Освободитель часть 2 глава 20

Приёмная
Полковник Дворжицкий поручил капитану Коху попечительство над Софьей Миллер, а сам направился в Министерство внутренних дел.
- Проследите, что Софья уехала в Москву сегодня, - сказал он Карлу. - Не хотелось бы, чтобы её опросили чиновники министерства.
- Вы направляетесь в управление по этому поводу?
- Хочу сообщить министру графу Лорис-Меликову, - пояснил Андриан Иванович. - Результаты нашего расследования последних дней.
- Какие планы после?
- Хочу допросить арестованных террористов из Петропавловской крепости, - сообщил следователь. - Может кто созрел для покаяния…
Однако его планам не суждено было сбыться. Он оперативно прибыл в здание министерства, но несколько часов просидел в приёмной министра. В кабинет графа входили и выходили важные посетители, а полицмейстер всё также сидел в глубоком кресле, ожидая приёма.
- Вас вызовут! - твердил адъютант министра в ответ на многочисленные просьбы полковника о срочном приёме.
Когда за окном стемнело, из кабинета вышел одетый в шинель Лорис-Меликов. Увидев посетителя он с раздражением сказал:
- И ты тут? Что хотел?
- Переговорить, - поклонился Дворжицкий. - Появились новые сведения.
- Некогда мне разговоры разговаривать! - буркнул граф. - Дело нужно делать! Меня ждёт Государь.
- Сегодня мной опрошена прибывшая из Москвы девица, - не обращая внимания на его слова, произнёс он. - Которая опознала тело второго бомбиста. Им оказался Игнатий Гриневицкий, поляк по происхождению.
- Откуда девица? - спросил граф. - Кто такая?
- Дочь небогатого помещика из Крестцов Новгородской губернии. Служит в Москве классной дамой Елизаветинского института Благородных девиц. Невеста террориста. Может озвучить обществу имя убийцы Государя.
- Ни в коем случае! - воскликнул Лорис-Меликов. - Пускай остаётся до судебного процесса безымянным…
- Почему? - опешил полковник.
- Ситуация сейчас и так напряжённая, - разъяснил словно малому дитя министр. - Объявление, что именно поляк стал виновником смерти почившего в Бозе императора может вызвать погромы и волнения в Польше.
Лорис-Меликов развернулся и направился к выходу из приёмной, но остановился на мгновение и заявил:
- Меня не устраивает, что в расследовании резонансного дела вы концентрируетесь на мелочах. А непосредственная руководительница покушения Софья Перовская до сих пор не арестована!
- Я Вам не докладывал, что именно она руководила бомбистами… 

Губернатор
С 1 января 1865 года Лев Николаевич Перовский стал губернатором столицы Российской империи. Прямой потомок по мужской линии последнего гетмана Малороссии Кирилла Розумовского относился ко всем людям свысока, забыв, что его предки пасли коров. 
- Мало в России родов, - говорил он жене, - равных нам знатностью!   
Варвара Степановна Веселовская хорошо изучила характер мужа и после получения высокого поста, ничего хорошего для себя не ожидала.
- Супруг и до этого относился к нам снисходительно, - подумала она, - а теперь и вовсе замечать не будет…
 Рядовых дворян и крестьян Перовский и за людей не считал. Однако денег у него осталось немного, и он был вынужден с молодых лет служить по гражданскому ведомству. Карьера шла трудно.
- Род Перовских нужно продолжить! - решил чиновник. 
Он женился на Варваре Веселовской, происходившей из небогатой, но старинной дворянской семьи. Их дочь Софья родилась 13 сентября 1853 года в Петербурге. Детские годы она провела в играх в провинциальном Пскове, где вице-губернатором служил её отец. 
- Со временем разница в происхождении привела к семейному разрыву! - размышлял Перовский над отношениями между её родителей.
Отец оскорблял Варвару Степановну не только самолично, но и принуждал сына оскорблять действием мать, женщину скромной душевной красоты. В тяжёлой атмосфере семьи Софья научилась любить страдающих людей, как любила страдавшую мать.
- Это происходит из-за зависти отца к успеху его родственников… - догадывалась сообразительная дочь.
Перовские сделали блестящую карьеру при Александре II. Один из рода стал министром, другой генералом, третий влиятельнейшим воспитателем наследника престола.
- Все другие Перовские живут в роскоши, а мы бедствуем! - девочка видела эту роскошь, когда её возили в гости к знаменитым родным.
В скором времени семья переехала в Петербург, где отец занял пост вице-губернатора столицы. Помогли влиятельные родственники. Его требования по отношению к подчинённым на новом месте службы были безмерными. Он настоятельно рекомендовал служащим:
- Все семейные связи следует приносить в жертву службе!
Смертельная болезнь жены или ребёнка не могла прервать служебных обязанностей ни на минуту. Однажды он спросил штаб-офицера, который со слезами на глазах объяснил незначительное промедление смертью жены:
- А что мне за дело до смерти твоей жены?
Другой подчинённый, по причине физической слабости после четырёхмесячной нервной горячки не смог подняться по лестнице к месту служения. Граф навестил его, когда два рослых солдата водили больного по комнате, который не мог вполне владеть ногами. Он сказал:
- Если завтра не явишься на службу, то заключу в каземат!
Держался Лев Николаевич правила, что следовало каждому обещать настолько, чтобы побудить его к сильной деятельности:
- Но не следует спешить выполнением этого обещания, чтобы рвение не охладилось, и привлекательная цель всегда оставалась бы перед глазами!
Отец вскоре занял пост губернатора Петербурга. Теперь в доме Перовских всё было поставлено на широкую ногу. Следуя давней семейной традиции, губернатор открыто содержал любовницу.
- Это уже слишком! - однажды Варвара Степановна узнала, что её муж пригласил любовницу, актрису театра, к себе на день рождения.
Философскому терпению супруги пришёл конец, она решила отомстить. Ей не стоило большого труда пойти к общему с соперницей портному и, как бы невзначай узнать какое нарядное платье портной шил для любовницы мужа.
- Материал хороший! - похвалила Перовская. - Могу я купить десяток метров такого же?
В день рождения актриса явилась в их дом в новом платье. В доме любовника ко дню рождения сменили всю обивку на всех креслах и диванах. Даже гардины на окнах.
- Едва успели, - притворно пожаловалась хозяйка.
Обивка была сделана из ткани, из которой сшила платье незадачливая соперница. Из остатков материала Варвара Степановна сама сшила коврик для вытирания ног. Визит актрисы был короток, стоять среди великолепия, ни присесть на любой из предметов мебели она не смогла.
- Страшная женская месть… - оценили гости. - Браво!
Через месяц после вступления в новую должность к нему на приём прибыл Паоло Лоренци. Перовский принял его по старой памяти. Итальянец обратился к нему с просьбой.
- Никто не имеет права покинуть Россию, не предупредив в своём намерении всех кредиторов! - изложил он суть. - Это значит, что я должен поместить в газетах троекратное извещение о предполагаемом съезде. Причём одно объявление должно быть отделено от другого восьмидневным промежутком, а мне нужно срочно выехать в Италию!
Правило соблюдалось неукоснительно, если заплатить полиции за сокращение формальностей, необходимо поместить такое объявление. Почтовые лошади предоставлялись лишь по предъявлении особого аттестата, удостоверяющего, что гость никому ничего не должен.
- Прогуляемся? - предложил Лев и первым вышел на набережную Невы.
Архитектор некоторое время любовался одним из самых прекрасных сооружений в Европе, потому что великолепие заключалось в массивности и целесообразности постройки. Глыбы гранита защищали столицу от ярости невских вод и опоясывали красавицу реку чудесными парапетами.
- Сделали мостовую из скал, и на ней воздвигли пышный город. Тысячи человек погибли на этой работе. Не беда!.. Зато мы будем иметь европейскую столицу и славу великого города! - оплакивая бесчеловечную жестокость, с которой было создано это сооружение, он восхищался его красотой.
- Я помогу вам, - пообещал Лев Николаевич, - но в виде исключения!
- Там, где нет законной свободы, всегда есть свобода беззакония, - накануне отъезда на родину Паоло мог позволить себе откровенность. - Отвергая право, вы вызываете правонарушение, а отказывая в справедливости, вы открываете двери преступлению. Происходит то же, что с пограничной цензурой, которая только способствует ввозу разрушительной литературы, потому что никому нет охоты рисковать из-за безобидных книг.
- Зато в Италии живут по закону! - усмехнулся он.
- Презрение к тому, чего они не знают, кажется мне доминирующей чертой русского национального характера. Вместо того чтобы постараться понять, русские предпочитают насмехаться.      
Они гуляли вокруг Зимнего дворца, и Лоренци в последний раз восхищался знаменитым архитектурным ансамблем. 
- Вы не являетесь сыном ни своей родины, ни своего времени, - упрекнул Перовский, - вы презираете слово как орудие закулисной политики.
- Вы правы, всякое другое средство раскрыть сущность человека я предпочитаю публичному слову, особенно в такой стране, как моя родина, где процветает честолюбие.
Александровская колонна, главный штаб, триумфальная арка в глубине полукруга зданий, адмиралтейство с изящными колоннами и золотой иглой, Петр Великий на скале, министерства, похожие на дворцы, замечательный Исаакиевский собор и три моста, переброшенные через Неву, всё было сконцентрировано на одной площади и выглядело очень величественно.
- И всё же, - возразил русский, - в остром слове заключается всё, весь человек и даже нечто высшее: слово божественно.
- Но людьми можно управлять либо страхом, либо убеждением, - сказал итальянец. - У вас только страхом!
Хотя лучшие памятники архитектуры Петербурга терялись среди огромных площадей, похожих на равнину, Зимний дворец имел импозантный вид, а красный цвет отделки был приятен для глаз.
- Я согласен, но действия гораздо сильнее убеждают, нежели слова. 
- Но вы положительно тиран… - засмеялся иностранец, когда они вышли на необъятную площадь перед резиденцией императора.
Она состояла из трёх площадей, сливающихся в одну: Петровской, Исаакиевской и Дворцовой.
- Напротив, я лишь боюсь адвокатов и служащих для них эхом газет! - заверил губернатор. - Звонкие речи и слова звучат, правда, не долее суток, но они, действительно, являются тиранами, которых нам сегодня рожают.
- В России я лучше всего научился бояться… - Лоренци больше слушал.
Столько колоннад было приставлено к фасадам, столько портиков украшали казармы, изображающие дворцы, что он невольно думал:
- Таким обилием заимствованной архитектурной пышности перегружена столица, где меньше людей, чем колонн, можно насчитать на площадях, всегда печальных благодаря их размерам и безупречной правильности линий.
- Не судите о России по мне или другим русским, которых вы встретите за границей, - посоветовал ему на прощание Перовский. - С нашей гибкой натурой мы становимся космополитами, как только покидаем нашу родину, и это одно уже является сатирой на наш образ правления. 
Он выписал нужную бумагу, и итальянец благополучно уехал домой. Вскоре случилось неудачное покушение на Александра II. По привычной жизни Перовских это нанесло сокрушительный удар. Отцу из-за проявленной непредусмотрительности довелось уйти в отставку, и семья разорилась.
- А как же я мог знать о покушении? - вопрошал судьбу Лев Николаевич.
Он стал членом Совета Министра внутренних дел и долго занимал эту должность. Не выдержав унижений, Варвара Степановна, оставив мужа, увезла детей в Крым.
- Но Перовского постигли кары небесные ещё при жизни… - радовались его бывшие подчинённые.
По воле всевышнего был у него живой бич, причинивший ему немало раздражения. Он считал себя отцом незаконнорожденного сына любовницы, которого воспитал в Пажеском корпусе и затем возвёл в гвардейские офицеры и флигель-адъютанты императора Александра II.
- В непомерном самодовольстве заключался зародыш того червя, - понимала Варвара Степановна, - который, подтачивал его сердце и усиливал муки уязвлённого честолюбия.
Этот юноша был одарён способностями, привлекательной наружностью и природным добродушием. Впоследствии обнаружилось, что он не был сыном, но граф сохранил к нему прежнюю привязанность, так как его мать трагически погибла от рук бывших крепостных.
- Он отказался от служебных обязанностей, удалился в имение, отпустил бороду, носил на шее платок, смоченный её кровью, стал дик и злобен! - сплетничали чиновники Министерства внутренних дел. 
Перовский, для которого чувство раньше не имело никакой цены, предался самым диким выходкам, когда умертвили его любовницу. 
- Хватит крови! - во время последовавших жестокостей по отношению к виновным крестьянам, внебрачный сын обратился к граф.
Не достигнув цели, он предался пьянству и довёл эту страсть до крайних пределов. В припадках опьянения, когда Лев Николаевич пытался удержать его от дальнейших кутежей, он с поразительною наглядностью выставлял ему зеркало его собственной жизни:
- Вы сломали жизнь всем родным и не мешайте мне портить свою!
В течение многих месяцев граф выносил эти тяжёлые минуты, а мнимый сын прошёл все ступени погибели, умер от последствий разврата.
- Законная семья тоже пострадала, - знали соседи.
Старое имение графа находилось в глуши, Перовских никто из знакомых не навещал. Чтение было единственным развлечением Софьи. Но провинциальной жизни пришёл конец. Имение продали за долги, и она возвратилась в Петербург. 

 
 
продолжение http://www.proza.ru/2018/07/25/748