Афганская страница

АФГАНСКАЯ СТРАНИЦА
Летом 1982 года я служил в ГУВВ МВД СССР, когда узнал о том, что включен в комплексную группу под командованием первого заместителя начальника штаба внутренних войск генерала Ф.В.Бубенчикова. Группе предстояла командировка в Демократическую Республику Афганистан.
Через несколько дней мы прошли соответствующую комиссию и были признаны пригодными по состоянию здоровья для поездки в эту страну.
Два или три дня ушло на срочное изготовление выездных документов и подбор заведомо нейтральной одежды (мы ехали под видом группы технических специалистов).
Родной военторг снабдил каждого из нас компактным ящиком с незатейливым набором продуктов длительного хранения и в конце этой же недели самолет внутренних войск «забросил» нас в Ташкент, где мы переночевали.
А к исходу следующего дня прилетевший за нами Ан- 26 сороковой армии перелетел Гиндукуш и приземлился в Кабульском аэропорту.
Первое впечатление по приземлении,- это непривычная жара, которой повеяло из открытого экипажем люка. После нее температура воздуха в только что покинутом нами Ташкенте уже показалась какой- то привычной и даже желанной.
Аэропорт Кабула был тесно заполнен расквартированными здесь частями и подразделениями «ограниченного контингента», поэтому впечатления, что ты находишься в чужой стране, на территории которой, к тому же, идет война, мы поначалу не ощутили: обычный военный аэродром, каких немало и на территории СССР.
Прямо у самолета нас пересадили в «пазик» с занавешенными окнами и, мы, охраняемые двумя вооруженными автоматами прапорщиками, выехали на главную магистраль столицы Афганистана,- проспект Ансори.
Кабул, особенно в центральной его части, мало чем отличался от большинства наших среднеазиатских городов,- может пыли побольше, да зелени поменьше. Бросалось в глаза обилие вооруженных афганских постов на улице и полное отсутствие какого- либо регулирования движения автотранспорта на перекрестках.
Время от времени справа то возникала, то пропадала за ближайшей застройкой речка: мелководная, вся в перекатах и (это было видно даже на расстоянии) очень загрязненная.
И какой же ей было быть, если на всем ее протяжении (я имею в виду ту ее часть, которую можно было увидеть из окна нашего автобуса), ее берега были буквально заполнены представителями местного населения: кто-то умывался, кто- то поил ишака, кто- то тут же что- то стирал, а кое- кто, сидя в еле заметном углублении русла и, все равно выглядывая из воды по пояс, тут же купался.
А прямо за крайними домами более или менее современной застройки, не более, чем в километре (а кое- где и ближе), на крутых склонах окружающих Кабул гор, высоко над центральной частью города буквально лепились печально знаменитые «пчелиные соты»,- районы проживания бедняков, традиционно не знакомые ни с электричеством, ни с водопроводом, ни с канализацией, ни с паспортным режимом.
Представительство МВД СССР в Афганистане, ставшее нашим пристанищем на время командировки, размещалось в охраняемом нашим спецподразделением  особняке какого- то афганского богатея, покинувшего страну одновременно с приходом к власти Тараки.
 Поскольку мы сюда прибыли "не крем - бриле кушать", то выделенные нам для проживания помещения вполне можно было назвать гостиницей: умывальная комната, при случае, позволяла принять холодный  душ, а часть комнат к тому же была оборудована нашими родными бакинскими кондиционерами, которые хотя и шумели громче, чем надо, и водой плевались, но дело свое делали.
День прибытия завершился подробным инструктажем по особенностям пребывания в Афганистане:
1)солнце заходит за окружающие город горы приблизительно в семнадцать часов, поэтому после восемнадцати в комнатах Представительства, выходящих на улицу, включать электрический свет и находиться не рекомендуется (английская винтовка «Бур» хотя и существует на белом свете почти век, но спокойно, как говорится, «достает» из района уже упомянутых «сотов»);
2)выезд, равно, как и выход, за пределы Представительства в одиночку запрещен. А без согласования со службой коменданта запрещен и групповой выезд;
3)запрещено покидать пределы Представительства невооруженным (надо сказать, что сразу по прибытию за каждым из нас было закреплено оружие: «ПМ»- каждому, а через одного, в том числе и мне,- АКМ с парой «рожков», скрепленных изолентой;
4)питаться желательно в столовой представительства, а в период командировок,- только за счет запаса, взятого с собой;
5)некипяченую воду, даже из водопровода, не пить;
6)с афганцами, в том числе и находящимися на территории Представительства, не контактировать, даже если при этом присутствует сотрудник КГБ (кстати, товарищи из этого ведомства были прикреплены к нашей группе с первого дня пребывания в Кабуле);
7)все перемещения по территории Афганистана, в том числе и колоннами, сопровождаемыми бронетехникой, завершаются в семнадцать часов. Без сопровождения они, разумеется, запрещены вовсе. Остановки во время движения, как и ночевки вне постоянных гарнизонов, запрещены;
8)и еще одна, правда, неофициальная рекомендация: познакомился с соотечественником,- обменяйся адресом и телефоном (вдруг он,- последний, кто видел тебя живым).
А на следующий день началось выполнение той работы, ради которой мы приехали.
В очерке «В 1982 году мы в Афганистан не вошли», напечатанном в сборнике «Интернациональная миссия», Бубенчиков Ф.В. подробно и всесторонне расскажет о целях, задачах и итогах нашей командировки. Я же лишь хочу коснуться некоторых деталей, да обстановки, в которой все это делалось.
Каждое утро начиналось с поездки на аэродром, либо на вертолетную площадку у штаба сороковой армии, откуда мы улетали для оценки очередного объекта. Надо сказать, что старый вояка Бубенчиков поступал крайне осмотрительно: никаких спецрейсов, только попутные, как говорят, «борта», где среди прочего люда и грузов легче быть неприметными.
И все же кое- что запомнилось.
Так, например, во время полета на юго-восток страны, в Джелалабад, мы оказались свидетелями «заброса по пути» нашего офицера- советника в один из афганских гарнизонов, размещенного на руднике по добыче, кажется, лазурита.
Обстановка в этом гарнизоне характеризовалась повышенной опасностью: угроза попасть под огонь снайпера моджахедов была практически круглосуточной, поэтому, пока первая  винтокрылая машина, высаживая прилетевшего, зависла в метре над землей, наш вертолет барражировал над местом высадки в готовности подавить любого стреляющего всей мощью бортового оружия.
Высадка закончилась благополучно, и через час с небольшим мы приземлились на довольно большом и хорошо охраняемом аэродроме Джелалабада, в нескольких десятках километров от афгано- пакистанской границы.
Время до трех часов дня прошло в облете знаменитой джелалабадской долины с ее оливковыми плантациями, а также во встречах с представителями местной администрации и членами командования гарнизона. Кстати, во время облета местные военные предложили нам приглядеться к малозаметной извилистой линии на перевале одного из ближайших к городу хребтов: по их уверению, ночью здесь прошел караван моджахедов. По предложению представителя командования гарнизона, чтобы сделать тропу в дальнейшем непроходимой, на ту ее часть, которая проходила вблизи обрыва, командир вертолета выпустил добрую половину бортовой закладки неуправляемых реактивных снарядов: кусок тропы, как языком слизнуло в пропасть. -«Теперь уже тропа, особенно ночью, непроходима!», констатировал командир вертолета.
В 17 часов того же дня мы приземлились на знакомой нам площадке у штаба сороковой армии, а в восемнадцать часов уже ужинали в столовой Представительства.
Непростым, оказался и вылет на север страны, в район Мазари- Шарифа.
Запомнился «бросок» нашей неохраняемой (смотри пункт «7» вышеупомянутых Правил) колонны из трех легковых автомобилей из Мазари- Шарифа в поселок Азау.
Что- то там, как говорят, «не срослось» у пограничников (а именно они «курировали» наши перемещения в этой зоне), но факт есть факт: было три часа пополудни, позади остался Мазари-Шариф с его гарнизоном, а впереди,- пустынное, на первый взгляд, шоссе, да двадцать с лишним километров ровной, как стол, и лишенной какой бы то ни было растительности степи.
Надо либо возвращаться назад, в охраняемый гарнизон, решать вопрос сопровождения, но тогда не состоится встреча с нашим консулом (он ждал нас в уже упомянутом Азау до пресловутых семнадцати часов), да и график нашей работы при этом тоже летел к чертям собачьим.
Поэтому было принято решение: ехать, надеясь на наше умение защитить свои жизни (я уже говорил, что каждый из нас был вооружен пистолетом, а через одного еще и автоматом).
Впечатлил и инструктаж, данный мне (я сидел на правом переднем кресле головной машины) Федором Васильевичем Бубенчиковым:
«-Ты, Серега, дошли патрон в патронник и на предохранитель не ставь. Опусти боковое стекло и будь в готовности произвести очередь при первой вспышке».
«-Так ведь не попаду я на ходу!?»,- было усомнился я.
«-Зато прицел ему собьешь!»,- резюмировал опытный военоначальник (двадцатилетний Федя Бубенчиков начал защищать Родину командиром взвода еще в 1942 году в легендарных штрафбатах).
Так и проехал я эти, показавшиеся мне бесконечными, километры, с выставленным в окно стволом автомата и пальцем на спусковом крючке, «приклеиваясь» глазами к очередному бугорку или кустику, который запросто мог оказаться огневой точкой противника.
И какое чувство облегчения испытали все мы, когда впереди показалась окраина населенного пункта с охранными вышками по его периметру и пулеметчиками на них: теперь мы были уже под их защитой!
Выполнив все запланированные выезды в провинции Балх, мы ждали вертолет, который перебросил бы нас в Мазари- Шариф.
Откуда местные узнали, что ожидается прилет вертолета, мы не знаем, но группка людей в характерных национальных одеждах молча сидела в тени недалекого дувала, явно на что- то надеясь.
Прилетела пара Ми «восьмых», и Федор Васильевич поручил мне выяснить у летчиков (ими оказались офицеры- афганцы, закончившие летные училища в Советском Союзе и довольно сносно говорившие по- русски) как нам лучше загрузиться в вертолеты, чтобы не допустить перегруза одного из них.
В этот момент среди сидящих у стены людей произошло какое- то движение, а один из них подошел к провожающему нас представителю местной администрации и что- то сказал ему по- афгански.
Тот, в свою очередь, переговорил с сотрудником Департамента нефти и газа, тоже провожавшему нас (наверное, надо было упомянуть, что в этой провинции находится единственное в Афганистане разведанное и эксплуатируемое нефтегазовое месторождение, и все начальники, управляющие им,- в основном, наши соотечественники,- как раз здесь и проживали), и тот попросил Бубенчикова «подбросить» афганцев  в Мазари- Шариф.
Аргумент был один, но весьма существенный: «-Если поедут по земле,- местные бандиты убьют по дороге. Они почти все члены НДПА».
Федор Васильевич, который только что выслушал мой доклад о возможностях размещения нашей группы на вертолетах («вертолеты заправлены «под завязку», но каждый двенадцать человек взять может») принял решение: «-Тогда все мы в первый, а ты, Сергей, с ними (он махнул рукой с сторону афганцев),-во второй вертолет. Будешь у них старшим». И, шутя, добавил: «-Тебе с ними проще: у тебя в степи почти такие же живут».
Надо было видеть глаза афганца- командира вертолета, которому я передал решение генерала забрать его соотечественников на борт!
Несколько гортанных слов, и худощавые смуглые люди моментально оказались в вертолете, сбившись в многоцветный клубочек в самой дальней части грузового отсека, прямо под надписью «Не находиться!».
Между прочим, я машинально пересчитал моих нечаянных попутчиков («Пятнадцать?!) и поделился своими сомнениями с летчиком: «-Мы не перегрузились?!!).
Заметно повеселевший пилот беззаботно махнул рукой: «-А они почти ничего не весят!». И добавил: «-К тому же со взлетом начнется расход горючего, и вертолет станет легче».
А потом началась феерия под названием «взлет».
Оторвавшись от земли на метр- два, вертолеты резко накренились вперед, и на предельной, как мне показалось, скорости «по-самолетному» понеслись над самой землей.
Где-то на второй или третьей минуте полета усатый лихач повернул ко мне лицо и, перекрывая шум турбин, прокричал: «Пошла горючка, командир!».
А потом вертолеты сели в Мазари- Шарифе, и я, расставаясь с веселым летчиком, жал ему руку, а он смущенно отмахивался от попыток моих попутчиков в порыве благодарности поцеловать полу его выцветшей летной тужурки: он был д.ля них в этот момент почти богом, так как наверняка спас от смерти.
И еще об одном характерном моменте, имевшем место в нашей повседневной деятельности в той командировке, хотелось бы рассказать.
Как известно, среди людей, служащих в таком управленческом звене, как Главк, неопытных офицеров, как правило, нет (каждый, как говорится, «прошел» должность, как минимум, заместителя командира полка или равную ей), поэтому о такой деликатной работе, как изучение личного состава, каждый из нас знал не понаслышке.
Но то, что делал и как делал в этом плане генерал Ф.В.Бубенчиков, заслуживает отдельного упоминания.
Казалось бы, коллектив собран всего на две- три недели, к тому же к нам «прикреплен» человек из соответствующего ведомства, притом все на виду (живем в нескольких комнатах охраняемого особняка), день коллектива расписан едва ли не по минутам, но стоит нам вернуться из очередного выезда и поужинать, как уже кого- то приглашают зайти к Федору Васильевичу (находясь в поездке, мы старались, по возможности, не злоупотреблять упоминаниями о воинских званиях).
Не знаю, как протекали беседы Бубенчикова с остальными моими товарищами, поэтому расскажу только о своих впечатлениях.
Первое, что бросалось в глаза,- никакого официоза, крайне доверительная обстановка.
Второе,- это тема разговора: где служил до Главка, какие должности занимал, где учился.
И, самое главное,- откуда родом, кто родители, семейное положение.
Наша с ним беседа, как мне кажется, настроила нас обоих на какой- то особенный лад: он несколько лет был начальником Орджоникидзевского военного училища внутренних войск и неоднократно «возглавлял» выезды на рыбалку и охоту в низовья Терека,- в места, я родился и вырос.
Наверное, поэтому все последующие наши с ним, даже краткие и строго официальные беседы, так или иначе возвращали нас к моей малой родине.
-«Как там твой Караколь?!»,- вопрошал обычно Федор Васильевич (он слыл большим любителем ненормативной лексики, поэтому мне приходится сокращать эту фразу, как минимум, на пару слов).
Пролетело отведенное нам на командировку время. Пришло время прощаться с Афганистаном.
Уже было согласованы время и способ отбытия из Афганистана (один из рейсов воздушных «грузовиков» на маршруте Кабул- Ташкент).
Бубенчиков дал команду подготовить из наших запасов прощальный «ужин в честь товарищей, обеспечивавших нашу работу». Нам с подполковником Владимиром Дурбажевым (в последствии,- заместитель Министра внутренних дел Российской Федерации, генерал- полковник) было доверено встречать гостей в дверях представительства, при этом Федор Васильевич в свойственном ему стиле отреагировал на наш, как ему показалось, «нарядный» вид, и, обращаясь к одному из прибывших, сказал: -« Ты посмотри, Иван Петрович, какие у меня стиляги есть!».
Потом были настоящие мужские посиделки, где каждый тост был за нее,- за нашу великую Родину.
А когда гости ушли, Бубенчиков приказал нам построиться, обошел строй и, расцеловав каждого, поблагодарил за выполненную работу.
Утром, получив сообщение, что запланированный рейс уйдет по расписанию, мы выехали в кабульский аэропорт, разместились в огромном, как спортзал, чреве Ил-76 (по- моему, мы были единственными его пассажирами), удивительно легко набрали необходимую для безопасного полета высоту (как летает этот металлический ангар я до сих пор не понимаю), и устремились на север.
Через полтора часа полета самолет начал резко снижаться, а из пилотской кабины, откуда- то со второго этажа, по стремянке спустился один из летчиков и сообщил, что полет над территорией Афганистана завершен.
Мы ринулись к иллюминаторам.
Внизу промелькнула извилистая лента Аму- Дарьи, а потом, один за другим, под крылом начали проплывать населенные пункты: по сравнению с Афганистаном удивительно зеленые, с прямыми широкими улицами и нарядными, под однотипными шиферными крышами, домами.
  На военном аэродроме нас уже ждал «первый борт внутренних войск», тот самый, что и привез нас сюда две недели назад.
Тут же, в скверике на территории аэродрома, товарищи из ташкентской дивизии внутренних войск накрыли «походный» стол, мы наскоро перекусили и, простившись с гостеприимными хозяевами, вылетели в Москву: нас ждала наша «основная» работа.
2003 год
P.S. Последняя редакция- ноябрь 2022 года)