Глава 3. Тропа времени. Начало

Буркина Людмила и Роман Ильягуев.

Перед сном Петр получил изображение манускрипта. Причудливые знаки были выполнены с художественным изяществом, будто выведены женской рукой. Немножко закружилась голова. Петр решил распечатать манускрипт. Лазерный принтер имел большие возможности цветопередачи. Петр не поскупился при выборе аппаратуры. Правда он обошелся ему не дешево. Но качество стоило таких затрат. Еще раз взглянув на распечатанное изображение, Петр отправился спать. Завтра предстояло решить много важных вопросов. Проспал до девяти часов утра. Сон был нервным, беспокойным. Отрывки несвязных моментов пролетали, не оставляя ничего в памяти.
Настроение было подавленное. Голова болела. На принятие решения ему дана была неделя. Ломать все не хотелось. С начальником предстоял серьезный разговор. Он работал в научном исследовательском институте археологии. Частые командировки в поисках сенсаций не давали особых результатов. Обычное исследование бытовой утвари прошлых времен, строительных сооружений и прочих захоронений конечно увлекали, интригуя своей древностью. Изучение культуры, быта приносило некоторое удовлетворение. Но все это понемногу стало надоедать. Хотелось чего-то необычного. Чтобы мир ахнул. Петр мыслил динамично, он требовал открытий. Но судьба пока не давала ему такого шанса. И вдруг свершилось событие, которое возможно поменяет его образ мыслей, а может быть и саму жизнь. Пожилой магнат, в распоряжении которого были нефтяные вышки, заводы по переработке нефти, каким-то образом вышел на его диссертацию, в которой Петр подробно описал пирамиды, их конструктивные особенности. Свои догадки, выводы он изложил в виде формул. Правда диссертацию его не одобрили, посчитали ее безосновательной, абсурдной. Петр интересовался Египтом, изучал археологические раскопки. Он мечтал найти ключ, понять назначение пирамид. Они для него были непроявленными, засекреченными объектами, пришедшие из прошлого, тянущие за собой шлейф бесконечных вопросов. Все в них было таинственно, скрыто, они завораживали, манили. Пирамиды притягивали подобно магниту, настраивали мысли на свою волну, заставляли прислушиваться, улавливать скрытый  спектр звуковых волн.
Петр прокрутил в голове разговор с Игорем Петровичем, начальником отдела НИИ по изучению древности. Его руководитель был очень суровым, но справедливым человеком. Он не навязывал свое мнение подчиненным, но требовал от коллег четкого исполнения своих обязанностей. Не хотелось огорчать его. Все-таки он ценил Петра за его трудолюбие и качественное выполнение поставленных задач. Но Петр не чувствовал свободы. Он не любил подчиняться. Он стремился сам решать, в каком направлении должно развиваться исследование. Рамки его нервировали. Нужно было менять жизнь кардинально. Расставить свои приоритеты. Он не жаждал наживы, не стремился к славе, он просто любил познавать необозримое величие Божественного замысла.  Петр увлекался поэзией. Он чувствовал в ней полет души. Будто она парила над облаками, взирая на небесную красоту земного совершенства. Петр часто задумывался о Боге, о смысле жизни. Он не любил мыслить безлико, абстрактно. Его волновали формы, созданные самой природой, ее законы, в которых человек утопал, постигая маленькую толику из того знания, которое бережно природа скрывала в своей девственной чистоте. Петр трепетно думал об удивительных мгновениях, когда у него случались мимолетные откровения, приходящие из неповторимых раздумий преломленной реальности. Он считал, что человек подобен кристаллу, через который раскрывается спектр великого многообразия божественного проявления. Петр подошел к компьютеру и  стал набирать текст, строки рождались у него спонтанно, непроизвольно:

Я жизнь хотел бы разложить по полкам.
К чему по полкам, лучше по словам,
Но в этом я не вижу много толку
Ведь жизнь всего лишь призрачный обман.
Я не пытаюсь вам сказать в чём смысл жизни.
Его мне всё равно не угадать.
Но в "смысле" есть Божественные блики.
Вот это я пытаюсь рассказать.
Мы все бежим, идём и мчимся по дорогам,
Не зная и не ведая...куда?
Но в мыслях главное - не забывать о БОГЕ.
И лишь покаявшись, очистится Душа.
И в завершении такого монолога
Вот что ещё хотел Вам я сказать...
Пытайтесь выслушать и слышать, хоть немного
И Сострадать, и может быть...Прощать...

У него было много разных стихов. Он даже создал папку для них. Ведь стихи наплывают подобно волне. И если ты сумел схватить их смысл, уловил рифму, то легко сможешь прокатиться на гребне поэтического вдохновения.
Петр признавал существование других форм энергии и их влияние на окружающую действительность. Он любил постигать принципы взаимодействия частиц, изучал полевые структуры, его интересовали волны различной природы, то есть все то, что на сегодняшний момент составляло основу научных поисков. Петр знал, что когда человек становится устойчивой структурой в эмоциональном плане, он способен отразить влияние дурных мыслей, сохраняя свою незыблемость. Он осознавал, что человек создан Богом для того, чтобы научить его понимать природу вещей, и незнание всегда приводило к суеверию. В своих поисках он постигал красоту, ее значимость. Она будоражила его сознание, воспаленное долгим пребыванием в замкнутом пространстве неведения, ограниченности.  Непостижимое сметало своей необузданностью, свободой, подобно плотному потоку воздуха, который нельзя одолеть узким мировоззрением, уносило, закручивало в спираль, заставляло переходить от одного уровня познания к другому, оставляя ощущение оцепенения и страха перед могуществом неизведанного. Желание познавать стало неумолимой его потребностью сосуществовать с  этим великолепием. Он  радовался, когда сознание очищалось от посягательства сумрачного мира, неприемлемого для человеческого естества. Петр понимал, что незнание тянет назад в болото. Стремление вырваться из вязнущей топи и желание жить ради самой жизни обретало в его жизни все новые оттенки, которые напрямую связаны с внутренним миром  его неутомимого сознания. Каждая капля живительной влаги несла ему очередное обновление и раскрытие новых возможностей, которые были результатом правильно выстроенного мироощущения. Он знал, что человек  приближается к восприятию природы через бессознательное, формируемое самим зачатием. Ведь процесс развития зародыша связан с многовековой генерацией абсолютного в маленькой клеточке любого организма. Каждый импульс дает жизненную силу для развития. Но и каждое развитие порождает новый импульс. Упорным трудом он обретал познание высшего, получая немалую дозу облучения сверхтонким лучом, который многократно пронизывает вселенную, подобно лазерам, не давая продвинуться дальше своего угла, где, по мнению многих, каждый должен прозябать до окончания своего ограниченного срока. Он верил, чтобы изменить мир, надо преодолеть предрассудки и навязанные  догмы. Молодой человек всегда подчеркивал, что бескультурье, глупость, неряшливость способны были привести все достижения в полнейший упадок, так как они не стимулировали в развитии и не способствовали организации в дальнейших свершениях. Петр считал,  что мудрость - это результат исканий, итог работы на пути проб и ошибок, на котором неизбежно скопление мусора в головах. Очищаясь от предвзятости и, обретая знания, при наличии устойчивых моральных качеств, он строил свое миропонимание. Но на пути познания, конечно, он накапливал усталость. Она вызывала состояние безысходности, депрессии. Он часто оправдывал себя, ссылаясь на свою слабость. Но все же он понимал , что нежелание сопротивляться собственной лени, которая вросталась своими корнями, не давала ему правильно реагировать на жизненные ситуации. Тогда он мобилизовывал свою волю, свой ум для того, чтобы правильно выстроить сложную систему взаимосвязей внутри своего организма. Систематические тренировки в разумных пределах обеспечивали ему желаемый результат. Он часто задавал себе вопросы: "Почему на земле столько негативной, разрушительной информации, вызывающие у человека страх, предубеждение? Что скрывает от нас Высшее? Что есть основа? И какое место занимаем мы? И действительно мы видим то, что видим? Не игра ли это великой иллюзии? И что такое иллюзия?" Петр  искал, изучал, строил свою систему взглядов, ломал рамки старых знаний. Но не всегда находил одобрения в лице светил науки. Все его идеи проваливались в никуда. Он не понимал, почему Бог, а может кто-то еще, препятствует его продвижению на пути истины. Петр чувствовал колоссальный резерв своих возможностей, но не мог реализовать его в полной мере. Он вспомнил об Игоре Петровиче. Молодой человек  представил его взгляд из-под лохматых бровей, пристальный, колкий, недоброжелательный. Начальник не любил, когда пытались разрушить хорошо налаженный механизм деятельности. Петр был значимым звеном в этом механизме. И его отлучение даже на время грозило нарушить эту цепь взаимодействий.
- Как ему сказать, что поездка может затянуться? - Петр сморщил лоб. Вертикальная морщинка прорезала переносицу.  Голова сильно болела. Рядом на столе лежал мобильник. - Позвонить Рэю? -  Ему сегодня как никогда нужна была поддержка друга. Вдруг, неожиданно зазвонил телефон. Звонил Рэй. Петр был удивлен. Веселый голос друга разрядил тревожную обстановку. Петру даже стало легче. Самое удивительное, что голова постепенно начала проходить.
- Ты что старина, как-то скис. Голос у тебя слабоват. Я зайду к тебе. Ты никуда сейчас не уходишь?
-Как здорово, что ты мне позвонил, дружище. У меня с утра сильно болела голова. Сейчас лучше. Ты мне нужен сейчас. Я сегодня дома.
- Через 20 минут буду. - Рэй жил недалеко от Петра.
Петр медленно опустился на диван. Какая-то тоска охватила его. Он будто с чем-то прощался, расставался с привычным образом жизни. Очень странное состояние навалилось на него, парализуя мыслительную деятельность его неутомимого мозга. Он внутри как будто состарился на много лет, превратился в древнего старика, идущего по пескам жизненной неизвестности в поисках безликого путника, заблудившегося в пустыни. Отчего было так тяжело на душе, то ли от выпитого спиртного, то ли от томительного ожидания  неизвестности, Петр не знал. Ему нужна была поддержка. Впервые он почувствовал себя обессиленным, слабым. Петр закрыл лицо руками. Его привел в чувство звонок в дверь. Рэй стоял на пороге, заботливо всматриваясь Петру в глаза.
- Да, тебе совсем плохо, старина. Ты какой-то бледный. Давай я сделаю чай, он взбодрит.
- Ты вовремя, Рэй. Мне сегодня очень плохо, я не узнаю себя. Хочется напиться.
- Ну, напиться это зря. Мозги должны быть работоспособными. Рассказывай, что случилось. Почему вещи раскиданы? У тебя, как после погрома.
- Да, вот думаю, что взять с собой. Может, надолго уеду. У меня сильная депрессия. Все из рук валится. Ничего не хочу.
- Ты на работе сказал  о контракте?
-Нет, пока никто не знает. Начальник будет недоволен. Я думаю уволиться. Не могу так больше работать. Не мое все это. Тоскливо. Жизни не чувствую, азарта. Во мне как будто все умерло, пустота внутри. Цели нет. Одна неопределенность. Не знаю, что со мной сегодня. Мне плохо.
Петр сжал кулаки и неестественно скривил рот, состроив кислую недовольную гримасу. Прищурив один глаз, он посмотрел на Рэя и что-то пробормотал несвязное. Рэй смотрел на него сочувственно, перебирая в мыслях варианты возможной помощи в подобных случаях. Сморщив лоб, он стал напряженно думать. Уши покраснели. На щеках появился румянец. Организм усиленно гнал кровь к лицу. Голова кипела, как котел. Рэю казалось, что у него зашевелились волосы на голове. Но странный холод вдруг коснулся спины. В комнате было достаточно тепло, откуда он появился, непонятно. Вдруг взгляд Рэя остановился на распечатанном изображении, которое небрежно было брошено на столе. Молодой человек подошел к столу и стал внимательно изучать документ. Холод стал усиливаться. Казалось, что он находился в холодильной камере. Кожа горела, а органы леденели. Создавалось ощущение, что температура тела стремительно падала. Холод сковывал его. Пальцы перестали слушаться. Кроме того какая-то масса навалилась сверху. Шея напряглась, вены вздулись. Петр заметил изменения в друге и резко схватил его за руку. Рэй медленно перевел свой взгляд от изображения монускрипта в сторону.  Глаза смотрели куда-то в другое пространство. Казалось, что Рэй проник в иное измерение. Он чувствовал, что медленно стал терять равновесие. Если бы не поддержка друга, он, наверное, рухнул бы на пол. Петр аккуратно посадил его в кресло. И поспешил налить стакан воды. Рэй не мог разжать челюсти. Сильный озноб бил все тело. Петр положил руку ему на лоб. Лоб горел. Казалось, что температура тела зашкаливала. Рэй посмотрел на Петра туманным бессознательным взглядом и закрыл глаза. Он провалился в сон на 10 минут. Петр его не тревожил. Бережно подложив подушку под голову, он терпеливо ждал, когда друг проснется.  Рэй очнулся резко, испуганно озираясь вокруг. Болела шея. Ее даже было тяжело повернуть. Температура тела пришла в норму. Все бы было хорошо, если бы не ломота в шейных позвонках. Петр смотрел на Рея внимательным пристальным взглядом. Он хотел знать, что с ним случилось. О своей депрессии он забыл. Она куда-то улетучилась. Петр вернулся в свое, обычное состояние. Он был бодр и полон решимости. Но Рэй вызывал у него беспокойство. Он не понимал, что происходило с другом.
- Манускрипт - прошептал Рэй засохшими губами. В нем что-то есть.
Петр изумлено, вопрошающе зафиксировал взгляд на друге. Рей смущенный сложившейся ситуацией почувствовал себя неловко. Петр в первый раз увидел Рэя в другом свете. Петр при всей своей необузданности мысли, воспринимал мир  реально. Он проверял свои убеждения опытным путем и не принимал все на веру. Для него все должно иметь под собой основу, каркас, на который наслаивались его идеи. Он мысленно строил трехмерную модель своего видения. Не любил загадок. Все должно быть доказуемо. Этим девизом он руководствовался, выбирая жизненные ориентиры.
- Что в манускрипте?  - выдавил из себя Петр. - Я ничего не вижу, кроме символов и схемы.
- Там еще один слой. В нем книга. Я вижу текст. Но не на страницах. Он меняется.
Рэй медленно возвращался в реальность. То ли он был в плену иллюзий, то ли действительно он что-то видел. Но Петра эта ситуация стала немножко нервировать. Он был заинтригован. Он даже забыл об Игоре Петровиче. Его что-то подталкивало к исследованию манускрипта. Он встал, нервно заходил по комнате. Рэй  молча наблюдал за другом, но для себя он уже решил, что должен лететь с Петром.