Под звуки ретро, все 2 ч. Из Песен под старину

1.

ТРОЙКА

Путь искрится, зимний, млечный...
Вот последний поворот.
Кто там?.. Эй, подайся, встречный!
Расступись, честной народ!..

Мчится тройка, вихрь летучий,
Золотые удила!
Что нам ветер, снег сыпучий –
Ждут нас добрые дела!

Скоро кончится дорога.
Жить не вечно в маяте,
Парня встретит у порога
Красна девица в фате...

С облучка он спрыгнул бойко.
Дом пустой!.. Не дождалась!..
Виновата в этом тройка,
Что навстречу пронеслась.

Где, скажи, любовь былая,
Неизменные слова?..
Что ж ты, тройка удалая,
Закусила удила?..


ШАЛЬ

Ты ушла…
Как всегда,
Я во всём виноват!
Застонала печаль…
Как себя превозмочь?
Я поверил тогда:
Ты вернёшься назад!
Ведь не зря свою шаль
Ты забыла в ту ночь.

Уж прошло много лет.
Сад мой тёрном зарос,
Дом пустой… И теперь
Шлю я в Небо свой зов…
Не вернул мне рассвет
Аромат вешних роз.
Но живёт, ты поверь,
В грешном сердце - Любовь!

А когда уходить
Мне придётся в ту даль,
Где царит, как в мечтах,
Лишь одна благодать,
Ты позволь захватить
Эту белую шаль,
Чтоб в небесных краях
О тебе вспоминать.


ЦЫГАНСКИЙ МОТИВ

Черномазая ворона
В грязно-серенькой сорочке
И сорока-стрепетунья,
Белы бёдра, пух-перо...
У цыганского барона
Есть премиленькая дочка,
Синеглазая певунья,
Коломбина для Пьеро.

Но я – в роли Арлекина.
Это значит, я – любовник,
Благодарный птицам-сводням
За приют среди цыган.
Мне красотка Коломбина,
Объяснила, кто виновник,
Что она – моя сегодня:
Как обычно, Петька пьян.

Было всё, как у Алеко.
Коломбину, как Земфиру,
Под луной встречал счастливец
И безумно целовал.
Только чуть не стал калекой:
Вопреки Любви и миру,
Пётр-Петро-Пьеро-ревнивец
На меня с ножом напал!

Подливала мне ворона
Упоительное зелье.
А сорока обещала
Рай, Эдем и Гюлистан...
Мне в кибитке у барона
Стало тягостным кочевье:
Скоро торба обнищала...
В путь-дорогу, шарабан!


МАДРИГАЛ НЕДОСТУПНОЙ ДАМЕ

Хожу я, как в бреду.
Никто и никогда
Так не любил... Я жду,
Когда ты скажешь «да».

Скажи мне, что я – твой,
А ты – моя, навек!
И в тот же миг, зимой,
Для нас растает снег.

В ответ моей мольбе
Теплом пахнёт земля,
Чтоб я сказал тебе,
Что ты – весна моя!

Когда, без лишних слов, -
В любви душа и плоть,
На их страдальный зов
Откликнется Господь.

Раскроется цветок,
А с ним – его краса,
Чтоб ароматный ток
Вознёс нас в небеса!

...Хожу я, как в бреду.
Никто и никогда
Так не любил... Я жду,
Когда ты скажешь «да».


ПОЗДНЕЕ ПРИЗНАНИЕ

Тебя увидев, я робел, сжималось горло...
Но чудом у меня всё ж доставало сил,
Смущенье победить, кивнуть при встрече гордо.
Не догадалась ты, как я тебя любил!

Бывало, голова в смятенье закружИтся.
Чтоб мысли грешные не выдали мечты,
Я избегал тебя, искал другие лица...
Как я тебя любил!.. Не догадалась ты.

Боясь, что вызову к себе я состраданье,
Когда б, отвергнутый тобой, -  затосковал,
Не смог я, — о, гордец! — решиться на признанье...
Но я сберёг мечту и веру в Идеал.

Твой след я потерял... Давно уж серебрятся
Мои виски... И, может, завтра, помолясь,
Умчусь я в те края, где глупо притворяться,
Где будут все любить друг друга, не таясь.


АТАМАНША СИРЕН. A la romance
 
Ты меня не суди: моя песенка спета.
Тминных запахов лета во мне не буди.
Уходи, пропади, сгинь, как ночь,— до рассвета!
Боже, синь её глаз от меня отведи.

Я не помню ночей и гитары – чудесней.
Дымный чад сигарет, винной одури плен...
Ты меня пощади. Нет припева у песни.
Ах, не смей больше петь, атаманша сирен!

Ты меня не зови! Сладок омут русалки.
В лунном танце как змеи движение рук.
Ты меня не губи!.. Все мольбы мои жалки,
Я погиб… Торжествует любовный недуг!


ВОЗМОЖНО, В ЛОЖНЫХ СНАХ ТЫ БЫЛ...

Возможно, в ложных снах ты был когда-то гений
Той красоты, чей дар – Поэт в себе растил.
Но ты же сам сгубил тот образ – без зазрений:
Правдивости твоей давно и след простыл.

Ты смел почесть Любовь за звон сребра и злата,
Клеймил невинность как намеренный шантаж,
Считал, что к прошлым идеалам нет возврата,
А нынешняя пошлость – просто антураж.

Ты растоптал цветы моих благих радений,
Цинично разрушал обитель чистых грёз,
Высмеивал попытки робких откровений,
А искренность честил шипами диких роз.

Не нужно пылких слов и слёзных заверений,
Ни оправданий, в коих правды вовсе нет!
Снискать твои поступки могут без сомнений
Одни упрёки и презрение – в ответ.

Быть может, что и я во многом виновата,
Ведь наши слабости стоят над естеством.
Но жили, говорят, богатыри когда-то
И деву-лебедь почитали божеством.


ЕСТЬ ЛЮБОВЬ - КАК ВОДА... Женский романс

Есть любовь — как вода. Есть Любовь — как мечта,
Та, что сны золотит нам в ночи беспросветной.
Я счастливой была наяву... Не беда,
Что любовь оказалась моя безответной.

                Пойте, звените, бубны, гитары!
                Ну-ка, Красавчик, налей мне вина!
                Мы были молоды... Будем ли стары —
                Радость и горе выпьем до дна!

Солнце ранней весной растопило снега.
И тогда же всю душу мне страсть опалила.
Реки скоро нашли вновь свои берега.
Я же слепо за счастьем, за ним, поспешила.

Как во сне, промелькнули года, города...
Я мечтала о встрече случайной... О, Боже!
Это — он!.. Неужели теперь навсегда?!
Снова! Снова мираж!.. Снова — просто похожий.

                Пойте, звените, бубны, гитары!
                Ну-ка, Красавчик, налей мне вина!
                Мы были молоды... Будем ли стары —
                Радость и горе выпьем до дна!


ПРОЩАЙ, ДОРОГАЯ!

Прощай, дорогая! Не думай о встрече.
Прощай и забудь, что любила меня.
К чему эти слёзы? К чему эти речи?
Ведь нет уже в сердце былого огня.

Мы стали другими. Иные печали
И радости в жизни, иные друзья.
Что разные судьбы у нас, мы не знали.
И прошлого нам возвратить уж нельзя.

Мы станем чужими. Однажды случайно
Увидев друг друга в безликой толпе,
Пройдём стороной… Но, быть может, печально
Вздохнём о разлуке… и мудрой судьбе.


ПОД ЗВУКИ РЕТРО

Я вспоминаю твой поступок смелый,
Когда смущённо ты признался мне.
«Любимый мой!» - я прошептать успела,
И всё потом... случилось, как во сне.

Весенние и летние услады,
И вихри чувств умчались стороной.
Любовь не дождалась от нас пощады.
А без неё мы только прах земной.

Не долго ждать, когда порывы ветра
Сорвут с ветвей последнюю листву,
Когда закончится под звуки ретро
Прощальный вальс и наше рандеву.

...Под звон бокалов льётся песня эта.
Тот, кто влюблён, слова её лови!
И верь, услышит сердце до рассвета
Ответное признание в любви.

2.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Баю-бай, малышка.
Светит месяц в небе.
Пусть скребётся мышка,
Думая о хлебе.

Ну а ты спокойно
Спи, лапуля-лапка,
Горевать на кой нам:
Мамка есть и папка.

Приведут дороги
В райские палаты —
Подведёшь итоги,
Ангел мой крылатый.

Скажешь: было влажно
В колыбели, тесно,
Очень невальяжно
И неинтересно.

Скажешь: стал я ростом
С папу и румяный,
Жил на свете просто —
Трезвый или пьяный.

Скажешь: было мало
Счастья в той сторонке.
Я хочу сначала!
Я хочу в пелёнки!..

Баю-бай, мой милый.
За окошком ночка.
Господи, помилуй
И спаси сыночка!


ПРО СТЕПАНУШКУ СВЕТ ТИМОФЕЕВИЧА. Баллада-диптих

               И да сокрушатся они, враги государя...
               и да возьмется от земли память их...
               
                Из грамоты патриарха Иоасафа II.
 
1.
«На вёсла наляжемте, други,
Забьёмте в пищали патрон!
На стрежне завиделись струги,
Гружёные разным добром.
Догоним! — велел Стенька Разин. —
Вперёд, голытьба, не робей!..»
Он кровью невинной окрасил
И Волгу, и зыби степей.
 
Дуванил* — никто не в обиде;
Довольный, улёгся в челне.
Багровые горы увидел
И чёрное небо — во сне.
А дальше: он мчит по долине
На резвом черкесском коне
К вулкану... по склону — к вершине,
В горящее жерло... Конец!

2.
В какую такую погоду
Ты начал разбойный загул
И дьявольской силе в угоду
На Божий закон посягнул?

Пробрался в алтарь помолиться,
Божился быть честным по гроб,
А сам учинил, кровопийца,
В соборе кровавый погром.

Разбойная пьяная удаль,
Тебе жизнь людей — трын-трава,
Но сыщется, — жди! — твой Иуда, —
Слетит с плеч твоя голова.

Мечтал ты венчаться во храме
С девицей боярских кровей...
Как вор ты повенчан был в сраме
Со смертью на плахе своей.

*Дуванить (стар. казачье — делить добычу (дуван) после набега.


МНЕ ЛИ ПЕТЬ О ТЕБЕ...
 
Мне ли петь о тебе, златоглавая,
Мне ли петь о тебе, белокаменна,
От петли твоей упасённому,
Батожьём твоим засечённому?
Мне ль забыть тебя, площадь красная,
Храм блаженного, место лобное,
Царя злобного со подручными,
Кровь невинную, неотмщённую?
 
Проклинать ли мне палачей твоих,
И доносчиков, и тюремщиков,
Мне ли молодцу и разбойничку,
Топором в лесу причащённому?
Проклинать ли мне судью строгого,
Тож законника неподкупного,
Заскучавшего по головушке,
По моей хмельной, нераскаянной?
 
Поминать ли мне отца с матерью,
Братьев с сёстрами да невестушку,
Мне, забывшему про друзей своих,
Мне ли, дружному со зверьём лютым,
С волком-хищником, промышляющим
По лесам, полям да околицам?..


ПЕСНЯ БРОДЯГИ

Я иду по дороге,
Обхожу города:
Там пейзажи безроги
И двуноги стада.
В городской канители,
В нудном царстве деляг
Все вы мне надоели—
Обожаю бродяг!

Я иду по тропинке,
Здесь — поля, там — леса...
Под слепые дождинки
Подставляю глаза.
По измученной тверди
Бродит честная Русь.
Я до счастья — поверьте!—
Только с ней доберусь.


ПОСЛЕДНИЙ ПОЕЗД

        Клюев Николай Алексеевич
        (1887, Олонецкая губ.,—
         авг. 1937, Сибирская ж. д.)...
                БСЭ, 3-е изд., 1969 – 1978, т. 11.

Данные БСЭ о месте кончины Н. А. Клюева заведомо лживы,
о чём стало известно российской общественности
лишь в годы т. н. перестройки, когда были рассекречены
соответствующие архивы НКВД, из которых следовало, что
выдающийся русский поэт, гонимый большевиками после 17-го г.,
был, в числе репрессированных, расстрелян в сентябре 37-го
и погребён под Томском в общей могиле убиенных.
Н. А. Клюева реабилитировали в 1957-м;  а в 1977-м, ещё через 20 лет,
в свет вышла книга его стихов в большой серии Библиотеки поэта.

Моё стихотворение «Последний поезд»,
посвящённое памяти  Николая Алексеевича,
было написано в 1976 г. под впечатлением первого знакомства
с его творчеством: после случайно купленного у букиниста
сборника (1912 г.) «Сосен перезвон» и последующего своего обращения
к БСЭ в надежде почерпнуть там какие-либо сведения
о запрещённом поэте. Энциклопедическая статья начиналась со строчек,
которые я и решил использовать в качестве вышеприведенного эпиграфа
к «Последнему поезду».


По сторонам косматятся
Кусты,
      кусты,
            кусты...
А на холмах горбатятся
Кресты,
       кресты,
              кресты...

И, расступаясь, пятятся
Леса,
     леса,
          леса...
В окне — дождинки катятся:
Слеза,
      слеза,
            слеза...

Людей переплетаются
Грехи,
      грехи,
            грехи...
Со стоном вырываются
Стихи,
      стихи,
            стихи...

В ночи перекликаются
Посты,
      посты,
            посты...
Как сердце, надрываются
Мечты,
      мечты,
            мечты...



САМИМ СЧАСТЬЕМ БЫЛА ОКОЛЬЦОВАНА...

                Г.Б.
Самим счастьем была окольцована!..
Раскололась судьбина червовая:
Будто старая печь изразцовая,
Одиноко печалью чадит.
На устах стынет усталь пунцовая,
Как печать на письме сургучовая.
Молодая, бедой замурована,
Жизнь крестами погоста глядит.
 
Но любовь не навек околдована,
Возродится судьбина червовая!
Не погубит души мгла свинцовая!
Даст погода ненастье забыть!
То, что было, уже не воротится...
Скажет добрая мать Богородица,
Что раскованность губ не рискованна,
Если заново жить и любить!


ЛАМПАДУ ПОГАСИВ…

Весь день ждала, чтоб удалился свет
К молящим до утра: воздай им Бог сторицей!
Осталась я одна. И даже тени нет.
Лампаду погасив, я сделалась... блудницей.
 
Отдавшись тёмной власти, я молюсь:
«Приди ко мне скорей, желанный искуситель.
Пока на свете ночь, поверь, я не боюсь
Ни Бога, ни себя... Приди, мой повелитель!»

На ложе слёз, сомнений и мечты,
Закрыв глаза, я жду, от чувств изнемогая.
И вдруг я вижу луч... Из чёрной пустоты
Он на меня взглянул... Я перед ним — нагая.
 
Коснулся он моих волос и губ,
Погладил грудь, живот... Соски похолодели!
Но стал он проникать в мою святую глубь—
И разлилось тепло во всём блаженном теле.
 
Мне страшно посмотреть в тот уголок,
Где образ Твой висит, что скрыла ночь шальная.
Кому молилась я?.. О Боже, как Ты мог
Меня не уберечь?! Ведь эта страсть больная!..

Но вот я слышу голос с высоты.
Знакомый, словно Лик и свет зари небесной...
«Спи и не плачь, дитя. Была счастливой ты,
И не блудницей, нет! Господнею невестой!»


КОВАРНАЯ ПРЕЛЕСТЬ

Что же это со мной приключилось?
Глупо жить, как преступник в бегах.
Но скрываюсь я не от погони,
А от синих заоблачных глаз.

В них таится коварная прелесть:
Заколдуют и в пропасть толкнут.
Сколько раз я, обманутый, падал
В этой жизни на самое дно.

Мне всесильным бы сделаться магом,
Я взглянул бы ей прямо в глаза —
И за мной бы она потащилась,
Как бездомный голодный щенок.

А пока что я сам беззащитный
От насмешки чарующих глаз.
Я и впрямь скоро в розыске буду —
Полосну это небо ножом!..

О, Царица Небесная, сжалься
И прости за мой помысел злой.
Помоги мне спастись от соблазна –
От греховной её красоты.


ВДОЛЬ ОБРЫВА

Вдоль обрыва розы распустились.
Как слеза, скатилась в ночь звезда.
Всё простив друг другу, мы простились.
Неужели раз и навсегда?

А внизу, под кручей, стонет море.
И гудит тревожно пароход.
Что сулят нам будущие зори?
Наших дней закат или восход?

Ей, как без руля и без ветрила,
Плыть по морю жизни без меня…
Я не верю, что любовь остыла.
Разве в этих розах нет огня!

Ветер, друг мой, мчись, благоухая,
Догони её, останови!
Дай вдохнуть ей снова радость мая,
Аромат отчаянной любви!..

Всё простив друг другу, мы простились,
Покидают гавань корабли…
Вдоль обрыва розы распустились
В честь неувядающей Любви!


ОРХИДЕИ. Морская романтика

Моряк с китайской шхуны торопился
Туда, где ждёт вино – таких, как он,
И та, в кого он, кажется, влюбился…
Не зря богат красотками Гонконг!

Он мимо шёл вдоль пирса, после вахты,
И вдруг увидел, на свою беду:
Она!.. идёт по трапу чьей-то  яхты,
Стоявшей, будто на показ, в порту.

Сияла дева – в розовых шелках,
Как горизонт над морем в час заката.
Блестел агат в её больших глазах,
И в прядях блеск – ночного эльдорадо.

Дорожный сак и ветку орхидей
В руках, по-детски тоненьких, держала…
Такие же цветы дарил он – ей!
И ревность больно его сердце сжала.

…Её встречал сам капитан седой.
Среди матросов слыл морским он волком.
Во всех портах и кабаках он – свой:
Морское дело знал, и женщин, толком!

Матрос наш капитану не соперник,
Но в жилах у него кровь горячей,
И он силён, как в баре негр-придверник,
Страж удовольствий в омуте ночей.

К утру он, пьяный, в порт заторопился:
Кому-то мстить задумал лиходей.
Но яхта отошла уже от пирса…
Внизу плескалась ветка орхидей.

И отказался он от злой затеи,
И, глядя в воду, пал на землю ниц…
Конфуций утверждал, что орхидеи –
Цветы для самых благородных лиц.

С тех пор, как в зеркале, на дне стакана
Он часто видит яхту, дочь морей;
А на борту, - он, в чине капитана,
Встречает деву с веткой орхидей.