Пушкин и гвардеец
Видите ли, забормотал юнец, я хотел… я хотел, в общем, я пишу стихи, а вы, я знаю, … то есть я читал ваши прекрасные стихи, господин Пушкин. Камер-юнкер усмехнулся – ах, вот оно что! Очередной борзописец… Сколько же их в нашей богоспасаемой России! Сколько их только в граде Петровом! Что вам угодно, господин… Пушкин вопросительно посмотрел на юношу. Лермонтов, довольно бодро отрапортовался тот. Так-с, господин Лермонтов, вообще-то здесь, во дворце это не к месту. Сделаем вот что – вы мне их пришлите. Знаете, конечно, где я живу – Мойка, там меня всякий знает. Присылайте, почитаю, если что-нибудь интересное, то и могу опубликовать у себя в журнале, ну вы знаете, я издаю «Современник». А пока, извините…
Пазвольте, развязно произнёс Лермонтов, нет уж, Александр Сергеевич, вы должны послушать мои стихи. Этак, пожалуй, вы и не ответите мне на мою посылку стихов. Что ж, усмехнулся ещё раз Пушкин, вы угадали, на неудачные поэтические посылки я просто не отвечаю. Именно так и будет, ежели, ваши вирши не будут надлежащего качества. Да как вы смеете, господин Пушкин, так со мной обращаться, вспыхнул Лермонтов! Пушкин нахмурился. Было понятно, что этакий дерзновенник ещё и вызовет или заставит вызвать его! Каков! Да ведь ещё и во дворце… Мало мне неприятностей от государя – то не так, это не эдак. Мало неприятностей с Наташкой-блудницей… Ну хорошо … как вас по имени-отчеству? Михаил Юрьевич, юнец явно успокоился.
Ладно, чёрт с вами, читайте! Только быстро. Как бы поскорее отвязаться от этого юного дарования… Вот не повезло, так не повезло – очередной юный литератор на мою камер-юнкерскую голову… Между тем Михаил Юрьевич уже что-то горячо читал из своих опусов. Пушкин позволил себе вслушаться, слегка опустив кудрявую голову. Голос Лермонтова звучал решительно и с вызовом. Немного помешанный, а впрочем, совсем юный. Довольно, Лермонтов, довольно. Скажу так, очень может статься, что со временем, если вы будете дальше упорно работать над совершенствованием своего стиха, я говорю, очень упорно и очень много… То, возможно, действительно, нам, в «Современнике» удастся опубликовать некоторые ваши творения…
Но у меня ещё и проза есть, воскликнул Лермонтов! Ах, ещё и проза… о, господи, вот завяз-то я с ним. Ну, послушайте, Лермонтов, повторяю, вы совсем не плохо… рифмоплётствуете. Лермонтов вспыхнул и готов был, судя по всему, снова нагрубить камер-юнкеру. Ну, хорошо, – пишите стихи. Неплохо. Но здесь и сейчас просто невозможно ничего решить. Я вам даю слово, что, когда вы мне пришлёте побольше ваших стихов, то я постараюсь что-нибудь отобрать из них для «Современника», но только для этого надобно, чтобы у вас было много уже готовых стихов. И – время, я ведь очень занят и не смогу их быстро посмотреть. Шлите, шлите, Лермонтов, мне вашу большую посылку со стихами. Перепишите разборчивым почерком и шлите. Жду. Отвечу обязательно. Договорились?
Камер-юнкер Пушкин, наконец, отвязался от этого помешанного юнца, поэта в гвардейском мундире. Когда Пушкин шёл дальше по нескончаемым коридорам дворца русских императоров, то весело думал, что ведь юнец-то запросто его вызвал бы! Да-да, очень дурак в этом смысле. Что-то он, Пушкин, о нём всё же слышал. Говорили что-то во дворце об одном уж очень дерзком маленьком юном офицерике, страшный бретёр. Маленький, да удаленький! Мы с ним оба маленькие – вот и бретёры. Да и как тут выжить, ведь немного спусти кому-нибудь, так и станешь посмешищем всему дворцу! Оба мы с ним ушибленные своей мизерабельной внешностью и стишками. А стишки его…Чёрт его знает, надо смотреть, может действительно что-то стоящее…
Лермонтов бежал с дежурства во дворце как на крыльях. Вскоре весь его гвардейский полк знал, что его стихи взялся посмотреть сам Пушкин. Понятно, что часть друзей-стихотворцев немедленно превратились во врагов Лермонтова – зависть в литературной среде сильна! Миша несколько вечеров после дежурства вместо обычной у офицеров-гвардейцев кутерьмы с пьянкой-девками просидел над бумагами, составляя для камер-юнкера фолиант со своими стихами. Хотелось отобрать что-то получше, да и переписать попонятнее. Прошло несколько дней. Однажды страшная весть пробежала по полку – ранен Пушкин! Ранен любовником его жены. Потом весть – безнадёжен! Потом – умер! Миша буйствовал от злости. Рука сама вывела «Погиб поэт, невольник чести…».
Свидетельство о публикации №218072301191
С новосельем на Проза.ру!
Приглашаем Вас участвовать в Конкурсах Международного Фонда ВСМ:
См. список наших Конкурсов: http://www.proza.ru/2011/02/27/607
Специальный льготный Конкурс для новичков – авторов с числом читателей до 1000 - http://www.proza.ru/2018/07/16/516 .
С уважением и пожеланием удачи.
Международный Фонд Всм 24.07.2018 09:39 Заявить о нарушении