Весна придёт

А потом ты водишь подушечкой большого пальца по твердой шероховатой ткани дивана туда-сюда. Вдоль шва, где, как не убирай, но оказался комок пыли и какой-то мелкий мусор. Смотришь на потолок, ищешь в нем изъян –
не находишь, но повезло, в потолочный светильник залетели мошки, умерли там, нарушают гармонию. Или создают? Почти торжествуешь, потому что на подоконнике тоже валяется дохлая муха, пульт вызвал безвкусный уродливый сериал с некрасивыми актерами. А за окном резко истерично светит солнце, напоминая, что где-то у кого-то дача или кино, семейный обед, Венеция, родился ребенок, зацвела орхидея...
А в твоем мире всё как будто не на месте, все пахнет унылостью. Не знаешь даже с чего начать, перебирая свои теперешние нескладные будни. И чтобы закрепить эффект невезения, ты упал и разбил руку, ноги и лицо. Просто на ровном месте спотыкнулся, когда вышел развеять себя вкусняшками. И теперь ко все внутренним неприятностям у тебя огромные жуткие ссадины на правой ноге, руке, разрыв связок левой ноги и для верности разодранный подбородок. Все это ноет, щиплет и добавляет стройности всей картине твоего мира. Ведь в зеркале ты еще и страшила.
Впрочем, вокруг все тоже выглядит уродливым. И нет сил ни на какие мероприятия. 
Чтобы крыша не отлетела окончательно, Женя все это время ходил на работу, рассказывая всем по очереди, что он упал со спортивного велосипеда. У него был настоящий упадок сил, от чего он после каждых сто метров должен был отдышаться, посидеть. К этому моменту он с трудом удерживал картинку, звуки становились глухими. Он потел, ноги не хотели идти. Знакомые спрашивали не болен ли он, что случилось? Говорили, что он похудел, какой-то бледный, под глазами синяки.
По вечерам он просто лежал дома, изредка отвечая в мессенджерах непременно со смайлами. Лежал, смотрел на мошек в светильнике, щёлкал пультом, брал книгу одну – вторую, ничего не ел. Иногда накатывала сильная тревога. И вот, вот он мир рассыпается, разваливается, обрушивается. Прямо с потолка, прямо на диван, прямо на Женю. А потом было расстройство пищеварения: понос, запор. Еда никакая не шла. Бывало, возьмет суп и второе, а есть не может. А дома грыз сухарь или чипсы.
И знакомая Света все пишет и пишет: так нельзя, надо выходить, да у тебя всё в порядке, да ноги на месте, как тебе вообще не стыдно, ты же не инвалид.
Обычно Женя на это все переставал отвечать уже в середине бодрых увещеваний.
Тошнее всего было по ночам. Почему-то стали мерещиться возможности катастрофы, смерть во сне. Это все никак не убаюкивало, потому что смерть казалась тоже страшной, непристойной. И что не сразу, и что в мучениях. «Буду ходить под себя. Ужас».
Утром, после пробуждения, бывали минуты относительного спокойствия, когда, Женя вспоминал всё это своё, осознавал, а потом снова проваливался в физические неудобства от недавних ран, которые только усугубляли внутренние ощущения краха.
Не помогало разумное осмысление по пунктам, поиск причины, обесценивание.
Просто все казалось отвратительным и не было ни на что сил.
Признаваться знакомым парням было стыдно, Женя придумывал загруженность работой. Дома копилась на стульях грязная одежда, на столе и полу появились обертки шоколадок и чипсов, чашки с недопитым чаем и подсохшей заваркой.
Звонила Ира. Нудила, что он ее не любит, что у него другая, что «всё же понятно». Не хватало сил на нее злиться, но хватало прикинуться просто раздолбаем, не заинтересованным серьезными отношениями.
Когда генеральный директор накричал на него на совещании, Женя только пожал плечами: да, понимаю.
А потом курил, курил до отвращения.
Мать звонила, ругала за равнодушие, за то, что не помогает, «бухаешь, небось все, бабник и эгоист, а на мать наплевать».
Положил трубку, закрыл глаза:
Как же вы меня все достали.
В метро старуха привязалась: вот, позакидывают ноги, пройти негде!
И снова лежал.
Лежал до изучения каждого своего вздоха и выдоха.
Больше всего Женю доставала физическая немощь. Он даже отправился к терапевту, пробежался (точнее прополз) по всей карте обследований, гордо принес врачу гастрит, пролапс митрального клапана, Всд. Врач сказал, что тот здоров как конь, а в рекомендациях советовал бросить работу или дунуть.
Траву Женя не любил, от неё только голова болела. Работу бросать не хотел, потому как непонятно чем еще себя отвлекать. Но было и две полезности от обследования: первая – он здоров, вторая – после гастроскопии его перестало тошнить.
Он приговаривал мантрой: весна всё равно придёт.
Ничего, что и так было лето, «весна придёт», в смысле придёт что-то новое.
А потом Галя позвонила. И весна пришла без антидепрессантов.