Шахерезада Часть V Глава XVII

        Он стоял на берегу моря, по кромке которого узкой полосой лежал желтый песок. За его спиной росли вековые дубы и ели, но среди крон он мог разглядеть изредка попадавшиеся то тут, то там березы и осины. Место было тихим и величественным и даже древние руины некогда уродливых зданий, обросшие мхом и вьюнами, не портили этой красоты. Он снова посмотрел на море. Где-то там, на его дне была погребена тысячелетняя история огромного города.
        - На самом деле это море одно из древнейших и самых соленых из известных человечеству, ему много миллионов лет. Долгие тысячелетия оно спало, пока люди не нарушили баланс и не пробудили его… Ну что ж, значит ты и есть Азазель.
        Он повернул голову на женский голос и, ожидая увидеть пожилую женщину, опешил. Перед ним стояла высокая, почти на полголовы выше него женщина. На ней было длинное бледно-голубое без каких-либо украшений платье, облегающее ее тело, подчеркивая ее полную грудь и крутые упругие бедра. Длинные рукава волочились по песку, вместе со шлейфом к низу расширяющегося платья, и полностью скрывали ее руки.  По груди, плечам и спине небрежно ниспадали ее абсолютно белые и, будто светящиеся, длинные волнистые волосы, а лицо с высокими скулами, темно-синими глазами, прямым носом и не очень полными губами, смотрящее внимательно на него, обладало какой-то неестественной холодной красотой, от которой он почувствовал какое-то опьяняющее чувство.
       - Ну что ж, теперь, когда ты рассмотрел меня, может быть мы вернемся к тому вопросу зачем ты здесь? – с улыбкой сказала она и приподняла одну бровь.
       Этот мимический жест напомнил ему об Ольге, что стало для него отрезвляющим душем и он покраснел
       - Ну-ну, все в порядке, ты не первый, кто попадает под эти чары, которые, к сожалению, не поддаются управлению, - заулыбалась она, - значит не плохо выгляжу для своих ста семнадцати лет? – чисто по-женски спросила она
      Он по-прежнему не мог ничего ответить ей, думая о том, что Ольга намеренно не предупредила его об этом, решив жестоко отомстить за желание встретиться с Ней.
      - Я знаю зачем ты здесь… Ты хочешь вернуться… - медленно моргнув, она снова посмотрела на него и от этого взгляда у него снова будто зашумело в голове, но теперь он смог выдержать его
      - Да, я бы хотел этого… - ответил он ей
      - Пойдем пройдемся, тут не далеко… Я хочу тебе кое-что показать, чтобы ты понял, на что мы вынуждены идти чтобы достичь своей цели тем или иным способом…
      - И тогда Вы позволите мне вернуться?
      - Это зависит от тебя… - неопределенно сказала она
      Они свернули на тонкую тропинку и начали углубляться в лес. Через несколько десятков метров, в просвете деревьев он вдруг увидел небольшой дом, построенный из бревен. Это был еще один сюрприз.
      - Вы живете в деревянном доме? Без экранов и ГэГэ-защиты?
      - Да, - ответила она, - здесь даже нет Заграда…
      - Но если все получится, то тогда Вы…
      - Да… И я буду не одна... Как ты знаешь, почти половина человечества отказалась от развития и живет по древним правилам и традициям, используя только технику на углеводородах...
     - О них никто ничего и не узнает, но Вы..?
     - Возможно второй шанс окажется не настолько одиноким в пути, ведь «в пустоте даже микробы не выживают» - вдруг грустно улыбнулась она
     - Как Вы..?
     Она не стала отвечать на вопрос и, он понял почему. Отчет его жены был подробный… Она неожиданно прервала его мысли:
     - Мы идем на большие жертвы и риски и любая малейшая оплошность может стать концом, скоро ты это поймешь… а затем, после того что я покажу тебе, ты отправишься в Заград, он находится в нескольких десятках километров отсюда, тебя проводят
     - Опять молча? – гоготнул он, вспомнив сопровождающего сюда, но вдруг понял с кем говорит, замолчал
     Она улыбнулась.
     Они подошли к двери, которая бесшумно открылась перед ними сама, а затем она повела его в нутро дома, оказавшееся намного больше, чем могло бы показаться снаружи.
     - Мы пришли, располагайся, - сказала она, сев на одно из двух высоких кресел, легко махнув на другое кресло, скрытой в рукаве, кистью руки.
     В проем вошел Мастер работы с людьми и на маленький столик меж кресел поставил два бокала, наполненные темно-бордовой с отливом синевы жидкостью, а затем также тихо вышел.
     - Это красное вино, правда не Каберне-Фран, а Гренаш, настоянное с купажом нескольких других сортов, но с косточкой, терпкое и особенное, как раз для этого случая, ты ведь любишь…
     - Откуда?..
     Она снова оставила без ответа его чуть было не сорвавшийся с губ, вполне понятный вопрос, но на этот раз она не улыбнулась ему как прежде, а высунув в, не замеченную им раньше прорезь в середине рукава, левую руку, взяла близстоящий бокал.
     Он мельком увидел громоздкий перстень на ее руке и готов был поклясться, что камень в нем был тем же самым, что носила его подопечная и он уже решился задать ей вопрос как стена, напротив которой они сидели вспыхнула ярким светом, а мгновение спустя он уже был сосредоточен на том, что и так было смутно в его памяти…
      - Ну что ж, трансляция закончилась, - произнесла она через несколько минут
      - Это были мои родители и я… мне было три года, когда нас перебросили, но я помню этот момент…
      - Ты помнишь не все… Твои родители на самом деле легионеры, которых готовили годами, чтобы ты был тем, кем стал, не отвлекаясь на сентиментальность и чувства, но те люди, которые стояли рядом с тобой – да, это и были твои настоящие родители…
      В его голове будто зашумело, а мысли начали путаться от осознания, что вся жизнь его была ложью, она и так была ложью, каждый день он играл какие-то роли в мире, который был одновременно и чужд ему и привычен, но то что его родители были солдатами для него это стало неожиданным ударом и он, не заметив того сам, отхлебнул пол бокала, так и не поняв, что там налито. «Не может быть! Он помнит своих родителей и этот момент, он хоть помнит смутно, но там никого не было, не было тех людей! Невероятно! Не может быть!»: кричало его сознание, но перед глазами все еще стояла картинка трансляции и какие-то не знакомые люди, обнимавшие его-малыша в слезах в последний раз.
      - Я увижу их когда-нибудь? – хрипло спросил он, пытаясь сохранить остатки своего самообладания
      - Да, они пробудут здесь еще неделю… Они в Центре Заграда куда ты сейчас отправишься…
      - Они знают обо мне? Они знают, что я жив? А как же мои родители, в смысле те, которые меня воспитали и которых я называл отцом и матерью почти пятьдесят лет...?
      - Ты скоро все узнаешь и поймешь... Они все ждут тебя. В Заграде сейчас находятся лучшие мастера работы с людьми, медперсонал и психологи, так что иди…
      - Зачем? – тупо спросил он
      - Теперь ты знаешь, что такое жертвы по себе…
      - Я не об этом… я о том, что вы сделали? Вы превратили всю мою жизнь в обман… Я знаю, я – солдат, но ведь можно было мне сообщить об этом давно…
      - Ты не мог отвлекаться на это… Ребенок, узнав о том, что он приемный, сосредоточен на своих биологических родителях, их поиске, узнавании что-то о них, это было не допустимо, твой мозг и так был перегружен информацией, которая была нам необходима для выполнения тобой своей части Миссии…
      - Почему я?
      - Она сама выбрала тебя…
      - Это невозможно…
      - Но это так… мы долго искали тебя и нашли. Ты прибыл к нам из европейского Заграда. Ты славак.
      Он наклонился всем корпусом вперед и обхватил свою голову руками, боясь спросить что-то еще. Он не был русским, его родители легионеры-смертники, которые, соверши он хоть одну оплошность или пойди не тем путем, ликвидировали бы его как отработанные материал без всякого сожаления и их любовь и понимание - это всего лишь игра, вся его жизнь фальшь, не просто фальшь, а фальшь в фальше. Да, он никогда ни в чем не нуждался, он видел и знает многое, у него были не ограниченные возможности во всем, но всю жизнь он балансировал на грани своей психики и когда был на пределе шел к ним, к отцу и матери, которые спасали его, но теперь он понял, что всякий раз переступая порог их дома, он мог уже никогда оттуда не выйти. Он хотел кричать, но крик замер в его гортани. Он не заметил, как рядом появился человек, который коснулся легонько его плеча. Пора было уходить. Пора было увидеть правду своими глазами. Он встал и, мотнув головой в качестве прощания Ей, направился к выходу и тут, вдруг до него дошло, что в той лжи, в которой он жил все это время, правдой были только жена, сын и Анна, которая уготована на заклание и которая нуждалась в его помощи и, стоя уже в проеме двери он повернулся к Ней и тихо спросил:
      - Я смогу вернуться?
      Она вперила в него пронзительный взгляд и молчала будто вечность, но через какое-то время до него донесся Ее уставший голос: «Да... подробные инструкции ты получишь позже»
      - Прощайте, - выдавил он, пытаясь не сорваться
      - До свидания, - ответила Она ему

       ***
      Он впервые оказался на тожественных проводах Легионеров. «Последний Путь Легионеров» представлял длинную широкую дорогу между каменных высоких колонн. Она начиналась в полутора километрах у высоких ворот, за которыми находилась летная площадка для летобасов и вертолетов и заканчивалась входом в Центр Заграда. Сама дорога была устлана мозаичным узором. На каменных колоннах были глубоко врезаны имена тех, кто уже прошел по этому пути и, сейчас, уже были подготовлены лазерные установки для того, чтобы в камне появились новые имена. Вдоль всего пути, за линией ограждения, толпились люди.
       - Здесь всегда так много людей? – спросил Азазель свою жену
       - Вообще да, людей всегда бывает много, но в этот раз их гораздо больше обычного… - рассматривая толпу, ответила его жена
       - Пап, Мам, вы чего? – удивился Эрик, - вы находитесь в центре информации обо всем, но не знаете, что сегодня уходит целый Куплинг?
       - Трипл? – кто-то ахнув спросил парня из толпы
       - Да, Трипл – подтвердил он
       - Четыреста сорок четыре человека, ужас, я не знала, пойду возьму больше цветов! – кто-то ужаснулся с другой стороны
       Он посмотрел на букет маленьких цветов в своих руках и ему вспомнились Ее слова: «теперь ты знаешь, что такое жертвы по себе». Он встряхнул головой.
       - Меня так не провожал никто, - улыбнулся он Ольге
       - Потому что ты вернешься, а большинство из них… - она не договорила, было и так ясно что она хотела сказать
       В небе появились летобасы в окружении вертолетов и вдруг динамики ожили и над толпой разнесся ровный мужской голос. Голос никого не приветствовал, а начал зачитывать «Поэму Легионера», написанную человеком, давно погибшим в одной из Миссий. Он не мог сосредоточиться. Гладя как притихла толпа, он уставился на стелы с выбитыми именами и думал о другом, о многом другом. Он вспоминал последние дни, свою жизнь и когда тяжесть в груди стала невыносимой он обхватил руками жену и сына и прижал их к себе с обеих сторон.
        - Слушай, - подставила пальчик к губам Ольга

              «…Услышьте голос Вы Земли обетованной,
              Она зовет нас в путь. Вперед!
              Теперь нет Рая, есть лишь раны,
              Отмщение за это всех нас ждет

              Наш умер род, но имя живо,
              Оно на камне на века
              Борьба за жизнь - вот наше дело,
              Ему мы отдаем себя

              Легионер не падай духом,
              За духом этим людской род
              Стоим во времени мы стражем
              Земли не зримый мы оплот

              Сердца и страх свой усмирите
              Идите! Смерть ничто для нас
              Спасти Планету! Спасти жизни!
              Идем на зов Земли в Набат!...»

         Диктор все еще продолжал декламировать, но он уже не слушал его, увидев, что ворота открываются и легионеры строятся к шествию. Что-то печальное проникло в него, какая-то грусть сжала его сердце, «теперь ты знаешь, что такое жертвы по себе». Он будто потерял ориентиры во времени, размышляя над всем и, только когда голос исчез и зазвучал Реквием Моцарта он снова со вниманием уставился на Путь цветов.
         Легионеры начали движение. Они шли по двое. На них на всех были надеты белые брюки и белые туники и отсюда ему казалось, что они идут по дороге босиком, но оказалось это не так, на них на всех были надеты легкие тонкие туфли телесного цвета. Когда зазвучала Ла Кримоза из Реквиема, динамики снова ожили и тот же голос, что декламировал Поэму Легионера, начал перечислять имена и фамилии, вместе с этим ожили лазеры, которые с двух сторон начали вписывать произнесенные имена на каменных колоннах.
         Реквием кончился и начался Марш Меранского, но голос в динамике не делал паузу, а с какой-то торжественной трагичностью продолжал перечислять имена.
         Легионеры были еще далеко от того места, где они стояли, но даже отсюда было видно, как со всех сторон под ноги уходящим падают цветы. Чем ближе приближались они, тем явственнее доносились голоса из толпы:
         - Сынок, мы будет тебя помнить вечно, моя любовь убережет тебя…
         - Я хочу быть похожим на вас я стану таким же, чтобы мною годились…
         - Простите нас, что мы не можем идти с вами…
         - Вы наши герои и мы будем помнить о вас всегда!
         - Постарайтесь вернуться, мы будем вас ждать!
         - Пусть наши молитвы уберегут вас, возвращайтесь!
         Легионеры длинной вереницей тянулись от ворот и вот уже поравнялись с ними. Он, его жена и Эрик бросили маленькие букетики белых цветов им под ноги и вдруг, его глаза защипало. Он знал, что не всем суждено погибнуть, просто большинству не суждено вернуться. Он представил себя на их месте и вдруг понял, что не смог бы уйти вот так, зная, что никогда не вернется, никогда не увидит Ольгу и Эрика и снова обхватил их своими руками и неожиданно произнес: «Я люблю вас, я люблю вас обоих больше жизни, вы знаете об этом? Знаете?» Ольга заплакала, а Эрик со словами «Отец, ты чего?», высвободился из его объятий.
         Они стояли до того момента пока за дверьми Центра не скрылись последние участники шествия. За это время было вырезано четыреста сорок четыре полных имени на камне. Одновременно медленно закрылись ворота и двери снова под Реквием Моцарта – это была давняя традиция, несмотря на то, что было много гениальных музыкальных произведений, посвященных этому событию, звучавшие, пока шли Легионеры по Пути цветов. Прожекторы погасли. Лазерные установки замерли в неподвижности. Опечаленные люди начали расходиться.
         Осталось несколько дней и он войдет в те же двери Центра, но не будет ни музыки, ни прощаний, ни цветов и его имени не будет в камне, но это не беда, если алгоритмы верны и есть хоть малейший шанс все исправить, он сделает это, потому что кроме основной Миссии у него появилась своя, личная, спасти человека, которому он посвятил почти всю свою жизнь.

Следующая глава http://www.proza.ru/2018/08/20/1690