Васюганская равнина

 Широко раскинулась тайга Западной Сибири, на тысячу километров вековыми хвойными лесами и большей частью непроходимыми болотами. В междуречье Оби и Иртыша, Васюганские болота оккупируют несколько областей сурового края, основной частью в пределах Томской области и малыми частями — Новосибирской, Омской областей, Ханты-Мансийского АО и юга Тюменской области. Без проводника в тайге не выжить, просто заблудишься, попадешь в глушь в царство топей и кровососущих насекомых. Недоступность цивилизации, отдаленность от трасс и транспорта смертельна для человека, решившегося преодолеть Васюганскую равнину.

 Главное управление исправительно-трудовых лагерей ОГПУ СССР, или сокращённо ГУЛаг, использовало в этом районе для исполнения решения правительства освоения колонизации отдаленных районов СССР и эксплуатации их природных богатств труд заключенных, около пятидесяти крупных лагерей Сиблага, лагерей военнопленных, поселений интернированных, многочисленных лагерных отделений, не считая конструкторских шарашек инженеров с мировыми именами.

 Содержание в местах заключения было невыносимо: издевательства, голод, непосильный принудительный труд – все это побуждало вырваться на волю, хотя бы глотнуть свободного воздуха, уснуть и проснуться на свободе. Бежать было опасно, трясина, мошка, гнус. Другое дело «Уйти во льды» - выражение на жаргоне уголовников, побег из лагеря зимой, когда болота покрыты льдом. Хотя чаще «рвали когти» весной, или летом, когда солнышко греет, нет пятидесятиградусного мороза, есть подножный корм и дичь, бежать в это время называлось «уйти во мхи», но именно в весенне-летний сезон чаще всего терпели фиаско предприятия - «дать винта». По дорогам пройти было невозможно, через каждые пятьдесят километров стояли КПП с солдатами, тайгу прочесывали взводы кавалеристов, в поимке беглых привлекалось местное население, достаточно было сдать властям голову «эмигранта», или кисти рук, чтобы получить денежное вознаграждение, провиант: чай, муку, сахар, спирт. В лучшем случае, пойманных зэка избивали и прибавляли срок, чаще убивали, выставляя тело на устрашение «каторжанам».

 Михаил Ершов, загремел в ГУЛАГ по пятьдесят восьмой - политической статье. До ареста, будучи активным комсомольцем, он и в страшном сне не мог представить, чем обернется полученный им на складе бюст товарища Сталина для актового зала здания клуба, где обычно проходили торжественные мероприятия, собрания и заседания комитета комсомола. «Удружил» завхоз – Григорич, попросил «Подмогнуть в доставке», «Склад недалече, верста не боле. Пехом мигом обернесся!».

 Сначала гипсовый, полый внутри, бюст вождя не казался тяжелым, но обхваченный руками и прижатый к груди, он постепенно набирал вес и тянул к земле. Остановки для отдыха стали чаще и чаще, а половины пути еще и не пройдено. Мишка покумекав, сообразил, что сделать, и нашел выход! Снял с шаровар тренчик, обмотал им голову «отца народов», перекинул конец через плечо, бюст взвалил на спину… И тянет «Ёрш», пятерик из выданного червонца, без права на переписку. Кто же знал, что баба Клава напишет донос. «Мишкя, ты чавой-то статую Сталина повесил за голову прямо?», «Баб Клав, да ни че, да нихай весит!», - посмеялся тогда, теперь уже бывший комсорг, гражданин Ершов М.А.

 Отмотав пол срока, загремел Миша в больничный изолятор. Вернее определили его туда по какой-то невероятной случайности, несли в ледник – морг, а «труп» прошептал, - пить дайте. В лазарете обратил на него внимание «Звездочет» - старый, одноглазый урка, который был обязан «этому фраерку» жизнью. Положили как-то под «пресс с наковальней» ссученные всех воров, а «Звездочетик» без сознания был. «Наш этот, враг народа», - сказал, пожалев комсомолец мазурика. А теперь этот самый бродяга на больничке умирал от тубика, - «пришло знать время».

- Мишаня - доходяга, сдохнешь тут, помиловка не светит, как пить дать, век воли не видать! Все готово «уйти во льды», я уже не смогу жать, не слечу, слушай внимательно: на материке ксива ждет, хрусты и «рыжьё», на твой век хватит, иди лови фарт. Одно условие, дело чести: изверга – Суньку – охотника, приговоренного обществом, ты обезглавить должен.

 Якут Сунька много лет промышлял «охотой за головами», бывало загнанная «дичь» сама на его шалаш набредала, не понятно с какой целью стоявший на пути беглого зека, по среди болота. Обогрев, напоив, накормив беглеца «по доброте душевной» нелюдь пускал пулю в лоб «кормильцу», да и отрезал голову «на хлеб насущный».

 Как только окрепло перволедье в Васюгане, с помощью человека, которого обзывали «Тихий лес» - положенца зоны, отправился «Ёрш» в «рандеву» по разработанному покойным «Звездочетом» плану.

 В начале девяностых, так довелось, будучи молодым человеком, меня близко свела судьба с уголовным авторитетом, лидером «Васюганской» воровской группировки, старым бродягой «Ершом». Он и рассказал мне о своей судьбе и как «жизнь повернула». Почему-то запала в памяти, ни ничего не значащая, как ломаный грош, в ту пору цена жизни, а то, как Михаил Александрович говорил:

- Открыть глаза, увидеть бескрайнее синее небо сквозь иней ресниц, поежиться, улыбнуться потрескавшимися губами морозному утру и холодному солнцу… Понять, что пришли кранты, и испытать неимоверное счастье свободы – вот, что такое настоящее счастье.