Брат

                Брату Павлику
                посвящается

Он родился на пятый день после Победы, и событие это хоть и превратилось из ожидаемого в реальность, но от этого не стало менее удивительным: отцу моему в это время шел пятьдесят девятый год. Правда, тут вмешался фактор, который мне, тогда восьмилетнему, казался несущественным,- моя мать была моложе отца ровно на четверть века.                Ну, а в остальном все было как у всех в том памятном сорок пятом: дети рождались в каждом семье, где были отцы, и, в абсолютном своем большинстве, эти дети по самому факту рождения должны были быть «баловнями судьбы»,- во первых, они знаменовали собой начало новой эры в жизни страны, только что пережившей страшное лихолетье, а, во-вторых о них было кому заботиться (остальные дети в семьях были, как минимум, на четыре-пять лет старше).                Мальчишка оказался блондином (мама была шатенкой, мы с отцом тоже шатены, только посветлее,-, как говорят в народе, "с рыжинкой"), а тут классический блондин, да еще волосы вьются вокруг головы крупными кольцами: мама говорила, что такие волосы были у ее старшего брата Бориса (его фотокарточка, датированная 1921 годом, удивительным образом сохранилась в нашей семье, и настал день, когда моя старшая внучка Таня, увидев ее, удивленно произнесла: «-А это, наверное, дедушка Павлик, только когда был молодой!»).                В отличие от большинства своих сверстников брат рос спокойным, добрым, тихим, даже слегка инертным мальчиком, что часто имело решающее значение в исходе мальчишеских забав (не всегда благонравных): Павлик обычно, не успевал своевременно убежать вместе с мальчишеской ватагой, и, как говорят, «попадался».                Да, забыл упомянуть: уж так получилось, что мальчика решили назвать Андреем (в честь деда), но как-то прижилась в семье манера негромкого и неозорного мальчишку звать Павликом (как говаривала мама, «пока маленький»). Так и получилось: время шло, Андрей-Павлик начал учиться в школе, и его первая учительница (кстати, наша родственница,-жена моего двоюродного брата) записав в школьный журнал его «законное» имя, продолжала в повседневной жизни звать его «семейным» именем. Это, как мне кажется, было очередным подтверждением предположения, что родившиеся в год Победы ,-баловни судьбы: попробовало бы наше поколение себе такую «вольность»,- называться двумя именами! Родители бы из учительской не выходили («Родителей в школу!»,-такой способ воспитания учеников был очень популярным в годы моего ученичества)!!                Дальше-больше. Чуть позже были отменены переводные экзамены в пятом и шестом классах (я, к примеру, сдавал их ежегодно с четвертого класса). Не успел мальчишка сдать экамены за седьмой класс, как тут же обязательная "семилетка" была заменена обязательным средним образованием, а переводные экзамены за восьмой и девятый классы тоже были отменены (напоминать о том, что мне пришлось сдавать и их, я уже не буду).                Ну и, разумеется, к окончанию братом седьмого класса наша сельская школа из семилетней превратилась в среднюю. Это был настоящий подарок уже не только Павлику, но и маме: я сам восьмой, девятый и десятый классы учился в нашем районном селе Тарумовка, за сорок километров от дома, проживая на частной квартире и питаясь по-принципу «что привезешь, то и съешь». Учитывая российское сельское бездорожье пятидесятых годов прошлого века это было проблемой немалой и довольно накладной.                К этому времени выяснилось, что брат, в отличие, скажем, от меня, не обладает хотя бы сносным здоровьем. К сильной врожденной близорукости добавилась проблема с легкими: на неопределенное время даже пришлось отложить давно замышлявшуюся учебу, как говаривали мои земляки, «на журналиста» (Павлик начал "сотрудничать" с "Пионерской правдой" практически еще ребенком, а в районная газета "Красный чабан" напечатала его первый материал, когда он учился еще в восьмом классе).                К семидесятому году эти невзгоды удастся преодолеть, и наша мама будет по-настоящему счастлива, притом, как говорится, «вдвойне»: младший сын поступит на факультет журналистики Ростовского университета, а старший- в Военно-инженерную академию имени В.В.Куйбышева в Москве.                В следующие десять лет Павлик станет отцом двух прекрасных детишек, вырастет как журналист, и, как следствие, получит приглашение переехать в Астрахань,- работать корреспондентом газеты «Комсомолец Каспия». Потом будет перевод в областную «партийную» газету, и, как признание профессионального мастерства,- приглашение сотрудничать с печатным органом ЦК КПСС,- «Строительной газетой». На этом фоне получение великолепной четырехкомнатной квартиры в центре Астрахани будет смотреться всего лишь закономерным эпизодом в череде положительных эмоций, которые положено испытать каждому баловню судьбы (это шутка такая).                А потом была перестройка. Было осмысление произошедшего с нами, осмысление своего места в этом процессе, были нелегкие размышления где, кем и с кем работать. Брат начал трудиться в городской газете «Горожанин»,- сначала как корреспондент, потом как заместитель главного редактора. Жизнь, как казалось, только- только перевалила зенит (совсем недавно отпраздновали пятидесятилетие Андрея Васильевича), когда прямо за рабочим столом брат потеряет сознание, а приехавшая «скорая» константирует смерть. "-Обычное дело, тромб"- скажут позже медики.                Я прилетел в Астрахань на следующий день. Территория двора, ограниченная по периметру жилыми многоэтажками, к полудню почти полностью заполнилась горожанами, пришедшими проводить брата в последний путь. Потом была траурная процессия на Трусовское кладбище, где рядом с матерью похоронили ее «младшенького». А после этого в столовой близлежащего ПТУ за поминальный стол село почти три сотни человек: я раньше и подумать не мог, что Павлика знало так много людей!                Семь лет спустя газета, в которой работал мой брат, опубликовала очерк «Состоялась жизнь Киреева Андрея Васильевича», поэтому все, что Вы прочтете ниже, будет выдержками и переосмыслениями выдержек из этой статьи: лучше ее авторов мне не написать.                "...Он стоял у истоков газеты "Горожанин". Он из тех, кто ее основал. Было множество планов, задумок. Что-то исполнилось, что-то не свершилось. Кажется, с уходом Андрея что-то хрустнуло, а потом и сломалось в становом хребте "Горожанина". Но вот что знаю абсолютно точно,- на нынешних глянцевых журналах издания он бы не появился: "-Чего изволите?",- не в его характере.                ...Он прекрасно знал экономику края, людей, ее творящих. Болел их болезнями, радовался их радостями. Покладистый и доброжелательный по натуре, Андрей становился ершист и непримирим в своих публикациях,- они никогда не были холодны, бестемпературны.                ...Помимо экономики, Андрей прекрасно разбирался в деятельности вдруг возникших многочисленных политических партий: его предвыборные прогнозы почти всегда совпадали с итогами выборов.                ...Пожалуй, он первый заметил, что скоро область будет называться губернией, а глава областной администрации,-губернатором. Вряд ли кто сегодня помнит, что нынешняя губернаторская должность первоначально именовалась скромнее,-глава области.                ...Андрея Васильевича избирали депутатом Астраханского городского совета, он постоянно был в активе областной журналистской организации. Ему доверяли быть членом ее правления.                ...Его материалы отмечались всевозможными жюри, но, главное.-читателями. Ему было дано просто, интересно и доходчиво писать о сложном,- случай довольно-таки редкий.                ...В начале девяностых я по поручению редакции писал некролог. Как и положено по субординации, отнес написанное Андрею Васильевичу. Через какое-то время он появился с подписанным материалом:-Молодец, старик! За душу взяли твои строчки. Обещай, случись что со мной,-некролог пишешь ты. Договорились? -А ты мне,-добавил я. -Не сомневайся,-ответил Андрей. Некролог выпало писать мне. 3 декабря 1999 года на первой полосе "Горожанина" был опубликован материал "Прощай, Андрей!"
...Память, по каким-то, известным только ей законам и правилам, отбирает всего несколько образов из сотен ушедших от тебя навсегда людей. И эти несколько остаются с тобой живыми. Они для тебя и добрые советчики, и строгие судьи. Наверное, это те, кого мы особенно любили и продолжаем любить. Как там у поэта: "-Они ушли, недолюбив, не докурив последней папиросы." А ведь это и о тебе, брат.
Июль 2018 года.