают вопросы к БШПД.   Слабое вооружение партизан: почти нет артиллерии и миномётов, на вооружение только стрелковое оружие, которое имеет только   63 % партизан, то есть меньше чем 2/3.  Очень мало автоматического стрелкового оружия. На один автомат приходится шесть винтовок. Как с таким вооружением можно было противостоять частям вермахта? 
Если с танками еще можно было бороться с помощью бронебойных ружей, гранат, мин и использованием местности, то, как противостоять немецкой авиации?  У партизан не средств ПВО и они беззащитны.  Рыжиков это понимает, а Калинин и Пономаренко? 
Об отсутствии маневренности и говорить нет смысла. Она исчезла с созданием укреплений по периметру на виду у немцев и соответствующим приказом ЦШПД.
 Только когда, угроза уничтожения партизан между Полоцком и Лепелем стала очевидной, за несколько дней до начала карательной операции немцев представитель БШПД Рыжиков приходит к командующим фронтом Баграмяну и эмоционально просит о помощи.  Странная встреча. На что рассчитывал Рыжиков?
 А где был раньше Рыжиков и что делали Пономаренко и Калинин, в период с января по апрель 1944?  Из мемуаров Калинина ясно, что вся информация о готовящихся операциях против партизанских зон, особенно прифронтовых в БШПД была. Разведка и командиры зон регулярно докладывали о появлении новых частей противника: полков полиции и СС, охранных дивизий, а потом стали поступать сведения и о прибытии полевых дивизий вермахта.  Вот тут то, представляется, что в БШПД и забили тревогу. И Рыжиков пошёл к Баграмяну. Кстати, Рыжиков, кроме призыва о помощи ничего реального Баграмяну не предлагает.  Даже учитывая моральное состояние Рыжикова в столь непростое время, мы видим только одни призывы и ничего конкретного.
А что может сделать Баграмян в этот момент между 2 и 11 апреля?
Баграмян пишет: «Надо сказать, вражеское командование избрало для этой операции против партизан, получившей издевательское наименование "Весенний праздник" ("Фрюлингсфест"), самое выгодное для него время: наши войска, изнуренные многомесячными боями, перешли к обороне, и нельзя было думать, что в условиях развернувшейся весенней распутицы можно без тщательной подготовки прорвать оборону противника, чтобы подать руку помощи партизанам. Следовательно, если даже Ставка разрешит нам ударить солидной группировкой войск по противнику с целью прорыва к Западной Двине, то попытку эту предпринять можно не раньше чем через 10—15 дней (выделено- авт.). А за это время фашисты расправятся с партизанами или вытеснят их с территории Полоцко-Лепельской зоны. Выходит, помочь можно только массированными ударами нашей авиации по карателям и организацией регулярного снабжения окруженных боеприпасами сбрасыванием их с самолетов на парашютах" (выделено – авт.) [14].
Баграмян указывает, что наступление фронта возможно не раньше 21- 26 апреля, а до этого партизаны будут рассеяны и выдавлены из партизанской зоны.
Другими словами, наземная операция фронта будет бесполезной. Так считает Баграмян. По сути, Баграмян уже принял решение, но был созван Военный совет фронта и там это решение утверждено.   
Как описано выше, партизаны держались в зоне против карателей 25 дней, а с учётом прорывов и уходом от карателей больше месяца.
Но по-другому думал начальник штаба фронта   В.В. Курасов.
"Желание помочь доблестным партизанам было настолько велико, что даже мой старый друг начальник штаба фронта генерал В.В. Курасов, обычно всегда трезво оценивавший обстановку, на этот раз не выдержал и начал выдвигать идею немедленного наступления. Но по условиям сложившейся к тому времени обстановки это желание, к сожалению, было неосуществимым: наступила уже весенняя распутица, да и войска фронта еще не были готовы
к проведению крупного наступления (выделено -авт.)" – вспоминал маршал Советского Союза И.Х. Баграмян, командовавший в то время 1-м Прибалтийским фронтом".
О весенней распутице пишет командующий 6-й гвардейской армией генерал Чистяков И.М.: «В середине марта вдруг наступила такая дружная оттепель, какой я, уроженец этих мест, и не помню. Началась распутица. Траншеи и блиндажи заливало водой. Пришлось выводить из них людей на более высокие места. А в начале апреля так развезло, что совсем ни проехать ни пройти. Противник, понятно, переживал те же трудности, что и мы, поэтому всякие военные действия прекратились» [17].
Из воспоминаний Баграмяна И.Х. "В. В. Курасова отличала высокая общая и штабная культура, огромная работоспособность, умение быстро схватывать в боевых событиях главное, сделать надлежащие общие выводы, наилучшим образом охарактеризовать сущность сложившейся обстановки для принятия правильного решения. Все эти положительные качества генерала Курасова и его незаурядные способности в вопросах организации управления войсками в различных видах операций весьма обнадеживали меня" [10].
Еще о Курасове: «…известный своей вдумчивостью и высокой культурой мышления» (из книги В.О. Богомолова «Момент истины" (в августе сорок четвертого).
Курасов Владимир Васильевич, 1897-1973 г.г., начальник штаба 1-го Прибалтийского фронта, генерал- лейтенант (1944).
Были ли попытки фронта (1-го Прибалтийского) помочь партизанам в наземной операции? Да, были.  Точнее была, одна.
 Из книги Лобонка В.Е. [1]:
«С утра 25 апреля пять стрелковых батальонов 83 ск (стрелкового корпуса — Ред.) 4-й ударной армии, усиленных артиллерией, танками и саперами, перешли в частичное наступление на полоцком направлении. Эти батальоны прорвали оборону в направлении Липняки, Ровное, Бочканы, но к исходу дня были остановлены многочисленными контратаками немцев» - из донесения Военного Совета 1-го Прибалтийского фронта в Ставку ВГК от 30 апреля 1944 года».
Обратим внимание на дату- 25 апреля.
А что было до этого? Из того же донесения.
«Для отвлечения противника от наступления против партизан фронт на участке 4-й ударной армии с 20 апреля проводил крупные мероприятия по плану дезориентирования противника, стремясь создать у него представление о подготовке нашего наступления на полоцком направлении. В результате всех этих мероприятий противник приостановил наступление с севера и приступил к уплотнению боевых порядков на полоцком направлении». 
1-й Прибалтийский фронт пытался имитировать крупное наступление на полоцком направлении.  И как видно из донесения, командование фронта считало, что цель демонстрации была достигнута.   
Что мы видим из донесения? «Частичное наступление"- по сути разведка боем.
Баграмян пишет "И все же мы решили подготовить в районе Полоцка удар одним усиленным стрелковым корпусом 4-й ударной армии в целях прорыва на узком участке обороны противника и выхода к Западной Двине. Он, по моим предположениям, мог вызвать отвлечение части сил карателей, брошенных на ликвидацию партизанского края" [12]. Уже видна цель- «отвлечение части карателей».  И далее.
"Но часть из них пробившись к линии фронта в районе Полоцка, оказалась к концу апреля под угрозой уничтожения. Тогда с разрешения Ставки мы двинули 29 апреля навстречу партизанам 83-й стрелковый корпус 4-й ударной армии, а для того, чтобы расчистить им путь, выслали значительные силы фронтовой авиации. Так до конца в тесном взаимодействии сражались войска и партизаны" [10]. В мемуарах Баграмяна дата наступления – 29 апреля!
Новый поворот.    Наступление   предпринято для обеспечения попытки прорыва партизан и/или облегчения их движения.
Наступление осуществлял 83 стрелковый корпус, командир генерал-майор Солдатов Н.Л., 4-ой ударной армии, командующий армией генерал Малышев.
Солдатов Николай Лаврентьевич, генерал-майор командир 83-го стрелкового корпуса.
За умелую организацию и управление частями корпуса в ходе прорыва сильно укрепленной обороны противника северо-западнее города Полоцк Николай Лаврентьевич Солдатов был награждён орденом Суворова 2 степени.
(Обратим внимание на степень ордена Суворова- вторая).
Внимание! Разность в датах наступления 83 стрелкового корпуса 4–ой ударной армии. Есть расхождения у Лобонка и Баграмяна.  Лобонок пишет о 25 апреля, а Баграмян о 29 апреля.  Примем последнее за истину.
Интересно это несовпадение дат наступления стрелкового корпуса у Лобонка и Баграмяна.
Что это техническая ошибка при издании книги, забывчивость Лобонка, его неверная информированность или в этом есть другой смысл?
Давайте рассуждать. Мы помним, что 28 апреля Лобонок просит у БШПД разрешения на прорыв на северо-восток в район Островляне-Карпиничи к левому берегу Западной Двины, до этого района  50 км сквозь боевые порядки частей вермахта. Лобонок ждёт ответа от БШПД. Ответа нет и не будет трое суток. 
Баграмян с Курасовым с разрешения Москвы 29 апреля начинают наступление на полоцком направлении и прорывают одну линию обороны противника.
Баграмян наступает не просто так, а с разрешения Ставки: он идёт на помощь партизанам в район Полоцка. Но почему в район Полоцка и на участке 4 –й ударной армии, на правом (северном) фланге фронта? Ведь ближе всего к Лобонку была 6-я гвардейская армия Чистякова от которой до Ушачи было 30 апреля 52 километра.  Действительно только для отвлечения сил карателей от наступления на партизанскую зону и как частная задача: помочь партизанам
в районе Полоцка? 
Предположение. Если бы Лобонок двинулся в Западной Двине с 15 тыс. партизан, большинство опытные и закалённые бойцы, а перед ними ещё
(28 апреля) не было сплошной линии обороны, то за 2-3 суток, то есть не позднее 2 мая, было реально выйти к Западной Двине   и там закрепиться, на бывших позициях бригады имени Чапаева и вывести с собой обозы: партизанские госпитали, боеприпасы и гражданское население.
Чтобы могло бы получиться в этом случае. Фронт Баграмяна, ударом 6-й гвА Чистякова прорывается к Западной Двине и соединяется с партизанами Лобонка, получает плацдарм на Западной Двине с 10-12 тысячами бойцов, партизаны выводят за линию фронта 20 тыс. гражданского населения и обозы с ранеными. Часть партизан должна была остаться в заслонах прикрытия от группы Готтберга, другая часть неизбежно погибла бы при переходе
к Западной Двине.  Но история не знает сослагательного наклонения.
Этого не случилось. Почему? Лобонок  не дал приказ на прорыв  28 апреля основными силами на северо-восток. Почему он не отдал такой приказ? Представляется, что он не получил разрешения от Пономаренко. Перед Лобонком был трудный выбор, но он предпочёл ждать команду от БШПД.
И может, поэтому Лобонок пишет о том, что наступление фронта было 25 апреля с целью отвлечения сил карателей?  Только вот вопрос, он действительно так думал и был в неведении или сознательно делает вид, что не знал о наступлении Баграмяна с целью помочь партизанам.
 Баграмян и Курасов к исходу 29 апреля поняли, что партизан с той стороны фронта нет и остановили наступление, а 30 апреля Военный совет 1-го Прибалтийского фронта отдал оперативной группе зоны приказ на прорыв на запад, в противоположном направлении   от фронта.
А что же Пономаренко и Калинин? Думаю, что они тоже не решились разрешить Лобонку на прорыв на соединение с Баграмяном. Почему?  Да, потому что тогда, надо было признать провал их плана по укреплённой партизанской зоне и нарушению коммуникаций 3-й ТА вермахта и докладывать об этом И.В. Сталину. Реакция Верховного ГК на такой доклад была бы непредсказуема для его авторов.  И они молчали.
Интересно, а кто были эти партизаны, которые пробились в район Полоцка, о которых  пишет Баграмян?
Может это была бригада имени  Ворошилова, командир Тябут Д.В.?
Партизаны, бригада имени К. Е. Ворошилова, числом 1200 человек, после боя в Больших Угринках 4 мая оказалась отрезанной от основных сил соединения, человек. Комбриг Д. В. Тябут принял решение- пробиваться на северо-восток. Но результате своих «блужданий» Тябут с бригадой всё же оказался в Селищанской пуще, а потом уходил на юг в Бегомльский район.
Бригада имени Ленина, командир Сакмаркин? Тоже в составе 5 отрядов, пишет Лобонок [1], ушла в Бегомльский район.
А может бригада имени Чапаева Мельникова? Эта бригада изначально занимала районы северо-востока зоны, которые примыкали в реке Западная Двина.
Кого имел ввиду Баграмян?
Баграмян пишет, что партизаны прорвались в район Полоцка еще
в конце апреля, то есть до «огненного кольца» в Матыринском лесу.
Проанализировав плакат обстановки на 30 апреля, видно, что часть бригады имени Чапаева оказалась отрезанной от основных сил партизанской зоны. Видимо, эта часть и вернулась в свои районы прежней дислокации и их имел ввиду Баграмян, когда писал, что часть партизан в конце апреля прорвалась в район Полоцка.   Здесь бы здесь подошёл термин не «прорвалась», а была «отрезана» и «просочилась» на восток между боевыми порядками наступающих карательных сил противника.   
В отчёте оперативной группы говорится, что ещё 23 апреля в район прежней дислокации был послан отряд имени Суворова (командир Косьмин И.К.) бригады имени Чапаева, а с конца апреля там оказался и второй отряд
с этой бригады.   
И что еще интересно. В последние дни блокады партизан западнее Ушачи бригаду имени Чапаева представлял её комиссар Кореневский, он вскоре погибнет в бою, скорее всего это было при прорыве из окружения.  (Это по отчёту партизанки бригады «За Советскую Белоруссию» Лидии Смирновой).
А вот по воспоминаниям партизана, заместителя комиссара по комсомолу» отряда им. Щорса бригады им. Чапаева Василия Васильевича Барминского комиссар бригады Кореневский был ранен и остался в Матыринском лесу с санитаркой Валентиной Григорьевой, которая оказывала помощь раненному комиссару.  Барминский пишет: «В матыринском лесу мы навсегда простились с комиссаром бригады первым секретарём Ушачского подпольного райкома партии И.Ф. Кореневским…». 
А о комбриге Мельникове ничего не говорится. Такое ощущение, что Мельников с частью бригады (двумя отрядами) после 29 апреля ушёл в район Полоцка.
В тоже время из отчета партизанки бригады «ЗСБ» Лидии Смирновой мы знаем, что Мельников 5 мая после основного прорыва в Селищанскую пущу принял решение о роспуске своей бригады на отряды и группы. Мельников принял такое решение или бригада сама распалась, так как никто ею уже не командовал? 
Итак, удар 83 –го стрелкового корпуса состоялся 29 апреля (о котором пишет Баграмян), но прорыва к партизанам достигнуто не было.  Наступление 83 ск к концу дня 29 апреля было остановлено. Известно, что Полоцк был взят только 4 июля, то есть спустя два месяца, оборона в Полоцке у немцев была очень серьёзной и бои за город шли несколько дней.   Партизаны под Полоцком (два отряда бригады имени Чапаева) и войска 1-го Прибалтийского фронта еще два месяца друг друга не видели. 
«Сражения за Полоцко-Лепельскую зону и другие партизанские зоны значительно облегчило наступление 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов на правом фланге операции «Багратион». С этим тезисом можно согласиться, ибо противник был вынужден снимать войска с фронта для борьбы с партизанами в тылу, так как войск СС, полицейских полков и всяких национальных формирований, вроде бригады Каминского, уже не хватало для решения задачи. И пусть цифру о потерях сил карателей в 20 тыс. человек, убитыми и раненными, по книге Лобонка [1] следует воспринимать критически, но сам факт отвлечения частей с фронта танковой армии Рейнгардта и других участков советско-германского фронта   сыграл свою роль в будущем наступлении Красной Армии.
Но, к сожалению, общий итог событий с 11.04 по 5.05 1944 года нельзя признать успешным для советской стороны: с потерями для себя, но ближний тыл 3-й танковой армии, оборонявшей район города Витебск был немцами очищен. Правда, Рейнгардту это сильно не помогло, слишком мощным было наступление 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, которое началось 22 июня 1944 года. Фактически, 22 июня была ограниченная разведка боем, отдельными батальонами, но кое-где, это привело к занятию первых траншей обороны немцев, а общее наступление началось 23 июня.   
Кстати, неверно говорить, что всё закончилось 5 мая, бои по прорыву из окружения и рядом с зоной в Витебской области продолжались, как минимум еще 7-8 дней.   Не зря, немцы и их пособники, «полицаи», держали оцепление вокруг лесов Матырино и Селищанской пущи, еще 2 недели и постоянно прочесывали эти леса, то есть по меньшей мере до 19 мая, а потом их перебросили южнее в Бегомльский район, где 22 мая началась немецкая операция «Баклан».
Об этом упоминает и Лобонок: «В ночь с 6 на 7 мая ночной полет в район партизанской группировки совершили пилот Бородин и штурман Болкисев. Возвратившись после успешного выполнения задания, они сообщили, что наблюдали с воздуха ожесточенные бои партизан с карателями в лесном массиве у населенного пункта Селище» [1].
В художественном фильме «Пламя» 1974 года есть такой момент: Пономаренко докладывает Сталину о критическом состоянии в Полоцко-Лепельской партизанской зоне. Сталин говорит, что «для нас очень важен каждый день существования партизанской зоны, так как это ослабляет немецкие войска перед наступлением Красной Армии и главное направление   наступление будет –Белоруссия».
 Судя по этим словам, хотя это только версия авторов фильма: партизанам предлагается сражаться в зоне до последней возможности.
А кроме того, авторы сценария фильма немного грешат против истины: совещание по утверждению плана «Багратион» состоялось 22 мая, а этот разговор Пономаренко и Сталина не мог состояться позже 1 мая.  Неизвестно, был ли Сталин, так уверен 1 мая, что направление главного удара будет именно в Белоруссии.  Разработка плана летней кампании шла в штабах всех уровней, но план будет докладываться Сталину к 20-м числам мая, на 22-23 мая в Ставку будут вызваны командующие фронтами со своими предложениями.
Кстати, в фильме Пономаренко молчит на эти слова Сталина, может поэтому он и молчит в ответ на запрос Лобонка (27.04.44) о возможности прорыва в сторону фронта. 
Представляется, что Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин был информирован о происходящем, в первую очередь от Пономаренко П.К.,
во-вторых от Генерального штаба Красной Армии, но не решился помочь партизанам в Витебской области и провести крупную фронтовую операцию и разрешил, только ограниченный удар для отвлечения части сил немцев от карательной операции.
Есть одна причина. Её можно назвать - «внешняя стратегическая причина» сдержанности Пономаренко и БШПД в отказе на прорыв Лобонку.  Может быть Пономаренко осторожно запрашивал Сталина о возможности такого прорыва, но Сталин предпочёл удержание этого района через бои с силами Рейнгардта и Готтберга, даже без надежды на долгое сопротивление партизан.
Может быть, Ставка и Генштаб сознательно пошли на эти жертвы, ради стратегического успеха в летней компании Красной Армии в направлении главного удара в Белоруссии, особенно перед предстоящей высадкой англо-американских войск в Нормандии в мае и открытием 2-го фронта в Европе (высадка состоялась 6 июня 1944 года) и поэтому не отступили от сроков будущей наступательной операции.
Может быть, Сталин не хотел «облегчать жизнь англо-американцам» при открытии 2-го фронта, чтобы немцы не снимали войска из Франции и не направляли их на Восточный фронт.
Возможно, при этом была координация сроков наступления союзников на Западе и на Востоке, видимо союзники - Эйзенхауэр и Монтгомери должны были начинать в мае 1944 года первыми.
Все приведённые выше причины это только предположения автора.
Были ли у 1-го Прибалтийского фронта возможности пробиться к партизанам в район Ушачи в апреле 1944 года?  Трудно сказать определённо: да или нет.  Вспомним, что весь март фронт участвовал в Витебской операции, наступая севернее Витебска, с трудом продвинулся на 12 км на участке в 25 км. Израсходовал все резервы и боеприпасы, вынужден был 2 апреля перейти к обороне.
 У историка Алексея Исаева в [15] отрицательное мнение о возможности удачного наступления и настроя на успех бойцов и командиров Красной Армии в этот период.
Но если было бы принято предложение Лобонка (принято в первую очередь Пономаренко и БШПД) от 27 апреля – о прорыве партизан на северо-восток в район Островляне с выходом к Западной Двине и там удержание позиций в течение двух суток и одновременным ударом 1-го Прибалтийского фронта, то вероятно можно было создать «коридор» на непродолжительное время и вывести людей, речь шла о не менее 40 тысяч партизан и мирных жителей или по крайней мере спасти значительную их часть. Можно надеяться, что Лобонок со своим штабом трезво рассуждали о возможности пробиться основными силами к Западной Двине и преодолеть, не просто прогуляться, а пробиться с боями, по лесам и болотам 50 км от Ушачи за 2-3 суток и ещё держаться там 2 суток до подхода войск фронта. 
В этом случае 1-й Прибалтийский фронт мог бы получить плацдарм на Западной Двине, на котором бы сражалось не менее 10 тыс. партизан, который очень бы пригодился в летнем наступлении Красной Армии.   
 В результате, всё-таки Военный Совет 1-го Прибалтийского фронта принял решение (30 апреля), с опозданием, но принял на себя ответственность и дал приказ партизанам - прорываться! Но было поздно или почти поздно. Время было упущено.
Лобонок, получив приказ фронта, в котором были слова: "по согласованию с тов. Пономаренко", всё понял: ждать наступления фронта на Ушачи не стоит, Пономаренко извещён, у него, у Лобонка, развязаны руки и надо надеяться только на свои силы.
В ходе этой работы стало известно, что командующий 1-м Прибалтийским фронтом Иван Христофорович Баграмян при встрече в послевоенное время с белорусскими партизанами говорил, что он очень жалел о том, что ему не разрешили из Ставки ВГК начать наступление с целью помощи выхода из окружения партизан и гражданского населения в конце апреля 1944 года в Витебской области.
Общий вывод: командование Красной армии, Генштаб и Сталин И.В. не стали рисковать ради достижения успеха в стратегической операции "Багратион". 

2.3 Об авиационной поддержке партизан в Полоцко-Лепельской зоне

Кстати, о «массированных ударах нашей авиации» - из решения командующего 1-м Прибалтийским фронтом Баграмяна И.Х.. о поддержке партизан в Полоцко-Лепельской зоне.   Они начались регулярно только 20 апреля и длились до конца апреля. К 20 апреля основные линии обороны, которые партизаны и население строили 4 месяца уже были прорваны карателями. Удары советской авиации явно запоздали и не дали нужных результатов.
К сожалению, явно недостаточной была авиационная поддержка боевых действий партизан, которой Баграмян И.Х. отвел основную роль для помощи партизанам.  Почему недостаточной?  Да, прежде всего, по достигнутым результатам.
Лобонок пишет о марте 1944 года: "Все чаще в небе над Двиной завязывались воздушные бои. И это было приметой того, что наши войска совсем близко: прифронтовые аэродромы базировались на территории бывшей партизанской зоны, в треугольнике Витебск — Невель — Полоцк».
Напомним, что бригада имени Чапаева занимала позиции в 3 км от реки Западная Двина, до переднего края 6 гв армии генерала Чистякова было всего 18 км.
Авиационную поддержку Полоцко-Лепельской зоне от фронта оказывала 3-я Воздушная армия.
Приведу выдержку из книги Лобонка В.Е.[1].
«В отчёте БШПД так говорится о действиях советской авиации в Полоцко-Лепельской зоне в период апрельско-майской экспедиции:
«В целях более мощной поддержки партизан Ушачской зоны с воздуха 16 апреля 1944 г. с командующим АДД (авиацией дальнего действия. — Ред.) т. Головановым было договорено об использовании с максимальной напряжённостью бомбардировочной авиации для бомбежки в указанных районах скопления живой силы и техники врага.
В ночь на 17 апреля 1944 г. авиация дальнего действия бомбила скопления сил пехоты и танков в районе населенных пунктов Передовой, Василевичи, Городок, Тетча, Лепель. В результате бомбардировки г. Лепеля разбит шоссейный мост через р. Уллу, на Ленинской улице разбита колонна автомашин, сожжена казарма, где располагались немецкие солдаты.
В остальных пунктах наблюдались большие взрывы и пожары. Противник понёс значительные потери (откуда это известно? - вопрос авт).
В ночь на 28 апреля 1944 г. авиация повторила боевую работу и бомбила боевые порядки немцев в районе Мосар, Мосар-1, Старинки, Киселево, Староселье-1, Староселье-2, Воцлавово, Азаренки, Заборовно.
С этой же целью 19 апреля 1944 г. командованием фронта были приняты решения об использовании фронтовой штурмовой и бомбардировочной авиации на бомбежку и штурмовку районов скопления живой силы и техники врага и истребительной авиации для прикрытия боевых порядков партизанских бригад. Начиная с 20 апреля 1944 г., днём и ночью фронтовая авиация наносила удары по боевым порядкам и скоплениям противника, наступавшим против партизан Ушачской зоны» [1].
В отчёте БШПД о действиях советской авиации в поддержке партизан легко можно увидеть скрытое   неудовлетворение от такой поддержки.
Такое же неудовлетворение сквозит и во воспоминаниях
Р.Н. Мачульского   при боях у озера Палик Борисовско-Бегомльской зоны в самый тяжёлый её период 19 июня.  На неоднократные запросы в авиационной поддержке фронта в БШПД, последний ничего не отвечал, удар был всего один и его результаты были внешне эффектны, но вряд ли эффективны для снижения или ослабления давления карателей на партизан. Итак, мы видим, что дальняя авиация, центрального подчинения, наносила удары 2 раза: 17
и 28 апреля.  Начиная с 20 апреля (через 9 суток после начала немецкой операции, когда все основные линии обороны партизан были прорваны) была задействована штурмовая и бомбардировочная авиация 1-го Прибалтийского фронта, которая действовала против наземных войск немцев. Не поздно ли начали применять авиацию фронта?
Что говорят немцы: «…. факты постоянных интенсивных действий [советской] авиации с целью снабжения партизан и подавления наших атакующих частей».
Оценка действий нашей АДД и фронтовой штурмовой авиации у нас и у немцев была различной. 
Лобонок: «Военные летчики часто наносили меткие бомбовые удары по скоплениям карательных войск, их резервам, оборонительным укреплениям, коммуникациям, складам и обозам. Массированные налеты авиации дальнего действия, а также прикрытие наших боевых порядков средствами штурмовой и истребительной авиации заметно ослабляли натиск карателей, вызывали восторг и гордость партизан и местных жителей» [1].
Немцы оценивают удары советской авиации иначе. «Ночью (24 апреля) по боевым порядкам соединения Готтберга нанесла удары советская авиация. Эти удары, однако, не достигли своей цели, ущерб от бомбардировок был незначительный» [18].
«27 апреля советская штурмовая авиация наносила удары по позициям групп «Ангальт» и «Каминский», действия которых действия которых оперативный штаб фон Готтберга оценивал удовлетворительно. Уже несколько дней, встречая ожесточенное сопротивление, группы не могли серьезно продвинуться вперед».  Здесь, пожалуй, мы видим реальный вклад советской авиации, удары которой вместе с упорной обороной партизан, сумели на несколько дней задержать наступление немцев и им потребовалась перегруппировка. Несмотря на оценки штаба Готтберга, наступление двух групп «Ангальт» и «Каминский» было с 24 по 27 апреля приостановлено.
Лидия Смирнова в своей записке в БШПД 26 мая 1944 года писала, что несколько дней, когда бригада "За Советскую Белоруссию" вела бои в районе Сорочино, Пятницы, Стайки, Любани, это было в конце апреля, советская авиация наносила по ночам сильные удары по наступающим немецким войскам, в частности в деревне Туросы был нанесён удар по немецким танкам. Удары были чувствительные и имели большое морально-психологическое значение для поддержки партизан.
 К сожалению, надо признать, что удары фронтовой авиации Красной армии может затруднили и замедлили продвижение немцев в операции против окруженных партизан, но не парализовали действия карателей. Ничего не говорится о действиях истребительной авиации фронта и о прикрытии партизан от ударов немецких бомбардировщиков, а очевидцы говорят о том, что немецкая авиация непрерывно, если позволяли погодные условия, бомбила позиции и расположение партизан,
Так Лобонок пишет, что последние числа апреля немецкие бомбардировщики непрерывно атаковали Ушачи и позиции партизан в этом районе.  А где наша истребительная авиация?   Напомним, в 3 Воздушной Армии   1-го Прибалтийского фронта на 1 января 1944 года было в наличии 432 самолета, из них 168 истребителей [11], эти истребители входили в состав двух истребительных авиационных дивизий.    А немцы выделили для операции «Весенний праздник» до 70 самолётов, в основном это были бомбардировщики типа Ю-86, Ю-87.
«Авиационная поддержка была возложена на 1-го старшего авиационного начальника, в распоряжении которого находились:
— эскадрилья пикирующих бомбардировщиков Ю-87;
— эскадрилья средних бомбардировщиков Ю-86;
— эскадрилья «Арадо»;
— три эскадрильи особого назначения и 7 «Физелер-Шторх»;
— авиационная оперативная группа 1 (Fliegereinsatzgruppe)» [7].
   Необходимо было не только атаковать с воздуха, наступающие войска карателей и наносить удары по скоплениям войск и техники противника, но
и обеспечить прикрытие с воздуха партизанской зоны близ Ушачи и
на направлениях наступления карателей от ударов вражеской авиации.  Была ли поставлена такая задача нашей истребительной авиации? Неизвестно. Скорее всего, нет.
Отступление в изложении. По мотивам художественных фильмов по постановкам писателей - фронтовиков.
Эпизод 1.  Киноэпопея Юрия Озерова (один из авторов сценария - Юрий Бондарёв) «Освобождение», фильм 2-й «Прорыв». Фильм посвящен событиям осени 1943 года.  Форсирование Днепра и битва за Киев.  Показана переправа советских войск через Днепр и интенсивные атаки немецких бомбардировщиков. Генерал Ватутин, командующий Воронежским фронтом (впоследствии 1-м Украинским) возмущён отсутствием прикрытия переправы нашими истребителями от ударов немецких бомбардировщиков.      
Эпизод 2.  Фильм «Горячий снег» по одноименной книге Юрия Бондарева. Показаны события декабря 1942 года.   Немецкая авиация атаковала на станции разгрузки эшелон с боеприпасами и лишила целую армию половины запаса боеприпасов.   Командарм, прототип Малиновского Р.Я.  (артист Георгий Жжёнов) вызывает для доклада подполковника, отвечающего за авиационное прикрытие мест разгрузки армии. Говорит одну фразу: "Грош цена такому прикрытию». А, по сути, мог бы отдать этого подполковника в трибунал. Чем бы это закончилось известно. 
В начальный период войны нередки были случаи, когда начальники, более крупного ранга, пользуясь предоставленными им правами
в чрезвычайных условиях, расстреливали тех или иных командиров за различные провинности.          
Для чего приведены эти отступления?  Только для одного- сказать, что немецкая авиация воевала очень профессионально и противостоять ей надо было тоже профессионально.  А было ли господство советской авиации
в воздухе на фронтах, в частности в Белоруссии в 1944 году?  Видимо, нет.  И это трудно понять для весны и лета 1944 года, на первый взгляд.
Это было понятно и объяснимо в 1941 году при огромных потерях нашей авиации впервые часы и дни после нападения Германии, это было объяснимо в 1942 году, когда наша авиационная промышленность была эвакуирована на восток и в тяжелейших условиях, самоотверженным трудом рабочих, инженеров и конструкторов, налаживала производство военной авиации. Поставки по ленд-лизу от США еще не могли компенсировать дефицит самолётов на фронте.
Но почему не было господства в воздухе в 1944 году, кажется в год наших побед и движении на запад? Увы, не было. В воздухе шли жестокие бои и с переменным успехом. Велики были потери авиации и лётного состава.
В большом дефиците были и опытные квалифицированные лётчики, слишком велики были потери в боях, были случаи   с авариями самолётов.  Подготовка лётчиков для Красной армии велась, но, как правило, по принципу "взлёт-посадка", большинство молодых лётчиков погибало в первых боях, об этом писали многие известные фронтовые лётчики в мемуарах.  Приводился пример одного воздушного боя, где при 5 сбитых наших истребителях, только один управлялся опытным лётчиком, другие 4 были молодые, только что прибывшие лётчики.
Кроме того, в некоторых мемуарах можно встретить такие мысли, что Сталин, опасаясь повторения ситуации осени 1941 года, держал на обороне воздушного пространства Москвы до 1000 истребителей вплоть до середины, а может и конца 1944 года.   
 В подтверждении этого приведём состав авиации Московского военного округа и 1-й воздушной истребительной армии ПВО на середину 1944 года, чтобы понять какое количество авиации прикрывало столицу.  Фронт был на расстоянии 300-400 км от Москвы и налётов на Москву практически не было, начиная с 1943 года, так как Германия не располагала дальними стратегическими бомбардировщиками. 
Московский военный округ:
188, 334 бад, 300, 332 шад,
330 иад, 189, 327 нбад,
409 иап, 47, 48 и 98 гв., 859 рап,
73, 74, 75, 79, 80, 81, 82, 83, 84 краэ;
1-я воздушная истребительная армия ПВО:
317 иад (34, 67, 736 иап), 318 иад (11, 28, 562,564, 565 иап),
319 иад (177, 178, 309, 445 иап),
320 иад (12 гв., 16, 126, 429, 488 иап).  [19].
Наверное, можно предположить, что для службы по прикрытию Москвы и Подмосковья привлекались лучшие лётчики ВВС Красной Армии. 
Весной 1944 года ВВС Красной армии на центральном направлении имели 3-х кратное   преимущество над люфтваффе группы армий «Центр» по количеству самолётов. Типпельскирх пишет о наличии только 40 исправных истребителей на фронте группы армий «Центр». Отчасти, это объясняется, что у немцев не хватало истребительной авиации для ПВО Германии от интенсивных бомбардировок союзников и немцы были вынуждены переводить в метрополию истребители из воздушных флотов, действовавших на советско-германском фронте.
 Только в 3 ВА 1-го Прибалтийского фронта было 168 истребителей на начало 1944 года.  Так почему не было воздушного господства советской авиации в 1944 году в первой половине 1944 года в небе над Белоруссией?
 Другая причина превосходства в количестве авиации ВВС Красной армии над люфтваффе в том, что советская авиационная промышленность к 1944 году резко наращивала производство боевых самолётов, а немецкая промышленность находилась под постоянными ударами авиации союзников.
Вопрос можно ли было прикрыть истребительной авиацией 3 ВА партизанскую зону с центром в Ушачи?
Теоретически, да. Учитывая, что до Ушачи было всего 50-70 км от линии фронта, то есть 10 минут полета истребителя того времени, а советские аэродромы были расположены в треугольнике Полоцк-Витебск-Невель.   Если посмотреть характеристики истребителя ЛА-5 модификации 1944 года, то при нахождении аэродрома до 50 км от линии фронта, истребители могли бы барражировать над Ушачами не менее 20 минут, в одном полёте при одной заправке, а это уже не мало, чтобы отогнать немецкие бомбардировщики. Для непрерывного прикрытия воздуха над Ушачами в течении 6 часов группой из 4-х истребителей, хватило бы 12 истребителей при 4 самолёто-вылетах в сутки.  Задача вполне  была решаемая для истребительной авиации 3 ВА.   
Но практически возможно ли было это? Действовать нашей истребительной авиации за линии фронта в глубине до 50-70 км в тот период, апреле-мае 1944 года, под Витебском?  Сложный вопрос не для специалиста.  Могли быть разные причины невысокой активности нашей авиации в этот период и на этом участке фронта. Погодные условия, наличие аэродромов с твердым покрытием в условиях дождей и туманов.  Техническая готовность самолётов, подготовка лётчиков для ведения воздушных боёв с асами люфтваффе.  Было ли господство в воздухе советской авиации?  В тот период считаем, что не было.    Может, был приказ из Ставки ВГК – беречь авиацию для летней кампании.
И этим, видимо объясняется, отсутствие совсем или слабое противодействие истребителей 3 ВА 1-го Прибалтийского фронта ударам немецких бомбардировщиков по позициям партизан в Полоцко-Лепельской зоне. 
 Но если представить, что приняли бы такое решение о действии истребительной авиации. Да, были бы потери самолётов и пилотов, расход горючего и боеприпасов, но можно было бы обеспечить прикрытие с воздуха партизанской зоны, эти потери были оправданы со всех точек зрения.  Можно было надеяться, что партизанская оборона устоит при наступлении частей Рейнгардта  и Готтберга.
В немецком донесении 3-й ТА подчеркивается большое значение в достижении успеха операции именно ударов люфтваффе по позициям партизан.
Кстати, немцы в донесении после окончания операции «Весенний праздник» среди захваченного вооружения партизан указывают на один советский штурмовик. Интересно, что случилось с тем ИЛ-2: подбили, кончился бензин? Что случилось с лётчиком и бортстрелком? Вывезли через линию фронта, взяли в плен, погибли или какое-то время воевали в партизанах?
Лобонок пишет в своей книге [1], что одна из бригад подобрала трёх летчиков со сбитых самолётов, был вызван самолёт с Большой земли и лётчики, не сразу, но были переправлены за линию фронта. 
Вообще-то в ходе войны это случалось и частенько, что лётчиков сбивали за линией фронта и партизаны предпринимали все меры для спасения лётчиков и переправки их обратно на Большую землю. Вспомним хотя бы историю с Алексеем Маресьевым, сбитого в 1942 году над Новгородской областью, описанную в книге «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого. 
Командующий фронтом Баграмян И.Х. говорит о весенней распутице, как о факторе, препятствующем немедленном наступлении для помощи партизанам. Возможно, это ещё одна причина низкой активности фронтовой авиации, в первую очередь истребительной. Погода тоже вносила свои коррективы в использование авиации: туманы и плохая видимость - делали невозможным её использование, впрочем погода   одинакова была для всех: для нас и для немцев.  И у партизан были передышки от немецкой авиации по причине нелётной погоды.
Несколько слов о транспортном авиационном снабжении партизан в Полоцко-Лепельской зоне в рассматриваемый период.
Сначала в целом о снабжении партизан:
"По решению ГКО от 4 сентября 1943 г. за Центральным ШПД была закреплена эскадрилья в составе трех самолетов Ли-2, девяти самолетов Р-5 и 20 самолетов У-2. По заявкам ЦШПД, фронтовых (областных) и республиканских штабов на партизан также работали отдельные части и эскадрильи Авиации дальнего действия (АДД), Гражданского воздушного флота, фронтовой авиации и воздушно-десантных войск. Всего за время войны к партизанам было совершено 109 тыс. самолёто-вылетов. Из грузов, направленных партизанам, на первом месте стояли боеприпасы, вооружение и мины, всего 83%. Среди остальных 17% грузов главными были медикаменты, почта для партизан, табак, соль, чай и сахар. Самолеты также использовались ЦШПД для выброски в тыл противника диверсионно-разведывательных и организаторских групп, для связи и вывоза раненых (более 90% тяжелораненых). Только Авиация дальнего действия (командующий – генерал А.Е. Голованов) за время войны в интересах партизан совершила более 7 тыс. самолёто-вылетов. Особенно отличился 101-й авиационный полк АДД (командир – Герой Советского Союза полковник В.С. Гризодубова).
Авиация Гражданского воздушного флота (командующий – генерал-полковник (с августа 1944 г. - маршал авиации) Ф.А. Астахов с 11 мая 1942 г. и до конца войны) выполнила около 20 тыс. полетов к партизанам, из которых половина – с посадкой на партизанских аэродромах. Она перевезла 5871 человека, 3672 т боеприпасов и вооружения и 977 т других грузов. От партизан вывезено более 16 тыс. раненых, преимущественно тяжелораненых" (Источник -электронная энциклопедия Минобороны России).
В Полоцко-Лепельской зоне.
"Положение с боеприпасами у партизан в конце 1943 года было трудное.  12 декабря состоялось совещание оперативной группы с участием комбригов. На совещании речь шла в основном о подготовке обороны, но выяснилось, что очень мало боеприпасов: «На совещании выяснилось, что в отрядах не хватало боеприпасов. Тола почти не было, патронов осталось в среднем по 15–20 штук на винтовку, по 25–30 на автомат, не более двух магазинов на ручной и двух лент на станковый пулеметы» [1].
Из книги Лобонка: «Правда, к Новому году (1943/1944 – примечание авт.)  положение с боеприпасами несколько улучшилось. В последних числах декабря, несмотря на нелетную погоду, над зоной на высоте 200–300 метров пронеслась группа скоростных советских бомбардировщиков
в сопровождении истребителей…
Особенно порадовали партизан «посылки» с Большой земли: самолеты сбросили около 100 тысяч винтовочных и автоматных патронов. Это было большое, в прямом смысле свалившееся с неба счастье.
К сожалению, удалось собрать не весь груз: часть ящиков разбилась, патроны рассыпались и потерялись в глубоком снегу.
Скоро установилась лётная погода, были налажены регулярные рейсы У-2. Только за декабрь-январь они доставили в зону около 700 тысяч винтовочных и автоматных патронов, а также патроны для противотанковых ружей, гранаты, тол, перевязочные материалы. Обратными рейсами было вывезено около 300 раненых партизан» [1].
Также известно, что для полётов за линию фронта советскими ВВС использовались самолёты типа Р-5, который мог брать на борт помимо лётчика ещё двух пассажиров со снаряжением.   
Можно сказать, что в первом случае доставка боеприпасов осуществлялась транспортными самолётами типа ЛИ-2 авиации дальнего действия (АДД), но сбрасывание с большой высоты грузов вело к потере части боеприпасов, а посадка этого типа самолёта требовало подготовленного аэродрома. Получается, что такого аэродрома в Полоцко-Лепельской зоне
в конце 1943 года не было или посадка на него была невозможна, что одно и тоже по факту.
Далее  авиаснабжение  партизан осуществлялось   самолётами У-2 (ПО-2) ГВФ, 105 гвардейского авиационного  полка в составе 3 ВА 1-го Прибалтийского фронта.
Итак, мы видим, что партизаны до конца января получили 800 тыс. патронов  для винтовок и автоматов.   
Из книги Лобонка В.Е.: «В 1944 году всеми видами авиации партизанам Белоруссии была доставлена 1101 тонна грузов. Обратными рейсами в тыл врага было вывезено 4602 больных и раненых. Помощь средствами авиации оказывалась в первую очередь партизанским бригадам, подвергавшимся нападениям оккупантов» [1].
«Белорусских партизан должны были обеспечивать взрывчаткой летчики ГВФ (ГВФ – Гражданский воздушный флот).
В ноябре и декабре 1943 года летчики ГВФ совершили к партизанам 476 самолёто-вылетов.  Летали, в основном, на самолетах типа ПО-2 в отряды, расположенные недалеко за линией фронта. Это было очень важно и в то же время слишком мало при огромном размахе партизанского движения.
"Весной 1944 года наш полк (101-й – примечание авт.)  вернулся на Белорусское направление. Большинство самолетов летало на бомбежку врага, несколько экипажей перебрасывали оружие и боеприпасы партизанам» -из книги начальника штаба 101 полка АДД  Верхозина А.М. «Самолёты летят к партизанам» [20].
На вооружении АДД были транспортные самолёты ЛИ-2, которые также могли быть и бомбардировщиками.
Верхозин А.М. пишет в книге:
«Другое дело самолет типа ЛИ-2. На сотни километров можно забрасывать на нем в тыл противника значительное количество продовольствия и медикаментов, боеприпасов и оружия, вплоть до пушек» [20].
А что авиация 3 ВА? 
«В целях усиления боеспособности партизанских бригад Полоцко-Лепельской зоны Белорусским штабом партизанского движения и фронтом
с 1 марта по 28 апреля 1944 года переброшено 215 тонн боеприпасов и вывезено из партизанских бригад до 1500 раненых» - из донесения ВС 1-го Прибалтийского фронта в Ставку ВГК от 30.04.1944.
«За период боев с карателями партизанам Полоцко-Лепельской зоны было послано по воздуху более 250 тонн грузов. В том числе только с 11 апреля по 1 мая в нашу зону было совершено 354 самолёто-вылета и перевезено 57 880 килограммов боевых грузов[1].
"В бригады, действовавшие в Витебской области, чаще всего прилетали летчики 105-го гвардейского авиационного полка ГВФ, которым командовал полковник Е. Т. Клуссон. Для приёма крылатых машин народные мстители и местное население построили в разных уголках области 15 посадочных площадок и аэродромов. В зимнее время хорошими аэродромами являлись покрытые льдом озера. Больше всего грузов доставлялось в районы Ушач, Плинска и Селявщины. Иной раз за ночь садилось и поднималось в воздух по нескольку десятков самолетов"[20].
Очень важно было наличие посадочных площадок внутри партизанской зоны.
«В течение первых восьми дней боёв прилетавшие с Большой земли самолеты садились на партизанских аэродромах. Хотя в начале двадцатых чисел апреля (1944) аэродромы один за другим перестали действовать, доставка нам боевых грузов не прекращалась. Правда, взрывчатки и мин для минометов мы получали недостаточно» [1].
В зоне действовало три партизанских аэродрома, но по мере наступления карателей и сжимания кольца, аэродромы, один за другим перестали действовать.  Наверняка то, что партизанские аэродромы подверглись интенсивным бомбардировкам немецкой авиации для уменьшения или прекращения снабжения партизан по воздуху. Кроме  того у партизан не было средств ПВО: зенитных артиллерии и пулемётов для защиты своих позиций, штабов и аэродром. Нередки были наземные операции карателей против партизанских аэродромов, немецкая разведка вскрывала их местонахождение.
Отступление. В фильме «Пламя», посвящённым событиям апреля-мая 1944 года в Витебской области, на совещание в Ставке ВГК в присутствии Сталина, начальника ЦШПД Пономаренко П.К. спрашивает один авиационных начальников, по мысли авторов фильма – главком ВВС Красной Армии: «Сколько у партизан аэродромов?». Пономаренко отвечает с ходу, не раздумывая: «50».    Очень впечатляет эта цифра.
Эта же цифра в 50- количество партизанских аэродромов и площадок звучит в книге начальника БШПД Петра Калинина.  Смотрим на схему с размещением аэродромов.  На территории Белоруссии можно увидеть обозначение 24  аэродромов и посадочных площадок. Откуда авторы сценария фильма взяли цифру 50?  Из книги Калинина, надо полагать.
Военный Совет 1-го Прибалтийского фронта докладывает о авиаснабжении партизан за себя (фронт) и БШПД (там рейсы совершали самолёты АДД и ГВФ).
По доставке боевых грузов (по этим надо понимать- патроны в первую очередь, а также гранаты, мины для миномётов, артиллерийские снаряды, мины для грунта, взрывчатые вещества и материалы для диверсий).
Попробуем проанализировать данные.
Разница существенная между информацией Военного Совета Прибалтийского фронта и опергруппы Полоцко-Лепельской партизанской зоны, расхождение на 20 % в меньшую сторону. А по данным членов обкома партии Витебской области в годы войны   ещё меньше.
Теперь по количеству. Возьмём среднюю цифру – 3 тонны в сутки в течении интенсивных боёв за Полоцко-Лепельскую зону.  Конечно, не будем забывать, что запасы боеприпасов могли создаваться загодя, скажем с осени 1943 года, когда было принято решение о создание укрепленного района – Полоцко-Лепельской зоны.   
С одной стороны немцы в журнале боевых действий 3 ТА по итогам операции «Весенний праздник» пишут о большой количестве захваченных у партизан боеприпасов.  С другой стороны Лобонок пишет о недостатке только взрывчатки и мин, значит недостатка в патронах не было?  На конец января 1944 года было получено с Большой земли 800 тыс. патронов к автоматам и винтовкам.
Так много это или мало 3 тонны боеприпасов и других грузов в сутки для 17-ти тысячной группировки партизан?
 И было ли недостаточное снабжение партизан боеприпасами основной причиной   сдачей укреплённых позиций в зоне?
Проведём сравнение   со снабжением по воздуху 6-й армии Паулюса
в Сталинграде зимой 42/43 года, «…минимальную суточную потребность окруженных войск в различных видах снабжения, составлявшую около 500 т.» [28].  Это по немецким нормам снабжения.  Группировка 6-й армии вместе с союзниками составляла 270 тыс. человек. Отношение грузы/ численность войск составляет 1,85 кг на 1 человека.
Что имеем мы по снабжению для партизан Полоцко-Лепельской зоны?
 Здесь мы имеем 0,21 кг на человека и это по данным ВС 1-го Прибалтийского фронта (по самому высокому показателю снабжения).
Понятно, что немцы не смогли обеспечить даже минимальное снабжение армии Паулюса в Сталинграде, в реальности было в 5 раз меньше, не более 100 тонн в сутки, то есть 0,37 кг на человека.  Но и в этом случае больше, чем для партизан   Полоцко-Лепельской зоны.
Есть, конечно, разница по структуре поставок в Сталинграде для Паулюса и для Лобонка в Ушачах. Самая большая проблема для окружённых немцев в Сталинграде это было продовольствие и горючее для танков.
Для партизан на первом месте были боеприпасы: снаряды для борьбы
с танками, мины для минометов, патроны и гранаты. 
С учётом большого количества захваченных боеприпасов, о чем немцы пишут в донесении 3-й ТА по итогам боевых действий, партизаны не испытывали нехватки боеприпасов к личному стрелковому оружию, но в тоже время не хватало снарядов, мин и взрывчатки, об этом пишет Лобонок [1]. Представляется, что у партизан проблемы были не с боеприпасами, а со стрелковым оружием, в первую очередь автоматическим, автоматами и пулемётами, для большинства бригад [1] и это одна из основных причин, почему партизанам было сложно противостоять частям карателей.

2.4 О гражданском населении в Полоцко-Лепельской зоне

На территории Полоцко-Лепельской зоны в начале 1944 года проживало от 40 до 100 тыс. мирного населения.  Почему такой разброс? Да потому, что  переписи населения в те годы не было, была большая миграция,  даже Лобонок пишет, что в партизанскую зону прибыло только в 1943 году до 20 тыс. человек из соседних районов. 
Почему это важно. Население разделило судьбу во многом партизан. Это был действительно партизанский край. Здесь было 5 местных бригад и почти два года в этом районе не было оккупационного режима.
Когда началась карательная операция «Весенний праздник», то каратели выполняли приказ Готтберга в том, что «население этого района целиком поддерживает бандитов» и поэтому не щадили никого и сжигали деревни без всякой жалости.
Население снималось с деревень целыми семьями и уходило
с партизанами, многие из них оказались в конце апреля в лесах западнее Ушачи. Если предположить, что если даже только половина населения в зоне ушла с партизанами, то к 30 апреля в Матыринском лесу, могло оказаться не менее 20 тыс. мирного гражданского населения.
Лобонок пишет: «Перед мысленным взором снова и снова встают нескончаемые колонны людей с котомками за плечами, малыми детьми на руках. Кто-то кого-то зовет, ищет. Голоса заглушает скрип колес, храп лошадей, мычание коров, блеяние овец. Все, все оставили свои места, чтобы подальше уйти от фашистских извергов, найти защиту у партизан. У каждого одна мысль: что будет дальше, когда все это кончится?» [1].
Лобонок  также упоминает  о 3-х км обоза из подвод с людьми, который двигался за партизанами при отступлении. В таком обозе может быть не менее 500 подвод, на каждой подводе могло сидеть минимум 4 человека, получается 2000 человек, да столько же шло пешком, значит 4000 человек, жителей двигалось, только по одной дороге из Ушачи в Матыринский лес, по грубой оценке.  И это только одной бригады, а местных бригад в зоне было 5. Вот и получаем те 20 тысяч человек гражданского населения в окружении.
Безусловно, самый трагический момент для населения был при окружении партизан в районе западнее Ушачи в конце апреля 1944 года. 
Официальная позиция известна из приказа оперативной группы: «Командованию бригад предлагается принять экстренные меры по рассредоточению и выводу из кольца мирных жителей вместе
с партизанскими подразделениями, чтобы не оставить беззащитных людей под огнем вражеских пушек и пулеметов» [1]. Но что могли в той ситуации сделать командиры бригад?  Очень немного.
Очевидцы сообщали, что некоторые командиры партизан предлагали жителям самостоятельно выбираться из этого окружения.
Лобонок сам на совещании 3 мая предлагает оставить часть обозов, то есть обозы в прорыв никто не тащил, это было нереально.
Что же было на самом деле.  Очень много людей осталось в Матыринском лесу. Кто мог двигаться и был рядом с отрядами прорыва в ночь с 4 на 5 мая, кто не погиб под немецкими пулемётами на поле между Паперино и Новым Селом, те вышли в Селищанскую пущу.
 Но там было новое окружение. Кто–то ушёл дальше на юг с партизанами.    Каратели прочёсывали леса.  Много жителей было убито и зверски. Других гнали к деревне Замошье, потом в Ушачи. Дальше сортировали: кого-то гнали на работы в Германию, малолетних и не представлявших ценности отпускали.
 О потерях среди партизан уже написано выше.  А вот о мирном населении - до сих пор нет точных данных. Лобонок В.Е. пишет и это повторяют вслед за ним многие, о 15 тысячах жителей выведенных из окружения, часть оказалась в Вилейской области и часть в Бегомльском районе, часть в завелеченских лесах.
   Официальные наши источники сообщают об убитых 7011 человек, захваченных более 11 тысяч человек для вывоза на принудительные работы в Германию. Были сожжены деревни Бочканы, Гаровые, Глинники, Тухатино и др. А сколько населения оказалось в фильтрационных лагерях близ Лепеля, сколько было убито, подверглось издевательствам, угнано в Германию на самом деле, неизвестно.
Мне представляется, что эти данные занижены или неполные. Помним, что население в зоне составляло не менее 40 тыс. человек, если вышло 15 тыс., хотя и эта цифра не стыкуется у Лобонка: в Бегомльский район - вышло 3 тыс.; в завечельские леса (на юго-восток) до 7 тыс.; 11 тыс. человек угнано в Германию, значит, не менее 19 тыс. человек погибло, а не 7 тыс., как по официальным данным. Стёрты с лица земли многие деревни, их и в наше время нет на картах.
Вывод: Районы Витебской области, входившие в Полоцко-Лепельскую зону пострадали очень сильно, как населённые пункты, так и люди которые в них проживали.


2.5 Как руководство партизанским движением пыталось ослабить   давление на партизан в Полоцко-Лепельской зоне при проведении операции "Весенний праздник"

Для оправдания руководящих органов партизанского движения ЦК компартий Белоруссии (Пономаренко)  и БШПД, если возможно говорить об оправдании, по их распоряжению были попытки активизировать операции партизанских соединений  в соседних  областях с Полоцко-Лепельской зоной: Вилейской области и Бегомльском районе, чтобы отвлечь карательные силы  противника от Полоцко-Лепельской зоны. Но, надо признать, данные действия партизан в соседних областях не принесли большого облегчения Полоцко-Лепельской зоне в апреле 1944 года.
Хотя изучая материалы о событиях весны- лета 1944 года в целом хорошей и познавательной статье о командире Борисовской-Бегомльской зоны Романе Николаевиче Мачульском (полностью статья приведена
в приложении) обнаружил такой примечательный абзац: «Карательная экспедиция гитлеровцев под названием "Весенний праздник" началась 11 апреля 1944 года. Главный удар наносился против партизан Полоцко-Лепельской зоны. Бои шли до 4 мая. Мачульский своим соединением развернул широкое наступление на коммуникации врага, а силами нескольких бригад повел наступление в сторону Лепеля. В результате кольцо блокады было прорвано. Большинство бригад и отрядов Полоцко-Лепельской зоны перешло в Борисовско-Бегомльскую».
К сожалению, по имеемой информации, это не так.   Отдельные удачные атаки на гарнизоны в населённых пунктах южнее Лепеля никак не повлияли  на планы гитлеровцев по ликвидации Полоцко-Лепельской зоны.
Справедливо пишут Калинин [5] и Мачульский [4], что были отдельные локальные операции партизан против гарнизонов оккупантов и достаточно успешные. Но по сути, партизанские бригады Полоцко-Лепельской зоны своим силами вырывались из окружения вместе с гражданским населением, понеся при этом большие потери, причём не только в Борисовско-Бегомльскую зону, но и частично в Вилейскую область (на запад) и в район Полоцка.   
  Действия соседних партизанских соединений не задержали действий карателей в Витебской области по вполне простым причинам: оккупационные власти СС и полиции в лице Готтберга во взаимодействии с командованием вермахта привлекли достаточно сил и создали подавляющее превосходство над партизанами, причем одновременно во всех угрожаемых местах.  Активная фаза операции «Весенний праздник» началась 11 апреля 1944 года против партизанской зоны в центре с Ушачи, а соседние партизанские районы были надёжно блокированы другими силами частей СС и полиции.   Причем с началом операции против Полоцко-Лепельской зоны, немцы начали одновременно наступление против Сенненско-Оршанской зоны, так что остатки бригад из этих обоих зон были вынуждены перейти после первой декады мая 1944 года в Борисовско-Бегомльскую партизанскую зону под общее руководство Р.Н. Мачульского. 

7.6 Вопросы  к Лобонку В.Е., как командиру Полоцко-Лепельской зоны

Сразу скажу, что изучая материалы о Полоцко-Лепельской  зоне в 1944 году, в центре внимания была личность Лобонка В.Е.  Те испытания, которые выпали на долю партизан, отзывы современников о Лобонке В.Е. и память, которая есть в Белоруссии, позволяет с большим уважением думать об этом человеке.
Но исследователь должен быть объективным и должен ставить вопросы.
Таких вопросов к Лобонку В.Е. могло быть, наверное, много, но здесь
в завершающем акте этой народной трагедии хотелось бы выделить три из них.   
Вопрос №1.
Мог ли Лобонок В.Е. 28 апреля самостоятельно принять решение на прорыв на северо-восток в сторону Западной Двины в район Островляне-Карпиничи, как и предлагал в радиограмме  БШПД?  Если принять, что 29 апреля Баграмян, с разрешения Ставки, двинул в наступление  стрелковый корпус  с частями усиления на полоцком направлении, то были ли шансы на создание   плацдарма на Западной Двине  в начале мая и при этом спасти от уничтожения примерно 40 тыс. человек, партизан и гражданского населения?
Вопрос  №2.
Почему Лобонок В.Е.  улетел в Москву с аэродрома в Валовой горе Лепельском районе после прорыва из окружения?    Какая в этом была оперативная необходимость для руководителя зоны от БШПД?  Может быть был приказ Верховного ГК (И.В. Сталина)?   А может, потому что и такой зоны, как Полоцко-Лепельская уже не было, а в Борисовско-Бегомльской зоне был свой командир, назначенный БШПД - Р.Н. Мачульский? В своей книге [1]  Лобанок  ничего не пишет о своем отлёте за линию фронта в Москву. Этот вопрос очень непростой и он, к сожалению, уже после войны оброс слухами.
Имеем свидетельство.
Николай Николаевич Кирпич – «Здесь, в Ушачском районе, бились 25 суток. Лобанок прорвал блокаду, я лично разговаривал с теми, кто прорывался и выходил вместе с ним. Многие отряды и бригады вышли из окружения в Бегомльский и Борисовский районы. Прилетел самолет из Москвы на аэродром у деревни Волова Гора, Лобанок улетел».
Когда улетел, не уточняется. Уже в послевоенное время нашлись у Лобонка В.Е. завистники и злопыхатели, которые распускали слухи о том, что Лобонок улетел из зоны ещё до 1 мая, до прорыва из окружения. Что это не так, знали многие командиры и рядовые партизаны.  Активно против этих слухов выступал бывший командир бригады имени Ленина Н.А. Сакмаркин.            
Но после прорыва из окружения в ночь с 4-го на 5-ое для партизан Полоцко-Лепельской зоны сложилась очень тяжёлая обстановка. Были понесены большие потери, потеряны базы, не было боеприпасов и продуктов. Много раненных пришлось оставить в лесах и болотах на верную гибель.  Бригады, отряды, группы партизан выходили из окружения. Партизанские бригады, вскоре оказались в очень тяжёлом положении в Борисовско-Бегомльской зоне, вырвавшись из одного ада тут же попали в другой.  Многие погибли, многие попали в плен, меньшая часть уцелела до наступления Красной Армии в операции «Багратион».
Почему их оставил командир? Ранен он не был, об этом ничего не писалось и не говорилось.
Надо сказать, что и у автора возникал вопрос: почему, как человек и командир, Лобонок В.Е. не остался со своими бригадами до конца и не разделил их судьбу, как члены оперативной группы Бардадын и Зиненко, первый был тяжело ранен, второй погиб. 
Но уже в ходе этой работы у автора появилась информация, источнику которой можно доверять. Пришлось пересмотреть мнение о ранней эвакуации Лобонка В.Е. и причинах этой эвакуации.
В.Е. Лобонок был эвакуирован в Москву только 7 июня на самолете в тяжёлом состоянии: у него была контузия средней тяжести, полученная в ходе прорыва, скорее всего от разрыва мины, а помимо этого у него было обострение хронического заболевания, которое преследовало его всю жизнь.  Так что причины эвакуации Лобонка были очень существенные.
Бардыдан А.Ф. пишет в отчёте: «18 мая я прибыл в д. Воловая  Гора в штаб бригады Лобанка. Оттуда я стал добираться до тов. Мачульского, где в том время был и тов. Лобанок.  К тов. Мачульскому и Лобанок  я прибыл 20 мая 1944 года».
До  своего отлёта В.Е. Лобонок был среди партизан. 15 мая он писал распоряжение командиру Смоленского партизанского полка о его передислокации в Вилейскую область.  20-21 мая был  в штабе у Р.Н. Мачульского, командира оперативной группы Борисовско-Бегомльской зоны. 
Но, даже находясь в Москве в госпитале, Лобонок В.Е. продолжал принимать участие в управлении бригадами из Полоцко-Лепельской зоны. 
В Витебск Лобонок вернулся   в первые дни после освобождения города Красной Армией, в начале июля 1944 года.

Вопрос №3.
С какой формулировкой Лобонок В.Е. был представлен к награждению орденом Суворова 1–й степени после окончания обороны Полоцко-Лепельской зоны?
Из статуса ордена:
Орденом Суворова I степени награждались командующие фронтами и армиями, их заместители, начальники штабов, начальники оперативных управлений и оперативных отделов и начальники родов войск (артиллерии, воздушных сил, бронетанковых и минометных) фронтов и армий:
-за отлично организованную и проведённую фронтовую или армейскую операцию, в которой с меньшими силами был разгромлен численно превосходящий противник;
-за искусно проведённый манёвр по окружению численно превосходящих сил противника, полное уничтожение его живой силы и захват вооружения и техники;
-за проявление инициативы и решительности по выбору места главного удара, за нанесение этого удара, в результате чего противник был разгромлен, а наши войска сохранили боеспособность к его преследованию;
-за искусно и скрытно проведённую операцию, в результате которой противник, лишённый возможности произвести перегруппировку и ввести резервы, был разгромлен.
По какому пункту статуса было произведено представление к награждению?  Почему не наградили другим орденом, более подходящим по статусу к содеянному? Кому и зачем из Лобонка нужно было делать полководца? 
Кстати, генерал Солдатов, командир 83 стрелкового корпуса 4–й ударной армии за Полоцкую операцию был награждён орденом Суворова только 2-й степени. 
Вот такие вопросы.
;
2.7 Причины разгрома Полоцко-Лепельской партизанской зоны

Главный вывод. Вывод тяжёлый, но за ними трагическая судьба десятков тысяч наших людей.
Полоцко-Лепельская партизанская зона при героическом сопротивлении большинства партизанских бригад была разгромлена в апреле-мае 1944 году
с гибелью большинства партизан и не менее 20 тысяч человек мирного населения в ходе немецкой карательной операции "Весенний праздник". Та небольшая часть партизан, примерно 5 тысяч человек, которые вырвалась из окружения из Полоцко-Лепельской зоны, через 17 дней оказалась в новом окружении в Борисовско-Бегомльской зоне, потом оттеснены в район озера Палик Бегомльского района. Большинство партизан там погибло в боях и при прорывах вражеского окружения.
Причины разгрома зоны и больших жертв партизан и гражданского населения:
-кратное превосходство противника над партизанами в живой силе и вооружениях; 
-принятая стратегия обороны и отдание инициативы противнику;
-созданная система оборона была не везде прочной, а с учётом работы разведки противника, в первую очередь авиационной: карательные силы находили слабые места в обороне партизан, здесь же, вероятно, был перехват радиообмена партизан;
-не все партизанские бригады проявили стойкость в обороне и отходили с позиций без приказа Командования в первую очередь: бригада имени Чапаева, бригада «Октябрь»; им. Ленина (диверсионная);
-невозможность проведения крупной фронтовой операции войсками 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерал-полковника Баграмяна И.Х. для оказания   поддержки партизан из-за истощённости сил предыдущими 3-х месячными наступательными действиями и запрета проведения наступления Ставкой ВГК в преддверии подготовки операции «Багратион»;
-неудовлетворительное снабжение партизан оружием и боеприпасами,
в первую очередь снарядами и минами, не умаляя героизма лётных экипажей транспортных самолётов работавших в трудных условиях; 
Главная причина трагического исхода, конечно, в неумолимой логике войны.
Одна сторона постепенно начинает брать верх над другой.
У побеждающей стороны начинает возникать ощущение, что обратного хода уже не будет. Поэтому начинают появляться всякого рода идеи, основанные на чувстве превосходства над противником, иногда ошибочные.
 Рассуждая о плохом взаимодействии органов управления партизанским движением (ЦШПД, БШПД) с командованием 1-го Прибалтийского фронта (наверное и других фронтов), возникает вопрос о наличии, как сейчас говорят, системной ошибки в управлении.
Статус представителя БШПД в Военном Совета фронта (Рыжикова И.И. как члена ВС 1-го Прибалтийского фронта) позволял ему выносить вопросы на заседания Совета и обсуждать вопросы и принимать участие в решениях.  Но мог ли представитель БШПД как-то реально влиять на действия фронта? Представляется, что   нет. 
Схема управления: Военный Совет фронта -  ЦШПД (БШПД) – Ставка ВГК – Генштаб мало была ориентирована на нужды партизан. Здесь представляется, что и ЦШПД  мало мог, что сделать без вмешательства Ставки ВГК. В свою очередь Ставка ВГК не рассматривала партизан, а уж тем более население в тылу врага, как что-то приоритетное.   Как пример, позиция командования АДД в лице Голованова по отношению к полётам к партизанам и их снабжению оружием и боеприпасами. 
Примечание. ЦШПД был упразднён в октябре 1943 года.   
-ошибка (или просчёт) ЦШПД и БШПД, которые собрали в одном в ближнем прифронтовом районе десятки тысяч людей, поставили перед ними априори невыполнимые задачи и бросили на произвол судьбы в условиях карательной операции или сделали явно недостаточно, чтобы спасти десятки тысяч людей;
-плохое взаимодействие ЦШПД и БШПД с командованием 1-го Прибалтийского фронта и командованием АДД (авиации дальнего действия).
  Кто-то, наверное, скажет: на то и война. Что же, надо было партизанам сидеть в лесах и болотах и дожидаться освобождения Красной армией? Это неправильный вопрос. Партизаны уже 3 года вели активные боевые действия против оккупантов и наносили им чувствительные удары, сами несли большие потери. Но то, что произошло весной и в начале лета 1944, стало следствием неоправданной концентрации партизан в специальных районах и сильно облегчило задачу руководству СС и полиции Белоруссии по их уничтожению, разумеется, с привлечением регулярных частей вермахта.
 Позже Пономаренко П.К. признал цифру потерь партизан в Витебской области в 32,5% от общей численности (хотя мне кажется, эта цифра занижена, по моим оценкам, погибло не менее 50 % партизан Витебской области), но не назвал причины этих больших потерь, косвенно указывая на то, что область была прифронтовая. Но и другие области были прифронтовые, но таких потерь не было. Почему? Да, потому, что там партизаны были рассредоточены на местности и не были лишены мобильности: возможности ухода от ударов превосходящих сил противника. 
Можно только представить, что думали рядовые партизаны, командиры, мирные жители о руководстве БШПД и командовании 1-го Прибалтийского фронта в те трагические дни, когда они все ещё надеялись на помощь Красной армии и когда, наконец, поняли, что помощи не будет.
Об этом можно прочитать в отчете партизанки Лидии Смирновой.  Как партизаны ждали наступления Красной армии, как шли слухи о начале этого наступления, особенно, они усиливались с ударами советской авиации.   
Об этом писали кинооператоры Рейзман и Школьников, которые были в партизанской зоне во время карательной экспедиции. «С Большой Земли была получена радиограмма «Зажгите по всему переднему края, поможем с воздуха». С замиранием сердца все ждали наступления».
Неужели Пономаренко и Калинин не чувствовали за собой вины за эту ошибку? А потом когда стояли на трибуне парада партизан 16 июля в Минске и думали ли они, что всё делали правильно и победителей не судят?
А как быть с погибшими тысячами партизан и жителей Витебской области и их родственниками, а так же с теми, кого взяли в плен и угнали в Германию?
Или все было списано на суровую необходимость войны и приказ Верховного Главнокомандующего?  Об этом нет сведений, можно только предполагать.

Список источников.

1. Лобонок В.Е «Партизаны принимают бой», 1972. Интернет-версия.
2. Яким Александрович Жилянин, Иван Борисович Позняков, Василий Иванович Лузгин «Без линии фронта», 1975 г.;
3. П.К. Пономаренко «Всенародная борьба в тылу немецко-фашистских захватчиков 1941-1944», 1986г.
4. Мачульский Роман Наумович, «Вечный огонь. Партизанские записки», Мн.: Беларусь, 1978.
5. П.З. Калинин "Партизанская республика", М.: Воениздат, 1964. — 336 с. сайт «Военная литература»
6. «Прорыв в бессмертие», статья. Сергей Головко. «ПРАЕКТ «РУБЯЖИ».
7. Д.А. Жуков, И.И. Ковтун "ОХОТНИКИ ЗА ПАРТИЗАНАМИ. Бригада Дирлевангера".
8. Дмитрий Александрович Жуков, Иван Иванович Ковтун, «1-я  Русская бригада СС "Дружина"»
9. ЖУКОВ Георгий Константинович «ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ», 1969 Г.  Сайт «Военная литература»: militera.lib.ru
10. Баграмян И. Х "Так шли к победе", М.: Воениздат, 1977.
11. Лебедев П.Л. Мы-алексеевцы: Записки партизанского разведчика. — 2-е изд., доп. и перераб. – Мн.: Беларусь, 1979. – 335с., 16 л. Ил
12. В.Е.  ЛОБАНОК «ПАРТИЗАНЫ ВИТЕБЩИНЫ В БОЯХ ЗА РОДИНУ», 1959 Г.
13. HTTP://WWW.POBEDA.WITEBSK.BY/POSHUK/13/
14. С.М. Штеменко "Генеральный штаб в годы войны". Москва, Военное издательство 1989 г.
15. Исаев Алексей - Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии»
16. Пинчук М. «Советские партизаны. Мифы и реальность», 2010 г.
17. ЧИСТЯКОВ Иван Михайлович, «СЛУЖИМ ОТЧИЗНЕ», М.: Воениздат, 1985г.
18. Крикунов П. "Казаки. Между Гитлером и Сталиным;
19. БОЕВОЙ СОСТАВ СОВЕТСКОЙ АРМИИ, ЧАСТЬ IV (Январь – декабрь 1944 г.), МОСКВА ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1988г. ИНСТИТУТ ВОЕННОЙ ИСТОРИИ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР ИСТОРИКО-АРХИВНЫЙ ОТДЕЛ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР ЦЕНТРАЛЬНЫЙ АРХИВ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР.
20. Верхозин Александр Михайлович, «Самолёты летят к партизанам (записки начальника штаба) М.: Политиздат, 1964г.





;