Берегиня

Ей было двадцать лет. Для девушки – это возраст. Конечно, ещё не четверть века, но уже пора призадуматься о будущем. Как говорят в авиации – скорость принятия решения. Но невысокая пухленькая Аня из вепсской деревни приняла совсем другое решение. Потому, что была война. В августе 1942 года Анна Михайловна Лисицына, связная Центрального Комитета Компартии Карело-Финской ССР, героически погибла при выполнении боевого задания. Утонула в реке Свирь…

… Языковеды утверждают, что название реки происходит от вепсского «сювь ярь» - «глубокое озеро». Вот, мол, насколько глубока и широка Свирь. Не знаю, не знаю… Спорить не стану, Бог не обидел её ни глубиной, ни шириной. Но в названии этом слышится мне скорее слово «север», а также вепсско-карельское «суви» – «юг». Парадокс? Едва ли. Свирь – древняя, естественная граница Карелии, южная её граница. В конце XIX века на северном берегу Свири, в деревнях Мятусово, Кукеряги, Мандроги ещё говорили по-карельски, а на южном берегу, в Лаптевщине, Подпорожье, Плотично – нет. Поэтому, можно смело сказать, что река была южным рубежом карельского языка. Отсюда Суви-Свирь – Юг. А для русских, для славян, пришедших сюда с Днепра, Ильменя и Волхова, река наша была самым, что ни на есть Севером. Так и нарекли «Север-Сивирь-Свирь».

Присвирье – обширная область между Онежским и Ладожским озёрами. Назови её Вепсарией, Южной Карелией, Северной Русью, дело не в названии, а в том, что она прекрасна и холодна. Совсем как гордая красавица из скандинавских саг, как Дочь снегов Джека Лондона, как Марья Моревна. Любой путешественник или случайный гость может оценить дикую первозданность свирских лесов, умилиться чистоте воздуха и воды, полюбоваться на древние деревянные храмы и избы. Но чтобы полюбить этот холодный и сырой край, где царят бездорожье и безвременье, думаю, здесь нужно родиться. Или уж прожить здесь большую, насыщенную событиями жизнь. Так сказать, заработать право на любовь. Говорят, и такое бывает. Мне, к сожалению, чаще приходилось наблюдать обратное. Такое, знаете, глухое, год от года растущее раздражение: вот, дескать, забросила же судьба в эту дыру… А местному жителю хорошо, ему любовь даётся по праву рождения, вместе с метриками. Только сохрани её, не потеряй в толкучке на Невском, не оброни в аэропорту в Анталье, в магазинах Лаппеэнранты.

Даже если ты уехал в чужие края, надолго, навсегда, Свирь зовёт тебя, негромко так, тихонечко окликает. Её корабли подплывают к причалу твоей памяти вместе с запахом свежего снега или хвои, вместе со знакомой с детства мелодией, вместе со льдинами на Неве или Москва-реке: «Берег мой, покажись вдали, краешком, тонкой линией…»

Противоположные берега реки всегда непохожи, но в районе Подпорожья они разнятся как день и ночь, я бы даже сказал – как Инь и Янь. Южный – крутой, каменисто-глинистый, так густо заросший мрачным ивняком и ольшаником, что и города за ним не видно. Северный – низкий, залитый светом, обжитый и ласковый.

Городской пляж на южном берегу, но мы купались всегда на той стороне. Там и вода другая, и солнце ярче и трава зеленее. А ещё – на обрывистом склоне растёт земляника, немного, но достаточно для поддержания спортивного азарта. Сколько же счастливых часов детства мы с сестрой Аней провели за этим увлекательным занятием? Руки в глине, коленки ободраны, под ногтями чернозём, на подбородке следы алой земляничной крови. Пора вам, ребята, в воду, отмываться, а то и родная бабушка не узнает. Ещё хорошо забраться на высокий тополь, спрятаться в негустой листве и сидеть там по-птичьи, грызть сухарики и сахар, которые умыкнул втихаря из буфета. Главное – затаиться, тогда беспечные бледнолицые на реке не узнают, что за ними следят острые гуронские глаза. А как здорово после холодной свирской воды греться на тёплом как печка железном дне перевёрнутой соседской лодки-казанки! Небо высокое, аж голова кружится, или это от ныряний? Солнце зашло за тучку – зубы стучат от холода, солнце вышло из-за тучки – томно прикрываешь глаза, подул ветер – мурашки по коже, не пора ли домой, друзья?..

… Родной дом Анны Лисицыной стоял в деревушке Житноручей, что к северу от Свири, на Онежском берегу. Аня бегала в школу в соседнее село Рыбрека. Потом была учёба в Карельском училище культуры, работа библиотекарем в Сегежском клубе. А потом – сорок первый год, враг уже дошёл до Онеги. В оккупации девушка не осталась. Говорят, карел и вепсов, как братьев по крови, финны не трогали. Хм… Зато они трогали финнов, ох и потрогали же они родственничков своих непрошеных! Получив боевое задание Центра Анна вместе с подругой Марией Мелентьевой пробралась в тыл к финнам, на родной Онежский берег. Месяц работали девушки: налаживали связи с местным населением, организовывали явочные квартиры для подпольщиков, добывали финские документы, собирали сведения о воинских частях и штабах, о складах боеприпасов и огневых точках. Но вот задание выполнено, пора к своим. На пути – широкая и по-осеннему холодная Свирь (август у нас – считай – осень). Связали они плот, да только девичьи руки некрепки, плот рассыпался посреди реки…

… Переплыть Свирь трудно, но можно. Течение сильное, вода холодная. Хорошо тренированный пловец, конечно, переплывёт, но его снесёт не на одну сотню метров. В юности мой отец так вот чуть не утонул. Выплыл на стремнину, а течение подхватило, понесло. Сколько ни работает руками-ногами, а берег не приближается. Чуть полежит на воде, отдохнёт и опять рвётся к берегу. И снова неудача. Ещё раз – и опять! Вот уж и дыхание сбилось, и силы кончаются. Вот уж и они – страх и паника – верные предвестники гибели на водах. Что спасло его тогда (и меня – нерождённого, и моих детей)? Вовремя подоспевший крутой поворот берега. Течение здесь несётся по инерции вперёд и ударяется в изогнувшийся берег. Собрал последние силы и давай молотить воду всеми четырьмя! Выплыл. Полежал-отдышался на камушках и побрёл домой заново рождённый, родным берегом убережённый…

… Прямо посередине реки плот рассыпался. Анна и Мария спрятали документы в одежду, обвязали ею головы и поплыли. Холодно! Медленно приближался берег, уже оставалось совсем немного, когда ногу Анны свело судорогой. Мария её не вытянет – сил не хватит, только сама утонет. Надо бы закричать, позвать на помощь – на том берегу лодки и люди – солдаты. Но это вражеские солдаты. Привлечь их внимание, значит погубить дело. А не привлечь?.. Анна сделала выбор. Отдала пакет с документами Марии, прикусила себе руку, чтобы не закричать и беззвучно ушла под воду.

Мария Мелентьева доплыла. Она не могла не доплыть. Пять дней полураздетая и голодная она бродила по лесам и болотам. Но это были её леса и её болота. И она вышла в расположение нашей стрелковой дивизии, она доложила в ЦК Компартии Карельской республики о выполнении боевого задания.

Потом Мария продолжила трудную борьбу в тылу врага, очищая Родину, мстя за подругу. Она ходила по своей Карелии, а финны охотились за ней, как за зверем, и однажды поймали. Выдали местные жители, те, что не ушли в эвакуацию. Те, что согласились признать в оккупантах братьев по крови. И её расстреляли.

Так Мария навсегда осталась в родной земле. А подруга Анна – в родной воде. Наверное, течение ещё долго несло её тело вниз, к устью Свири. Зелёные водоросли обвивались вокруг неё и укрывали белые девичьи ноги, и плотички безмолвно глядели вслед красными, как будто заплаканными глазами. И Свирь приняла её как дочку в своё большое нежное материнское лоно. Упокоила её в своих заводях и берегах. Вот так…

… А мне часто снится один и тот же сон. Как будто я иду через Свирь по плотине ГЭС и каменная твердыня рушится подо мной. Я пытаюсь ухватиться за доски, цепляюсь за обломки кирпича и бетона, но всё непрочно, и я падаю в воду. Меняются детали сна: то я иду с северного, то с южного берега, то я один, то с кем-то. Но главная суть неизменна – я падаю в реку, не могу перебраться через неё. И я совсем не боюсь утонуть, мне не страшно, а лишь горько оттого, что вот ведь надо мне на другой берег, а никак. Как будто кто не пускает.

Спрашивается – к чему бы такой сон? Я думаю – к тому, что у нашей Свири слишком разные берега. Высокий и низкий, светлый и тёмный, обжитый и не обустроенный. А между берегами – она - Берегиня, бегущая как время граница. Ведь должна же быть граница между Правым и Левым, Правдой и Ложью, Тьмой и Светом… К чему сон? Да просто границу не надо нарушать.

2018 г.