Ямбись оно хореем!

"Да ну её!
     Ямбись она хореем...
Поэзия и это...
     иже с ней!" —
Поэт воскликнул
     как-то бреясь,
Решив, что быть
     пора мудрей.
 
Устал дарить слова
     нам гений.
Душой умаялся
     он торговать.
Грехи, замаливать,
     пытая жребий
За нас, и к милосердию
     взывать.
 
Сердца реанимировал
     он наши,
Дух, спящий, в мыслях
     пробуждал,
Почувствовав усталость
     страшную:
"Я ж не свою дистанцию
     бежал!
 
-Взревел, влача, сей
     жалкий жребий.
-Мне, кроме рифмы,
     чуждо всё:
На бытовой взбираться
     гребень,
А мусор выносить?! —
     был потрясен.
 
-Оплачивать счета… —
     рычал он тихо.
-Не вынесу я бытовой
     нужды!"
Не мог найти в вулкане
     выход,
Из гнёта, болью
     давящей вражды.
 
Он мне признался сгоряча
     однажды,
А я ему ответила:
     "Послушай, ты!
Ты дружбой бы с трудом
     себя уважил.
В злобЕ не прячься
     от него в кусты

Свое унынье  лучше бы
     не слушал.
И это, слышишь... 
     не руби сплеча
Чуток ты, братец рифмы
     перекушал...
Поверь, ещё  горит
     твоя свеча.
 
Попробуй к быту подходить
     иначе.
Палитрой  свежей заиграет
     жизнь,
Нюанс новейший, принесет
     удачу,
Хандру пошли... Или скажи ей:
     "Брысь!"


И выползешь из депрессивной
      пущи.
Переусердствовал, видать,
      чуток,
Увязнув в амфибрахиевой
      гуще,
А вовсе даже не устал,
     браток.
 
Увидишь – мир не так
     уж мрачен.
Не страшен больше
     мусоропровод.
И  муза ждет в объятиях
     удачи.
Вливайся в бытовой
      водоворот.
 
Глядишь,  забьешь и в
      стену гвозди.
К народу  постарайся
      ближе быть.
Работой разминай
      почаще кости,
Чтоб было веселей 
      писать и жить.
 
Ты вылезешь из вязкой
      тины злющей,
Впредь осторожным будь лишь,
      голубок
С четырёхстопным ямбом
      вездесущим,
И воздуха вдохнёшь
      опять глоток.

Там в гамаке, доверившись
      Морфею,
Заляжешь под развесистой
      сосной,
И отдохнув, рванёшь  с дружком
      Хореем,
Навстречу Дактилю вновь
      в вечный бой".
 
Гляжу, а вечерком в окне поэта, зажглась, и  мается  опять свеча,
рождая новые  на свет сонеты. И снова жизнь свежа, и горяча!