Выпрямление имен. Книга 3. Глава 18

Счастья нельзя просить, несчастья нельзя избежать

Модягоу (Мацзя гоу), район где жили Чакировы в Харбине – можно перевести как  Конюшенный овраг.   Выяснилось, что в августе 1924 года с помощью бывшего Приамурского генерал-губернатора Гондатти в Модягоу  был заложен Казанско-Богородецкий мужской монастырь. Именно там старец Игнатий предсказал судьбу Никите Чакирову стать помощником отца Филарета Воскресенского. Сначала о том, кто же был такой Гондатти.

О нем надо сказать подробнее, уж очень он не ординарная личность. Гондатти Николай Львович прожил долгую и насыщенную жизнь. Родился на 16 лет раньше деда Чакирова, а мир оставил после войны, в 1946 году. Первый гражданский генерал-губернатор Приамурского края (1911-1917) и последний генерал-губернатор Приамурского края, человек весьма просвещенный и деятельный. После окончания Московского университета (приват-доцент) он начинал свой путь как исследователь, ученый-этнограф, антропологии, преподавал и одновременно являлся секретарем антропологического отдела Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Был членом Русского географического общества (РГО). В 1890 году совершил поездку в Туркестан, Китай, Японию, Северную Америку.

В 1893 - 1897 годах начальник Анадырской округи, впоследствии - заведующий переселенческим отделом в Приморской области. В 1899 году за обширный исследовательский труд по Андырской округе был удостоен большой золотой медали РГО. Его биография во многом схожа с биографией  генерала Надарова, о котором речь шла выше. Время тогда было романтическое и интересное. Осваивался огромный край и многие руководители выступали в роли ученых-первопроходцев, а не просто чиновников борзописцев, шоуменов как подчас бывает сейчас.

Административно-служебная карьера Гондатти началась на Камчатке с его назначения начальником Анадырского края (1893-1898). Затем в Восточной Сибири заведовал канцеляриями генерал-губернаторов. В 1905-1908 годах он уже Тобольский губернатор, а в 1908-1909 годах - Томский. В 1910 году был назначен уполномоченным Комитета по заселению Дальнего Востока, начальником Амурской экспедиции. При нем было завершено строительство великой Трансибирской магистрали и железнодорожного моста через Амур, создан заповедник "Кедровая падь" и Южно-Уссурийский отдел РГО, открыто Общество востоковедения. Он сам был председателем многих обществ.

Гондатти проводил политику укрепления могущества России на Дальнем Востоке, усиления ее обороноспособности, ограничения влияния иностранцев. В отношении аборигенов края не допускал вмешательства в их самобытную жизнь, запрещал торговлю алкоголем в национальных селениях и стойбищах. В 1912 году Гондатти было присвоено звание почетного казака Гродековского полка.   
В начале марта 1917 году по приказу Хабаровского комитета общественной безопасности (был  такой в это время и в Усинске) губернатор был арестован и отправлен под конвоем в Петроградское ЧК. Но ЧК не нашла каких-либо серьезных злоупотреблений властью со стороны задержанного и он был выпущен на свободу. В конце мая 1917 года Гондатти ушел в отставку.

По приглашению Гельсингфорского университета читал там лекции по этнографии, затем перебрался в Харбин, где с декабря 1918 года служил начальником Земельного отдела КВЖД, где одно время трудилась Надежда Чакирова.  В июне 1922 года Приамурский земский собор (Владивосток) выдвинул Гондатти на пост временного правителя, но он оказался. До конца своей жизни остался в Харбине.

Казанско-Богородицкий мужской общежительный монастырь в Харбине, возведенный с помощью Гондатти, расположен, на Крестовоздвиженской 16. Эмигрантская волна занесла в Харбин и немало духовных лиц, в том числе и монахов. Не имея Обители, душа русских иноков, выброшенных за рубеж, тосковала по монашеской жизни, с уставными службами, с обычными правилами. Благолепной и строго уставной церковной службы жаждали в изгнании и многие мирские русские люди. Храм построили в январе 1925 года. Весной началась постройка каменного братского корпуса, который был окончен осенью того же года.

В соборе вместе с будущим первоиерархом РПЦЗ Филаретом монашествовал Нафанаил (князь Львов Василий Владимирович). Родился он в 1906 году в Москве в семье члена Государственной Думы, обер-прокурора Святейшего Синода. Учился в гимназии в Санкт-Петербурге, в реальных училищах в Бугуруслане и Томске. Окончил Харбинское реальное училище. Работал рабочим на Китайской Восточной железной дороге, учился на вечерних богословских курсах, принял монашество. 

Состоял законоучителем в детском приюте при «Доме Милосердия» в Харбине. Вместе с владыкой Нестором в качестве его секретаря и келейника принимал участие в ряде миссионерских путешествий в Индию и на Цейлон, а также в паломнических и деловых поездках на Ближний Восток и Европу.  Возглавлял  православную миссию на Цейлоне.

Вторую мировую войну провел в Словакии. Был помощником настоятеля монастыря преподобного Иова Почаевского (Ладомирова, Словакия), настоятелем Воскресенского собора в Берлине. В 1952 году служил в Тунисе, преподавал Ветхий и Новый Завет в монастыре преподобного Иова Почаевского. С 1966 г. по 1980 года был настоятелем обители преподобного Иова в Мюнхене. Епископ Венский и Австрийский, архиепископ с 1981 года.

Увлекался публицистикой, редактировал многие журналы и газеты, автор многочисленных статей в журналах "Хлеб небесный", "Рубеж", "Гун-бао" (Харбин), в европейских и американских русских печатных изданиях. Печатался также под псевдонимом А. Нельский.  Почил в Вене в 1986 году. Был близко знаком еще с Харбина с Филаретом Вознесенским и его келейником Никитой Чакировым. Сохранились его воспоминания.

Нашлась фотография бывшего генерал-губернатора Гондатти и дата его смерти. Он скончался в 1946 году и похоронен в Харбине, так же, как известный Хабаровский купец Тифонтай, правда, умерший значительно раньше, в 1910 году. Слева от Модягоу находился Славянский городок, справа – Гондатьевка, а посередине района – ипподром. Рядом со складом топлива, который отделял Модягоу от Нового города, находился трамвайный городок. Батальонная улица по-китайски называлась  Инбу цзе.  По соседству у Чакировых, проживающих на Батальонной, на ул. Черногорской (угол с Церковной) стояла Алексеевская церковь. Свято-Алексеевский храм находился на Офицерской № 38, угол Диагональной. При Модягоуском храме имелось Общество реального училища. Случались в Модягоу и криминальные истории. Одно время там, в доме Ромашева, скрывались преступники Ломаковские. О них отдельный рассказ.

Одной из главных угроз Харбина долгое время оставалась жестокая банда студента Петроградского университета Корнилова. Прославился он тем, что пытался с сообщниками ограбить главный сейф компании «Чурин и Ко». Чтобы проникнуть в помещение, бандиты стали проламывать потолок: грохот привлек внимание сторожей. Корнилов был схвачен и получил год тюремного заключения. Выйдя на свободу, он совершил несколько убийств, нагнав страх на Харбин.

В январе 1923 г. снова попал на скамью подсудимых за убийство семьи Фишберг и был приговорен к бессрочной каторге. После этого его сообщники, Ломаковский с женой, разработали план побега. Необычайно дерзкий побег прямо из зала суда на третий день Пасхи удался. Преступники разделились. Ломаковский и Корнилов встретились в харбинском районе Нахаловка. Здесь подельники приобрели запас продуктов и оружие. Меняя квартиры, переодеваясь и гримируясь, в течение двух месяцев бандиты успешно скрывались. Находясь на свободе, они даже дали согласие одному американцу на съемки фильма о себе, и такая кинокартина с их участием была создана!

Как повествует газетная хроника тех дней, ранним утром 17 июня 1923 г. жителей Нахаловки разбудил оглушительный залп. Из дверей дома, где скрывались бандиты, выскочил Ломаковский с двумя наганами в руках и, дико закричав: «Кто храбрый — стреляй!», пустился наутек в поле. По нему был дан залп, и бандит упал.
Корнилову предложили сдаться. Наступило молчание, после которого по дому и постройкам был дан второй залп.

Из уборной в углу двора раздались истерические женские вопли. Еще минута — и из дверей выползла раненная в обе ноги Ломаковская.
Через некоторое время из выгребной ямы той же уборной вытащили и Корнилова, всего в нечистотах. «Не будь бабы — не поймали бы», — нагло бросил он...
Сыщик Иван Волков и Александр Кирста, помощник начальника железнодорожного розыска, выследившие и арестовавшие Корнилова, были представлены к орденам и денежной награде.

В книге Г.В. Мелихова о Харбине идет речь о его друге и коллеге Сереже Сапфирове. Родители его, зубные врачи, жили в Модягоу. Мелихов с другом учились в школе Чесноковой, и автор вспомнил Елену (Елизавету) Владимировну Малиновскую (сестру жены Владимира). Со слов Мелихова, она не только преподавала арифметику, но и была прекрасным концертмейстером и учителем танцев.
 
Искал план Харбина, но так и не нашел. По крохам, особенно из книги «Белый Харбин» набрал сведений по Модягоу, кто там жил и работал. Оказалось, что Маркизовы, о которых уже упоминал, имели в Модягоу Дровяной и Угольный склады. На  Гоголевской улице содержал парикмахерскую Николай Покровский, там же находился книжный магазин «Букинист», где можно было подписаться на независимую и беспартийную «Нашу газету». В Модягоу жили Крыжановские, имевшие связи с натуралистом и писателем Байковым.
 
О Байкове вспоминали: «Он рисовал акварелью, карандашом то, что подсказывало настроение. Был высоким и худощавым, пенсне и хорошо уложенные усы были чем-то вроде его визитной карточки. Мирный, спокойный человек, но очень закрытый и непонятный. В проницательном взгляде поверх очков прятался охотник и военный. Про себя говорил, что в его жилах течет кровь Шамиля, в которой достаточно и спеси. Если это так, то и в самом деле в его наружности угадывались черты молодцеватых горцев. Дикие степи и горы, взрастившие затаенный стойкий боевой дух, хоть он и родился на Украине, видимо, повлияли на него, ведь он выбрал, в конце концов, кавказское училище военных офицеров, не это ли влияние генов Шамиля?

Байков был преподавателем в гимназии Хорвата и слыл самым знаменитым из учителей. Если в других классах не успеет прозвенеть звонок с урока, как ученики вылетают из аудитории, то в его классе часто бывало так, что даже после звонка минут 5-10 двери остаются закрытыми, урок продолжается. К тому же у него в школе были коллекции насекомых и чучел, собственноручно сделанных. Если он слышал в школе или дома, что, например, пауки или гусеницы омерзительны, то высказывал свое знаменитое: «В нашей природе безобразных или омерзительных существ нет. Все твари Божьи. Все живут по замыслу Божьему. Поэтому все нужны и все красивы».

Он был по-настоящему сдержанным и честным военным, но для русских того поколения был совсем нетипичным: не курил и совсем не выпивал спиртного.  Чай всегда пил с липовым медом, который хранился в круглом берестовом туеске…Регулярно посещал Свято-Алексеевский храм и Дом Милосердия в Модягоу.
Те же Маркизовы жили рядом, на Дачной улице. Они были подрядчиками строительных работ при сооружении Свято-Алексеевского храма в Модягоу, тесно сотрудничали с архиепископом Нестором в работах по Дому Милосердия.

В храме и Доме бывал Николай Рерих, сохранились его записки. С его участием состоялось совещание и учреждение Русского комитета Пакта Рериха в Харбине. На открытии присутствовали архиепископ Нестор, Н.Л. Гондатти, редактор газеты «Рубеж» Е.С. Кауфман и некоторые другие. Почетным председателем комитета являлся архиепископ Нестор, председателем Н.Л. Гондатти, товарищем председателя видный юрист Г.К. Гинс, секретарем комитета В.К. Рерих. Собрания комитет проводил в помещении школы им. Достоевского.

Г.К. Гинс оказался интересной личностью. Я прочитал его книгу "Сибирь.Союзники и Колчак". В ней он высказал много интересных мыслей.
"Зачем белые наступали при наличии малых сил, средств и производственных возможностей. На деле, были варианты, по примеру того же Китая, создать на территории России несколько, пусть марионеточных государств: Ср. Азия, Юг России, Урал, Север, Сибирь, Приморье. Везде имелись свои движущие силы и интересы начать собираться и укрепляться, тем более, что РСФСР в тот период шло на территориальные компромиссы.

А на деле получилось, круги дрались за власть, а власть не знала кого слушать и что делать. Омское правительство не могло управлять своим "государством", так как оно было большое и разное по регионам. В результате началась атаманщина, военная распущенность: Семенов, Дутов, Аненков, Калмыков....Сложно было управлять и контролировать. За государством (огородом) мало кто ухаживал.

 Разговоры, программы, но мало дел, вот и вырос чертополох (РФДР, митинговое учреждение). Все началось с соревнования (сепаратизма) между Самарской (эсеры, Комуч) и Сибирской властями (областники, во главе с Г.Н. Потаниным)        , в том числе за Урал. А там сформировалось свое правительство во главе с П.В. Ивановым. Началась таможенная война, пресечение денежных переводов.

Самара общалась с Омском по правилам международного права, были даже послы. Киргизы организовали правительство (Алам-Орду), башкиры создали свое войско, объявили о самостоятельности Украинская Рада и Туркестан. Объявили о признании Украинской независимости. Это у кого "На караул" - "До пупа гоп!". Хохлы тогда и разбежались из полков по домам. А кончилось это тем, что Петлюра вонзил нож в спину Деникина. Резиденцией Совета чехов был избран Екатеринбург. Во главе его был избран Богдан Павлу, которого позже сменил Гайда.
 
Когда назначили Главнокомандующим Гайду, взяли Глазов, Пепеляев (27 лет) занял Пермь, штаб перевели в Екатеринбург. Северная и Западная армии перешли в распоряжение Дитерихса (чешское происхождение), близкий сотрудник Алексеева по ГШ и Юго-Западному фронту. Керенский предлагал ему пост военного министра, но он отказался, став генерал-квартирмейстером при Корнилове и Духонине.
Во Владивостоке имелось даже два правительства: демократическое во главе с Лавровым и буржуазное под руководством Дмитрия Хорвата. Россию поделили на округа.

Имя военно-морского министра Директории Колчака было мало кому известно и чуждо широким народным массам,  Правителем его сделал генерал Нокс. Хотя предлагали Болдырева и Хорвата. Главнокомандующим он не был и в Сибири считался чужим человеком. Вождь армии и вождь флота - люди совершенно разные. Адмирал был политически наивным человеком. Какую огромную ответственность взяли на себя люди, которые в ночь на 18 ноября 1918 года выдвинули адмирала. Все и вся превратились при нем в противников. Даже союзники. Они, кстати, боялись победы Деникина, который был более правый, чем Колчак. Демократы ставили на чехов, буржуазия - на японцев. Китайцы претендовали плавать по Амуру и на пропуск их миноносцев. Калмыков, опираясь на действовавший порядок, не пропустил их, при попытке прорваться, открыл артиллерийский огонь.

Совет министров при Колчаке стал законодательным органом. Эсеры боролись с Колчаком, но победили большевики. Колчак сражался с теми и другими. Начал разлагаться тыл. Правитель не умел разбираться в людях, назначил начальником штаба полковника Лебедева. Не сработал. Не сработали все составляющие: армия, общественная солидарность, печать, государственные кадры. Евреев сами отстранили. Громкие "Здра жела" не выражали никаких чувств.

Эсеры сделали ставку на чехов, Приморье на японцев. Жанен, как представитель Высшего межсоюзного командования и его заместитель по вопросам тыла и вооружения Нокс в русской кухне разобраться не смогли. Да и как, охрана железных дорог возлагалась на японцев, американцев и чехов. Имел место обычный разнобой, многовластие. Никто никого не слушал, запутались в распоряжениях. При чехах возникло гнездо интриг. Узнав об этом, Колчак лешил Гайду всех чинов и наград. Союзникам он заявил: "Я вам не верю!".

Гинс утверждал: "Во время революции нельзя работать с людьми, пропитанными старыми понятиями и привычками - это то же, что работать в кандалах". Не было активности, огня, крестьянской обороны. Сплошное мертвое чиновничество. Каждый старался урвать себе власть и кредиты. Приходилось опираться на многочисленные осведомительские организации: Осведверх, Осведфронт, Осведказак, Осведарм.
Евреи радовались взятию Екатеринбурга большевиками(!). Одни татары были все сплошь настроены против большевиков. Зря сняли Хорвата во Владивостоке и зря поставили Розанова. Зря вместо предлагаемого помошника по военной части Флуга, назначили Иванова-Ринова. Военным министром случайно назначили не опытного и не волевого администратора Ханжина.

Потому и пришлось 10 ноября 1919 года оставить Омск. Красные пришли через четыре дня. С падением Омска восстали чехи и на поезде Гайды подняли бело-зеленый флаг с красной диагональю посередине, предложили новое правительство: Якушева, Краковецкого и Марковского. Лозунг момента - передача всей власти Советам. Даже было намерение договориться с большевиками. С офицеров во Владивостоке срывали погоны. Мятежи подавили, Гайду задержали, трое членов правительства скрылись у американцев".

Отдельно записал, как обстояли в это время события в Иркутске. "24 января 1919 года вспыхнуло восстание в Иркутске. Началось оно на левом берегу Ангары в предместье Глазково у вокзала. Мост через Ангару был сорван, а сама река все не замерзала. Город оказался отрезанным от внешнего мира. Восстали два батальона 53-го полка и гарнизон станицы Батарейной. В городе начались аресты. Власть взяли эсеры, а во главе их стоял Павел Михайлов, бывший министра внешних дел Сибирского правительства. Начальник гарнизона города генерал Сычев поддержал офицеров и солдат. К восстанию стали примыкать и большевики".
На сайте «Белый Харбин» обнаружился клад всяких сведений о городе и фотографии разных лет.

Что смог перенес в свои файлы. Особо приятно было посмотреть фотографии П.В. Шкуркина и Николая Апполоновича Байкова. Они  состояли в «Обществе изучения Маньчжурского края» (ОИМК). Байков печатался под именами Зверобой и Заамурец.