Реставрация

РЕСТАВРАЦИЯ*

РАССКАЗ

Легенда гласит: в годы блокады, в надежде не допустить врага в город, вокруг Князь-Владимирского собора и по Петроградской стороне был совершён крестный ход с чудотворной Казанской иконой Божьей Матери.

1 
Я – реставратор. Надо сказать, что труд этот – напряжённый, и синоним ему – усидчивость и терпение. Кроме того, необходим зоркий глаз. Потому сейчас мне уже нелегко работается – возраст. О мастерстве не упоминаю, поскольку ежели его нет, нечего и озадачиваться и морочить людям голову.
Невозможно сосчитать, сколько изделий из веков минувших прошло через мои руки. Сколько убитых, изувеченных икон и живописных полотен с моей помощью зажили заново. Это я продлевал им жизнь. А потому, закончив работу, чувствовал себя творцом. 
Возвращая владельцу заказ, расставался с ним, со своим детищем, с сожалением и болью. Душу не вложишь, – ничего не почувствуешь.
--------------------------------------------------
*Восстановление 


Антикварный отдел безразмерного столичного магазина уж давно предложил мне дружбу с оплатой по факту. Старина своей уникальностью брала во полон при первом же, даже поверхностном, взгляде или лёгком прикосновении.
Икона – статья особая. Сила её, даже изувеченной, в намоленности. Подношу ладони к святому лику и тут же чувствую, что передо мной: в любви и почёте жила у верующего человека, или недавнего производства раскрашенная доска. От старинной да намоленной исходит тепло.
Сказать, что этот заказ был таким же, как многие другие, было бы неправдой. Увечья лет минувших не были столь значительны. Но список Казанской иконы Божьей Матери источал тепло и притягивал взгляд. И, по моему разумению, чтобы начать такую работу, не лишнее было бы испросить благословение священника.

2

Протоиерей отец Василий* - настоятель Серафимовской церкви, был известен всему городу. Он отличался тем, что видел насквозь не только самого прихожанина, но и помыслы его. А от прикосновений большой и тяжёлой длани настоятеля страждущему становилось легче.
Получив благословение, я немедля приступил к врачеванию.
И вот, наконец, работа завершена. Святой лик в окончательном варианте был достоин поклонения. А мои старания заслуживали уважения. Я был доволен собой.
Утром же, взглянув на содеянное накануне, ужаснулся. Передо мной было искажённое до неузнаваемости изображение никакого отношения к святому лику не имеющее. Я не понимал, что произошло. Несомненно одно: сесть за работу и переделать наново.
 По мановению чудеса случаются только в сказках. А в обычной жизни – труд и ещё раз труд.
Придя в себя и успокоившись, вновь принялся за работу. Мазки на заново подготовленную поверхность ложились неспешно и старательно. Отринув мысли о случившемся, я весь отдался созиданию. И мне не в чем было себя упрекнуть. Утро следующего дня не принесло радости. Вновь на меня смотрел искажённый донельзя, не мною созданный, неузнаваемый лик.
Я впал в раздумье. И оно было нелёгким. Боже милосердный, да не с ума ли я схожу?! Как быть и что делать?.. Постепенно я утвердился в мысли, что образ Казанской иконы Божьей Матери не даётся мне – художнику-реставратору с многолетним стажем.

3
Петроградская сторона досталась в наследство от прародителей. Её антикварность принадлежала мне всё детство, юность и молодость.
Подарок создателей города – в уникальности знаков его отличия. Петропавловская крепость была посещаема пристрастно в любое свободное от школы время. А Князь-Владимирский собор меня, едва родившегося, крестил. Особенно со стороны Тучкова моста поражали воображение импозантность строения и полёт мысли зодчего. Можно не быть художником, чтобы понять, проникнуться этим. Там, в Князь-Владимирском соборе, шесть десятилетий двадцатого века пребывала Казанская икона Божьей Матери, помогая прихожанам в трудную минуту.


*Ермаков Василий Алексеевич (1927г. – 2007г.)               
Я счёл, что моя трудная минута наступила. И, не откладывая дела в долгий ящик, с душевным трепетом пошёл в храм к образу святому и чудотворному, дабы испросить коленопреклоненно позволения выполнить свою задачу.


Зажжённые свечи, догорая, без устали отдавали своё тепло храму.
К вечеру собор завершает дневные бдения. Посему в этой ауре намоленности от радостей и скорби прихожан уже не было. Только я да со стен его отстранённая строгость взглядов. И я застыл перед святым ликом, мысленно прося допустить меня к работе, которой отдал всю жизнь.
Если бы это случилось не со мной, возможно, не поверил: я вдруг почувствовал лёгкое покалывание незащищённых одеждой частей тела: рук, лица, шеи. Я отошёл вглубь собора.
Храм закрывается, сказала служащая, подойдя ко мне.
Позвольте побыть здесь ещё немного. Я – художник. Мне это необходимо.
Я хотел понять, что произошло. Но не смог разобраться и вернулся к святому лику. К чувствам беззащитности, неизъяснимой благодати и благодарности добавилась торжественность минуты. Она подавляла. Этот эффект намоленности был мне знаком. У Стены Слёз в Иерусалиме – те же эмоции, те же неповторимые ощущения.

Я вышел из храма. На площади перед ним – ни души. Вечер на фоне умиротворённого солнца был со мной изысканно безупречен. Нежность его достаётся северянам в количестве столь ничтожном, что воспоминание о ней постепенно становится событием значительным. С годами – бесценным.
Я почувствовал лёгкость, будто расстался с тяжёлой ношей. Расправив плечи и подняв голову, в чистом и прозрачном воздухе вдруг увидел… На фоне вечернего неба, будто на стене, висело огромное изображение старинной иконы. Размеры его поражали: от земли до неба! Находясь несколько впереди, но не слишком близко. Чтобы можно было увидеть его целиком. Сквозь изображения были видны дома и движущийся транспорт там, вдали – видение было прозрачно.
Моё продвижение от храма к метро было неспешно. Изображение видимое только мне сопутствуя, перемещалось вместе со мной. На спуске в метро оно уменьшилось в размерах. А в вагоне поезда стало совсем маленьким, но таким же прозрачным.
Всё также находясь в поле зрения, сотканное из самого воздуха, увеличившись до прежних размеров, видение сопроводило меня до самого дома. И уже в квартире постепенно исчезло.
Я сел за работу. Трудиться усердней вряд ли возможно. И вот – заказ выполнен.

4

А после трудов наступило утро. Я напрасно боялся взглянуть в «ту» сторону. На меня смотрел чудный, ясный лик непорочной Девы – Казанской иконы Божьей Матери.