О романе Ф. Купера Зверобой

   Многие вещи в "Зверобое" Фенимора Купера понимаются по-другому, если учесть, что книга написана последней из пенталогии, хотя по структуре сюжета должна стоять на первом месте. То есть ты знакомишься с героями, которые юны и полны сил, а для автора их жизни уже прожиты.

   Только одолев всю серию (что случилось со мной лет в 13-14) и спустя годы вернувшись к «Зверобою», чувствуешь особую лёгкую горечь, едва заметную иронию, трепетное отношение автора к своим персонажам.

  Чингачгук, который то показывает задатки будущего вождя, то  забавно красуется в парчовом камзоле, представляя встречу с нареченной, в первом по написанию романе "Пионеры" показан опустившимся и потерявшим место в жизни. Натти Бампо, по ходу цикла меняя прозвища, остается неизменным. Как сказали бы журнальные психологи, живя в мире первозданной природы, он не растратил собственного я. 

  От других книг пенталогии «Зверобой» отличается чуть большей глубиной и осмысленностью. Хотя «Последний из могикан» более популярен и насыщен по сюжету, здесь, в «Зверобое», чувствуется рука зрелого автора. Невозможно ничего добавить к сюжету, как и убрать хоть один штрих. Купер насколько можно глубоко заглядывает в психологию поступков героев, чтобы остаться в рамках жанра и не утяжелить повествование. С первого взгляда герои просты и линейны, но, если поразмышлять, можно найти намечающиеся параллели в судьбах отдельных из них. С первого взгляда видно, что Джудит повторяет судьбу матери в ее молодости, но сложнее разглядеть, что ее внезапное чувство к Зверобою — почти такой же побег от себя, как брак ее матери с Хаттером. И Натаниэль, будучи куда более благородным человеком, чем ее отчим, останавливает порыв девушки. 
Каждый из персонажей по-своему прекрасен и незаменим, будь то милая Хэтти или Уа-та-уа, Натти или население ирокезской деревни. 

  Кстати, была одна черта, которая ранее меня раздражала в Купере. Одно племя индейцев, сотрудничающее с англичанами, у него поголовно герои, а другое, помогающее французам или идущее против всех — предатели и злодеи. Мне, наблюдателю стороны, было не ясно, в чём в конце концов виноваты нелюбимые им минги и ирокезы, ведь они так же имеют право бороться за существование. В «Зверобое» этот момент смягчается. Мы по-прежнему видим Натти на той стороне, которую ему логичнее всего принять согласно историческому контексту. Однако он понимает, что и враги — тоже воины, а резня, утроенная англичанами дабы спасти его жизнь всё же бесчеловечна.

Попутно Купер устами вождя ирокезов высказывает мысль о гибельности, недопустимости вторжения европейцев в индейские земли и тонко посмеивается над лицемерием религиозного морализма «бледнолицых»:

"— Так, значит, это закон бледнолицых? — продолжал вождь.—Этот закон приказывает человеку делать добро всем обижающим его. И когда брат просит ружье, закон приказывает отдать также и пороховницу? Таков ли закон бледнолицых?
— Нет, совсем не таков,— ответила Хетти серьезно, когда ей перевели эти слова.— Во всей книге нет ни слова о ружьях; порох и пули неугодны Великому Духу.
— Тогда почему же бледнолицые пользуются и тем и другим? Если им приказано отдавать вдвое против того, что у них просят, почему они берут вдвое с бедного индейца, который не просит ничего? Они приходят со стороны солнечного восхода со своей книгой в руках и учат краснокожего читать ее. Но почему сами они забывают о том, что говорит эта книга? Когда индеец отдает им все, что имеет, им и этого мало. Они обещают золото за скальпы наших женщин и детей, хотя называют нас зверями за то, что мы снимаем скальпы с воинов, павших на войне.»

Как тяжело приходится читателю, когда герои книги сначала полны надежд на счастье, а потом автор ломает их одну за другой. Но тем не менее это моё любимое произведение у Фенимора Купера и в целом в жанре вестерн. Почти лишенное интриг и сложных перепетий, полное описаний нетронутой природы Америки, оно доставляет чувство необыкновенного душевного отдыха. Однако, оставаясь приключенческой прозой, «Зверобой» не устаёт держать в напряжении.