Мофоня ч. 7

начало   http://www.proza.ru/2018/07/15/1322

- А почему сегодняшняя ночь особенная? – мне стало жгуче любопытно.

- Сегодня нужно кошек кормить.

- Каких кошек сегодня нужно кормить? И почему именно сегодня?
 
- Каких, каких?.. С Ордынки! Вот каких. Я ж говорил Таньке, что их кормить нужно, а она – подождут твои кошки! А они не могут ждать!.. – обиженно пожаловался домовой.

- Ничего не поняла. Мы сейчас куда-то пойдем кошек кормить?

- Какая ты, однако, бестолковая! Сейчас они сами сюда нагрянут. Вот, смотри, - сказал он. В большой комнате раздалось ворчание часов, и через несколько секунд, они громко начали бить свое извечное – бом-бом-бом. И буквально на  двенадцатом ударе грянуло многоголосое и громкое МЯУ!

И тут же, неизвестно откуда, стали появляться кошки всех окрасов, пород и возрастов.

- О, боже мой! – воскликнула я в изумлении.

- Не ори! Чего ты орешь? Сиди тихо и спокойно. Сейчас я их покормлю, и все будет нормально, - домовой пытался утихомирить все пребывающих кошаков.
Они сбегали по лестнице, просачивались волшебным образом сквозь стены, появлялись из-под стола, шкафов, и стульев, прыгали с подоконников и кухонных полок.  Их было видимо-невидимо.

Он ловко расставлял на полу многочисленные миски и насыпал какой-то корм. Кому-то пихал ливерную колбаску, которую вытащил из холодильника. Кому-то наливал молоко. Кошачье племя выгибало спинки и подставляло их под его ласковые лапки, да нет же, руки.
Он успевал, и погладить их и блюдечко вновь наполнить. И постепенно истошное мяуканье сменилось на звуки восторженного урчания, лаканья и чавканья.
А потом, кошки стали исчезать. Довольное и умиротворенное урчание, чавканье и тарахтение становилось все тише и тише, и вот исчезла последняя изящная черно-белая кошечка, растворившись в воздухе, как облачко тумана под солнечным лучом, и все затихло.

- И что это было? – спросила, я совершенно сбитая с толку увиденным.

- Сейчас расскажу, - домовой собирал мисочки с пола. Он сложил их в раковину. И помыв руки, уселся напротив меня.

-Слушай. Давным-давно в стародавние времена на Малой Ордынке жила добрая женщина. Детей у нее не было. Или были, но выросли и ушли. И даже не вспоминали о своей матери.
И вот однажды, когда она вышла из дома, ей в ноги бросился маленький котенок. Он был такой худенький и грязный, что на него было даже страшно смотреть. А уж, какой голодный он был, даже и не рассказать. От голода он даже не мог мяукать. Он только открывал маленький рот, но, ни одного звука не мог издать.
Маленький комочек боли и страха лежал у ее ног.
Не смогла добрая женщина пройти мимо. Подняла она его на руки, и он из последних своих силенок замурлыкал в ее руках. Маленький грязный дрожащий комочек пел ей песенку благодарности и любви.

Добрая женщина отмыла беднягу и напоила из пипетки теплым молоком.
Наевшись, маленький бедолага, забрался к ней на ручки и уснул.
Так у доброй женщины появился маленький друг.
Когда котенок подрос и стал очень большим и красивым котом, он даже сопровождал ее в магазин за покупками. И терпеливо сидел и ждал, когда она выйдет оттуда, купив ему ливерной колбаски и молочка.
Он был таким большим, сильным и красивым, что даже собаки не связывались с ним и торопливо перебегали на другую сторону улицы, завидев его. И так бы они жили и поживали, если бы у доброго кота не было бы такого же доброго сердца, как и у его доброй хозяйки.
Однажды добрый кот принес в зубах что-то очень маленькое и грязное.
 
- Ой, это ты мне крыску принес?  Решил меня подкормить? – улыбнулась женщина, мельком взглянув на что-то маленькое, что положил кот ей на коврик.
Но вдруг этот маленький комочек, шевельнулся и о, боже мой, мяукнул!

- Как? Это не крыса? Ты притащил мне котенка? Что же мы с ним будем делать? Он такой маленький! – удивилась добрая женщина.

Но большой и добрый кот, сидевший рядом с маленьким котенком, подвинул носом маленький комочек к ней.

- Смотри, какой он бедный, голодный и грязный. Как я когда-то. И если бы ты не спасла меня тогда, то меня бы сейчас просто не было, - казалось, говорил его взгляд. Он нагнулся к котенку, понюхал его и лизнул.

- Ну, хорошо! Где один кот, там и второй будет не в тягость, - сказала женщина, беря на руки маленькое существо.

Она налила теплой воды в тазик и помыла душистым мылом орущего и царапающегося котенка. Бедняга уже и не рад был, что попал в эти руки.
 
«Уж не хотят ли меня утопить в этой душистой воде?» – думал малыш и боролся изо всех своих силенок.
 
А большой кот смотрел на него и усмехался:

«Вот, глупыш! Наверное, я тоже так орал. Бедная моя мамочка!» - думал он о доброй женщине, видя, как маленький котенок пытается выбраться из тазика, царапая в кровь руки женщине.

Но вот малыша завернули в полотенце и вытерли. Он оказался сереньким, как осеннее облачко и ужасно тощим, с длинным полосатым хвостом.

- Экий ты, хвостатик, - засмеялась женщина. Она погрела молочка и налила в блюдце. Котенок подошел, понюхал, сунул свой нос в молоко и чихнул. Брызги полетели в разные стороны. Но потом он облизнулся и начал быстро-быстро лакать теплое молоко.
Скоро все было выпито.
И когда женщина взяла его на руки, то казалось, что весь котенок – это огромный круглый живот, в котором переливалось и булькало молоко. Круглые глазки осоловело закрывались. Его завернули в одеяло и положили на кровать, а большой кот лег рядом.

И опять все было бы хорошо – ведь два кота, это всего лишь два кота.
Но… доброта не знает границ! И через какое-то время наш добрый-добрый кот принес еще одного котенка доброй женщине. А потом еще и еще одного!..
Женщина удивлялась, потом сердилась, но она была, действительно, очень доброй и не могла выкинуть бедных малышей. Она пыталась пристраивать котят по соседям и знакомым, но их нечасто кто-то брал. А если и брали, то через какое-то время могли и вернуть. Так что кошек становилось все больше и больше.

Хорошо, что это было в то время, когда наша Малая Ордынка была просто одной из улочек той, старой, дореволюционной Москвы. Рядом со своей сестрой – Большой Ордынкой, Малая  была более тихой и провинциальной. Она была улочкой той Москвы, где на одной улице могли соседствовать особняки и доходные дома, церкви и маленькие частные домики, вокруг которых были устроены палисадники, в которых росли кусты сирени, смородины, крыжовника и через забор, на улицу, выплескивался водопад «золотых шаров».
 
- «Золотой шар» – это такие цветы. Они высокие-высокие и с большими цветами-шарами золотого цвета. Ты и не знаешь, небось, такие цветы?  - отвлекся от своего повествования домовой.

- Конечно, знаю. Не поверишь, но у меня на даче до сих пор эти цветы растут, - улыбнулась я.

- Да ты что?! Правда? А ты мне привезешь «золотой шар»? – восхитился домовуха.

- Да не вопрос! Конечно, привезу!

- И горяченького чаю еще нальешь?

- Налью, только ты не отвлекайся, рассказывай дальше, - попросила я его.

- Ну так вот… О чем это я?! 
Ах, да, золотые шары… 
А рядом с домом этой доброй женщины стоял большой доходный дом.
Ну, знаешь, были такие дома, где люди снимали квартиры подолгу. В этом доме на первом этаже и жил дворник Василий Спиридонович. Хороший был мужик – рукодельный. Все мог починить и исправить. Он, кстати, рыжего котика у той женщины взял, и нахвалиться не мог, какой тот кот замечательный оказался.
И вот, попросила добрая женщина Спиридоныча  построить домики для своего кошачьего племени. Много их развелось и в доме стало трудно всех их держать.
Ну, как не помочь Василию Спиридоновичу той женщине, что такого хорошего кота ему подарила?! Конечно, он ей помог. И таких домиков наделал для котов и кошек, что одно загляденье! А как только заселилось кошачье племя в эти домики, то со всей округи стали в этот сад приходить другие коты и кошки. А это уже шум, гам – коты орут, а то и дерутся, то из-за кошек, то территорию делят. Ну вот и кому это может понравиться?
Стали люди жаловаться околоточному.
 
- А ты хоть знаешь, кто такой околоточный? – хитро посмотрел на меня домовой. - Фу-уу! Как же жарко в этих тапках, - сказал он, скидывая тапки на пол. Подвинув чашечку с чаем к себе, позвенел чайной ложечкой в чашке, размешивая сахар.

- Околоточный – это самый главный человек был в околотке, ну, теперь, по-вашему, в районе.
 
- Я так понимаю, что это как участковый милиционер сейчас? – я тщательно доскребала  ложечкой  джем по стенкам, как-то вдруг, опустевшей баночки. Облизывать банку при домовом я постеснялась.

- Да, ты смеешься, голуба душа, надо мной что ли? – поперхнулся чаем домовой. Брызги полетели в разные стороны.

- Участковый, - протянул он уничижительно, откашливаясь и промокая салфетками брызги чая на столе.

- Скажешь тоже – участковый! Кто сейчас знает участкового? Вот кто?! Он мимо пройдет, никто не заметит его! А искать его где, твоего участкового? Вот где его искать, ты мне скажи? – грозно спрашивал меня домовой.

- Да чего ты ругаешься! Откуда я знаю, где его искать? – оправдывалась я, подавая ему пачку салфеток.

- Вот то-то и оно! А околоточный!.. – он поднял толстенький пальчик вверх, - это был хозяин околотка! Вот как я! Я все знаю в доме и всех! Без меня ничего не произойдет! Я на страже всего стою - от крыши до чердака!

- Ага, а вода…

- А что вода?.. - домовой сложил уши самолетом и втянул голову в мятый воротник пижамки.

- Сегодня вода у нас в ванной хлестала, а ты где был? Еще бы чуть-чуть и соседей залили бы, - ехидно проговорила я, вспомнив свой испуг.
 
Домовой окончательно смутился и, взяв салфетки, опять начал усиленно вытирать стол.

- Я это… Пошутил я так, - тихо сказал он.

- Как пошутил? – оторопела я.

- Вот так… Ты, это… не сердись! Но ты тоже, знаешь, сама хороша!.. Уселась и сидит, читает, а я… Мне же скучно! Я и так тебя ночью пледиком накрыл, свет и телевизор выключил, джем твой любимый самым первым на полочке поставил, чтобы сразу нашла, а она читает и читает, - перешел он в наступление.

- Ну-ну… А то, что у меня чуть сердце не разорвалось, пока я бежала наверх воду выключать, это как?

- Никак… Я больше так не буду, - потупился он.

- Так… Стоп! Так это ты сидел на столе ночью? Это ты бумажку спрятал с паролем? И это ты кидался в меня моим телефоном? – дошло, как до жирафа до меня все, что казалось таким странным и непонятным в этом доме.

- Я. Мне было скучно.
А Танька твоя меня слушать не хотела, вот поэтому я и спрятал телефон. А он, гадость какая, как заорет в моих руках! Я даже вздрогнул. Вот я и кинул его, - повинился домовой. – Ты только ей не говори, что я тебе показался, а то она обидится, и гостинчик не привезет. Я же договор-то нарушил, – он горестно покачал мохнатой головой.

Мне стало жаль его. Я подошла и обняла домового. Это удивительно, но от него пахло уютом и добром. Я и не знала, что добро и уют могут пахнуть. Это было что-то очень замечательно-неуловимое и очень вкусное.
Он замер, а потом смешные маленькие ручки несмело обняли меня, и мохнатая мордочка потерлась о мою пижаму.

- Ничего и никому я не скажу. Это будет только твой и мой секрет, - уверила я его.

Он отпустил меня и опять начал вытирать стол салфетками.

Я погладила его по голове и забрала из его рук мокрые салфетки:
- Давай выкину. Тебе еще чаю налить?

- Нет, спасибо! – он благодарно смотрел на меня.

- Расскажи мне, пожалуйста, а кто такие были околоточные и, что же все-таки случилось с кошачьим племенем, – попросила я его.

- Сейчас расскажу, - оживился домовой.


продолжение  http://www.proza.ru/2018/07/22/1931