Посмотрим ещё, что за человек

«Посмотрим ещё, что за человек»
Загадочно и почти зловеще сказала Людмила Семёновна.

Галя с жадным любопытством пристально вглядывалась в маленький снимок, высветившийся на экране компьютера. Н-да, уже не идущий семимильными шагами, а скачущий прогресс в высоких технологиях способен прямо на чудеса. Она ведь и не предполагала, что когда-нибудь вообще увидит этого человека. А тут несколько простеньких манипуляций - и вот он, как живой. Хотя почему «как»? Живой вполне. Кто-то щёлкнул его на фоне дома, в котором, он, видимо, и обитает. Скорее, даже усадьбы, а за ней виден зелёный лес и вроде горы в дымке. Судя по подписи, это не подножье Альп - всего лишь Алтай. Красивейшие, говорят, места, но «дуриком» ездить в незнакомые края Галя не любила, в отпуск тянуло не дальше на восток, а к морю потеплее. Впрочем, при чём тут Алтай, отпуск и море, когда вот он, Серёжа, собственной персоной. На мятую клетчатую рубашку с как попало закатанными до локтей рукавами спускается седая борода, лицо подрасплылось, волосёнки надо лбом поредели. Как-то всё же старовато смотрится для шестидесяти. А главное - глаза: странная тоска в них, не успел спрятать перед шустрым объективом. Несчастен? Надоело, что ли, всё? Или беда случилась? Да ей-то, в общем, какое теперь дело?

Галя отвела взгляд от монитора, откинулась на высокую спинку кресла и попыталась восстановить в памяти того Серёжку, которому только что исполнился двадцать один.

- Мама, ты чего так кисло вздыхаешь? - от голоса взрослой уже дочери Вероники она вздрогнула и внезапно покраснела. - Ой, а кто это такой бородатенький?

- Так, один знакомый... из далёкого прошлого.

- А расскажи! - загорелась Вероника.

- Потом, ладно? Что-то не хочется сегодня.

- Тогда пусти меня к компьютеру.

- Садись, - Галя ещё раз глянула на фото и скептически хмыкнула: надо же так опуститься, а был-то...

А был-то сокол! Самый настоящий, правда, парил не на собственных крыльях, а на железных (или из чего там их делают для самолётов?).

Серёжа Свиридов учился последний год в лётно-техническом, когда они познакомились банально на танцах. Галя была красивая девушка, яркая, фигурка, как у актрисы. Большие серо-зелёные глазищи, блестящие и прозрачные до донышка, которого вроде и не имелось

вовсе. Искренняя улыбка и мягкое обаяние притягивали всех курсантов, но Галя выбрала Серёжу. Высокий, крепко сбитый и, скорее всего, ещё «невинный младенец» Свиридов с неловкой усмешкой приглаживал короткие чёрные волосы, будто не верил своему счастью. Он понравился Гале и тем, что не болтал глупостей и не пытался, прихватив потной ладонью, увести куда-нибудь в тёмный уголок.

Ну и всё. Наверное, началась любовь. Это Галя сейчас думает, что «наверное», а тогда никаких мыслей не было: скорей бы вечер, скорей бы приехал Серёжа. Ей шёл девятнадцатый год, она работала «мелкой сошкой» в заводоуправлении и твёрдо собиралась поступать в торговый институт. Теперь же учебники ровной стопкой лежали на столе забытые-заброшенные. Поздняя весна вскружила голову очень профессионально и могла наслаждаться результатом, наблюдая, как двое молодых людей бесцельно бродят по городу, счастливо хохочут над любым пустяком, вдыхают терпкий запах юной листвы. Галя надевала синюю форменную фуражку Серёжи, и прохожие улыбались, глядя на весёлую и явно влюблённую парочку. (В те времена ещё умели радоваться за других.) Однажды присели в скверике на скамейку, где грелась на майском солнце старушка. Она всё посматривала на них, потом сказала:

- Вы, ребятки, не теряйте друг друга. Детки у вас красивые будут.

Галя лукаво стрельнула глазами в Серёжу, а тот потупился и заалел румянцем. Скромник, что и говорить. Да, было, когда уже в темноте он провожал её до дома, они обнимались и даже целовались с замирающим сердцем, но как-то, ей-богу, по-детски.

 

Свиридов приехал в Омск из среднеазиатского города (СССР ещё здравствовал и разваливаться не намеревался), туда его и распределили после выпуска. Расставались трудно. Отрывались друг от друга с болью. Серёжа был мрачен, Галя еле удержалась от слёз на вокзале.

- Галинка, ну что ты так убиваешься? - тормошила и сердилась мама. - Забыла про экзамены? Готовиться ведь надо.

- Надо, - безразлично соглашалась Галя. - Буду.

Но так и не открыла ни один учебник. И вдруг через месяц почтальон принёс ей телеграмму с единственным словом: «Приезжай».

- Я поеду, мама, - не терпящим возражений тоном сказала Галя. - И не спорь даже. Пап, ну что ты так смотришь?

В дорогу был сшит новый разноцветный сарафанчик - там ведь жарища! Конечно, куплены, после мучительных размышлений, подарки для Серёжиной матери Людмилы Семёновны и сестры Ани. Галя волновалась: как они её встретят-примут? И сама себя успокаивала: рядом же будет Серёжа - подскажет, выручит.

Он ждал её в аэропорту, обнял, прижался щекой к волосам:

- Соскучился жутко... Идём на стоянку такси. Мои уже обед приготовили - настоящий плов! Мама хоть и русская, а варит ничуть не хуже.

Дом оказался в старой части города. Такой, как сейчас сказали бы, белый коттеджик, увитый виноградными лозами.

- Первый раз вижу, как он растёт, - с восхищением сказала Галя.

- Кто? - не поняла Людмила Семёновна, вышедшая к калитке навстречу гостье.

- Виноград.

- А-а... У нас этого добра - хоть завались. Да вон, в саду, и груши, и яблоки, и сливы...

Они двинулись вперёд, в прохладу дома. А Галя шепнула:

- Серёжа, я слышала, плов руками берут и едят, а я так не могу.

- Нашла о чём беспокоиться, - с улыбкой умилился он. - У нас ложки есть.

За столом Галя чуть стеснялась, чувствуя на себе чересчур внимательный взгляд Людмилы Семёновны. Но это ещё полбеды. Понятно, что мать всегда слишком пристрастна к девушке сына. А вот сестра Серёжи, буркнув нечто, отдалённо похожее на «здрасс...», села напротив и буквально прожигала цепкими тёмными буравчиками. Аня, в отличие от брата, не удалась у родителей. Она была тоже высокой, но при этом массивной, ходила, тяжело ступая, то и дело поправляла на затылке жидковатые, собранные в пучок волосы.

- У тебя - что, отец из этих... цыган? - спросила так, будто цыгане до сих пор остались какими-нибудь неандертальцами.

- Почему?

- А чего смуглая такая?

- Это плохо? Не знаю... - растерялась Галя. - В нашей семье все русские.

Аня недоверчиво хмыкнула.

- А худющая-то, как штакетина. На диете сидишь?

- Анют, ну ты что, в самом деле? - вступился Серёжа. - Галочка не худая, а стройная.

- А я, значит, жирная?!

- Хватит! - властно прикрикнула Людмила Семёновна. - Какая есть, такая есть. Посмотрим ещё, что за человек...

«Это как они смотреть будут?» - слегка испугалась и даже затосковала Галя, но Серёжа расхохотался:

- Вы её для себя, что ли, выбираете?

После обеда он повёл её гулять по городу:

- Ты не переживай, - сказал бодро. - Анька всю жизнь бесится от жира. Лопала бы поменьше! А мама... Вот когда ты своего жениха приведёшь, твоя тоже небось заволнуется.

- А я... невеста?

- Кто же ещё?

Вечером Людмила Семёновна дотошно расспросила Галю о семье до седьмого колена, переглянулась с Аней и заявила:

- Спать будете во дворе. Там специальный топчан есть. Жарко в доме.

Галя опешила и не посмела возразить. Серёжа тоже лишь пожал плечами. Они легли под разными одеялами по краям ложа и, не коснувшись друг друга, уснули. Утром их разбудила Людмила Семёновна, позвала пить чай и, поставив на стол блюдо с лепёшками, спокойно сказала:

- Ты на неделю к нам? Сегодня же меняй билет и уезжай. Что глаза вытаращила? Это тебе испытание было. Ты без брака завалилась с парнем в постель. Значит, готовая проститутка.

- Мама! - вскочил Серёжа, побагровев лицом.

- Молчи! - жёстко осадила мать. - Я лучше знаю женскую породу. Всё.

Галя расплакалась только в аэропорту.

- Я сам к тебе приеду, слышишь? - шептал Серёжа, прижимая к себе.

...Он не приехал. Ни через месяц, ни через год, ни через пять лет, когда Галя наконец решилась выйти замуж за другого.