10. Отпустите Лильку. Не детектив

06.04.2018
Вечер. День был хоть и ветреным, но солнечным и очень приятным. Девятый час, светло, ясно… Два выходных впереди, и каких! Пасха!
Все накормлены, муж Санечка и кошка Катя смотрят телевизор, собака Муха уснула на диване, внук Яша готовится к последней в этом учебном году олимпиаде, внук Влад и сын Витя (они ровесники и одноклассники, по восемь лет парням) разыгрывают шахматное сражение…

Прибрала кухню, взяла детективчик… Нет, не читается. Хочется общения.
Витя и Владик застыли в своей комнате над шахматной доской. Яшка в своей комнате бубнит, Санечка с Катей на диване в гостиной…
- Санечка, ты меня любишь? – спросила я.
- Хр-р, - ответил муж. Ну, я ему тоже следующий раз «Хр-р» устрою, как его на ласки прошибет…
- Кать, поговори со мной, - попросила я. Кошка открыла один глаз и снова закрыла.
- Ах так! Не буду тебе больше печеночку выготавливать!
- Мяу! – Катя перевернулась на другой бок на Санечкиной груди.
Муха дрыхла на диване в спальне, лежа на спине и разбросав лапы и храпела так самозабвенно и с подвываниями, что на нее я рукой махнула.
Когда-то специально для этой сони-засони диван у себя в спальне поставили, не помещается собачка в кресле, и диван ей впритык…
Полон дом неких сущностей, а пообщаться не с кем…

Но завибрировал мобильник, и я радостно цапнула его из кармана домашних бриджей.
- Привет, мать! – завопил в трубку Витька Козик, приятель и однокурсник мой, - ты не забыла, в пятницу, тринадцатого, отмечаем тридцатилетие окончания группой?
- Помню-помню, - откликнулась я.
- Так вот, нас набралось тринадцать из девятнадцати! Кто-то в отъезде, кто-то уже и не приедет… но девочки будут все! Помнишь, нашей группе еще повезло, пять девочек, а ведь всего на курсе вас было тридцать одна из двухсот пятидесяти. Ресторан «Раздолле», работает до двух, кухня беларуская, старобеларуская, европейская. Заказали Каминный зал, он на двенадцать человек и рассчитан, пообещали усадить тринадцать. Так будешь?
- Конечно, Витька!
Да, изначально группы были по двадцать пять человек, но ни одна группа целиком до диплома не добралась, уже после первой сессии нас стало двадцать, и еще один парень после второй вылетел…

Санечка страшно не любит, когда я где-то бываю без него. Ему не хочется, чтобы я шла на встречу выпускников, и обычно я стараюсь его не огорчать. Но это наглое «Хр-р»…
И я с легким сердцем села поработать по удаленке, а что еще делать, когда никому до меня нет дела…

12.04.2018
Санечка, Катя и Муха неодобрительно смотрели, как я примеряю любимое черное платье. Без рукавов, обтягивающее, с красивым вырезом на груди. А что, хоть летом пятьдесят два стукнет, но кожа гладкая, без морщин и пятен. И вешу я пятьдесят девять килограмм при росте сто семьдесят три…
- Вау! – ехидно сказала Катя.
- Тебя не спросили! – огрызнулась я.
- Тяф, - укоризненно произнесла Муха.
- Тебя тоже.
- Давай ты мне позвонишь, и я вас заберу? – очередной раз предложил Санечка.
- Да спи спокойно, на такси доедем с Данкой и Мишкой, - отмахнулась я.
- Мрак! – резюмировала Катя и удалилась, задрав хвост.
Данка и Мишка живут и работают в Полоцке, мы в одной группе учились. Дружим, сейчас по возможности встречаемся, правда, чаще с ночевкой наезжает Данка.
Я приготовила золотые часики, серьги-висюльки золотые с черной эмалью, такой же кулончик на тонкой цепочке. Маникюр и прическу мне сделают в обеденный перерыв.

13.04.2018
До обеда отработала спокойно, начальство банка, где я бандой программистов командую, было в отлучке. В обед выскочила в парикмахерскую по соседству, мне сделали неброский маникюр и переделали узел из волос, обычно я его как попало заматываю, а тут мне и косички какие-то заплели, и часть волос в жгуты замотали… Получилось неплохо.
- И с чего такой парад? – ехидно спросила Эмилия Петровна, мировая тетка, шестьдесят девять стукнуло, но я зубами выгрызаю ей продление контракта: программист милостью божьей и человек замечательный.
- Встречаемся группой в ресторане, - заулыбалась я, - из девятнадцати идут тринадцать, девочки все пять, а шести мальчишек нет в Беларуси.
- Сдурели? Тринадцать человек в пятницу тринадцатого? Ира! Обалдела, да? Не смей идти!
У нас так когда-то с Эммочкой повелось: я ее на «Вы» и по имени-отчеству, а она меня на «ты». Когда я стала начальником отдела, у нас ничего не поменялось.
- Я постараюсь не сесть за стол последней, - успокоила я ее.
- В субботу позвонишь мне, чтобы я не волновалась, - велела Эммочка.

Заехала домой, переоделась, велела мужу, сыну, внукам, кошке и собаке вести себя хорошо, и сосед Дениска подвез меня к ресторану.

- Комова, привет! – подбежал ко мне постаревший слегка, но вполне узнаваемый Артем Селиванов, чмокнул в щеку, - пойдем в зал, а я сюда вернусь, еще троих нет.
Красивая большая комната с камином, массивная деревянная мебель, диваны у стен, несколько кресел, картины, красивые шторы, свечи…
Я сразу попала в объятия Данки и Мишки. Вот кто не меняется! Данка все такая же кудрявая, Мишка все такой же рыжий. Хотя их-то я вижу часто.
Затем обнялись с пухленькой светленькой Лариской, старостой нашей. Тогда старостой назначали первого в списке группы по алфавиту, девичья фамилия Лариски – Богушевская.
- Здравствуй, Ира, - холодно произнесла Лиля Кравцова.
- Здравствуй, Лиля, - откликнулась я.
- Привет-привет! – подскочила Валечка Бурова. Мы обнялись.
Затем обнимались с парнями, а тут и задержавшиеся подоспели.

- Садимся за стол! – скомандовал Витька Козик. Мы уселись, а я и не заметила – кто последний! Разглядывала однокурсников.

Во главе стола оказался Артем Селиванов, по шесть человек напротив друг друга.
По одной стороне:
Мишка Лукаш,
Данка Лукаш,
Серёжка Смолин,
Димка Орлик,
Лиля Кравцова,
Мишка Яворский.
По другой:
Витька Козик,
Я,
Сашка Лукьянчик,
Лариска Богушевская,
Андрюха Ямпольский,
Валечка Бурова.

- Сначала ужинаем, потом – разговоры, все голодные! – скомандовал Артем, - мы тут с Витькой на свой вкус заказывали, когда-то все всеядными были, так что носами не крутить!

Нам подали фирменный салат с языком, нарезки, поставили свежие овощи и соленья с маринадами, жульен с белыми грибами. Затем принесли стейки из осетра. Парни,  кроме сердечника Витьки, пили водку, Витька и дамы – сухое красное вино.

- Теперь, перед основным блюдом, можно и поболтать, - довольный, отложил вилку Сережка, - давайте, рассказывайте о себе. Лучше по кругу, начнет Артем.

- Ну… я не работаю по диплому, у меня небольшой бизнес – автосервис. Старший сын офицер-ракетчик, женат, у меня внучка и внук. Младший учится на журналиста и подрабатывает у меня. Жена – врач-гинеколог в поликлинике. Давай, Мишка, ты.

- Преподаю высшую математику в Полоцком военном училище, доктор, женат все еще на Данке, дочь – химик, замужем, двое детей, сын математик-прикладник, скоро папой станет.

- А я в Полоцком университете вышку преподаю, кандидат, остальное – как у Мишки, хихикнула Данка.

- Я переквалифицировался в экологи, работаю в экспертизе. Второй раз женат, от первого брака дочь, замужем, переводчик, две внучки. От второго – сын, школьник, - заявил Сережка Смолин.

- Директор лицея в Могилеве, - сказал Димка Орлик, - женился поздновато, двое сыновей-школьников. Женат на бывшей ученице, встретились случайно, она уж и вуз закончила к тому времени… Историк.

- Хвастаться нечем. Как попала после распределения в школу, так там и работаю. Замужем не была, детей нет, - тихо сказала Лиля Кравцова. Она всегда была очень тихой.

- Ученого из меня не вышло, переучивался, теперь инженер на МАЗе, - сказал Мишка Яворский, - жена – медсестра, сыновья, трое, школьники. Я хорошо за тридцать женился.

- Работаю в академии наук, докторскую защитил… учеников хватает. Двое детей, четверо внуков, жена продавец дамской одежды в ГУМе, - хохотнул Витька, - сын тоже математик, а дочка филолог.

- Три взрослые дочки, - начала я, - переводчик, веб-программист, кардиохирург. Сын – восемь лет. Одна внучка и четыре внука. Муж прежний. Работаю в банке начальником отдела программистов. Кандидат, в молодости преподаванием подрабатывала.

- Я тоже программист, и тоже начальник отдела и кандидат, - отозвался Сашка Лукьянчик, - на МЗВТ, вдовец, двое взрослых детей, парни. Один военный, а второй – раздолбай, в ансамбле поет, консерваторию закончил, трое внуков.

- Работаю в Академии наук и преподаю, доктор, - вздохнула Лариска, - первый муж меня бросил с двумя детьми, сами знаете – Овсянников. Дети, сын и дочь – взрослые. Дочь редактор, сын – архитектор. Внучка и два внука. Со вторым мужем живем душа в душу. А Овсянникова шлепнули год назад.

- Надеюсь, Ирка расскажет подробности, слышали про Овсянникова твоего, Лариска, - хмыкнул Андрюха Ямпольский, - а меня как оставили на кафедре на родном факультете, так и работаю, уже заведую этой кафедрой, доктор. Жена была балериной, сейчас хореографию преподает, один сын – 23 года, психолог.

- Я осталась? – захихикала Валечка, - три мужа меня бросили, говорят, характер жуткий. Директор школы, самой обычной. Двое детей от разных мужей, дочь взрослая, химик-технолог, замужем, имею двух внучек.  Сын первокурсник.

- Не так все плохо у нас ложилось, - резюмировал Артем, - сочувствую Сашке. Потерять жену…
- А мне не сочувствуешь? - спросила Лиля Кравцова, – прожить такую пустую жизнь…
- А твоя жизнь еще далеко не окончена, никто не знает, что будет, - решительно заявил Витька.

Потом мы еще выпили, закусили соленьями, такие вкусные крошечные помидорчики, нам принесли бефстроганов с апельсином и картофельными розетками, затем драники с икрой. Мы все время отсаживались по двое-трое на диван, показывали друг другу фотографии на телефонах, болтали, обменивались визитками…

Артем Селиванов, Мишка Яворский и Сашка Лукьянчик хорошо набрались. Они сидели в углу стола и вспоминали прежние приключения, хохотали…
Лиля Кравцова еще немного, нехотя, говорила с Валей, с которой они прежде были не разлей-вода, сквозь зубы отвечала Лариске, и игнорировала нас с Данкой. В результате все от нее и отвязались.
Андрюха, Витька, Мишка Лукаш и Димка что-то обсуждали в углу на диване, споря и размахивая руками; Данка, Валя, Лариска что-то обсуждали на другом диване; Сережка впился в меня как клещ, требуя подробностей дела Овсянникова.
Лиля Кравцова замерла на своем месте за столом.

- Лиль, иди к нам, не сиди одна, - не выдержала Валя.
- Небось, о детях и внуках разговор, зачем я вам, - резко бросила она.
- Послушай, это чересчур! – возмутилась я, - никто из нас тебе ничего плохого не сделал. У меня с тобой отношения всегда были хорошие, мы ни разу не поцапались. В чем дело?
- Да у нас с тобой вообще отношений не было, ты меня и не замечала.
- Я родила после второго курса, а потом и после третьего, я тогда и саму себя не замечала!
- Да-да. У всех были свои дела, свои друзья. Меня приглашали раз в год – когда всей группой днем в «Пингвине» по полчаса окончание курса отмечали. Ты на втором курсе замуж вышла, Мишка с Данкой неразлучны были, Лариска с Овсянниковым, Валя в компании старшего брата крутилась, куда меня не звала… На Данку и Светку время у тебя было. Как на Гришку, Витьку… Удивительно, что сейчас вспомнили и позвали.
- Лиля, давай разберемся. Ты тихонько сидела и зубрила, не делая ни к кому из нас шаг навстречу, - вступила в разговор Лариса, - конечно, живи ты в общежитии, как мы с Данкой, у тебя приятелей было бы больше…
- А если работа не устраивает, так получила бы второй диплом, - оторвался от рюмки Яворский, - я переучился, Смолин переучился, Майка из второй группы иняз закончила, Света из четвертой – филфак. И еще многие.
- Попробуй в школе выучиться. Именно потому, что у меня детей нет, на меня наваливают столько… Ладно, это не важно. Не обращайте на меня внимания. И о том, что никто из вас мне ничего плохого не сделал, ты, Ира, погорячилась.
- Тогда выговорись, не молчи! – предложила я.
- Мороженым и кофейком бы подкрепиться. Потом и поговорим. И вообще, продолжайте ваши разговоры, а я с мыслями соберусь. И кто знает, захотите ли вы еще встретиться в таком составе…

Принесли кофе и мороженое с шоколадной крошкой и орехами. Но Селиванов, Яворский и Лукьянчик попросили блюдо под названием «Сковорода охотника». Мишка Лукаш и Витька соблазнились на «Сковороду лесника», Андрюха с Димкой попросили фирменную кровяную колбасу…
Все, кроме Лили, почти беспрерывно ходили по залу. Мы с девочками попросили еще и «Амаретто» к кофе. Селиванов попросил принести бутылку и налил нам. Лиля тоже соблазнилась на рюмочку. Затем начала есть мороженое, и запивать кофе. Потом придвинула бутылку с «Амаретто» к себе, и выпила еще пару рюмок.  Время уже к часу приближалось. Мы не могли наговориться и про Лилю забыли. Я, во всяком случае, заболталась с Лукьянчиком.

- Слышь, Лилька, если хочешь что сказать, говори. Скоро нас попрут, - пьяным голосом сказал Артем Селиванов. Лиля не ответила. Она лежала головой на столе.
- Ой, сколько же она рюмок этого ликера выпила? – ужаснулась Лариска. Бутылка была почти пуста.
- Положить ее на диван? – спросил Данкин муж Мишка.
- Лучше бы врача вызвать, пульс совсем слабый, с чего это она напилась, - встревожилась Валя. И командным голосом прирожденного директора школы вызвала скорую.

Какое уж тут веселье. Мы быстро расплатились, и разъехались. Более трезвые пообещали доставить менее трезвых по домам. Данка и Мишка Лукаши, Лариска и я поехали за скорой. Валю взяли в скорую.
Сидели и ждали.
- Остановка сердца, - сказал врач средних лет, - сочувствую, но ничего не удалось сделать. Она вообще много пила? Чем-то страдала?
- Мы не знаем, - ответила за всех я, - мы учились в одной группе тридцать лет назад. Эти тридцать лет я ее не видела.
- Мы с женой тоже, мы в Полоцке живем и преподаем, - вздохнул Мишка.
- Я была старостой группы, и за пять лет в пьянках Лиля замечена не была, а больше я ее не видела. Нет, неправду говорю, видела лет через десять после окончания, на улице, поздоровались, в разговоры она не вступала.
- А я с ней дружила. Четыре года. А когда перед пятым курсом вышла первый раз замуж, она прервала всякое общение, - вздохнула Валя, - тогда она не пила.

- Так. А родные у нее есть?
- Она нам только сказала, что замужем не была и детей нет, - пискнула Данка.
- Отца у нее не было, только мама. Не знаю, жива ли, - снова вздохнула Валя.
- Сколько она выпила?
- Парни «Амаретто» не пили, мы пятеро выпили грамм по шестьдесят, наверно. Артем налил нам  в ликерные рюмки, вместе с ликером их принесли. В дальнейшем из бутылки пила только Лиля Кравцова. И грамм двести, не больше, в бутылке осталось, а она литровая… - растерянно сказала Данута.
- Многовато.

Пообещали доктору  связаться с родными Кравцовой, если они есть, и сообщить на работу.
Приехал муж Лариски, забрал и Валю.
Мы втроем приехали на такси, дети и Санечка спали. Выглянули Катя и Муха, но так как и Данку, и Мишку они хорошо знают, развернулись и пошли спать.
Постель ребятам была приготовлена, и мы тоже пошли спать.

14.04.2018
За завтраком рассказали все Санечке. Он похрустел пальцами и ничего не сказал. И повез мальчишек по секциям.

- Ирка, я узнала, в какой школе работала Кравцова! – закричала в трубку Валя, - и мне дали телефон ее двоюродной сестры. Я ей позвонила. Она сказала мне, что Кравцовой один раз стало плохо от одной рюмочки этого «Амаретто» проклятого, сердце прихватило и дышать не могла! Лет пять уже тому, и больше на семейных застольях она к нему не прикасалась, вообще к крепкому алкоголю не прикасалась. У нее аллергия на орехи была, особенно на горький миндаль.
- Понятно, - только и сумела я сказать. И пересказала Данке с Мишкой.
- Так она что, назло нам всем упилась насмерть? – широко открыла глаза Данка.
- Довела себя до истерики, - покачал головой Мишка.
- Поехали домой, Миш, домой хочется. Только с Эдмусем повидаемся, - попросила Данка. Эдмунд – их сын. Я его Эдиком зову.
- Как думаешь, Ирка, мы тут никому не понадобимся? – спросил Мишка.
- Если это не насильственная смерть, то вряд ли. Она не зарезана, не задушена. Но может быть отравлена.
- Да. Алкоголем, - хмыкнул Мишка.

На городской телефон позвонил какой-то мужик, представился как участковый и попросил приехать по продиктованному адресу. Всех троих. Мы погрузились в мою машину и поехали.

В небольшом коридорчике уже сидели Витька, Лариска и Валька. И еще незнакомая женщина немного младше нас.
- Таня, это – наши одногруппники. Ребята, это двоюродная сестра Лили, - сказала Валя.
- Что все эти годы происходило с Лилей? – спросила я.
- Вообще ничего, - отозвалась та, - после смерти мамы жила одна, я ей как-то предложила котика взять или щеночка, так окрысилась на меня… Как я поняла, она и на вас окрысилась. Так зачем пошла?
- Сначала она не окрысилась, а просто говорить не хотела с нами. Потом я не выдержала, и спросила, в чем дело. Оказалось, я в студенческие годы дружила с другими девочками, а ее не замечала, а Данка с Мишкой неразлучны были и ее третьей в компанию не звали, и у Лариски роман был, а Валя ее с компанией старшего брата не знакомила, а сама за одного из его друзей замуж вышла… - рассказала я.
- Еще на работу пожаловалась. Тут уж и кто-то из ребят не выдержал, - включился Мишка, - и спросил, почему не переучилась, если так уж недовольна работой. У нас на курсе многие переучились, и модельер есть, и актер драматический, и священник православный… Кто-то переводчиком стал, кто-то бизнесменом… даже художник-мультипликатор есть.
- Она совсем разозлилась, попросила не обращать на нее внимания… Ну а мы-то на эмоциях от встречи, девочки между собой щебечут, парни на две компании разбились, по интересам, ну и действительно какое-то время внимания на нее не обращали, - добавил Витька.
- Да, я представляю, как это было. Ох, Лилечка! – заплакала Таня, - она ведь и неплохая была, но обозленная и несчастная…

- Я, в общем, тоже представляю, как это было, - сказал упитанный парень в милицейской форме в дверях кабинета, - я вас выслушал, и в общем, все понятно. В кабинет идемте, раз уж вы пообщались, так все сразу.
- Врачи криминал исключили, - сказал парень, - сейчас запишем ваши показания и можете заниматься похоронами. Ее квартиру обыскали, при понятых, Татьяна Андреевна пустила, да там и обыскивать нечего, одна комната и образцовый порядок, две полки с книгами, на одной по математике, на другой художественные. Письменного стола нет. Большой диван, два кресла, шкаф и журнальный столик. На столике ноутбук, несколько пластиковых папок и ваза. Большой телевизор на стене… Уютно…

Он задавал вопросы, записывал, а меня что-то грызло.
- А что вы думаете? – не выдержала я.
- Я тут сижу уже пять лет, - посмотрел он на меня серьезными глазами, - и видел всякое. Зависть и ненависть убивают, а она вас всех, восемнадцать человек, ненавидела. Собирала досье на каждого. И каждый файл в синенькой папке был озаглавлен со злобой. «Сучка Валька», «Швабра Данка», «Крыска Лариска», «Лахудра Ирка», «Придурок Витька», «Ушлепок Артем» … Восемнадцать файлов.
- О? - поразилась я.
- И пикантные досье? – фыркнула Валечка.
- Не очень. Место работы, свадьбы-разводы, дети-внуки, диссертации, дополнительное образование …
- И только наша группа? – заинтересовалась староста Лариска.
- В отдельной папочке, зеленой, еще несколько человек с факультета, которые научную  или иную карьеру сделали. Не горюйте, помочь ей вы бы не смогли.
- А она работала над чем-то? Писать пыталась?
- Нет. У меня жена диссертацию пишет, я знаю, сколько это макулатуры. Да вы и сами знаете. У нее – ни бумажечки. Учебные планы, конспекты поурочные, видимо, на работе держала. Принтера у нее нет.
- Ничего ни о какой работе Лиля не говорила, - вставила Таня, - а папки, да, на столике всегда, я как-то машинально к одной потянулась, а она зашипела и на полочку сверху положила…
- Да я же списки постоянно изучаю, рассылают по школам, ни на олимпиаду, ни на конференцию она учеников не отправляла, значит, не с чем было! – в сердцах сказала Валя, - математикой вне пределов школьной программы явно не занималась, иначе я бы наткнулась на ее имя.
- Ладно, граждане, вы все поняли, я все понял… Работы у меня – выше головы! Всего доброго!

Изгнанные, мы стояли у крыльца и переглядывались. Затем Таня попрощалась, пообещав связаться, сообщить о похоронах.
- Ирка, поганка, почему не звонишь? Я ночь не сплю, волнуюсь. Ты цела? Все в порядке? – Эммочка орала так, что ее все слышали.
- Эмилия Петровна, со мной все хорошо. А у девочки из моей группы из-за алкоголя сердце остановилось.
- Говорила я тебе: тринадцать человек в пятницу тринадцатого встречаться не должны! А ты умных людей не слушаешь. Спасибо, что хоть ты уцелела. Хоть бы обо мне подумала, если что с тобой случится, меня сразу выпрут! В понедельник расскажешь.

- И кто это так вопит? – удивился Витька.
- Вообще-то, подчиненная, - призналась я, - мы еще до банка вместе работали, она меня многому научила. Эммочке уже шестьдесят девять.
- Высокие отношения! Меня мои учителя разве что за спиной поганкой называют, – хихикнула Валя, - ребята, поговорить бы нам.
- А тут кафе недалеко, очень неплохое, - оживился Мишка, - мы с Гришкой Гусевым как-то в нем сидели. Там нам не помешают.
- Идемте, - согласилась я. Все равно Санечка отвезет мальчишек Аллочке, нашей старшей дочке, у нее билеты в цирк на всю гоп-компанию, она их и накормит.

Решили ограничиться кофе, пирожными  и мороженым.
- Не дает мне покоя замечание Лильки, что кто-то из нас ей что-то плохое сделал, - начала Валя, - первые четыре года ничего такого точно не было. Я ее редко приглашала к себе, но у меня ведь не было своей комнаты, с братом за жизненное пространство боролась. Брат на четыре года старше, не очень-то со мной тогда дружил. На третьем курсе друг брата на меня глаз положил, и брату с моим обществом пришлось мириться. И Лилька вроде бы все понимала, но когда после четвертого курса я за Генку вышла, на свадьбу она пришла, но на этом общение со мной прекратила. На той свадьбе с Лилей ничего плохого не случилось, разве что по дороге домой? Хотя не могло, ее мама встречала. А мальчишки просто с ней не общались. А почему? Надя из первой группы была просто страшненькая, Софочка – очень полная, но парни-то и за ними бегали! Лиля тогда и симпатичная была, стройненькая.
- Софочка – сто кило позитива и на личико красавица, а Надя – отличный товарищ, надежный друг, остроумный человек, умница, - улыбнулся Витька, - а Лиля… сидела, глазами на всех зыркала. Мы ее избегали из чувства самосохранения.
- И Надя, и Софочка – отличные девчонки! – подтвердил Мишка, - а вот Лиля так не воспринималась.

- Да-а, - протянула Лариска, - но давайте представим, какое зло ей кто-то из нас мог причинить. Первое – сперли конспект перед экзаменом или курсовую. Могло быть?
- Нет. Первые четыре года Валечка устроила бы такой кипеж! А курсовые у нее были самые неинтересные. Диплом она единственная, кажется, на всем курсе, писала на кафедре педагогики. Что тут сопрешь? – улыбнулся Витька.
- Второе. У нее украли деньги. Допустим, на сапоги таскала, - предположил Мишка.
- Опять-таки Валя подняла бы скандал. И Лариска бы подключилась, - Витька покачал головой.
- Перехватили практику.
- Практику ей мама подыскала, в школе, где сама работала, - пояснила Валя.
- Распределение?
- У подавляющего большинства на курсе были именные вызовы после практики, у десятерых девочек свободные дипломы – родить успели, а балл диплома у Лили был весьма средненьким, не подсуетись мама, поехала бы учителем в деревню, стипендию она не всегда получала. Чаще нет. Смотрите, сколько я помню! – заявила я.
- А изнасилования на вечеринке не могло произойти, так как ни на одну вечеринку ее не пригласили… - задумчиво сказал Мишка, - по ее же собственным словам. А парня у нее никто из девочек увести не мог, по причине отсутствия парня.
- Какого парня? – хмыкнула я, - в группе она на моих глазах и не говорила ни с кем из них. Да она и с девочками, кроме Вали, не говорила. Я как-то восхитилась ее кофточкой, связана была красиво, она прошелестела, что мамина работа, и все наше общение за пять лет. Обычно девочки в таких случаях выкройку предлагают, но… В аудитории споры, смех, анекдоты, склоки и прочее – а Лиля сидит в углу и смотрит.
- Ей мог кто-то нравиться, - предположила Лариска.
- Даже если. Какое зло бы он ей причинил? Внимания не обратил?
- Значит, болтала баба от злости, чтобы нам настроение испортить. Ей никакой радости от встречи не было, хотела и у нас отнять, - вздохнул Мишка.

- Ребята, если уточнять, то ничего плохого Лиле мы не делали, но и ничего хорошего тоже. Жили каждый своей жизнью. А выпускного вечера у нас не было, тогда был траур, и все было под запретом. Встретились через пять лет всем курсом. Кто тогда был? – спросил Витька.
- Я была. Но Лили не было. Может, никто ей не позвонил, - вздохнула Лариска, - мне тогда Фомин позвонил, но он в США сейчас, не спросишь. Потом еще через пять лет собирались, тогда мне Гусев звонил. Но Лили не было.
- У Гусева можно спросить, память феноменальная! – сказал Витька, - ну а встреча группой – эта была первая. Если верить Лильке, то и последняя…
- Как же Овсянников-то Лильку пропустил? Невеста с минской пропиской! – фыркнула Лариса.
- Которая жила вдвоем с мамой в маленькой однокомнатной квартирке! – фыркнула в ответ Валя.
- Хоть мог и не успеть присмотреться, Ирка его в тюрягу отправила, - засмеялась Лариска, - может, это и есть причинённое ей зло? А когда вернулся, то у меня уже была прописка и комната в общежитии… И очередь на квартиру…
- В общем, каждый из нас мог бы ей помочь с устройством на работу и ввести в свою, кампанию, подыскивать женихов, - сказала Данка, - но она дичилась нас, и мы не помнили о ней…
- Как бы ей помогла я? У меня – программисты. Отборные, - возразила я, - и у Сашки. Разве что Артем мог бы взять к себе колеса чинить. Или Валя в свою школу.
- Да упаси Бог! Она мне не звонила, не просила. И зачем мне бездарный учитель? От директора результаты требуют. Но если бы позвонила, боюсь, отказать бы не смогла.
- Валя, ты с ней дружила четыре года, бывала дома. У нее были школьные друзья, или по двору? – спросила я.
- Никогда никого не видела, ни разу ей при мне никто не звонил, - покачала головой Валя, - я на втором курсе, или на третьем уже, спрашивала, а она промолчала. И, когда я уходила на встречи со школьными подружками и друзьями, обижалась.
- Скорее всего, так у нее было, начиная с детского сада и до смерти…, - вздохнула Лариска.

Данку с Мишкой я подвезла к Эдику, задержаться в Минске на денек Данка не пожелала, пообещала нагрянуть в следующем месяце.

Дома у нас были брат Санечки Лёня с женой Аллочкой, моей первой подружкой, с песочницы.
И мы поехали вчетвером гулять в Лошицкий парк, сходили в музей, перекусили в кафе, вернулись к нам, поболтали, а тут и Аллочка-младшая мальчишек привезла… 

15.04.2018
Позвонила Валя Бурова:
- Ир, сможешь завтра на похороны прийти? А то у всех лекции или за проходной сидят. Только я и Артем сами себе начальники. К часу. Лариска говорит, постарается замениться.
- Постараюсь отпроситься. Говори, где и когда.

16.04.2018
Подъехала к Северному кладбищу, позвонила Вале, она уточнила аллею и участок. Купила охапку живых цветов, не захотелось брать искусственные. И побрела.
Лилю уже привезли. Священник ее отпевал, кто-то молился, но народу было не очень много. Таня, с ней двое парней и мужчина, пожилая пара, кто-то из коллег… Подошли и Лариска с Артемом.
Бросили по горсточке земли. Положили цветы. Девочки тоже живые притащили.
У Артема зазвонил телефон, он торопливо попрощался с нами и уехал.

- Спасибо, что пришли, - подошла к нам Таня, - думала, после рассказа участкового нашего и не захотите. Поедемте, помянем, и мама просит вас, поговорить хочет. А это мои сыновья… ой, уже сбежали. Поедемте, девочки. Стол на себя школа взяла. В столовой своей.
- Хорошо, мы поедем за вами, - за всех ответила Валя.

К Вале подошла женщина лет сорока пяти-семи.
- Валентина Николаевна, Вы учились с нашей Лилией Владимировной?
- Да. Скажите, Ольга Васильевна, каким она была учителем?
- Старательным, исполнительным. Работала в четвертых, пятых и шестых классах, в старших не хотела. Помогала со школьным музеем, каталог составляла, и в библиотеке на полставки помогала. От классного руководства старалась отказаться, я ей шла на встречу.
- Я ни разу не видела ее учеников… Она наотрез ни в чем не участвовала?
- Да. Ни она сама, ни ее ученики. Я у ее мамы училась, замечательным географом была.
- Понятно. Она ладила с коллегами, учениками, родителями?
- В общем да, но ни с кем не сближалась. Я рассказать Вам, Валентина Николаевна, хочу: она говорила мне, что в пятницу задерживаться не может, встреча выпускников, и она хочет зайти в парикмахерскую. Надо было отчеты сдать. Пообещала  прийти в субботу, если жива останется. Я спросила, есть ли варианты, она ответила, что варианты всегда есть. Что она идет на встречу с врагами, а не друзьями. Она с причудами была, у нас учителя взяли в министерство работать, так шипела в его адрес год. Если кто-то грант или премию горисполкомовскую получал, она с ним здороваться прекращала… А сама ни в чем не участвовала. Нехорошо о покойнице, но так и было. А мама ее совсем другая была, чудесная женщина.
- Грустно, - вздохнула Лариска.
- Она в школе ни с кем не дружила? Может, в гости к кому захаживала? – поинтересовалась я. Ольга Васильевна покачала головой.

- Это моя мама, Наталья Сергеевна, - подвела к нам пожилую женщину Таня.
- Девочки, не держите зла на Лилечку, отпустите ее, - сказала она нам, - я в курсе, что рассказали вам про ее папку…
- Зла не держим, но головы ломаем, что же мы ей такого сделали, - откликнулась Лариска.
- Идемте сядем, - предложила Таня, и мы сели в уголочке вокруг низкого столика, мы на диванчик, они в кресла.
- Я не понимаю ее злобу, Светочка, сестра-покойница, тоже говорила, вроде как скрывает что-то Лилечка.
- Кражу конспекта, курсовой и диплома мы отмели. Изнасилование кем-то из парней – тоже, она сама попрекнула в том, что ни на какие вечеринки-посиделки ее не звали, а в университете было бы затруднительно. На сельхозработы она не ездила, справку приносила. На ее практику и распределение тоже никто не претендовал. Не думаю, что стащили деньги, не молчала бы. Что еще могло быть, чтобы так всех возненавидеть? Лично у меня фантазии не хватает, - сказала я, - и на лестнице ее никто не толкал, получила диплом и на своих ногах ушла. Что?
- С лестницы не падала, деньги не пропадали, - подтвердила Таня, - мы бы знали.
- Светочка сетовала, что Лилечка с занятий шла прямо домой, а дома все учила, трудный же факультет, почему в пед не пошла? Я историк, Светочка географом была… тоже учителя. А никто из ваших мальчиков ей не нравился?
- Все могло быть, они все – яркие личности. Ну нравился, и что? Всю группу ненавидеть? – занервничала Валя, - да и не говорила она мне ничего, а ведь первые четыре года мы дружили.
- Если допустить, что ей нравился, например, Мишка, а ему – Данка, причем тут остальные? – сказала Лариска.
- С кем-нибудь из родни она дружила? – спросила я.
- У меня почти вся родня со стороны папы, а с маминой – только тетя Света с Лилей были. Так что мы двое и сыновья мои – вся ее родня. Мальчики ее не любили и не общались. Я с ней пыталась дружить, мама подталкивала, сестре обещала Лилю не бросать, да не очень получалось. В гости приходила только на мой и мамин дни рождения, а так говорила, мол, у вас там все по парам, зачем я вам.
- А до университета с ней ничего не случалось? Хотя тогда бы с чего нас-то ненавидеть… - протянула я.
- Нет, все хорошо было. Вот на выпускной школьный не попала она свой, а на такое платье Светочка разорилась… И ведь Лиля два года с репетитором занималась, дама с вашего же факультета, пожилая и опытная, тоже денег стоило. В ночь на выпускной температура, ангина страшная, ее в инфекционку забрали… Очень они обе переживали.
- Может, какие записи найдете, или расскажет кто что-нибудь. Тогда и нам сообщите, должны же мы знать, что ей сделали и кто из нас, - попросила Лариса.
- Если ей верить, то все, - откликнулась я.
- Я говорила ей, собери свои задания, издай сборник, разработай методичку по теме какой, методику свою предложи, подай заявку на грант, на обобщение опыта…, - заплакала Лилина тетка.
- Ей было некогда. Она следила за нашей жизнью, - жестко сказала я.
- Да…

Вечером в истерике позвонила Валечка Бурова.
- Мне пришло письмо, я его сфотографировала и отправила тебе!
- Очень мило с твоей стороны, - удивилась я, - а от кого письмо?
- От Лильки. Прочитай скорее, коротенькое.

«Дорогая бывшая, предавшая меня подружка,
Когда ты держишь это письмо, которое я брошу в ящик по дороге на нашу сентиментальную встречу, ты уже знаешь, кто вы все есть. Ну и как вам смотреть друг на друга? Захотите ли еще раз собраться? Интересно будет посмотреть, предвкушаю.
Хотя, не исключено, кто-то из вас заставил меня замолчать. У вас семьи и карьеры, и есть что терять. Мне – нечего.
Лилия Кравцова»

- Прочитала? Что это значит? И она до сих пор считала предательством, что я замуж вышла, а ей женихов не искала? А все остальные? Высказала бы нам это, решили бы, что свихнулась окончательно, и все…
- Валька, заткнись. Выпей валокордин и ложись спать. Я отправлю письмо и Лариске, она умница. Обзвоню всех, попрошу сбросить все фотки, что они делали. Это чтобы тебя успокоить. Втроем соберемся и рассмотрим. Ложись давай, тебе на работу завтра. И пока никому больше про это письмо ни звука.

Поболтала в Витей и Владом, позанималась с Яшей, погуляла с Мухой, разослала всем просьбы прислать фото, посмотрели с Санечкой комедийный фильм и улеглись спать…

17.04.2018
Договорились с Валькой и Лариской, что сегодня каждая после работы рассмотрит  фото, завтра после работы встретимся у Вальки, она одна будет, ее сын со своим отцом идет на какое-то  спортивное мероприятие, а дочь живет отдельно.

Отработала, приготовила ужин на сегодня и на завтра, на завтра и обед для мальчишек и Кати с Мухой, всех накормила. Заскочила дочь Юлька, оставила Пашку и поехала по делам. Мальчишки вчетвером начали играть в покер. Дедушке Санечке надо голову открутить! Научил.

Часа через два Юлька приехала, я ее втащила к себе в комнату.
- Скажи мне, как кардиолог математику, можно ли на фоне алкоголя подбросить маленькую дозу лекарства, чтобы человек окочурился?
- Замышляешь убийство, мулик? – обрадовалось мое чадо, - совет профи нужен? А кого надо замочить?
- Юлька, будь серьезней. Умерла женщина.
- А, папуля говорил, однокурсница твоя.
- Да. Она выпила примерно пол литра «Амаретто». С кофе и мороженым.
- Подробнее, мулик.

Юлька рассмотрела снимки.
- Ерунда, мулик, выбрось из головы. Ликера вполне достаточно, причем аллергия на миндаль – не редкость. Спазм – и привет. Ну бегали вы вокруг, и что? На снимках никто из вас на нее и не смотрит. К тому же мы не знаем, были у нее лекарства, что она обычно пьет. Могла почувствовать себя плохо, и выпить  лекарство от аллергии, да хоть тавегил, многие его предпочитают, действует быстрее антигистаминных средств последнего поколения, но более вредный, и с таким количеством алкоголя ей стало только хуже, не совместимо.
- Сестра двоюродная говорит, что однажды ей стало плохо от одной рюмки этого ликера. Лет пять тому. А у нас и мороженое с миндалем было, жареным и покрошенным с шоколадом. И с крупными половинками грецкого ореха.
- Мулик, у нее произошел типичный анафилактический шок – резкое падение давления, потеря сознания. Двойной аллерген – алкоголь и миндаль. На месте того врача и я бы не усомнилась. Не думай об этом. Аллергикам категорически я бы запретила ликеры и абсент, жуткие аллергены.

Позвонила Валечке Буровой.
- Валька, а Лилька, наверно, училась в той же школе? Раз она рядом с домом и мама там преподавала?
- Да. А что? Она мне говорила, что мама подстраивала так, чтобы у нее вела другая учительница географии.
- Ты ведь знакома с директором?
- С Ольгой Васильевной? Конечно. Все директора школ знакомы друг с другом, хоть шапочно.
- И она тоже в той школе училась, хоть и классов на шесть позже. Но пусть найдет пару одноклассников Лильки. Если уж разбираться, то как следует.
- Да, поговорить стоит. Сейчас позвоню, может, и найдет нам кого-то.

Валька перезвонила через десять минут.
- Один одноклассник директор школы! И я с ним тоже шапочно знакома! Он иняз заканчивал, а школа у него с лингвистическим уклоном. Александр Сергеевич.
- Пушкин? – фыркнула я.
- Нет. Гончаров.
- Что??
- Гончаров! – засмеялась Валечка, - производит приятное впечатление, попробуем поговорить?
- Придется до субботы отложить. Но у него может быть связь еще с кем-то, желательно бы из девочек.
- Да, он может Лильку и не помнить…

18.04.2018
Отработала, и поехала к Валечке Буровой. Разогревать еду мое семейство умеет.

Лариса была уже там.
- Лариска, вспомни, кто еще когда-либо на картошку не ездил? – попросила Валя, - кто-то мог с ней тогда пересечься?
- Ищешь Лилькиного обидчика? – хмыкнула Лариса, - на сельхозработы мы ездили четыре раза. Первые два, на первом и втором курсах – все, кроме Лильки. Затем все, кроме Лильки и Ирки. Ирка первых дочек летом рожала, перед третьим и четвертым курсами. С потока не ездило человек десять, работали при деканате некоторые. Лилька просто сидела дома, ее не привлекали.
- Поток не при чем, Лилька нас имела в виду, - сказала я, - но и память у тебя, Лариска. Аллочка родилась в конце августа, а Валечка – в следующем июле, одиннадцатого.
- Валечка – в мою честь? – поинтересовалась Бурова.
- В честь ее крестной, моей подруги. Представьте, за ее сына Валечка моя замуж и вышла.
- Бывает, - пожала плечами Лариска, - кому что бросилось в глаза на фотографиях?
- С особой злобой она смотрела на Артема, Димку и Мишку Яворского. Из девочек – на меня и Данку, - сказала я, -  но если мы с Данкой на первой же картошке подружились, а Артема, Мишку и Димку ничего особо не связывало: Димка дружил с Лукашем и Ямпольским, Артем Селиванов – с Витькой Козиком…
- На Лукаша и Козика она доже недобро смотрела. И на меня, - добавила Лариска.
- Ты, Козик, Лукаш и Ямпольский – доктора. Ученые. Как вас не возненавидеть, - фыркнула я, - это я, как ты год назад выразилась, «изменила математике». За деньгами погналась.
- Ха, за деньгами! Ты в вычислительную технику влюбилась с первого взгляда, за всю группу задания делала, - хохотнула Лариска, - мне программирование совсем не давалось, к тебе поближе садилась.
- И мы с Лилькой тебе свои программки подсовывали, - улыбнулась Валя, - точнее, я за двоих.
- Ох, девки, а меня так к математике тянет… нет-нет, и тисну статейку… - пригорюнилась я.
- Ну так чего за докторскую не берешься? Статейки читала, толковые. Хочешь, буду твоим рецензентом? – предложила Лариска, - публикаций уже достаточно, с лихвой даже, небось, и тема у тебя есть. Кандидатскую твою читала, на стыке математики и программирования. Тогда актуально было очень. А Витька что все эти годы? Вы ж дружите? Лукаш не в Минске, но Козик-то?
- Спасибо, Лариска, на добром слове. Для Витьки я – компьютерщик, не математик. Но давайте пока не отвлекаться. Что еще мы можем извлечь из фоток?
- То, что на нее никто не смотрел! Ни с опаской, ни как еще, - сказала Валечка.
- Её откровений никто не боялся? – предположила Лариска.
- Ага. Артем, Мишка Яворский и Сашка в воспоминания под водочку ударились, Андрюха, Витька, Мишка Лукаш и Димка в научном споре увязли, я краем уха слышала, вы двое и Данка внуками хвастались, а Сережка вытрясал из меня все подробности дела Овсянникова, - утвердительно сказала я, - вспомнил о Лильке Артем, они с Витькой встречу организовали, видимо, чувствовал обязанность всех занимать. Артем уже хорош был, но вспомнил!
- Когда им ту огромную сковородку с мясным ассорти принесли, напомнили о времени, я слышала, - усмехнулась Лариска, - а вообще они вспоминали свои амурные дела. Селиванов был влюблен в Софочку! А она вышла замуж за парня на два курса старше. Яворский был влюблен попеременно в тебя, Ирка, и в твою подружку Светку из четвертой группы…
- А в меня? – возмутилась Валечка.
- А ты Димке долго нравилась, не замечала? – ехидно спросила Лариска, - хотя и Ирка такая же дура, думает, Козик всегда ей другом был, нет, постарался стать другом, когда она замуж выскочила. Плакался мне в жилетку…
- Что? – поразилась я, - а сама-то хоть видела, как на тебя Сережка смотрел?
- Значит, «я такой же осел, как и Вы, сэр», - хихикнула Лариска, - но мы снова отвлеклись.

- Девочки, вот смотрю на вас, и Лильку вспоминаю, - пригорюнилась Валечка, - она выглядела гораздо старше. Особенно ты, Ирка, цветешь. И Лариска прекрасно выглядит. Вроде, и я еще ничего. И Данка не стареет. Что же Лилька так сдала? Ведь морщин километры. А на вас смотрю, гладенькие мордочки. Розы в цвету.
- Подтяжек я не делала, трусиха я, но кремы, массажи, шлифовки… - сказала я.
- Тоже делаю массажи, чистки и шлифовки, - кивнула Лариска, - и не так уж это дорого.
- Знаю. Сама пользуюсь. А Лилька? Ее тарифная ставка учителя, плюс полставки библиотекаря, плюс надбавки за помощь в школьном музее – она больше моего зарабатывала, - протянула Валя.
- Махнула на все рукой? – предположила я, - копила на черный день?
- А это надо узнать, - пометила Валя.

- Но почему она нас с Данкой больше, чем вас, ненавидела? С вами она, хоть сквозь зубы, но говорила, - поинтересовалась я.
- Я с ней подружилась, в первую очередь потому, что вместе домой ехали, мы в одной остановке жили, - сказала Валя, - Лариска, как староста, хоть минимально, но общалась с ней. Вы с Данкой жили каждая в своем ярком мире, пересекаясь, чтобы обговорить что-то интересное…
- Ну уж и ярком… Четвертый и пятый курс я еще и работала, двадцать два часа в неделю, - улыбнулась я воспоминаниям, - да еще контрольные, рефераты, курсовые на заказ делала, и свою дипломную работу. И дочки… А Данка с Мишкой все ссорились-мирились. Он, рыжий, вспыльчив был! И у Данки характер кучерявый, как прическа!

- Как Лилька ждала, что у тебя после двух беременностей подряд фигура испортится и мордель пигментными пятнами покроется! – неожиданно захохотала Валя, - а ты в начале четвертого курса явилась загорелая, в узком синем платьице под широкий пояс! Сияющая! Красивая! Она неделю шипела, что с некоторых все, как с гуся вода.
- Да, меня же тогда на юг турнули, молока не было, гемоглобин упал, давление очень низкое было, мамы отпуск взяли, сидели с Валечкой, а Аллочка в деревне была с Санечкиной бабушкой и ее сестрой, - вспомнила я, - шестнадцать дней в Одессе... Разумеется, там произошло убийство.
- Да, мы уж с Лариской поняли: где ты, там убийства…, - пропела Валя.
- Поэтому мне трудно поверить, что с Лилькой произошел именно несчастный случай, - серьезно сказала я, - хоть Юлька уверяет – картина типичная, типичный анафилактический шок. Говорит, что ликеры вообще, а «Амаретто» особенно, страшные аллергены, и абсент поэтому опасен – полынь сильный аллерген. А я его никогда не пробовала почему-то.
- Кто такая Юлька? – спросила Лариска, - дочь-кардиолог?
- Да, она. Моя шкода Юлька, говорят, стала хирургом с золотыми руками.
- Полезное знакомство при моей работе, - хмыкнула Валечка, - иной раз так прихватит…
- Так держи Юлькину карточку! Заштопает в случае чего. И обследует, не тяни.
- Спасибо, - Валя убрала карточку в портмоне.
- А тебе, Лариска?
- Нет уж, лучше вы к нам…

- Девочки, мы выпили по рюмке, и Лиля тоже, потом она выпила еще две рюмки подряд, это я видела. А почему мы вообще «Амаретто» попросили? – спросила я.
- Артем спросил, не хотим ли мы к кофе и мороженому взбитых сливок или ликер. От сливок мы отказались, он зачитал по меню, какие есть ликеры, и мы выбрали «Амаретто», так как мороженое у нас было посыпано шоколадом и орехами, - вспомнила Лариса.
- Орехи были грецкие и миндаль, - сказала я, - Артем и Витька заказывали.
- И что? В студенческие годы ни у кого из нас не было аллергии. У нас в столовой в те годы такое иногда бывало. И в «Пингвине» после каждого курса его ели, почему-то все именно с орехами и шоколадом брали, - вспомнила Валечка.
- Ностальгия, - кивнула головой Лариска, - только креманки в «Пингвине» не такие красивые были, а просто металлические.
- Мороженое поставила официантка, кофе тоже, пять рюмок налил Артем, они на подносике стояли, мы сами их разобрали… Тут ничего подсыпать или подбросить не удалось бы… Но «Амаретто» ей в глотку через воронку никто не наливал, добровольно пила. Зачем?
- Ну Ирка, вопросы задаешь. Нервничала она, и сильно,  - ответила Валя.
- Почему? Ничего нового она от нас не узнала, была в курсе наших дел. Что ее взволновало? Или кто? Она могла с кем-то из нас пересечься после окончания университета?
- Вполне, - сказала Лариска, - я ее через десять лет, примерно, встретила, но разговаривать она со мной не стала, кивнула и проскочила.
- Я ее не встречала, а если б Данка встретила, то откоментировала бы, - добавила я, -девочки, наверно, дело не в нас.

Я написала на листочке список:
Артем Селиванов,
Мишка Лукаш,
Серёжка Смолин,
Димка Орлик,
Мишка Яворский.
Витька Козик,
Сашка Лукьянчик,
Андрюха Ямпольский.

- А теперь, девки, я вычеркну Лукаша и Орлика, которые сразу из Минска уехали, и Козика, который такой болтун, что все бы рассказал.

Артем Селиванов,
Серёжка Смолин,
Мишка Яворский.
Сашка Лукьянчик,
Андрюха Ямпольский.

- И что? – с любопытством спросила Лариска, - из-за одного из них она напилась? Но про врагов она говорила во множественном числе.
- Смотрите! Артем, Сережка, Мишка получали второе образование, по нему и работают. Сашка – начальник отдела программистов. Если бы Лиля попросилась на работу, то к кому? К Андрюхе, на кафедру теории функций.
- И кем? – хихикнула Лариска, - лаборанткой? Вести практические занятия она бы не смогла. Для чтения лекций нужна степень.
- Зато престижнее, и не школа, и мужчин полно на факультете, больше, чем баб.
- Ну, Ирка, с тем же успехом она могла проситься на работу к Артему, кассиром, например, и тоже мужиков много в автосервис заглядывает, - заметила Валя.
- Но согласны, что Сережке, Мишке и Сашке при всем желании помочь ей было нечем?
- Пожалуй. Ну что, позвоним? – спросила Лариска.
- Подожди пока. Валька, а почему она пошла именно на мехмат? Трудный же факультет. Она с трудом через каждую сессию переползала, подолгу без стипендии сидела.
- Зато парней много! – ответила за нее Лариска.
- Лариска, я серьезно. У тебя, меня, Вали и Данки были дипломы и прочее в школьные годы, ты на первом курсе переписывала, мы приносили. Ты и Данка – золотые медалистки…
- А кстати, я еще тогда хотела спросить, почему ты без медали? Дипломы посерьезнее многих у тебя были. У тебя и Лукаша, но он-то медалист.
- Поведение хромало, драчуньей была. Уроки могла не выучить, - отмахнулась я, - но зачем был нужен мехмат Лиле? Поступила с помощью репетитора, затем пять лет мучилась.
- К окончанию университета замуж вышли почти все девочки на курсе, только Лариска Овсянникова ждала, а Верочка Лаврецкая парня из армии, его на год взяли, у них военной кафедры не было. Но и они вскоре вышли замуж, - проговорила Валя, - тридцать девочек из тридцати одной нашли пару.
- И не все на факультете! – возразила я, - ты, я, Светка, Римма, Верочка, Людочка, Майка и другие нашли на стороне.

- Девочки, уж не случился ли у Лильки роман с кем-то из парней после окончания? Этакий несчастливый блиц-романчик, возможно, с последствиями? – предположила Лариска.
- Тогда это кто-то из пятерки, - заявила я, - девочки, трое наших мальчишек пошли офицерами-ракетчиками в армию, так в России и затерялись. Двое поехали преподавать в Витебский университет, один – в Брест. Лукаш и Орлик тоже уехали. Козик? Ну не верю.
- Андрюха Ямпольский женился сразу после диплома, на восемнадцатилетней балерине, любил ее без памяти и до сих пор любит. Ни в каких интрижках замечен не был, жена, сын, наука… Верочка с ним на одном факультете работает, они дружат, семьями встречаются, - задумчиво сказала Лариска, - Селиванов? Смолин? Лукьянчик? Яворский?
- Девки, ум-то наморщить попытайтесь, - фыркнула Валечка, - тогда бы она одного возненавидела, при чем тут остальные?

- Всё, что я могу придумать, это задать вопрос в лоб шестерым, включая Витьку Козика, не пересекались ли они с Лилькой после диплома. Надо расспросить Гончарова. И надо попросить у Тани фотографии, которые делала Лиля, мы ведь все их делали, но только Лилькиных у нас нет, - предложила я.
- Правильно, и как я не сообразила, - кивнула Валечка, - сегодня же позвоню Тане, завтра надо собрать ребят, шестерых. Где вот?
- У меня, - предложила Лариска.
- Тогда разъезжаемся. Фотки сразу перешли, хорошо?

Вернулась домой с заездом в магазин, приготовила обед и ужин еще на два дня…
- Что тебе неймется, и девочкам твоим? – спросил Санечка, - все кончилось, криминала нет, Лилю эту похоронили.
- Все так, Санечка, но недоговоренность какая-то…

В моей почте был  архив с фотографиями, сравнительно немного. Но желания изучать на ночь глядя у меня не было.

19.04.2018
В обед посмотрела Лилькины фотки. И снова ничего особенного. Моих фотографий пять, столько же Валечкиных, Данкиных и Ларискиных. Одежда и украшения во всех деталях. Даже наши туфли в кадр попали. Надо отдать нам должное, украшений было по минимуму. Одеты мы с Лариской были в черные платья, Данута – в бордовое, Валечка – в серо-голубое. Сама Лилька была в васильковом кружевном и синих лакированных лодочках.
Парней фотографировала и по одному, и группами. И что? Никто из них в объектив не смотрел.

После работы поехала к Лариске. Забежав в кулинарию.

Артем Селиванов:
- Видел Лильку после диплома один раз, лет десять тому, в буфете, в Русском театре. В антракте. Я был с женой, она с какой-то женщиной пожилой, с мамой, наверно. Мы поздоровались.

Серёжка Смолин:
- С Лилькой не сталкивался, Бог миловал.

Мишка Яворский:
- Лет двадцать тому позвонил ей, мне Гришка телефонов кучу дал, чтобы позвать на встречу выпускников. Нарвался на мать, та сказала, что Лилечка в санатории.

Сашка Лукьянчик:
- Тридцать лет о Лильке ничего не слышал.

Андрюха Ямпольский:
- Несколько раз ее видел, говорить со мной не говорила, поздоровается и проскочит. На четвертом  этаже главного корпуса, я работаю на третьем, каждый год выставка камней бывает, и украшения там разные. Последний раз лет десять тому встретились. Может, она там постоянно бывала, не знаю. Я несколько раз такие чудные вещички там жене покупал! Выставка раз в год на неделю.

Витька Козик:
- Повезло с Лилей не пересекаться… Вам все ее слова покоя не дают? Бросьте, девчонки. Никто из нас на Лильку бы не клюнул, вот на любую из вас – другое дело.

- Вот трепло. Мы думали, может, с работой помочь просила, - пояснила Лариска.
- Кого именно? Ни один из нас ей помочь бы не смог, ни в математике, ни в программировании – ни бум-бум, - хмыкнул Витька, - в экологии и инженерном деле тоже, разве что колеса менять на большегрузе… Артем, не просилась?
Артем засмеялся.
- Я бы взял, интересно, как бы она меняла колесо, в десять раз тяжелее себя. Но нет, это ее явно не прельщало. Девочки, забудьте вы о Лильке и ее злости. Отпустите. Пусть покоится с миром.

- Девчонки, умные же бабы, - протяжно вздохнул Сашка Лукьянчик, - да нечего было Лильке сказать! НЕЧЕГО! Просто захотела нам хоть что-то изгадить, хоть воспоминания. А тут – «Амаретто». Наверно, ей уже после первой рюмки не по себе стало. И она от злости, чтобы подгадить нам, стала пить рюмку за рюмкой. Такое вот вкусное самоубийство. А мы играем ей на руку, пляшем под ее дудку. Отпустите, пусть покоится с миром, отмучилась, бедняга, отзавидовалась.

- А мне ее жаль стало. Так угробить жизнь ни на что… - вздохнул Козик.
- Парни правы, - сурово резанула Лариска, - а ты бы Ирку пожалел, стосковалась девка по классической математике, толковые же статьи с тоски пишет, мы их отслеживаем, я ее уговариваю докторскую писать, а ты, ее друг, куда смотрел?

И Лариска, Витька и Андрюха подняли дикий гвалт, споря, кто из них будет лучшим научными руководителем для меня. Мы с Сашкой тем временем говорили о своём, программистском…

Как же ты профукала свою жизнь, Лилька… Мир твоей душе.