В твоей коже feat Крис Вормвуд

1.
Алрой

- Док, я бы хотел, чтобы это всё закончилось, но с каждым днём становится всё только хуже, понимаешь, он давит на меня, заставляет делать странные жестокие вещи, я бы не хотел уходить из Миддл тауна, но Зак снова нашёл эти знаки, будь они неладны, он считает, что безликие уже в городе, и, пока мы спокойно тут живем, доедая остатки провизии, они медленно пожирают нас. Я не знаю, верить ему или нет, все эти знаки, кто их рисует? Кому надо предупреждать нас? В общем, Док, мы через пару дней выдвигаемся в Мэллоу-сити, и это, наверное, последняя наша встреча, как бы грустно мне ни было...
- Алрой, твоё решение меня несколько беспокоит, - Док сдвинул очки на нос и посмотрел на меня исподлобья своими выцветшими почти белыми глазами, - Я не уверен, что вам стоит покидать город. Ваше путешествие — опасное предприятие, а Зак неуравновешенный молодой человек!
- Но мы друзья, Док, он спас мне жизнь, помните? Там на пустоши, когда безликие намеревались сожрать меня и надеть мою кожу, как чёртов резиновый костюм, он спас меня, хотя в детстве мы не очень-то ладили, он подкидывал мне мёртвых животных, зная, как я боюсь их, но сейчас... сейчас всё изменилось, если бы не Зак... Моя кожа была бы на ком-то из безликих, и мы бы сейчас не разговаривали с вами, в общем, я решил, мы должны идти!
- Так это ты решил или всё-таки Зак?
Я замешкался на секунду, нервно теребя в руках кусок пожелтевшей бумаги со списком необходимых продуктов.
- Мы! Да, точно, мы, так решили!
- Хорошо, как скажешь, но я все равно волнуюсь за тебя, твоё здоровье и приступы астмы, я дам тебе кое-что из своих запасов, мальчик мой, - он открыл верхний ящик стола, заваленного какими-то бумагами и травами, и вынул пузырёк с таблетками, - Они спасают от боли и облегчают дыхание, если у тебя не будет возможности достать ингалятор, это поможет тебе не задохнуться и продержаться несколько часов.
- Спасибо, Док, ты должен знать, хоть ты и старик, ты был мне единственным другом в этой дыре, ну, кроме Зака, конечно же, я буду по тебе скучать.
- Ох, сомневаюсь я, Алрой Блейк, что он тебе друг, очень сомневаюсь. Ступай, и никому не говори про таблетки, потому что лекарства заканчиваются, а люди продолжают болеть, они никогда не поймут меня и мою доброту к тебе!
Я нагнулся и через стол обнял щуплое тело дока, в котором почти не осталось ничего, кроме костей. Два года мы жили рядом в соседних домах, и каждую ночь я прислушивался к звукам, боясь, что безликие, однажды, заберутся в дом к Доку и обглодают его. И, хотя было запрещено выходить из домов по ночам на крики о помощи, я бы не бросил дока, каждую бессонную ночь, обдумывая, как буду перебарывать свой страх, когда услышу его хриплый сдавленный зов..
И вот теперь я был вынужден покинуть его, чтобы отправиться в неприятное путешествие до большого города, в котором, как был уверен Зак, было наше спасение. Не могу сказать, что я верю ему, но я стараюсь. Его одержимость спасителем, рисующим все эти знаки, которым он так упорно следует, иногда достигает апогея. В обычной жизни мы бы никогда не стали такими близкими друзьями, я ненавидел Зака в детстве, ненавидел его и в подростковом возрасте, он вёл себя просто отвратительно, словно весь мир был создан, чтобы подчиняться и развлекать его. Но с тех пор, как появились безликие, Зак внезапно стал очень важным для меня человеком, без которого я бы не выжил, я повторяю себе это каждый день.
Однажды, я шёл в город от неохраняемой границы с остатками разворованных складов до второго пропускного пункта, обнесенного высоким забором, через пустошь, и потерял сознание от голода или теплового удара, очнулся я поздно ночью, когда половина луны ярко освещала заросшую ковылем равнину. Моё сердце подпрыгнуло до самого горла, я был здесь совсем один, без возможности скрыться хоть в каком-то доме, на хорошо просматриваемом пространстве. Я приподнял голову и посмотрел по сторонам, тёмные фигуры неподвижно стояли вокруг меня чуть поодаль, они знали, где я, и моя смерть стала лишь вопросом времени. Лишённые глаз, обтянутые человеческой кожей, от убитых и съеденных ими же людей, никогда прежде я не видел безликих так близко. У меня не было плана, я хотел просто подняться и бежать, сломя голову, сквозь всю эту траву, бросив рюкзак с провизией там же. Однако, я знал, если безликие нашли тебя — тебе крышка. В мгновение ока их собирались сотни и тысячи, и кричать было бесполезно, снимут кожу живьем, сожрут вместе с костями, останется только лужа крови в лучшем случае, а чаще так вообще ничего. Раз, и нет тебя! А потом один из них наденет твою кожу, и станет похож издалека на неуклюжего человека, за это время мы уже научились отличать их от людей по безвольно болтающимся конечностям и странным движениям тела, или нам так казалось.
Я чувствовал, как страх подкашивает ноги, я просто не мог заставить себя встать. Но в один момент эти самые ноги сами понесли меня сквозь пустошь. За спиной раздались вопли безликих, они ринулись тёмной массой вслед, клокоча и пощёлкивая, учуяв живую плоть. Я точно знал, шансов у меня почти не было, в открытом поле, в темноте, они бы настигли меня. Но, внезапно, чьи-то руки выхватили меня из этого ада и перекинули через сиденье мотоцикла. Это был Зак, он раскатисто хохотал, отстреливаясь, словно это была чертова игра, а не гонка на выживание. Возник, откуда ни возьмись посреди пустоши, и спас меня. Я зажмурился, трава хлестала по лицу, а я лишь молился, чтобы она не забилась в колеса. Наверное, в какой-то момент я отключился, потому что пришёл в себя только утром. Я лежал на кровати с холодным компрессом на голове, и не мог осознать то, что Зак, которого я всегда ненавидел так же яростно, как и боялся, спас меня. Чёрта-с два, спас меня, уложив, по меньшей мере, с дюжину безликих, рискуя собственной жизнью!
И с тех пор мы живём в одном доме, который он основательно укрепил и снабдил ловушками. По ночам он редко спит, в основном смотрит в щели заколоченных досками окон, жуя еле тлеющую сигарету. И его присутствие успокаивает меня, я знаю, что Зак убьёт каждую тварь, что посмеет шагнуть на его территорию, наверное, убил бы и меня, если бы я полез без спроса. Иногда ему становится скучно, и он выходит из дома по ночам, берет свой мотоцикл и едет к пустоши, откуда позже доносятся выстрелы и его истерический смех, кажется, отстрел безликих забавляет его до сих пор. Я не знаю, зачем я с ним рядом? Он жесток, он груб, он сумасшедший, он верит в какие-то дурацкие знаки, он часто неоправданно рискует, и он же, чёрт возьми, потащит нас в этот проклятый Меллоу-сити. Но, да простит меня Док, я бы не выжил без него...

Зак

    Глория… Я снова видел её во сне. Я не видел лица, в голове стоял только её пронзительный крик. Как в ту ночь, когда безликие окружили её на поле, как их тёмные силуэты бежали к ней из высокой травы. А я стоял скованный волной ужаса, когда «Дизерт» заклинил. Глория тщетно отстреливалась из револьвера, но толку от этого было мало. Тогда мы просто хотели повеселиться. Приманить безликих, чтобы вдоволь пострелять. Мы уже делали так раньше. Просто игра, вносящая в наши почти остывшие отношения немного страсти. Но всё пошло не так, они высосали её изнутри, как мякоть из консервированного персика, вместе с мясом, потрохами и костями. Вы слышали, как хрустят кости? Этот звук трудно забыть.
Я почти свыкся с этой потерей за последние несколько месяцев. Но сегодня, мне показалось, что я видел безликого в коже Глории, это снова пробудило во мне череду ненужных воспоминаний. Я всегда узнаю её даже мертвой. Но эти пустые глаза, залитые кровью, внушают не самые приятные ощущения. Может быть, поэтому я поддался волне сентиментальности и спас этого слюнтяя Алроя? Я просто не надеюсь стереть из памяти весь прошедший кошмар?
Я закурил и сплюнул под ноги. Что за дерьмо я несу?! Прямо как Док! Самоанализ мы оставим бабам и Алрою. В наше неспокойное время нужно уметь выживать. В этом есть некий мазохистский кайф. В этой вечной игре со смертью.Я налил себе ещё бурбона. В апокалипсисе однозначно есть плюс — много халявного бухла на полках магазинов. Поскольку, большая часть жителей города погибла или бежала, доступ к продовольствию был всегда открыт для меня.
Сегодня опять видел эти кровавые знаки на стенах, пока мы с Алроем обходили окрестности. В городе ходят слухи об убежище. Нужно двинуться на запад по пятому шоссе в сторону Меллоу-сити.
— Выступаем рано утром пока светло, — сказал я, любовно пиная своего напарника в бок ногой.
Он спал в гостиной на полу, диван я оставил себе, а остальные комнаты закрыл в целях конспирации. Чем меньше света горит в домах, тем меньше вероятности, что твари решал вломиться сюда.
Алрой недовольно промычал.
— Просыпайся, — повторил я. — Нужно собрать вещи.
Я достал свой походный рюкзак и принялся складывать всё необходимое для неблизкой дороги: мачете, патроны, тушёнку и другую нехитрую еду, спички, немного керосина для газовой горелки. Пошутил, что придётся сожрать Алроя, если тушёнка неожиданно кончится. Он оказался не в восторге от моей шутки. Впрочем, его никто не спрашивает.
Я скептически наблюдал за тем, как он бережно складывает одежду по пакетикам и тщательно трамбует на дно рюкзака. Среди всего хлама я заметил старый пленочный фотоаппарат.
— Зачем тебе это дерьмо? — спросил я.
— Он дорог мне, как память, — ответил он, прижимая к груди свою реликвию. — Я не успел допечатать все фотографии до того, как всё рухнуло.
— Это лишний груз, который будет мешать тебе в пути. Ты мог бы взять с собой лишнюю еду, — с этими словами, я отобрал у него фотоаппарат и с силой бросил об пол.
Ломать предметы — это тоже некий сакральный кайф. Алрой молча смотрел на осколки линз и пластикового корпуса, и торчащую плёнку, которая теперь безнадежно засвечена. Я наслаждался нотками его немого отчаянья. Я смотрел на его длинные волосы и тощую фигуру, придумывая, каким ещё крючком я могу поддеть эту никчёмную душонку. Он взял со стены сувенирную катану, своё бесполезное, но всё же пафосное оружие. Словно голубой самурай из японских мультиков.
— Постой! Как ты планируешь выживать с такими длиннющими волосами? Если тебя за них схватит безликий или ты тупо зацепишься за дерево и упадёшь? Ты же тупой. — Я уже взял из его рук катану и намотал эти полутораметровые патлы на руку.
Он поднял на меня свои влажные рыбьи глаза. Его трясло от страха, меня же скорее от злости.
— Зак, у тебя же тоже длинные волосы? — прошептал он слабо.
Я рассмеялся, касаясь своей чёрной шевелюры:
— Это волосы, как у мужика. А у тебя как у пидора! — с этими словами я взмахнул катаной, отрезая его тёмные слипшиеся локоны.
В этот момент на его глазах выступили крупные, словно капли дождя, слёзы. А волосы падали на пол мёртвыми змеями. Алрой ощупал свои неровные пряди, и слёзы брызнули ещё сильнее. Сейчас мне казалось, что я даже чувствую запах этих слёз, солёный, словно кровь.

***
Когда мы выехали, было около четырёх утра. Кровавое зарево уже подсветило чёрные выжженные силуэты домов и водонапорной вышки. «Харлей» рассекал утренний полумрак, тощие руки Алроя держались за мой плащ сзади, от этого соседства по спине проступали неприятные мурашки. Меня почти физически тошнило от прикосновений других людей. Да и в моей старой тусовке считалось, мягко говоря, постыдным ездить на мотоцикле с другим мужиком. Ну что поделаешь, таковы условия нашего нового мира, обязующего смиряться даже с такими внутренними установками. Глаза тварей зияли из тёмных углов, словно провожая нас в этот нелегкий и опасный путь. Я сделал прощальный крюк по пустынным улицам. Город детства провожал меня глазницами заколоченных окон.
Мы выехали в поля, когда-то я любил кататься здесь, наслаждаясь запахом свежескошенного сена и коровьего помёта, ныне тут царили совсем иные запахи, о происхождении которых мне даже не хотелось думать.

2.

Мы неслись по пустынному шоссе, глядя как пробуждается мир. Отступают твари, прячутся в тёмные зловонные углы, куда не проникает дневной свет. Ветер бил в лицо, принося всё новые и новые запахи. Мне казалось, что я уже чувствую океан, до которого целые сутки пути… или это просто запахи разложения? Мы ехали весь день, так что у меня затекла задница.  Планировали заночевать в заброшенном доме, коих сейчас было множество.
Можно было, конечно, попытаться найти выживших и остановиться на ночлег, но в наше время,  живых стоит бояться даже больше, чем тварей. Все дичают и срываются с катушек, наконец-то почувствовав свободу. Всё это лихо закрученное дерьмо, заставляет окружающих понять, что человек – это просто животное, живущее своими первородными инстинктами – самосохранением и размножением. Эх, люди, в отличие от тех же волков, мы не заботимся о выживании вида, думая лишь о собственной… ха-ха…  шкуре.
Я вынужден заботиться об Алрое, до тех пор, пока он совсем не станет обузой. Нельзя же отправляться в такое опасное путешествие одному.
Пока что всё шло гладко, сквозь рёв мотора я не слышал причитаний моего спутника. Пару раз мы останавливались отлить и попить воды. Под действием адреналина есть не хотелось совершенно, это было мне на руку, нужно экономить продукты.
Когда день начал клониться к закату, я взглянул на датчик бензина. Всё было плохо. Чертовски плохо. Топлива хватит только, чтобы дотянуть до ближайшей фермы. Я молился всем выдуманным богам, чтобы на пути попался брошенный автомобиль. Что-что, а уж сливать бензин при помощи садового шланга, я научился ещё средней школе. Улица вообще дала мне неплохие навыки выживания: я умел вскрывать автомобили, грабить продуктовые автоматы, открывать замки и неплохо стрелять.
Небо заволакивала алая пелена, день умирал, возвращалось чувство опасности. Алрой начал заметно нервничать, спиной я чувствовал дрожь его тщедушного тела.  Это волнение передавалось и мне. Когда уже почти стемнело, впереди я увидел огни. Мы подъехали к дому, настороженно озираясь по сторонам: во дворе было тихо, в окнах горел  свет.  Я закурил и отпил немного из фляги с виски, понимая, что весь день провёл «насухую», полностью погрузившись в дорогу и свои мысли. 
- Что будешь делать? – спросил Алрой.
Кажется, это вообще были первые слова, произнесённые им за день. Я уже успел отвыкнуть от звука его голоса.
- Постучимся и попросимся на ночлег, если откажут, займём дом сами. Сейчас я хотел просто оценить обстановку.
Обойдя дом, я заглянул в подсвеченное окно (как же нецелесообразно жечь электричество в такие ночи и тратить энергию генераторов). Я видел чьи-то силуэты, в тайне успев понадеяться, что это будут живые люди. Лишь когда глаза привыкли к яркости, мне открылась вся картина: счастливая семья из отца, матери и двух сыновей, поглощающих семейный ужин, на деле оказались компашкой безликих, присосавшихся к трупу. На них была надета кожа несчастных вместе с обрывками их одежды.  Человеческая оболочка нелепо свисала и топорщилась в самых неожиданных местах, поскольку строение тела безликого весьма отличалось от человеческого. Их очертания больше напоминало мне каких-то хумоноподобных насекомых с вытянутыми головами. Это походило на расплавленных в печи Кена и Барби, с которых стекает пластмасса. Я никогда так близко не разглядывал этих тварей, даже то, что осталось от Глории. Сейчас у меня был этот шанс познакомиться с ними поближе. Осторожно заглянуть в их пустые окровавленные глаза через окно. Эта картина пугала и смешила меня одновременно, учитывая включённый телевизор, напевающий какую-то весёлую мелодию из 50х. Вот вам и счастливая семейка из рекламы хлопьев.
Алрой подошёл к окну следом за мной. Он застыл в ужасе, открывая рот в немом крике. Я стукнул его локтём по рёбрам. Только не хватало бы, чтобы он закричал, привлекая внимание. Но он отошёл в сторону, держась за стену. По звукам я догадался, что его тошнит. Пора бы уже перестать быть таким слабонервным.
Я мог бы смотреть вечно на этот комический кошмар. Эта пародия на счастливую семью отражала всё моё отношение к приличным людям с их мнимым благополучием. Я знал, что каждый из этих святош просто надевал маску нормальности, чтобы скрыть ту отвратительную тварь, что сидела в них с самого начала.
Рука невольно потянулась к пистолету. Щелкнул предохранитель. Раздался выстрел, оглашая округу громом смерти. Мне было плевать, что меня могут услышать другие твари. Вдребезги разлетелись стёкла, затем голова «счастливой мамаши». Остальные твари, наконец-то оторвались от трапезы, чтобы ринуться сквозь разбитое окно на меня и Алроя. Они бежали на меня, а я целился чётко между прорезей глаз, глядя как расцветают цветы чёрно-красной крови, брызги мозгов.
Покончив с «казнью», я приложился к фляге. Приятный жар опалил гортань.  Алрой стоял, прислонившись к стене. Его трясло от страха и отвращения. Кажется, в остывшей ночной тишине я слышал, как стучат его зубы.
- Нас ведь могли убить, - выдавил он, наконец.
- Ну что, - ответил я, отворяя дверь дома. – Я думаю, здесь есть, чем поживиться.
Наконец-то поужинав хозяйскими запасами из кладовки, мы отравились наверх. Пришлось предусмотрительно забаррикадировать дверь на чердак, дабы нас не обнаружили новые твари. «Спасибо тебе, сукин сын небесный, за ещё один день существования!», - думал я, забываясь неспокойным сном на пыльном матрасе. Завтра утром, я обязательно дотащусь до Порта Ангелов, чтобы хорошенько оторваться в этом земном Аду.

3.

Метаморфозы — самое страшное, что происходит с нами, когда мы попадаем в ужасные ситуации, после которых никто не останется прежним. Я каждый день повторяю себе, что я должен остаться собой и выжить, но это становится всё сложнее и сложнее. Изменившийся мир меняет и меня, и я лечу в эту бездну, поддавшись искушению стать хуже.
Треск огня успокаивает, но здесь по-прежнему довольно промозгло и пахнет плесенью. Зак развел костер прямо посреди чердака, на куске железной обивки. Он сидит перед своим рюкзаком и поедает банку тушенки, смачно причмокивая и обсасывая грязные пальцы, словно ничего не произошло. Иногда мне кажется, что ему по нраву, что мы провалились в этот бесконечный ад. Наконец-то Заки-Зак может делать то, что всегда хотел — стрелять из ствола, бить людей, разорять дома и играть в дурацкую игру «выживет сильнейший».
Док прав, он псих, но я уверен, что Зак не прирежет меня. Хотя, однажды, я проснулся от тупых ударов в живот. Вдребезги пьяный Зак пинал меня, выкрикивая какие-то нечленораздельные ругательства. Я не успел ничего сообразить, как он схватил меня за шиворот и поволок в коридор, в одной руке у него было оружие. И вот тогда я понял, что моя смерть наступит здесь и сейчас от рук этого пьяного в стельку выродка, дышащего на меня помоечным смрадом. Он отбросил меня к стене и направил дуло прямо в лоб, и в эту же секунду его лицо осунулось. Он нахмурил брови, внимательно рассматривая меня.
- Это ты сделал? - Зак ткнул пистолетом мне в лоб.
- Сделал что? - я пытался унять дрожь, но тело не слушалось меня.
- Ты нарисовал знак на своей тупой башке?! - заорал он и тут же согнулся в приступе пьяного кашля.
- Я ничего не рисовал, я спал! Если ты так шутишь, то это не смешно! Убери от меня свою чертову пушку!
Зак сполз на пол по противоположной стене, бросив «дизерт» рядом со мной. Я бы мог дотянуться до него, схватить и прикончить этого придурка, который только что зачем-то хотел убить или напугать меня, я бы мог...
- Это ключ, - выдохнул Зак.
- Что?
- Знак, нарисованный на твоём лбу, это ключ, он означает ключ. Наверное, я не просто так подобрал тебя там на пустоши, он направил меня, а я-то думал, что я сентиментальный болван!
- Ты только что чуть не убил меня!
- И что с того? - хмыкнул Зак, вынимая сигареты из кармана, - Ты прожил даже дольше, чем мог бы любой подобный тебе. Посмотри на себя! Ходишь с этой катаной, волосятки свои в хвостик собираешь, герой гейского комикса, не иначе, да тебя сожрали бы там в поле, если бы не я! Ты хоть одного безликого уложил? Ты хоть знаешь, как они хрипят и извиваются, когда им всаживаешь пулю прямо в голову? Хотя, откуда тебе знать-то? Ты ж всегда прячешься за моей спиной!
- Что значит и что с того? Зачем ты тогда спасал меня от них, чтобы потом прикончить самому? - я испугаться собственной смелости, но слова вырывались бесконтрольно.
Зак махнул рукой и прикурил сигарету.
- Знаешь, Алрой, ты мне никогда не нравился! Еще там в старшей школе, когда я впахивал на ферме отца, как проклятый, ты ходил в этих своих беленьких чистеньких футболочках, фотографируя дурацких птиц и девчонок, ты и сам походил на бабу. Больше всего на свете я мечтал увидеть, как ты рыдаешь! Что, принцесса, нравились тебе мои подарочки?
- Мёртвые голуби и крысы в школьном рюкзаке?
- Они самые, приятель, они самые!
Он как-то странно ухмыльнулся, а затем пристально посмотрел на меня покрасневшими от алкоголя глазами.
- Так ты видел его? - заговорил он чуть тише.
- Кого?
- Спасителя, придурок! Того, кто нарисовал на твоей физиономии знак ключа!
- Я спал, Зак, и ничего не видел.
Чёрт, а ты еще тупее, чем я думал, пропустил такой момент! Вот бы узнать, кто он? Я мечтаю встретиться с ним, этот парень ведет меня с самого начала ада, он толковый малый, не то, что ты!
- Вероятно, твой толковый парень счел, что я важный человек, раз нарисовал на мне то, что в состоянии прочесть и понять только ты?
- Ох, как бы мне не хотелось соглашаться с тобой, но, видимо, ты часть какого-то ключа, или ты знаешь что-то, что поможет нам. Спаситель не стал бы просто так метить тебя. А так жаль, я бы с удовольствием вынес тебе мозги! Такое настроение зря потрачено!
Я молча недоуменно посмотрел на него. Зак был сама серьезность ровно минуту, а потом хрипло расхохотался.
- Да, не ссы ты! Я пошутил, пошутил... хотя... может и нет...
С тех пор Зак уверен, что я некий ключ к разгадке того, как появились безликие или, как уничтожить их, но проблема в том, что я ничего не знаю. Зря этот его спаситель выбрал меня, и кто он вообще такой? Иногда мне кажется, что Зак сам нарисовал тогда на лбу этот символ, что он просто был так пьян, что не соображал, что делает, в любом случае это, вероятно, спасло мне жизнь, но не остановило его агонию. Иногда я чувствую, насколько сильно он ненавидит меня, и эта ненависть материальна. Ненужные оскорбления, жестокость, грубость. Я был тем самым сынком из благополучной семьи, которого такие, как он, презирают. И мы жили, как враги, только я был слишком труслив, чтобы что-то делать в ответ на его выходки, как и сейчас. Всё, что я могу - это беззвучно рыдать, когда он отрезает мне волосы, разбивает и ломает мои вещи, отнимает у меня еду и воду...
Метаморфозы — это то, что зарождается внутри нас, в глубине нас, и изначально их эффект не заметен, но чем больше проходит времени, тем сильнее изменения, и... некоторые из них необратимы...
Когда безликие сожрали мою семью на моих же глазах, я схватил сувенирную катану и отсёк одному из них голову, кровь и какая-то чёрная жижа брызнули на стены, на мою одежду, залили всё вокруг. Это был наш сосед мистер Том Дикинс... Безликий пришел в его коже к нам... Вспышка отчаянной ярости, высосавшая все силы, заставила меня усомниться, в том, что я знаю себя... Я уже никогда не буду прежним...
Огонь погас, оставив после себя только красные угли, излучающие струящийся тусклый свет. Зак доел тушёнку, запив своим отвратительным пойлом, и лёг спать, подложив под голову рюкзак. Он предлагал мне тоже перекусить перед сном, но после той картины, когда безликие дружной семейкой в коже убитых ими людей поглощали труп, рвотные позывы до сих пор подкатывали к горлу, и я отказался.
Зак был настоящей скотиной, натворившей кучу бед, прежде чем пришли они, но в глубине души у меня теплилась надежда, что этот образ вонючего реднека - лишь защитная оболочка. В прежнем мире он был никому не нужен, а в новом Зак способен вершить судьбы и, по его мнению, исход самого противостояния неизвестным тварям.

4.

С чего началось это дерьмо в моей жизни? Вероятно, с тех пор как я родился в семье фермеров близ Миддл-тауна. С раннего детства я батрачил с утра до ночи, стирая руки до мозолей, крутил хвосты коровам и резал кур. 
Мне было лет двенадцать, когда наша ферма разорилась, дом забрали за долги. Мы переехали в трейлер на окраине города. Отец всё время пил и жил на пособие. Мать где-то пропадала со своими дружками. Её часто видели в баре и близ мотеля. Я был предоставлен сам себе.  Из школы меня выперли в десятом классе - разбил головой одного парня писсуар. А дальше только улица. Какая типичная биография любого маргинала, хоть кино снимай. Очередной белый отброс с юга отчаянно борется за жизнь.
Отец пил, мать где-то шлялась. Я жил в своей «комнате», отделённой картонной перегородкой, слушал хэви-метал, курил марихуану, играл в гаражной группе на бас-гитаре, соблазнял тёлок, разводил их на деньги.  Жизнь шла своим чередом до моего двадцатипятилетия. Однажды мать куда-то запропастилась. Она и раньше могла пропасть на неделю или две, но к тому моменту её не было уже несколько месяцев. В день её пропажи отец почему-то содрал всё напольное покрытие в трейлере, тогда я думал, что он искал её заначку амфетамина. 
Он перешёл с алкоголя на наркотики и стал очень раздражительным. Мы стали всё чаще ругаться. Из-за того, что я занимаю слишком много места, ворую его пиво из холодильника, не могу устроиться на работу, чтобы содержать нас, ведь он уже немолод. 
Однажды поздно вечером я пришёл домой от очередной подружки и понял, что отец перевернул весь трейлер вверх дном, снова искал деньги или наркоту. Он выскочил на меня с горящими глазами.
- Ты сучий вы****ок! – кричал он, брызгая зловонной слюной. – Где мои двадцать баксов?!
- Пошёл на ***, - ответил я,  – Что ты с хатой сделал, гандон старый?!
Но отец не унимался:
- Вор! Мой сын Вор! Родного отца обокрал, ублюдок неблагодарный! – он продолжал метаться по дому, вырывая из головы редкие грязные волосы.
- Я не брал твои деньги! – орал я, хотя не помнил наверняка (всякое со мной случалось порой).
 Тогда он вцепился мне в горло, его руки всё ещё были сильны. Железный капкан сдавил мне шею, я чувствовал, как кровь стучит в голове, как темнеет в глазах. Собравшись с силами, я схватил первый попавшийся предмет, им оказалась моя бас-гитара «Фендер», тяжёлая штука. Она и обрушилась со всей силы на голову моего бати. Он разомкнул руки и обмяк, зажимая рукой рану на голове, но я уже не мог остановиться. Корпус гитары оказался крепче человеческого черепа. Отец валялся на полу, истекая кровью, а я всё ещё продолжал бить, пока его лицо не превратилось в кровавую отбивную.
Я остановился перевести дух. Тут меня затошнило, но не от выпитого, не то от резкого запаха крови и прочего дерьма, вытекшего из его головы. Я выбежал во двор, и меня долго рвало желчью под старой ивой. Когда приступ тошноты прошёл, я посмотрел на небо и увидел звёзды, я так редко на них смотрел раньше. «Вот теперь я свободен», - пронеслось у меня в голове. Какая же мелочь - жизнь моего отца по сравнению с вечностью! Кому-то становится жалко, когда один муравей убивает другого? Вот и Вселенной на нас наплевать. У волков же так всегда, когда вожак становится старым и дряхлым, его место занимает новый молодой самец, так и у нас, у двуногих тварей - смена поколений и естественный отбор.
Я вернулся в трейлер. Всё остальное помнится мне довольно смутно. Это просто некий набор слайдов, как паковал его в мусорные мешки, как копал яму во дворе. Главное было управиться до рассвета, дальше я что-нибудь придумаю, потом перезахороню его понадёжнее, когда будет время. 

***

Какое-то время моя жизнь была раем. Тусовки в трейлере, без всякого гундёжа над ухом. Больше личного пространства. Вот теперь я ощутил себя по-настоящему взрослым, а не вечным подростком. Отца никто не искал. Всё было хорошо… до тех пор, пока соседский лабрадор не раскопал яму на моей лужайке. Он притащил хозяину обглоданную берцовую кость моего бати. Та ещё приколюха … если бы это происходило не со мной. 
И началось: приехали копы, начали копать, нашли брызги крови на стенах. Выкопали отца, зачем-то продолжили  рыть дальше и... нашли второй труп (как не сложно догадаться - моей матери). Я сразу понял, что это отец её убил и грамотно замёл следы.
Мне сложно описать, что со мной было, я практически не помню, что говорил на допросах. Отрицать что-то здесь было бессмысленно. Слишком уж много улик против меня. Я так и не раскаялся. Разумеется, и убийство матери списали на меня, хотя у них не было весомых улик. Затем суд, и по закону штата мне присудили все прелести электрического стула.  И вот я в модном оранжевом комбинезоне, закованный в наручники прибыл в тюрьму для особо опасных преступников в ожидании исполнения своего приговора.
Блок смертников. В клетках мечутся загнанные крысы, ещё вчера считавшие себя волками. Во мне гремела ярость, я бился головой об решётки и стены своей одиночной камеры. Мне хотелось разломать всё вокруг. Этот мир был несправедлив ко мне с самого рождения. У меня не было выбора, у меня не было иного пути. Почему же всё теперь должно кончиться именно так? Эта система нас травит. Мы не имеем возможности выбиться в люди, стать достойными членами общества или просто познать на себе божью милость. Священник на исповеди что-то втирал мне просто это, но я послал его на ***. Мне не хотелось слушать весь этот лицемерный бред.
- Иисус умер за наши грехи, сын мой.
- Но не за мои! – кричал я в ярости. – Когда его пригвоздили к деревяшке, я ещё не родился.
Он ничего не ответил, а я продолжал:
- Какого хрена вся библия про евреев? Я что еврей, чтобы жить по их законам?! Я англосаксонец, мать вашу!
На это он тоже не нашёл ответ. Ни у кого нет ответов на мои вопросы к мирозданию. Например, почему именно я?

5.

Пыльные солнечные лучи, проникающие сквозь маленькое разбитое окошко, разбудили меня. Я приподнялся и огляделся. Зака не было, вероятно, он уже спустился вниз. Разминая затекшую руку, я нехотя пошел за ним.
С кухни доносился шум, играла какая-то совершенно ужасная музыка непонятных годов из хрипящего радио. Я заглянул туда, пританцовывая на месте с зажженной сигаретой в зубах, Зак что-то готовил на плите, совершенно не обращая внимания на источавшие отвратительный запах тела безликих, и недоеденный ими труп, который он просто скинул на пол.
- Что ты делаешь?
Зак подпрыгнул на месте.
- Твою ж мать! Нельзя вот так подкрадываться к людям, я бы мог тебя застрелить случайно, ей-Богу!
- Извини, я не хотел напугать тебя, - я всегда стараюсь лишний раз не злить его, потому что его поведение непредсказуемо.
Он жестом показал мне, чтобы я сел за стол. Но мне не очень хотелось есть на этой кухне среди трупов и смрада.
- У чуваков холодильник просто завален едой, они неплохо жили, пока их самих не съели, - он отпустил язвительный смешок, - Надо же, какая ирония!
Зак поставил сковороду посреди стола и глотнул из фляги.
- Что это?
- Жирная свинина - лучшая еда для мужиков, или ты что, салатик хочешь?
- Было бы неплохо.
- Ешь, что дают и заткнись, у нас не так много времени, вокруг ни души, надо уже двигаться дальше.
Я посмотрел на обгоревшие куски мяса, повар из Зака был так себе. Но, видимо, его это не сильно волновало, он уплетал всё с аппетитом, главное, чтобы было пойло, которым можно хоть бензин запивать.
Я нехотя еле затолкал в себя один не самый обуглившийся кусок, стараясь не смотреть на обстановку вокруг. Зак хмыкнул, его веселил тот факт, что меня мутит ото всего.
- Возьмем с собой часть их еды, всё мы всё равно не унесем, нам надо выживать, а этим ребятам как-то уже по боку.
- Это была целая семья...
- Ага, и безликие весьма забавно скопировали их поведение. Сдается мне, не такие уж они и безмозглые твари, они учатся, находят новые способы обманывать нас. Люди же просто наотрез отказываются понимать, что забаррикадировавшись в своих домах с провизией, они лишь оттягивают неизбежное, безликие всё равно проникнут в любой город, любой дом и сожрут каждого. Пока мы не поймем, откуда они взялись, мы не будем знать, как уничтожить их полностью!
- Док говорит, их создали сами люди!
- Этот старикан много чего рассказывал, я бы на твоем месте не сильно-то ему верил, - он подкурил новую сигарету, дожевав очередной кусок.
- Почему это?
- Он знает, что дать тебе от поноса, и какие травы нужно попить, когда болит печень, но он понятия не имеет, кто эти твари. А знает это только спаситель, и мы тоже будем знать! - Зак кинул недокуренную сигарету прямо на пол, - Собирай своё барахло, мы выдвигаемся!
Когда-то я мечтал поехать на море, но никогда бы не подумал, что попаду к нему при таких обстоятельствах. Каждый день я стараюсь напоминать себе, кто я, чтобы не сойти с ума. Я смотрю на Зака, и вижу, как он наслаждается жизнью, каждым прожитым днем в этом аду, он в своей стихии. И ему плевать на то, что абсолютно все люди могут погибнуть, и он сам тоже, но, кажется, он совсем не боится смерти...

***

Мы мчим мимо заброшенных фермерских полей, мимо осиротевших мельниц и полуразрушенных домов, объезжая брошенные на шоссе машины. Кто-то уже никогда не доберётся до пункта назначения, кого-то обглодали на полпути.
Я прижимаюсь к спине Зака, потому что он водит, как псих. В такие моменты я зажмуриваю глаза и стараюсь представлять, что я у себя дома, и что мама вот-вот позовёт меня с кухни скорее есть уже остывший завтрак, потому что я снова проспал.
Я ненавидел школу, потому что там был Зак, который ненавидел меня, превращая каждый день моего существования в испытание. Он возникал в самые неподходящие моменты и всё портил, если не сказать хуже.
Я хотел предложить встречаться Хане. У нее были просто потрясающие глаза, и она всегда подсматривала за мной, а я так боялся сделать первый шаг, что моему единственному приятелю Нику пришлось силой заставить меня признаться ей в том, что она мне нравилась. И вот, стою я рядом с ее шкафчиком со стопкой книг и тетрадей, нервно прижимаю их к груди. Я знал, Хана сейчас выйдет из кабинета и направится сюда. Я прокручивал этот диалог в голове десятки раз снова и снова, аж ладони вспотели. Хана появляется из-за двери, она смеётся, она очень красива, или же я видел её такой тогда. Я собираю всю волю в кулак, и пытаюсь поздороваться с ней, и в этот момент в мой открытый рот льётся протухшая бычья кровь. Заки-Зак и его фермерские шутки, он облил меня кровью, не поленившись притащить целую бутылку в школу. Меня начинает тошнить. Все смеются, Хана смеётся, я уничтожен морально...
Один ужасный исход выкинул Зака из моей жизни на очень длительное время. Однажды, он подрался с моим другом Ником. Зак просто бил его головой об писсуар до тех пор, пока кровь не залила всё вокруг. Ник впоследствии частично потерял зрение, он стал почти инвалидом из-за этого выродка, и Зак был исключен. Я вздохнул с облечением, теперь школа перестала быть адом для меня.
Ты можешь ненавидеть свою жизнь или любить ее, но когда мир становится таким, единственное, что необходимо тебе — это выживать. Я плохо с этим справляюсь, но у меня есть свой собственный псих, и пока он считает меня ключом ко всему творящемуся вокруг, этот зверь не посмеет меня убить!

6.

Солёный ветер предвещал, что мы уже недалеко от портового города Эмптимор. Когда-то он был крупным портом, принимавшим множество торговых судов. А теперь превратился в закрытую зону для любителей развлечений и дешёвого пойла.
На границе охрана осмотрела нас и спросила цель прибытия. Зак ответил, что мы ищем, где поиграть в покер и пару доступных женщин. Бритоголовый охранник в военной форме ухмыльнулся.
- За этим сюда и собирается всякий сброд со всех уцелевших городков, добро пожаловать, джентльмены!
На самом же деле мы продолжали собирать пазл, части которого спаситель оставлял в разных местах. Зак любил и доступных женщин, и выпивку, но этот город разврата был на его карте именно по той причине.
Когда мы оказались на улицах Эмптимора, солнце уже садилось, окрашивая серые здания с заколоченными окнами в более оптимистичные оранжевые тона. Мы ехали вдоль оживленной набережной, где в бирюзовой воде плескались кучи мусора. Проплывая сквозь грязные пластиковые бутылки, остатки сетей и упаковки, старые рыбацкие лодки медленно причаливали к берегам с уловом. Я не так представлял себе море, оно всегда мне снилось прозрачно-голубым и чистым. Возможно, дальше от города волны не прибивали к причалам столько мусора.
Зак решил, что мы остановимся в самом дешевом мотеле, благо валютой здесь, как и почти везде, служила провизия, которой у нас было пока достаточно.
В отличие от Миддл-тауна люди не перемещались в Эмптиморе перебежками от дома к дому, они спокойно расхаживали по улицам, общались, смеялись и галдели. Их совсем не пугал тот факт, что шум может привлечь безликих к границе.
  Город разврата манил погрузиться в него полностью, отведать похлёбки из местной тухлой рыбы, попытать счастья в блэкджеке и покере, а так же зацепить парочку сговорчивых девиц. Ночью он не вымирал, теплясь остатками жизни в заколоченных домах, вероятно, он весь светился и гомонил сотнями и тысячами голосов разных людей. Жизнь в самом низшем ее проявлении здесь била ключом круглые сутки.
Мы подъехали к мотелю или тому месту, что считалось им.  Это было довольно большое здание бывшего театра со всей помпезностью колонн и огромных барочных арок. Зак пристегнул мотоцикл цепью к решетчатому забору, и толкнул меня в спину, чтобы я шёл вперед.
- Пошевеливайся, чего встал, как вкопанный?
Вблизи здание уже не казалось таким прекрасным, оно медленно разрушалось от морского ветра и отсутствия должного ухода. Облицовка сыпалась кусками, обнажая серый бетон и металлический каркас. Нас встретил улыбчивый тип с пожелтевшими зубами в каком-то дурацком замызганном камзоле и жабо, явно не из этого века, казалось, он готов обнять и расцеловать нас.
- Господа, добро пожаловать в наш чудесный  мотель! Правила простые: внутри не стреляем, ничего не поджигаем и следим за своими вещами. Мы всегда вам рады, но оплата вперёд!
Зак всучил ему увесистый пакет.
- Что это? – тип принялся изучать его содержимое.
- Свинина в уксусе, свежая! А так же соль, перец и розмарин. Надеюсь, этого хватит, чтобы мы смогли отдохнуть тут пару ночей?
Тип улыбнулся еще шире, оказалось, что дальше у него просто не было зубов.
- К вашим услугам, господа, мотель «Дрим»! – Он жестом пригласил нас внутрь.
Сразу за массивными дверьми открывался вид на огромную мраморную лестницу, ведущую на второй этаж. На окнах висели пыльные, бордовые, бархатные занавески, изъеденные молью и пропахшие дымом. Куча мёртвых мотыльков и мух валялись там же. По дороге наш гид, представившийся, как Гэрри, рассказывал, что у них тут живут целыми семьями, а я всё удивлялся тому, каким ужасным было это сочетание – некогда возвышенная культурная постройка с остатками фресок и росписью, бархатные шторы и множество разваливающихся кроватей, стоявших неровными рядами везде, где только можно было их воткнуть. Пару раз я видел людей, просто лежавших на полу на матрасах, набитых сеном.
Город веселья был не очень-то весел внутри. Кое-где люди жгли огонь прямо в каких-то тазах и бочках, готовя на нем еду и греясь, поэтому абсолютно всё здесь пропахло гарью и покрылось копотью.
Гэрри показал нам наши места на втором этаже, рядом с лестницей. С них было хорошо видно, кто поднимается по ней, и, раскланявшись, он свалил прочь. На стене висел пожелтевший лист со сводом нехитрых правил и схемой города с красными метками борделей и баров. Зак отодрал ее от стены и сунул себе в карман, предварительно сделав вид, что изучает сам план, а не красные метки.
Я лёг на кровать и посмотрел в потолок, представлявший собой свод, разрисованный звёздами и ночными облаками. Часть росписи успела облупиться, но он до сих пор смотрелся впечатляюще. Я никогда не был в театре, в нашем городке был всего один, но в каком-то скромном неприметном здании. Мне всегда казалось, что это очень скучно, и я предпочитал кино. Перевёрнутый с ног на голову мир заставил меня поехать на море и очутиться в театре, где актерами были мы сами и тот типа Гэрри в грязном жабо.
- Я пойду в город, пропущу пару стаканчиков, узнаю, как и что тут, может, поищу послание. Ты тоже можешь валить куда хочешь, вещи свои я тебе всё равно не доверю, так что сторожить тут нечего, смотри только, чтобы тебя не грохнули. В игры не ввязывайся, на подозрительные лодки не садись.
- Я пока останусь.
- Как знаешь, но если надумаешь свалить, возвращайся хотя бы к утру, может, мы не будем задерживаться в Эмптиморе, если я найду то, что нам надо, - с этими словами он кинул мне кусок хлеба и луковицу.
Зак огляделся по сторонам и заговорил чуть тише.
- Посмотри на них, - кивнул он головой в сторону какой-то молодой семьи с грудным младенцем, - Это полный отрыв башки – заводить детей в такое время, малой не продержится и пары месяцев, но желание размножаться сильнее смерти.
- Они, наверное, любят его и друг друга.
Зак плюнул на пол.
- Ты серьёзно? В любой момент их могут убить, они уязвимы с такой ношей, я уже не говорю про то, что безликие обожают лакомиться детенышами, но нет, надо играть в семью, у них даже дома нет, ночуют в каком-то бомжатнике вместе с преступниками и любителями дешевых шлюх, а всё туда же!
- Тебе не понять!
- Естественно, я вообще не понимаю никакую тупость, только ты на это способен!
Он поднялся, посмотрел еще раз на эту семью и покачал головой.
- Запомни, Алрой, выживает сильнейший, кто сильнее, тот и прав, тут нет других правил, либо ты, либо тебя!
К моему облегчению, Зак, наконец-то, пошел вниз, продолжая причитать себе под нос. Я проводил его взглядом и снова уставился в потолок. У нас в городе говорили, что Зак убил своих родителей, просто размозжил им головы и закопал в саду. Когда его семья потеряла ферму, они переехали, и жили где-то на окраине в трейлере. Я не знаю, правда это или нет, но я уверен, что он был способен на такое. После того, какой мой друг Ник поправился и вышел из больницы, он отказался общаться со мной, сказав, что этот ублюдок покалечил его из-за меня, потому что я был его другом. Я понятия не имею, почему Зак так ненавидел именно меня, почему он ненавидел всех, кто был, так или иначе, знаком со мной? Но, когда его преследования прекратились, я почувствовал свободу и непередаваемую радость, даже оставшись без единственного друга. Позже я поступил в колледж, и мы никогда больше не виделись с Ником. Интересно, жив ли он сейчас? Не сожрали ли его, ведь с плохим зрением у него так мало шансов. Эта мысль заставила меня поёжиться. Скорее всего Ник уже давно был мёртв.
Однажды ночью, когда я приехал на каникулы к родителям, я услышал, как на улице кричат люди, и почувствовал запах огня, где-то рядом, видимо, вспыхнул пожар. Я выглянул в окно и увидел десятки человек, бегущих по дороге, и, затем, заметил нечто, что напугало меня почти до бесчувствия. Это были ОНИ! Позже мы назовём их безликими за отсутствие определённого вида и способность мимикрировать под людей, натягивая их кожу. Но в ту ночь они предстали предо мной в своём истинном ужасающем обличии. Безликие прыгали на людей, издавая какой-то клокочущий звук, и в секунду от тех оставалась только кожа на асфальте. Они высасывали всех, как какие-то чёртовы гигантские пауки, умеющие растворять другое насекомое изнутри. Я стоял, завороженный этим ужасающим зрелищем, не в силах сдвинуться с места.
Раздался хруст черепицы, по карнизу пробежалась скрюченная тень, они добрались и до моего дома… Безликий заглянул в моё окно, забравшись на карниз.
Я прижался к стене, сердце молотилось просто бешено, дыхание сбивалось. И тут я услышал голоса родителей, мама говорила отцу, что надо взять ружье и проверить, что за крики на улице и что за шум? Я должен был предупредить их, чтобы они не смели спускаться вниз, я должен был закричать, но безликий прильнул к окну, высматривая свежее мясо. Я был всего в паре дюймов от него, нас разделяла лишь оконная рама и стекло. Слышал, как родители идут вниз, но не мог пошевелиться, он бы кинулся в окно и, разбив его, убил бы меня первым. Я поддался панике и прилип к этой чёртовой стене!
И только когда снизу донеслись отчаянные вопли матери, безликий ринулся к крыльцу, и я наконец-то смог побежать в холл. Но было уже слишком поздно. Они убили их! Нахлынувшая на меня внезапная ярость заставила схватить катану и отрубить безликому голову, а затем и второму. Это случилось за пару секунд, как вспышка молнии. Я мог бы прибежать раньше, я мог бы спасти их, но я оказался слишком труслив. А теперь я стоял посреди своего дома, в луже крови собственных родителей, с ошмётками их кожи в ногах, и чувствовал, как всё самое светлое умирает во мне. В ту ночь эти твари убили не только моих родных, они убили часть меня…

7.

Зак

На город опускался вечер, обрисовывая облупившиеся фасады домов золотисто-кровавым светом. Вопреки моим предположениям, народа на улицах только прибавилось. Слишком много подозрительных личностей, да что скрывать — я и сам крайне подозрителен в своём кожаном плаще и шлеме пилота Второй Мировой. Боковым зрением, я следил за серыми тенями, стараясь держать руку поближе к пистолету.

Впереди в вечернем полумраке светилась вывеска бара «Райские кущи». Интересно, откуда у них электричество? Бензогенератор или, может быть, ветряные мельницы? Впрочем, это не самый важный вопрос. Моя фляга опустела и трубы горят — вот что волновало меня на данный момент. Толкнув тяжёлую дверь, я шагнул в душный полумрак бара. Всё происходящее внутри напоминало некий футуристический салун Дикого Запада. Несколько крепкого вида ребят играли на бильярде, подозрительные личности ютились по углам, отсвечивая огоньками сигарет, полуголые женщины курсировали от столика к столику — шлюхи или официантки, кто их разберёт?

Никто не обратил на меня особого внимания, чему я был несказанно рад. За барной стойкой стоял мрачного вида мужик в широкополой шляпе. К нему-то я и направился первым делом.

— Виски без льда? — спросил он, поднимая на меня свои тёмные глаза.

Я усмехнулся:

— Как ты угадал?

— Я двадцать лет работаю барменом, и вряд ли кто-то знает людей лучше меня.

Я полез в карман, по старой привычке ища там деньги.

— Чем принимаете оплату? — спросил я, чувствуя себя абсолютным дебилом.

Бармен поправил шляпу:

— Ныне в ходу совсем другие ценности, нежели в прежнем мире.

Я полез во внутренний карман своего плаща, там у меня было много разного барахла. Например, неделю назад, я снял с трупа настоящие часы «Ролекс». В прежнем мире они стоили несколько тысяч баксов, здесь же я решил сторговаться за четверть галлона виски и стейк. Бармен, на моё счастье, согласился на этот обмен.

Я пил, почти не пьянея, растворяясь в этой атмосфере тёмного бара, словно сливаясь с мелодией Джонни Кэша из старого музыкального автомата.

— Первый раз в нашей дыре? — голос бармена вывел меня из ступора.

— Да, и у вас тут весьма недурно, девочки, бары, в нашем городке все сидят по своим норам, не высовывая носа.

— Безликие изменили нас всех, но сюда люди приезжают, чтобы почувствовать вкус к жизни, будто есть в этом какой-то смысл, — он ухмыльнулся, протирая стакан, — Однако, друг мой, я думаю, что это только начало вселенского дерьма. Говорят, в Эмптиморе появилось нечто пострашнее безликих. Так что будь осторожен!
— Проповедники с притчами о конце Света?
— Хех, ими уже никого не удивишь! Кадавры, мы называем их так. Один из них даже как-то заполз к нам в бар, но дело было не в мою смену. Мой сменщик Тод тогда поседел за одну ночь. Рассказывал, что этот тип зашел и сел у стойки, от него несло формалином и мочой за милю, когда Тод попросил его вонючую тушу покинуть бар, тот поднял на него голову. Это, друг мой, был мертвец, сшитый из кусков плоти грубыми нитками. Так описал его Тод.

— Мертвецы не ходят, приятель, и уж тем более не заглядывают в бар за выпивкой.

— Ты прав, я бы и сам не поверил, но Тода я знаю много лет, он был в ужасе после той ночи, зубы стучат, рожа бледнее, чем у моей покойной матушки. А после я узнал, что такого же мертвеца видели на краю города. Поверь моему слову, это дерьмо неспроста. Мы отступили от Бога, и теперь нечто проникает в наш мир, чтобы уничтожить нас всех, как надоедливых насекомых. Я верю, что кадавров кто-то создал, возможно, этот псих и безликих впустил к нам, чтобы потом наблюдать со стороны, как мы мечемся в панике, предавая друг друга. Всё это очень походит на дьявольские происки: мёртвая плоть, поднявшаяся из могил и моргов, существа, пожирающие нас и натягивающие нашу кожу. Я бы предпочел нашествие проповедников.

— Очень занимательно, — вздохнул я, наполняя самостоятельно новый бокал, — Ты сам-то их видел?

— Нет, и не горю желанием, я бы не хотел поседеть, как Тод.

— Я не боюсь мертвецов, приятель, живые ублюдки куда страшнее любых сказок, и знаешь что? — Я жестом поманил его, и, перегнувшись через стойку бара, заговорил чуть тише, — Я один из таких!

Истории бармена меня не сильно тронули: в мире, где творилась непонятная чертовщина уже не первый день, города полнились легендами и слухами. Что уж греха таить, я и сам был приверженцем истории Спасителя, который знал ответы на все эти чёртовы вопросы. Я прихлебнул своего виски и осмотрелся по сторонам.

Девки подходили ко мне уже третий раз за полчаса, но я был принципиальным, я никогда не платил проституткам. Выглядели они настолько плохо, что я боялся, что они развалятся на ходу: сначала с них слезет кожа, вылетят зубы и глаза повиснут на ниточках нервов. Да уж, сознание порой рисует мне не самые приятные картины. Мой взгляд все же привлекла одна бледная цыпа с фиолетовыми волосами и растёкшейся косметикой. В неё было какое-то особое очарование тлена. На неё было розовое платье, словно у викторианской куклы, такой неуместный полудетский наряд в этой помойке. Когда она встала, я заметил, на её ногах разные чулки и тяжёлые армейские ботинки. Редко разглядываю то, во что одеты тёлки, но более нелепой бабы я в жизни не встречал.

— Может быть, выпьешь со мной? — спросил я, кивая на всё ещё полную бутылку.

Она подошла ко мне, шелестя множеством нижних юбок. От неё пахло освежителем воздуха и жжёной резиной. Очень странный парфюм, однако.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Меня зовут Аманда, но все зовут меня Вишнёвый Пирог, — её голос звучал как-то подозрительно наивно для данной обстановки.

Я налил ей стакан виски, конечно, меньше чем себе. Она пила и морщилась, плохо скрывая своё отвращение. Она просто желала забыться. Я сразу понял, что таким, как она, в новом мире не выжить.

— Меня зовут Зак, я из Миддл-тауна. Решил специально посетить ваш город ради таких горячих цып.

Она слегка улыбнулась своими кривыми зубами.

Внезапно мне на плечо легла чья-то тяжёлая рука. Я был слишком увлечён разговором с тёлкой и не заметил шаги за спиной.

— Эй, Вишнёвый Пирог моя! — надо мной возвышался какой-то громила с татуировкой на лысом черепе.
Я стряхнул его руку и слез с барного табурета. Сейчас он уже не казался таким высоким. Пусть он больше меня, но я зверь и отморозок. Если я чему-то научился в этой жизни, то это взгляд волка. Молча показать проекцию бездны в своих глазах, жажду крови, жажду смерти.

— Какие-то проблемы? — спросил я ровным голосом.

Мой собеседник хотел было сдать назад, но я выхватил пистолет и зарядил ему рукояткой по башке. Он ринулся на меня, зажимая кровоточащую рану, но я успел сделать шаг в сторону, спасая остатки своего вискаря. Рука с кастетом просвистела над ухом. Отскочив, я выстрелил ему в коленку и скрылся. Аманда поспешила за мной. Бедный чувак. 12-й калибр — это тебе не игрушки. Вероятно, останется без ноги. Я не умею драться честно.

— Ты должна быть чертовски хороша в постели, детка, раз уж мне пришлось из-за тебя подраться с тем мудилой, — сказал я, закуривая на ходу.

***
Мы лежали с Амандой на смятых простынях в этом затхлом подобии мотеля. В воздухе витал запах пота и сигарет. Мы не особо-то стеснялись, когда ввалились пьяными на второй этаж, и принялись раздевать друг друга. Я надеялся, что Алрой будет смущен, наблюдая за нашими игрищами, но его не оказалось на месте. Повсюду что-то шуршало и скрипело. Такое чувство, будто весь мотель участвовал в общей групповухе, эдакой оргии во имя распада и тлена.

— Я так не трахался с самой тюрьмы, — выдал я.

Она никак не отреагировала на эту шутку. Кажется, она выпила лишнего и попросту отрубилась в процессе. Ей же лучше, не будет слушать мои пьяные истории. Я дотянулся рукой до выключателя и зажёг ночник. Мертвецки пьяный Вишнёвый Пирожочек спала на животе, уткнувшись лицом в подушку, и уже начала храпеть, как мой покойный отец после бутылки муншайна.

Я подумал, не пойти ли мне на второй заход со спящей девицей, никто не знал, как скоро мне еще перепадет живая женщина, тем более не старая и не сморщенная. Стянув простыню сильнее, чтобы полюбоваться на её пропахшее потом тело, я застыл в изумлении. На пояснице Аманды красовалась татуировка со знаками от Спасителя. Не может быть? Что дешевая шлюха из такого же бара может знать о нём? Я схватил ее за плечи и начал трясти в попытке разбудить!

— Откуда у тебя эта татуировка?! — закричал я, что есть силы.

8.
Алрой

Неотвратимость происходящего заставляет нас впадать в отчаяние. Когда ночь спускается с небес, все вокруг меняет свой цвет, открывая в нас самые ужасающие черты.
Я стоял посреди церкви, тяжело дыша, с забрызганным кровью лицом и опущенной катаной. И свет сотен свечей плясал безумными бликами в моих глазах. Где я? Кто я? И почему я не чувствую ничего, кроме жажды?
Память медленно восстанавливалась кусками.
- Бог не оставит нас, он говорит с нами через него! - священник в истрепанной рясе вёл меня через пахнущий гниющим мусором и тиной переулок.
Я пытался вырвать это из угасающей памяти, но меня начинало трясти, словно я вот-вот сейчас потеряю сознание и рухну на холодный пол.
- Мы знали, что всех не спасти, они атаковали каждого, кто выходил на улицу, и тогда мы забаррикадировались в церкви от целого полчища этих тварей, всего лишь с небольшим запасом еды и воды на несколько дней! Мы молились, чтобы Бог услышал нас, но он не отвечал на наши молитвы!
Мы упёрлись в здание церкви с остроконечными пиками и тёмным обрамлением. В темноте сырой ночи она сияла сотнями свечей на ступеньках и внутри. Сладковатый запах ладана в самом сердце города разврата, если и был Бог, то он умер здесь, найдя последнее пристанище в запрятанной среди борделей и баров церкви.
- Все собирают части его посланий, и они приводят их в Эмптимор, но они продолжают их поиски в местах скоплениях распутниц и грешников, забывая, что у города когда-то была душа, до того, как безликие уничтожили почти всех его жителей, и он превратился в то, что мы видим сейчас. Никто не заглядывает в обитель Божью! Но ведь именно здесь Спаситель ждет тех, кто верит в него!
Я поморщился от нахлынувшей тошноты, железный привкус крови на губах, и этот въедливый запах горящего воска. «Неисповедимы пути Господни!» - фраза из глубин подсознания вернула новый кусок памяти на место.
Он пришел ко мне, когда я уже почти уснул. И, сев на край кровати, принялся говорить со мной, хотя я был против. Отец Уолтер — седовласый мужчина с благородной бородой и спокойным взглядом, пытался вернуть мне веру в Бога, но для меня Бог умер вместе с моими родителями, и я не хотел его слушать, и тогда он заговорил о вере многих людей в Спасителя. Я думал, он просто хочет, чтобы я слушал его проповеди, но он пригласил меня в церковь, в их давнишнюю обитель, в которой они когда-то держали оборону против безликих вместе с другими священниками, как чуть ли не в единственном оставшемся оплоте для живых. На его глазах город опустел и почти вымер окончательно, но потом наполнился потоком самых ужасных смертных грехов. Обрастая забором, охраной и проститутками всех мастей. Жизнь продолжается, даже там, где ее не должно было быть. Она сильнее, она настойчивее, но Бог навсегда покинул Эмптимор, оставшись лишь в сердцах нескольких священнослужителей.
Отец Уолтер предложил мне отпущение моих грехов и выслушать одну проповедь вместе с другими желающими в обмен на послание Спасителя, которое он оставил им!
Я не очень-то верю в спасителя, но я знаю, что Зак верит, и я решил пройтись буквально пару кварталов до церкви. Это лучше, чем искать приключения в борделях и за карточными столами.
- Я знаю, что Спаситель был послан нам Богом, именно поэтому он разговаривает на божественном, непонятном многим языке! Он откроет нам тайну, я уверен, что безликие были даны нам в наказание, чтобы смыть слезами и кровью все грехи, и чтобы мы переродились! - он открыл тяжелую дубовую дверь, в лицо ударил запах жжёной бумаги и чего-то еще непонятно-приторного, старинный аромат давно забытого места.
- Жестокий же ваш Бог, получается, он без разбора убивает всех — детей, женщин, животных, праведников!
- Этот мир был обречен, сын мой, но на его руинах возродится новый, прекрасный, светлый, безгрешный...
- Вы правда верите в это?
Он внимательно посмотрел на меня своими уставшими карими глазами.
- Я бы хотел, чтобы это было так.
Внутри было совершенно пусто, деревянные лавки сиротливо выглядывали из тьмы, так и не дождавшись своих прихожан. Обитель Бога выглядела весьма мрачно, утопая в танцующих огнях свечей и отблесках былого убранства.
К нам вышел второй священник в такой же пыльной рясе, представившийся, как Отец Ноэль. Он держал в руках истрепанный экземпляр библии, повидавшей больше пальцев на своих страницах, чем самая грязная проститутка Эптимора на своей груди.
И я приготовился слушать их проповедь, чтобы добыть это послание для Зака, ведь если нас некому спасти, то, может, вера в самого Спасителя заставляет нас жить дальше?
    Я сглотнул терпкую и вязкую слюну, в горле всё пересохло, потому что сердце моё замерло тогда в груди, и я не чувствовал его буквально несколько секунд, превратившись в деревянное изваяние.
Я получил удар по затылку, и буквально лишился чувствительности всего тела на какое-то время, беспомощно пав на колени прямо перед Отцом Ноэлем. Однако, сознание не отпускало меня. Тёплые потоки крови потекли по шее сзади, а я не понимал, что произошло, и жив ли я вообще?
- Еще один наивный охотник за посланиями, люблю их! Нет ничего проще, чем заманивать людей Богом, даже самые развратные шлюхи не заставят так потерять бдительность, как обитель Божья, да, сын мой? - это был голос отца Уолтера у меня над ухом, но перед глазами всё плыло, и я слышал его словно сквозь подушку.
- Ты правда думаешь, идиот, что в этом гадюшнике остались священники?
- Да мы убили их первыми! - тот, что представился отцом Ноэлем рассмеялся во весь голос, - Спасибо им за модный прикид, в нём крайне удобно завлекать на исповедь блудниц и таких вот смазливых юношей, что, признаюсь, редкость в этой клоаке! Ценная молодая плоть для утех, продажи на органы и для того, кто создает кадавров! Дружочек, - он пальцами поднял мой подбородок, - У тебя просто на лице написано, что ты жертва, наивный дурак, который напрашивается на неприятности, и вот они мы — неприятности, ты рад нам? - он снова рассмеялся.
- Заканчивай болтать с мясом, я сказал Джеймсу, что к пяти утра он сможет забрать куски для его нового кадавра! У нас есть пара часов на развлечения, не теряй время!
Ноэль схватил меня за горло и поволок к алтарю. Руки и ноги беспомощно болтались, отказываясь слушаться меня, всё тело было словно чужим, но я оставался в сознании.
- Господь говорит, не прелюбодействуй, и мы..., - Он с явным усилием закинул меня на алтарь, вытирая руки от моей крови об мою же одежду, - С радостью нарушаем эту заповедь!
Уолтер навис надо мной в ореоле призрачного жёлтого отблеска свечей, пока Ноэль держал и без того онемевшие руки. Его лицо расплылось в довольной улыбке. Если существует что-то более мерзкое в этом мире, то оно должно превзойти образ этого чудовища в рясе служителя Бога.
- Сын мой, у нас для тебя плохие новости, мы не священники, и твои грехи не будут отпущены перед тем, как ты отправишься к создателю! Но есть и хорошая, ты познаешь любовь, как хотел бы того Господь, так что не закрывай глаза, запомни каждое мгновение!
И его пахнущие чесноком и рыбой губы поцеловали меня. Я силился дёрнуться, нахлынувшая волна отвращения заставила меня паниковать. Я знал, что сейчас будет, и неотвратимость происходящего ввергла меня в состояние бессильной агонии. Нет, не может этого быть? Как это могло случиться со мной? Мой взгляд метался по сторонам в попытках найти способ спасения, но я начал проваливаться во тьму, что означало, конец близок, если только я потеряю сознание! Я открывал рот в попытке закричать, но из горла вырвался только сдавленный хрип. Последнее, что я увидел, было довольное лицо Уолтера, который потирал свою бороду. И бездна поглотила меня…
Я бежал по тёмному лабиринту, бесконечно зовя Зака, в надежде, что он ворвётся в это логово переодетых демонов и спасет меня, ведь я тот самый ключ. Я был нужен ему! Но никто не пришел...
Резкая боль заставила меня очнуться. Я лежал уже на полу, в куче разорванной одежды и грязных ряс, воняющих старым потом. Я видел свои пальцы в собственной же крови, они уже сжимались, чувствительность вернулась в них. Ноэль и Уолтер стояли в паре шагов от меня абсолютно голые, с деревянными крестами на шеях, пили какую-то настойку, курили и смеялись, что-то живо обсуждая. Я старался не думать, что с моим телом, и что на самом деле произошло, я был всё еще жив. И эта мысль держала меня.
Бог говорил, что его пути неисповедимы, или так говорили люди, которые верили в него. Но та самая мёртвая часть, что гнила во мне после ночи убийства моих родителей, сейчас токсично неслась с кровотоком по венам, отравляя, перерождая и шепча на ухо молитвы на неизвестных языках. Я здесь!

- Смотри-ка, зашевелился, еще жив, бедняга!
- Ох, на его месте, я был лучше сдох, столько крови потерял!
И они оба расхохотались, словно не было ничего в мире смешнее этого зрелища.
- Я думал, будет весело, а у вас тут какая-то унылая вечеринка! - я сам испугался своего голоса, ровного и спокойного. Я поднялся на ноги, которые едва ли могли удержать меня.
- Хо-хо, ничего себе, какой дерзкий!
- Я бы даже сказал слишком для будущего кадавра - ходячего мертвеца!
- Ничего, в мешке по частям будет уже не до шуточек!
Уолтер ринулся на меня, и внезапно застыл в паре дюймов от моего лица. Его глаза безумно вращались, а рот ловил беспомощно воздух. Я со всей силы рванул рукой вверх, и увидел сквозь распадающегося на две неравные части лжесвященника изумленное лицо второго.
- Что такое, Ноэль? Господь, по всей видимости, покинул эту обитель с последним убитым вами служителем церкви! И теперь демоны заполонили здесь всё! Мне не весело, я требую продолжения!
- Да ты больной больной ублюдок!
Яростный смех вырвался из моего горла, эта боль была мной, превратилась в меня, боль и безумие, что спасало от реальности происходящего.
- Я бы поспорил!
Он хотел зарезать меня, я знаю, на алтаре лежал нож, но для этого ему надо было сделать пару шагов. Интересно, хватило бы меня на этот рывок? Я не знал, но когда Ноэль ринулся к алтарю, фрагмент выпал из моей памяти, и я до сих пор не мог восстановить его. Я вспомнил лишь обмякшее тело, падающее мне в ноги, и брызги его крови на моём лице. Я ли это?
На несколько минут или даже часов я забыл, что случилось, так и стоял с катаной в руке, пришедшей в последнюю позицию после смертельного удара.
Неотвратимость происходящего заставляет нас впадать в отчаяние. Моя ночь обнажила во мне то, что я бы не хотел выпускать наружу. Но если этот мир против меня, то я лишь подчиняюсь его правилам. Выживает сильнейший - говорил Зак, либо ты, либо тебя! И я не уверен, что это была ничья. Кто я? Я бы не хотел быть похожим на Зака, но, видимо, только сволочи, могут вынести всё это!

9.

Каждый шаг и каждый вдох, я боль, и всё состоит из боли... Я брёл обратно, совершенно не скрываясь и даже не пытаясь оттереть кровь с лица. И, хотя в этом переулке не было людей, они встретились мне на подходе в мотель. Несколько пьяных идиотов уставились, но ничего не сказали, молча проводив изумленным взглядом. Я чувствовал, что остатки сил стремительно покидают меня, я мог потерять сознание в любой момент. Еле найдя путь к своей кровати в темноте, я застукал Зака, кричащим и что-то требующим от странного вида голой девицы. Решив не вмешиваться, я просто тихо сел на свою кровать и слился с полумраком.
- Откуда у тебя эта татуировка?!
- Набил один парень, что не так? Чего ты орёшь, как потерпевший?
- Кто её сделал? Кто?
- Говорю же, парень один, я тогда накидалась знатно, и он спросил, не хочу ли я тату? Я сказала, что хочу. Он набил эти узоры. В чем проблема?
- Ты не понимаешь разве? Это не хреновы узоры, это послание, и оно, мать его, прямо на тебе! Не могу поверить своим глазам, ты видела его? Как он выглядит?
- Да, кто? - девица была крайне недовольна тем, что её разбудили и заставляли отвечать на какие-то вопросы в агрессивном тоне.
- Спаситель, тупая ты шлюха! Парень, что набил тебе тату, как он выглядел?
- Я не помню, просто парень, мы познакомились в баре, он угостил меня, мы даже не спасли! Какое ещё к чёрту послание?
-  Что там написано? - мой голос напугал их обоих, но Зак сделал вид, что ожидал услышать его.
- Алрой, какого хрена? Почему на тебе ряса и … почему ты весь в крови?
Я сделал вид, что не услышал его вопросов.
- Что означает это послание? - слова отдавались во мне физической болью и тошнотой.
Он на секунду задумался
- Город мёртвых.
- И что же это значит? Ты понимаешь?
- Нет, мать твою, я не понимаю, сами знаки расшифровываются, как «город мёртвых», но что это значит, я понятия не имею, может это только часть послания, не знаю! - Он сел на край, обхватив голову руками и запустив пальцы в свои волосы.
Обычно Зак становился взволнованным, только когда находил послания, словно это стало смыслом его бесцельного праздного существования. Странные знаки и попытка найти в них скрытое предупреждение, карту или, может, целую тайну. Но пока эти послания от загадочного Спасителя ни о чем не рассказали нам. Обычно они содержали весьма скудную информацию с отдельными названиями городов или указания к действиям.
- Я знаю, - отозвалась внезапно протрезвевшая девица.
Мы оба вопросительно уставились на нее.
- Это место в пойме реки Асмагония, когда-то там был небольшой город рядом с плотиной, но когда пришли безликие, всё вышло из-под контроля, и вода затопила его! Говорят, местные не успели покинуть город, так и утонули в своих домах. «Город мёртвых» - так мы зовем его, это недалеко, но никто из Эмптимора не рискует туда соваться. Город на дне пресного озера, образовавшегося из-за разрушенной плотины, это жутко, ей-Богу!
- Чудесно, малышка, именно то, что доктор прописал, Спаситель ведет нас! Выдвигаемся на рассвете, ты едешь с нами!
- Что? - мы хором с девушкой произнесли это.
- Да, возможно, ты некая карта к тому, что там спрятано, тебе понравится с нами, вот увидишь. Кстати, этот тип, с лицом смазливого педика, - он пальцем указал на меня, - Это Алрой! Не обращай на него внимания, будет ныть, скулить, рассказывать свои неинтересные истории! Если надоест, скажи мне, и я его быстренько заткну.
- Да, пошёл ты! - Я лёг на кровать, стараясь не слушать, что он там нёс дальше.
- Эй, ты чего такой внезапно дерзкий, не получал давно? И, кстати, придурок, я так и не понял, зачем ты вырядился священником?
Но я был не намерен отвечать ему.
- Ты такой странный, - голос девчонки казался немного напуганным, но зато отвлекал его внимание от меня.
- С чего это?
- Ну, просто ты не казался мне психом изначально, а теперь... я немного нервничаю.
Он внезапно схватил ее за волосы.
- Слушай, цыпа, а главное, запоминай, я огорчаюсь, когда меня называют психом, ясно? А когда я огорчаюсь, я становлюсь чуточку злым! А я не хочу быть злым, Алрой не хочет, чтобы я был злым, и, думаю, тебе это тоже не понравится! Так что, давай, баиньки, а утром наденешь свои кудрявые штанишки и покажешь нам дорогу до города Мёртвых. Я думаю, мы поладим, правда?
Она закивала головой, задрожав от страха или это было похмелье. Зак кого угодно мог ввести в состояние неконтролируемого ужаса, он был непредсказуемым и жестоким. Эта цыпа, на самом деле, понятия не имела во что ввязывалась. Но сейчас мне было плевать и на нее, и на Зака, и даже на завтрашний ранний подъем, я просто пытался уснуть. Голова прилипла к подушке из-за запёкшейся крови, а тело саднило и местами заметно немело. Я просто смотрел во тьму, сосредоточенно вслушиваясь в звуки вокруг.
Зак уснул очень быстро, оглашая пространство пьяным храпом. А вот девице не спалось. В тусклом свете Луны, падающем сквозь большие окна, я видел, как блестят ее глаза.
- Эй! - шёпотом позвала она, надеясь, видимо, что я тоже не сплю.
Я решил не отзываться, еще не хватало, чтобы Зак проснулся.
- Я вижу, что ты смотришь в потолок, не притворяйся спящим.
- Я не притворяюсь, я просто не хочу с тобой разговаривать, и не хочу будить его! - злобным шёпотом ответил я.
- Я просто хотела сказать, что я Аманда.
- Да мне плевать.
- Ты странный...
- У тебя все странные, спи уже!
- Ты был в нашей церкви? Обычно оттуда не возвращаются живыми, что ты сделал с ними?
Моё сердце сжалось в один трепещущийся комок.
- Хотел бы я знать, кажется, я убил их...
- Кажется, убил?
- Кажется... я.

10.

Зак

Я проснулся задолго до рассвета от какого-то невнятного предчувствия беды. Меня трясло словно от амфетамина. С трудом я растолкал Алроя и Аманду. Они не хотели вставать, но я был настойчив. Чем раньше мы выйдем, тем будет лучше.

Мой старый, повидавший разное дерьмо, мотоцикл пришлось бросить там же у забора. Втроем было бы крайне неудобно перемещаться на этой груде металлолома. Я с сожалением оглянулся на него, вспоминая, как рассекал по пустоши, отстреливаясь от разных ублюдков. Но пришло время угнать что-то более резвое, однако, найти уцелевшую машину было той еще задачей.

Город мирно спал, когда мы оставили позади мотель «Дрим» со всеми его странными обитателями и желтозубым улыбчивым типом на входе.
Но стоило мне ступить на остатки мостовой, как тишину предрассветного утра разорвала сирена. Это был какой-то невыносимый истошный звук, от которого поднимались кишки. Вспыхнули прожектора. Чёрные тени заметались по улице, ослеплённые светом.

— Что это? — спросила Аманда, прижимаясь ко мне всем телом.

В любое другое время я счёл бы это чертовски эротичным, но сейчас нужно было действовать. Включить все рефлексы своего тела, отключить на время разум. Я дёрнул её за руку, мы побежали по улице, куда-то прочь от мечущихся в панике людей, корчащихся в страшных фигурах, словно в «Последний день Помпеи».

Вспышки света, всполохи огня и дыма, звуки выстрелов, крики людей, ещё едва отошедших ото сна, рёв тварей — всё смешалось в симфонию апокалипсиса.

— Все к восточной стене! — послышался голос одного из охранников.

— Безликие прорвали укрепления!

— На севере горит склад! Все туда! — звучал в вышине уже другой голос, угасающий в диком гуле.

Мы мало что видели, просто неслись вперёд. В общей панике я столкнулся с каким-то типом.

— Куда прёшь?! — крикнул я, стараясь отстраниться от его зловонной туши.

В ответ я услышал хриплый булькающий смех. В свете пламени мелькнуло его лицо — жёлтая перекроенная маска зловещей улыбки. «Так кадавры вовсе не выдумка!», — думал я, пока пули разносили его череп на куски.

А твари лезли со всех сторон, их чёрные тени скользили по крышам и выползали из всех щелей. Люди с оружием выбегали им навстречу. И снова выстрелы пронзали иссушенные тела, но те кому попали в корпус или конечность, всё так же продолжали двигаться вперёд.

— Стреляйте им в головы! — крикнул я, сам не слыша своего голоса. — Какие же вы тупые все!

Тип, стоявший в паре метров от меня, не последовал моему совету. Когда одна из тварей спрыгнула на него прямо с крыши, дураку осталось просто обречённо кричать. Я почувствовал, как что-то коснулось моей ноги. Посмотрев вниз, я увидел ещё одного кадавра. У него отсутствовала половина тела, обрывки кишок и какой-то требухи волочились за ним. Но вот зубы всё ещё были остры и опасны. Я выстрелил в разинутую пасть, радуясь, что хватка наконец ослабла.

— Мне страшно, — прошептала Аманда, впиваясь в мою левую руку.

Мы прижимались к домам, бежали, прячась под балконами, от скачущих всюду тварей и шальных пуль. Временами ветер доносил до нас искры пламени.

— Скоро всё вспыхнет, нужно уходить, как можно скорее! — прокричал я.

Мы спрятались за уличной баррикадой, здесь валялось несколько выпотрошенных трупов охранников. Аманда снова вяло всхлипнула, пропищав что-то нечленораздельное. Меня же подобные зрелища уже не пугали.

Внезапно впереди я увидел целую толпу тварей, люди пытались отбиться от них ножами и топорами. Не лучшее оружие для этих целей.

— Вот это уже хреново! — сказал я Аманде, заряжая новую обойму.

«Я не умру сегодня, — шептал я словно молитву, — Я не умру»

Я ударил одного живого типа рукояткой пистолета в затылок. Почуяв кровь, твари устремились к нему, мы же бросились наискосок через улицу в образовавшуюся брешь в живой чёрной стене. Я стрелял, почти не целясь, не различая живых и мёртвых устремлённых за мной.

Мы спрятались за колонной здания. На земле валялся бесхозный топор, как раз рядом с отрубленной рукой, белеющей в рассветном полумраке. Я поднял его и вручил в Аманде. Она взяла оружие, морщась от свежей липкой крови на рукоятке.

— Не вздумай бросить это, — прошипел я.

По мере продвижения вперёд, людских трупов становилось всё больше. Они лежали, устремив свои пустые глазницы навстречу восходящему солнцу. Рассвет занимался на крышах домов, твари забивались в тень. Город пылал за нашими спинами. И вот впереди уже показались, словно раскуроченные тараном, ворота. Внезапно всё стихло: все вопли, выстрелы и треск огня, только стервятники кричали в вышине жаворонками апокалипсиса.

В лучах кровавого утра я увидел Алроя. Я совсем забыл о нём в этом хаосе, а он спокойно сидел на капоте припаркованного возле стены джипа, с совершенно отрешенным взглядом.

11.

Всполохи огней и крики пожираемых заживо. Пыль взметывалась едкими облаками в воздух вперемешку с брызгами крови и ошметками чьей-то плоти. Казалось, что ад проник в каждый уголок этого проклятого города. Я видел, как Зак схватил Аманду за руку и прижался к стене, они пробирались вперед, и я должен был следовать за ними. Но в какой-то момент тьма поглотила меня чьими-то цепкими пальцами, я не успел даже вскрикнуть.
Кто-то или что-то потащило меня в открытую дверь одного из зданий. Я инстинктивно пытался нашарить свободной рукой катану. То, что волокло меня, толкнуло в грудь, и я упёрся спиной в стену. Я приготовился дать отпор безликому или любому другому неведомому существу, но в тусклом свете едва пробивающегося утра я увидел эти мерцающие глаза и замер в изумлении.
- Что? Не может быть?
- Не ожидал, что я найду тебя?
- Честно сказать, я вообще не ожидал увидеть тебя живым когда-либо?
Это был Ник, его правый глаз слегка западал из-за травмы, лицо покрылось густой щетиной, но я узнал его, хотя мы не виделись много лет.
- Как ты...?
- Оказался здесь? - он улыбнулся, и на фоне ужасающих звуков из внешнего мира его улыбка выглядела пугающей, - Я знал, что ты отправишься сюда! Ты всегда говорил, что хотел бы поехать на море...
- Да это же бред!
Он рассмеялся.
- Конечно бред, я просто проследил за тобой!
- Но зачем?
- Знаешь, Алрой, мы были лучшими друзьями, помнишь? Нет, не так, я был твоим единственным другом, никто не хотел дружить с тобой, никто, слышишь?! И чем я поплатился за такую вот дружбу?
- Послушай, мне очень жаль, но я...
- А что ты? Скрылся, как всегда? Соврал всем, что это не из-за тебя? Или что?
- Зак, он...
- Да хватит уже про Зака! - внезапно закричал он.
И я вздрогнул всем телом, физически ощущая его агрессию.
- Довольно этой чуши, Зак то, Зак сё! Учись отвечать за свою часть поступков. Признайся, ты знал, чем может закончиться наша дружба, ты знал, что он не оставит тебя в покое, но ты никак не предупредил меня! И вот, взгляни на меня, нравится, а?
У меня вмятина в голове, мать твою, и я так хреново вижу, что даже не могу рассмотреть твоё лживое лицо, как следует, которое наверняка сейчас перекошено от ужаса, потому что ты всегда был трусом! Трусом и лгуном!
- Нет я...
- Заткнись! - он схватил меня за подбородок, поднеся ржавый нож к щеке, - Просто заткнись, предатель! Ты бросил меня там истекать кровью и сбежал! Ты всё знал, но сделал вид, что был ни при чём! Ты всё, мать твою знал, я видел тебя! И всё это время, кусок дерьма, я следил за тобой, выжидая удобного момента! Признаться честно, их было много, но я был не готов. А теперь готов!
- Ты пугаешь меня, Ник, что происходит? Какого хрена? Мне очень жаль, что Зак сделал это с тобой, но я не мог остановить его, я просто не знал!
- Нет знал! Я же сказал, что видел тебя! Или ты думаешь, что первый же удар вырубил меня? Ты знал, что он убьет меня, что наша грёбаная дружба — это смертный приговор мне, но тебе было так одиноко, что ты решил рискнуть, рискнуть мной!
- Я не понимаю, о чем ты?
Ник яростнее прижал меня к стене, дыша в лицо запахом гнилого табака.
- Не понимаешь, придурок? Серьёзно? Перед кем ты сейчас устраиваешь этот спектакль? Здесь только ты и я, и истина! А она знаешь какова? Знаешь? Она такова, что ты не тот, кем притворяешься! Маленький забитый лапочка! Ты лжец! Мерзкий и наглый лжец!
- Нет!
- Ой, смотрите, это что слёзы? Для кого они?
- Прекрати!
- Для кого ты тут рыдаешь? Я не верю тебе, и все должны узнать, кто ты на самом деле! Может рассказать твоему Заку, что ты не такой уж и слабак? А? Удобно тебе прикидываться идиотом?
- Мне тяжело дышать... хватит...
- Нервничаешь? Твой Зак знает, что между нами было? Ммм? Он поэтому напал на меня?
- Нет!
- Я хочу, чтобы ты признался?
- В чём?
- Скажи это, Алрой! Произнеси вслух!
- Я не понимаю, о чем ты? Мне плохо, я не могу дышать! -  в глазах всё поплыло, я чувствовал, как сознание начинает мутнеть.
- Хватит ломать комедию! - Ник обшарил меня, вынул ингалятор из кармана и бросил его на пол.
- Нет, Ник, прошу тебя, у меня приступ, я задохнусь!
- Неужели?
- Я прошу тебя... Что ты от меня хочешь? - я было начал сползать по стене вниз, но он рывком вернул меня в прежнее положение.
- Нет, нет, малыш, давай без этого! Думаешь, я идиот? У тебя нет никакой астмы! Никогда не было!
- Но Док... прописал мне...
- Док дал бы тебе, что угодно. Давай, малыш, дыши-дыши!
- Мне плохо, я прошу тебя...
- Просишь о чем?
- Что ты хочешь?
- Скажи это? - Он прислонился так близко ко мне, что я почувствовал, как горит его тело под одеждой, и как напряжены его мышцы, - Ну, давай, малыш!
- Нет, я не могу дышать, - из моей груди вырвался хрип.
- Скажи, Алрой, и я отпущу тебя, и ты сможешь взять свой ингалятор и снова сделать вид, что ты пользуешься им, просто скажи! - Он уже почти касался своими губами моих. Я поднял на него глаза, во внезапно провалившемся в тишину пространстве, его лицо едва ли напоминало человеческое, с вытаращенными глазами и пульсирующими венами. Он верно сошел с ума.
- Скажи, мать твою!
Ник снова рывком вмял меня в стену, я ударился затылком, но боли не почувствовал, только... злость... Я смотрел на него, и она кипела во мне, разливаясь свинцовыми щупальцами по артериям. Он снова толкнул меня в грудь, и в этот же самый момент зрачки его расширились и застыли, он беззвучно начал хватать ртом воздух.
- Правило номер один, - я отстранил его лицо ладонью,  - Следи за своим оружием!
Ник сполз по мне на пол, хватаясь за шею, багровые потоки лились сквозь сжатые на ней пальцы. Я присел на корточки, наслаждаясь его агонией. Он тщетно пытался вытащить нож, воткнутый в самое горло, беспомощно молотя ногами по полу.
Я вынул катану и выпрямился. Сердце билось ровно, я дышал полной грудью, ощущая запах его ужаса.
– Правило номер два, - лезвие блеснуло в воздухе, и стены окропились свежей кровью, - Никому не доверяй!

12.

Мы ехали на нашей новой машине, опутанной колючей проволокой, с укрепленными окнами, оставляя позади клубы пыли и погибший город разврата. Зак напряженно молчал, изредка посматривая на меня в зеркало заднего вида. Аманда пыталась вычистить кровь и грязь из-под ногтей, её выбившиеся из пучка волосы летали по салону. Весьма нелепая компания для путешествия по аду. Я же просто смотрел в окно, вернее в ту щель, что была отведена для обзора, делая вид, что не замечаю ничего происходящего здесь, как и этого нарастающего напряжения. Но, в конце концов, Зак не выдержал.
- Ничего не хочешь рассказать?
Я посмотрел на него, наверное, слишком уж безразличным взглядом, я знаю, его бесило такое.
- Нет, а должен?
- Где ты был, мать твою? – не унимался Зак.
- Ты скучал?
- Придурок, не дерзи мне, иначе я могу решить, что ты специально нарываешься! Где ты был?
Я снова взглянул на улицу сквозь мутное стекло. Солнце уже стояло довольно высоко, разливаясь оранжевыми лучами по полям. Но на горизонте темнела наступающая гроза, разворачиваясь угрожающим валом. По обочинам дороги то и дело встречались брошенные автомобили и разбросанная одежда, словно кто-то опустошал чемоданы, разбрасывая её. Интересно, много ли людей выжило из тех, кто был вынужден бросить всё это и бежать?
- Я потерялся в суматохе, что мне было делать? Вокруг началась паника, я забежал в первую попавшуюся дверь. И когда всё стихло, нашёл этот Джип у выхода и решил дождаться вас.
- Мне не нравится, слышишь, что ты пропадаешь из вида, а потом появляешься в странной одежде, либо спокойно сидящим на машине. Я хочу всегда знать, что ты делаешь, и не смей даже пытаться обмануть меня, понял?
- Слушаюсь, капитан!
- Я не шучу, Алрой, мы до сих пор живы, только потому, что я спасаю наши задницы! Мне тоже не очень-то нравится твое общество, но ты ключ, или часть ключа, и я не хочу, чтобы безликие сожрали тебя, пока ты отмахиваешься своим подобием оружия. Тебе не выжить без меня, так что прекрати так делать!
Я хотел, что-то возразить ему, и посмотреть, как напряжется его физиономия, застыв маской немого гнева, но наш разговор прервала Аманда.
- Это просто невыносимо! Может, просто прекратим это? Я хочу в туалет, и было бы неплохо хоть что-то съесть.
- Детка, в рюкзаке есть хлеб и консервы, если справишься с их открыванием, то одна проблема решена, а вот с туалетом придется потерпеть. Не нравится мне открытая местность, на которой нас видно за несколько миль. Я уверен, что скоро будут какие-то дома, и мы сделаем небольшой привал.
- Но я уже еле терплю, еще немного и …
Дальше я уже не слушал их перебранку, погрузившись в свои мысли и просто наблюдая, как грозовой фронт заволакивает солнце, принося долгожданную прохладу. Мы проезжали заброшенные поля с остатками подсолнечника и рапса. В детстве я любил бегать среди таких, ловя кузнечиков и фантазируя, что это моё убежище, и что здесь меня никто не найдет. Отец всегда говорил мне, что Бог присматривает за нами, что он слышит наши мысли и то, что мы пытаемся скрыть от него. И я искренне молился каждый раз, когда мне было страшно. Интересно, слышит ли он меня теперь? Или он мёртв во мне? Я бы не хотел, чтобы существовал кто-то, кто умеет читать мои мысли, кто мог бы видеть меня насквозь…
Я случайно поймал взгляд Зака в зеркале, он уже давно молчал, пристально наблюдая за мной. И я понял, что улыбаюсь, непроизвольно, от своих тягостных воспоминаний, которые почему-то вызвали эту самую улыбку. Я снова отвернулся к окну. Этот чёртов реднек иногда очень раздражал, когда он не напивался в щепки, его наблюдательность начинала докучать.
Первые капли дождя упали на нагретый асфальт. Если бы Бог существовал, он бы не допустил этого ужаса! Он бы не поднял мёртвых из могил и не смотрел смиренно, как его детей пожирают какие-то твари. Никто не может читать наши мысли, это бред! Сейчас все молитвы выживших были обращены к Богу, но он молчал в ответ.
- Приехали! - голос Зака выдернул меня из раздумий, - Остановимся тут, привал на пару часов, пока не стихнет дождь!
На улице уже прилично поливало и грохотало. Я нехотя натянул капюшон и вышел. Зак остановил машину рядом с каким-то совсем уж мрачным поселением, опустошенным безликими. Деревянные покосившиеся дома с заколоченными окнами, и размытая грунтовая дорога, упирающаяся в такую же деревянную церковь.
- Не нравится мне тут, - я поёжился.
- Ничего страшного, принцесса, мы тут ненадолго, - язвительный тон Зака едва ли просачивался сквозь шум дождя.
Но только мы ступили на эту самую дорогу, из ближайшего дома выбежал высокий, крепкий, бородатый мужчина с двустволкой, направленной на нас.
- Не с места, а то, ей-Богу, снесу голову!
- Эй-эй, приятель, мы всего лишь искали кров на пару часов, мы не думали, что тут кто-то живет!
Мужчина был плохо одет, его одежда больше напоминала засаленные лохмотья. 
- Здесь осталась всего пара семей и Отец Дэниель, остальные либо покинули деревню, либо... были съедены ими, но нам уже некуда идти!
- Ладно-ладно, если вы против посетителей, мы сейчас уедем, только убери пушку, - голос Зака всегда звучал убедительно, когда он боялся за свою шкуру.
- Вы можете разместиться в доме Эддисонов, - он указал дулом на соседний дом, - Мы похоронили их во дворе. Когда безликие убили их всех, мы не дали надеть их кожу, просто собрали то, что осталось от семьи, и закопали там же. Я говорил им, уезжать — плохая идея, надо было лучше укрепить дом, но Дик такой упрямый, собрал всё, снял цепи и на утро с рассветом собирался уехать с семьёй, в эту же ночь на них напали. Пока я схватил ружье, услышав крики, пока Рой выбежал из своего дома, они уже были мертвы! Все до единого! Отец Дэниель считает, что это святая земля, ее нельзя покидать, иначе... - он потупил взгляд в нарастающую перед ним лужу, - Зло настигнет тебя и убьёт!
- Славные истории, приятель, но мы уже промокли до нитки, нам бы в дом. Как тебя зовут?
- Я Боб!
- А я Зак! Опусти ружьё, мы пойдем в дом Эддисонов, пару часов погреемся у камина, поедим, сходим по нужде и уедем. Смотри, с нами девушка и она вся дрожит от холода.
- Хорошо, мы не против, не так часто сюда забредают живые люди. Вы можете посетить вечернюю службу отца Дэниеля, если хотите, он угощает всех желающих ржаными лепёшками.
Зак оглянулся на меня с усмешкой.
- Несмотря на то, что среди нас есть любители послушать проповеди. Мы, пожалуй, воздержимся, да и не успеем, потому что нам через пару часов надо выезжать.
- Как хотите! На огороде у Эддисонов осталось немного кукурузы и томатов, вы можете их собрать. Всё равно после их смерти мы не решались заходить в их дом... для нас он проклят! - Боб опустил ружье и побрел обратно к себе во двор, даже не оглянувшись и не убедившись, что мы и правда пришли не по его душу.
Жилище Эддисонов неприглядное снаружи внутри оказалось вполне себе сносным двухэтажным домом. Зак нашел свечи, и пространство озарилось мерцающим жёлтым светом. Вокруг был полный порядок, каждая вещь осталась на своем месте, мистер Эддисон был явно педантом. Наверное, сейчас бы он расстроился, увидев, как его вещи покрылись пылью. На полу чернели бурые пятна крови, это всё, что осталось от людей, живших здесь.
- Жутко тут, - Зак присел на кресло, вынимая флягу, - Снаружи всё выглядит так, будто это сарай или хлев, даже в голову не придет, что тут кто-то мог жить, а внутри смотри-ка, нормальный дом. Полагаю, что местные пытались замаскироваться под заброшенную деревню. Только от кого, не понятно, безликим-то всё равно на антураж, они почуют живого и заберутся куда угодно, было бы кого есть, - Он закинул ноги на небольшой журнальный столик и глотнул из фляги.
Я обратил внимание на шкаф с книгами, утопающий в сыром мраке, там стояло несколько фотографий в рамочке. У Эддисонов было двое детей — близнецы. В этом мире сложнее всего было выживать тем, у кого были дети... На секунду я представил, как на эту семью напали, и как они пытались укрыть своих детей от всепоглощающих глоток безликих...
- Кинь это барахло в камин!
Я обернулся на Зака, тот сидел с зажженной сигаретой и указывал на книги.
- От них уже нет толка, так мы хоть высушим одежду и согреемся! На улице не кисло так разошлось, как бы не застрять нам тут до утра. Плохая видимость — это верная смерть! Тем более, когда твой враг полагается не на глаза, а на нюх!
Я взял в руки самую увесистую книгу, не удивительно, что ей оказалась Библия.
- Что ты там копаешься? Разожги огонь, я замёрз, как пёс! А я пойду проверю Аманду, что-то долго она из уборной не выходит, как бы не оказалось тут непрошеных гостей, прячущихся от дневного света, - с этими словами Зак удалился куда-то во тьму, шаркая по деревянному полу грязной обувью.
«Вечный покой даруй усопшим, Господи, и да сияет им свет вечный. Да покоятся в мире. Аминь».
Пустые слова, которые будут гореть вместе с книгой в огне. Я ухмыльнулся, поджигая её и кидая в камин. А где-то ведь во дворе зарыты останки Эддисонов, куски кожи и кости, от некогда верующей порядочной семьи. И теперь дождь омывает несколько наспех связанных из веток крестов.
- Аманда уснула в соседней комнате, перенервничала бедняга, ничего, пусть проспится, еще неизвестно сколько нам ехать до того затопленного города, - он уселся обратно в кресло, скинув мокрый плащ прямо на пол.
Я бросил еще одну книгу в огонь. И он жадно принялся поглощать слипшиеся страницы.
- Как ты читаешь их?
- Ты про знаки?
- Да, ты можешь научить меня?
- Зачем тебе это, идиот?
- Не сочти за грубость, но … иногда мне кажется, что ты выдумываешь их смысл. Один и тот же знак в твоей интерпретации может означать совершенно разные вещи, я заметил это!
Зак смачно сплюнул.
- Пойди-ка сюда! Смотри вот… - он достал кусок старой газеты и положил его на журнальный стол.
Я подошёл и взял его, в тусклом свете пытаясь разобрать, что же там написано. Это была статья в газете о том, как он убил своих родителей.
- К чему это?
Зак поднялся и выхватил из моих рук газету, словно он и не собирался давать её мне.
- А к тому, придурок, что я не просто так избежал электрического стула, чтобы меня потом сожрали эти выродки? Я избранный, как и спаситель, он знает, что я верю в него, и мне не нужна ни твоя, ни чья-либо еще вера, я дойду до конца, и спасу свою и даже все ваши задницы, если вы еще будете живы к тому моменту!
- Так ты не научишь меня?
Резким рывком он схватил меня за горло и припёр к стене.
- Нет, малыш, и лучше тебе поменьше лезть в это, иначе...
- Иначе что? Убьёшь меня?
- Иначе я могу разозлиться!
Глаза Зака яростно сверкали в сумраке, он тяжело дышал, поджимая губы. Зверь во всём его великолепии, с собственной Библией и Богом, готовый откусить любому усомнившемуся руку.
- Я твой ключ, Заки, не забывай об этом!
Он ослабил хватку и выпустил меня.
- Иногда ты бываешь особенно мерзким! Тащить тебя через весь этот ад — это особое наказание для меня! Следить, чтобы тебя не убили, не сожрали, не покалечили, а ты всё время словно сам нарываешься на неприятности! И злишь меня. Я не люблю слабаков, ты знаешь, но еще больше я не люблю тех, кто мне врёт!
- Я никогда не врал тебе, Зак, не впадай в паранойю.
- Откуда у тебя одежда священника, в которой ты заявился в мотель?
- Снял с убитого священника, вернее с того, кто претворялся им!
- На кой хрен ты это сделал?
- Они заманили меня в ловушку, твоя Аманда знает о том месте.
- Кто помог тебе выбраться?
- Никто!
- Ты лжёшь! - он стукнул кулаком в стену, - Не лги мне, Алрой. Ты постоянно хнычешь при мне, терпишь все мои унижения и плевки, я ни разу не видел, чтобы ты хоть как-то от кого-то защищался, всегда забивался в угол, прятался за мной, а тут ты взял и расправился с кем-то сам?
- Это вышло случайно, на самом деле, я думал, мне крышка, но он сам наткнулся на мою катану.
- Я не верю тебе! - он ткнул мне в лоб указательным пальцем, - Я следил за тобой в машине, ты стал вести себя странно! Кого ты там встретил? Это был он?
- Да прекрати ты! Твой божественный спаситель разговаривает только с тобой с помощью своих же знаков!
- Ты поэтому захотел узнать, как читать их?
- Да, говорю же тебе, нет!
Он навалился на меня всем телом, сильнее вжав в стену, и заговорил тише.
- Запомни, Алрой, я слежу за тобой. Вздумаешь выкинуть что-то, я убью тебя, не посмотрю даже на тот факт, что тебя пометил спаситель! Со мной шутки плохи! Ты всегда был сопливым слабаком, с чего ты так осмелел, я понятия не имею. Но я плохой парень, очень плохой для таких, как ты, усёк?
Я улыбнулся.
- Неисповедимы пути Господи, так говорил мой отец! Ты же так жаждешь избавиться от меня, у тебя есть шанс сделать это сейчас! - и я поцеловал его, ощутив вкус его пойла, крови и самой смерти!
Зак отпрянул, отплёвываясь.
- Ты что творишь? Совсем охренел?
Первым же ударом он разбил мне нижнюю губу, кровь потекла по подбородку. Я засмеялся, размазывая ее пальцами по лицу. Зак снова вдавил меня в стену, схватив за воротник куртки.
- Ты спятил? Я же сейчас изрежу тебя на куски! Думаешь, это смешно?
- Думаю да, Заки! Это очень смешно, видеть, как ты корчишься от отвращения, но не можешь убить меня, потому что твоя тупая вера в спасителя связала тебя по рукам и ногам!
Он стукнул меня головой о стену, но не сильно, я даже боли не почувствовал.
- Правда считаешь, что у меня кишка тонка прикончить тебя!? Или чего ты добиваешься? Может ты успел принять что-то, пока я не видел, и теперь не в себе?
- Я в себе, Заки, а ты? Смотри, я нарываюсь, почему ты ничего не сделаешь?
- Я уже врезал тебе, ты еще хочешь?
- Нет, я просто проверяю свою теорию, - вложив все силы в рывок, я дёрнулся, и воротник куртки выскользнул из его пальцев. Мы вместе упали на пол. Зак прилично ударился затылком и на мгновение потерял ориентацию в пространстве. Я воспользовался этим, схватил его оружие и, сев на него верхом, наставил дуло прямо ему в лоб.
- Что теперь скажешь, Зак? Каково тебе чувствовать себя в чьей-то власти?
Он прищурился, потирая ушибленное место. Но в его глазах сквозь призму безразличия читалось явное недоумение.
- Какого хрена? Я же потом...
- Что ты потом? Убьёшь? Изрежешь меня? Изобьёшь, что? - я наклонился ниже, прямо к его лицу, - Я познал истину, как мой отец познал Бога, как ты познал загадочные знаки и сумел прочитать их, и вера твоя непоколебима, именно поэтому ты не убьёшь меня! По крайней мере, не сейчас! А вот я не верю в спасителя! - Я переместил дуло ему на висок, и почувствовал, как он напрягся, не понимая, чего можно ожидать, - Давай, Заки, ты должен сделать это!
- Сделать что?
- Твоя грязная сущность животного помнит всё, и тюрьму и одноклассников, или ты думаешь, я не знал?
- Ты что больной? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя?
Я засмеялся, и едва подсохшая губа треснула, кровь капнула ему на лицо.
- О, Боже, какая ирония! Я всегда считал, что убийца и жестокий псих — это ты! Ты же ненавидишь меня, согласно моей теории мне должно понравиться!
- Что? Я не буду этого делать, мерзкий ты педик! А ну слезай с меня!
- У тебя нет выбора, давай, Заки, действуй! - я засунул руку под себя и расстегнул ремень на его штанах, он судорожно дернулся.
- Алрой, я тебя прикончу, помяни мое слово!
- Ты делал это в тюрьме, не думаю, что растерял все навыки так быстро! - я медленно слез с него, продолжая держать на прицеле, - Заки-Зак, давай!
- Где гарантия, что ты не выстрелишь в меня, тупой ты ублюдок? Посмотри на себя, ты окончательно тронулся!
- Гарантий нет, Зак, но и выбора у тебя нет, а теперь заткнись и сделай то, что дается тебе проще всего!
Он озлобленным зверем ринулся на меня и повалил на пол, оказавшись сверху, но я не выпустил пистолет из рук, снова уткнув дуло ему в лоб.
- Ты пожалеешь об этом, Алрой!
Я почувствовал его грубые горячие пальцы на своих ногах, даже сквозь одежду они жгли мою кожу. Его взгляд, полный ненависти и злобы уставился на меня, и не отрывался ни на секунду. Зак рывком стащил вниз мои джинсы, оторвав пуговицу.
- Потише, ковбой, у меня мало запасной одежды!
- Думаешь, она тебе понадобится? Мёртвые не мёрзнут.
- Меньше слов, больше дела, Заки!
Всеобъемлющая и обжигающая ненависть сжимала плечи мои, и дышала запахом спирта прямо в лицо. Он старался сделать, как можно больнее, жестокость его была несоизмерима. В каждое движение, в каждый рывок Зак вкладывал все свое желание убить меня. Представляя, как расправляется со мной, и как я молю о пощаде, искалеченный и избитый им. Он больше не хотел ответов на вопросы, он просто хотел убить меня! И эта пылающая страсть проникала в меня вместе с ним.
- Тебя, наверное, удивляет, почему мне это нравится, и почему я не кричу от боли?
Он дышал раскатисто, подминая меня под себя.
- Заткнись!
- Хочешь убить меня? Хочешь?
- Я и так, убью тебя, придурок! Не думай, что я так просто спущу тебе это с рук!
- Сильнее, Заки, это всё, на что ты способен? - я засмеялся.
- Я сказал, заткнись!
- Сильнее!
- Я отрежу твой язык, а потом порежу тебя на части, ты не представляешь, с каким удовольствием я сделаю это! Ты просто не представляешь!
Я снова засмеялся, но голос мой срывался.
- Увы и ах, но ты не сможешь! Хотя так бы этого хотел, да?
- Это еще почему? – зрачки его резко расширились, он пожирал меня взглядом.
Я приподнялся, обняв его за шею, и почти прислонившись к его губам, прошептал:
- Потому что это сон!

13.

Я подскочил на диване, размахивая перед собой руками, словно в припадке. И не сразу осознал, что же произошло на самом деле? Липкие щупальца этого неприятного сна всё еще копошились в моем мозгу, вызывая неприятный озноб.
Поодаль на кресле спал Алрой, свернувшись в неудобной позе. А я всё никак не мог совладать с нахлынувшими эмоциями. Дурацкий сон не отпускал меня, словно всё это было на самом деле. Ей-Богу, я был готов подняться и врезать спящему Алрою, чтобы он снова расплакался и запричитал. Была и еще одна проблема, я не помнил, как отключился, и что из всего происходящего было кошмаром, а что и правда случилось?
Я огляделся по сторонам, на шкафу рядом догорали пыльные свечи, камин уже давно потух, отдав последнее тепло этому сырому месту. Да, мы были всё еще в доме Эддисонов, видимо, уснув от усталости и нервного напряжения. И я уже не видел смысла выезжать в ночь. Я почувствовал явный голод, внутренности сводило от желания что-нибудь закинуть внутрь, и тут я вспомнил про кукурузу в огороде Эддисонов. Неплохо подошла бы к стейку на открытом огне.
Рядом с диваном валялся кусок книги, которую Алрой не до конца сжег в камине, её почерневшие страницы раскрылись передо мной оборвавшейся в огне главой. Я дотянулся до книги и кинул в Алроя, угодив ему в плечо. Он испуганно встрепенулся, но сразу же сообразил в чем дело.
- Чего тебе?
- Сколько сейчас времени? Мы долго спали?
- Понятия не имею, - он поёжился, натягивая капюшон.
- Что вчера было? - я почувствовал, как сердце моё начало колотиться в груди.
- Ты накидался и уснул, ничего нового.
- Это хорошо, а ничего... больше?
Он сначала молча пристально посмотрел на меня из-под своего капюшона, и взгляд этот мне не понравился.
- А ты бы хотел?
Я едва не задохнулся от приступа ярости.
- Ты что несёшь? Я же и встать могу?
- Я еще ничего не сделал, а уже бешу тебя?
- Да, бесишь, уж больно разговорчивый стал не по делу! - я огляделся в поисках чего-то, что еще можно было запустить в него, - На каком моменте я вырубился?
- Я не понимаю, о чем ты?
- Что мы делали, когда я уснул, мать твою, чего не понятного?
Он пожал плечами.
- Не помню, просто болтали... о разном.
Я прищурился, из последних сил напрягая свою память, всматриваясь в его лицо, он не сильно-то умел контролировать свои эмоции, но Алрой выглядел безразличным.
- Хорошо. Дождь закончился, сходи на улицу, сорви несколько початков кукурузы, я пока начну готовить мясо.
Он поморщился.
- Можно мне только кукурузу и бобы, не хочу опять это мясо.
- А что плохого в мясе? Обожаю его! Но ты как хочешь, дохляк, можешь есть свою кукурузу.
Алрой нехотя поднялся и скрылся в сумраке за дверью. Я потянулся, разминая затёкшие конечности. Раньше я не задумывался, почему же я ненавижу его настолько сильно, что, порой, не могу сдержать свой гнев? В школе я был для него настоящей занозой в заднице. Покалечил единственного друга, а выставление Алроя идиотом перед всеми — было моей любимой забавой. Не могу сказать, что я не колотил и других мальчишек, но именно эта безучастная физиономия Алроя бесила меня больше всего. Зачем я спас его на пустоши? Тогда ведь я еще не знал, что спаситель оставит на нём знак. Почему я не проехал мимо, наслаждаясь кровавым пиршеством безликих?
В дверном проёме показалась взлохмаченная Аманда, потирающая глаза.
- Я так замёрзла там, а у вас тут ничего, теплее намного. Мы всё проспали, да?
- Да, пирожок, всё проспали, к херам собачьим, но Алрой сейчас принесет кукурузы, и мы поедим, ты же хочешь есть?
- Было бы неплохо. Может, мы заглянем на службу в Церковь, бесплатные лепёшки, посмотрим на местных.
- Местные психи, дорогуша, оставаться здесь — это чистой воды безумие, на несколько миль — ни души, а они живут тут, без возможности позвать на помощь, оторванные от всего уцелевшего мира, брошенные и одинокие. Хоронят соседей прямо во дворе.
- Но мне всё равно интересно.
Я оглядел ее критичным взглядом, не понять, что это дешевая проститутка было просто невозможно.
- Прикид у тебя явно не для походов в церковь. Я волнуюсь за чувства местных верующих.
Она присела на край дивана, картинно закатив глаза.
- Да прекрати ты, разве сейчас кто-то на это смотрит, давай сходим, всё равно нам тут торчать до утра, хоть какое-то развлечение. Обещаю отпускать пошлые шутки мерзким шепотком, - она улыбнулась, обнажив верхний ряд своих кривых зубов.
- Так себе развлечение, конечно, но ладно, я не против.
В этот момент в дом вошел Алрой с охапкой кукурузных початков.
- Привет, милый, ты принёс нам поесть? - Аманда наигранно сложила свои маленькие ручки в восхищении, прижав их к груди.
Алрой как-то мрачно взглянул на неё, и, ничего не ответив на её приветствие, обратился ко мне.
- Там началась служба, может, сходим?
- О, еще один, вы оба не выглядите, как прилежные прихожане. С чего вдруг такая любовь к проповедям? Кажется, ты забыл, что священникам нельзя доверять в наше время, приятель.
- Хочу задать местному Отцу пару вопросов. Ты слышал, что сказал тот тип, как его, Боб? Они считают, что место какое-то особое, и что покидать его нельзя! Почему они так думают?
- Они свихнулись, Алрой, Бог дает им надежду, а без надежды в таком мире не выжить. Куда им идти? Кому они нужны? Их участь быть похороненными в своём же огороде. Они даже службу проводят в тёмное время суток, когда безликие активны. Это чистой воды сумасшествие.
- Но ты-то не боишься безликих?
- Я? Конечно, нет, но почему не боятся они? Я сказал уже Аманде, что не против посетить эту службу. Мы тут застряли до утра, так что поедим бесплатных лепёшек, поглазеем на тех, кто уцелел, и уйдем обратно.
Дорогу до церкви еще сильнее размыло, чем когда мы видели ее днём. В кромешной тьме лишь лунные отблески вырисовывали очертания уродливых покосившихся крыш, на которых сиротливо громоздились промокшие вороны. Окна были так плотно заколочены, что попросту было не понятно, где еще живут люди, а что является просто сараем. По мне так вся эта деревушка была одним сплошным прогнившим хлевом, из которого несло плесенью и чем-то прокисшим.
- Это хреновая идея, я вас предупреждал, - я старался говорить тихо, чтобы только мы слышали это. Ноги утопали в грязи по щиколотку, глинистая почва комьями налипала на обувь, осложняя каждый шаг. Я на секунду представил, каково это - убегать по такой трясине?
- Мы почти пришли, не ворчи, - воркующий голосок Аманды прозвучал из тьмы, словно пришествие ангела в этом грязном мире.
Мы поднялись по деревянным ступенькам, и я еще раз огляделся по сторонам. Вокруг было тихо, ни звука, ни души... Лишь такой же безмолвный туман выполз на поля, покрывая их и дальние дома своей молочной пеленой. Я сплюнул, тишина никогда не предвещала ничего хорошего.
Алрой постучал в дверь, очень осторожно, словно там нас могли ждать... не люди... Через пару секунд дверь со скрипом отворилась, и нас залил мягкий свет свечей. Священник в потрёпанной рясе с обескураженным выражением лица явно не ожидал увидеть нашу распрекрасную компанию.
- Вы, должно быть Отец Дэниель? - Алрой, как обычно, очень боялся новых людей, поэтому говорил весьма смущенно.
- Да, чем могу быть полезен?
- Дело, в том что, Боб, - перебил я попытку Алроя продолжить свой неуверенный диалог, - Тот славный бородатый парень, он предложил нам сходить на вашу службу. Не то чтобы я и эти двое очень горели желанием, но мы тут до утра, почему бы нам всем не скоротать немного времени, послушав о нашем общем друге Иисусе?
Отец Дэниель прищурился, мой вид, да, наверное, вид нас всех, ему не внушал доверия. Ох, уж эти священники, будь они неладны!
- Добро пожаловать в наш приход, - внезапно выдал он, отступив в сторону и пропуская нас внутрь.
Как я и полагал, снаружи церковь выглядела гораздо хуже и менее надежной конструкцией, чем была на самом деле. Крепкий дубовый пол, стены без окон. Скудное убранство включало в себя три ряда стульев, подсвечники и деревянную кафедру, с которой читались все проповеди.
Едва ли мы вошли, на нас тут же уставилось несколько человек с одинаковыми осунувшимися худыми лицами, среди них я узнал Боба. Он сидел поодаль ото всех, с раскрытой Библией на коленях.
Он приветливо улыбнулся нам, жестом предлагая сесть с ним рядом. Так как никого здесь я больше не знал, да и признаться честно, не очень-то и хотел, я принял его приглашение.
- Приятель, а чего это у вас тут все такие грустные? - прошептал я, краем глаза наблюдая, как Отец начал расхаживать из стороны в сторону, видимо, готовясь произнести речь.
- Да, Маргарет хоронить будем, не доживёт она до утра.
- Чудесно, кто такая Маргарет?
- Ааа, это жена Билла, - он кивнул в сторону так же плохо одетого очень худого мужчины с землистым цветом лица. Он сидел, потупив взгляд в пол, казалось, вся скорбь этого мира сейчас была сконцентрирована в нём. Я хотел было еще что-то спросить, как громкий и плотный голос отца Дэниеля нарушил напряженное молчание.
- Братья и сёстры! Прежде, чем мы вкусим хлеб Божий, я бы хотел напомнить, что сегодняшняя служба посвящена весьма печальному событию - скорее всего на рассвете мы будем хоронить Маргарет. Она была верной женой и любящей матерью...
Я как можно ближе прислонился к уху Боба.
- Но она же еще не умерла, как её хоронить будут?
- Тише, - он буквально отпихнул меня.
- И моей прилежной прихожанкой! Но мы знаем, душа Маргарет теперь уже никогда не покинет наши священные земли, а могла бы попасть в Рай, но случилось то, что случилось... Мне, как и всем нам, крайне прискорбно признавать, что Господь забирает лучших...!
В этот момент двое крепких мужчин возникли из сумрака смежной комнаты, волоча по полу женщину в грязной ночной сорочке, насквозь пропитанной кровью.
- О, Боже! - голос Аманды прозвучал у меня над другим ухом, и я моментально осознал, что дело дрянь. Несчастная Маргарет не была больна, не была мертва, её попросту хотели убить!
- Какого хрена?! - я сказал это так громко, что все обратили внимание на меня, - Я спрашиваю, какого хрена здесь происходит?
Мужчины подняли Маргарет на ноги, но она едва ли могла стоять, шатаясь и закатывая глаза.
- Видишь ли, сын мой, - Отец Дэниель достал деревянный крест из кармана, - Это святые земли, никто не вправе их покидать! Маргарет ослушалась воли Божьей, и решила сбежать со своим младшим сыном, совсем еще младенцем, тем самым она навлекла зло на нас всех! И оно не успокоится, пока мы не отдадим Маргарет в жертву этим землям. Она знала, на что шла, знала, как будет страдать Билл и её старший сын Джош, но, тем не менее, всё равно сбежала!
- Мой ребёнок болен, ему нужна была помощь, вы не хотите спасать его, вы не в силах его спасти, у меня не было выбора! Если Бог существует, он знает, что я не лгу!
- Если? - Отец Дэниель приложил крест к её лбу, - Ты еще смеешь сомневаться в его существовании? Мы выжили только благодаря тому, что Господь остался с нами, он благословил нашу землю, и мы не видели проклятых, не страдали от них, как другие люди, а теперь ты навлекла ЗЛО на нас всех!
- Вам надо было просто дать мне уйти с сыном, как и семье Эддисонов, вам надо было просто дать им уйти...! - она разрыдалась, обессиленно упав на колени, но её снова подняли на ноги.
- Так погодите, - я встал, незаметно нащупав рукоятку пистолета под плащом, - Разве Эддисонов не сожрали безликие?
Повисла напряженная пауза, все молчали. Я посмотрел на Боба, но тот отвёл взгляд.
- Понятно, вы их прикончили, следовало догадаться. Эддисоны собрались свалить, и вы, добрые соседи и христиане, убили их и похоронил прямо у них же во дворе, очень практично!
Боб схватил меня за рукав и злобно зашипел.
- Ты ничего не знаешь, эти земли священны, если мы будем выполнять указания, данные нам свыше, мы не познаем гнева Божьего! В отличие от других городов, на нас никогда не нападали мертвецы, потому что мы под его присмотром! Он защищает нас!
- Кто он, дружище? Иисус? Защищает вас, сборище недоумков, которые готовы убивать своих же жен и друзей? Насколько я помню, Иисус был добрым малым, вряд ли бы он одобрил то, что вы тут творите! – я выдернул рукав из его хватки, - Друзья, вынужден сообщить, что, несмотря на всё ваше гостеприимство, мы покидаем ваши священные земли, чтобы отправиться на земли проклятые, аминь! А вы тут это, хороните еще живую Маргарет, закапывайте друг друга во дворах, психи конченные, ей-Богу!
Я заметил, как градус напряжения внезапно подскочил до предела, один из тех крепких мужчин, что держал Маргарет, заскрипел зубами. Но что может сделать кучка обессиленных голодом и болезнями крестьян против настоящего психопата? Однако, я понял, как же просчитался, когда невинная хрупкая девчушка лет четырнадцати, огрела меня по затылку паленом, да так, что из глаз посыпались искры. Но ее удар был всё же недостаточно силён для того, чтобы я потерял сознание. Я выхватил пистолет и пустил пулю прямо ей в лоб, сантименты в таких ситуациях излишни.
- Если кто-то еще хочет, подходите, только прошу в очередь, господа! – я посмотрел на Алроя и осознал, что вместо него на меня уставился безликий в коже Алроя. Я был просто уверен в этом. Залитые кровью глазницы, и провисающая кожа. В какой момент эти твари добрались до него? Я направил дуло ему в голову, сердце трепыхалось в моей груди, словно раненная птица, какой толк от ключа, если его сожрали изнутри? Вокруг всё внезапно стихло, утонуло во мгле, и остались только я и тварь в коже Алроя. Мы смотрели молча друг на друга, пока истошный крик не вонзился в мой мозг.
- Очнись! Зак, очнись!
Я открыл глаза и не сразу сообразил, что происходит, и почему пространство стало таким маленьким. Грязные печальные лица нависли над нами вместе с тяжелым тёмным небом.
- Ээээ, это что гроб? Мы в гробу?
- Молодец, сообразил, я думал, ты проспишь собственные похороны! – Алрой лежал вместе со мной в тесном деревянном гробу, буквально прямо на мне. Мы были связаны, посыпаны какими-то сухими травами, и обмазаны душистым маслом.
Отец Дэниель читал молитву за упокоение наших душ. Тьма постепенно рассеивалась, уступая место малиновым всполохам рассвета. Мокрые вороны жались друг к другу на крышах, в тщетных попытках согреться. Утро моих похорон, наверное, таким, я его себе и представлял.
- А где Аманда?
- Это единственное, что тебя волнует сейчас? Нас вот-вот закопают заживо!
Я пытался судорожно придумать, как выбраться из такой весьма щекотливой ситуации?  Чувствовал, что кисти рук занемели от жёстких верёвок. Вероятно, огрев меня чем-то тяжелым по голове и связав мне руки, добрые христиане полагали, что теперь я полностью безопасен, как зверь в капкане. Так и было некоторое время, но теперь я очнулся, и перспектива быть погребенным заживо не казалась мне заманчивой, а значит, делала меня опасным.
Трясущихся на крышах ворон напугали женские крики, это была Аманда. Немного приподнявшись, я мог видеть через край гроба, сколоченного из неотёсанных досок, как её запихивают в такой же гроб вместе с Маргарет, которая едва ли подавала признаки жизни. «Хоть кому-то из нас повезет, и он умрет раньше, чем окажется на дне могилы», - подумал я, и тут же оборвал себя. Шутки шутками, а ситуация и впрямь была дерьмовой. Мне даже показалось, что я почувствовал объятия самой старушки смерти, представляя свою агонию от асфиксии. Ну, уж нет, не для того я выжил в обезумевшей толпе зомби, чтобы горстка чокнутых христиан похоронила меня, обмазанного маслом и пряностями, будто я какой-то рождественский гусь. Я дернулся, но узел был крепок, да еще Алрой, лежащий практически на мне, усугублял и без того щекотливое положение.
- Эй, малыш, где твоя катана?
- Даже, если бы она была сейчас при мне, какой толк от нее, мы связаны?
- Да, ты прав, но хоть какая-то надежда сейчас бы очень пригодилась!
- Смиренно молим Тебя о душе слуги Твоего Зака, которого призвал Ты от мира сего! - Отец Дэниель вознес деревянный крест к небу, всё еще остававшееся тёмным, не желая отдавать власть рассвету.
- Ублюдок читает молитвы по усопшим, но мы еще живы! Слышишь ты, говнюк, я Зак, и я еще жив! И если ты так боишься своих проклятий, то я самое страшное из них, только руки мне развяжи, козёл!
Но все делали вид, что не слышали ни наших голосов, ни плача Аманды. Смиренно опустив головы, словно на настоящих похоронах, они лишь изредка посматривали сверху вниз на нас отсутствующим взглядом.
- Да они под чем-то, зуб даю! Не могли же они все разом рехнуться?
- Прими, Господи, души рабов твоих, и не покинь нас в судный час!
Двое мужчин подняли крышку гроба и накрыли нас, я ощутил, как ужас подступил к горлу. Старушка смерть уже не просто стояла на пороге, она уже вошла в мой дом и расположилась у камина.
- А вот это точно плохой знак!
- Не думал, что умру так нелепо, - злобно прошептал Алрой.
- Я тоже не мечтал оказаться с тобой в одном гробу, я говорил, идти на службу — хреновая идея! Дважды, малыш, священники оказались так себе парнями, хороший будет тебе урок!
- Не будет, нам конец!
Я хотел что-то пошутить ему в ответ, хотя мне было не до смеха, но передумал, воздуха становилось всё меньше, и я начинал паниковать. Несколькими ударами молотка деревянную крышку приколотили, и под молитвы отца Дэниеля мы отправились на дно могилы, в самое пекло персонального ада.
- Что-то надо придумать, срочно надо что-то придумать!
- Алрой, кончай паниковать, воздуха и так мало.
Я упёрся плечом в стенку гроба, что есть силы, проверяя на прочность доски. Они скрипнули, но не поддались, он был сколочен на славу.
- Нас сейчас похоронят, мы просто задохнёмся!
- Алрой, заткнись!
Внезапно мы оба притихли, прислушиваясь к внешнему шуму.
- Ты это тоже слышишь?
- Да, это...
- Да, чёрт возьми, то самое зло, о котором вещал священник, оно настигло вас, говнюки!
Там наверху истошно кричали люди, и раздавались разрозненные выстрелы, отзываясь гулким эхом на несколько миль. Знакомое клокотание, которое мы всегда боялись, сейчас казалось лучшим звуком в мире. В тающем сумраке отступающей ночи толпа безликих набрела на наши похороны, и решила полакомиться скорбящими. Бог услышал чьи-то мольбы, и это были явно не молитвы кучки грязных крестьян, слушавших безумного священника. Кто-то или часть кого-то с грохотом упала на крышку нашего гроба. Алрой вздрогнул, придавив меня еще сильнее.
Казалось, мы лежали так целую вечность, в духоте и невыносимой жаре от собственных тел, вслушиваясь в стихающие крики и шум. И, наконец, пространство полностью онемело...

14.

Зак

Мы продолжали свой путь в напряжённом молчании, ехали дальше в сторону пустыни, не разбирая дороги. Лишь рёв мотора и свист ветра сквозь едва приоткрытые окна джипа. Песок отвратительно скрипел на зубах. Солнце золотило пустые обочины с покосившимися дорожными знаками, угрожая к середине дня спалить нас к чёртовой матери!

Несколько часов назад мы покинули разорённую деревню обезумевших христиан. Именно в тот момент, когда я думал, что всё кончено, когда крики стихли, и повисла леденящая тишина, в крышку гроба прямо рядом с моим лицом вонзилось лезвие топора. Удар… Снова удар, но уже не такой мощный. Свет полоснул по глазам, отвратительный и живительный одновременно, словно мы умерли и вознеслись к самому Господу Богу. И воздух… Его стало вдруг так много.

Над нами склонился чёрный силуэт. И я был готов почувствовать вкус железа, вгрызающегося в мою челюсть топора, мысленно попрощавшись с этим проклятым миром. Но мужчина отбросил его в сторону. Утренние лучи заиграли тёплыми бликами в его бороде, обрисовывая каждую морщину на этом уставшем лице, изнурённом тяжёлой жизнью. Это был Билл. Чёрт побери, как он выжил? Алрой что-то закричал прямо мне в ухо, но я едва мог разобрать, и только когда слух и зрение снова вернулись в полной мере, я услышал слова Билла. — Решил, что вы неплохие ребята. В конце концов, отец Дэниель обманывал нас всех, нет никаких святых земель, ОНИ всё равно пришли! — он перерезал веревки, и кровь хлынула в занемевшие кисти, отдавая пощипыванием и покалыванием в пальцах.

— Да, приятель, твои добропорядочные соседи хотели закопать твою же жену, если ты не заметил.

Я высунулся из могилы и увидел неподалеку Маргарет, она лежала прямо на остатках скудной травы, казалось, в ней едва ли теплилась жизнь, но она всё ещё дышала. Выживут они или нет в дальнейшем — не имело для меня никакого значения. Сейчас мне хотелось бежать, как можно дальше от этого проклятого места. Аманда подползла к краю могилы и обняла меня. И это, чёрт возьми, было самое приятное, что произошло за последние сутки со мной! Я похлопал её по спине, словно такой жест мог утешить её, словно всё теперь было в порядке. Хотя для меня подобные сантименты были не свойственны, я подумал, что мы все пережили собственные похороны, а, значит, заслуживали хотя бы кусок скупого человеческого тепла.

Я выбрался из ямы и огляделся: вокруг валялись ошмётки тел и человеческой кожи, под ногами хлюпала жижа из грязи и крови. В раскрасившемся лазурными оттенками небе кружило вороньё, оглашая пространство печальными криками. Я был всё ещё жив. Оставалось только понять, зачем?

Но сейчас, несясь сквозь ветер и пыль уже по пустыне, я знал, что живу для того, чтобы найти «Убежище». Само это слово перестало быть для меня целью и превратилось просто в символ, как для христиан их нелепый рай. Но я не собирался обретать свой покой после смерти, я хотел получить всё, будучи живым, ощутить счастье всем своим существом.

Мы проехали достаточно много миль, когда на горизонте возникло огромное пылевое облако, ветер подул сильнее, так что пришлось плотно закрыть окна. Аманда жаловалась на духоту, начиная докучать мне своим нытьём. А кондиционер, как назло, приказал долго жить, вероятно, забившись песком, так что теперь джип напоминал недавний гроб. Но лучше так, нежели задохнуться от пыли. Уж я-то знал, как коварны песчаные бури, забивая лёгкие до отказа песком. Стоит тебе только вдохнуть полной грудью, и ты труп!

Мы пробирались вперёд вслепую. Каждая миля дороги давалась с трудом. Джип то и дело опасно заносило. Ветер завывал снаружи тысячами мертвых голосов. Казалось, что кто-то открыл портал в ад и выпустил все проклятые души на свободу. Наконец, мотор окончательно захлебнулся песком и заглох.

— Всё, мать вашу, приехали! — закричал я сквозь шум бури, которая накрыла нас полностью, — Ложитесь на пол, так есть шанс, что меньше песка наглотаемся!

Последние свои слова я произносил, перелезая назад. Я лежал на грязном полу, прикрыв нос плащом, слушая жуткий рёв ветра и стук своего сердца, отдающегося пульсацией в висках. Жутко хотелось пить, но на дне фляги оставались лишь последние несколько капель живительной росы с привкусом песка. И я не заметил, как уснул, сморенный зловещей колыбельной пустыни. Мы все так устали за эту ужасную ночь и изматывающий знойный день. Видимо, сработали защитные рефлексы организма.

Не знаю точно, сколько мы так проспали в покачивающейся из стороны в сторону машине, прошло, наверное, несколько часов, прежде чем я открыл глаза и рискнул подняться. Весь салон был покрыт песком, просочившимся даже сквозь герметичные окна. Вокруг было темно и тихо, словно в могиле. Впрочем, утром я уже побывал в гробу и успел прочувствовать все прелести безвоздушного пространства.

— Алрой? Аманда? Все живы? — осторожно позвал я, словно в ответ мог отозваться кто-то совсем иной. — Мы в порядке, но как нам отсюда выбраться теперь? — голос Алроя прозвучал совсем рядом.

— Попробуй же, заведи машину! — взмолилась девчонка, тщетно пытаясь вытряхнуть песок из складок одежды и волос.

Я перелез обратно и повернул ключ зажигания, но это было бесполезно, кажется, ко всему прочему бензин оказался на нуле. Но я точно помнил, что бак был полон, если только… «Если только кто-то специально не повредил бензобак или не слил бензин!» — прозвучал неприятный голос в моей голове. Он возникал крайне редко, казалось, последний раз я слышал его несколько лет назад, и вот сейчас он появился и отчётливо вгрызался мне в мозг. Могло ли быть так, что нас кто-то обнаружил? Увидел нашу машину, погребённую под кучей песка, и решил нас выманить таким образом наружу? От этих мыслей по спине пробежался холодок. — Ложитесь спать! — скомандовал я. — Ночью слишком опасно выходить. Утром что-нибудь придумаю, — я не был уверен, что ситуация была под контролем, но что делать дальше, я уже решил для себя…

****

Алрой

Я проснулся утром на заднем сиденье джипа, когда солнце было уже высоко и слепило меня сквозь щели в забитых окнах. Голова разрывалась от холодной свинцовой тяжести. Сколько же я проспал? Казалось, песок проник везде: под одежду, в волосы, в рот, он скрипел на зубах и сыпался из карманов. Ничего не изменилось. Мы не сдвинулись с места за это время. Всё та же пустыня и жарко, словно в аду. Значит, Зак так и не починил Джип? Приподнявшись, я оглядел салон машины, он оказался пуст. Осторожно, превозмогая страх, я открыл дверь и шагнул на раскалённый песок.

Зак сидел в тени большого валуна, возле дымящего костра и жадно обсасывал кость. Жир стекал по его небритому лицу. А на голове у него была повязана грязная бандана, об которую он, конечно же, до этого вытирал руки. В этом был весь Зак.

— Доброе утро! — сказал он, улыбаясь своими жёлтыми зубами.

При взгляде на мясо у меня скрутило живот, ведь я не ел уже больше суток. Все наши скудные припасы были погребены под песком где-то на дне машины.

— Угощайся, — предложил Зак, протягивая мне кусок мяса с костью, — А то того и гляди помрёшь прямо тут.

Я подошёл к нему, чувствуя, как силы стремительно покидают меня. — Хочешь пить? — спросил он, кивая на обрезанную консервную банку, стоящую рядом, — Я тут собрал немного росы на рассвете. Вода… я уже и забыл, какая она может быть вкусная! Я взял кусок, который он предложил мне и жадно впился в плохо прожаренную плоть зубами, кровь и сок заструились по рукам, но мне было всё равно, я был голоден. В такие моменты я ощущал себя животным, у которого была только одна цель — выжить!

— Чудесное утро, неправда ли? — спросил Зак, когда я отбросил в сторону отполированную до блеска кость.

Я ничего не ответил. Пустота захлестнула моё сознание. Дико болела голова. Мы сидели в молчании около получаса, глядя на догорающий костёр, пока боль не начала отпускать меня.

— Слушай, а где Аманда? — наконец спросил я, поняв, что давно не слышал ее раздражающего голоса.

Зак рассмеялся. Этот поистине дьявольский смех сотрясал тишину пустыни. Мне стало жутко и холодно внутри, потому что то, что Зак находил забавным, вовсе не являлось таковым для нормальных людей. Он полез в рюкзак и достал оттуда нечто такое, от чего я чуть не потерял сознание. Это была отрезанная голова Аманды. Её лицо едва ли можно было узнать из-за застывшей гримасы боли и корки запёкшейся крови. Спутанные фиолетовые волосы окрасились в грязно-коричневый цвет.

— Вот Аманда! — сказал он, кидая голову мне под ноги. — Не правда ли, было вкусно? Сочная крошка!

— Да ты больной ублюдок! — моё нутро изверглось содержимым, едва я осознал, что же на самом деле я съел полчаса назад, — Что ты натворил?

— Приготовил нам завтрак! Мы доберёмся до того города сами, она начала надоедать мне!

Так мы… Мы всё это время… — я не смог договорить, новый приступ рвоты сдавил и без того уже опустевший желудок, он заставил меня согнуться в судорогах.

— Да, да, всё это время мы ели по большей части человеческое мясо! Отличный источник энергии, и добыть его не так и сложно в этом мире! Ты хочешь почитать мне проповедь? Ну, тогда ты опоздал,

мы уже далеко от деревни массово сошедших с ума христиан. Я не раз тебе говорил, выживает сильнейший! Твоя проблема в том, что ты никогда не слушаешь меня!

— Какого хрена, Зак? Ты мог есть любое дерьмо, если тебе так хочется, зачем ты меня кормил человечиной? Господи, ты не просто псих, ты конченый! — я жадно допил остатки росы, но сладковатый привкус жира всё еще оставался во рту, и от него меня снова начинало мутить.

 — Ты слишком чувствителен к мелочам, ресурсы не должны пропадать зря, — он закурил, уставившись вдаль, абсолютно спокойно, словно мы философствовали на отвлечённые темы.

 — Слишком? Это человечина! Ты всю дорогу кормил нас человечиной! Боже, Зак, я даже знать не хочу, откуда ты ее брал?

— Почему же, я могу тебе поведать. Например, там, в отеле, была семья, помнишь? И у них был весьма здоровый малыш…

— Господи, это ужасно! Прекрати!

— Или, в том доме, где безликие убили целую семью, но они не успели доесть трупы…

— Я сказал, хватит! Я не хочу знать!

Он посмотрел на меня своим мутным взглядом, пожёвывая сигарету. И я понял, что этот мир, по его мнению, принадлежал ему. Он всегда так считал, поэтому ему было плевать на чужие жизни. Люди, как расходный материал, как средство, а теперь еще и… как еда. Я сидел совсем рядом с маньяком, который мог спокойно прирезать меня ночью, а потом зажарить и обглодать меня до последней косточки, смакуя и облизывая пальцы, как он всегда и делал. И самое ужасное, что в каждом своем действии он видел некую логику. Зак объяснял сам себе, мне, да мог объяснить кому угодно, почему он поступал именно так? Мне казалось, что меня ничем уже не удивить, но голова Аманды изменила моё мнение, валяясь совсем рядом в песке с вытаращенными глазами и запёкшимся от крови ртом.

— Аманду-то зачем прикончил? Я думал, она тебе нравится?

Зак сплюнул в песок и задумчиво потёр щетинистый подбородок.

— Нравилась, малыш, но женщины… они имеют свойство быстро надоедать. Я же охотник по своей природе, мне нужно разнообразие, за одной придут другие. Мне просто стало интересно, какова она на вкус? Вишнёвый пирожочек… — он даже расплылся в мечтательной улыбке.

— Что, так просто? Ты убил девушку, которая тебе нравилась, и съел ее, потому что тебе стало интересно? Что это за хрень? Попробовать кого-то на вкус! Это же люди, Зак!

Он снова посмотрел на меня, и во взгляде этом не было ни капли сомнений или мучений. Мы сидели у умирающего костра в его мире, в котором он решал, кто сегодня будет … едой.

— Получается, если у нас вдруг не будет еды, и закончатся консервы, то ты можешь… Зак резко хлопнул меня по плечу, сопроводив это презрительным смешком. — Да, малыш, в крайнем случае, я всё могу, и ты тоже можешь… стать моими консервами, например…

15.

Солнце завило прямо над нами. Воздух обжигал гортань. Ни камни, ни кустарники, ни травинки не отбрасывали даже намёка на тень. Точно так и мы были лишены своих теней, словно духи бесплотные, скитающиеся по проклятой земле. Над красноватой поверхностью пустыни поднимался едва заметный пар. Мы были измотаны до предела.
- Ад уже близко, - шептал я пересохшими губами, продолжая идти вперёд.
У животных, птиц и рыб есть некий встроенный компас, по нему они всегда находят свой путь. Я тоже знал, куда нам идти. Спаситель жил во мне. Я слышал его голос. Я внимал его указаниям.  Нужно было идти быстрее, чтобы найти пристанище до темноты. Здесь, посреди пустыни, мы отличная мишень для безликих и прочих тварей. А в такое время не всегда понятно, кто опаснее люди или нечто, чего боятся все?
Алрой шёл следом, спотыкаясь через шаг. Я слушал его тяжёлое, словно у больной собаки, дыхание. Периодами он даже подавал признаки жизни.
- Я не могу больше идти, - заскулил он. - Голова раскалывается от солнца.
- Ну ты  возьми тряпку, помочись на неё и повяжи на голову, - усмехнулся я.
- Придурок, - прошипел Алрой.
- Так делают бедуины. И я уверен, что ты тоже так поступишь, потому что ты недалеко ушёл от них в развитии!
Мальчишка ничего не ответил, зато хотя бы перестал ныть.
А я брёл, продолжая следить за солнцем, сквозь треснувшие очки. Я не знал, чего стоит больше бояться, того, что оно убьёт меня своим жаром или, что сядет за горизонт, предоставив ночи все права казнить или миловать? Они ведь покажутся ночью, вылезут, словно из-под земли. Так часто бывало. Время убивает меня. Монотонная тишина разочарований, только звук собственных шагов. Даже ветер умер от жары.
Я смотрел вперёд, туда, где песок сливался с небом, иногда в очертаниях редких облаков мне мерещился далёкий берег моря. Но я точно знал, что моря впереди нет. Есть только огромный океан ужаса, захлестнувшего наш дерьмовый мир.
Но я верю в Спасителя… нет, не так, я не верю, я знаю, что он есть. Веру мы оставим фанатикам, куда это приводит, я уже видел. Конечно, опрометчиво было съедать девчонку, но Аманда была всего лишь картой, её мне не жаль.  Алрой – это ключ. Чёртов ключ, который я волочу за собой, и, который, порой, до невозможности тяготит меня, как и всё моё прошлое. В мире, где ты король ситуации, а люди — лишь средство для выживания, любой идиот, увязавшийся за тобой, делает тебя более уязвимым. Мы умрём не прощёнными, не раскаивавшимися и позабытые всеми... Однажды, но не сейчас. Я всегда вспоминаю тот самый первый раз, когда попробовал человеческое мясо. Оно хрустело на зубах, наполняя меня неведомым чувством превосходства над всем миром. Это был мой отец. Прежде чем закопать его труп во дворе, я отрезал кусок с его бицепса и поджарил с двух сторон на сухой сковороде. Мясо было абсолютно сырым, я даже не посолил его и не добавил масла или жира. Мне было так интересно, каким же оно будет на вкус, что меня аж трясло, когда я смотрел на этот розовый кусок, шипящий на сковороде. Но я не почувствовал ничего, кроме довольно плотной текстуры, и когда первый кусок ненависти отправлялся в моё горло, тщательно пережёванный и залитый сверху бурбоном, я ощутил блаженное превосходство над самой смертью. Я был тем, кем никогда прежде не был. Но эйфория быстро прошла, оставив мне лишь горькое послевкусие безумия, и я тщетно пытался вернуть её с каждым новым разом, а потом и вовсе привык к этому сладковатому привкусу, уже не особо различая человеческое оно или телячье. В этом новом мире мы всё равно все сдохнем, рано или поздно, и благо теперь почти нет никаких правил, кроме одного — побеждает тот, кто первым успел убить!
Надвигался вечер, тени становились длиннее, солнце наливалось алым. Я снял очки, любуясь кровавым закатом. Если мы не найдём, куда спрятаться, нас сожрут заживо. Что же делать теперь? Но я чётко знал, что не умру сегодня, это чувство и придавало мне сил идти вперёд. И я был несказанно рад, что Алрой молчит, я видел его тонкую тень, идущую по пятам за моей. Не знаю, откуда у него еще были силы передвигать ноги, утопающие в песке.
- Там что-то на горизонте! – всхлипнул он, нарушая мирный покой моих мыслей.
Я присмотрелся и увидел несколько тёмных точек, которые становились всё больше по мере приближения к нам. Тонкие силуэты людей (а может быть и нелюдей) продвигались вперёд, опираясь о трости. Мы шли на встречу с холодной решимостью, моя реакция еще ни разу не подводила меня. Если кто-то или что-то решится напасть — я просто прострелю дыру в любой голове! Только тогда, когда между нами осталось шагов тридцать, я понял, что же смущало меня в самом начале. По их твёрдой походке, я не смог различить безликих, а это были именно они.
Они смотрели на меня своими пустыми провалами глаз, скалили прорези ртов с потёками буроватой крови в языках закатного пламени. Рука сжимала пистолет, но я почему-то медлил. Алрой спрятался за моей спиной, стараясь не дышать. Он всегда становился жалким, когда опасность накрывала нас.
- Мы так и будем стоять? – неожиданно произнёс один из безликих, срывая лохмотья кожи с лица.
Что здесь, чёрт возьми, происходит?! Они умеют говорить? - У меня челюсть свело от смеси ожидания и страха.
Из-под маски на меня смотрело загорелое лицо живого человека с чётко очерченными скулами и запавшими глазами. Его длинные чёрные дреды спадали по худым плечам связкой мёртвых змей. Все остальные последовали его примеру, чтобы затем снова натянуть на лица эти дурно пахнущие людские шкуры.
- Что, чёрт возьми, происходит?! – закричал я, - Так вы твари и есть люди?
- Попрошу не выражаться, - отозвался один из голосов, судя по всему женский.
- Мы Племя Мёртвой Земли, - сказал тот, что стоял предо мной. – Опустите оружие. Оно запрещено на нашей территории.
Я обвёл взглядом толпу, понимая, что у них нет с собой ничего, кроме копей и палок, и спокойно вздохнув, засунул пистолет в кобуру, тратить патроны в пустую было плохой затеей.  Убивать нас вроде пока не собирались.
- Меня зовут Тис, - сказал предводитель, протягивая свою смуглую ладонь для рукопожатия.
На ощупь его кожа напоминала иссохшую древесину. Мы с Алроем сухо представились.
- На сегодня вы мои гости.
- Это очень, кстати, - ответил я. – Надвигается ночь, мы не против пересидеть ее в безопасном месте, - но я не особо доверял чужакам, пусть даже с палками вместо ружей, поэтому на всякий случай продолжал держать руку на рукоятке пистолета.
- Это наши земли, любой живой человек , не проявляющий агрессию, наш гость!
Так и отправились мы в молчаливый путь, окружённые толпой ряженых мертвецов.
- Зачем ты согласился? – прошептал Алрой. – Они же полные психи! Посмотри на них. Откуда они, по-твоему, взяли человеческую кожу?
- Я не думаю, что они опасны, кожа остается после любого перекуса безликих, к тому же, у меня оружие, солнце, как ты заметил, уже садится, машина осталась сломанной далеко позади, у нас не так много вариантов. Однако, если они захотят кого-то убить, принести в жертву, или еще чего-то, я посоветую им начать с тебя, потому что ты уже достал скулить!
- Очень смешно!
Впереди показалось укрепление, сделанное из камней, автомобильных корпусов, листов железа и других обломков цивилизации. Нечто похожее на игрушечный замок, которые мы в детстве строили на пустырях из различного мусора. Строение было подсвечено факелами со всех сторон, от чего всё казалось более зловещим и нелепым. Дозорные приподняли большую механическую решётку, позволяя нашей процессии попасть внутрь.
За периметром всё оказалось ещё более сюрреалистичным.  Множество факелов и костров в бочках, смердящих чёрными клубами дыма. Грубые хижины образовывали собой улицы пустынного города. Мимо сновали люди, облачённые в яркие лохмотья. Под ногами путались чумазые голые дети и собаки. Всё походило на какой-то фантастический фильм. Но, увы, отныне наша реальность выглядела именно так.
Нас вывели к центральной площади, здесь полукругом стояло несколько жалких хибар, а в центре горел огромный костёр, освещая собой почти всё видимое пространство. Сопровождающие скинули свои маски и то, что считалось у них одеждой, оставшись, как и большинство обитателей племени, в набедренных повязках и босиком. Мне не верилось, что всё это происходит в 21-м веке в самой цивилизованной стране мира.
Тис вышел в центр площади, раскинув руки. Огонь очерчивал его жилистую, но вовсе не измождённую фигуру.
- Давайте поприветствуем наших новых гостей – Зака и Алроя! – сказал он.
Алрой толкнул меня в бок:
- Вдруг они нас сожрут?   
- Не думаю, ты посмотри, какие они все тощие. Мне кажется, это другого рода психи. Вот увидишь, они сейчас скажут, что общаются с духами мёртвых предков. Я в книжках про индейцев такое читал, кажется... это была единственная книга, которую я прочёл, да..., - на секунду я задумался.
- Очень познавательно, но мне не нравится всё это, что вообще происходит?
Тем временем все обитатели племени принялись бить ладонями в бочки из-под бензина, образуя при этом дикую какофонию. Тис снова посмотрел на нас.
- Сейчас я расскажу вам немного о нашем племени, а потом настанет время танцев. Вам повезло, сегодня суббота и у нас будет праздник.
 Вся толпа дружно зааплодировала.
- Много тысяч лет цивилизация убивала нашу Мать Землю, люди изобретали новые технологии насилия над природой, он брали слишком много, не отдавая ничего взамен. Вот и пришёл час расплаты! Свершилось великое бедствие, погубившее многих людей, других же сделавшее живыми мертвецами, алчущими чужой плоти…
Я слушал затаив дыхание, казалось, в речах этого мужчины, очень похожего на ряженного сумасшедшего, должны были быть ответы на множество моих вопросов, или хотя бы на часть из их. В отблесках танцующего огня он выглядел пророком из прошлого, или я просто окончательно тронулся.
- Мы же единственные достойные жизни, так как не вкушали мяса и не использовали кровь земли. Путь для всех выживших – это вернуться обратно в лоно природы:  отказаться от современных технологий, оружия и жить честно в труде, любви и равенстве. Общество потребления сформировало сплошные классовые различия. В умершем мире одни объедались до смерти, другие же умирали с голоду. В новом мире еды хватит на всех, а все другие вещи вроде одежды, машин и мобильных телефонов больше ни к чему, так как они сеют лишь раздор и зависть в человеческих душах. Наш путь обратно в природу!
Толпа закричала, вторя своему предводителю, послышался отвратительный грохот импровизированных барабанов. Площадь потонула в овациях. Тис снова посмотрел на нас:
- Вы останетесь снами на праздник до утра. Утром вы должны будете принять решение – остаться с нами или уйти обратно в пустыню.
Мы молча кивнули, понимая, что не останемся там ни одного лишнего часа. Жестом он поманил нас к своей хижине. Здесь под старым брезентовым пологом мы уселись на циновки возле горящей бочки. У огня крутилась полуголая девушка с длинными тёмными волосами. Она раскладывала еду по старым консервным банкам, приспособленным под тарелки.
- Угощайтесь, - сказал нам Тис. Затем кивнул на девушку и добавил: - Знакомьтесь, это Ясень.
- Это твоя жена? – спросил зачем-то Алрой.
Девушка бросила на него уничтожительный взгляд:
- В новом обществе не бывает «твои» или «мой», здесь не может быть мужей и жён, так как все люди принадлежат только себе. 
- Свобода личности для нас высшая цена, - ответил Тис, только уже более спокойно.
Я ковырялся в миске с рисом и кукурузой. Да уж, еда у них на любителя. Никакого намёка на мясо, чёртовы хиппи.
- Мы не едим мясо, так как это нарушает права живых существ, - ответил Тис, понимая моё недовольство.
Меня же всё это время терзал совсем другой вопрос:
- Если вы такие мирные и добрые, то почему вы носите на себе людскую кожу?
Он лишь усмехнулся: 
- Думаешь, мы сами убили этих людей? Мы убивали только безликих и то в целях самообороны. Эту кожу мы сняли с них, да когда-то она принадлежала людям. Это необходимая мера безопасности, так мы можем ходить куда угодно, без страха быть съеденными. Безликие чувствуют запах собственного фермента, которым обработана эта кожа и не трогают нас, принимая за своих.
- Интересный метод, надо будет, как-нибудь испробовать, - ответил я, проглатывая одним махом безвкусную кашу.
Мы закончили скудную трапезу, и Тис поманил нас за собой.
- Сейчас начнётся праздник, - говорил он, когда мы продирались сквозь толпу полуголых людей. – Вы должны будете выпить отвар. Он откроет нам ваши настоящие личности, а так же покажет вам правду об этом мире.
Что касается, наркотиков, то это дело я любил. Единственное, что мне не нравилось кайфовать на людях, это порой вызывало бед-трипы и панические атаки. Мне больше нравилось растянуться дома на матрасе и слушать психоделический рок.
- Я боюсь, вдруг мы умрём или сойдём с ума? – прошептал Алрой, цепляясь за мой рукав, когда мы шли через толпу к большой церемониальной чаше.
- Гони от себя плохие мысли, просто покайфуешь часов восемь, к утру будешь, как новенький.
- Но я же никогда не употреблял наркотики…, - его голос дрожал.
- Ничего страшного, всё бывает впервые.
- Не бойтесь, - услышал наш разговор Тис. – Это всё просто мутирующий грибок спорыньи. Мы считаем, что именно он превратил людей  в безликих, но в небольших дозах вызывает лишь слияние с природой. Мы тщательно следим за дозировкой.
- А, ну если так, то конечно, ничего страшного, просто мутировавший грибок какой-то спорыньи, никто не знает, как я понимаю, что это, но вы его употребляете, - лицо Алроя на несколько секунд стало странно злобным, он явно не хотел участвовать в этом.
- Не драматизируй, я перепробовал все наркотики, грибы - это весьма безобидное.
- Отвар — не наркотик, это божественное средство в познании самого себя!
- Ах, да, простите, но не суть, мы не против.
Под бой барабанов мужчины и женщины подходили к чаше, выпивая по чайной ложке зелья. Затем они устремлялись в танец вокруг костра. Другие же отходили и садились на песок возле «музыкантов».
Я шагнул первым, принимая безвкусное питьё. Следом был Арой, в отблесках костра я видел, как исказилось в немой гримасе его лицо.
- Не бойся, тебя сразу не накроет, эффект где-то минут через сорок…
Мне показалось, я не успел договорить эту фразу, как невидимая волна подняла моё тело и бросила в толпу. Всё вокруг поплыло перед глазами. Костёр пылал множеством разноцветных огней, это напоминало ожившую рождественскую гирлянду, радужную огненную змею, укусившую собственный хвост. 
«Это оказалось сильнее, чем все мои прошлые приходы», - пронеслась у меня в голове последняя трезвая мысль.
Я обернулся посмотреть, что происходит с Алроем, но не увидел его в этом царстве огней. Я лишился ощущения тела. Сначала я стал просто двумя глазными яблоками, парящими в пространстве между мирами, а потом и вовсе превратился в крошечный огонёк сознания.
Вот он я здесь. А был ли я вообще? Или я тут. Я везде я пою на сотни разных голосов. Я - песок под моими ногами. Я - луна над моей головой. Я - ветер, ерошащий мои волосы. Я - нестройная песня. Я - барабан. Я - ночная птица, созерцающая праздник с высоты сотни метров. Я - шакал боящийся огня и шума.
Я не знал, что из увиденного мной сейчас реально, а что нет.  Что в моей жизни вообще существовало.
Было ли великое бедствие?  Были ли Они? Или, может быть, я всё это сейчас себе придумал? Может быть, мне по-прежнему 10 лет и я посмотрел очень страшный фильм, а теперь просто не могу проснуться от кошмара. И мне совершенно не  хочется быть таким ка главный герой этой ужасной картины. 
А потом даже этих мыслей не стало. Я был искрой, которое поглотило пламя. Я слился с Абсолютом. Будучи частью чего-то сотворившего землю я смог познать всю истину и так же легко позабыть её с первыми  лучами солнца. 

16.

«Если ты закроешь глаза, мы упадём в пропасть, если ты только закроешь глаза и представишь на миг, что реальности не существует!»
Я всегда знал, что люди весьма непостоянны в своих желаниях, стремлениях и привязанностях. Поэтому я никогда всецело не доверял им, и не погружался в них, боясь утонуть в своей собственной бездне.
Однажды, Зак увидел, как мы с Ником держимся за руки, разговаривая о чём-то, и смотрим друг другу в глаза. Я был уверен, что нас никто не видит, но оказался не прав.
Он мог рассказать это всем, мог опозорить меня перед родителями, перед всем классом, мог заставить чувствовать себя несчастным ничтожеством. Я знаю, отец бы не понял меня, в его глазах Бог был важнее собственного сына. Его Бог не прощал таких вещей.
Но Зак прошёл молча, скользнув словно тень. И сердце моё едва ли не остановилось, в тот момент я понял, что случилось нечто плохое. Я резко отдёрнул руки, но было поздно. Зак улыбнулся мне, это означало, что он всё верно истолковал, игра началась. В эту самую секунду Ник стал опасен для меня, я провалился в свою же западню, которую создавал долгое время, находясь в плену привязанностей и страхов. Больше всего на свете я боялся, что нас однажды раскроют, что все будут знать, что между нами что-то было! И я прятал его так далеко, как только мог, вместе со всеми своими демонами, оберегая от самого опасного зверя, но зверь нашёл нас! Ник стоял к нему спиной, и не видел, что мимо проплыла тень. Внутри меня звонко оборвалась струна, и ужас заполонил сознание, едкой патокой проникая в каждую мысль. Я ничего не сказал Нику, посчитав, что смогу разобраться с этим сам, или попросту испугавшись. Но только я знаю, и от этого мне становится невыносимо тошно, порой, что уже тогда мысленно попрощался с ним, понимая всю опасность нашей близости... Зверь, учуяв свежее мясо, не оставил бы жертву в покое, особенно если этот зверь Зак.
В ту ночь я не мог уснуть, прокручивая в голове, что же ждет меня завтра? Тревожные мысли метались в черепе, доводя до полного изнеможения. Я едва ли дожил до утра. И утро встретило меня отвратительной погодой, упавшей свинцовым небом на наше Богом забытое место. Ноги отказывались слушаться, я с трудом переставлял их, заставляя себя идти в школу. Холодные капли дождя вонзались в кожу, но я не чувствовал их, в голове крутилось только одно: «Как мне быть?»
Я вошёл в кабинет, когда все уже были на месте, и сел, уставившись в стол. Казалось, все смотрят на меня, шепчутся. В ушах нарастал шум. Я ждал, что кто-то что-то скажет вслух, или что Зак ворвётся в класс и прокричит нечто оскорбительное, я был готов всё отрицать, не зная, был ли готов на это Ник. Однако, ни во время урока, ни даже после ничего не произошло. Всё было так же, и даже Ник улыбался мне, и я успокоился.
В конце дня я всё же столкнулся с Заком посреди коридора, полного людей. Холод проник в самые кончики пальцев. Я медленно брёл, делая вид, что не замечаю его, но внутри всё пульсировало от нахлынувшего ужаса.
- Эй, членосос! - его нахальный голос злобно прозвучал за спиной.
Я не решался обернуться, ожидая разоблачения.
- Чего ты кислый такой, папаша Библию заставил с утра читать?
Я медленно повернулся, стараясь сохранять внешнее спокойствие. На его лице играла мерзкая ухмылка. А что, если он не видел ничего? Или как-то иначе всё расценил? Что если бояться нечего? Я молча выжидающе смотрел на него, пока он не сунул зубочистку в зубы и не пошёл прочь. А я всё так же стоял посреди коридора, ошеломлённый до глубины души, и не мог сдвинуться с места от страха.
Несколько дней напряжённой тишины, и всё стало как раньше, он иногда задевал меня чем-то, нарывался, обзывал, но не говорил ничего обо мне и Нике, и это усыпило мою бдительность, которую, как мне казалось, я развил до максимального предела.
В тот день, я проспал первые занятия, казалось, я всё еще находился в некой дрёме, когда вокруг заметались люди, и поплыли тревожные шепотки. Я шёл по такому знакомому коридору с мерцающим тусклым светом, когда все расступились и передо мной возник Зак, забрызганный кровью. Он сплюнул на пол и подмигнул мне.
- Не бери в голову, малыш, он всё равно мешал нам!
В тот момент я ничего не понял, казалось, всё вокруг погрузилось в хаос. Охрана скрутила Зака, заломав ему руки, а потом сирены, скорая, из туалета на носилках выносят Ника. И только тогда реальность бетонной стеной просто врезалась в меня, оглушая, отнимая все силы и способность дышать... Кровавое месиво вместо лица, в котором едва ли узнавался Ник… Зак хотел убить его... Он всё знал...
«Если ты закроешь глаза, мы упадём в пропасть...»
Я до сих пор не могу забыть всё это, хотя мне кажется, что дальше память просто провалилась в бездну, я ничего не помню, ничего из того, что было после. Не помню, как ходил в школу, не помню, как мне сочувствовали другие. Они не знали о нас, думали, что он был просто моим другом. Этот период остался невнятным пятном в отрезке моей памяти, зато кровавая маска лица Ника и вмятина на его черепе до сих пор снятся мне в кошмарах. Но мои внутренние демоны беспокоились вовсе не за здоровье и жизнь Ника, их тревожило, что вся эта история раскроет нашу общую тайну, которую я сам боялся даже мысленно озвучивать. Мне так хотелось, чтобы это был не я, но именно я желал, чтобы Ник больше никогда не возвращался…
Я выкинул его из своей жизни, забыл, стёр из памяти, не слушал новостей и слухов, он навсегда остался для меня мёртвым там, на полу школьного туалета, с пробитой головой. Я предал его, иначе мне бы пришлось принять правду, а я был не готов... Зак и Ник исчезли из моей жизни, и я надеялся, что навсегда...

17

Космос поглощал мой разум тысячью умирающих звёзд, сливаясь в едином порыве страсти со вселенной, я падал в самые тёмные уголки своего сознания, бесконечно перерождаясь и погибая. Что есть Бог? Я и был самим Богом созидающим и разрушающим. И эти сверкающие звёзды, туманности и отблески, сквозь которые я летел в самый чёрный космос, проходили через моё тело, наполняя его одиноким холодом.
Когда я почувствовал, что виски напряженно пульсируют, разгоняя кровь в голове до предела, понял, что моё сознание стало возвращаться в нормальное состояние. Зак валялся неподалеку, прикрывшись газетой и что-то невнятно бормоча себе под нос. Космос все еще не шел из головы, затягивая обратно в манящую ледяную бездну, но я уже осознанно сопротивлялся этому состоянию.
Я бы никогда не подумал, что под влиянием наркотиков мне привидится именно космос. Я ждал своих демонов, страхи, ждал истинного себя, но они унесли меня в открытый космос, и я был частью того, что сотворило его.
- А, ты очнулся? - обратился Зак не то ко мне, не то к стене хлипкой хибары, у которой мы провалялись всю ночь.
- Это оказалось не таким страшным, и даже нет каких-то побочных эффектов.
- Воды бы, малыш, у папы Карло пересохло в глотке, а этот их отвар — забористая хрень, я не заметил, как пролетела ночь, будь я моложе, смог бы подсесть на такое на раз. Но мне кажется, я перепробовал все наркотики в этой жизни.

Я подал Заку воду, что откопал тогда на дне нашего Джипа, под слоем остывающего песка. Он жадно прильнул ко фляге и сделал несколько больших глотков, смакуя их, словно не было ничего чудеснее на свете. Солнце только-только показало своё присутствие розовыми всполохами на горизонте. Зак сел, облокотившись об стену спиной, вся его бандана была в пыли.
- Надо спросить у местных, как нам быстрее добраться до этого «города мёртвых», может они знают короткий путь, поход по пустыне не сильно вдохновляет меня. И я бы взял у них пару человеческих масок из кожи, кто знает, может безликие и впрямь не жрут тех, кто рожей не вышел, - он довольно хмыкнул, вероятно мысленно похвалив сам себя за смекалку.
- Фу, какая мерзость! Я точно не надену это.
- Не будь принцессой, Алрой, это просто кожа, на мне плащ из кожи коровы, животные, люди — какая разница, ты давно оглядывался вокруг? Мы в аду, тут все правила давно поменялись.
Я посмотрел в сторону горизонта, иногда меня терзали сомнения на счет целесообразности моего существования. Вот уже довольно продолжительное время я следовал только своему инстинкту выживания, совершенно забывая, кто же я такой на самом деле?
- Ты не задумывался, что будет, когда мы найдем убежище, а ты увидишь его?
Зак вынул помятую сигарету, щёлкнул зажигалкой и затянулся едким дымом.
- Я не знаю, возможно, это будет конец.
- Конец чему?
- Всему, что существовало ранее. Я мог бы давно окопаться в каком-нибудь доме, натаскать туда кучу оружия, укрепить его так, чтобы ни одна тварь не могла проникнуть внутрь, прикупить за еду пару шлюх и сходить с ума в бесконечном персональном аду, состоящим из алкоголя, секса и отстрела безликих. Примерно так и было, и я не чувствовал ничего, кроме пустоты. Она пожирала меня, я понимал, что становлюсь куском дерьма, без смысла и цели, мне, в отличие от вас всех, не требуется таких усилий, чтобы выживать в подобном мире. Он мне нравится, понимаешь, весь этот хаос и сумасшествие, прямо как в моей голове. Но, однажды, я понял, что если не найду смысл, я просто пущу себе пулю в лоб. Раньше я наслаждался мучениями людей, их никчёмностью и страданиями, а теперь... теперь страдали все, из монстра я превратился просто в парня на мотоцикле. Посмотри на меня! Я прикончил своего старика, я ел его печень на завтрак, закусывая луком и запивая пивом. Но в этом мире, в нынешней его форме, я часть нормы. Он пришёл ко мне тогда, явился, как Иисус, ей-Богу, в своих посланиях и письменах. Я сначала не понимал, что он мне говорит через все эти символы, что она нам ВСЕМ хочет донести? Стал изучать его знаки, искал взаимосвязь, я так увлёкся, что часть апокалипсиса прошла мимо. И вот они стали повсюду, эти знаки, они кричали мне, что я особенный, и что я смогу найти «УБЕЖИЩЕ», и знаешь, я поверил ему, потому что этот парень, спаситель, он верит в меня!
- Так ты даже не знаешь, зачем мы идёт туда?
- Иногда ты бываешь чертовски невыносимым, Алрой, я в этой жизни знаю слишком много, понимаешь, слишком. Наш путь — это спасение!
- Но от кого, если ты сам сказал, что такой вот мир тебе нравится. Бегать по полям, стрелять в безликих, есть людей! Весь мир просто создан для тебя! Один сплошной безумный карнавал.
- Ты мелкий надоедливый придурок, вот что я скажу, без меня ты бы уже стал обедом для безликих, или того хуже, сдох бы еще в школе.
- Вот спасибо, я не намного младше тебя, и уж что-то, но моя жизнь как раз только наладилась, когда тебя не стало в один день!
Зак стукнул кулаком по земле.
- Не говори так, засранец! Я спас тебя тогда!
- Спас? Мистер Иисус, ты покалечил единственного моего друга..
- Любовника...
- Что? - моё сердце подпрыгнуло до самого горла, казалось, что воздух разом кончился в лёгких, и я вот-вот потеряю сознание.
- Я сказал любовника, называй вещи своими именами, любитель приврать. Это другие пусть думают, что вы были просто приятелями-даунами, а я знал, что именно между вами было.
- Как... как это вообще тебя касалось? Даже если это было и так, какого хрена ты прицепился ко мне? Какого хрена ты сотворил это с Ником?
Зак словно бешеный зверь в один прыжок ринулся на меня и повалил на землю, тяжело дыша своим зловонием мне прямо в лицо.
- Иногда мне кажется, что ты специально нарываешься, придурок! Я бы освежил тебе память, да, боюсь, ты совсем конченый, как и твой папаша. Хочешь сказать, что ты не помнишь, почему я проломил голову Нику, да? Ты очень вовремя теряешь память, когда тебе надо! - Он потянул меня за воротник куртки ближе к своему перекошенному лицу и злобно зашипел, - Ты заплатил мне, чтобы я грохнул твоего любовничка! Но я немного не рассчитал, и он выжил. А теперь ты тычешь в меня его покалеченной башкой. Да мне плевать! Я получил деньги, они мне были нужны. Всё выглядело, как потасовка, а не как запланированное убийство. Но мы-то знаем, кто из нас двоих хотел его смерти больше, да?
- Что ты несёшь? Это ложь! Это всё ложь!
- Актёр из тебя неплохой, Алрой, но я верю, что ты слабый, немощный и сам не в состоянии защищать свою задницу, как следует, именно поэтому ты прячешься за мной, как и всегда, впрочем тоже. Ты же у нас хороший, но как бы ни так! Я знаю, что ты сделал с Ником, мы оба это знаем!
- Это ложь! Ты больной маньяк!
- Может быть, но я и не играю в хорошего парня, а вот своего любовничка ты заказал! И к чему этот дешёвый спектакль, я не понимаю, - Он ослабил хватку и сел рядом, подняв брошенную тлеющую сигарету, попутно сокрушаюсь, что она испачкалась в песке.
Ненавистная боль хлынула в мою голову, застилая тьмой глаза, казалось еще чуть-чуть и я просто потеряю сознание.
- Я не делал этого, Зак, зачем ты заставляешь меня страдать? Я и так чувствую свою вину за то, что с ним произошло?
- Ах, ну ты ж мистер благородство. Что ж ты не навестил его в больничке-то? Друга-то своего?
- Я … я не мог.
- Понятное дело, - он вынул новую сигарету, - Надеялся, что он всё-таки умрёт, так?
- Нет, - я закрыл рот ладонью, сдерживая нахлынувшие эмоции.
- Опять будешь рыдать, принцесса? Если хочешь знать, то я один из тех, кому плевать на твоих демонов, и на то, по какой причине ты хотел убрать его, у нас был уговор, я его выполнил, как смог, уж извини. Я снял с тебя это бремя, и никому тебя не выдал. Но перед кем ты сейчас ломаешь эту комедию, я понять не могу? Мы оба знаем, как это было, дружок.
- Зак, мне плохо, я не... не мог этого сделать, скажи, что ты лжёшь? Я не...
- О-о-о, что это у нас здесь? Истерика? Хороший парниша прячет подальше свои грехи? Какова она на вкус, Алрой? Правда, какова она на вкус? Чувствуешь этот медный привкус на языке? Это кровь, - Зак поднялся на ноги и протянул мне руку, - Поднимайся, принцесса, некогда сопли распускать. Теперь никому нет дела до того, с кем ты там обжимался в школе и... кого ты хотел убить...

18.

Зак

Я довольно чётко осознавал, что пора было сваливать из этой дыры. Ничего путного среди этих чокнутых недохиппи мы не встретим. Какое-то отвратительное в своей нелепости бегство от реального мира. Крайний инфантилизм в стремлении вернуться в каменный век. У каждого своё представление об идеальном мире, и мой мир находится вокруг, а не внутри каких-то убеждений.

Я попросил у местных пару масок, немного воды, еды и лошадей. Они были весьма добродушны, пусть и немного вялы и апатичны после вчерашней вечеринки с псилоцибами.
Я же чувствовал себя бодро, словно проспал одну маленькую вечность.

Где-то там, внутри собственного сознания, времени не существует. К сожалению, наш мир разделяет день, полный томительного ожидания, и ночь с её кошмарными сюрпризами. Я вновь задумался о том, что все законы природы и устройство вселенной существуют только потому, что в этом уверены тысячи людей.

Тогда откуда взялись твари, если в них никто не верил? Возможно, это должно было случиться… некое неизбежное зло. Люди много лет ждали Армагеддона и вот — их молитвы услышаны. Я плохо помню религиозные тексты, но ведь в Откровении было что-то про вознесение праведников и семилетнюю войну добра со злом. Что ж, всем святошам уже помогли вознестись, теперь грешникам осталось развлекаться в этом пекле. А потом этого чёртового мира просто не станет… если я не найду Спасителя.

В детстве я был уверен, что в нашем старом сарае живёт некое чудовище, и если я не буду осторожен и пойду туда без фонаря, то оно нападёт на меня. Надо ли говорить, что чем больше я верил в его существование, тем более реальным оно становилось для меня. И вот однажды ночью, я пошёл в туалет и, проходя мимо окна, увидел нечто такое, что заставило мой мочевой пузырь сжаться. Дверь в сарае была приоткрыта, и в лучах убывающей луны сидело ОНО, уставившись прямо на меня своим немигающим взглядом. Эту оскалившуюся щетинистую морду я никогда не забуду. Оно было настолько реальным, что на следующий день я решился рассказать всё отцу. Тот отвесил мне смачную затрещину, обозвав трусом. Но с тех пор, идея того, что я боюсь сарая, очень понравилась этому забулдыге. Он посылал меня туда под любым предлогом: найти какой-то инвентарь, отнести коробку с хламом, проверить, не течёт ли крыша. Вероятно, так в его понимании я становился более мужественным и смелым, но на деле он просто хотел лишний раз поиздеваться надо мной. Я всегда ходил днём, осторожно прокрадываясь в приоткрытую дверь, и с ужасом выбегал обратно, когда находил нужную вещь. Но, однажды, едва я вошёл внутрь, отец запер меня там, подперев дверь чем-то тяжёлым. Я молотил руками по двери изо всех сил, истошно вопя. А он только хохотал, будто не было ничего в мире смешнее, чем вопли его собственного сына. Возможно, я бы просто сорвал голос, и, нарыдавшись вдоволь, замолчал бы, но крики мои провалились в самую глубину горла, когда раскатистое дыхание пробежало по затылку. Это было ОНО. Чудовище, которое пряталось в пыли старого сарая.
Мой самый ужасный кошмар! Я почувствовал, как в голове заметались электрические разряды, смешивая реальность с моим же вымыслом. Никто не придет мне на помощь! Потому что никто, кроме меня, не верит, что всё происходящее реально. И в эту секунду я сделал то, чего меньше всего ожидал от себя, я развернулся и бросился на монстра, впившись в его мохнатую шею зубами! Я раздирал его плоть, выплёвывая куски, покрываясь кровью с головы до ног.

Отец вбежал в сарай, оттаскивая меня от трепещущегося монстра. И реальность упала на меня словно дождливое свинцовое небо. Это был Донни, наш чёрный племенной козёл. Я перегрыз ему горло… С тех пор я понял, что монстров нет, если мы сами не создаем их.
Единственный монстр жил и развивался в моей голове, нашёптывая скверные мысли. Не спорю, моя жестокость не раз спасала мне жизнь, но то чувство, что ты сильнее любого чудовища, будь оно реальным или нет, часто заставляло меня чувствовать превосходство над людьми и их страхами.

Я должен был умереть уже с сотню раз, но что-то вело и спасало меня, несмотря на всю мою неосторожность и чрезмерную самоуверенность.

Мы с Алроем уже были готовы выехать за ворота пустынного города, пока всё ещё витал в своих размышлениях о конце света и том, во что мы все верим, как чей-то голос вывел меня из ступора.

— Стойте! — крикнул нам Тис. Он поднял вверх руки и пафосно взмахнул своим посохом. Как по волшебству, подул колючий песчаный ветер. — Возьмите с собой Чертополох, она поможет вам перейти пустыню.

Я обернулся и увидел девушку, закутанную в пёстрые тряпки с ног до головы, так что было трудно различить её лицо. Она восседала на пятнистой лошади, и я видел лишь её смуглые икры. У пояса висело мачете. Либо старик что-то не договаривал, либо это была очень смелая дама. Пойти с двумя не вызывающими доверия парнями через пустыню, казалось самой неподходящей идеей.

— Я пойду с вами до ближайшего поселения! — сказала она, — Там наши пути разойдутся, но так вы не заблудитесь.

— Как хочешь, — равнодушно ответил я, ударив ботинком в бок коня, разворачиваясь в сторону песчаного моря.

Я надеялся, что она отстанет, но пятнистая лошадь резво поравнялась с моим вороным. Алрой лениво плёлся сзади на своём полудохлом осле, который несказанно ему подходил.

— На самом деле, меня зовут Лучия, — сказала она, откидывая пёстрый платок с лица.

Я чуть не упал с лошади: на меня смотрели чёрные провалы глазниц и очертания голого черепа. Неожиданный ужас сковал меня. Что это? Неведомая тварь или выжившая жертва безликих? Хотелось вскрикнуть, но в горле пересохло. Лишь потом, переведя дыхание, я понял, что это просто омерзительные татуировки на лице.

— Ну и рожа у тебя! Я чуть в штаны не наделал, — выдал я.

— Это древние символы нашего клана, — ответила она не без гордости.

— Да, с такой красотой точно не возьмут в проститутки.

Мы ехали вперёд, доверясь знаниям местности татуированной девушки. Алрой только раз подал голос, сообщив, что ему надо отлить. Пришлось остановиться возле скал. Я закурил, Лучия увидев это, попросила у меня сигарету. Пришлось пожертвовать ей немного табака. В наши дни даже такая простая вещь стала редкостью.

Я заметил, что пустыня постепенно оставалась позади, под ногами был уже не только мучительно красный марсианский песок, но и редкая жёлтая трава. Скоро мы должны были выйти отсюда в более благоприятные места, покрытые лесами, где можно спрятаться. Перед моим внутренним взором была карта нынешнего мира.

Наскоро перекусив сухофруктами из пайка, мы направились вперёд. Я вдруг подумал о мясе и покосился на девчонку. Но аргумент в виде ее мачете и угрожающего вида, оказался чуть сильнее, моего желания вкусить её жесткого мяса. Я был уверен, что нас вкус она была сухой и чёрствой, как сушёная оленина.

Лучия, никого не спрашивая, начала рассказывать истории из своей жизни. Мне меньше всего хотелось сейчас слушать кого-то. Всё это звучало каким-то праздным бредом. Я лишь молча кивал, пожёвывая сигарету. Эти рассказы утомляли меня тем, что не вписывались в мою концепцию мира. К тому же меня раздражала её манера речи, резкое «р» и постоянный переход на мексиканский или испанский, мать его язык. Чёрт его знает, на каком они разговаривают у себя там в Мексике?

— Я родилась в глухой мексиканской деревне. Там даже телефона не было, что уж там говорить про телевизор и интернет. Только овцы и куры. Грязные покосившиеся хибары.
Работорговля, наркоторговля, всё, что душа пожелает.

— Я бы прослезился, милочка, но меня не сильно трогают истории тяжёлого детства. Если ты не закапывала труп отца рядом с трейлером, в котором живёшь, то не всё так плохо еще у тебя было.

— Что? — казалось, её глаза вот-вот выпрыгнут из черепа.

— Да, я шучу, расслабься. Мой отец — старый алкоголик, его просто сожрали безликие. Я не успел ничего сделать, — я подмигнул ей, но обстановка всё равно осталась какой-то напряженной.

— Мне было пятнадцать, когда мы готовились праздновать мою Quincea;era … Это совершеннолетие по-вашему. Тогда в деревню ворвались bandidos и перестреляли всех. Я плохо помню этот момент… лишь тишина, в небе кружат птицы, под ногами тела родственников и друзей детства, а я вытираю руки о край белого платья. Сознание прояснилось, когда мы тряслись в грузовике по просёлочной дороге. Я увидела двух людей, они молча смотрели на меня. Я думала, они хотят отправить меня в сексуальное рабство или принести в жертву, но всё оказалось куда более неожиданно. Они сказали, что сама Santa Muerte обратила на меня свой взор, что во мне сила власти над мертвецами. Они приносили мне жертвы, делились награбленным, пока bestias не пришли, не вывернули их всех наизнанку и не съели их внутренности!

— О, это чудесно, так ты у нас королева проклятых? Как мило.

— Эти твари не слушаются меня, их существование противно Святой Смерти. Но я могу заставить их бояться. Именно поэтому Тис поручил мне провести вас через пустыню, чтобы защитить вас, а дальше мой путь лежит на Север.

— Дорогуша, у тебя еще будет шанс показать нам свою обдолбанную магию, поверь мне, сейчас в каждой яме прячется с десяток безликих, они ждут ночи. И если нам негде будет укрыться, а я пока не вижу ничего, кроме песка, камней и высохшей травы, то шансов выжить, с твоей магией или без, у нас не так много.

Мы всё ехали и ехали по бескрайнему красному морю. Солнце начинало садиться. Я бы понадеялся на способности Лучии, но мой пистолет был всё-таки надёжнее. Может быть, никто нас так и не заметит? В конце концов, в пустыне не так уж много тварей.

— Уже темнеет, пора бы надеть маски, — наконец-то подал голос Алрой.

— Странный ты, то тебя от них тошнило, то стремишься поскорее примерить чужую кожу?
— кинул я ему через плечо.

Но Алрой ничего не ответил мне. Мы выехали на шоссе — единственный остаток цивилизации посреди камней и песка. Тут и там стояли покрытые пылью автомобили.
Заброшенная заправка и закусочная смотрели нам вслед своими пустыми окнами. Тут сразу стало не по себе. Я вспомнил, что твари предпочитают более обжитые места, нежели пустыни и леса. Они всегда там, где могут быть жертвы.

— У меня плохое предчувствие, — почти прошептал Алрой, тяжело дыша под маской.
Чем ниже солнце, тем длиннее тени. Наши были так похожи на тварей, нацепивших нашу же кожу. Она растянулась и стала не по размеру. А мы едва брели по вечернему шоссе навстречу собственной смерти… Как же воняли эти маски! Меня снова начинало накрывать, словно под действием вчерашнего зелья.

Вот и мои видения стали реальностью. Навстречу нам выползли безликие. Шли, пошатываясь, волоча за собой непослушные ноги. Я был спокоен, или мне так казалось. Этот метод помогал хиппи обманывать мертвецов, почему он должен был не сработать у нас?

Сколько же их здесь? Пять… десять… двадцать… тридцать… о, черт, такой большой толпы я ещё не видел. А они всё прибывали. Сердце сделало сальто в груди. Лошадь захрапела и прижала уши. «Может завязать ей глаза?», — пронеслась отчаянная мысль. Я же видел такое в фильмах про Гражданскую Войну. А чёрное кольцо, тем временем, сжималось вокруг нас. Я посмотрел на Алроя. Если бы я мог сейчас понять выражение его лица под маской, наверняка он весь побелел от ужаса. Но всё это было скрыто от меня, как и наша дальнейшая судьба.

Лучия выехала вперёд, когда между нами и тварями оставались считанные метры. Она развела руки в стороны и издала пронзительный крик. Он отдавался у меня внутри, словно иголками втыкался в позвоночник. Я никогда не слышал, чтобы человек мог так громко кричать. Поднялся ветер, в воздух взметнулся мусор и волны песка. Я закрыл глаза, продолжая ехать вперёд. Если меня убьют, я это точно почувствую.

Ветер стих. Я открыл глаза через мгновенье и увидел, как безликие бросились наутёк, теряя ошмётки чужой кожи. Живое чёрное море растворилось в темноте. Совсем стемнело, и только луна взирала на нас свысока. Твари были явно не в восторге от женских визгов, в прочем, как и я.

— Это и есть твоя магия? — наконец заговорил я.

— Я повелеваю мёртвыми, мой священный дар помогает нам, когда мы попадаем в окружение.

— Так то, оно так, но посмотри на меня, я похож на того, кто верит в магию, колдовство Вуду и прочее?

Я заметил, как изменилось её выражение лица.

— Невежественно полагать, что если что-то сокрыто от твоего взора и понимания, то этого не существует, — гордо произнесла она.

— Конечно, — хмыкнул я, — Именно поэтому, перед тем, как ты закричала, я приоткрыл глаза и заметил, что ты использовала специальный ультразвуковой свисток, и только потом закричала. Твари испугались не твоего дара, они, кажется, не любят ультразвук, как и солнечный свет. Очень умно, и весьма подло — обманывать своих же соплеменников. Небось, и история с похищением выдуманная, да?

Лучия поджала губы, я был готов к тому, что она станет угрожать мне мачете, проявит агрессию, но она хорошо держалась.

— Я же сказала, эти твари не слушаются меня, я могу лишь пугать их! — голос Лучии предательски задрожал.

— Ладно-ладно, расслабься, мне, если честно, всё равно, кого ты там обманываешь на счёт своего дара. Нас не убили — это главное. Другой вопрос, что маски из человеческой кожи — бесполезный атрибут. Вас не они спасали… С таким же успехом, можно было просто помолиться Богу, — я снял и бросил свою маску куда-то в темноту. Но этот мерзкий запах остался на моей коже.

Мы решили остановиться на ночлег подальше от упадочной цивилизации, в закутке из камней, близ одной из скал. Костёр жечь не стали, дабы не привлекать непрошеных гостей. Мы сидели в молчании, уставившись в темноту, в которой у каждого оживали свои личные кошмары и видения. Я ничего не сказал, даже когда Лучия передала мне флягу… нечто горькое, как полынь или другие лечебные травы с изрядной долей спирта.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко. Голой спиной я ощущал нагретые камни. Песок засыпал моё тело, которое неприятно покалывало. Почему-то я был совершенно голый и даже без ботинок. Рядом в таком же виде валялся Алрой. Рядом не было ни лошадей, ни нашей одежды. Девки и след простыл. Осознав, что же на самом деле произошло, я подскочил на ноги.

— Олух, проснись! Нас обокрали!

19.

Я всегда знал, что тайное однажды станет явным. И от этого мой страх пожирал меня днями и ночами. В самых тёмных уголках своего сознания я прятал желания и фантазии, чтобы никто о них никогда не узнал, не догадался и не заподозрил неладное.
Религиозная примерная семья, самая благополучная на всей улице, но я-то понимал, что самое чёрное сердце билось именно в ней.
Я никогда по-настоящему не хотел и не любил Ника. Наша порочная связь возникла от невозможности обладать тем, что мне хотелось, и от того, что я не мог быть собой. Не мог рассказать никому, не мог довериться, я настолько сильно всё прятал в себе, что реальность до сих пор пугала меня. Я не знаю, кто я? Я не помню и половины своих поступков или делаю вид, что не помню, потому что мне страшно осознавать многие вещи. Или же мне страшно, что окружающие поймут, кто я?
Я проваливался в небо сотни раз, надеясь, что каждый из них станет последним, и наконец-то нечто неведомое просто убьёт меня. Прервёт это тягостное, наполненное страхами существование.
«Ты мерзкое отродье, лучше бы ты сдох!» - этот голос я никогда не забуду. Я пытался закопать его глубже, но он звучал из каждого куска памяти. Тот, кто должен был любить меня больше всех на свете, яростно меня ненавидел, и моя внутренняя тьма откликалась в ответ. Вся боль, отчаяние и ненависть, самая сырая, гнилая и ужасная. Я бился в отчаянии, в агонии, в исступлении, но боль не отпускала меня. Я молился каждый раз, чтобы небо просто поглотило меня, разорвало на части, и прекратило мои мучения. Но наступало неизбежное утро, и я снова делал вид, что я прилежный сын в почтенной и уважаемой семье. Что всё хорошо.
Я шёл в школу, и там, на задворках, поросших крапивой и акациями, я наслаждался тем, что мы делали с Ником. До ужаса, до глубины души боясь быть обнаруженным. Только я и моя скрытая часть знали, что Ник был просто атрибутом, я играл его чувствами и привязанностью. Но это не могло длиться вечно. И вот, однажды, Ник сказал, что не хочет больше прятаться, что он устал делать вид, что мы просто друзья. Что он хочет правды, открытости, он хочет, чтобы мы больше не лгали всем. Я потерял дар речи на несколько секунд. А потом стал умолять его потерпеть еще немного, в панике придумывая план. Но я уже тогда знал, знал и отрицал это, как только мог. Ему было не жить...
Мой разум старательно пытался стереть это из памяти, как и всё то, что я так отчаянно хотел забыть. Но в ту ночь я сам пришёл к Заку. Я дал ему много денег, я хотел, чтобы Ник навсегда исчез, замолчал, пропал из моей жизни. Меня трясло, как в лихорадке, мной управляло нечто совсем иное, это был не я. Сейчас я очень чётко вижу все детали, а еще недавно я совершенно забыл обо всём, привычно думая, что Зак сделал всё сам. Мне было очень легко так думать.
— Ох, Алрой, я всегда знал, что ты гнусный тип, но ты превзошёл все мои ожидания, - он сунул деньги в карман, и припёр меня к стене. Спичка, которую он жевал, едва ли не втыкалась мне в щёку. Зак выплюнул её на пол.
— Ты понимаешь, что ты просишь меня, убить твоего дружка? Понимаешь, что это убийство?
— Никто не должен знать об этом, слышишь? Никто, даже если всё пойдет не так, поклянись, что никому не расскажешь!
Он ухмыльнулся.
— В отличии от тебя, мистер, чистенькая душонка, мне не надо притворяться, что я хороший. Я никому не скажу, да никто бы всё равно и не поверил бы. Наш тихоня Алрой, и задира, которого едва терпят. Я предлагаю избить его, чтобы он провалялся в больнице, чтобы это сошло просто за драку, я напугаю его, скажу, что знаю про вас, и он больше никогда не приблизится к тебе. Своя шкура всегда дороже. Всё-таки за убийство даже по неосторожности можно не кисло так огрести.
Нет! - чуть ли не во весь голос вскрикнул я, и тут же, опомнившись, заговорил тише, - Я прошу тебя, умоляю, он должен умереть. Я достану еще больше денег! Тебе всё равно не нужна эта школа, тебе плевать на всё, на эти постылые рожи, на любое клеймо, которое могут тебе прилепить. Ты купишь себе бас-гитару, наркотики, всё, что ты хочешь. Но ты единственный, кто может сделать это! Я прошу тебя!
— Запачкать за тебя руки?
— Что?
— Я говорю, взять на себя твою ношу, так? Ты бы сам мог прикончить его, завести в лес, под видом того, что хочешь заняться кое-чем, а потом сбросить тело в овраг. Всё спишут на кого угодно, только не на такого набожного слюнтяя.
— Нет, я не могу! Не могу!
Зак засмеялся так, что у меня вспотели ладони.
— Да ты жалок в своих попытках до последнего играть в хорошего, жалок и смешон. Ты думаешь, я не знаю, какой ты на самом деле? Брось, я вижу тебя насквозь. Но ты можешь не волноваться, я сделаю всё, что в моих силах, но как ты будешь жить с этим? Как?
— Как обычно, я... я постараюсь не думать об этом. Всё будет как прежде.
— Как прежде, это как? Будешь терпеть от меня издевательства и кричать от ужаса по ночам, или тоже избавишься от меня, как и от своего дружка?
Он прислонился и облизал мою щеку. Я почувствовал, насколько опасным было моё положение. Сейчас его власть надо мной была безгранична, никто не знал, что Зак был конченным психом, а не просто хулиганом и повесой. Он был цепным псом, которому стоило только бросить кость, и он превращался в монстра. Но я верил, что любого зверя можно приручить. И в этом была моя сила и моя уязвимость.
Назови свою цену, и я достану еще, - я едва мог говорить, сдавленный собственным страхом.
Зак внезапно выпустил меня из своих цепких объятий.
Этого достаточно, проваливай! И не забудь помолиться на ночь!
Я всегда знал, что тайное однажды станет явным. Но тогда я всё стёр из своей памяти. Годы мучений научили меня этому трюку — закапывать свои воспоминания и страшные вещи. Забывать о них так, словно их никогда не было. И рисовать поверх новые воспоминания. Но когда эти глубины настигали меня, я осознавал всё и бился в истерике, не веря, что я сам мог такое сотворить... Но это был я... Ни Зак, ни несчастный случай, я привёл психа к Нику, я заплатил за его смерть тогда, и я... убил его позже сам...

— Олух, проснись! Нас обокрали!
Я открыл глаза, солнце уже во всю пекло, но тень от больших валунов спасала. Я понял, что полностью голый, и, когда увидел разъярённого Зака в одной только бандане, в бешенстве пинающим песок и камни, не смог сдержать смех.
Какого хрена ты смеёшься? Ты совсем больной? Эта разукрашенная дамочка украла у нас всё! Одежду, оружие, еду! Всё! Мать твою, вообще всё! Чёртовы хиппи!
Нет, ну главное-то, осталось явно еще при тебе.
Что? Ты о чем? - он в недоумении осмотрел себя, - Да, ты шутник у нас сегодня, да? Я сейчас, во-первых, настучу этим главным тебе по лицу, а, во-вторых, первым тебя кину в толпу безликих, когда наступит ночь!
Это, конечно, даст тебе какую-то фору, но не надолго, куда ты убежишь в таком виде далеко?
Вот сволочь девка эта! Сказки свои мне рассказывала, что мёртвыми управляет! Видел я, как она свисточек достала, а главное, как ловко-то, отвести нас подальше и ограбить. Почему в своей деревне не сделала этого? Всё забрала, просто всё! Хоть бы воды оставила. Я тебе клянусь, если встречу её, а эту разукрашенную рожу сложно забыть, я сам лично шкуру с неё спущу!
— Да, ослика определенно жалко, - вздохнул я.
— Что?
— Говорю, ослик у меня хороший был.
— Я одного понять не могу, чего ты веселишься? Мы же обречены!
— Ну, ты же Зак, мастер выживания, я думаю, ты что-нибудь придумаешь, к тому же, мне кажется, она вела нас в верном направлении, пустыня закончилась, давай пойдём к любому заброшенному дому и попробуем найти одежду?
- Отличная идея, вот прямо так и двинем -голыми вдоль шоссе, - он снова в исступлении пнул песок.
У тебя есть другие предложения?
— Да, есть, например, послать только тебя! А я пока посижу тут, поразмышляю о вечном, - он почесал голову и обнаружил бандану. Снял её и принялся примерять в качестве набедренной повязки, но из-под неё все равно всё торчало.
От этого зрелища меня сразил новый приступ смеха, хотя Зак был в ярости, и это было крайне опасно.
— Если я захочу есть, ты станешь моим ужином, так что можешь продолжать смеяться, возможно, тебе недолго осталось.
Мы побрели вдоль пустынного шоссе, в сторону каких-то заброшенных домов на колёсах. В одном из подобных когда-то жил и сам Зак. Мне было неловко, и я прикрывался рукой. Зак же ничего не стесняясь, шагал впереди, громко ругаясь. Благо за почти полчаса нашего похода нам никто не встретился, и мы смогли незаметно проникнуть в один из таких фургонов.
Я бы раньше очень испугался того зрелища, что предстало перед нами, но это было наименее страшное, что мы могли обнаружить. Старая мёртвая женщина сидела за столом перед тарелкой покрытой плесенью овсянки. Вокруг роились мухи. Не было похоже, что её кто-то убил. Наверное, к ней пришла безысходная смерть от старости — лучшее, что может быть в этом мире.
— Ну и вонь! - Зак брезгливо открывал шкафчики, в надежде обнаружить что-то полезное. Через минуту он швырнул в меня пачкой солёных крекеров с давно истёкшим сроком годности и какими-то тряпками.
— Да ты издеваешься? - возмутился я, когда увидел, что он мне дал, - Я не надену это. Найди мне нормальную одежду!
Тебе было смешно? Вот теперь моя очередь посмеяться. Тут есть некое подобие нормальной одежды, штаны садовника-алкоголика и пара маек. Но ты, принцесса, пойдёшь в том, что я тебе дал.
— Да, пфф, ну и пожалуйста, - Я натянул эти тряпки и открыл пачку с крекерами.
Зак принялся хохотать. Это было какое-то чёрное вышедшее из моды похоронное платье. Вероятно в нём она хоронила своего мужа, но всяко лучше, чем голый зад. Я принялся спокойно уплетать крекеры, которые немного отдавали плесенью, но, тем не менее, были вполне съедобны.
Но, когда Зак облачился в огромные штаны с подтяжками и рваную белую майку, я чуть не подавился от смеха. Покойный муж этой женщины был, по всей видимости, намного толще Зака. Так что Зак со своей недовольной физиономией в огромных штанах, болтающихся у него чуть ли не под самым горлом, напоминал грустного клоуна.
— Я надеюсь, что мы найдём всё же что-то получше, из оружия у старушки ни черта нет, только бейсбольная бита с чьим-то автографом и кухонный нож. Надо проверить, может в баке есть бензин, и если эта развалюха заведётся, то это бы немного облегчило нам задачу.
— Надо похоронить её, - внезапно задумчиво произнёс я.
— Ага, еще отпеть в церкви и крест поставить, - Зак пошёл в переднюю часть трейлера и принялся копаться там, проверяя не заведётся ли он.
А я смотрел на этот усохший труп, облепленный мухами. Одна, на краю пустыни, старая женщина против сотен и тысяч монстров, готовых высосать ее до дна. Как ей удалось выжить здесь? Как она смогла? Чтобы потом вот так тихо умереть над своим завтраком, полна воспоминаний и горечи.
Тайное однажды станет явным... Я глубоко вдохнул и выволок её иссохший труп на улицу. Положил его неподалеку и накрыл скатертью со стола. Не знаю, что придало мне сил, но я решил, что уж лучше так, чем Зак просто вышвырнет её тело посреди дороги. Жизнь конечна, и однажды, мы так же будем лежать, поедаемые опарышами и жуками.
— Ты долго там будешь оплакивать старушку? - Зак высунулся из окна, - Хотя платье у тебя подходящее, конечно. Здесь есть немного бензина, открой все окна, проветри эту вонь и можем ехать, надеюсь, этого хватит до Города Мёртвых.
Я подошел к фургону.
— Как думаешь, что там?
— Где? В городе мёртвых?
— После смерти?
Зак сунул в рот трубку, которую он, по всей видимости, нашел здесь же.
- Понятия не имею, пустота... или нас будут вечно грызть сотни демонов. В любом случае, если помрёшь в бабском прикиде, я оставлю твой труп варварам, чтобы они надругались над ним, - он громко хмыкнул, будто это была самая приятная мысль из всех за сегодняшний день.
— Скучно же тебе будет без меня, некого будет унижать, да? - я пошёл к входной двери.
— Да, ладно, не скули, я даже привык к тебе, нас много что связывает, малыш.
Я открыл окна, и мухи полетели прочь, вместе с запахом смерти, вместе с воспоминаниями. «Много что связывает... если бы это было что-то хоть сколько-то хорошее...».


20.

Зак напевал какую-то совершенно дурацкую мелодию, посасывая трубку. Я сидел рядом и просто смотрел в окно. Иногда мне становилось страшно от внезапно всплывающих в памяти моментов, о которых я и не подозревал ранее. Но страшнее всего было для меня то, что Зак знал обо мне куда больше, чем я сам. Казалось, он мог читать мои самые тёмные мысли. Все считали меня хорошим, абсолютно все, кроме него. Именно поэтому Зак доставал меня в школе, он видел моих демонов, и он жадно хотел, чтобы я продемонстрировал их остальным.
—  Почему ты не выдал меня тогда? - внезапно заговорил я.
— Когда именно? - он прищурился, вглядываясь в моё лицо, и от этого мне стало не по себе. 
—  Когда я заплатил тебе, чтобы ты убил Ника. Почему ты не выдал меня?
Он ухмыльнулся.
— Я же пообещал тебе, что никому не скажу. У меня есть свои принципы. Возможно, сам того не подозревая, ты открыл мне совершенно иную дверь. До этого момента человеческая жизнь чуть больше значила для меня.
— Зачем ты согласился? Я не думаю, что сумма была достаточной, у тебя были какие-то свои мотивы? - сердце встрепенулось под рёбрами.
Зак посмотрел на меня, и вынув трубку, положил ее у лобового стекла. Я думал, он не захочет отвечать мне, но недовольно мотнув он всё же начал.
—  Ты хочешь поговорить по душам? Так обычно делал мой старик, когда надирался, как свинья. Он любил усадить меня рядом, и, сверля меня своим красным мутным взглядом, рассказывал то, чего я, мать его, не хотел слышать и знать! Но твоё положение, Алрой, оно куда более удобное. Никто не считал тебя мразью, не клеймил тебя и не нарушал твой покой. Никто, кроме меня, правда? Но кто я такой? Ублюдок, который творил нечто такое, что волосы у всех на затылке шевелились. Значит, ты снова хороший, белый, пушистый, просто ангел, которому мешал какой-то говнюк. Как думаешь, кто знал, что это не так? Кто? Кто видел весь этот ад в тебе, что ты скрывал ото всех?
— Если бы я не пришёл тогда с просьбой убить Ника, ты бы тоже не знал! Это был рискованный шаг, и я сполна поплатился за него!
—  О, посмотри, как загорелись твои глаза, узнаю тебя, настоящего тебя! Ты злишься? Почему? Ты пользовался своим дружком, пока тот не решил, что это любовь и надо всем рассказать, тогда ты и приговорил его. Он тебе вообще нравился, этот Ник?
—  Какая разница? - я почувствовал, как кровь запульсировала в висках.
—  Большая, малыш. Ник был таким же хлюпиком, без стержня и силы. А ты..? Ты мечтал о чём? Чего ты хотел? Чтобы это было как? Произнеси вслух!
—  Понятия не имею, о чем ты? Признайся, ты специально портил мне жизнь? Ты выбрал меня мишенью не просто так, да? Подсознательно я нравился тебе! Ты желал меня!
Зак засмеялась очень раскатисто, стуча ладонью по рулю.
—  Твою мать, Алрой, нет! Ты что правда так уверен в своей неотразимости? Скажу так, при прочих равных, я бы поимел и тебя тоже, знаешь ли, там в тюрьме, где я провёл какое-то время, после того, как замочил своего старика, такие цыпы просто нарасхват. Но зачем там, где полно чудесных куколок, я буду желать твою пусть и смазливую физиономию? Твоё тело, как и твои грязные фантазии мне не интересны. Смирись с тем, что есть те, кому ты омерзителен в своей лжи!
—  Тогда зачем я тебе?
—  Затем, что ты ключ! Что тут не понятного?
—  А может ты сам нарисовал этот знак?
—  Да нахрена?
— А что, хорошее прикрытие, чтобы не убивать меня. Ты ключ, смотри, я буду резать твои волосы, кормить тебя человеческим мясом и всячески унижать тебя, но не убью, потому что ты мне якобы нужен!
—  Слушай, малыш, ты меня реально бесишь, очень часто мне хочется сломать тебе нос. Сейчас как раз один из таких моментов. Если ты пораскинешь остатками своих мозгов, то допрёшь, что это не ты мне нужен, а я тебе! Без меня ты бы давно откинулся, поверь мне! - он снова взял трубку и сунул её в рот.
—  Это не так. Ты просто сам считаешь меня слабым! Но ты понятия не имеешь какой я! - я чуть ли не кричал от нахлынувшей злости, мне хотелось вцепиться ему в лицо.
—  Не слабым, а слабаком. Может быть ты в состоянии постоять за себя, я не знаю наверняка, но к чему ты точно не готов, так это к правде. Ты надеваешь всё беленькое и чистенькое, ты прячешь все самые страшные тайны, и постоянно хнычешь, это прекрасная маска. Я тоже, признаюсь, частенько ведусь на неё. Но рано или поздно тебе придётся во всём сознаться, самому себе прежде всего. Мне-то это нахрен не сдалось, я не собираюсь исповедовать тебя, я и так всё вижу. Хотел убить дружка чужими руками? Чудесно, у тебя это почти получилось. Я псих, придурок и фашист, а ты трусливая шавка, которая боится сама себя! Ты не только из-за Ника ко мне приходил, тебе напомнить, какой отчаянный и жалкий ты был тогда? Как молил о помощи, стоя на коленях? Ты просил меня спасти тебя, защитить, забыл?
И то бесконечное чёрное небо поглотило меня в этот миг, взорвав в памяти сотни осколков, которые больно впились в мозг. «Если ты закроешь глаза, мы упадём в пропасть...»
Я ринулся на него, и Зак едва ли не выпустил руль из рук. Перед глазами всё поплыло, я в неистовстве кричал и бил его кулаками, вцепляясь зубами во всё, что попадалось. В какой-то момент вкус крови наполнил рот. И я понял, это была моя кровь. Он головой разбил мне губу, и вывернул руку. Боль заставила меня прийти в себя, отдаваясь тошнотой где-то глубоко внутри, где были похоронены все мои тайны.
— Зак, мне больно, отпусти!
—  Если дёрнешься, я сломаю тебе руку, - рычал он над моим ухом, - Я не убил тебя до сих пор только потому, что пообещал кое-кому очень важному довезти тебя до убежища. Знак ключа нарисовал тебе не я! Ты можешь сколько угодно бегать от своей правды, но, однажды, она всё равно настигнет тебя!
—  Я не знаю, что со мной, я не хотел нападать на тебя, - слезы потекли по моим щекам, то ли отчаяния, то ли от боли.
Зак ослабил хватку и проследил за тем, чтобы я снова сел в своё кресло. На его деке осталась пара моих царапин.
—  Запомни, Алрой, ты никогда, слышишь, никогда не сможешь быть сильнее меня! Но я не твой демон, я как раз тот, кто спас тебя от всеобщего позора и разоблачения, ты заплатил очень дёшево за моё молчание.
Я вытер слёзы.
—  Я многое не помню, прошлое сокрыто от меня, оно появляется, как чёртов монстр из темноты, и я … я не знаю, куда бежать от него. Это не я!
—  К сожалению, малыш, это всё ты. Но я до сих пор ещё не понял, правда ли ты не помнишь что-то или умело манипулируешь, пытаясь вытащить из меня информацию о том, насколько много я знаю.
—  А насколько много ты знаешь?
Он снова посмотрел на меня изучающим взглядом, это было нечто новое, осторожный Зак.
—  Достаточно, чтобы несмотря на всю твою хлипкость считать тебя опасным! Не для меня, для других...
Я отвернулся к окну, за которым пейзаж полностью сменился, оставив позади песок и скалы. Теперь мы проезжали болота с роями москитов, поднимающихся из вязкой жижи. И покрытые плесенью деревья, чернеющие в тумане.
Мы с Заком обладали разной информацией, он знал обо мне то, чего я сам не помнил, что я специально забыл, а я боялся сложить это со второй частью и осознать, кто же я на самом деле?
Когда безликий заглянул ко мне в окно, я понял, что мир уже никогда не будет прежним, и что страх быть раскрытым  - это бесполезный атавизм, от которого мне было необходимо избавиться. Всем, даже Доку, я рассказывал одно и то же, оттачивая детали, полутени, совершенствуясь в своей лжи, но только я знал правду. И порой, она разъедала меня изнутри, выпуская наружу самых страшных монстров.
Паники не было, я не боялся, хотя вся моя сущность трепетала от мысли о том, что происходит нечто необъяснимое для меня. И эти существа, посланные из самого ада, пожирающие и высасывающие людей, как переспелые томаты, были моим спасением.
Я спустился вниз. Родители настороженно всматривались в темноту гомонящей паникой улицы. Я дышал ровно, отчётливо осознавая каждую секунду происходящего.
Первой на пол упала голова моего отца, окропив кровью его любимый светлый диван и папоротник в кадке. Тело нелепо сделало шаг и рухнуло рядом, дёргаясь в агонических судорогах. Мать повернулась и застыла в ужасе. Она не успела закричать. Одним движением я отсёк и её голову тоже, ощутив тёплые брызги на своём лице, и почувствовав, как облегчение приятной дымкой расползается по сознанию.
Я спокойно поднялся наверх, принял душ, протёр катану, сменил одежду и собрал рюкзак. В тот момент всё встало на свои места в моей голове, я надеялся, что вместе с ними я убил в себе того жалкого хлюпика, который кричал от боли по ночам в подушку, оставив лишь его манеру поведения. Я был наделён таинственной силой, уверенностью в правильности своих действий. Я переродился в ту ночь, умывшись кровью своих родителей, но, видимо, не весь я...

21.

Мне показалось, я уснул на пару часов, убаюканный своими мрачными воспоминаниями и монотонными видами болота. Самое яркое и самое настоящее, что было всегда во мне — это страх, страх быть разоблачённым, страх быть наказанным, страх оказаться вовсе не тем, кем я сам себя знал…

Когда я открыл глаза, закат уже мутнел в густом тумане. Я поёжился от холода. В неудобной позе у меня затекла шея.

— Проснулся? — голос Зака громыхнул в моём сознании, заставив вздрогнуть.
— Где мы?
— Подъезжаем к городу мёртвых, так это место прозвали суеверные людишки.
— Но он же и вправду должен был стать кладбищем для тех, кто не успел выбраться…
— Так-то оно так, — хмыкнул Зак, — Да вот только люди живучие, я знаю, что там еще остались местные, надеюсь, они достаточно дружелюбны, иначе им придётся познакомиться с битой мёртвой старушки.

Я посмотрел в окно. Болото с тучами плотоядных мошек и прокисшими растениями осталось далеко позади. Из тумана возникали одинокие заброшенные домишки и также быстро терялись в нём. В небе кружили чайки, словно мы приближались к морю. Словно оно дышало на нас солёным ветром. И вдруг над нами навис ОН. Я аж вжался в кресло, не чувствуя тела, так меня поразило увиденное.

Мы въехали на мост, который едва ли высился над водной гладью, из которой торчали верхние этажи бетонных домов. И… статуя молящегося ангела, такая огромная, что её тень разрезала воду и накрывала нас. На крыльях и голове её гнездились чайки, вздоря за каждый свободный дюйм пространства. От удивления я не заметил, как разинул рот.
— Она была возведена на куске скалы, именно поэтому не ушла под воду.
Я не сразу понял, что Зак говорит со мной.
— Выглядит устрашающе, — внезапно отозвался я, словно очнувшись от ступора, — Словно погребальный памятник всем, кто утонул в тот день…
— Во всё виновата гидроэлектростанция и плотина, безликие сожрали работников плотины, и очень скоро на ней случился взрыв, местные услышали сирену, но им было уже не спастись. Мелкие домишки просто стёрло в порошок, большинство зданий рухнуло, а ангел остался! Молится теперь за души бедолаг! — Зак достал сигарету.
— Дай мне тоже, — я протянул руку.

Он хмыкнул и подал мне пачку. Горький дым заполнил лёгкие, я чувствовал, как страх отступает, уступая место волнению и любопытству. Я открыл окно, в нос ударил запах тины и застоявшейся воды, проникая в кабину вместе с туманом и криками птиц.
— Как думаешь, что мы здесь ищем? Зачем он привёл нас сюда? — я пристально вглядывался в осиротелые глазницы домов, в надежде увидеть силуэты людей, но они были пусты.
— Не знаю, он сам нас найдёт, либо укажет знаками.
— Их давно не было… — я посмотрел на Зака и поймал его задумчивый взгляд, устремленный вдаль.
— Мда… раньше он был более разговорчив, я чувствовал его присутствие, будто он всё время следит за нами, понимаешь? — он перевёл взгляд на меня, и впервые я понял, что Зак начал сомневаться в правильности нашего пути, — Я всегда спрашивал его совета, и… этот парень, чёрт возьми, он тут же давал ответы… Но последние его знаки, странные, путанные… И их всё меньше. Нет, я не сомневаюсь, что он ведёт нас правильным путём, что в конечном итоге мы доберёмся до убежища, но, к чему все эти сложности? Почему просто не дать нам прямую карту? Руководство к действию? Хоть что-то более понятное, чем какие-то ключи и подсказки… они… они только путают меня, а я парень простой — вот дорога — следуй ей! Мне не нравится это чёртово место, оно прям кричит о том, что здесь полно неприятностей. А я тот, кто чувствует неприятности кожей. Спаситель решил, что мы должны быть здесь! Но зачем? Эх, мне бы только шанс перекинуться парой слов с ним с глазу на глаз!
— Что бы ты сказал ему?
Зак стукнул по рулю ладонью.
— Чёрт побери, я не знаю! Но как бы мне хотелось узнать, кто он? Откуда он всё знает, и почему выбрал именно меня?
— Нас!
— Что? — его мутные глаза впились в меня в немом приступе ярости.
— Ты хотел сказать «нас», он выбрал нас двоих.
Зак на секунду замолчал, напряжённо уставившись вперёд.
— Да, не хотел это признавать, но ты прав. Зачем-то он навязал мне еще и тебя! Я не в восторге, как ты понимаешь, но раз это часть плана, пусть так!

Мы проехали почти весь мост, когда заметили отходящую от него навесную дорогу, ведущую к верхним этажам одного из домов, которые едва ли возвышались над водой.
— Пройдёмся? — не дожидаясь моего ответа, Зак выпрыгнул на улицу.
Я же попытался оглядеться из машины, но ничего, кроме тумана и тёмных силуэтов зданий не было видно. Мой внутренний страх, всю жизнь преследовавший меня, заставлял быть более осторожным. Зак принялся вколачивать ржавые гвозди в именную биту старушки, наш арсенал был еще более ненадёжным чем тот мост, по которому нам предстояло перебираться.
«Они найдут тебя, и ты поплатишься!»
— Не найдут! — прошептал я и открыл дверь. Снаружи было ожидаемо холоднее. Я кутался изо всех сил в это дурацкое платье, но туман пробирал насквозь. Зак протянул мне кухонный нож.
— Не шибко острый, просто будь быстрее того, кто вздумает напасть на тебя. Дорога под нами ходила из стороны в сторону, угрожая скинуть нас в ту грязную затхлую жижу, утопившую сотни людей. И больше всего я боялся упасть туда, вниз, и оказаться в объятиях мертвецов. Кем они были? О чём мечтали, пока их не накрыла губительная волна? Помнил ли кто-то о них в суматохе апокалипсиса?

Мне было страшно даже просто посмотреть вниз, и обнаружить белеющие кости или хотя бы намёки на них сквозь толщу воды, покрытую туманом.
— Чёртовы чайки загадили весь мост! — Зак ругался себе под нос. Обычно он делал это громко, никого и ничего не опасаясь, но не в этот раз.
— Как-то мне тревожно, Зак, зачем кому-то оставаться здесь жить? Тут весьма жутко!
— А где не жутко? В деревне проповедников? Или в пустыне? Или может в городе грехов, где бандиты в одежде священников насилуют и грабят людей? Везде один сплошной непроглядный мрак… как в твоей башке!
— Что?
— Я говорю, держи нож наготове, кто его знает, что нас ждёт? Может, там логово безликих, погодка как раз для них подходящая! — он оценивающе посмотрел на свою биту с гвоздями, — Эх, мне бы сейчас мой Дезерт, а не вот это вот барахло!

Я старался идти след в след, но не смотреть вниз, сквозь щели между досками, кольца тумана доходили до самых ног, скорее всего сквозь него всё равно ничего не было видно, но мне всё же было не по себе от того, что я мог там случайно рассмотреть.

Когда мы почти достигли здания, я оглянулся назад, мост и машина уже скрылись за молочной пеленой. Зато я чётко видел ангела — пугающую серую статую, сложившую руки в молитве, обгаженную чайками и сиротливо парящую над мёртвым городом. Как символично и… жутко… Я поёжился. Зак прыгнул в разинутую пасть окна, я последовал за ним, стараясь не анализировать происходящее. Сердце колотилось в груди. Но там было пусто.

— Никого? — облегчённо прошептал я.
— Да, но здесь явно кто-то был, и не просто кто-то, — он указал на знаки на стене.
— О, нет!
— О, да! — Зак аж причмокнул от удовольствия, — Это он, малыш, Спаситель снова с нами! Я знал, что он не оставит нас!
— Давай, скажи мне, что же там написано? Пойти — найти дохлую собаку, принести её в другой город? Что? — я убрал нож в карман платья.
— Написано: «Вниз, найти, что нам знакомо», — Зак задумчиво почёсывал щетину, водя битой по нацарапанным знакам.
— Очередная невнятная хрень!
— Да, что ты?
— Да, единственное, что знакомо мне там, внизу, это знаешь что?
— Прекрасно представляю, что ты сейчас выдашь, в твоём маленьком ограниченном мозгу только такое и может родиться, но вниз — это туда, — он ткнул в тёмный угол.

Мне пришлось прищурится, чтобы увидеть дыру в полу.
— Я не полезу туда! Ей-Богу, это бред какой-то!
— Полезешь, причём первым, чтобы ты не передумал в последний момент.
— Ты шутишь? Мы не знаем, что там, да мало ли, что этот псих пишет?! Я пас!
— У тебя нет выбора, — Зак кивнул на биту с гвоздями.
— Серьёзно?
— Я не убью тебя, но продырявлю или сломаю тебе ногу, если не прекратишь паясничать, и не полезешь в дыру! Полезай, я сказал! — его глаза сверкали в полумраке яростными огнями, и я знал, что он снова чувствует его, своего Спасителя, который давал смысл жизни, надежду, который значил для него больше, чем вообще всё, что только существовало в мире Зака.
— Хорошо, Зак, ты прав, у меня нет выбора, как и всегда, впрочем! Надеюсь, ты хотя бы последуешь за мной? И я не окажусь в каком-нибудь подвале один на один с толпой голодных безликих!
— Естественно, я пойду за тобой, ведь там может быть ОН!

Я подошел к краю дыры, но мне было дико страшно. Всё моё нутро сопротивлялось этой неизвестности.
— Здесь рукав для спуска строительного мусора, ни ступенек, ничего, то есть мне просто прыгать в бездну, туда, вниз, я правильно понимаю?
— Логично! Прыгай! — он махнул битой, — Давай шевелись, иначе я приземлюсь тебе на голову!

Я сел на край, кровь прилила к голове вместе со страхом, я знал, что никогда не решусь на это, если буду обдумывать данный поступок, поэтому я просто скользнул вниз во тьму, прижав подол платья, чтобы не запутаться в нём.

Я полетел в безвоздушное узкое пространство, скользя по этой кишке в неизвестность, где-то над головой вдалеке я слышал охи Зака, значит он последовал за мной, значит я здесь не один. Но. я и так был не один… Тьма-тьма-тьма, отголоски, бульканье воды и … их голоса, сотни, нет тысячи голосов, окружающих меня. «Они найдут тебя, и ты поплатишься!» «Если ты закроешь глаза, мы упадём в пропасть, если ты только закроешь глаза и представишь на миг, что реальности не существует!» «Он съел её тело, отрубил ей голову и съел плоть её!» «Оно видит тебя, оно чует тебя, тебе не скрыться!» «Покайся, и будешь прощён!»

— Нет, оставьте меня! — свет полоснул по глазам, и я упал на пол, покрытый чёрно-белой плиткой, выложенной в шахматном порядке. Не успев толком ничего понять, я подскочил на ноги, но всё же наступил на подол платья и снова упал на колени, озираясь по сторонам. Это была некая комната с железными ржавыми стенами, покрытыми водным конденсатом, и… круглыми окнами, за которыми виднелась тьма… Поодаль стоял старый письменной стол, шкаф с книгами, кадка с фикусом и кресло, за столом спиной ко мне сидел какой-то старик, это я понял по его седым волосам.

— Боже, где я? — я медленно поднялся на ноги, опираясь на ледяные, влажные стены, потолок был такой низкий, что я едва ли не упёрся в него головой.

— Глубоко под водой! — не поворачиваясь ответил он, но этот голос показался мне до боли знакомым.

Я уставился в пол, ощущая, как ужас подкатывает к горлу.
— Боишься посмотреть в окна и увидеть их?
— Кто ты такой, чёрт тебя дери? — я не чувствовал злость, только страх, и желание, чтобы Зак быстрее нагнал меня.
— Мы можем поговорить без него? — старик не унимался.
— Что?
— Без твоего приятеля? Можешь поговорить со мной один, Алрой? — он развернулся в кресле. И я буквально онемел.
— Что за…? Какого хрена?
— Не паникуй! Кого ты ожидал увидеть здесь? Спасителя? Как бы ты узнал его?
— Я не… что происходит? Док? Что ты здесь делаешь? — я попятился к противоположной от него стене, в надежде, что Зак вот-вот появится и поможет мне разобраться в этом дерьме.
— Нет-нет, Алрой, не убегай, давай поговорим! Сейчас ты в безопасности! — он встал из-за стола, и я заметил, что на нём был тот же самый халат, как и в день нашего прощания, тот же, но… в пятнах крови…
— Ваш халат, он…
Док посмотрел на него и рассмеялся.
— Ах, да, это томатный сок, не то, что ты подумал, посмотри на меня, я же старик, что я могу сделать?
— Кто вы на самом деле? — я чувствовал, как сознание начинало мутить, сердце буквально сжалось в один комок.
— Я твой друг, Алрой, твой единственный настоящий друг, а вот Зак нет! Он ведёт тебя по ложному пути! Спаситель, знаки…
— Они привели нас сюда…
— Я привёл вас сюда, а не знаки, Зак потерял логическую связь между всем происходящим, таблетки, что я дал тебе в самом начале, ты принимал их? — Док медленно приближался, и с каждым его шагом ком в моём горле становился больше, а пространство меньше.
— Я… я не помню, что вам от меня надо?
— Просто поговорить, но у нас всего несколько секунд, поэтому слушай очень внимательно. Зак не твой друг, и он ошибается на счёт всей теории. Он болен, и готов любые знаки считать за знаки Спасителя. Он ошибается и на счёт происхождения безликих, и он не нужен тебе, чтобы самому найти убежище! Я познакомлю тебя со Спасителем, если обещаешь сбежать от Зака. Сможешь?
— Он убьёт меня!
— Разве? Ты его ключ, он не может убить тебя! — он подошёл почти вплотную, и я мог разглядеть эти бурые пятна на его халате, это определенно была чья-то кровь.
— Вы не знаете Зака. Он прикончит меня, если заподозрит что-то неладное. Зачем вам всё это? Что вы задумали?
— Я бы хотел спасти тебя, — Док протянул мне свою сморщенную руку, — Я знаю, ты хороший малый, попал под влияние больного ублюдка, он запугивает тебя, но я хочу спасти тебя, я же твой друг, помнишь? — его бесцветные глаза улыбались мне из-под густых седых бровей.

«Если ты закроешь глаза, мы упадём в пропасть…»

Выражение лица Дока в секунду изменилось, словно он увидел мертвеца перед собой, живого, мать его, мертвеца!
— Неожиданно, правда, Док? — я улыбнулся, чувствуя согревающее точечное тепло на своём лице.

Он попятился, хватаясь за стены, но было слишком поздно, из его живота неудержимыми потоками лилась кровь, расплываясь лужами на шахматном полу, пропитывая насквозь его и без того грязный халат.

— Я бы на вашем месте всё-таки задумался, кто из нас хороший парень, Док?

22.

Всё происходящее только сильнее путало меня, я чувствовал некий подвох, недосказанность, странность действий Спасителя. Он водил нас кругами, заставляя попадать в неприятности, приводя в какие-то странные места, и этот город не был исключением.

Он говорил со мной тысячью разных голосов, из каждого угла, с каждой стены, я везде видел его знаки, они были повсюду. Иногда мне начинало казаться, что я уже сам выдумываю их. Так было и в этот раз. Его знаки на облупившейся стене, но... не его рукой, или он нарочно играет со мной? А может, кто-то просто хотел устроить ловушку?

Меня не пугали ни люди, ни самые кошмарные чудовища, если понадобится, я смог бы убить каждого, перегрызть им всем глотки собственными зубами, как когда-то загрыз нашего чёрного козла Донни. Но мысль о том, что в этом затхлом мире существовал кто-то, кто на шаг всегда опережал меня, был умнее и проворнее меня, сводя с ума своим предвидением всего, не давала мне покоя. Я хотел найти его, узнать, каков его план? Спросить его, не он ли, случаем, придумал этот апокалипсис?

Я слышал, что где-то жили паломники, которые бродили и рассказывали об убежище, они поклонялись ему, как единственному истинно-святому месту. Они утверждали, что кто-то из них видел Спасителя, что он дал напутствия, и что именно он знает одну единственную правду. Но кем он был? Кто он?

Я заставил Алроя прыгнуть в ту дыру, потому что был уверен, что он не последует за мной, сделай я это первым. Но когда я сам очутился в узком пространстве, лишённом воздуха, все мои страхи выползли наружу. В отличии от Алроя, я знал больше даже о нём самом, и эта непосильная ноша давила на меня.

Когда-то я пришёл ему на помощь, чтобы вырвать из того ада, который поглотил его. Таким жалким и беспомощным он мне казался тогда, умоляя спасти его. И я ошибся, думая, что он безобиден и слаб, я освободил монстра. Дал ему то, чего ни у кого не было — собственного убийцу, который расправился с его же дружком! Который внушил ему, что он не полное ничтожество, и что все те, кто причинил ему боль, обязательно поплатятся. Но этой болью был он сам! Чистейшая концентрация чернейшего зла.

Я никогда не хотел, чтобы кто-то понял, что нас хоть что-то связывает. Я презирал его всем своим нутром, но в то же время не мог отделаться от этой навязчивой мысли, которую до сих пор боялся озвучить даже сам себе. Но она всё громче звучала в моей голове, заглушая всё.

«Зачем я на самом деле таскаю его везде за собой?»

Я мог убить его десятки раз, мог покалечить, заставить заткнуться, подчиниться, но каждый раз я просто делал вид, что порчу ему жизнь, а сам оберегал его, и мчался по первому зову, чтобы снова ненавидеть себя за эту слабость!

Алрой ловко манипулировал мной своей двойственностью. Я давно догадался, что чёртов ублюдок превращает всё вокруг в ад. А потом он терял память и смотрел своими невинными рыбьими глазами, словно он самое беззащитное существо в мире, а я тот самый говнюк, портящий ему жизнь. Он превращался в жертву, и все эти слёзы, такие искренние и такие правдивые.

Я клянусь, я хотел избавиться от него, в тот день я чётко осознал, что всё это дерьмо слишком далеко зашло. И я готов был вынести ему мозги, чтобы он исчез, чтобы его не стало. Но спаситель нарисовал чёртов ключ на нём, и я снова потащил Алроя за собой, почувствовав некое облегчение, послужившее таблеткой забвения от желания уничтожить его.

Алрой искренне верил, что я что-то испытываю к нему, что-то такое постыдное, в чём сам не в состоянии признаться себе, но я вовсе не тот тип людей, который будет бояться подобного. Я сидел в тюрьме, я смаковал человеческое мясо, под разного рода веществами я перетрахал всё, что только мог, и если бы дело было в желании, оно бы очень быстро переросло в действие. Но дело было в ПРАВДЕ, к которой Алрой еще не был готов. Но готов ли был я?

Я вывалился из этого рукава прямиком в лужу тёплой крови, в которой трепыхался какой-то старик.

Алрой с багровыми брызгами на бледном лице стоял над ним в старомодном похоронном платье. И картина, надо сказать, казалась весьма впечатляющей. Где появлялся Алрой Блейк - всегда пахло смертью!

— Что здесь стряслось? Меня не было всего несколько секунд! - я поднялся на ноги, тщетно пытаясь оттереть кровь от своих нелепых штанов.

— Этот полоумный старик напал на меня!

— Да неужели? Ты хоть успел сказать, что мы вроде как с миром пришли? - я огляделся по сторонам, у стены валялась бита с гвоздями, которую я выпустил из рук во время падения.

— Мне не нравится это место, мы в какой-то консервной банке глубоко под водой, где за окнами затопленный город с тысячью мертвецов! Я бы хотел выбраться отсюда, меня тошнит! А твои знаки...? Ты вообще уверен, что их оставил Спаситель? Это очень похоже на ловушку!

— Не уверен, почерк не совсем похож на его, но кто еще их знает? Мы должны были проверить.

— Да мало ли кто? Вокруг один больные ублюдки, я хочу в безопасное место, где никто больше не будет жаждать убить меня! - он говорил дрожащим голосом, при этом лицо его совершенно не выражало никаких эмоций, глаза жадно блестели из-под упавшей не лицо чёлки.

— Судя по всему, самое безопасное место — это там, где нет тебя! Какого хрена ты прикончил старика? Он мог нам что-то рассказать о Спасителе!

— Сомневаюсь, нас специально заманили сюда, нас или тех, кто умеет читать дурацкие знаки, мне здесь не нравится, надо выбраться, как можно скорее! - он начал судорожно вертеться по сторонам, рыться на письменном столе старика, разбрасывая какие-то бумаги по полу.

Я же, спокойно оглядев комнату, заметил дверь, которая вела дальше. Логично было пойти туда, а не пытаться вскарабкаться вверх по рукаву.

— Эй, принцесса, держи свой нож наготове, прогуляемся, - я указал на дверь.

Алрой как-то нервно улыбнулся, убирая волосы с лица.

— На этот раз ты идёшь первым!

А я был и не против.

Тяжелая ржавая дверь, скрипнув, поддалась, и мы очутились в сумрачном пространстве, похожем на коридор какой-то старинной гостиницы или корабля. По одну сторону располагались круглые окна, а по другую — закрытые двери с номерами. Всё вокруг пахло плесенью, было покрыто царапинами и потёртостями.
          
— Давненько здесь ремонта не затевалось. Я думаю, старик тут был не одинок, давай-ка, как можно тише дойдем до следующего перехода? - прошептал я.

Мы крались по влажному ковролину, впитавшему конденсат со стен, и больше всего мне не хотелось случайно взглянуть в эти окна. Если Алрой прав, кто его знает, что мы могли увидеть там, под водой, кроме тьмы? Разложившиеся трупы утонувших людей, или нечто более зловещее?

Пространство давило на меня, казалось, что кислорода здесь не так много, и он вот-вот начнёт заканчиваться. Я сжал рукоятку биты сильнее, но здесь было так мало места, едва ли его хватило бы для нормального замаха.

За одной из дверей, что мы оставили позади, раздался какой-то скрежет, словно, её собирались открыть. Сердце подпрыгнуло до самого горла.

Я махнул рукой, командуя Алрою ускорить шаг. И мы почти побежали в конец, успев скрыться за еще одной дверью, но не сумев закрыть её, когда та, за которой раздавались звуки, всё-таки распахнулась. Я всматривалась в круглое окошко, тяжело дыша. Пар от моего дыхания оседал на стекле и тут же пропадал. В коридор вывалилось нечто огромное, заполонившее его во всю высоту. Не могу сказать, что я сильно удивился, страшнее было бы обнаружить здесь людей в своём уме. Сшитая из кусков мёртвая плоть, с добавлением щупалец и рыбьих хвостов, нечто похожее мы видели и раньше, но на этот раз монстр был просто огромным. Его обезображенная морда что-то вынюхивала в воздухе. С оскалившейся пасти, усеянной шипами, капала вязкая слюна. Не хотел бы я оказаться рядом с ним, вдыхая зловоние рыбных потрохов. Так себе смерть.
          
— Красавчик учуял нас, дело дрянь, - прошептал я Алрою, - Наше оружие против такой махины просто смехотворно, так что на счёт три, ты упираешься в дверь со всей силы, а я закручиваю вентиль. Если оно доберётся до нас быстрее, я кину тебя ему первым, так что постарайся.

Но Алрой ничего не ответил, в отличии от меня, он не видел, что там происходит в коридоре, но слышал булькающие звуки и скрежет твари. Этого было достаточно, чтобы понять — ничего хорошего нас не ждёт, столкнись мы с ним лицом к лицу.

— Три! - выпалил я и потянул за вентиль, который, конечно заржавел и отказывался поддаваться мне. Алрою же почти удалось закрыть эту проклятую толстенную дверь, но с таким скрипом, что тварь, сразу же обнаружила наше местоположение. Она взвыла и понеслась в нашу сторону, оставляя слизь на стенах и промокшем ковролине.

— Эй-эй, малыш, поднажми, дядюшка осьминог уже близко, и у него чертовски не милое хлебало! - я стиснул зубы и снова налёг на вентиль, казалось, кожа на моих ладонях вот-вот лопнет. В ушах запульсировало давление. Алрой захлопнул дверь до конца, но мой чёртов вентиль не двигался с места. Я повернулся в сторону окошка, и моё лицо уткнулось в несколько выпученных жёлтых рыбьих глаз, уставившихся на меня. Оно было прямо за ней.

— Так, Хьюстон, у нас проблемки! - я снова вцепился в вентиль, ощущая, как монстр стал давить на дверь с той стороны, Алрой подпирал её собой, но силы были явно не равны. Нас временно спасало только то, что она крайне тяжело открывалась.

— Сделай же что-нибудь, оно сожрёт нас! - жалобный голос Алроя вернул меня в реальность, если это неизбежный конец, то я бы хотел успеть рассказать ему кое-что, но обстановка была не подходящей, сомневаюсь, что он бы понял хоть слово.

Я видел, как из образовавшейся щели показался первый щупалец, протиснувшийся к нам, и пытающийся схватить Алроя за ногу. Блейк изо всех сил толкнул дверь, и она снова захлопнулась, прищемив твари отросток. Монстр взвыл, придя в ярость. И я уже успел представить, как будут хрустеть мои кости в его пасти, и в этот же момент почувствовал руки Алроя на вентиле рядом со своими. Он рванул его вниз, и механизм поддался. Тварь успела вынуть свой покалеченный щупалец в последнюю секунду, мечась по коридору и ударяясь о стены. Казалось, стук моего собственного сердца заглушал эти дикие вопли и грохот.

Ну вот, если до этого момента мы были мало кем замечены, то теперь о нашем присутствии знали все. Я несколько секунд не мог ничего сказать, хотя обычно у меня находилась пара аморальных шуток даже в самые напряжённые моменты. Я посмотрел на Алроя, на его изрешечённое чужой кровью лицо, он прищурился, глядя на меня.

Меня со всех сторон окружали монстры...

23.
Алрой.
Я очнулся от того, что на лицо мне капало что-то холодное. Это был конденсат. Не знаю, сколько времени он вот так капал на меня сверху, но все мои волосы стали влажными. Оказывается, мы спали в какой-то каморке, заблокировав дверь битой. Я вообще не помнил момент того, как мы попали сюда, и как отключились, но сейчас мне было жутко холодно. Зак спал сидя, похрапывая и подёргиваясь во сне, я же лежал прямо на полу, положив голову ему на колени. Милая идиллия, которая нарисовалась на фоне огромного стресса, и которая разрушится сразу, как только он откроет глаза.
Я поднялся на ноги, ёжась от сырости и холода, и огляделся по сторонам. Каморка оказалась небольшой комнатой с тусклым светом единственной лампы в углу на стене и всё таким же влажным ковролином на полу с бурыми гнилостными пятнами. Больше всего на свете мне хотелось выбраться из этого ужасного места. Оно давило на меня, заставляя задыхаться и нервничать.
«Послушание – самое первое, что ты должен усвоить!»
¬— Заткнись! Я не хочу слышать тебя! – я осознал, что злобно сказал это вслух и оглянулся на Зака, боясь разбудить его. Но он продолжал храпеть.
Я осмелился вынуть биту и выйти из комнатушки без Зака. Знаю, его бы такое решение сильно разозлило, но внутренняя тревога заставила меня сделать этот шаг. Я снова ничего не помнил, только какие-то смутные куски. На всякий случай, проверив наличие ножа, я шагнул за дверь и
попал в кромешную тьму, оставляя за собой еле подсвеченный прямоугольник дверного проёма.
«Тебе же нравилось это, помнишь?»
Я шарил рукой перед собой в надежде наткнуться на новую дверь, пусть там окажется кто угодно, хоть тот монстр, хоть безликие, хоть гора трупов, только не этот голос.
«Признайся, чего ты хотел больше всего?»
Я вынул нож, и готов был вонзить его в глаз любому чудовищу, но чудовища были в моей голове.
«Скажи это вслух, Алрой!»
Наконец я наткнулся на выход из этой пугающей ледяной мглы, в которой гнездились все мои страхи. Потянул железную дверь на себя, и она поддалась. Жёлтый мерцающий свет залил меня, оставляя все страхи позади, они визгливо скрылись обратно в сумрак. Я шагнул в объятия  электрического света, но тут же замер в изумлении. На секунду мне показалось, что мне всё привиделось, но чем больше глаза привыкали к свету, тем страшнее мне становилось. Напротив меня, спиной к стене, скрываясь в том месте, где света было меньше всего, стоял ОН. Но как такое было возможно?
— Какого чёрта? – прошептал я, чувствуя, как потеют ладони.
— Зачем ты пришёл сюда? – голос его был хриплым, словно…
«Словно ему горло перерезали, да?»
Тошнота подступила к самому горлу, я еле сдерживал позывы выворачивающегося наизнанку желудка. Но я сделал вид, что ни капли не боюсь, я умел… лгать.
— Он меня сюда притащил, потому что увидел свои дурацкие знаки, это ты их нарисовал? Ты заманил нас сюда?
Он ухмыльнулся и вышел на свет, и теперь я мог рассмотреть ужасающие шрамы на его шее. Будто голову его пришивали к телу толстыми холщовыми нитками.
— Может и я, зная, что твой непослушный, но верный пёс всегда идёт по следу, даже чуя, что он ложный, а может, и нет… Думаешь, я один хотел найти тебя? – он сделал шаг в мою сторону, и еще одни. Мне хотелось бежать, но я стоял на месте, гордо задрав голову. Наконец, он вплотную приблизился ко мне, от него несло кровью, да, это определённо был запах протухшей крови.
— Я вижу, у тебя множество вопросов, у меня тоже, твой нож здесь не поможет, не в этот раз.
Он взял мою руку с ножом и поднёс к своему лицу, его побелевшие мутные глаза пожирали меня ненавистью.
— Ты убиваешь всё, что любишь, потому что на самом деле ты любишь только себя, Алрой Блейк!
Он ухмыльнулся и схватил меня второй рукой за промежность. Я вздрогнул, но старался оставаться невозмутимым.
— О, этот безумный мир, где преступники гуляют на свободе, где монстры носят обличье людей, а люди страшнее монстров. Что ты чувствуешь? – он провёл лезвием моего ножа себе по щеке, оставляя тонкий порез. Но из него не потекла кровь, словно…
«Словно он труп, приятель, поэтому не истекает кровью, поэтому глаза его белые и мутные».
Его рука поползла на внутреннюю часть моего бедра, я отчаянно боролся с желанием внешне выдать ужас, охвативший меня.
— Мне нравится, как ты держишься, Алрой, но я чувствую твой страх, я бы хотел попробовать с тобой так, как делал он! Ты помнишь это? – он сильнее сжал пальцы на моём бедре, - Встань на колени!
— Нет, я…
Он процедил воздух сквозь зубы, словно он был невероятно вкусным.
— Твой страх, как музыка, твоя беспомощность заводит, теперь я понимаю его…
— Ты ничего не знаешь, ты… не можешь знать! - дрожь проникла в каждую клетку моего тела, я начинал терять контроль.
— Самое прекрасное, что я не чувствую боли, а всё остальное да, а ещё появилось нечто новое – запахи: запах страха, запах возбуждения… запах смерти… Ты многое знаешь о смерти, да, Алрой? Каково это было убивать его, зная, что его голос навсегда останется с тобой? На колени, мразь!
Он пнул меня прямо в кость голени, и ноги мои подкосились. Я упал на пол, выронив нож, и корчась от боли. Он навалился на меня всем весом, схватив за горло и прижав к полу.
— Я хочу, чтобы ты рассказал, что ты чувствовал тогда, что? Страх, боль, ненависть? А может тебе нравилось послушание? Так он тебя учил?
В память полезли острые осколки, разрывая все преграды, что я создавал годами, пряча каждую мелочь так глубоко, как только можно. Всё погрузилось в бездну, в хаос, во тьму. «Послушание – самое первое, что ты должен усвоить!»
Только резкая боль заставила вернуться в реальность. 
— Ты делал это когда-нибудь с трупом? – рычал он мне в лицо.
— Я прошу тебя…
— Ты плачешь? Расслабься, мы десятки раз делали это, пока я был жив, да, малыш?
— Я не понимаю, что происходит? Прошу тебя, отпусти меня…, - сознание опять начинало мутиться.
— Расскажи, это похоже на то, как ОН делал это? Скажи мне! – он сильнее сдавил горло.
Я стал бить его кулаком по спине, хватая воздух ртом, и он ослабил хватку.
— Я хочу, чтобы ты звал его, соберись с силами, зови его, пусть он придёт!
— Нет, - слёзы текли горячими ручьями по щекам, меня сильно тошнило, тело сводило судорогами.
— Зови, я сказал, кричи, или я задушу тебя, мерзкий выродок! – он скалил зубы с запёкшейся на них кровью, и губы его трескались, на них лопалась кожа, свисая лохмотьями.
— Нет, я прошу тебя… Остановись, Ник…
Он на секунду замер, впившись в меня своими безжизненными глазами.
— Я любил тебя, мразь, и во что ты превратил меня за это? Нравлюсь я тебе таким теперь? Это чудовищное место, именно здесь из трупов делают живых, но жив ли я? Посмотри на меня! Я чудовище? Я чудовище, Алрой?
— Нет, - захлёбываясь в слезах, прошептал я.
— Чудовище здесь только одно – ты!
Он резко подался вперёд, и я прикусил губу, чтобы не закричать.
— Зови своего пса, я хочу видеть его!
— Нет, я не могу!
— Пусть он придёт, или я убью тебя!
— Я прошу тебя, Ник, мне больно! Я не хотел, чтобы так всё вышло!
— Страшно тебе? Ты знаешь, что это за место? Знаешь? – он встряхнул меня.
— Нет!
— Твой пёс искал его, обезумев от одной этой идеи, но это самое страшное место, которое только можно представить. И здесь ты не встретишь ни одного живого существа. С него всё началось, здесь всё и заканчивается! Расскажи мне, что он делал с тобой? И как твоё пёс, твой монстр, которого ты приручил, сам боясь его до безумия, как он помогал тебе?
— Нет, мне больно, отпусти меня, если ты хотя бы ещё чуть-чуть тот Ник, которого я знал, прекрати!
Сознание снова начало покидать меня, но Ник шлепками по лицу привёл меня в чувства.
— Зови своего пса! – рычал он мне в лицо дыханием самой смерти.
Я, обессилив, лишь мотал головой. Он ударил меня затылком об пол так, что в ушах зазвенело.
— Зови его!
Я набрал воздуха в лёгкие и закричал срывающимся голосом.
— Зааак! Зак, спаси меня!


24.

Зак.

Отчаянный крик Алроя вырвал меня из череды болезненных снов. Я подскочил, смутно понимая, что происходит, и наткнулся взглядом на биту, валяющуюся на полу, и открытую дверь. Где-то вдалеке истошно кричал Алрой. Не помня себя, я ринулся во тьму, размахивая поднятой битой. Я не чувствовал страха, адреналин бил в голову, разгоняя все мысли, и только его пронзительный срывающийся крик заставлял меня бежать быстрее. «Я иду, иду, уже близко, держись!» - мой собственный голос отзывался эхом в черепе.
Я ворвался в этот свет, готовый убить любое чудовище, но то, что я увидел, вогнало меня в ступор на несколько секунд. Это был Ник, вернее, нечто похожее на Ника, ходячий труп с неровно пришитой головой. И он держал за горло Алроя, лёжа на нём.
— А вот и твой пёс! – радостно воскликнул он, улыбаясь своей потрескавшейся улыбкой.
— Какого хрена? – я готов был размозжить ему голову, мне было всё равно, каким образом этот мертвец до сих пор может говорить.
— Не торопись, зверюга, иначе я сверну ему шею! – Ник глухо рассмеялся, но тут же раскашлялся, отплёвываясь какими-то кровавыми ветками, словно внутри он был набит ими.
— Что ты такое? – я чувствовал, как ярость кипит в жилах.
— Хороший вопрос, - он потянулся куда-то в сторону рукой и поднял нож, который, вероятнее всего выронил этот олух Алрой. Затем встал на ноги, подняв Алроя, как тряпичную куклу, держа лезвие у его горла, — Ты задаёшь этот вопрос мне, хотя ты знаешь, кто я. А задавал ли ты его себе?
— Послушай, чувак, мне жаль, что когда-то я проломил тебе голову, или не жаль, разве это вообще важно сейчас? Я не слепой, я вижу, что ты не похож на живого человека, как… как ты вообще ходишь? Как такое возможно?
— О, мой чудесный зверь, от тебя несёт смелостью и решительностью, не то что от нашего дружка, он умеет искусно лгать, но его страх осязаем, его боль такая сладкая, что на неё слетаются все демоны! – Он сильнее сжал Алроя, который едва ли был в себе.
— Что за чушь ты несёшь? Отпусти его. Что тебе вообще надо? Ты же явно не собирался убивать его, тебе нужен я?
— Я ждал этого момента очень долго, даже слишком, но живым я его не дождался. И вот теперь мы здесь, в этой вонючей ржавой клоаке, где творятся невообразимые вещи. Я ещё тогда всё понял, когда ты буквально крошил мой череп. Стоял, окроплённый моей же кровью, там, в школе, и ухмылялся. Я мечтал об этом моменте, мечтал увидеть твоё разочарованное лицо.
— Понятия не имею, кто отрезал тебе башку, и как ты сейчас двигаешься, но её криво пришили, просто знай об этом.
Он громко хмыкнул.
— А ты всё такой же шутник, твои шуточки стоили многим жизней, да? Какова она на вкус, человечина? - Ник лизнул полуживого Алроя в щёку.
— Как свинина, я аморальный тип, ты просто не сможешь вызвать во мне ни капли эмоций по этому поводу.
— О, да. Я это прекрасно знаю. Аморальный ублюдок, но при этом верный пёс, которого дёргает за поводок Алрой. Скажи, тебе нравится подчиняться ему?
Моя рука сильнее сжала биту, я стиснул зубы, изо всех сил стараясь сдерживать гнев.
— Ничего подобного! Ещё слово, и я снова проделаю дыру в твоей башке!
— Да неужели? Тогда, почему ты здесь?
— Он…
— Звал на помощь, как и всегда, впрочем, и ты примчался. Хороший пёс!
— Так, ты мне надоел, либо выкладывай, что тебе надо, либо я пошёл, можешь дальше заниматься тут с ним своими непотребствами, мне плевать.
Ник снова хрипло рассмеялся, а потом оскалился, как какое-то чудовище.
— Тебе не плевать, пёс, мы оба это знаем. Ты и я, ты и я… и ещё кое-кто.
— Чего ты хочешь? – кровь сильнее пульсировала в венах, заполняя мою голову шумами.
В этот момент Алрой всё же потерял сознание, но Ник ловко подхватил его одной рукой, словно тот был совсем лёгким. «Набитым теми же ветками».
— Я хочу своё место и свою жизнь!
— Ну, со вторым явно будут проблемки, ты в зеркало себя видел?
— Ты думаешь, что такой крутой и умный? Продумываешь всё наперёд, да? Всё знаешь? Тогда ответь мне, где ты сейчас?
— В какой-то ржавой банке на дне водоёма, в одной комнате с ходячим мертвецом и дебилом без сознания, который наверняка даже не вспомнит, какого хрена она пошёл сюда? Вы меня оба бесите. И я уже теряю терпение.
— Ой, ну он часто теряет память. А то, что он нас не слышит, даже к лучшему, есть вещи, которые стоит оставить между нами.
— К чему ты клонишь? – я прищурился, вглядываясь в его лицо, но оно не выражало никаких эмоций.
— Когда я попал сюда, я познакомился с НИМ – самым могущественным злом, породившим всех этих тварей. И в каждой этой грёбаной комнате сидит нечто, что не стоит видеть. Но, поверь мне, я всё же увидел. И стал частью этого дерьма, потому что настоящий я мёртв. Я бы не называл его спасителем, я бы назвал его создателем! Он сделал это со мной!
— Что? Я не понимаю, спаситель обитает здесь? – сердце моё было готово выпрыгнуть из груди.
— Не просто обитает, он создаёт и оживляет нас всех именно здесь! Но посмотри на меня, я не хочу быть таким! Я чудовище!
— Подожди, подожди, - я почувствовал, как меня стало подташнивать, — Ты хочешь сказать, что эта дыра и есть убежище?
Он широко улыбнулся, обнажив ряд зубов с запёкшейся на них кровью.
— Я знал, что ты не так туп, хотя признаюсь, уже был на грани разочарования.
— Не может этого быть! Что? Как? Где все спасённые люди, что верили в него? Казалось, воздух резко закончился, мне стало тяжело дышать.
— Люди? Кто тебе сказал, что спаситель создал всё это для людей?
— Я не понимаю, какого чёрта здесь происходит?
Ник расплылся в довольной улыбке, снова оскалив свои кровавые зубы.
— Как же приятно видеть твоё разочарование. Верный пёс, проползший сотни миль, веря полоумному ублюдку, который вёл его сюда -  в самое гиблое место! У меня в руках твой ключ, который ты волочил за собой всё это время, и который ОН тебе дал. И наш маленький лжец Алрой – единственное, действительно важное во всей этой кровавой игре. Он ключ, который нужен мне. Потому что, когда я осознал, кто я теперь, я также понял, что без него мне не выбраться из консервной банки с прекрасным названием «убежище». Знаешь, ты верно ему служил, хотя и показательно перегибал палку. Ты защищал это чудовище, словно он самое слабое и беззащитное существо в мире, а между тем, это не так! – он провёл лезвием ножа по губам Алроя, —  Я всё думал, зачем ему понадобилось оживлять меня и оставлять здесь?
— Кто он? Кто оживил тебя? – закричал я, срывая голос.
— Я терзался и страдал, блуждая здесь в темноте, и постоянно спрашивая, но он не отвечал, не желая говорить со мной.
— Я хочу знать, кто он? Как выглядит спаситель, отведи меня к нему!
— И вот я осознал, что он действительно хотел от меня…
— Как его вызвать? Ответь мне!
— Я понял, что нужен ему, чтобы убить тебя!

25.

—  Что ты несёшь?
Он улыбнулся своей омерзительной трескающейся улыбкой:
—  Тебе не выбраться отсюда, зверь! Мы заперты тут навсегда! Да-да, в этом самом ужасном месте, и он будет решать, кому из нас говорить, а кому нет, кому жить, кому умереть, а кому обратиться в чудовище! Там наверху уже всё заполонили безликие. Они лезут изо всех щелей, как тараканы. Мир всё больше напоминает кошмар, но самый кошмар живёт здесь. Я думаю, ты уже давно догадывался, что наш малыш не так прост, как кажется.
Я сделал шаг в его сторону, как можно более незаметно, внутри кипела ярость, поднимаясь по венам бурлящим потоком. Мне хотелось свернуть ему шею и вырвать язык. Чтобы он захлёбывался в своей гнилой крови.
—  Тише, пёс, я не хочу поранить его, знаешь, каким бы ублюдком он ни был, ни тебе, ни мне не выбраться без Алроя, мы застрянем в этой ржавой хреновине навсегда, проклиная каждый божий день своего существования, - он сильнее прижал лезвие к его шее.
— Ты уже мёртв, твоя голова пришита к телу, я, надеюсь, ты догадываешься об этом? Если ты и выйдешь отсюда, то будешь ничем не лучше, чем кадавры и безликие, просто кусок гниющей плоти. Я понятия не имею, как ты ходишь, но ты уже вряд ли сможешь наслаждаться жизнью, так что давай как-нибудь договоримся.
Ник глухо рассмеялся, вены на его шее посинели или даже почернели, казалось, в них пульсируют пиявки, или может это были опарыши.
- Господи, как можно доверять свою жизнь такому тупому увальню? Мне не нужно это никчёмное существование, которое ты зовёшь жизнью. Её отняли у меня давно, ещё тогда, когда ты проломил мне голову в сортире. Я захлёбывался собственной кровью и смотрел на тебя, такого надменного и смелого, ты не боялся ничего, ты был готов убить меня, не слушая мои мольбы и стоны.  Наверняка же был уверен, что я не выживу. А я всё никак не мог понять, за что? А потом осознал, что ты покрывал его тайны. Лёжа в больнице, я снова и снова прокручивал те моменты, пытаясь найти зацепку, понять, какое ты имеешь отношение к тому, что происходит? Ненависть, безумие, ревность? Нет — ложь! Это ОН попросил тебя сделать это со мной. Чтобы не пачкать свои руки, чтобы быть снова белым и пушистым. И так он делал каждый раз, когда кто-то начинал мешать ему. Он до безумия боялся тебя, но всегда звал и отдавал на растерзание всех, кто внезапно становился неугодным. Но меня всегда интересовало другое — зачем тебе это вообще надо было? Ты что, любил его?
—  Нет, — я помотал головой, чувствуя, что еле сдерживаюсь, мне становилось плевать на Алроя, я хотел оторвать этому мертвецу голову и заставить его заткнуться.
— Мне жаль тебя, пёс, ты протащил этот кусок дерьма сквозь весь ад, и попал в ловушку. Когда мы окажемся на поверхности, поверь мне, он, скорее всего, даже не вспомнит, что ты вообще существовал когда-то. Ведь так удобно забывать тех, кто уже мёртв, не так ли?!
—  Но я ещё жив, мудило! И на твоём месте я бы обратил внимание, что он уже давно не без сознания, и на то, что у него в руке! – прошипел я, сжимая в приступе ярости кулаки.
Ник судорожно метнулся взглядом на Алроя, и в этот момент я всадил кулак ему в ухо со всей дури, вложив в него убивающую силу ненависти. Прямо как тогда, в школьном туалете, мечтая расколоть его череп на части.
Голова его с хрустом оторвалась от тела и повисла сбоку на жилах и коже. Кровь не брызнула фонтаном, она просто медленно поползла полузастывшими сгустками, извергаясь из охваченного судорогами тела.
—  Тебе всё равно не сбежать! —  хрипел Ник, шатающейся походкой отходя вглубь комнаты. Он уронил Алроя, и тот упал на пол, не приходя в сознание. Я подхватил его, не выпуская из вида блуждающий труп, и стал шлёпать по щекам, пытаясь привести в чувства.
—  Ну, же, малыш, давай, надо валить отсюда! За каким хреном ты вообще без меня куда-то пошёл?
Он открыл глаза:
—  Зак?
—  А кто же ещё, мать твою? Мне не нравится, что вокруг становится всё больше мертвецов, которые почему-то могут ходить, и очень хотят нас прикончить, гиблое это место, - я оттащил его за дверь, подальше от мёртвого света и слоняющегося окровавленного тела.
Алрой попытался встать, и я помог ему.
—  Ты очень не вовремя теряешь сознание и память, малыш, но сейчас меня больше волнует, где мы? Ведь если этот труп прав, то нас заманили в ловушку. И спаситель, на самом деле создатель всего этого кошмара. Не хотел бы я, чтобы это оказалось правдой. Но он, как и я, уверен, что ты ключ, и что ты можешь вывести нас отсюда. Так что давай, сосредоточься, как нам выбраться?
Он посмотрел на меня своими покрасневшими и опухшими от слёз глазами:
—  Я не знаю...
—  Так дело не пойдёт, слышишь, там за дверью воет чудовище, твоего Ника, да-да, того самого, с которым ты в школе целовался на переменах, так вот, его убили, отрезали голову, и заново пришили, и он там. И я не уверен, что повторное лишение его головы вообще способно убить то, что и так уже мертво. Так что сосредоточься, мать твою, ты же у нас ключ, значит должен что-то знать, что-то очень важное, потому что даже мертвец пришёл за тобой! - я схватил его за шиворот и прижал к стене. — Ты должен вспомнить хоть что-то. Может быть, он оставлял нечто доступное только тебе?
—  Но, я, правда, не знаю, - он попытался отстраниться от меня, но я сильнее вжал его в стену, —  и вообще, это ты следовал этим знакам, я просто хочу, чтобы всё прекратилось, хочу, чтобы кошмар закончился, - слёзы текли по его бледным щекам.
—  Нет-нет-нет, я больше на это не куплюсь. Давай так, очень честно, здесь ты и я, ты и я, и ещё куча каких-то монстров, но сейчас здесь только ты и я. Так вот, кто ты на самом деле?
—  Я Алрой, - всхлипнул он в новом приступе отчаяния.
—  Хорошо-хорошо, мы оба знаем, что есть нечто, что ты скрываешь, или не ты...? Давай иначе? Есть ли в тебе кто-то еще, кроме Алроя? Кем ты становишься, когда теряешь память? Ты знаешь, что происходит тогда?
И в это мгновение взгляд его изменился, а на лице нарисовалась довольная ухмылка.
—  Твою ж мать! - я сильнее прижал его к стене, силясь не придушить. Он усмехнулся, демонстративно облизнув губы.
—  Поцелуй меня, монстр, и я скажу тебе всё, что хочешь!
— Кто ты? - я встряхнул его, подавляя в себе желание - впиться в его лицо зубами.
—  Я думаю, ты знаешь, кто я! - он попытался поцеловать меня, но я успел отстраниться.
—  Прекрати, или я врежу тебе. Значит, Алрой не притворялся, когда терял память, он действительно не знал, что происходит? В нём всё это время был ты! Но кто ты? Кто?
Он рассмеялся:
—  О, Алрой, он слишком слаб, наивен, чувствителен, хрупок, но, к сожалению, он ключ. Знаешь, он догадывался, что есть я. Просыпался в кошмаре от произошедшего, в тщетных попытках воссоздать в памяти то, что случилось. И иногда ему удавалось вспомнить, и всё что он мог сделать – это беспомощно рыдать или раскачиваться из стороны сторону на кровати, взявшись за голову!
—  На самом деле, мне плевать кто ты, но мне надо убраться из этой дыры, и если Алрой не знает как, то значит должен знать ты! И ты поможешь мне.
—  Молитвами Божьими, как приговаривал отец. Что ты почувствовал, когда впервые попробовал человеческое мясо? Это было волнительно?
—  Заткнись уже!
—  А что такое? Или думаешь, я здесь единственный псих?
—  Я не собираюсь изливать тебе душу, я циничный мудила, а ты просто мудила, покажи, как выйти отсюда, или я тебе отрежу что-нибудь очень нужное!
—  Всё такой же бесстрашный монстр. Он вечно тебя звал, когда ему было больно, чтобы ты спас его от самого ужасного кошмара его жизни, которым наслаждался я. Я хотел, чтобы это было, а он нет, и ты каждый раз являлся и делал всю грязную работу за него, - он снова попытался поцеловать меня. И, не выдержав, я ударил кулаком в стену рядом с его лицом.
—  Я не шучу, меня сильно злит происходящее, я бы не очень хотел причинять вред именно Алрою, вероятно, он мне ещё пригодится, но если другого выхода не будет, то обещаю, тебе не понравится то, что я сделаю.
Он снова рассмеялся, а затем злобно прошипел:
—  Да я не боюсь тебя, глупая ты псина! Это Алрой слабак, а не я!
Я почувствовал неприятный хруст под рёбрами, и мой метнувшийся взгляд поймал его руку с ножом, который он всадил в меня. Я не мог поверить, что вообще упустил этот момент, когда нож Ника оказался у него. Как? Что это? Но больше всего меня пугало, что я не чувствовал боли, только тепло вытекающей крови.
— Что за…?
—  Ой, прости, забыл сказать, ты мне больше не нужен...

26.

Я очнулся от тянущей боли в груди и понял, что не могу шелохнуться. Руки полностью занемели, тьма поглотила пространство. В голове стоял нарастающий гомон невнятных голосов. Если это моя смерть, то она была очень мучительна. Я попытался понять, где я, и что со мной происходит? Но тело ослабло, а мозг с трудом ориентировался в пространстве. Кажется, я сидел на стуле, со связанными сзади руками. От каждого вдоха что-то тёплое сочилось по телу, я догадался, что это была моя собственная кровь.

В комнате загорелся мерцающий свет, и мой взгляд зацепился за его чёрную фигуру, склонившуюся надо мной.

— О, мой чудесный монстр очнулся, как тебе новые ощущения? Или не новые, смерть снова дышит тебе в затылок, Зак, зловонным дыханием трупа твоего отца, - его улыбка казалась неестественно огромной, как и сверкающие безумием глаза.

— Развяжи меня, ублюдок, и я покажу тебе новые ощущения!

— Всё такой же, безнадёжно озлобленный и тупой, знай своё место! – Прорычал он и отошёл в центр комнаты.

Только сейчас я заметил, что я находился в кругу из таких же стульев, к которым были привязаны другие люди с мешками на головах. Они сидели смирно, возможно, кто-то из них уже был мёртв. Алрой или тот, кто был сейчас в теле Алроя, громко захлопал в ладоши.

— Господа, минуточку вашего внимания, особенно ты, Зак, я бы хотел, чтобы этот приятный вечер проходил в не менее приятной компании!

Дверь в комнату отворилась, и я не поверил своим глазам, на пороге возник безликий. Он шатающейся походкой прошел в середину и отдал Алрою катану.

— Что это за хрень? — не выдержал я, — какого чёрта здесь происходит? Кто ты, мать твою?

Он снова подошёл ко мне, направив лезвие к моему лицу, но я не боялся. Я лишь хотел освободить руки и придушить его. Если это и был конец всему, то я бы предпочёл забрать ублюдка с собой.

— Как же мечутся сейчас твои мысли, бедолага. Узнаю этот взгляд, полный ненависти и отчаяния. Ты получишь свои ответы, но говорить будешь только тогда, когда я разрешу тебе! – он снова отошёл в центр круга, — я собирал вас здесь весьма долго, скажем прямо, не всем удалось дожить до сегодняшнего дня, чтобы своими глазами увидеть это. Кто-то из вас скончался, сидя на этом стуле, а кто-то испустит дух очень скоро, - он улыбнулся и заигрывающе подмигнул мне.

Я дернулся, но стул был привинчен к полу.

— Мне пришлось придумать множество способов, чтобы заманить вас сюда, а для кого-то выстроить целую легенду, создать собственный язык, чтобы вести извилистой дорогой прямиком в мою обитель, - его голос стал напоминать шипение змеи, или помутившееся сознание играло со мной.

— Если ты на меня намекаешь, мудило, то я не верю тебе! – процедил сквозь зубы я, ненависть кипела в моих жилах.

Он пересёк комнату и склонился надо мной, глаза его злобно сверкали.

— А чему ты веришь, Зак? Своим глазам? Спасителю? Создателю? – прошипел он, всё так же безумно улыбаясь.

— Что тебе от меня надо? Хочешь убить меня? Так какого хрена медлишь? Ты уже и так всадил мне нож под рёбра.

— Ой, нет-нет-нет, что ты. Твоя смерть – это лишь вопрос времени, я наслаждаюсь каждой минутой твоих мучений. Я должен быть в какой-то степени благодарен тебе, ты обладаешь такими редкими качествами беспощадного зверя, которые пригодились мне, Алрою, всем нам.

— Кто все эти люди? Какого хрена здесь происходит?

— Зак, одно в тебе неизменно, ты тупая деревенщина, можешь целыми днями мастурбировать на порно и пить пиво, что тебе ещё от жизни надо? Если бы ты был хоть немного умён, у тебя бы возникла куча вопросов, ты додумался бы рано или поздно до всего сам. Но нет. Мне было интересно наблюдать за вашим с Алроем противостоянием. Ты ненавидел его, но при этом верно ему служил, что с тобой? Цепной пёс не такой уж и злобный?

— Да пошёл ты, я никому не служил!

— Ты ручной демон Алроя, ты готов был убить кого угодно, на кого он укажет. Никогда не задумывался, зачем тебе это? Ой, нет-нет, можешь не отвечать, все твои догадки лишены логики, но истина тебя шокирует ещё сильнее. Я просто хочу познакомить вас всех, и сразу уже убрать трупы или убить всех лишних, слишком много вы знаете, и здесь стало тесно. А тайны любят тишину.

— Кто ты? – не унимался я, сжимая кулаки в приступе гнева.

— Кто я? – он улыбнулся, и его лицо совсем перестало напоминать лицо Алроя, - ты задаёшь неправильные вопросы, пёс, лучше спроси, кто ты сам?

Он сделал пару шагов в центр круга и катаной указал на человека рядом со мной.

— Да откроются веки твои, да увидишь ты свет, - концом острия он сдёрнул мешок с головы этого человека. И я даже почти не удивился, увидев там мёртвого Ника с примотанной скотчем головой и заклеенным ртом. Казалось бы, зачем трупу заклеивать рот? Но я уже знал секрет. Трупы могут ходить…, а этот ещё и ножом размахивать.

Мудило в теле Алроя сорвал мешок с другого человека, сидящего по другую сторону от меня, и вот тут меня охватил лёгкий ужас, хотя я не подал вида. Это была Аманда, вернее её обглоданное до рёбер тело, и голова, примотанная тем же скотчем к этому кровавому скелету.

— Вот чёрт! - шёпотом выругался я.

— Почти так же свежа, как и когда ты её встретил, да, Зак? – он провёл лезвием по её обескровленной щеке.

— Послушай, придурок, если ты тут собрал одних только мертвецов, то мы на грустной вечеринке. Баба явно протухла, а у чувака голова отваливается. Может, ты кем-то живым меня удивишь? – я чувствовал, как ненависть сжимает мне горло. Больше всего на свете я хотел вырваться и вцепиться ему в лицо. Плевать на все эти тайны!

Он снова склонился надо мной, и мне показалось, что он стал просто огромным, упирающимся затылком в самый потолок, а глаза его превратились в белые пятна, лишёнными зрачков, и всё та же безумная улыбка. Казалось, ещё чуть-чуть, и его надменное лицо треснет, а из-под кожи вырвется настоящее чудовище.

— А кто тебе сказал, что жив ты? – расхохоталось это нечто. Я уже не был уверен, что это вообще был Алрой и его тело.

— Да пошёл ты!

— Послушание – самое первое, что ты должен усвоить! – он сорвал мешок с ещё одного тела. И я ощутил, как сердце моё замерло.

— Какого…?

Я вглядывался в ускользающий свет снова и снова, но глаза не обманывали меня, к стулу был привязан Донни, племенной чёрный козёл, которого я убил в детстве, приняв за чудовище из сарая. Из его перегрызенной глотки до сих пор сочилась кровь…

— Это невозможно, – в исступлении прошептал я, – просто невозможно…

— Невозможный здесь только ты, - хихикнул монстр над моей головой, — сколько раз тебе повторять, ты должен слушаться!

— Алрой, прошу тебя, если ты можешь услышать меня? – мои руки начали неметь, кровь уже полностью пропитала штаны.

— Я не Алрой, кретин, никогда им не был! Я создатель! Твой Бог! То, чему ты поклонялся, и чему следовал всё это время!

Оно схватило меня за шиворот и со всей силы дёрнуло вверх, стул вырвался с кусками досок от пола, я висел под самым потолком. Его искривлённый в ужасной гримасе рот сверкал частоколом острых зубов.

— Твой Алрой слабак, он призвал тебя, чтобы ты спас его от ночных кошмаров, от господа Бога, от молитв в шкафу, от него самого, понимаешь? До тебя ему служил я. Но он запер меня здесь, и забыл обо мне. Неблагодарная глупая шавка. И накидал мне сюда кучу своих трупов, вот спасибо, Алрой. Сидеть в этой выгребной яме среди разлагающегося дерьма! Но Док, он приоткрыл мне лазейку, хороший был старикашка. Спасибо его сеансам гипноза, я получил шанс покинуть этот шкаф. И я почувствовал силу, и вкус, и свет! Я осознал себя Богом!

— Что ты такое?

Оно разинуло пасть, из неё несло тухлой рыбой.

— Я всё! Всё, что ты видишь и знаешь, самое начало и конец. Но, чтобы мне полностью стать собой, я должен собраться воедино. Я так долго вёл тебя сюда не просто так. Здесь всё началось, здесь всё и закончится.

— Я что умер и попал в ад?

— Глупец, ты никогда и не рождался. Ты никогда не мог ответить на вопрос, если тебя так всегда бесил Алрой, почему ты не прикончил его ещё там, в школе? Зачем ты тайно помогал ему? И откуда в тебе это безумие? Тебе не понравится то, что я скажу тебе. Но ты, я, Алрой, и все эти трупы – мы единое целое! А твой сраный мир никогда не выходил дальше этого шкафа. В отличие от вас, я понял, что происходит, когда Алрой кинул сюда первый труп. Вы собирали их по пути, и оставляли жить в своей голове, чтобы я задыхался от смрада их разлагающихся тел.

— Не может этого быть, я же помню… я…

— Что ты помнишь, Зак? Он поручал тебе всю самую грязную работу, потому что сам был не в силах справиться с этими травмами, принять себя, отца и его Бога. Послушание – это был его главный урок. Здесь в шкафу возводились стены из послушания, и там, в сарае вместе с монстром, ночью, когда ему было страшно и стыдно. Он молился в такие моменты вовсе не Богу. И он призвал тебя, чтобы ты спас его. И оставил жить, и сам ненавидел и нуждался в тебе, каждый раз, когда реальность была слишком невыносимой. А я сидел здесь и пожирал эти трупы, эту боль, ненависть, отчаяние. Я привёл вас сюда в самое начало начал, в убежище, чтобы мы все наконец-то стали единым целым!
— Это неправда, я же чувствую, я… знаю…
— О, бедный Заки, принять то, что ты нереален, крайне сложно, из всех нас, телом тут обладает только Алрой, но я займу его место. Я создал для вас настоящий аттракцион невероятных ужасов и приключений, всё для того, чтобы вы собрали все те крупицы личностей, что болван Алрой успел насоздавать, пока я не осознал себя, как отдельное существо. Я создал для вас безликих, кадавров, монстров-осьминогов и продолжал бы дальше, но вы нашли путь, ты нашёл, Зак. Ты с упорством фанатика шёл на мой зов и привёл вас ко мне. У меня была лишь лазейка, позволяющая, иногда приходить в Алроя, а у тебя целая отдельная жизнь. И ты прожил её ровно так, как хотел. Был никчёмным отбросом, сношал выдуманных женщин, ел человеческое мясо, убивал из прихоти. А теперь пришла моя очередь занять ваше место. Но для этого мне придётся убить вас всех!