Листья

Долина.

Рядом с холмом отдельно от общей каменной гряды возвышался большой валун.
Вокруг было пустынно и тихо. Как всегда. Я медленно придвинулся к камню, осторожно тронул его немного шероховатую поверхность. Холодный, конечно холодный. Я обошел его вокруг, будто предвкушая важную находку. Нашел несколько глубоких борозд и, цепляясь за них, легко взгромоздился на вершину.
Высоковато.
Здесь, на верху, как и везде, не было даже легкого ветерка. Было так же спокойно и глухо. Невероятно глухо и спокойно, так что даже страх падения с этого валуна беспомощно съеживался перед невероятным ощущением одиночества.
Я глянул вверх - небо оставалось таким же далеким. Праздно мерцали звезды, которые уже давно ничего и никого не освещали, больше не отражались в бесконечном множестве чьих-то глаз. Здесь был только я. Был я один…
  Нет!.. Наверно был еще кто-то, поскольку если бы я оставался здесь один, то наверно давно уже сошел с ума. Я глянул вниз и чуть в даль, где виднелась рощица, - там, возможно, этот Кто-то и прятался. Но как-то совсем  не хотелось разоблачать его, кричать, что я знаю, где он, что прошу его не медленно выйти. Если он там, то пусть себе следит, от меня, ведь не убудет. Возможно, я и найду его, позже, а может быть он сам бросит дурачиться и покажется, скажет, наконец, что ему от меня надо. Да, именно так и будет.
 А ещё он непременно извинится за то, что так долго и подло подкрадывался  ко мне.
Если конечно он не трус. Если посмеет.
Я еще довольно долго разглядывать рощу. Она теперь стала для меня немного более таинственной, чем всё другое вокруг, даже таинственней неба, которое, впрочем, для меня таковым уже давно не являлось. Тем не менее, я снова направил свой взгляд в высь, увидел маленькую, движущуюся по небу звездочку – она медленно ползла, путалась в тёмных обрывках облаков, но всё же двигалась прямо. Глаза мои в этот момент наверняка горели от восторга, потому что можно было опять загадывать желание. Времени хватало. За такое время можно было загадать целую сотню. Но мне нужно было одно и самое заветно. А еще необходимо было удержать это желание в мыслях до тех пор, пока звезда не исчезнет, не дать ему вытисниться какой-нибудь другой, суетной мыслью.
Та-а-ак.., ага …загадал. Теперь ждать и думать только об этом, то есть о том чего я хочу. Звездочка медленно уменьшалась, двигаясь в сторону горизонта, куда-то на запад. Я сильней сконцентрировался на своём желании, так чтобы оно не пропало, потонув в моём пустом созерцании. … Звёздочка почти исчезла… Ну, еще немного. Ч-чёрт сбился – какая –то дурацкая мысль на долю секунды заставила напрочь забыть о сокровенном желании… Звезда исчезла. Ну и ладно, не в первый раз. Пойду дальше, а то немного прохладно вот так вот сидеть на камне без движения. Я со скоростью улитки сполз с камня, отряхнулся, и пошел в сторону напротив  той, куда ушла звездочка. Назло ей наверно. Иду дальше. А зачем? Опять ведь ничего не нашел. И ни кого.

Даша.
Сегодня пришла из колледжа раньше, забила на последние две пары. Преподша скучная, да и сокурсники задолбали  - даже поговорить не с кем  - К последнему курсу остались одни только заучки…, ну и я… каким-то чудом. Что, ботанить наравне с ними? Нет, не хочется, да и не смогу – прошло то время, когда можно было себя как-то на это настроить, да и всех других вокруг в этом уже точно убеждать бесполезно. Или продолжать демонстрировать всем, что я готка, всем впаривать свою философию? Нет не маленькая уже. Хотя круто было раньше – можно было почти ни о чём не переживать, просто влиться в какую-нибудь нормальную компашку, где пацанов побольше, а девчонки все страшненькие… и пользоваться популярностью, нет не до серьёзного конечно, но не без хорошего флирта. Но чаще всего такие вот компании я разваливала. Наверно потому, что я там быстро всё меняю, а потом мне всё надоедает и компания распадается. Мне вообще последнее время всё надоедает, возможно потому, что я сама себе надоела. А люди, люди ведь не ангелы - видят в тебе то, что ты сама привыкла в себе видеть. Мама всегда говорит, что надо стремится быть разумной женщиной, но сама всё равно ведёт себя как ребенок. Кстати давненько ей не звонила, возможно, уже беспокоится обо мне, если конечно ещё не забыла. И я знаю, что лучше позвонить первой, это потому, что если позвонит она, то не дай бог! Опять начнёт рассказывать о своих новых мужчинах. А так хоть будет шанс, что ей снова некогда и я порядочная доченька просто отчитаюсь, сказав, что у меня всё замечательно и что немного скучаю – 1,5 минуты плюс 0,5 минут на выяснение хорошо ли я питаюсь, какие оценки и не появился ли у меня мальчик? Нет? Ну ладно доченька, мне пора, я потом сама позвоню. В комнате я заперлась на ключ – общага всё таки, вдруг кто зайдет, соль там или сахар попросить, а мне сейчас совсем никого видеть не хотелось. Хотелось побыть одной. Хорошо соседка по комнате пару недель назад съехала, Мол с этой сторону сильно из окна дует, но я то знаю, что это она от меня смылась. Не пойму из-за чего. То ли она слишком старомодная, то ли я начинаю слегка перебарщивать с моими ночными готскими ритуалами.
Х-ех Вообще-то я специально затеяла всю эту ерунду с зажиганием свечей вокруг бутафорского черепа и шептания (громкие шептания) на непонятном языке. Делала это как раз для того, чтобы Катька свалила. Так вот ночью, часа в два встанешь и, не включая свет, начнешь шебуршать по полочкам, шкафчикам, нарочно стараясь делать это шумно и еще чего-нибудь опрокидывать при этом.Затем, когда всё нужное извлечено наружу, приходило время озарять празднично-похоронным светом свой уютный уголок в комнате. Обычно в этот момент Катька чуть слышным дрожащим голосом окликала меня:

- Даша, Дашенька, а ты это чего?...

Я шикала на нее так, что она аж подпрыгивала от страха. Затем со всей важностью заявляла ей:

- Не видишь, молитва у меня?

И она покорно замолкала, делая вид, что спит. Но иногда можно было видеть, как тускловатый свет свечей отражался в её широко раскрытых от страха глаза. Я продолжала сидеть в ложной сосредоточенности, делала в воздухе какие-то волнообразные знаки руками. Бессмысленные, но со стороны наверняка кажущиеся красивыми и уверенными. Ловила ухом редкие и тяжёлые Катькины вздохи.

Порой она набиралась смелости и спрашивала:

- Дашенька, а кому ты молишься?

- Кому, кому, - таинственным загробным голосом передразнивала я её, нарочно протягивая "у", как бы подвывая.- Тому самому. Чего не видишь, сейчас в жертву тебя приносить буду… Шутка, гы-гы. Спи, дуреха, не мешай.

Но слово «шутка» ее мало утешало.
Ну, вот и не выдержала соседушка. Сбежала через пару недель. А вместе с ней все ее подружки-болтушки, не прошеные гостьюшки, которые то ли чаще приходили, то ли чаще уходили. Причем уходили минут на десять, а приходили практически навсегда.

Вот теперь сижу совсем одна, и как то даже скучно свечи по ночам зажигать. Теперь не для кого. А новенькую еще неизвестно когда подселят. Без зрителя как-то не интересно.
 
Я взгромоздилась на кровать, закрыла озябшие ноги одеялом, взяла телефон и вошла в чат. Посидела там минут пятнадцать – надоело, включила книжку, начала читать, но через пол часа сама не заметила как заснула, ну и пускай. Сны ведь иногда поинтересней.



Долина

 Я огляделся – местность была совсем незнакомой, кто-нибудь бы мог запутаться, увидев тот же унылый пейзаж, те же камни и землю, но не я. Я достаточно много прошел, чтобы понять, что это иное место. Пройдя здесь много времени тому назад, сказал бы про себя по – моему я здесь уже был и, не задержавшись, пошел бы дальше, даже не огляделся бы на одинаковые тогда для меня камни, лежащие повсюду. Но я был нынешним, тем кто видит отличия и что то знает. Но и здесь скорее чувство вело меня к тому, что рядом есть что то непознанное. Я даже на мгновение забыл о моем вечном преследователе, который наверняка скрывался за тем валуном позади меня, хотя нет, тот очень маленький, вон за тем. Я втянул носом воздух, казалось ничего особенного, но здесь витал какой то едва уловимый аромат, что то очень знакомое, что я знал когда то давно… Прислушался, тишину ничего не нарушало, а казалось напротив стало что то ее поддерживать и поэтому тишина уже не казалась такой мертвой. Так бывает когда кто – нгибудь нарочно молчит, но сильно желает высказаться. Источник этого молчания опредеить было сложно, поэтому я вновь принюхался, начал ходить в разные стороны, пытаясь уловить след таинственного аромата. Все время возвращался на одно и тоже место, дабы не потеряться. И вновь выбирал новое направление. Кажется где то там. Ой, да ведь именно там спрятался мой преследователь, да – да, точно он там …. Наверное, если я пойду туда, то замечу его, он поймет бессмысленность своей дальнейшей работы и уйдет. Н- нет, надо идти дальше. Пусть все будет как было…


Даша
Я пробудилась от того что что то жужжало, казалось пчела жужжит прямо у меня под одеялом. Даже испугалась и вздрогнула. Но затем, обозвав себя дурой, я подняла телефон и ответила:
- Алло?
Молчание.
- Алло – о?!
- А у вас красивы й голос, - послышался незнакомый и не сказала бы, что красивый голос в трубке.
- Здравствуйте, вы кто?- спокойно ответила я.
- Здравствуй, - пауза. Да, собеседник явно играл со мной, и мне было интересно, что это за игра.
Я промолчала. Он все же заговорил чуть хрипловато, растягивая слова:
- Я случайно набрал ваш номер…
- Зачем?
- Что зачем?- не понял меня телефон.
- Зачем именно мой?
Долгая пауза, парень и без того нерешительный, совсем стушевался. Но все же нашел не бог весть какое объяснение:
- Я… э….а….я…не знал, что это будешь именно ты. И …
- А мы уже на «ты»? Резко оборвала я его неприятный тягучий тон.
- Ой, прости, в смысле простите. Я просто думал, что по голосу, наверное, ваш ровесник или вы чуть младше, но… вообще то и это не повод с вами фамильярничать. Но – э… можно спросить сколько вам лет… что ли…что бы хотя бы… и?
Хых, вот чудик, обычно все начинали с имени, а возраста даже не касались. Хамит парниша. Я невольно улыбнулась и так же грозно сказала – отрезала:
- Пенсионерка.
- Ооо, хех, а по голосу и не скажешь, - казалось он говорил на полном серьезе. – Но пенсионерка пенсионерке рознь. Они же тоже разные бывают: бывают по возрасту, за вредную работу, бывает, что дети получают компенсацию за то, что у них нет кого-нибудь из родителей…
А вот это было уже явным перебором!
Я резко оборвала связь. Этот сукин сын видимо знал меня или ему рассказали, что я недавно стала сиротой. Да мать и отец давно друг с другом не жили, но отец умер совсем недавно. Погиб. Разбился на своей таксишке. После развода он почти ушел в свою машину. Не пил, нет – в этом он маму превзошел. Завёл какую-то дуру, которая после года жизни с ним стала тянуть из него жилы пуще моей мамочки…
Мне как-то стало еще больше одиноко. Но плакать больше не хотелось. Немного посидела, уткнувшись глазами в стену. Тяжело вздохнула, поднялась нехотя с кровати, глянула на время – было почти девять, а в это время уже темнело. Я зашвырнула телефон за свёрнутые матрасы на соседней кровати, которая сейчас была не занята, оделась потеплей. Глянула в зеркало: темные провалы глаз, бледная кожа  худое чуть вытянутое лицо с пухлыми губами, окрашенными синей помадой, чёрный капюшон черного пальто, тёмной-тёмной девушке. Да-а. Дьявол не носит прадо. Сегодня он решил одеть привычное.
Потопала гулять.
У общаги увидела двух знакомых ребят, поздоровалась, ребята, не вынимая сигарет изо рта, поприветствовали в ответ. Я перешла дорогу остановилась рядом с высокими тополями и поняла, что оказалась в самом центре осени, пускай промозгло лил мелкий дождь, и ржавело то, что не поржавело в дождливое лето, все же была моя любимая осень. Я шла и нарочито высоко поднимала ноги, как солдат на плацу, и листья красиво взмывали в воздух и медленно падали, освещая не такую уж яркую жизнь. Вроде ничего особенного, а все таки приятно. Деревья кругом красивые, желтые, круче чем елки в новый год. Эх, что такое осень… прямо как у «ДДТ». Ладно не расслабляться, похоже кто то направлялся прямо ко мне. Надеюсь не маньяк?…Ха, почти угадала.
Полумрак осеннего вечера расступился и рядом со мной оказался Максим Фигин – наш ди-джей.
- Привет, Дашик! – звонко и чуть ли не по слогам и, даже чуть-чуть не по –реперски пробаритонил Фига. – Как дела?
- Да нормально, - будничным тоном ответила я. – А ты как?
- Да вот головняк полный с этим концертом! – да кто о чем а Фига о фиговом, ну то есть о своей работе. Сделал его наш колледж ди-джеем, а заодно и повесил на него всю организаторскую работу по творческим мероприятиям, была правда у него официальная напарница, но ей мало что было нужно. – У нас Алька заболела. Альку знаешь?
- Не-а! Не помню!- соврала я, уже догадываясь к чему клонит Фига.
- Как нет, вы же вместе в музыкалке учились…
- Ну и? – слишком резко оборвала я его.
- Да видишь она должна была нам на пианино играть, а без пианино никуда, иначе нас Виалетта Игоревна сожрет. Она говорит, чтобы обязательно пианино было. Может сыграешь, - без особого энтузиазма спросил Макс.
- Нет, мне что то тоже не здоровиться,- и пошла дальше.
- Ну, если передумаешь…
Нет, вот про прошлое мне вспоминать совсем не хотелось. Много я потратила на эту музыку времени, а результата ноль, да и не в этом дело. Если была бы действительно пенсионеркой, могла бы сказать, все лучшие годы уже прожиты. Но, по сути, так оно и есть.
- Если передумаешь, в субботу я тебя жду.
Погуляла еще часик, вернулась в общагу. Позвонила маме. Там все как обычно. Легла спать.


Долина
После многих часов блуждания вокруг одного места, я почти отчаялся, но все же взял себя в руки. Решился. Да, нужно идти к источнику этого запаха. Больше нельзя его игнорировать или делать вид, что его нет. Черт, да ведь я обманывал себя! Шел еще и звук и он становился все отчетливей! Я не понимал, но чувствовал - что то звало меня, а я тупо бродил кругами и делал вид, что ничего не замечаю. Но что же делать? Прежде я никогда с этим не сталкивался, разве что в прошлой жизни, а была ли она эта прошлая жизнь? Нужно было идти. Меня зовут, хотят, чтобы я пришел, черт подери этот звук. А вдруг это обман, вдруг я сам убеждаю себя в том, что кто то зовет меня. Наверное, я сошел с ума, просто сошел с ума. Я один, черт возьми, абсолютно один!! И я … я … безумен. Не хочу, нет не хочу. Нужно идти дальше, миновать это навождение иначе останусь здесь навсегда и буду ходить кругами, не решаясь что то предпринять…
Нет. Я не мог уйти уже долгое время - это странное, почти материальное наваждение крепко держало меня рядом с собой, жило моими чувствами и медленно тягуче, словно мед овладевало моими мыслями. Порождало во мен предчувствие чего то нового, пускай еще незримого и даже воображаемого.
Нужно собраться, взять эту чужую волю в кулак, поскольку своей воли у меня не было. Нужно было всего лишь крепко ухватиться.
Я медленно повернулся к источнику шума и запаха, под ногами казалось, дребезжала земля – так дрожали мои ноги, а небо словно закрутило звезды в хороводе. Наверное, только спустя целую вечность, я сделал первый шаг…



Даша
Я лениво открыла глаза. Было еще темно, но уже точно утро, хотелось спать, как же мне еще хотелось…спать. Так, что даже не помнила своего имени. Хотя нет, помнила, по-моему, я …

Долина
 … Даша! Что за Даша? Похоже, я брежу. Я встряхнул головой, сбрасывая наваждение, похоже, я брежу. Нужно сделать еще один шаг. Я поднял ногу и уже почти шагнул, но чуть не свалился на спину, потому что … подул ветер! Черт возьми, подул ветер!! ВЕТЕР!!? Здесь никогда не было ветра! Да еще и такой силы, будто прорвало огромный воздушный шар! Шар? А, что это? Откуда? Ветер усилился, и теперь мне было совсем не до воспоминаний.  Такой сильный, что я прищурил глаза и выставил руки вперед, защищаясь от упругих струй воздуха.
Даша.
Я открыла глаза. ЭЭЭх -зеваю, фуф, ну наконец окончательно проснулась. Было холодно, но я не сразу поняла почему. Форточка, оказывается, всё это время была нараспашку открыта. Я встала, закутавшись в одеяло как в халат, потянулась к форточке, но роста мне не хватило, а на стол спросонок взгромождаться не хотелось. Я наплевала на это дело и пошла чистить зубы и умываться.               
Глянула в зеркало, - да, симпатична, но чё-то страшная такая, опять перед сном туш и помаду не стёрла, наверно всю подушку в них извозила. Тяжело вздохнув, набрала пригоршню горячей воды и с визгом окунулась в неё лицом, сильно потёрла руками, а затем опять сдуру глянула в зеркало – теперь выглядела как плачущая черными слезами медуза горгона – локоны, те что были рядом с лицом свились в тугие змейки, из глаз текли «чёрные слезы» - это тушь, изо рта «синяя кровь» осьминога - излюбленная пища акул – это помада. Нет на этом останавливать «пластическую хирургию» нельзя. Ещё Две-три пригоршни … уф-ф, как же горячее… и можно на здоровье глядеться. М-да всё равно еще далеко от совершенства, но всё же наконец-то я увидела своё настоящее лицо, первый раз за месяц кстати увидела. Что говорить - Депрессуха она и есть депрессуха, а она тоже имеет свои пределы. Надо что-нибудь замутить. Ладно, чего там говорил Фига? Суббота? Пианино?
О, так сегодня ж суббота. А фига ничего не сказал про то во сколько прийти надо. Может быть забыл, когда столкнулся с моим грозным обликом Амазонки Мрачных Улиц. Или специально, что бы я с утра в случае согласия припёрлась. Нет, вряд ли, наверно всё же испугался.
Я не прогадала, когда никого не спрашивая, сразу направилась в актовый зал. На часах было еще пол десятого, а Максим уже вовсю крутился у своих колонок и проводов, и провода крутились вокруг него – эта «любовь» была взаимной.
- Макс, - позвала я  утонувшего в своих огромных наушниках чудака. Его сравнительно небольшая голова с этой гигантской аппаратурой на ушах обернулась. Было видно, что Фига искренне обрадовался. Он вскочил с места, хотел было направиться в мою сторону, однако провод от наушников резко остановил его энтузиазм, так же как ошейник с поводком остановил бы щеночка обрадовавшегося приходу хозяина. Со стороны выглядело немного даже мило. При этом его огромные пластиковые оковы и не думали слететь с головы, а сидели на нём будто гигантская пиявка, а вот сам Фига чуть не упал когда резко пошел ко мне. Он ругнулся снял таки наушники, быстро подошел и очень сбивчиво поблагодарил меня:
- Пришла таки? Молодец, пойдем провожу тебя к пианину.
Я посидела над чёрно-белой зеброй клавиш, немного постучала по ним слушая звук. Максим с упоением внимал каждому звуку, так будто я уже играла Моцарта или Грига. Хы-х. Ещё бы, какой слух у таких вот современных музыкантов – так называемых ди-джеев. Или опять издевается???!!
- Круто!!! Так ты будешь играть на концерте? Тебя вносить в список вместо…
Я деланно расширила глаза и возмущённо проговорила:
- Да подожди ты – быстрый какой, я еще не решила, да и пианино у вас кажется расстроено, - пианино действительно немного резало слух. А некоторые клавиши сильно западали из-за чего добиться от них звука можно бтолько со второго-третьего нажатия.
 - Да кто же услышит если ты так классно играешь?..
Идиот.
- Ну ты положим и не услышишь, а как на счёт искушенной публики, - я продолжала гнуть «важную в доску» линию.
Макса это напугало. Во взгляде читалась истовая мольба. Он тут же стал лепетать о том, что ничего не знал про инструмент и…
- Да успокойся ты, у тебя ключ от комнаты с инструментами есть?
- Э-э…-да-да, а что нужно? -  Продолжал суетно угождать мне Максим, похоже, это ему нравилось.
 -Принеси ключ для пианино, камертон и коробку с инструментами найди, да, и еще кусачки.
Фига, нефига не понимая смотрел то на меня, то на пианино. Короче фигел Фига по полной:
- А ты что ли?…
 - Что ли, что ли, - с усталой злобой произнесла я. – Неси скорей будем вашего мертвеца воскрешать. Неси, пока не передумала.
Последнее подействовало на недоумевающего обалдуя словно холодный душ. Фигу словно сдуло.
 -Вот - всё принёс!
Быстро он.
Когда я, согнувшись в три погибели, возилась с пианинном, по неволе вспоминала отца, который любил практически так же копаться во внутренностях своей старой «волги». Всё это время восторженный Макс украдкой поглядывал за мной со своего диджейского места. Делал вид, что что-то тоже важное делает, на самом же деле съедал меня своим любопытным взглядом. Походу влюбился. Эх вы парни, только почуете за соблазнительной фигуркой еще и какой-нибудь талантик, пусть даже самый махонький, тут же втрескиваетесь. Вот что мне теперь с ним делать? надеюсь, он не буйно помешанный…
Ну вот, вроде бы всё готово с пианинном, оставалось только всё на место и вернуть инструмент.
- Эй, Макс! чего делаешь там? – крикнула я куда-то, где из глубины проводов и кнопок торчали человеческие уши в наушниках и макушка.
Макушка и уши по первому призыву превратились в полноценное человеческое тело, правда ноги всё так же прятались где-то в никому неизвестной вселенной проводков и переключателей.
 - Что, Даш, что-то ещё нужно, ты скажи – я принесу,- Макс опять повторил движение счастливой собаки на поводке, опять выругался.
- Нет Макс расслабься, всё готово.
- Как, уже!???- казалось, этот человек может изумляться беспрестанно.
- Уже, уже, ну что, когда играть то нужно? Во сколько концерт?
 - А совсем забыл сказать, сегодня в семнадцать ноль, ноль, - затем как-то стушевался совсем и после долгой паузы проговорил вяло.- Там ещё такое ма-а-аленькое требование было.
- Какое? - заинтересовалась я. – опять деньги нужно собирать на шторы?
 -Нет. Нет. Виолетта Игоревна попросила…- опять тяжелый вздох.
- Чего просила то!!?- не выдержала я.
- В общем нужно будет одеть платье,- с ужасом выпалил Фига и, глянув на меня в моём прикиде, даже чуть сощурился, видимо ожидая кары.
- Э-э, тут настал черёд удивляться мне. Вот уж чего не ожидала, того не ожидала. Но всё же я быстро нашлась и с деланной обидой жуткой стервозины проговорила: - А что ты думаешь у меня из одежды только то, что на мне?
- Нет-нет! Вовсе нет, - быстро залепетал Макс, всй таки он меня боялся, с другими девчонками он себя так не вёл. – И вообще ты можешь прийти бес платья,.. ой, в смысле в том, в чём хочешь… я имел ввиду.
Я пропустила мимо ушей его скабрезную оговорку и подбоченившись заявила:
- Ну уж нет, раз требуют в платье, значит приду в платье. ЕСТЬ у меня ПЛАТЬЕ!
И как победитель вышла из зала.
Платья не было – вот блин! И не по тому что я была законченной готессой или амазонкой, просто когда в последний раз ездила домой к маме застирала всё и оставила там сушиться, забыла взять с собой хоть что-то. А домой ехать далеко и долго, да и париться не охота было, повод ведь не такой значительный. В смысле повод лишний раз появляться дома.
Ну бог с ним, нужно что-то придумывать.
Оооо! Моя бывшая соседка Катька! Точно, Катька!

В общаге было тихо, видимо большинство ребят на парах, но я почему то была уверена, что Катька в своей новой комнате.
Я постучала в дверь.
- Идуу! – я оказалась права Катька дома.
Она отворила дверь, и я заметила, как ее рука легонько двинулась назад в рефлекторном желании вернуть дверь в прежнее положение, грубо говоря, закрыть ее перед моим носом. Но я была предусмотрительна, схватила ее за свободную руку. Катя буквально осела от страха. Все добыча поймана, теперь могу делать все, что захочу, … в разумных естественно пределах. Катька охнула, и ее глаза кричали о пощаде, но я не помиловала – перешагнула через порог в комнату.
- Катя, - чуть ли не крикнула я в лицо своей бывшей соседке, тем самым выведя ее из гипнотического ступора.
- Ш – ш-ш –што?- одной трясущейся губой прошлепала она.
- Я к тебе.
Катя на мгновение обернулась. Только сейчас я заметила, что в комнате есть еще кто-то. Это была еще одна из Катькиных подружек. Катя думала снискать в ее лице поддержку, но подружка подобрав колени под подбородок сидела и тряслась. Да, Катька, понарассказывала ты про меня всем. Ну вообще то я сама виновата.
- Да успокойтесь вы, я по делу.
Катя и не думала успокаиваться, продолжала глядеть на меня своими большими красивыми глазами в ожидании страшного исхода.
Я решила больше не тянуть, не хочу, чтобы на мне висели смерти двух трусливых дур.
- Мне нужно платье! - выпалила я.
Наконец то на лице девахи отобразилось что то еще кроме ужаса – это было непонимание и призрак зарождающегося интереса.
- Платье? – повторила она. 

Этот были самые утомительные два часа в моей жизни, я стояла хмурая и недовольная, а вокруг меня отчаянно сновали две подружки. Напрочь забыв о страхе, они со знанием дела одевали и раздевали меня. Похоже столько дурацких нарядов я не видела даже на распродаже и даже в гримерке театра самодеятельности. Но счастливые девчонки были рады наградить меня, как наверно им казалось, новой, чистой красивой и опрятной душой, изгнать навсегда готского беса.
- Дашенька, Дашунь, а как тебе вот это? – сладко лебезила Ксюша подруга Кати.
- Я же не стриптизерша, - даже не глядя на предложенный вариант отвечала я.
- А это?
- Тупо, нет!
По окончанию моей экзекуции, я, смерив скептическим взглядом свой новый наряд, сменила-таки гнев на милость. Платье было действительно не плохим. Может потому, что не такое, какие сейчас привыкли делать. Платье было длинным, с рукавами-фонариками на плечах, умеренно цветастым и с умеренным же декольте. Честно сказать  - такой я себя не видела давно, если не сказать - никогда. И туфельки под стать, с аккуратными каблучками не очень высокими, но такими, что я все равно казалась немного выше.
Мне, по-моему, всё понравилось. Конечно нельзя сказать, что во всём этом я была какой-то красавицей, но мой облик определенно радовал глаз. Правда чего-то не хватало.
 - Даша, а причёска? – тихонько сказала Катюха, когда я поблагодарив девчонок за старания, хотела уйти. Пришлось остаться.
С причёской провозились как раз до того времени, когда уже следовало идти на концерт.
Когда я в очередной раз стояла у зеркала, теперь уже глядя на себя довершенную, аккуратную, наверно даже красивую и совсем на себя не похожую, Катюха подошла ко мне сзади нерешительно приобняла и проговорила:
- Даша, а можно я опять к тебе перееду?
- Нет! – чуть ли не выкрикнула я и быстро поблагодарив обоих, выметнулась из комнаты.
В колледж я пришла как раз вовремя. Толпа набралась будь здоров – обязаловка у нас работала на ура, - кому охота перездавать зачёт у Виолетты Игоревны, которая итак всех валит почём зря.
Что бы пройти в актовый зал я начала расталкивать толпу, при этом совсем не церемонилась. Но видя недовольные взгляды и слыша испуганные и недовольные реплики всё таки сжалилась над беднягами. В общем в сам зал я вошла девочкой-паинькой. Первое что увидела, это, кстати, очень меня насторожило, - грустные глаза Фиги, который смотрел именно на меня. Он как-то быстро нашел меня среди не маленькой толпы, узнал не взирая на то, что я совершенно сменила свой облик. В предчувствие чего-то ужасного я стала медленно поворачивать голову к сцене. Наверно я уже знала, что там увижу.
Алька сидела за пианино, и что удивительно – в точно таком же платье как у меня. Да-а - вот тебе и ирония судьбы. Она ведь ни только моё платье примерила, она собиралась нагло отобрать у меня мою жизнь! Алька конечно не видела меня, и скорее всего даже не знала, что сегодня я должна была сидеть на её месте. А тем временем все зрители будто замерли, в ожидании глядя на сцену. Весь мир вокруг меня на мгновение замер, но стукнуло моё сердце, упал мой взгляд, и началась игра.
Я едва слышала, что играет моя невольная губительница, но по-моему играла она не плохо, только чуть путала четверть октавы на одно сложно ходу. В голове моей играла совсем не музыка, а какой-то непонятный внутренний шум, к горлу подкатил неприятный комок, я обернулась и зашагала к выходу, по-прежнему не замечая, как люди возмущенно глядят на меня нагло прущую на пролом. Пианино издевательски плакало мне в след.
Я поднялась на этаж выше – благо ни на лестнице, ни на этаже вроде ни кого не было – села на лавку, достала из сумочки мобильник, одела наушники и включила плеер. Сердце билось то бешено, то тихо, но совсем не в такт неудержимым роккерским рифам из эмпэ три. Этой бешеной гитарной музыкой я просто пыталась заглушить слышащееся этажом ниже пианино, которое казалось, звучало теперь во мне. Она будто мечтало быть мной рваться своими заунывными нотами через мои руки и моё сердце, умирать и воскресать вместе со мной. Ой, что-то мне совсем не хорошо стало.
 Посидела я не долго – мне совсем не сиделось. Потом вскочила с лавки и будто маршируя пошла по коридору. Я на секунду обернулась, когда мне показалось, что кто-то тоже поднялся сюда. Но нет здесь, все же, совсем было безлюдно и как-то чудовищно спокойно. Хых даже ветер не дул.
Сама не знаю, как я оказалась у дверей в кабинет музыки. Кабинет был не заперт. Ребята видимо в суматохе не закрыли, когда переносили инструменты и стулья в актовый зал. Ноги как-то совсем с трудом держали меня. Снова захотелось сесть. Поскольку стульев не было, я присела прямо на учительский стол. Опять зажужжал телефон, я глянула – тот же номер. Не ответила и отключила – играться с этим телефонным хулиганом совсем не хотелось.
Только сейчас я обратила внимание на одиноко стоящее за шкафом в глубине кабинета пианино. Увидела и вздрогнула, даже отвернулась в другую сторону. Но через секунду я повернулась вновь и взглянула на инструмент как-то по-другому. Меня будто что-то потянуло к этой невзрачной старой коричневой коробке неправильной формы, какое-то необъяснимое чувство. Решилась. Рывком поднялась с места, прошла по кабинету, будто по залу. Встала напротив пианино. В кабинете было душно, я открыла окно. В замкнутую омертвевшую тишину ворвался холодный осенний ветер. Всё тот же холодный осенний ветер. Я поглядела на желтую листву, да, теперь и она казалась какой-то блеклой, будто бы вообще её не было, и всё вокруг вдруг стало каким-то ровным, серым, одинаковым. Только холодный ветер дул, будто, сквозь меня.
Как же мне одиноко…
Надо играть, сейчас же надо играть! Что бы убить эту пустоту!
Я обернулась, твёрдым шагом подошла к пианино – крышка была раскрыта – я потянулась своими похолодевшими пальцами к клавишам. Странно клавиши были теплыми и даже немного согревали, но, быть может, они просто не были так холодны сейчас как мои руки, как что-то внутри. Я заиграла. Гершвина – да, самую его известную. Больше ничего я сейчас не помнила и не понимала и не хотела, просто играла. Сначала просто играла, но за тем, музыка что-то будто надломила внутри меня – я поддалась и в первые за много лет заплакала, по-настоящему заплакала, как не было тогда, когда моего любимого, который давно-давно играл со мной в четыре руки на маленьких школьных концертах, его мама забрала во Францию. Не плакала так даже когда забилась под одеяло, в первый раз увидев маму с другим мужчиной, даже тогда, когда хоронила отца. Я плакала и играла, снова плакала и снова играла, а мир вокруг меня, вслушивался  в эту странную игру и, будто назло моим слезам, оживал и становился всё ярче и ярче так, что я не вынося больше этой яркой кутерьмы, прикрыла глаза. Я стала чувствовать, что на меня будто кто-то глядит, какой-то таинственный зритель, стала чувствовать, что моя музыка еще кому-то не даёт покоя. Но наверно это мне лишь казалось.
Плакала и играла.
О том, как восходит и садится солнце, о том как нежным голубым сиянием луна освещает серые жемчужины, едва поднятые из темной беспросветной глубины.  О том, что кто-то далеко-далеко так же как я остался совсем один и в одиночестве видит всю эту красоту и чувствует сердцем ту же музыку. Где же ты…
Я больше не играла. Музыка теперь звучала во мне, она не нуждалась более в моих суетных постукиваниях холодными пальцами по клавишам.
Не открывая глаз я отправилась в сторону откуда дул ветер. Шаг за шагом, шаг за шагом. Еще шаг и чуть выше, к подоконнику, к распахнутому окну. К свежему ветру.

ДОЛИНА.
Теперь мне не хотелось останавливаться и поворачивать в другую сторону, вновь бежать куда-то. Теперь я не желал, совсем не желал ходить кругами, потому что знал, что нужно спешить, так, на сколько я способен.
Безумный ветер. Он дул, и я теперь ощущал всё: и запахи, и холод и слышал музыку. Да музыку прямо из-за того камня, да там где был тот кто шел за мной всё это время, тот за кем я сам должен был идти, встречу с кем я так долго ждал. Я медленно, но настойчиво шагал на встречу той музыке, музыке о том чего давно уже не видел. О том забытом солнце, о кроткой луне, о море которое не везде одинаковое, но одинаково прекрасно. А еще я слышал голос и чем ближе подходил к нему, тем тише его слышал. Позабытый, но такой любимый. Звучал этот голос, совсем не на том языке, на котором я теперь учился говорить и думать, а на давно потерянном для меня.
Вот он свет что брезжит за камнем. Ветер подул сильнее и впереди чуть дальше я увидел дерево. Ветер жестоко трепал это дерево, нещадно срывал с него листву и швырял мне в лицо, презрительно швырял, будто желая сказать о том, что я опоздал. Но я не верил и на этот раз точно знал, что всё делал правильно.
Могучим порывом вихрь хотел опрокинуть меня, бросить назад в исходную точку моих блужданий, но лишь сорвал с меня остатки неуверенности.
Теперь меня почти не стало, того слабого, блуждающего, бегущего. Я перестал сопротивляться ветру, нет, не сдался – я пошел сквозь него, ведь это всего лишь ветер. И знакомый голос зазвучал громче, вот оно совсем рядом. Я даже разобрал слёзы в этом голосе.
И я заговорил сам.
Я ЗДЕСЬ СЛЫШИШ ЛИ ТЫ МЕНЯ! Не плач, не плач , я здесь!..
Я обнял тоненькое деревце.
Я здесь с тобой, всегда был здесь.
И ветер, услышав мои слова, разодрал мир вокруг меня на множество мелких осколков – они превратились в желтые листья. Я возвращался. Не было больше ни камней похожих друг на друга ни бесконечных равнин. Была только она.

ДАША.
- Я здесь, слышишь меня, Даша, я здесь! Всё хорошо, я рядом.
Я почувствовала, как кто-то обнял меня за талию, крепко, но очень тепло обнял и стащил с подоконника от открытого окна.
 - Я здесь, уже давно здесь.
Это он! Но как такое возможно? Он ведь во Франции.
- Я всё время был здесь, пока ты играла. Даша, Даша. Всё хорошо я с тобой.
 Я обернулась.
 - Фига?-  распахнув глаза я едва не обалдела. Казалось музыка остановилась замолчала во мне, но вновь заиграла когда я услышала:
 - Я не фига. Я Максим. Это я тебе звонил. Я тебя люблю.
 - Откуда ты знал мой номер, -  я глядела на него – странно, но мне теперь было очень хорошо,  может по этому в голову пришел такой не важный дурацки вопрос.
 -Какая разница, знал и всё. Я теперь никуда тебя не отпущу.
А я теперь ни куда не торопилась, пускай не отпускает.
И ветер за окном, будто тише стал, но перед этим бросил в нас охапку листьев. Одна из этих сорвавшихся с дерева красивых золотистых бабочек смешно упал Максиму на голову, и я первый раз за много лет засмеялась. По-настоящему.