МИНА

Мина…!!!

   Морская. Российского производства.  Образца 1908/39 года. «Рогатая смерть», как написано во многих популярных книжках советской эпохи.

   Её конструкция оказалась исключительно простой, очень удачной, и соответственно- весьма применибельной.  Как и многие другие шедевры отечественного военного  конструкторского гения.

   Вот уж тут, мы всегда.

   Всегда могли, всегда можем, и будем тоже всегда.

   Вопрос осознанного и настоящего престижа. И, как мне кажется, не только всей страны в целом.

   Такие мины состояли на вооружении Советского ВМФ вплоть до середины 60х годов. И до сих пор встречаются у парадных входов в Военно- Морские училища, Академию, воинские части и институты соответствующего профиля. Украшая их своими рогатыми головищами наряду с якорями, и морскими пушками времён Ушакова и Нахимова.

   Но встречаются они не только там.

   Эти штуки активно и не безуспешно  применялись Российским флотом в период  Первой Мировой войны. После совсем незначительной модернизации в 1939 – в течении всей Великой Отечественной. И многие из них, кто в своё время, не успел порадовать противника всеми своими 115 килограммами тротила- в состоянии сделать это по сию пору. Плавая по поверхности, или вися на минрепах в слоях морских глубин, так называемых, «опасных» районов.

   Не знаю, на какой срок эксплуатации рассчитывались корпус, минреп и донный якорь, но коррозии они подвержены мало. И совсем недавно одну такую гостью из прошлого обезвреживали в Крыму. Несмотря на своё, ещё дореволюционное рождение и многолетнее купание в морской воде, мина находилась в боеготовом состоянии. И могла очень не хило ахнуть под корпусом у любого мирного рыбачка.

   Ага…

   Офицер, в звании капитана ( ну а может быть, и капитан- лейтенанта, не столь- уж это и важно), сидел в своём душном и хронически плохо проветриваемом кабинете, и упёршись локтями в стол с бумагами, документами и телефонами- крепко держал себя за уши.

   Зачем, спросите вы. В смысле, зачем, сидя за столом, держать себя за уши.

   Не знаю. Может быть,  чтоб голова внезапно не упала с глухим ударом лбом в столешницу, так как в течении двух суток поспать удалось всего два часа. Может быть, уже инстинктивно защищался от внешних звуковых раздражителей, обозначающих собой, очередную, неожиданную вводную, способную разорвать барабанные перепонки вместе с воспалённым до предела,  мозгом. Ну а может, быть, просто не хотел, чтобы прямо здесь, на рабочий стол, прямо на важные документы и рабочие графики… Из ушей вылилось то громадное количество дерьма, которое так долго и тщательно вышестоящее начальство закачивало ему в черепную коробку на только что окончившемся совещании.

   Нет- нет. Только не подумайте. Этот был не из тех «штабных реактивных гномов», что родились, и мечтают умереть в тиши  кабинетов. За своим многотонным столом, со склеротическим чайным стаканом  в именном подстаканнике в руках. И под чарующую мелодию непрекращающихся телефонных звонков, вкупе со стуком печатной машинки.

   Это был другой офицер.

   Офицер одного из наших очень известных, очень уважаемых, и очень силовых ведомств из трёх букв. Всю свою пред идущую жизнь, проведший в горах, аулах, лесах, полях и болотах. Видевший и слышавший очень многое. Подчас, такое, что и не напишешь и не расскажешь. Настолько многое, что хватило- бы жизни на три, и ещё осталось- бы.

   Неожиданный перевод на новое место службы он воспринял немного странно.

   Сразу появилось чувство, что ему чего- то не хватает.

   Буд- то у белки колесо отобрали.

   Доставали документы, совещания, ежедневный кабинетный спринт, натёртый мастикой скользкий паркет в бесконечном коридоре, пыльный запах казенной мебели… И никуда не девшийся, личный состав, разумеется. То есть, вверенное ему подразделение. Пусть и не большое, но как всегда, оснащённое  отдельными уникальными личностями с уникальными способностями создавать уникальные проблемы на ровном месте.

   Особенно выделялся один боец  из одного древнего города Средней полосы России. Он был очень невезуч, и при этом- очень крепок на восприятие. Как старый придорожный пень.  Непрошибаемым  был,  как танк. Ну, просто замечательное сочетание талантов. И, судя по- всему, это и была их совместная судьба. Скорее, даже- рок. Всего за три месяца  совместной службы, он сумел собрать на себя столько косяков, как больших, так и маленьких, что у обоих- уже давно чесалось. У старшего- от постоянных раскалённых до красна «стержней», вставляемых  начальниками сверху, ну а у младшего- по цепочке вниз и по инерции, как полагается.

   Крайний, именно крайний, а далеко не последний залёт, случился прошедшей ночью. «Протерять» за одну попытку посещения уборной сразу ТРИ очень важные папки с рабочими материалами мог только он. Как, спросите вы. А просто. Зашёл, забыл, вернулся- нету. И не важно, что к утру их уже нашли (правда, всей ротой внутренней охраны, поднятой, как всегда в таких случаях, по тревоге… и в том- же самом туалете, к стати). Важен сам факт, за который с утра, капитану засандалили по самые, так и не удалённые в детстве, аденоиды.

   Вот именно поэтому, застропив себя за ушные раковины, капитан сидел за столом, и багровел всем фейсом куда- то в глубину кабинета. Казалось, что своим тепловым излучением, он пытался расплавить стенку напротив. Нахмуренные брови сошлись у могучей переносицы плотным углом, напоминая собой распахнутые крылья маленькой чайки, стремящейся сорваться с капитанского лба и улететь отсюда далеко и на долго. Внутри закипал какой- то не то атомный реактор, не то вулкан Эребус. А невозможность дать всему этому пару естественный выход неимоверно преумножала  душевные страдания.

   В дверь постучали.

  -Разрешите?

  -Да… Очнулся капитан. Входите.

   В проёме двери на две- третьи объёма показалась самая невезучая голова из самой, что ни на есть, Средней части России. Она вместе с носителем с раннего утра была отправлена на работы по хоз- части, куда- то глубоко в вечно затопленный  подвал, с глаз долой. И поэтому капитан не успел ни испугаться, ни расстроиться.

  -ТОВАРИЩ КАПИТАН…У НАС В ПОДВАЛЕ МИНА ПЛАВАЕТ…!!! МОРСКАЯ…С РОГАМИ…!!!

   Тут стоит заметить, что учреждение занимало собой весьма большой, красивый и старинный архитектурный комплекс в самом центре одного густонаселённого города. До отказа набитом аналогичными архитектурными шедеврами. И естественно, полном, трамваев, светофоров, детских площадок, школ, больниц, магазинов, и вполне , подчас, мирных прохожих- пешеходов на своих улицах.

   Опустив руки на стол, и устало посмотрев на гонца с такой интересной новостью, капитан грустно произнёс

  -Слушай. Ну вот сейчас спущусь. Ну посмотрю. И ведь, если ничего не увижу- ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ЧТО С ТОБОЙ В СЛЕДУЮЩУЮ СЕКУНДУ БУДЕТ, А….?!!!

   Ты себе представляешь, или нет, убоище ты моё…?

  -Тащ капитан!!! Да я серьёзно. Вы только спуститесь- сами увидите. С пронзительной честностью в голосе затараторил невезучий.

  -Она, ведь, больше бомбы. Что делать- то.

   Капитан вздохнул, но- делать нечего- тяжело выполз из- за стола, вооружился, взятым в шкафу, небольшим карманным фонариком, и отправился в служебные подземелья.

   Ведущие в никуда…Наверное, и в этом случае, Виктор Гюго сказал- бы именно так.

   В подвале, сразу шибанул в нос отвратительный и спёртый запах плесени, гнилых тряпок, отсыревшей штукатурки, ржавчины, и ещё чего- то очень подвального. Как выглядит пол и основание стен, ни кто не помнил, так как откачать затоплявшие его не то грунтовые, не то водопроводные воды все уже отчаялись.

   Ни кто не знал ни  истинную глубину , ни происхождение собственного подвального моря.

   Сразу над входом тускловато горела заключённая в свою клетку лампочка. На стене чуть поодаль- чудом уцелевшая, ещё одна, такая- же. Обогативший собой местную иллюминацию, острый и пронзительный, как цыганская игла, луч капитанского фонарика, заметался по поверхности воды, выхватывая из полу- тьмы плавающие клочья полу- сгнивших матрасов, обломки старой мебели, тряпьё, банки из под краски и ещё какую- то там гадость.

   По середине затопленного подвала, мерно покачиваясь на насквозь прогнивших подвальных волнах, плавала мина…

   Морская. С рогами.

   Еле- еле поворачиваясь вокруг своей оси, она медленно плыла прямо на капитана.

   За глухой, но не слишком толстой стеной отчётливо прогремел трамвай…

   Когда интеллигентный европейский турист средних лет, где– нибудь в Юго- Восточной Азии, отвернув крышечку собственного термоса, в остатках полуденного кофе обнаруживает небольшую  уютно спящую гадюку- он сначала удивляется.

   Сам видел.

   Сильно удивляется…

  -О ёпт-!!!- Не громко произнёс капитан, вытирая рукавом внезапно проступившие на лбу капельки пота.

   Он прекрасно знал, что могут натворить  какие- то 60 граммов тротила , заключённые во всеми узнаваемый ребристый корпус Ф-1.  Даже при взрыве на открытой местности. Они надёжно вычистят  вокруг себя всё  в радиусе метров 5 только за счёт своего фугасного действия, не говоря об осколках. Он так же знал, что такое- без малого шесть килограммов, в старенькой советской противотанковой ТМ-46. При наезде на которую, они уверенно разрушают серию траков гусеницы, ближайшие опорные катки и ведущие колёса с их осями, планетарную коробку… Немного раскурочивают кусок бронированного днища, а иногда- кладут многотонную машину на противоположный борт.

   На что способны целый центнер вместе с пудом он не знал. Но за то- очень хорошо догадывался.

   -Так!!! Пулей к дежурному. Пусть звонит в комендатуру. Там всё знают. В МВД- пусть срочно чистят и закрывают весь район сверху, и всех наших из здания- немедленно вон. Сюда- сапёрную группу из гарнизона. И ещё- морских минёров обязательно. Или с факультета, или с базы. Или ещё откуда. Бегом!!!

  -Ну а я тут пока, в пинг- понг поиграю- сказал он сам себе, медленно ворочая бёдрами ,с начала по- колени, а потом и почти по пояс, заходя в вонючую подвальную суспензию.

   Капитан так- же знал, что сработает она только в том случае, если при ударе о твёрдую поверхность сомнётся хоть один из  свинцовых стаканов. Рогов, то есть. Тогда разобьётся, и находящаяся под ним стеклянная банка с электролитом, который разливаясь, активирует сухую аккумуляторную батарею. Включившаяся в работу электроцепь сразу активирует детонатор.

   Тогда достанется всем. И внутри и снаружи. И достанется так, что мало не покажется.

   Капитан…без шлюпки… Весь, по «самый маузер», в вонючей подвальной жиже, начал медленно обходить мину вокруг. Глядя на неё, как гепард  на кролика, и разгоняя своим корпусом небольшие мутные волны. Достигнув, самой  опасной, по его мнению, точки он принял, зачем- то, борцовскую стойку, и начал ждать.

   Ждать он умел.

   Он собирался, в ожидании сапёров, аккуратно отталкивать мину от облезлых стен и ржавых трубопроводов, гоняя её, туда- сюда, как резинового утёнка по ванной пене.

   Столько сколько будет нужно…

   ВЕЧНОСТЬ, ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ…!!!

   Наконец,  зловещий рогатый шар, медленно подобрался на вытянутую руку. Капитан осторожно, подушечками пальцев, упёрся в корпус, и с неописуемой нежностью слегка толкнул её в сторону. Мина поддалась на удивление легко, и как- то подозрительно охотно провернулась вокруг своей минной талии.

   В мизинец что- то кольнуло.

   В  полумраке подвала, чёрный и поросший чем- то отвратительным, корпус выглядел особенно зловеще.

   На подушке мизинца показалась капелька крови.

   ГВОЗДЬ…!!!

   В корпус мины был вколочен маленький гадкий гвоздик. Неизвестно кем, когда и с какой целью.

   МИНА БЫЛА ДЕРЕВЯННАЯ….

   Насквозь…

   Но уж очень сильно смахивала на настоящую.

   Весь мокрый до самой последней нитки, оставляя за собой на паркете  ржавый, и очень тягучий след, капитан уверенными и тяжёлыми шагами шёл в каптёрку. Ему надо было переодеться. Злиться было не на кого…

   Впервые за несколько месяцев.

   Естественно, все сразу позвонили куда надо, дали отбой. Объяснили ситуацию. Но кое- кто, всё- таки, успел примчаться…

   И услышать рассказ старенького отставного мичмана (ну или- прапорщика) с вахты, о том, как в начале 90х, из какой- то расформированной части к ним привезли два деревянных макета морских мин. Почему именно к ним- ни кто не знал. О том, как, так же ни кто не знал, куда их приспособить, и как одну из них, он забрал к себе на дачу.

   Она и сейчас там у него красуется.

   У самого крылечка.

   На том самом месте, где обычно стоит ухоженная клумбочка с Анютиными Глазками, или маленькая статуя девушки с кувшином в руках.

   Ну а вторую- забросили в подвал. И забыли, естественно.

   В одной известной поговорке говориться, что есть определённая группа советских и российских граждан, которая в цирке не смеётся.

   Он – не совсем верна.

   Этот капитан (уже давно подполковник, и уже давно в отставке)- с тех пор иногда, всё- таки, позволяет себе улыбнуться.

   Сам видел…)))