Не судьба

На  плацу  зияла  стерильная  чистота,  а  в  гараже, в геометрической  прогрессии, выстроилась, выдраенная  до  блеска, пожарная  техника.  У  небольшого  стола,  видавшего  виды  всех  замечательных  событий  части №7,  собралась  вся  смена.  Четыре  отделения. Два  вторых  и два первых  хода. Непосвящённым, это разделение, вероятнее всего,  не о  чём  не  говорит, но  для  касты  избранных,  объяснять  не  надо.                Виновником  сбора  был, как  всегда, Сёма. Поводом,  впрочем,  за  двадцать  лет  службы таких  поводов  случалось  десять,  а  то и более раз, оказалась его очередная  свадьба.               

– Пацаны, не галдите!- Семён  старался  перекричать  разбушевавшихся  сослуживцев. - Роспись  двадцать пятого,  а  завтра  всех,  слышите,  все-е-х,  приглашаю  на  мальчишник.               

- Что  Валерьяныч,  опять  в  ресторан? – спросил  чернявый  лицом,  с  упруго  вьющимися,  коротко  остриженными,  смоляными  кудряшками тридцатилетний  сержант.               

- Не-ет,- весело пропел  Семён  Валерьяныч, - в  деревне отметим. Чтоб  на  всю  жизнь  запомнили  мои  холостяцкие  проводы.   Понял Микрофон?               

Микрофоном, он назвал чернявого  сержанта, прозванного так за  совершенно непропорциональную, крупную  голову, покрытую  пышно-чёрной оболочкой  волос.               

- Докуриваем  и до  завтра. Микрофон, Данила  со  мной. Закупаться.               

Данила, долговязый, медлительный, но  до  болезненности  исполнительный, рассыпался  в  откровенно  дружеской  улыбке.               

Боковая  дверь,  почти  беззвучно,  впустила  в  гараж  начальника  части.               

- Валерьяныч, нарушаете!?- буднично заметил он. -Чему  молодёжь  учишь? Крупными  буквами  написано, “ НЕ  КУРИТЬ”.               

- Пал  Палыч, это  я примером показываю,  как не  надо  делать. Примером,  доходит  лучше! - не  растерялся  Семён.               

– Вот кутёна-мутёна, мутёна-кутёна, молодец! -  восхищённо  проговорил  начальник, одаривая  всех  прощальным  взглядом  и  направляясь  к  выходу.               

На  другой  день, в  деревне, провожать  Семёна  в  семейную  жизнь собралось  человек  десять. Посидели  часа  два  и  всем  своим  пожарным  табором  направились  на танцы.               

Деревенский  клуб был просторным  и светлым. В  зале  молодёжи  немного,  пара  парней остальные  дамы.   Табор  спешно  рассредоточился, каждый хотел  найти  посимпатичнее. Микрофон, очень  чувствительный  к  слабому  полу,  вытащил  из кармана  пригоршню  семечек,  и задорно  выкрикивая,  «- Кому  семян?»- цеплялся  к  каждой  приглянувшейся. Пока, одна пышная,  дородная красавица,  ненароком,  прижала его к дверному  косяку  и  страстно  зашептала  что-то  на ухо. В  этот  момент,  c  угрожающим,  металлическим  треском,  распахнулась  входная  дверь  и  в  клуб  ввалилась  толпа  деревенских.  У  половины  местных  на  запястьях  поблёскивали  закрученные  цепи. В  зале  пахнуло  неминуемым  конфликтом. Рассредоточенный   пожарный  табор  спешно  сосредоточился. Кое-кто  уже  пробовал  силы, “бодал“ противника.   Лягаясь  и  брыкаясь, живая  волна  выплеснулась  на  улицу. Тут  же  стало  ясно, что силы  вооружённого противника   в  разы  превосходят  служивых. И  подразделению  ничего  не  оставалось,  как  спешно  ретироваться  бегством.               

Задержавшись  в  объятиях  красавицы, Микрофон  выбежал  последним  и обнаружил,  стремительно  удаляющиеся спины  сослуживцев.  Оставаясь  в  логове  противника  и  не теряя  самообладания,  он  зычно  заорал,               

- Бей  гадов!   - и  рванул  вслед  за  бегущей  толпой. Рассчитывая,  в  этой  суматохе остаться незамеченным деревенскими.               

Силы, после  принятого  горячительного,  уходили  катастрофически  и  нереально  быстро. Микрофон  притормозил  у  небольшого  стожка соломы,  типа, по  нужде. И, решил- таки,  принять  приглашение,  «в  гости», от  клубной   зазнобы. Внезапно   насторожился! То ли  почудилось,  то ли  впрямь,  что-то шевельнулось  в стожке.  Приостановился,  вслушиваясь  в  ночной  мрак.               

–Э, кто  есть  живой? – прошипел  сержант  после  минуты  гнетущей  тишины. Что-то  упало  ему  на  голову, и  удобно устроившись, там  и  осталось. Микрофон  хотел   было  испугаться.  Сдёрнув  с головы  нечто,  вспомнил,  этот  предмет  сегодня  видел  на  голове  незабвенного  Валерьяныча.               

- Сёма,- хрипло  протянул  он  в  сумраке, - хорош кепками  кидаться. Слазь. Или  в соломе решил  заночевать?               

В  темноте послышалось  неторопливое  сопение. Семен,  а  следом  ещё  некая  детина, плавно  соскользнули  на  землю.               

- Микрофон,  шустро  деревенские   наших  погнали!- попробовал  пошутить  Валерьяныч. - Мы с Данилой решили, от  греха,  схорониться  до  утра. Тут ты  объявился. Втроём  побезопасней  будет. Пошли. Пару  часов  и  мы  дома.               

– Я  остаюсь, - возразил  Микрофон.               

– И, какого тебе тут? - полушёпотом  рявкнул  Данила, -  к  своей  новой  собрался? Тогда  и  мы  с тобой.               

- Не- не,- замычал  сержант,- что  вы  там  делать будете?               

- Во  дворе посидим,  подождём, - заключил  Семён.                Неспешно,  оглядываясь  и  прислушиваясь,  направились  вслед  за  Микрофоном, который,  видимо,  знал,  где  проживает интересующая  его особа. 
Дом стоял  в противоположной стороне от  клуба, который  уже был  закрыт, а  посетители  разошлись.               

Не открывая  калитки,  перемахнули  через  забор. Микрофон  тихонько  постучал  в окно. Послышалось  лёгкое  пошлёпывание  босых  ног,  и  дверь  с  предательским  стоном  приоткрылась.               

Заспанная  девица  вяло  улыбнулась, но увидев  незваных  гостей,  резко  прикрыла  дверь,  оставив  лишь  небольшую  щель.                               

–Верунь,  прости,- умоляюще  зашептал  Микрофон, - пусть  ребята  у тебя  в  сенях  посидят. Вместе  домой  добираться сподручней.               

Дверь,  чувствуя  ослабевшую преграду, ещё раз кокетливо  взвизгнув, распахнулась.

В сенях, тускло горевшая  лампочка  венчала  полусумрачный  антураж,  а в  нос бил неприятный, резкий  запах  скисшего  молока.               

Семён с Данилой  устроились на деревянной  лавке, стоявшей у дощатого,  самодельного  стола,  Микрофон  юркнул за хозяйкой в комнаты.               

– Подожди, я  им  самогона  достану, чтоб  не заскучали,- заботливо  проговорила  Веруня,  вытаскивая  из  шкафчика  бутылку с мутноватым  содержимым.               

Пока  хозяйка накрывала  стол, Микрофон  разделся и нырнул в кровать.               

Внезапно, дом содрогнулся  от нечеловеческого, ужасающего рыка.               

«-Верка, опять  притон  устроила!- ревело  невидимое  чудовище.- А вы,  кто такие?» – донеслось  до  Микрофона.               

«- А- Ы-О-У-А», - последовал  чей-то невнятный  ответ  и  ускоренное топотание бегущих  ног. Микрофон  застыл  от  ужаса,  и  как  оказалось,  не  зря. Через  секунду,  в  дверном  проёме, появилась  голова, принадлежавшая,  явно,  не  статистическому мужчине. В комнату втиснулся  гигант, в параметрах,  2метра20  на  2,20.               

–А  ты  кто  такой?- исполин  угрожающе  впился  взглядом  в  беззащитного  сержанта.               

- А-Ы-О-У-А,- только  и  смог  выдавить Микрофон  из  своих  застывших голосовых  связок.               

- Опять  а-ы-о-у-а? - взбесился  гигант.                Микрофону  хватило  четверти  секунды,  чтобы  схватить  свою  одежду  и  выпрыгнуть в  окно.  Его стремительному  бегу,  в  этот  момент,  позавидовал  бы  лучший  мировой  спринтер.  Обогнав  Данилу  с  Семеном  и  осознав,  что  за  ними   никто  не  гонится, Микрофон  включил  тормоза,   дожидаясь  своих  собратьев по несчастью.               

Изрядно  запыхавшись, остановились. Троица старалась  отдышаться, но  встретившись взглядом,  попадали  в истерическом  хохоте  на  землю.               

Корчась  в  конвульсиях  смеха,   почувствовали  волну  блаженства,  счастья, лёгких и приятных  ощущений,  свалившихся  на  них  в  эту  минуту.               

Пёрышки   рассвета  гнездились  на  отдохнувшем  небесном  палантине, а  Луна,  укутанная белёсой  дымкой,  готовилась   к  безмятежному  сну.               

Как  не  хотелось друзьям  прерывать  это  непродолжительное, нахлынувшее  блаженство,  но  домой  добираться  как-то надо. Сбросив последние  капли  нирваны, они  бодро  зашагали  по  мягкой,  дорожной пыли.               

Домой  добрались  только  к  вечеру.
Семён  открыл  дверь   квартиры,  когда  солнце  уже  плотно  приклеилось к  горизонту. Его никто  не  встретил. На  кухне гремела  посудой  Тамара, в спальне играли дети.               

- Прости,  зая…,-  Семён  виновато  топтался  и  бросал  на  женщину  моляще - кроткие  взгляды.               

- А  ты  знаешь, Сёма, - бесстрастно  бросила  Тамара, - я сегодня  и не  собиралась. Знала,  что  опять  где-нибудь  застрянешь.  Десятый  раз  подаём  заявление,  десятый  раз!  Наверно,  на  роду  написано,  нам  с  тобой,  нерасписанными  жить.               

- Да-а!  Не  судьба милая,  не  судьба! – печально  добавил  Семён.