А он смотрел и думал...

   – Не возражаете?
Внутри ёкнуло. И оборвалось. Подчеркнуто равнодушно, пожав плечами. Почти на автопилоте.
   – Пожалуйста.
Не поднимая глаз. Продолжая пить кофе. В окно. Опять осень. Неужели...
   – Неужели так изменился? Привет.
А поворотись-ка, сынку... Изменился. Сквозь чужое лицо пробиваются когда-то любимые черты. И все тот же изучающий взгляд.
   – Привет. Столько лет прошло...
   – Немало. Ну и как ты?
От глаз – на руку. Есть ли кольцо. Бабник. Теперь-то тебе какая разница?
   – Как всегда! Ты же знаешь, у меня всегда всё хорошо!
Как-то неубедительно...
 
А он смотрел...

   – Как всегда. Все обо всем должны догадываться сами...
   – Было такое заблуждение. По молодости. А оказалось, надо было говорить,
   объяснять, иногда на пальцах...
   – Может, хотя бы  сейчас...
   – Сейчас-то уже зачем?
   – Ты ведь... вроде меня... ну... неплохо ко мне относилась...
Ох, как это мягко сказано... Закурил. Сигареты те же. Однолюб. Хотя бы в этом. Ну-ну...
   – Я просто понять не могу... до сих пор... Зачем тебе это надо было?
   – Что именно?
Еще затяжка. Глоток кофе.
   – Измена. Тем более... с ним...
Домашняя заготовочка. Немного театрально. Но приятно. Тренировался человек, репетировал... Какая измена? Во дурак. Как был, так и остался.
   – Ну не приехал я, поругались... Чего не бывает... Я же в первый раз...
   по-настоящему... ты для меня была... И вдруг, ни с того ни с сего...
   Зачем? Назло? Кому? Себе? И с кем? С ним! Я тогда надрался... в дым, как
   свинья надрался. Я убить его хотел. Абсолютно серьезно. Зарезать. Мать нож
   отобрала и спрятала.
Сердечное ей спасибо.

А он смотрел и...

   – Извини, если сильно расстрою, но у меня с ним ничего не было.
Изучающий взгляд потемнел. Идиотская привычка – шутить в неподходящий момент.
   – Да я же... ничего... я пойму... Ты мне только объясни, зачем?
   – Вот и я говорю, зачем? Когда любишь. Потому и не было ничего.
И – в упор.
   – Тем более с ним.
И контрольный – взглядом. Что? Съел? Интересно, чё у него там в башке творится? Хоть бы одним глаз...
   – Почему тем более?
   – Потому что более гнилого и гадливого существа я в жизни не встречала.
Горькая усмешка. В уголках изучающего взгляда. Не верит. Ну и не надо.
   – Не надо... Он мне сам всё... В подробностях и в лицах...
   – А он вообще талантливый парень был. Артист. Разговорного жанра. Жаль
   только вектор – не туда. А ты и поверил. Сходу. И возрадовался. Как будто
   только этого и ждал... Да знала я всё, он мне рассказал, про твою новую
   пассию.

А он смотрел и думал...

Нет, он еще и ухмыляется!
   – Пассию... Я места себе не находил... Я пить пытался... Не помогло. Мне
   жить тогда не хотелось.
   – Да что ты! Насколько я помню, ты очень быстро утешился! Там какая-то
   родственница к соседям приехала... Вот она-то тебя и спасла. Бросилась на
   амбразуру. Залечила раны. Сестра милосердия! А на прощанье ты ей подарил
   милейшего белого медвежонка с красным сердечком! На светлую память!
А чего это я завелась? Как будто вчера...
   – С красным сердечком? Ну да... Это он тебе сказал? Действительно, артист.
Приехали. Ну как же это... Так он и меня... И ведь знала, что гнусь... А поверила...
   – Поверила. И я поверил. Надо было его тогда грохнуть.
   – Честно говоря, я б сама его... своими бы руками... Да Бог с ним. Сидеть
   ещё из-за всякого дерьма...
   – А ты бы меня ждала. Преданно и верно. Ждала бы?
   – Долгие-долгие годы...
   – Мы бы с тобой обвенчались...
   – Прямо в тюрьме... Под перезвон кандалов...
И были бы...
   – И были бы мы вместе...
   – В радости и печали...
   – Пока смерть не разлучит нас...
 
А он смотрел и думал: «Простите меня, ребята... И слава Богу, что не сподобились, что грех на душу не взяли... Пришло время, и эту работу с превеликим удовольствием  исполнила  такая же мразь, как и я... Простите меня...»