Старуха. Глава 3

3.

Спустив с ложа свои худы грязные ноги, старуха встала и на ощупь добралась до холодной печи. Она прекрасно знала, что там нет ничего съестного, но все-таки отодвинула тяжелую заслонку, пошарила руками и вытащила круглый глиняный горшок. Когда-то в нем была просяная каша, но сейчас на его стенках остались только сухие крупинки, и старуха, вздохнув, принялась отковыривать их своим черным ногтем и отправлять в беззубый рот, надеясь хотя бы так обмануть чувство голода. «Лучше бы мне было не просыпаться еще часа два… – грустно подумала она. – Там, глядишь, вернулся бы муж, и потом…»
В дверь кто-то тихо постучал. Нет, это был не муж: он никогда не стучал, а просто входил, распахнув двери настежь, с шумом, ворчанием и бранью. Но кого же это там нелегкая принесла в такую рань, да еще именно тогда, когда в целом доме шаром покати?.. Старуха никого не ждала и не хотела гостей. Раньше бывали времена, когда ей нравилось, чтобы к ней с мужем приходили люди, рассказывали что-нибудь интересное, веселились и пели, но все уже давно стало по-другому: сейчас утомленная жизнью старуха сторонилась людей и больше всего желала лишь одного – чтобы ее оставили в покое. Потому и в этот раз она решила просто не отвечать на стук, надеясь, что незваный гость подумает, что дома никого нет, и пойдет дальше своей дорогой. Но в дверь постучали снова, и еще раз – настойчивей и громче.
– Убирайся отсюда, кто бы ты ни был! – крикнула старуха раздраженно, ставя горшок обратно в печь. – Бродягам нечего делать в нашем доме, особенно в такую рань!
Она не слышала, чтобы дверь скрипнула, открываясь, но напряженно замерла, чувствуя всем телом, что гость уже в доме и стоит за ее спиной. Ах, чего бы она не отдала сейчас, чтобы обернуться и увидеть того, кто вошел без разрешения! Если бы она была не так стара и имела зрение, она бы никому не позволила так себя вести – просто взяла бы лопату, и плохо пришлось бы тогда дерзкому гостю! Но мрак слепоты не отпускал ее, и потому старуха просто обернулась и не увидела никого, хотя отчетливо чувствовала рядом с собой дыхание и запах незнакомого человека.
– Ты разбойник? – спросила она, криво усмехнувшись. – Тогда давай, грабь, если тебе кажется, что в этом доме есть чем поживиться.
– Мне не нужно ничего, женщина, – услышала она в ответ низкий хрипловатый мужской голос, несомненно принадлежащий пожилому человеку. – Я просто бедный странник, я шел всю ночь и очень устал. Не бойся, я тебя не обижу. Позволь мне только посидеть вот здесь, на лавке, и дай мне напиться.
– Пусть богатые боятся за свое имущество, – отвечала старуха сварливо, – а мне бояться нечего. Пустой глиняный горшок – вот мое единственное богатство. Были у меня еще глаза, но сейчас и их нет. Что ж, садись, где тебе нравится. Воды я тебе дам, но больше ничего не жди. Скоро вернется с охоты мой муж, и тогда, возможно, мы пообедаем.
– Божьи люди должны говорить не «возможно», а «если Бог даст», – заметил гость, садясь на лавку.
– Бог? – переспросила старуха, по-прежнему криво усмехаясь. – Бог нам с мужем уже давно ничего не дает. Мы имеем только то, что добываем в поте лица своего.
– Чем же вы так прогневили Бога?
– Тебе-то какое дело? Вот твоя вода, пей и помалкивай.
Гость взял из рук старухи ковш воды, напился и возвратил с благодарностью. Та ничего не ответила, снова вернулась на свое ложе и улеглась, давая понять, что разговаривать больше не желает. Ей и впрямь уже было все равно, кто сидит там, на лавке, возле двери, только бы он не надоедал ей своей болтовней. Но гость, похоже, молчать не собирался.
– Вы с мужем живете одни? – снова услышала она хрипловатый голос.
– Да, одни, – отвечала старуха, сердясь.
– А ваши дети и внуки?
– А что тебе до них?
– Просто я хотел узнать, почему они не помогают вам в старости.
– Да кому мы нужны с тех пор, как стали не нужны самому Основодателю! Дети и внуки были вместе с нами, пока от нас было что взять. Сегодня у нас ничего нет, вот они про нас и забыли. Такова сущность человеческая: каждый сам за себя. Так решил Основодатель, и так будет всегда, пока он не поменяет своего решения.
– Значит, ты очень сердита на Основодателя и считаешь, что он обошелся с тобой несправедливо?
– Что изменится от того, сержусь я или нет? В любом случае он, похоже, плевал и на меня, и на всех моих потомков, иначе не отдал бы их в руки Светоносного, своего главного соперника.
– Значит, ты очень несчастна, женщина? В твоем голосе я слышу столько боли и разочарования…
– Мое счастье было в моих собственных руках, и если я его потеряла, то только сама и виновата. Я никого ни о чем не просила с тех пор, как Основодатель запретил нам с мужем обращаться к нему с просьбами. Нам никто и никогда не помогал, в отличие от моих потомков…
– А что с ними стало?
– Они обратились за помощью к Светоносному, и он, представь себе, не отказал.
– Неужели они не побоялись погубить свою душу и обречь себя на погибель вечную?
– Вряд ли их испугает что-то подобное. Душу они погубят в любом случае, только разница в том, что Основодатель заберет ее даром, а Светоносный взамен поможет обустроить им земную жизнь. Поверь мне, странник, под покровительством Светоносного мои потомки живут совсем не плохо. Нет, не без оснований он провозгласил себя князем мира. Он посмеивается над недальновидностью Основодателя и, по-моему, имеет на то причину, ведь раньше Светоносный был всего лишь одним из ангелов, с которым Основодатель мог обращаться как угодно, так же, как со всеми остальными. Теперь же здесь, на земле, он стал царем, равным Основодателю, и уже нисколечко его не боится. Светоносный подарил моим потомкам деньги (я, правда, с трудом понимаю, что это такое) и научил с ними обращаться. Сегодня те, у кого много денег, имеют все, чего только могут пожелать на этом свете.
– А те, у кого мало?
– У них и нет почти ничего, потому что они не служат Светоносному. Впрочем, даже они живут лучше, чем мы с мужем, потому что, даже если денег мало, это все-таки лучше, чем когда их совсем нет.
– А что же, в таком случае, мешает тебе, женщина, тоже обратиться к Светоносному? Пусть он и вам с мужем даст денег, и тогда у вас будет все, что пожелаете.
– А, так ты его посланник? – старуха приподнялась на локтях и вдруг расхохоталась. – Ну конечно! Как же я, старая дура, сразу не догадалась! Ведь ты вошел, не скрипнув дверью, и стал задавать вопросы, которые мне сразу показались подозрительными! Ты пришел, чтобы переманить меня на сторону своего господина? Зря стараешься! Один раз ему уже удалось соблазнить меня, глупую женщину, и из-за этого я потеряла все, что имела. Но больше этого не повторится. Убирайся отсюда и скажи Светоносному, что дважды обмануть себя я не позволю.  Мы с мужем жизнь прожили без него и без Основодателя. Так и будем доживать последние отпущенные нам дни. В любом случае нас ждет погибель вечная…
– Гордая! – сказал гость, и лавка скрипнула под ним. – Что может укротить гордость твою?
– Во всяком случае, не ты, – ответила старуха, снова ложась и вытягиваясь. – Я боюсь смерти, но не боюсь ни Светоносного, ни Основодателя. А что до моего мужа, так он даже смерти не боится.
– Похоже, ты гордишься своим мужем, – в голосе гостя почувствовалась усмешка.
– Я люблю его и всегда буду любить.
– А он-то сам тебя любит?
Старуха не ответила.
– Почему ты молчишь, женщина? – в голосе гостя послышалось уже что-то похожее на сочувствие. – Он ведь не любит тебя, правда?
– Чего ты лезешь мне в душу? – с болью вздохнула старуха. – Я уже давно поняла, что ты не простой человек, чьим бы посланцем ты ни был, а раз так, то ты сам должен знать все о моей судьбе. Ведь не хочешь же ты сказать, что до сих пор не понял, с кем говоришь!
– Понял, праматерь, понял… – незнакомец встал с лавки, и старуха почувствовала, что он медленно прохаживается по комнате. – И все-таки многие строки в книге твоего сердца мне пока не ясны. Года и невзгоды изменили тебя. Скажи, чего тебе сейчас хочется больше всего?
– Чего хочется? – старуха сердито села на своем ложе. – Ты спрашиваешь, чего мне хочется? А чего, по-твоему, может хотеть любая мать на этой несчастной Земле? Чтобы в доме всегда был достаток, чтобы огонь никогда не гас в печи, чтобы дети были рядом и чтобы муж ее любил! Или это, по-твоему, слишком много? Тогда радуйся: у меня ничего этого нет! Возможно, в юности я и впрямь согрешила перед Основодателем, и его решение наказать меня было справедливым, но неужели же грех мой так уж велик, что кара должна быть настолько суровой?! Страдания переполнили этот мир, но почему должны страдать дети мои, если виновата я одна? Основодатель частенько говорил, что ненавидит Светоносного. Но неужели же он настолько глуп и не понимает, что, послав моим детям незаслуженные страдания, он тем самым и толкнул каждого из них в руки Светоносного. Основодатель всегда был честолюбив, ему очень нравилось, когда прославляют его имя, но неужели же он настолько глуп, что собственными руками сделал так, чтобы дети мои, измученные незаслуженными страданиями, отвергли его и его мир? Объясни мне, мудрый странник, почему на долю моих детей выпало столько несчастий, что сердце матери уже давно иссохло от боли за них? И если Основодатель действительно отец справедливости, почему он допускает все это, почему взирает равнодушно на слезы невинных и не протянет руку, чтобы их утереть?
– Что ты знаешь о высшей справедливости, женщина! – голос гостя прозвучал раздраженно.
– Я знаю о ней ровно столько, сколько и сам Основодатель! – незрячие глаза старухи вспыхнули каким-то непонятным огнем. – Не забывай, что я вкусила от плода с того проклятого дерева и вместе с ним получила все, что можно знать о добре и зле. Мы вкусили от того плода – я и муж мой! И если ты думаешь, что мой муж отведал тот плод ради меня, то ты страшно ошибаешься! Ради меня он бы пальцем не пошевельнул. Стоит ли обращать внимание на скулеж той, которая была создана из его собственного ребра! Нет, он вкусил от плода, потому что верил, что этого желает та, созданная раньше, вместе с ним, из того же праха, как и он сам, и во всем равная ему, в отличие от меня! Только ее словам он готов был внимать! Только ее он любил и любит до сих пор, хотя Основодатель проклял ее и превратил в змея! А я – кто я такая? Всего лишь опостылевшее ему существо, в котором он никогда не видел человека, потому что настоящим человеком была та, первая, а я – только маленькая часть человека, всего одно его ребро…
– Ты завидуешь той, первой, праматерь?
– Не называй меня так. Настоящей праматерью была она, а не я. Это ее дети – ее и моего мужа! – живут и процветают до сих пор, несмотря на все проклятия Основодателя. Ты спрашиваешь, завидую ли я? Да, завидую, потому что так и не смогла научиться быть самодостаточной. Служение мужу всегда было для меня священной обязанностью, ибо я просто не умею жить по-другому. Но он не желал моего служения. Он не Основодатель, и рабы ему не нужны!
– Он сам так сказал?
– Сам! Он часто об этом говорит. Раньше мне казалось, что он ошибается, но теперь я уже ясно осознала, что он всегда и во всем был прав.
– Несчастная! – старуха почувствовала, что гость приблизился к ней и протянул руку. – Да, теперь и я вижу, что наказание было слишком суровым для тебя. Скажи, а не хотела бы ты начать все заново?
– Что значит «заново»? – насторожилась старуха.
– Хочешь снова обрести зрение, стать молодой, здоровой и возвратиться туда, откуда была изгнана? Хочешь начать новую жизнь без невзгод и болезней? Хочешь жить вечно?
Старуха медленно спустила ноги с ложа.
– Только один может предложить что-то подобное… – сказала она тихо.
– И этот один сейчас перед тобой! – голос гостя начал меняться, и старуха сразу узнала его. О, сколько раз слышала она этот голос раньше и как долго звучал он потом в ее ушах! – Хочешь вернуться в Эдем, праматерь? Я возьму тебя с собой, и все снова будет по-прежнему. Одно твое слово!
Старуха ошеломленно молчала.
– А что будет с моим мужем? – спросила она наконец.
– Забудь о нем, – отвечал гость. – Я смою с тебя все грехи, дам нового мужа, и с ним ты будешь жить в любви и наслаждениях в светлых садах Эдема. И новые дети твои всегда будут с тобой, они снова населят мир и будут жить в полном достатке и счастье. Одно твое слово, праматерь!
– И это говоришь ты, мудрый и всезнающий! – губы старухи презрительно скривились. – Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, предпочтя одних своих детей другим? Ты хочешь, чтобы я смирилась с тем, что одни мои потомки страдают, а другие будут жить в блаженстве и роскоши? Возьми с собою в Эдем всех моих детей и мужа и дай им все, что обещаешь мне, вот тогда я пойду с тобой!
– У твоих детей слишком много собственных грехов, – отвечал гость. – Им нет входа в Эдем. А что до твоего мужа… Зачем он тебе? Ведь он тебя все равно не любит!
– Зато я люблю его! – вскричала старуха в гневе. – Понимаешь, ты, всезнающий: люблю! И никуда не пойду без него и без детей! Я им нужна здесь, на Земле.
– Зачем? Ведь ты сама только что сказала, что они уже давно забыли тебя.
– Не имеет значения! Да, они не вспоминают обо мне так часто, как мне хотелось бы, но если вдруг настанет час, когда им некуда будет пойти в несчастии своем, они придут ко мне, своей матери, которая всегда их ждет и любит их, что бы с ними не случилось!
Старуха умолкла и устало опустилась на ложе.
– Нет, тебе никогда не понять материнское сердце, – сказала она после долгой паузы, –  и никогда не прочесть в нем все строки, потому что ты сам никогда не был отцом. До сих пор ты только играл в куклы, лепил их из глины, как дитя, и так же, как дитя, был горд, что можешь сделать с ними все, что тебе захочется. Но ты никогда не был взрослым и потому понятия не имеешь, что значит по-настоящему любить то, что было когда-то частью тебя, твоим телом, твоей кровью. Мне жаль тебя, Основодатель, потому что ты ничего не знаешь о счастье. А вообще, ты пришел слишком поздно. Свою жизнь я уже прожила, и новой мне не надо.
– Праматерь! – гость осторожно положил руку на лоб старухи. – Святая! От слов твоих исходит свет! Да, сейчас я вижу, что все-таки создал тебя по-настоящему удачно,  а если твои дочери хоть немного похожи на тебя, это великое счастье! Твой муж не стоит мизинца твоего, так же, как и та, первая, которую он до сих пор любит.
От его прикосновения по всему телу старухи разлилась невыразимая нега, которой она не знала никогда прежде.
– Не бойся погибели вечной, – сказал гость. – Поверь мне, она совсем не так страшна. Намного страшнее то, как ты жила до сих пор. Только в этом твой муж и прав.
Старуха не заметила, как гость вышел. Она закрыла глаза и поняла, что засыпает, и сон этот был теплый, приятный и сладкий.

К О Н Е Ц

27 марта 2004 г.