Годом больше

ЗасыпАл в жаркую душную летнюю ночь, несколько раз переворачивал влажную напотевшую подушку. А проснулся затемно. Умылся теплой, настоявшейся в трубах водой. Вышел из нагретой с вечера ванной. Принюхался. По струе свежего воздуха, сочащейся из коридора, добрел до гостинной... По комнате гуляет бодрящий ветерок. В окна льются запахи дождя и слякоти, и мокрого асфальта, и холодного настоя пожухлой листвы. Зарницы сполохами беззвучно посверкивают над изломанной линией крыш. В шелест шин вплетаются всхлипы разбрызгиваемой воды. Осень.

Стоять в майке посреди этой благодати откровенно зябко. Высунулся по пояс из окна под моросящую водяную взвесь, втянул носом роскошный терпкий букет. Серые тучи скупо цедят на город рассеяный свет. Дождик еще не разошелся — не капает, а оседает на коже. Ветер залетает в комнату холодными порывами. Это просто дождь. Никто не плачет. Природа готовится к замиранию. Пятерни каштановых листьев покрываются ржавыми веснушками, съеживаются в старческие узловатые ладошки. Через зелень газонов все увереннее пробивается седина пожухлости. Чайки на соседней крыше от перепалки переходят к сетованиям. Запахи смешиваются в промозглую северную палитру. Это умирают листья.

Проклюнувшись весной из набухших почек, миллионы скромных тружеников, они все лето без устали питали породившие их стволы. А теперь их время вышло. Кто раньше, кто позже, они отрываются от всего, что прежде составляло мир, и падают, падают, кружась, в неведомое. Устилая землю, они неделю-другую еще радуют глаз разноцветьем сочных солнечных красок, но уже скоро дворники начнут сгребать их в кучи, ветер выдует из пор остатки жизненных соков, листья ссохнутся в хрупкие мумии, слякоть смоет покровы плоти, обнажит прозрачные скелетики прожилок. Еще неделя - и задымят ползучими дымами приусадебные костры, чавкающие жвала уборочных машин сгребут гниющие останки, прах ко праху, как и не было их в помине.

Почему мне раньше не приходило в голову, что запах осени - это запах массовой смерти? От того лишь, что знал, цикл повторится? Но что это меняет для листьев? Их никогда больше не будет. Будут миллионы других таких же. Но не они. Параллели очевидны. Достаточно повернуть голову к зеркалу. В детстве летняя пора плавно переходила в предвкушение первого снега. Теперь на смену лету приходит ожидание. С каждым годом все более тревожное...

Можно зажечь свечи, поставить музыку, укутаться колючим клетчатым пледом. Можно сказать невеселому отражению в зеркале «Да, брось! Все пройдет. Какие наши годы!» Но годы такие, что многое стало действительно проходить. И все отчетливее понимаешь, что  неизбежно пройдет и оставшееся... И не выразить... Ни страх, ни сожаление. Ни грусть, ни досада. Маета.

Год назад на пороге пятидесятилетия я посчитал этот рубеж достойным начала новой совершенно удивительной жизни. И что поменялось? Условность цифр стала еще более очевидной. Никакой это не рубеж. Реакция на красоту та же, что и у двадцатилетнего. Оберегаемые всю жизнь дети теперь норовят помочь с тяжестями. Иногда это приятно. Обязательства перед обществом свелись к соблюдению правил приличия в общественных местах. Порывы что-то в ком-то оставить трансформировались в желание посмотреть, от кого что останется. И как можно дольше.

Круг поисков смысла сузился. В тех местах, где искал, его не оказалось, значит, он там, где меня никогда не было. И нечего шарить по окрестным кущам. Наконец, обрел свободу. Достиг возраста, в котором все уже можно, и уперся в вопрос «А что могу я?» И выяснил, что не так уж много. Мало сократить количество обязательного, надо еще решить, чем заполнить образовавшуюся пустоту. Слава богу, определился с целью и со своей кочки могу разглядеть первые ступеньки на пути к ней. Слава богу! Разочарований поубавилось, но и сюрпризов стало меньше. Брожу по пройденному уровню компьютерной игры. Враги повержены, тайники раскрыты, а выхода на следующий уровень как не было, так и нет.

И все же не обошлось без подарка. В ожидании годовщины новая жизнь исподволь начала нашептывать на ухо: «Пора завязывать с празднованием безнадежно устаревшей даты... постаревший мальчик остался в прошлом... у него была замечательная во всех отношениях жизнь... можно быть уверенным, его ждет не менее образцовая старость... но зачем каждый год об этом вспоминать?... оставь его тихо доживать свой век в памяти друзей и знакомых... возьми себе новое имя и новую судьбу... и пусть тебя воспринимают каким видят... без оглядки на прошлое... ты можешь быть разным... ты можешь быть старше или младше, неважно... главное, чтобы никто не мог с уверенностью сказать сколько лет тебе будет в следующую встречу... для праздника не нужны ни календарь, ни повод... праздник в тебе... живи им». И чем больше я прислушиваюсь к этому шепоту, тем радостнее становится на душе. Пришло время. Мое время пришло...