Забытая ветвь

 
 





Часть первая. Мари.   

   Лучи утреннего весеннего  солнца осторожно протиснулись через  щель в  голубовато зеленых занавесках, медленно двигаясь по тёмной комнате, наконец, коснулись лица.  Яркий свет  легко пробрался сквозь тонкую кожу век, будоража сознание.
 Она инстинктивно  прикрыла глаза руками - еще немного – прошептав то ли самой себе, толи неугомонному солнцу.  Всё, всё!
Каждое утро перед тем, как встать с кровати, Мари некоторое время давала возможность своему сознанию пробежаться по событиям сна и набросать планы на ближайший день.  Вот и сейчас, она лежала с закрытыми глазами, нежась в мягкой широкой постели, мечтая о будущем дне и  вспоминая прошлое.
Эта ночь, кажется,  прошла без снов – девушка с сожалением вздохнула. Она любила свои яркие, насыщенные сны,  порой полные опасности и приключений, а порой философские и мудрые.  Они прекрасно дополняли ее одинокую жизнь.
В свои тридцать семь она уже была разведена, и, несмотря на прекрасную внешность, оставалась не замужем. Прекрасный принц  все еще искал ее,  а она не торопилась, обжигаться второй раз.

Предстоящий день  виделся в радужных красках, впрочем, как всегда. Работая системным администратором, она возглавляла один из эзотерических форумов.  Ее умение работать с людьми, страсть к эзотерике привели несколько лет назад  на один из подобных проектов. Со временем ее способности привели к самой вершине управления, и возникла возможность сделать собственный проект, свой сайт, свой форум. Это было ее хобби, ее работа, ее детище. Она чувствовала себя на своем месте, получала огромное удовольствие, проводя большую часть времени в общении с людьми на форуме. А бесконечная работоспособность с прекрасной коммуникабельностью привели ее форум к вершине славы, сделав одним из самых известных эзотерических сайтов Рунета.
 Семейные обстоятельства позволяли ей не задумываться о финансовой стороне жизни, но она, имея экстрасенсорные способности, вкупе с прекрасной интуицией,  несколько часов в неделю уделяла работе  в фирме нетрадиционной медицины. Ей нравилось помогать людям. Будь то помощь физическая, психологическая, энергетическая.   В те дни, когда  она не работала, можно было спать часов до десяти утра после долгого ночного  общения с жителями ее любимого форума.
В этот день  к девяти утра она должна быть  в офисе, поэтому вставать пришлось значительно раньше, чем обычно, а вчерашнее общение на форуме закончилось яростной перепалкой двух участников, и ей пришлось задержаться до поздней ночи, что бы тушить пожар, успокаивать обе стороны. Впрочем, все как всегда. Она была по природе сова, поэтому ложиться далеко за полночь ей не составляло труда, но подняться рано утром - совсем другая история.
  Планы на день уже сложились в голове, интуиция подсказывала, что день будет незаурядный, а значит, нужно как следует к нему подготовиться. Решительно откинув одеяло, девушка  направилась в ванную комнату.

  - Ну что, - улыбнулась она отображению в зеркале, - в бой?  Природная красота позволяла почти не пользоваться косметикой.  Каштановые волосы,  уложенные  в короткое  французское  каре, обрамляли тонкие черты лица с чуть выступающими скандинавскими скулами.  Выразительные зеленоватые глаза буквально впивались в собеседника, крепко цепляясь изнутри. Оторваться от таких глаз очень трудно. Тонкое женственное тело, красивые стройные ноги не раз отвлекали взгляды прохожих мужчин, но она оставалась к подобному вниманию,  равнодушна.
Сегодня она оделась по-спортивному. Ведь предстоит работа, включающая и точечный массаж шиацу,  рефлексотерапию и ароматерапию.
   Пациенты любили ее. Сказочным образом они чувствовали себя намного лучше после ее сеансов, хотя делала она, казалось,  то же, что и многие другие экстрасенсы и массажисты. Впрочем, так думали только пациенты. Коллеги по работе и начальница ценили ее за прекрасные качества. 
   С прекрасным настроением она вышла из квартиры,   словно пятнадцатилетняя девочка сбежала  по ступенькам с пятого этажа, выскочила на улицу, на аллею, залитую солнцем.  До работы  было около километра пути, и она принципиально не пользовалась ни общественным транспортом, ни собственной машиной, добираясь туда пешком.
Пропустить такое прекрасное утро! – подумала она. Ни за что!  Аллея располагалась  строго на восток, навстречу восходящему солнцу. И сейчас, оно поднялось уже довольно высоко,  и Мари приходилось немного щуриться.
Солнце… Она даже на мгновение замедлила шаг. Был сон про солнце – из глубин памяти всплывала какая-то информация. И то, что она вспоминала, совсем не радовало ее.  Мари нахмурилась.  – Ну, вот еще. Сон не должен портить день. Это ведь всего лишь сон.  Она попыталась отстраниться от нахлынувших мыслей, созерцая высокие, уже зеленеющие  деревья по бокам аллеи, восходящее яркое солнце,  но … мысли не давали покоя.
-Что за вздор? Солнце должно взорваться. Такое невозможно. Она вспоминала события из сна и всеми силами пыталась противиться тому,  что всплывало в памяти, придумывая обоснования, почему этого не может быть. 
Мари смотрела на большой,  восходящий на глазах раскаленный диск звезды по имени солнце.  Вечное светило, неколебимое, как сама жизнь. Что с тобой может случиться? 
- Все, хватит - Мари надела очки и ускорила шаг.  До работы оставалось около десяти минут ходьбы.  Обычно она использовала это  время,  для зарядки энергией, но сегодня все шло не так. Мысли мешали сосредоточиться на медитации, а шаги не были размеренными, чтобы  сохранять ритм, необходимый для правильного дыхания.  То и дело она всматривалась в уже ослепительный диск, пытаясь найти там изъян, но все было,  как и  прежде.
В офисе фирмы царил рабочий беспорядок.
- Мари! – вскликнула Зинаида Степановна, начальница этого заведения, высунувшись из двери своего кабинета. Наверняка она заметила ее из окна.  Женщина средних лет, немного грузноватая с полным розовым лицом и крашеными волосами. Она  скрупулезно следила за модой и всегда была одета в последние произведения заморских Кутюрье.  Настоящая бизнес леди, правда,  слишком много времени отдававшая  работе.  После двадцати лет распался ее брак, после которого осталась разбалованная дочь и квартира в центре столицы.  Пытаясь сохранить вкус жизни, она старалась хорошо одеваться, вращаться в высоких кругах, посещать  ВИП вечеринки.
-  Сегодня у тебя много работы – тоном начальника напомнила Зинаида Степановна.   День расписан по минутам, так что никаких задушевных бесед с пациентами и психологической помощи.  Это не входит в список оказываемых услуг.
Девушка еле заметно махнула рукой – понятно. - Но ты помнишь, я сегодня только до двух. 
Степановна вздохнула – ладно. Жаль, что  не можешь больше. Как обычно, в понедельник у  нас завал. Для нее каждый работник, прежде всего добытчик денег, но она понимала, что спорить с Мари бесполезно.
 И почему она выбрала именно это направление? – Подумала Мари. У Степановны при хороших свойствах руководителя нет никаких данных в экстрасенсорике. Она практически не понимает, чем тут занимаются ее сотрудники. Не видит, не чувствует. Для нее это рутинная работа массажистов, рефлексотерапетов, в которых она сама вряд ли верит. Но это приносит ей неплохой доход, поэтому она  смирилась.
Проходя по широкому коридору, по обеим сторонам  которого располагались двери в рабочие кабинеты, с сидящими на стульях людьми,  она ощутила что-то необычное, но определить источник энергетического возмущения не смогла.  Мари прошла к своему кабинету, расположенному в самом конце коридора, где ее уже  ждали пациенты. Одна  знакомая   старушка, пришедшая на последний сеанс  и незнакомая рыжеволосая девушка,  лет тридцати.  Старушка  расплылась в улыбке, заметив любимого доктора, как она ее называла,  хотя врачебного диплома у нее не было.  Девушка, казалось, сидит с безразличным лицом.

Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить, что на ней висит Печать Смерти. Это очень редкое состояние, когда человек уже мёртв, но не подозревает об этом. Ходит, разговаривает, строит планы, однако на самом деле в любой момент его жизнь может оборваться, и любая, самая незначительная причина может стать той последней каплей.
Мари не занималась такими делами. Во-первых, это был не её профиль, а во-вторых, она не хотела брать на себя громадную ответственность, потому что за каждым подобным случаем стоял сильный маг, ведьма или колдун. Пытаться снять с человека подобное воздействие значило бросить вызов этим самовлюблённым, уверенным в своём могуществе натурам. Чаще всего они не представляли собой чего-то значимого, но нередко бывали и исключения. Заходя в свой кабинет, она тайно надеялась, что девушка не собирается к ней заходить.
Добродушная семидесятилетняя старушка, довольно бодрая, уже давно посещала фирму из-за болей в спине. Точечный китайский массаж пошёл ей на пользу, и сегодня она пришла на последний сеанс, который пролетел для Мари незаметно, за мыслями о недавнем сне и о сидящей за дверью пациентке с меткой смерти. Она мило распрощалась со старушкой, оставившей ей коробку конфет-ассорти. Мари с надеждой бросила взгляд через приоткрытую дверь, увидев новых людей, но в проёме показались знакомые рыжие волосы. Незаметно вздохнув, она жестом пригласила девушку войти.
Гостья казалась очень молодой, лет тридцати с небольшим, с рыжеватыми волосами средней длины, обрамляющими волевое лицо, и сильными глазами стального цвета. Для носителя смертельной метки она выглядела даже очень хорошо.
Девушка вошла спокойно, было заметно, что неуверенности в незнакомой обстановке она не испытывает. Шаг её был ровный, размеренный.
В углу кабинета приютился небольшой стол, на котором стоял плоский монитор компьютера, а рядом с ним аккуратными стопками лежали несколько рабочих папок.
– Здравствуйте, – тембр её голоса был мягкий, мелодичный.
Мари улыбнулась:
– Чем могу помочь?
На лице девушки промелькнула тень сомнения, но в следующую секунду она продолжила:
– Меня зовут Света. Вы знаете меня на форуме как Файю.
Мари с интересом посмотрела на девушку.
– Файя?! – Глаза Мари расширились. – Не может быть!
В голосе слышались нотки восхищения и радости одновременно – она давно хотела познакомиться с этой девушкой поближе. Из её многочисленных сообщений на форуме сложилось впечатление, что Файя – думающая, уверенная в себе натура, очень начитанная и умная. Когда она появлялась на форуме, её активность сравнивалась только с активностью хозяйки. Она запросто вступала в перепалку даже с признанными авторитетами, отстаивая своё мнение, и нередко выходила победителем. Нужно сказать, что Мари представляла её гораздо старше. «Она пишет как зрелый, уверенный в себе человек с годами опыта», – подумала Мари.
– Я не знала, что ты живёшь в Лондоне. – Нет, тут я всего лишь проездом.
Вспомнив о висящей над девушкой метке смерти, Мари опустила глаза. «Неужели она ввязалась в какую-то историю? Впрочем, это на неё похоже». Теперь нужно действовать быстро, потому что каждый день дорог и может стоить девушке жизни. Продолжая свой анализ, Мари понимала, что источник, который наложил на девушку метку, должен быть очень сильным, так как Файя достаточно грамотна в магических операциях и уж точно не новичок в способах защиты. «Значит, скорее всего, мне самой вряд ли будет под силу тягаться с этим проклятием». Она прокручивала в голове адреса и лица знакомых по всему миру, кто мог бы заняться подобным делом. Мысли о том, чтобы оставить знакомую без помощи, не рассматривались.
– Что с тобой приключилось? – Мари, наконец, подняла глаза.
Света, в отличие от неё, была совершенно спокойна.
– Ри, – так Файя называла её на форуме, – у меня к тебе есть важное дело, – начала она.
– Слушаю тебя внимательно.
– Я долго думала, прежде чем обратиться к тебе. Есть немало сил, которые противятся этой связи, но я думаю иначе. Чем дальше заходит процесс, тем меньше времени остаётся на принятие решения. Пока просто постарайся выслушать, вникнуть. То, что ты услышишь, пойдёт вразрез со всем, что ты знала и во что верила до сих пор.
Мари решительно не понимала, о чём идёт речь, но она умела слушать и напрягла внимание.
– Дело касается солнечной катастрофы и последующего за ней катаклизма на Земле, – продолжила Света-Файя. – На сегодняшний день уже ясно, что она неизбежна. Подавляющее большинство людей, к сожалению, погибнут. – Апокалипсис... – Мари тихонько вздохнула. – Опять.
Она встречала подобные утверждения в интернете и раньше и относилась к ним равнодушно. Файя тоже пока не сообщила ничего, что выходило бы за рамки известной информации. На лице Мари не отображалось ни единой эмоции. Лишь спокойствие и готовность выслушать.
– Я знаю твоё отношение к этому вопросу, – добавила Света, – мы уже как-то обсуждали его на форуме.
Файя спокойно продолжила:
– По нашим данным, на Солнце происходят глобальные изменения на молекулярном уровне, из-за чего оно крайне нестабильно. НАСА и другие наблюдатели время от времени сообщают о небывалой его активности, дозированно и очень аккуратно преподнося информацию. К этим сообщениям, как и к рассказам о глобальном потеплении, человечество уже приучили. Ведь ничего же не происходит практически, поэтому к вопиющим фактам уже относятся равнодушно. Однако всё совсем не так. Правительства развитых стран знают об этом, но не принимают никаких мер, чтобы не поднимать панику.
В этот крайне нестабильный период активности к Солнцу движется одна из самых больших, так называемых блуждающих комет. В НАСА она числится как объект КЛ-233848-Н. Столкновение её с Солнцем произойдёт с вероятностью девяносто девять процентов. Для Солнца подобная комета опасна меньше, чем дробинка слону, но не в период его нестабильности. В этом всё дело. Столкновение вызовет дестабилизацию внешнего слоя и приведёт к мощнейшей вспышке, несовместимой с жизнью на Земле, а дальше произойдёт быстрое угасание звезды. И это в лучшем случае. В худшем – плазменно-химические процессы, проходящие на Солнце, увеличатся в миллионы раз, и наш жёлтый карлик перейдёт в разряд красного гиганта. В этом случае наш разговор вообще ни к чему. Однако первый вариант наиболее вероятен, по мнению большинства экспертов. Человечество и почти всё белковое существование жизни на Земле обречено на гибель в любом случае.
Мари нахмурила брови.
– Подобного типа высказываний в интернете море, но никаких подтверждений, кроме повышенной солнечной активности, нет. И причём тут я? Почему именно в такой обстановке ты мне это рассказываешь? Ведь я не правительство, не спецслужбы, не НАСА.
Мари сохраняла спокойствие, говорила медленно, пытаясь найти ответы на вопросы, которые возникали по ходу повествования.
После небольшой паузы Света продолжила:
– На Земле существуют намного больше цивилизаций и форм жизни, чем известно обычным людям. Я представляю часть общества существ, именуемых Геоцентами.
Мари прикрыла лицо рукой, закатив глаза.
– Только этого не хватало, – пробормотала она.
Она привыкла, что людей часто кидает в крайности, они вступают в модные секты, сообщества, магические ордена и так далее, чаще всего теряя свою индивидуальность. Как правило, такие люди имеют пограничное психическое состояние или расстройство. Не слишком значительное, чтобы считаться больными и выделяться из общей массы, но и не совсем доброкачественное, потому что зачастую ведёт к продолжающейся деградации личности.
– Мари! – Света чуть повысила голос, глядя ей прямо в глаза. – Я представляю себе, что ты сейчас обо мне думаешь, но попробуй сосредоточиться на фактах. Я тебе объясню. Вот распечатка из интернета, с сайта НАСА, об активности Солнца в последние полгода. Когда я уйду, ты можешь проверить всё сама. Для наглядности я выстроила график, который НАСА, видимо, забыло опубликовать. Вероятно, он кому-то мешает.
Света протянула синюю папку.
Хозяйка кабинета пробежала глазами по первым листам.
– Как ты видишь, происходит постоянное нарастание и усиление активности Солнца, – Файя показывала бумаги. – Полгода назад вспышки были раз в месяц. Вот здесь они уже стали раз в три недели, и тенденция сохраняется. Если всё будет продолжаться без изменений, то к моменту столкновения с кометой Солнце достигнет пика нестабильности.
Света вздохнула.
Пока Мари рассматривала данные об активности Солнца, Файя, немного отступив, наблюдала.
«Всё указывает на постоянное ухудшение состояния, но это всё ещё не значит, что конец света неизбежен», – подумала Мари.
– Геоценты выглядят точно так же, как обычные люди, но их молекулярный состав сильно отличается от человеческих белков, – Файя сказала тихо, как будто между прочим. – Мы построены на основе кремния, а не углерода, как вы.
– Что? – Мари непонимающе замотала головой. Такой скачок с одной темы на другую, да ещё в которой она решительно ничего не понимала, сбил её с толку. Молекулярная биология не её конёк.
Света вдруг спросила: – Как ты думаешь, сколько я вешу?
Мари не поняла причину вопроса, но почти инстинктивно ответила: – Килограммов сорок пять – пятьдесят.
Файя выглядела худоватой девушкой среднего роста.
Света встала со стула, прошла в угол, где стояли старые медицинские весы с гирьками на линейке. Ими уже давно не пользовались, но как атрибут бывшего процедурного кабинета они остались.
– Во мне двести семьдесят пять килограммов, – сказала девушка, уравновесив гирьки на шкале.
Мари даже подскочила со стула. Не веря своим ушам, она быстрым шагом подошла к весам, беспомощно водя взглядом по цифрам на линейке. Встала на весы сама, убедившись, что её вес они показывают правильно.
– Как это может быть? – чуть растерянно спросила она.
– Ри, ты не волнуйся, – Света обняла её за плечи, проводила к месту, усадила. – Всё, что ты до сих пор услышала, ещё не самое главное.
Но после увиденного слова о спокойствии подействовали обратным образом.
– Как такое может быть? – тихо повторяла Мари, глядя то на Свету, представительницу каких-то Геоцентов, то на весы, пытаясь увязать всё это с документами о надвигающейся солнечной аномалии.
Света легонько ударила рукой по столу, отчего подпрыгнули папки с бумагами и монитор. Только это вывело собеседницу из временного оцепенения.
Глядя в глаза, девушка продолжила: – Главное свойство нашей общины не вес, а бессмертие. У нас, конечно, есть свой предел, но он составляет около двадцати тысяч земных лет.
Дождавшись, пока собеседница соберётся с мыслями, Света сказала: – Этим бессмертием мы хотим поделиться с людьми.
То, что услышала Мари, никак не укладывалось в схему и не поддавалось пониманию, но, увидев вес девушки под три сотни килограммов, она готова была верить всему.
– Но почему ты обратилась ко мне? – Недоверчиво спросила Мари.
– По нескольким причинам. Как я уже говорила, не все Геоценты поддерживают меня в этом начинании, и есть силы, противящиеся контакту с людьми вообще. Они просто заблокируют меня, если я попытаюсь выйти на представителей власти какого-либо государства. Тебе я доверяю, потому что мы знакомы уже очень давно.
– Кроме того, всех людей обратить в Геоцентов при всём желании не будет физической возможности, но, самое главное, – это даже вредно. Людская алчность, жажда власти приведут к очередной войне среди тех, кто выживет. Это и есть причина противодействия моему плану.
Геоценты тысячи лет живут среди людей и уже в какой-то мере сроднились с ними. Мы помогаем вам, вы помогаете нам. Это симбиоз. Наша популяция не такая уж большая. Всего десять тысяч человек. В восьмимиллиардном населении земного шара это капля в океане. Нам время от времени приходится менять место жительства, потому что длительная жизнь накладывает кое-какие ограничения. Поэтому мы разбросаны по всему свету, но поддерживаем друг с другом связь.
Мари становилось всё более интересно. – А почему вас не становится больше?
– У нас нет возможности размножения, как у людей, мы остаёмся длительное по вашим меркам время практически в одном возрасте. Единственный способ увеличить популяцию – это обращение людей в Геоцентов, но прошлые попытки привели к крайне негативным последствиям, а именно – расколу. Люди очень уязвимы и нестабильны в своих мыслях и эмоциях и привязаны к другим людям. Бесконтрольные обращения быстро приведут к перенаселению и войне, поэтому в нашем кодексе существует пункт, запрещающий обращение.
– Так ты пошла против тысячелетнего кодекса ваших законов? – Мари вскинула брови.
Девушка кивнула. – Я очень рискую, но считаю, что будет правильно в сложившейся ситуации начать подбор людей, подходящих для обращения. Как ты понимаешь, отбор будет очень жёстким. У тебя на форуме есть очень много личностей, подходящих под наши требования. Твоя способность собирать вместе «светлячков», людей с чистым, добрым сердцем, просто потрясающа.
Мари в задумчивости кивнула. «Отбор... это так несправедливо».
– Как вы появились на Земле?
– Насколько я знаю, это результат генетического эксперимента нашей цивилизации, с другой звёздной системы, с которой давно потеряна всякая связь, – сказала Файя, окунаясь в свои тысячелетние воспоминания.
Вопросы в голове Мари множились с невероятной скоростью, но озвучить их она не успела. В дверь постучали. В проёме показалась голова руководительницы центра: – Мария Витальевна, время, отведённое на одного пациента, ограничено. К вам уже собралась очередь. Поторопитесь.
Файя решительно поднялась, оставив синюю папку на столе.
– Подожди, нужно ещё столько обсудить, – в голосе Мари слышались нотки сожаления.

 





– Мне тоже нужно уходить, – Света пожала плечами. – Боюсь, за мной следят. Продолжим обсуждение на форуме, в личке. Ты пока ознакомься с материалами, – девушка кивнула в сторону папки и добавила: – Кроме того, я записалась к тебе на лечение на послезавтра, так что встретимся.
Мари с грустью смотрела вслед девушке. – Обязательно поговорим.
Света, не оглядываясь, вышла из кабинета.
Мари, словно прикованная к стулу, смотрела на закрывшуюся дверь. Она чувствовала, как адреналин, вызванный историей о Геоцентах и катастрофе, медленно спадает. Только сейчас, в наступившей тишине, её разум вернулся к реальности.
– О, боже! – воскликнула Мари, вскакивая со стула.
Она поняла, что не сказала девушке о смертельной метке...



Самолёт набрал расчётную высоту, взяв курс на столицу туманного Альбиона, и гул турбин стал ровным и размеренным.
«Можно расстегнуть ремни безопасности», – появилась надпись на табло, и пассажиры засуетились.
Джек медленно выдохнул. Летать он не особо любил. Особенно тяжело переносил взлёт, вызывавший приступ головной боли. У него почти никогда не закладывало уши, но головная боль доставляла серьёзные неудобства. В этот раз перед полётом он выпил таблетку обезболивающего, поэтому чувствовал себя более-менее сносно.
Пассажиры сновали туда-сюда, словно целый день ждали взлёта только для того, чтобы справить нужду.
Появились стюардессы с тележками, предлагая напитки. Чашка крепкого кофе была сейчас как нельзя кстати.
В свои тридцать семь лет он окончил специализацию по инфекционным болезням, защитил докторскую диссертацию, свободно владел английским и имел частную клинику в Варшаве. Трудный путь карьерного роста не оставил возможности завести семью, и при всей своей природной красоте и статности он оставался холостым. Лишь непродолжительные романы разбавляли иногда его одиночество, какое-то время он даже состоял в гражданском браке, но все эти связи абсолютно ничего не давали для души и не имели ничего общего с любовью. Впрочем, так было до недавнего времени.
Полгода назад он познакомился на одном из эзотерических форумов с очень одарённой особой — Ри, как её называли в сети. Долгие ночные разговоры и споры всё больше и больше сближали их. С каждым днём он убеждался, что между ними есть какая-то невероятная, почти мистическая связь. Она, казалось, легко могла угадать его мысли, а он странным образом чувствовал, когда ей нужна помощь, или когда она просто появляется в сети. Со временем эта связь крепла, превращаясь в сильное увлечение и интеллектуальный флирт.
Джек летел в Англию на конференцию по работе, хотя одной из его личных целей была возможность увидеть Ри вживую. Он знал, что Мари (Маргарита), хозяйка форума, живёт в Лондоне. Они ни о чём не договаривались заранее, но он планировал написать ей в личные сообщения на форуме или позвонить, надеясь, что она найдёт для него немного времени.
Ближайшие три дня конференции были расписаны по минутам, поэтому времени для встреч и прогулок по Лондону останется совсем немного. Он любил этот город и использовал любую возможность, чтобы посетить его, но в таком качестве, как сегодня, он летел туда впервые. Он мечтательно закрыл глаза, представляя, как Ри, наконец, сидит рядом, и они вместе гуляют по бесподобному Риджент-парку, по величественному историческому центру города, по набережной вдоль вечной Темзы.
________________________________________
– Простите, – обратилась к нему по-английски миловидная русоволосая девушка со светлой бледной кожей и пронзительно голубыми глазами, сидевшая слева у самого окна. – Мне нужно пройти.
Кресла располагались по три с каждой стороны и два в середине салона, стандартно для «Боинга-747». Самолёт был почти полон, но место между ними было незанято.
Джек встал с кресла, пропуская соседку. Это была молодая девушка, лет тридцати, в облегающих джинсах и свободной блузке. Узкое пространство между сиденьями на мгновение сблизило их тела. Девушка смущённо улыбнулась. Он едва заметно наклонил голову, опустив глаза. Аромат редких дорогих французских духов окутал его. Во всяком случае, этого запаха он раньше не встречал.
Ещё полгода назад он, не задумываясь, завязал бы с ней знакомство, но сейчас ситуация была совсем другая. Он даже удивился, что в такой момент его мысли снова вернулись к Ри.
Лайнер вздрогнул, входя в зону турбулентности. На табло над креслами появилась надпись «Застегнуть ремни», а стюардесса спокойным голосом предупредила о предстоящих мелких неприятностях. В салоне раздались недовольные возгласы, но деваться всё равно некуда, послышалось шуршание и щёлканье застёжек.
Джек пристегнул ремень, бросив сочувствующий взгляд на пустое кресло соседки. «Не упала бы где-нибудь там, в проходе».
Незнакомка, как ни в чём не бывало, вернулась в прекрасном расположении духа, словно посетила бар и приняла дозу алкоголя. Раскачивание и дрожание самолёта, судя по всему, не производило на неё никакого впечатления.
Проходя рядом, она снова окутала его запахом своих духов, тихо опустилась в среднее кресло, остававшееся свободным.
– Меня зовут Лэйла, – представилась девушка, протягивая руку. – Друзья зовут меня Ли-лу.
– Джек, – он лишь дотронулся до её руки. – Хм, у вас очень холодные руки.
Ли-лу очаровательно улыбнулась: – Я из Норвегии, там у всех девушек руки холодные. Зато у вас они очень тёплые.
Джек пожал плечами: – Я южный человек с горячим сердцем.
Про себя он подумал, что её английский акцент совсем не похож на скандинавский. Он, скорее, русский или славянский, как у него самого.
– Вы, наверное, часто летаете, у вас деловой вид.
– Время от времени, – неопределённо ответил Джек. – А что вас привело в Лондон, если не секрет? Вы ведь родом из Норвегии, а летите вообще из Варшавы? Я ничего не понимаю.
Девушка звонко рассмеялась: – Всё очень просто. Я родом из Украины, но в Норвегии с пяти лет, учусь вот уже три года в Варшаве, в университете на юридическом факультете, а сейчас я лечу к сестре. Она уже давно живёт в Лондоне.
– Брр. Ещё запутаннее, чем раньше, – сказал Джек на русском языке, улыбнувшись.
– Вы говорите на русском? – удивилась девушка.
Джек развёл руками: – Так получилось.
– Вы так и не ответили, зачем вы летите в Лондон.
Если он скажет ей правду, то их беседа, скорее всего, закончится, а девушка ему понравилась. Но если соврёт, то вечер закончится совсем в другом месте, а это будет нечестно по отношению к Мари.
– Я лечу, чтобы встретиться с давней знакомой с форума. Её зовут Ри, – он поправился. – То есть, Мари.
Ли-лу улыбнулась: – Я знаю.
В этот момент самолёт резко качнулся, над пластиковым потолком послышался треск электрического тока, замигал и быстро погас свет в салоне. Самолёт резко накренился влево.
Воцарившаяся на мгновение тишина разорвалась нечеловеческими криками и мольбой. Воздух наполнился флюидами страха и запахом горелых проводов.
Самолёт всё кренился влево, набирая скорость в своём последнем полёте к земле…


Часть третья. Триглеросса.

В просторном кабинете, больше похожем на библиотеку благодаря массивным дубовым шкафам по обе стороны от входа, заставленным книгами в старинных переплётах, сидел за столом в центре комнаты человек средних лет в чёрном строгом костюме с галстуком. Довольно быстро перелистывая документы с грифом «совершенно секретно», он изредка мотал головой.
– Чёрт бы побрал этих тупиц, ничего не могут сделать как следует, – он так ударил кулаком по столу, что подскочило всё, что на нём лежало.
Человек нажал кнопку на селекторе: – Анна, зайдите, пожалуйста.
Походкой тигрицы в комнату вошла темноволосая красивая девушка с чуть полноватыми губами, лет тридцати, в чёрной форменной юбке до колен и белой блузке с галстуком. Настоящая страстная латина. Даже через одежду угадывалась потрясающая фигура, а длинноватая для неё юбка не могла скрыть красивых, стройных ног. Она ненавидела эту рабочую форму, но правила есть правила.
Впрочем, начальник специального отдела контрразведки Испании, Александр Триглеросса, взял Анну Альварес на работу не только за её вид, а скорее, за сто шестьдесят баллов IQ. С таким высоким баллом во всей Испании можно было найти не больше десятка людей, а если совместить с ним природную красоту, то равных ей не было. Триглеросса питал страсть к незаурядным личностям.
Из-за семейных проблем ей не удалось окончить престижный университет, поэтому она устроилась секретаршей в этой тайной организации, конечно, не без участия Триглероссы. Впрочем, об этом она не знала.
Девушка проследовала к столу, немного наклонилась, приблизив лицо к боссу.
С трудом оторвав взгляд от роскошного декольте, Триглеросса обратился властным тоном: – Мне нужна распечатка их разговора, – он передал только что прочитанные листы донесения. И добавил, смягчившись: – Через час.
– Боюсь, у нас нет данных их разговора, – как можно спокойнее сказала девушка, скрывая недовольство, ведь перечить боссу не могла даже она, особенно в таком расположении духа.
О боссе ходили леденящие душу легенды за его сверхъестественные способности и интуицию. У него практически не было врагов. Все, кто осмеливался выступить против него или его отдела, исчезали бесследно, невзирая на чины и должности. Как полиция ни старалась сшить ему дело, Триглеросса всегда выходил сухим из воды. Впрочем, Анна сумела подобрать нужный к нему ключ.
Затянувшуюся паузу разорвал телефонный звонок.
– Да?
На другом конце провода молчали.
– Слушаю, – нервно сказал он в трубку.
– Это Омчинаро.
Триглеросса жестом попросил секретаршу выйти, намекая на важный разговор.
Она одарила его насмешливым взглядом и удалилась.
– Как прошли переговоры? – Переговоров не будет. Рейс самолёта отменён. – Точно? – Вы, наверное, не смотрели новости, – послышалось на другом конце.
Триглеросса нажал кнопку на столе, открывающую панель с телевизором, встроенную в одном из шкафов.
CNN прервала обычные новости специальным сообщением: рейс ЕР 1327 из Варшавы в Лондон пропал с радаров в 14:30. По непроверенным данным, самолёт рухнул в горах на юге Германии. Данных о жертвах пока нет. Наш корреспондент вылетел на место происшествия.
Триглеросса усмехнулся: – Продолжай наблюдение на месте. Я хочу, чтобы ты всё проверил лично. Всех проверил.
Трубка медленно опустилась на своё место.
На его лице расплылась улыбка. Кажется, дело сдвинулось с мёртвой точки. Похоже, для этого киллера даже бессмертные не такие уж бессмертные. А то, что никто не сможет заподозрить в этой авиакатастрофе покушение на убийство, и подавно.
Сорокасемилетний шеф специального отдела контрразведки Испании имел власть куда бо;льшую, чем даже само правительство государства. За пятнадцать лет его бессменного правления контрразведка превратилась в империю внутри государства и имела агентурную сеть по всему миру, самостоятельно решая как внутренние, так и внешние вопросы. Триглеросса оставался быстрым и энергичным человеком с острым умом и высочайшей трудоспособностью. Он мог днями не выходить из здания, решая труднейшие задачи. Его энергоёмкость проявлялась во всём. Как в работе, так и в связях с женщинами, которых у него было бесконечное множество. Его любвеобильность соперничала лишь с трудолюбием. Единственная женщина, которая посмела ему отказать, была Анна, что бесило и выводило его из себя.
Несколько минут он мерил шагами богатый мраморный пол с изумительными оттенками и неповторимыми правильными геометрическими узорами, которые воспроизвела на нём природа. Окна офиса выходили на площадь Независимости, впрочем, тяжёлые шторы полностью скрывали внутреннее пространство от взглядов снаружи. Мозг Триглероссы работал с поразительной быстротой, меняя тактику и принимая решения порой по ходу действия. Вот и сейчас он менял план, исходя из последних событий. Решение было принято. Пора развить успех и перейти в наступление.
Он быстро набрал знакомый номер. После третьего гудка подняли трубку.
– Я слушаю, – раздался бодрый низкий голос на другом конце.
Триглеросса вспомнил, как впервые повстречал этого русского учёного семь лет назад на конференции в Женеве по ядерной физике. Он выступал с интересным докладом и показался очень мыслящим и прогрессивным человеком. После его доклада шеф специального агентства даже по-другому посмотрел на русских. Но когда он встретил его снова, теперь уже на конференции в Германии три года назад, они познакомились. Интуиция не подвела, этот русский имел незаурядные способности и очень широкий кругозор. Эзотерика была его хобби, однако такими глубокими познаниями в древнем мистицизме, да ещё сочетаемыми с научными данными, не каждый историк мог бы похвастаться. С тех пор они бывали друг у друга в гостях и не раз помогали друг другу советами.
– Эдуард Петрович, у меня есть для вас просьба, – он говорил на русском языке почти без акцента, хотя мог без проблем обратиться и на английском.
– Я весь во внимании, Александр.
– Это как раз по теме ваших исследований, – темп речи замедлился, Триглеросса взвешивал, какую информацию следует высказать сейчас, чтобы заинтересовать друга. – Появились новые, очень интересные данные о солнечной активности и глобальной катастрофе на Земле.
– По-моему, каждый день появляется что-нибудь новое по этой теме, – голос на том конце казался равнодушным.
– На этот раз всё намного серьёзнее, боюсь, правительства и НАСА не заинтересованы в публикации данных. Нам следует встретиться. Как можно скорее.
Собеседник, видимо, что-то обдумывал.
– Я приглашаю вас сегодня на ужин, в мою виллу под Барселоной, – спокойным тоном сказал Триглеросса, продолжая давление на собеседника.
– Но… – Эдуард Петрович явно замешкался, – такого предложения ещё никогда не поступало.
– Все дорожные расходы я беру на себя, – словно отвечая на немые отговорки, добавил шеф, прекрасно зная зарплаты русских учёных. Одновременно он просматривал через персональный компьютер сайт международной испанской авиакомпании Mint Airways, которой постоянно пользовался уже много лет.
– Я вижу, дело у вас неотложное. – Через два с половиной часа из Петербурга есть рейс на Барселону. Я закажу вам первый класс, билеты будут ждать в вашем аэропорту, – не давая опомниться, продолжал Триглеросса.
– Хорошо, я буду, – собеседник сдался, – но у меня крайне ограничено время, завтра я должен читать лекции в университете.
– Никаких проблем, вы сможете вернуться либо ночью, либо утром.
Неотложность дела заинтересовала русского физика гораздо больше, чем представленная тема. Видимо, у него действительно важная информация.
– Утром будет хорошо.
Эдуард ещё не знал, чем ему обернётся эта короткая поездка.
– Вот и хорошо, я пришлю за вами в аэропорт машину, – трубка медленно опустилась на стол.
Шеф обратился по селектору к секретарше: – Анна, моя дорогая, мне нужно заказать билеты для моего друга из Петербурга в Барселону на сегодня на шестнадцать тридцать пять и обратный билет на утренний рейс.
В селекторе послышался недовольный смешок: – Мне вы не заказываете билеты.
– Ты же знаешь, только скажи, и мы полетим, куда пожелаешь. – Я подумаю, – игривым голосом ответила секретарша и отключила связь.
Паспортные данные русского друга шефа были у неё, поэтому лишних вопросов не последовало.
С его точки зрения, всё шло по плану.
________________________________________

Часть четвёртая. Мари.
Оставшаяся часть рабочего дня прошла в раздумьях. Работа превратилась во что-то механическое, хотя она и старалась выполнять её как следует – всё-таки люди не виноваты.
То, что рассказала Файя, не укладывалось в её представления о мироздании. Да что там её! Вряд ли кто-нибудь вообще подозревает о существовании бессмертных Геоцентов. Но если они реальность, а у Мари не осталось ни тени сомнения в этом, то и вторая часть рассказа, касающаяся катастрофы, тоже реальна. «Неужели всё это правда?» – Мари потёрла виски. Незаметно, за тяжёлыми размышлениями, начала болеть голова.
Она достала из ящика стола синюю папку, ещё раз пробежала глазами по графикам и объяснениям, зашла на сайт НАСА, хотя чувствовала, что в проверке эти данные не нуждаются. Впрочем, зашла для того, чтобы ещё раз просмотреть факты, может быть, по-другому к ним подойти. К сожалению, всё, что принесла Файя о солнечной активности, было правдой, кроме выводов. О возможном исчезновении светила тут не говорилось ни слова. Откуда же она всё это взяла? «Возможно, у Геоцентов существуют свои источники знаний», – предположила Мари. Она снова потёрла виски, но головная боль лишь усиливалась. Нужно будет расспросить её подробнее.
– О, ты ещё здесь? – в двери показалась тучная фигура Зинаиды Степановны, – Может, примешь ещё двух-трёх человек?
Мари помотала головой: – Голова разболелась, пойду домой.
Она решительно поднялась, сложила рассыпанные веером листки в синюю папку, погасила экран монитора и вышла из комнаты.
А ведь ещё нужно предупредить Свету о смертельной метке, – Мари вздохнула, ускоряя шаг. Когда на тебя наваливается столько событий сразу, нужно правильно распределить свои силы и время. Жаль, что девушка не оставила номер своего мобильника. Теперь связаться с ней можно будет только через систему личных сообщений на форуме.
По пути домой Мари прокручивала в голове имена эзотериков с её форума, да и всех, кого знала, к кому можно было бы обратиться для помощи девушке. Она отвергала своих знакомых одного за другим, пока не дошла до конца списка – всё-таки случай был неординарный. Далеко не каждый подходил для такой сложной, на её взгляд, миссии.
Мари мысленно вернулась к утреннему разговору в поисках ответов. Что-то не сходилось. «Ну да!» – Мари даже подпрыгнула от удивления. Она упустила важную деталь. Света сказала, что Геоценты бессмертны и живут тысячи лет, но тогда почему на ней висела метка смерти? Вопрос остался без ответа.
Довольно быстрым шагом Мари возвращалась домой – нужно как можно скорее связаться со Светой, предупредить, что-то сделать. Хотя чёткий план ещё не созрел.
И всё-таки, почему Света обратилась именно к ней? Мысли не оставляли голову ни на секунду. Девушка могла бы открыть новую тему на форуме или написать сообщение в одной из старых, где уже обсуждался конец света, или, в конце концов, обратиться к мыслящим людям в личку – благо, таких хватает.
– За ней же следят! – Мари сжала губы, сердце вдруг быстро забилось. Вполне возможно, что и смертельная метка связана именно с этим.
Мари, не сбавляя хода, осторожно обернулась, быстро пробежав взглядом по окружающим людям. Широкая аллея, залитая послеполуденным солнцем, была более людной, нежели утром. Не заметив ничего подозрительного, она двинулась дальше, хотя сердце застучало почему-то быстрее.
По возвращению домой, по привычке, едва сбросив туфли, она подошла к компьютеру, проверить сообщения.
Личную почту она открывала в этот раз с опаской. Интуиция заставляла нервничать при каждом клике мышкой. Прочитав последнее письмо, которое было от Эмили – одной знакомой с форума, – Мари почувствовала, как ноги подкосились.
На экране горел красный баннер. Мари увидела специальное сообщение: Авиакатастрофа рейса ЕР 1327 (Варшава – Лондон).
Авиакатастрофа… слово застыло в горле. На глазах навернулись слёзы. Эмили писала, что в пропавшем самолёте летела Лэйла, которую все знали на форуме под ником Ли-лу.
Сознание отказывалось верить.
Всё внутри Мари напряглось. Джек! Он говорил ей, что летит на конференцию в Лондон, и, вероятнее всего, именно из Варшавы – она знала, что он там живёт. Они не договаривались, но он намекнул, что хотел бы встретиться.
Мари резко закрыла глаза, отбросив логику. Она часто использовала свои способности – ясночувствование, предвидение эмоциональных всплесков. Сейчас мысли как бы сами собой сосредоточились, пытаясь настроиться на ауру Джека, его тёплое, знакомое присутствие, которое всегда ощущала на расстоянии.
Вместо привычной волны спокойствия, которую всегда давал Джек, Мари почувствовала режущий, леденящий вакуум, смешанный с запахом гари и паникой. Это было очень сильное, несомненное видение. Её худшие ожидания сошлись.
Джек, скорее всего, тоже был в упавшем самолёте. Она не хотела принять эти мысли и всячески пыталась вытолкнуть их из сознания.
________________________________________
Прошло уже много лет, как она познакомилась на просторах интернета с Джеком. С тех пор между ними завязалась переписка, перешедшая в хорошую дружбу. Джек нравился ей. Умный, спокойный, интеллигентный, обычно не вступал в споры, и отстаивал свою точку зрения очень обоснованно. От него всегда веяло особой заботой, спокойствием. Что бы ни происходило вокруг, как бы тяжело ни было на душе, но стоило только поговорить с ним, и уже минут через десять на душе становилось теплее. Судя по его словам, и она нравилась ему. Иногда ей казалось, что между ними могли бы возникнуть романтические отношения, но она боялась признаться в своих чувствах, а он не торопился выказывать свои, но искры между ними летали.
Мари всегда чувствовала чужое горе, как своё, и переживала также ярко, как и те, с кем это случалось. На глаза невольно навернулись слёзы. Было невероятно жаль обаятельного Джека, жаль Ли-лу, жаль чего-то ещё – неуловимого и уже далёкого, таящегося в глубине её собственной души. Мари тяжело вздохнула, вытирая катящиеся по щекам слёзы. Невероятно, чудовищно, что такое произошло.
Она сидела на своём любимом крутящемся стуле, опустив голову и обхватив колени руками. Страшное известие парализовало способность думать. Все мысли сейчас были только об одном. Круглые часы на стене, показывающие начало четвёртого, громко стучали на весь дом, оставаясь единственным источником шума.
– Нужно написать что-то в форуме, – с трудом Мари подняла руки к клавиатуре. Щёлкнули клавиши, замерцало потухшее от простоя окно монитора.
За это время появилось новое сообщение от Светы.
– Срочно свяжись со мной. Моё имя в скайпе LightGEOs3311. Очень важно.
Этот внезапный, повелительный тон был не похож на осторожную Свету. Мари бросила взгляд на строку присутствующих на форуме людей. Светы там уже не было.
Снова жутко билось сердце. Паника подступила к горлу. Дрожащими пальцами она открыла окно программы «Скайп», где уже виднелся запрос на добавление нового контакта с никнеймом Светы.
Через несколько секунд Мари печатала первые строки.
Внезапно в окне текстовых сообщений появилось сообщение от Светы: – Ты можешь говорить?
Вместо ответа Мари нажала на зелёную кнопку голосовой связи.
– Ты меня слышишь? – послышался в динамиках тихий, едва сдерживаемый от слёз голос Светы. – Да, да! Что, ради всего святого, случилось? – взволнованным, почти срывающимся голосом ответила Мари. – Сегодня произошла авиакатастрофа.
Мари на мгновение опешила, не понимая, каким образом с этим связана Света.
– В самолёте летела моя сестра, – Света всхлипнула, и её голос дрогнул. – О, боже! Нет! – Мари закрыла лицо руками. «Да как же такое может быть? Ещё одна катастрофа? Или одна и та же?» – мысли метались в голове с огромной, безумной скоростью.
Молчание продолжалось около минуты, прерываемое лишь тихими рыданиями Светы.
– Мне трудно говорить, но это очень важно и срочно. В этом же самолёте летел и Джек. Мари почти вскрикнула. Одно дело её интуиция, и другое – факты. – Но... – она хотела спросить – как ты узнала? – Он летел на конференцию, – закончила за неё фразу Света, словно читая её мысли. – Но завтра, – продолжила она, её голос стал жёстче, словно она взяла себя в руки, – планировалась встреча нескольких сторонников идеи слияния с людьми. Туда я хотела пригласить Джека и тебя. Причём разными путями.
– Я боюсь, что это не совпадение, – выдохнула Мари. Ужасная догадка обрела форму.
– Я тоже так думаю. Я говорила утром, что у этой идеи есть много противников.
После небольшой паузы Света продолжила: – Я переживаю, что опасность грозит и тебе.
– Ты не поверишь, но именно эти слова я хотела сказать только что тебе, – голос Мари слышался предельно возбуждённым. – Слово в слово. Ещё утром я заметила на тебе смертельную метку, но не успела сказать.
Видимо, собеседница задумалась. После некоторого молчания Света сказала, голосом, полным холодной решимости: – Немедленно уходи из дома. Встретимся в шесть в турецком кафе на Куинс-роуд, недалеко от твоего дома. – Да, я знаю, где это. – Оставь дома сотовый и айпад. Никакой электроники не бери с собой.
Раздался резкий звук отключения собеседника, и Мари осталась одна, наедине с тревожными мыслями и ужасающей, внезапной необходимостью бежать.





 
 
ЧАСТЬ 5. ОМЧИНАРО.
Положив трубку, высокий стройный человек в тёмном плаще поставил на столик недопитый кофе, его сердце билось ровно и холодно, как маятник. Он решительно развернулся, направляясь к выходу. Конечно, у него был сотовый, но звонить с него боссу было крайне неосмотрительно, поэтому он воспользовался телефоном в общественном месте, где его вряд ли запомнят.
С неба сорвались первые, жгуче-холодные капли дождя, и человек поднял воротник, останавливая такси. Лондон – это город традиций, и многие вещи сохраняются неизменными вот уже сотни лет. Человек сел в чёрный кэб.
– К Риджент-парку, пожалуйста, – сказал человек с испанским акцентом.
Пожилой англичанин с пышными усами и лысеющей головой кивнул. «Турист», – подумал водитель. Машина плавно покатилась по левому ряду.
Уже через пару минут сознание Омчинаро отключилось от уличной суеты. Он позволил себе расслабиться, впервые с момента взрыва, прикрыл глаза, обдумывая детали дальнейших шагов.
Деньги легко открывали многие двери даже здесь, за тысячи километров от горячей Испании. Всего два часа назад он прибыл в Лондон частным самолётом из Варшавы. Первая часть задания выполнена успешно. Установить в нужном пассажирском лайнере небольшое устройство, блокирующее электронную систему самолёта, не составило особого труда. После того как нахождение целей на борту было подтверждено, он задействовал его дистанционно с летящего параллельным курсом частного самолёта. Он ощутил этот момент, этот властный щелчок, который оборвал десятки жизней, как толчок, словно кто-то дёрнул за невидимую нить.
Теперь от обещанного бессмертия его отделяли всего лишь несколько человеческих жизней. Цена была высока, но цель оправдывала любое отчаяние.
Машина петляла по замысловатым кривым улочкам Лондона, сильно раскачиваясь на поворотах.
Ему вспомнилось самое начало его жестокого жизненного пути.
________________________________________
Сержио Омчинаро происходил из древнего рода, о чём он узнал всего несколько лет назад. Род этот спускался корнями далеко вглубь веков к арабским хашашинам. Путь его семьи петлял по пыльным дорогам Персии, Сирии, Ирана, Турции, пока не привёл в Испанию. Мужчины в его семье занимались единственным ремеслом. И смерть следовала за ними по пятам, как тень. Из пятерых братьев его отца остался в живых лишь один. Пять лет назад, в день двадцатипятилетия, отец открыл Сержио, своему единственному сыну, эту страшную семейную тайну, но почему-то умолял предостеречь от становления на путь убийцы. Год спустя отца не стало. И Сержио, учившийся на втором курсе института международных отношений, твёрдо решил отомстить. Это стало его единственным смыслом.
Он долго и скрупулёзно изучал семейную историю. Сержио, оставив институт, занялся личной подготовкой. Главные символы Ассасинов – устремлённый вверх и незакрытый снизу треугольник – он наколол по всем обычаям на правом плече, а льва с арабской вязью – на груди у сердца. Пять лет он учился искусству убивать, изучая древние фолианты из секретной домашней библиотеки, ни на секунду не забывая о своей главной, жгучей цели. Изнурительные тренировки, морской воздух и средиземноморское солнце превратили некогда худенькое тело в могучий, совершенный стан, которому позавидовали бы греческие боги.
Путь осознанной мести вывел его сначала на исполнителей, их кровь не принесла ему удовлетворения, и, в конце концов, на заказчика убийства отца.
Однако эта встреча перевернула всю его дальнейшую жизнь.
Он вспоминал этот момент снова и снова. Вот и сейчас, когда чёрный кэб вёз его к нужному месту, он опять провалился в воспоминания тех недавних событий.
Он долго выслеживал свою жертву, наслаждаясь каждым мгновением подготовки. В нужный момент он оказался в нужном месте. Когда жертва – мужчина средних лет, выходил из машины с правительственными номерами, Сержио возник, словно ниоткуда, прямо перед ним. После слов «За отца!», он выстрелил три раза в грудь. Он чувствовал отдачу пистолета, слышал оглушительный рёв выстрелов. Он видел, словно в замедленном кино, как разрываются лоскуты ткани чёрного пиджака, как разлетаются брызги крови, как удивление на лице жертвы сменяется гримасой боли.
Но, вместо того чтобы упасть, хрипя в предсмертных муках, человек вдруг засмеялся. Сначала тихо, а затем всё громче и громче. Этот смех был как удар хлыста. Опешив от такого поворота событий, Сержио не знал, что делать. Короткий удар, весом в полтонны, вышиб из него дух. Он ощутил, как тьма поглощает его.
Через несколько минут он очнулся в машине своей жертвы, рядом с убитым из его пистолета водителем. Он услышал сирены. Тогда он ещё не знал, что его жертва, шеф специального отдела испанской разведки, Александр Триглеросса, выбрал его не случайно.
В 1978 году в Испании была отменена смертная казнь, а это значит, что Сержио Омчинаро грозило пожизненное заключение за убийство. Страх сковал его. Он понял это, когда машину в считанные секунды окружили полицейские.
Внезапно задняя дверь «Мерседеса» открылась, и там показался тот, кто должен был быть мёртв. Триглеросса стоял целым и невредимым.
________________________________________
Кэб встряхнуло на ухабе, и человек в чёрном плаще резко открыл глаза. Воспоминание оставило горький привкус. Машина поворачивала в конце улицы Бейкер к Риджент-парку. Расплатившись с усатым шофёром, человек прошёл через чёрные чугунные ворота с золотыми завитками королевской символики на территорию парка. Дождь к этому времени перестал, а из прогалин тяжёлых туч время от времени выглядывало солнце. Мокрые дорожки постепенно высыхали, воздух пах озоном и мокрой листвой, стал значительно теплее.
Сержио направился в кафе, располагавшееся почти в самом центре парка, где он встречался со своим связным.
В это время в кафе было больше десятка людей, в основном туристы. Молодую девушку, похожую на студентку местного колледжа, с небольшой зелёной сумкой для ноутбука он заметил сразу. Стройная темноволосая, в свитере кремового цвета с высоким воротником и потёртых джинсах, она медленно, с наслаждением отпивала из фарфоровой чашки, обхватив её ладонями. Её поза была нарочито расслабленной, но глаза не упускали никого.
Сержио немного удивился – он не ожидал увидеть девушку, возможно, это был новый агент? – но, не подавая вида, подошёл к столику.
– Хай.
Девушка, окинув гостя быстрым оценивающим взглядом, едва заметно улыбнулась одними уголками губ, что больше было похоже на усмешку, и кивнула на свободное место.

На вид ей было лет двадцать пять, с бледным лицом, умеренной косметикой и сильными глазами стального цвета, контрастирующими с тёмными прямыми волосами.
Перед вылетом ему представили её как Натали Крайтон.
Сержио сел за столик, кивнул, словно давней подруге. Натали держалась очень спокойно и непринуждённо, словно не играла вовсе, а жила в своём образе. «Триглеросса не берёт непрофессионалов», – подумал Сержио. «Интересно, что за способности у неё?»
– Я читаю мысли.
– Что? – удивлённо протянул Сержио, глядя прямо ей в глаза.
В светло-серых глазах не отразилось ровным счётом ни единой эмоции. Вместо ответа собеседница протянула кожаную сумку ноутбука. – Тут всё, что нужно. – Голос её звучал мелодично и завораживающе.
«Красивая», – подумал Сержио, мгновенно осознав, что его мысли услышат.
Уголки её губ чуть дёрнулись, но уже через мгновение она продолжила: – Завтра у них намечена встреча, но место пока не ясно. Впрочем, это и не важно, я отслеживаю их передвижение.
Сержио едва заметно кивнул. – Пока они врозь, угрозы не представляют. Мне нужны адреса.
– Вот адрес Мари. – Натали написала на листке бумаги, сдвинув клочок по столу вперёд.
Сержио усмехнулся – это совсем рядом.
Что-то зловещее мелькнуло в этой усмешке.












ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. Джек.
Боль. Она была невыносима, пронзая каждую клетку, каждую фибру его существа. Казалось, не осталось ни единого места, которое бы не излучало эту пытку. Мир сузился до единственного, оглушающего ощущения, а тело казалось горящим, разрывающимся шаром, наполненным страданием. Непонятно, сколько это продолжалось, потому что отсчёт времени потерялся. Ритмичные, слабые удары сердца странным образом трансформировались в раздражающий, навязчивый звук, заполняя окружающее пространство. Это работал бипер кардиомонитора.
– Невероятно, – донёсся откуда-то тихий женский голос, в котором слышалась тоска и безнадёжность. – Он единственный, кто выжил в катастрофе. – Это просто чудо, – вторил другой женский голос, уже более оптимистичный, справа, совсем близко.
Послышались тихие шаги.
– Не буду вас обнадеживать, – сказала первая женщина, теперь тоже справа от кровати. – Потому что состояние очень тяжёлое, связанное с множественными переломами, ушибами внутренних органов и, самое главное, – повреждением мозга. Боюсь, что он останется в этом состоянии навсегда.
– Нет! Я в него верю! Всё будет хорошо, – ответила вторая женщина. Теперь в голосе слышался не только оптимизм, но и стальная, неистовая уверенность.
Первая женщина вздохнула: – Как мне не хочется вас разубеждать, но вы должны понять всю серьёзность ситуации. Из подобных состояний практически не выходят, а если и случайно выкарабкиваются... – Голос утих, послышался продолжительный, скорбный вздох.
Он попытался приоткрыть глаза, но давалось это с нечеловеческим трудом. Через узенькие щели ударил яркий свет белых люминесцентных ламп, словно раскалённая игла, причиняя дополнительную боль. Он зажмурился. Невероятно, но болели даже веки. В голове всё перемешалось, и он никак не мог понять, где находится, не мог вспомнить, что произошло. Боль заполнила все ощущения и все воспоминания. «Что значит "выжил"? В какой катастрофе?» – услышанные слова отдавались в голове эхом болезненных, неотвязных вопросов.
– Смотри, он двигает веками, пытается открыть глаза! – сказал первый голос с нотками истинного удивления.
Послышались приближающиеся шаги обеих. Он ощутил тонкий аромат знакомых духов.
Внезапно первая волна воспоминаний ударила о морской берег памяти. За ней следовала вторая, третья, принося очередную порцию странных видений. В уголках глаз появились обжигающие капельки слёз. Кто-то коснулся лица, промокая влагу. Вспомнился самолёт, полный людей. Вспомнился внезапно нахлынувший животный страх, сильный крен влево и усиливающийся, рвущий уши вой турбин. Посыпались какие-то вещи. Крики заполонили салон. Волны сменялись откатом, когда нахлынувшая волна уходила обратно в океан, шурша перекатываемым песком.
Девушка. Там была девушка. Он напряг память. Красивая.
В голове всё ещё было муторно, мысли никак не хотели выстраиваться по порядку. Пятый элемент, Ли-лу. Так её звали. Нет, это фильм. Опять провал. Мозг никак не хотел слушаться.
Сразу после того, как самолёт начал крениться, девушка сделала что-то невероятное, бессмысленное, безумное. Но что?
Очередная волна воспоминаний хлынула, как прилив, на берег.
Стало невыносимо трудно дышать. В горле болело, и что-то мешало. Ужасно хотелось глотнуть, но безуспешно, хотелось вздохнуть глубже, но аппарат искусственного дыхания не давал этого сделать. Впервые ощутил, что существуют руки и ноги, и они тоже болят. Двинуть затёкшими конечностями оказалось абсолютно невозможно, словно их придавило необъятной, сокрушающей тяжестью.
Девушка наклонилась, – её голос слышался у самого уха. – Не торопись, всё будет хорошо.
Говорят, что перед смертью, в памяти проносятся за несколько мгновений картины всей жизни. У него было не так.
Сидящая в самолёте рядом с ним девушка повела себя странно. Наверное, от ужаса её разум тронулся. Она вдруг вцепилась, как волчица, зубами в своё запястье, вырывая клочки ткани, и из руки почти сразу хлынула тёмная, почти чёрная жидкость. Затем повернулась к нему. От увиденной картины в его жилах застыла кровь от смеси ужаса и отвращения. Даже падающий самолёт с кричащими людьми отошёл на дальний план. Её милое личико оставалось таким же прекрасным, но испачканные тёмной, почти чёрной кровью губы придавали ему сюрреалистичный, демонический вид. Она вдруг стала приближать лицо к нему. От ужаса сковало тело. Он было дёрнулся назад, пытаясь убежать от надвигающейся опасности, но ремни самолёта цепко держали в своих объятиях. Крен лайнера усилился, и девушка, чтобы не упасть, обхватила его руками.
– Это единственный шанс выжить, – шептала она, наклонившись к самому уху. – Доверься мне, дай свою руку!
Но он не слушал её, продолжая отчаянные, тщетные попытки освободиться. К сожалению, объятие девушки было невероятно сильным. Она легко притянула его руку, несмотря на сопротивление, вцепившись зубами в мягкую, податливую плоть.
– Сумасшедшая! Отпусти меня! – вскрикнул он, не оставляя попытки вырваться. Но девушка оказалась недюжинной силы.
Внезапная, жгучая боль пронзила правое запястье. Он почувствовал, как горячая кровь заструилась по руке, сползая к локтю. Он прекратил попытки вырваться – не всё ли равно, от чего умереть. От потери крови или от травм.
– Джек, ты должен довериться мне. Это ещё не конец, – с этими словами Ли-лу прижала свою окровавленную руку к ране на его руке.
Сильное обжигающее жжение мгновенно появилось на запястье, затем превратилось в ощущение ледяного холода, ползущего вверх по руке к плечу, медленно распространяясь дальше по телу. В глазах всё закружилось, к горлу подступил ком.
– Мы встретимся. Помни, – Она впилась сильными стальными глазами в его глаза. Невероятно, но в этом взгляде не было ни тени сумасшествия, только вселенская печаль. Она медленно обняла его, крепко прижимая к себе.
А дальше всё произошло настолько быстро, что никто не успел ничего понять. В долю секунды огромный самолёт, столкнувшись с землёй, превратился в груду обломков, хороня под собой несчастных людей.
Легкий толчок вывел его из ступора.
– Невероятно, он двигает руками! – воскликнула первая женщина. – Пожалуйста, умоляю, дайте мне побыть с ним наедине, – говорила вторая.
Он не видел, как кивнула женщина в белом халате. «Это бывает, когда тяжёлые пациенты перед смертью вдруг показывают короткое временное улучшение состояния», – подумала она. «К сожалению, у этого парня нет шансов, но сказать его девушке об этом прямо она не может. Пусть выскажется, может быть, такого случая больше не представится».
________________________________________


После некоторой паузы раздался удаляющийся стук каблуков, который показался Джеку невероятно громким. В комнате остался только повторяющийся ритмичный звук, отражающий биение его сердца. Судя по ритму кардиомонитора, оно билось сейчас значительно быстрее, словно пытаясь вырваться из груди.
– Джек, я знаю, ты слышишь меня. Не торопись, в тебе происходят большие, важные изменения, поэтому важно сохранить как можно больше энергии. Потерпи, не двигайся. Представь высокое-высокое, синее-синее, бесконечное до невозможности небо. Будь там. Оно даст тебе сил.
Он попытался что-то сказать, но дыхательная трубка мешала. Он снова разлепил отёкшие веки, пытаясь через узенькие щели разглядеть собеседницу, но, кроме размытого, сияющего силуэта, ничего не мог увидеть. По его краям струились светло-зелёные вихри.
Он снова закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях внутри. Боль всё ещё оставалась главной достопримечательностью его организма, не желая оставлять тёплое местечко. Легко представилось голубое высокое небо с летящим по нему самолётом.
«Где он слышал этот голос? Кто эта женщина?» Ответ пока не находился, но он чувствовал, как силы возвращаются к нему. Тоже волнами. Где-то внутри, в самом центре его организма излучался свет. Невидимый, но легко ощущаемый, приятный, исцеляющий и зовущий свет.
Стук каблуков по мраморному полу снова вывел его из забытья.
– Он приходит в себя! Я ничего не понимаю, но это так, – говорила первая женщина. – Против всяких законов медицины, которые я учила.
– Он намного сильнее, – сказала вторая женщина. – Он выкарабкается!
Ли-лу! Ну конечно, это её голос, её запах. Тот самый знакомый, неуловимый аромат, который он ощутил, когда она прижималась к нему в последние секунды перед падением.
Но... – мысли остановились, потеряв всякую основу и боясь двигаться дальше по тонкой ниточке воспоминаний. Она была в самолёте вместе с ним. Её не может быть здесь.
Он попытался приподнять голову, бросая вызов боли, чтобы разглядеть окружающую обстановку. Тут же отозвался бипер кардиомонитора истошным учащающимся сердцебиением, а аппарат искусственного дыхания начал издавать предупреждающие звуки.
– Два миллилитра Дормикума! Немедленно! – скомандовал знакомый первый голос, в котором теперь звучала паника. В комнату вбежали ещё несколько человек, судя по быстрым шагам.
В голове всё смутилось, перепуталось, и мир начал стремительно сужаться. Он снова провалился в чёрную, маслянистую пропасть.
________________________________________
(Дормикум / мидазолам – препарат, использующийся для седации больных, находящихся на искусственном дыхании. Прим автора).


ЧАСТЬ 7. КОВАЛЬ ЭДУАРД ПЕТРОВИЧ.
Подумать только, ещё утром он даже не помышлял о заграничной командировке, а сейчас находился за тысячи километров от родного Петербурга, и чёрный лимузин Триглероссы с тонированными стёклами мчал его по широкой трассе прочь от международного аэропорта Барселоны. Эдуард Петрович гадал, что это за такая срочная, жизненно важная причина, из-за которой нужно было лететь за тридевять земель.
Днём Триглеросса говорил о новых важных данных солнечной активности. Перед вылетом Эдуард Петрович распечатал данные с сайта НАСА и те, что имелись в их научно-исследовательском институте. Чуть позже, во время двух с половиной часового полёта, он внимательно изучил их. Результаты разных источников соотносились достаточно точно.
Активность солнца в последний год неумолимо росла, причём с завидным ускорением, но ничего из ряда вон выходящего в этих цифрах не было. Периоды активности, как известно, сменяются спадами, и всё становится на круги своя. Профессор недоумевал – что имел в виду его коллега? Он ещё раз пробежал по узким колонкам чисел. Да, этот период самый значительный за последние шестьдесят лет исследований, да, он самый длительный, но не более. Впрочем... Учёный ещё раз просматривал цифры, анализируя. Ну, возможно, каждая последующая вспышка значительно сильнее предыдущей, а период «отката» более короткий, недостаточный, чтобы вернуться солнцу к первоначальному состоянию. И всё равно, это не те данные, из-за которых нужно срочно лететь, оставив работу, лабораторию, семью.
Либо у его друга имеется другая информация, не опубликованная на сайтах, либо причина приглашения иная, о которой сказать по телефону тот не мог – решил Эдуард Петрович, откинувшись на мягкое кожаное кресло шикарной машины. К семи часам вечера на землю спустились сумерки, и, кроме ярких рекламных огней за окнами, ничего не привлекало внимания, поэтому он окунулся в воспоминания.
________________________________________
Вспомнилась их встреча в Германии на конференции, посвящённой связи науки и эзотерики. Несмотря на околонаучную тематику, на конференции присутствовало немало известных светил. Эдуард Петрович представлял там свою работу о влиянии мысли на внутренние процессы в организме. После окончания выступления к нему подошёл высокий человек средних лет в строгом чёрном костюме с галстуком. Слегка седеющие коротко остриженные волосы, широкие скулы и сильный, проницательный взгляд.
Он заговорил на чистом русском языке с едва заметным акцентом. Представившись учёным и меценатом, Александр Триглеросса поблагодарил за интересное выступление, задал несколько вопросов по теме. Позже, на перерывах конференции, они не раз пересекались в кулуарах, продолжая активный, заинтересованный диалог. Постепенно между ними завязалась дружба. Триглеросса не раз приглашал коллегу с семьёй к себе в Испанию, а сам неоднократно посетил Петербург, квартиру Эдуарда Петровича и научно-исследовательский институт, в котором тот работал.
Однажды Триглеросса предложил другу интересное исследование. Этот вечер на вилле в самом престижном и дорогом районе Барселоны Педральбес, Эдуард Петрович запомнил хорошо.
После чудесного ужина в огромном зале, выполненном в тяжёлом готическом стиле, хозяин пригласил своего гостя пройти в музей.
Каждый раз, когда Эдуард Петрович входил в этот храм истории, он ощущал некое благоговение. Нужно сказать, что эта коллекция не была похожа ни на какую другую, отличаясь невероятно редкими и очень древними экспонатами, многие из которых представляли научный характер. Эдуард Петрович не спрашивал, каким образом они попали в его музей, но наверняка стоили немалых денег.
Огромный подземный зал музея, размером с четверть футбольного поля, оснащённый компьютерной системой поддержания микроклимата и чистоты воздуха, был разделён на несколько отсеков – комнат. Каждый отсек отводился для экспонатов определённой страны или целого региона. Большинство экспонатов относилось к очень древней эпохе, а многие из них вызывали чувство восхищения и восторга, словно обладали внутренней силой. Подобные экспонаты невозможно увидеть ни в одном общественном музее.
В каждом регионе были свои особенности, свой микроклимат, своя атмосфера, создаваемая энергиями древних вещей. Египет, Месопотамия, Индия, Китай, Южная и Северная Америка, Европа. Все вещи очень бережно и трепетно хранилось в этом частном музее Александра Триглероссы.
В тот вечер они прошли в комнату Египта. Комната представляла собой пространство около двухсот квадратных метров, в которой обстановка, убранство соответствовали древнеегипетскому стилю. Резные столы из зелёного мрамора с разложенной посудой из глины, серебра, золота, диковинные приспособления, которые он раньше никогда не видел.
Причудливые шкафы, ломящиеся от невиданных предметов, рисунки пола, стен, потолка, древние картины и фрески поражали воображение. Каждую мельчайшую деталь можно рассматривать до бесконечности, не переставая удивляться мастерству древних умельцев. Комната была переполнена огромным количеством экземпляров, бережно разложенных по порядку времён. Тут собрались предметы от домашнего обихода до военных изобретений.
Триглеросса подошёл к одному из шкафов и взял из него небольшую шкатулку, обтянутую кожей, поставив на стол. Щёлкнул миниатюрный замок, и из недр шкатулки друг вынул небольшой, судя по всему, стеклянный флакон с тёмной жидкостью.
– Это очень интересный и ценный экспонат, – сказал Триглеросса заговорщицким тоном. – Даже не спрашивай, чего мне стоило его раздобыть.
Эдуард Петрович пожал плечами, не отрывая взгляда от странной вещицы.
– Мой друг, – начал бодро Триглеросса, – что вы знаете об алхимии?
– Ну, насколько мне известно, – начал Эдуард Петрович, осторожно подбирая слова, – это искусство превращения свинца в золото и создания эликсира бессмертия. Я бы добавил, что она является прародительницей современной химии.
Триглеросса многозначительно улыбнулся, провёл руками по жёсткому ежику волос на голове. – Это всего лишь ширма. Распространённая, общепринятая, но не точная. Вернее, – Триглеросса остановился, – иносказательная.
– Вы хотите сказать, что знаете, чем на самом деле занималась алхимия? – Эдуард Петрович усмехнулся.
– Знаю, – совершенно серьёзно сказал Триглеросса.
Улыбки сползли с лиц обоих. – Я неспроста пригласил вас. Мне очень понравилась работа, представленная вами на конференции в Германии. Там была затронута важная идея о материальности мысли и её влиянии на физическую материю.
– Строго говоря, моя работа не предоставила достаточных доказательств. Многие выводы держались в основном на теоретических данных и умозаключениях.
– Мне эти данные показались очень убедительными, и мне понравилась ваша целеустремлённость. Я узнал вас ближе за эти годы, поэтому решил помочь. В этом сосуде находится очень ценный алхимический ингредиент, родом из древнего Египта. Судя по анализу флакона, ему около десяти тысяч лет. По моим данным, в нём находится жидкость, используемая для производства эликсира бессмертия. Над её составом безрезультатно бились две последние сотни лет лучшие химические лаборатории Испании, Франции, Германии, Англии и даже Америки.
Триглеросса протянул флакон другу.
Эдуард Петрович осторожно, трясущимися руками взял довольно тяжёлый для своего размера сосуд.
– Я хочу предложить вам интересное исследование.


– Но... – протянул Эдуард Петрович, – я не химик, как вы знаете.
– Область алхимии ближе к современной физике, чем к химии. Кроме того, я готов спонсировать это исследование, – Триглеросса широко улыбнулся. Видя замешательство собеседника, он продолжил: – Зная вас, я уверен, что ваши познания в молекулярной биологической физике и эзотерике помогут разгадать эту тайну.
Эдуард Петрович медленно пожал плечами, разглядывая резной флакон со всех сторон. Он уже прикидывал в голове, какие опыты потребуется провести, и какое оборудование нужно для этого приобрести. Для полномасштабного исследования древней реликвии, может не хватить мощностей даже его Научно-исследовательского института.
– Я вижу, вы заинтересовались, – заметив застывший взгляд, сказал Триглеросса.
– Нужно сказать, что это самое невероятное предложение, какое я когда-либо получал. И самое интересное, – добавил профессор.
Эдуард Петрович кивнул, поглаживая треугольную бородку. – Вот и хорошо! Значит, договорились, – утвердительным тоном произнёс хозяин дома.
Эдуард Петрович развёл руками. Деваться ему было некуда. Совместить науку с хобби удаётся не каждый день. А если за это ещё и платят, щедро платят, то и подавно. И самое главное – эликсир бессмертия. Подумать только! Неужели можно хоть как-то прикоснуться к этой тайне?
– Подумайте, пораскиньте мозгами, сколько денег, какое оборудование вам понадобится, позвоните мне через недельку. Помните, что в средствах вы не ограничены. Если будет нужна какая-нибудь помощь, я всегда к вашим услугам, – он демонстративно склонил голову и прижал руку к груди.
________________________________________
С тех пор прошло около двух лет. В недрах НИИ, в одной из заброшенных кладовок, он организовал научную лабораторию с ограниченным допуском, напичканную сверхсовременным оборудованием. Он не хотел привлекать к этой работе посторонних людей и главную часть работы выполнял лично. Обработка же проводилась с помощью компьютерных программ, которые ему написали несколько талантливых учеников.
Жидкость действительно оказалась крепким орешком и не была похожа ни на одну известную жидкость на земле. Химический состав был уникален. Выяснить его в количественном отношении не составило особого труда, хотя и заняло время. Определить её возраст вообще не представлялось возможным. Разные исследования давали разные результаты и могли показать от нескольких дней до нескольких тысяч лет. Само существование такого раствора уже было сенсацией. Жаль, что данные эксперимента нельзя будет опубликовать. В ней встречалась почти половина элементов таблицы Менделеева, хотя главными компонентами были кремний и ртуть. Невозможно было представить, что бы кремний, известный нам как песок или встречающийся в составе стекла, существовал в жидком состоянии. Но тут, похоже, было именно так.
Впрочем, определение состава, как оказалось, было лишь маленькой победой, ведь сопоставить полученные компоненты и тем более воспроизвести жидкость не удавалось, несмотря ни на что, а проводить эксперименты бесконечно с тем, что имелось, увы, невозможно.
За время исследований жидкость вела себя очень странным образом. Крайне инертная к основным химическим веществам, она реагировала лишь на свет увеличением плотности и прозрачности и отличалась очень важным свойством – возвращалась к первоначальному составу, словно обновлялась.
Эксперименты заходили в тупик, пока не помог случай. Однажды Эдуард Петрович порезал палец о разбитую пробирку. Капля крови попала на стекло, где была нанесена исследуемая древняя жидкость. И это привело к сильной реакции, похожей на вскипание капельки крови. Жидкость же осталась, как и прежде, неизменной. Он повторил эксперимент с кровью животных, органическими веществами, получая одинаковый результат. В среде этой жидкости другая органика погибала почти мгновенно.
– Не знаю, что это, но эликсиром бессмертия она быть не может, – сделал тогда заключение учёный. – Это скорее эликсир быстрой смерти. Может быть, в этом и заключается иносказательность древних алхимиков?
Машина подъезжала к окраине Зоны Альта, откуда начинался самый престижный район Барселоны, расположенный на холмах, где находятся Королевский теннисный клуб и Королевский клуб поло, и живёт дочь короля Хуана Карлоса Кристина. Район Педральбес застроен в основном частными особняками с садами и бассейнами, а также элитными многоэтажными комплексами.
Сегодня Эдуард Петрович вёз своему другу последние, шокирующие данные своих исследований, о которых тот ещё не знал...













ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ. Лондон. Мари.
Слова Фаи (Светы) всё ещё звучали в голове, отбивая ритм тревоги. Нужно бежать, срочно!
Она пока не имела понятия куда. К родственникам и друзьям нельзя – ведь у них семьи, но есть вокзалы, гостиницы. Она решила для начала покинуть квартиру, и решать эту проблему после. Перед выходом Мари окинула взглядом комнату. Неужели нужно оставить этот насиженный уютный уголок? Мой дом – моя крепость? Похоже, что нет, – девушка горько вздохнула. Мысли роились в голове, как пчёлы.
Что взять с собой, что оставить? Фая сказала не брать сотовый? Мобильные телефоны так крепко вошли в нашу жизнь, что уже нельзя себе представить, как можно остаться без связи с миром. Немного поколебавшись, она выключила мобильник, спрятав его подальше, выключила компьютер, сунула любимый айпад в сумку и решительно направилась к выходу.
Потянувшись было к дверной ручке, она замерла. Послышалось осторожное поворачивание механизма замка.
Боже! Куда деваться? – пронеслось в голове. Она жила на последнем этаже. Выхода на крышу не было. Она в ловушке!
Сердце бешено заколотилось, по спине пробежал холодок. Она тихо, едва касаясь пола, сделала несколько шагов назад. Схватив кухонный нож, бегом, на носочках шмыгнула в дальнюю комнату, единственную, которая закрывалась на замок. Поворачивая ключ, она услышала, как открывается входная дверь. Мари застыла, прильнув ухом к двери, с занесённым в правой руке ножом.
«Что делать, что делать?» Сознание не хотело слушаться, и мысли бесполезно крутились в голове, выхватывая страшные сцены возможного будущего. Как психолог, она знала, что в критические ситуации мозг должен перестроиться и искать выход, нужно только дать ему эту возможность. Несколько раз Мари вдохнула и медленно выдохнула.
Страх, сковавший волю в первые секунды, немного отступил. Она в запертой комнате, у неё в руке нож, и она взрослая женщина, которая может за себя постоять.
В квартире пока оставалось тихо. «Возможно, убийца решил, что её нет дома?» – так хотелось, чтобы это было так. Она стояла, затаив дыхание, вслушиваясь в малейшие шорохи за дверью.
Внезапно она поняла, вернее, почувствовала, что тут оставаться нельзя. Рано или поздно убийца дойдёт и до этой комнаты. Она отошла назад, к окну, выходившему на задний двор. Бросила взгляд – внизу никого. Старая дверная рама, которую она попыталась открыть, предательски скрипнула. Этот звук, казалось, разлетелся по всему зданию. Мари замерла, прислушиваясь к двери. К счастью, незваный гость не отреагировал.
Она распахнула окно, высунувшись почти наполовину, в последней надежде увидеть то, что помогло бы ей спастись. К сожалению, взгляд ни на чём не задержался. До земли далеко – минимум сломанная нога и прекрасная обездвиженная мишень. Ни уступа, ни карниза на гладкой кирпичной стене дома. Ничего, кроме открытого окна квартиры под ней.
Там жила милая старушка восьмидесяти лет. Для своего возраста достаточно подвижная, самостоятельная, хотя и немного глуховата.
За дверью послышались размеренные шаги. Несколько раз дёрнулась ручка двери. Это конец! Внутри снова всё похолодело, снова, как бешеное, забилось сердце. Внезапно раздался вибрирующий звук. Только не это! Ах, как не вовремя. Мари инстинктивно потянулась к сумочке в попытке как можно быстрее отключить выдававшее устройство, но вдруг поняла, что телефон звонил не у неё. Свой она спрятала в прихожей в шкафу, к тому же, он выключен.
– Да? – раздался за дверью низкий мужской голос.
Ей показалось очень странным, что пришедший убийца ответил на телефонный звонок. Она понимала – главное сейчас найти способ как можно быстрее исчезнуть, что, возможно, это единственная случайная передышка, помощь судьбы.
Девушка ещё раз высунулась из окна. До верхнего края оконной рамы соседки чуть более двух метров. Если она задержится руками за бетонный подоконник, то до неё останется не больше полуметра и можно будет, отпустив руки, спрыгнуть и пробраться в квартиру. В теории замысел никуда не годился, да и в его реальность Мари верила с трудом, но ничего другого не было. Связывать простыни сейчас не оставалось времени, а верёвки у неё дома не было и подавно. Она, хоть и обладала спортивным телосложением, но прыгать на оконную раму с последнего этажа, когда под тобой больше десяти метров, ей не приходилось.
Она не могла слышать разговор, но до неё доносились отдельные слова.
– Сейчас? – в голосе за дверью слышалось удивление с досадой.
На другом конце провода властный голос сообщил: – Немедленно! В Германии работа не доделана. Один из пассажиров находится в больнице.
– Не может быть, – я сам видел, как самолёт…
– Оставь все дела и незамедлительно отправляйся в Германию, это направление сейчас приоритетное. Я уже отправил туда дополнительных людей. Дальнейшие инструкции получишь от них. Ты оставил слишком много следов.
– А что делать... – начал было Омчинаро, но в трубке уже раздались короткие гудки. Он хотел спросить о жертве, в квартире которой находился. Значит, придётся решать её судьбу самостоятельно. Впрочем, она уже предрешена давно.
Мари чувствовала, что случилось нечто неординарное, но причину знать не могла. Теперь нужно действовать быстро. Она перекинулась через подоконник, осторожно опуская ноги, крепко вцепившись руками в ещё тёплый бетон.
Сильный удар по двери сотряс, казалось, весь дом. К счастью, дверь оказалась прочной, но долго она не продержится – это Мари понимала хорошо.
От неожиданности и испуга соскользнули руки, она едва удержалась на кончиках пальцев за выступ подоконника. Из этого положения почти невозможно посмотреть вниз, чтобы скорректировать прыжок. Она пыталась поймать ногами хоть какую-то опору или шероховатость, но старая кирпичная кладка была на редкость ровной, не оставляя ни единого шанса. Краем глаза она заметила под собой и чуть правее оконную раму. Попыталась сдвинуться в этом направлении, боясь взглянуть вниз – высота захватывала дух.
Следующий удар в дверь сбил её с петель, и она с грохотом упала на пол. Секундой раньше Мари разжала пальцы и прыгнула, пытаясь скользить руками по бетону, чтобы хоть как-то замедлить скорость. Ноги почти сразу упёрлись в оконную раму соседки, к счастью, выдержавшую её, пусть небольшой, но вес. Рама начала медленно открываться, увлекая ноги Мари дальше от здания. Девушка покачнулась, теряя равновесие, и ввалилась через открытое окно в квартиру старушки, больно ударившись рёбрами и рукой.
Наверху Омчинаро осматривал последнюю комнату. Полуторная кровать, шкаф с раздвижными дверьми, столик. Судя по всему, хозяйки дома не было. Его внимание привлекло распахнутое окно, но внизу не наблюдалось никакого движения. Да и кто может спрыгнуть с такой высоты? Его чутьё подсказывало, что жертва недалеко, но полученный приказ требовал прекратить преследование.
– Ей всего лишь повезло, – сказал он сам себе, – но она только отсрочила свою смерть.
Убийца решительно развернулся, направляясь к выходу.




ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ГЕРМАНИЯ, ДОНАЛЬД НИКС.
Старший координатор ООН по европейской части, сорокалетний капитан Дональд Никс, с утра был не в духе. Он прилетел во Франкфурт днём раньше. Как раз в то время, когда он проходил паспортный контроль, в средствах массовой информации появились первые сообщения об авиакатастрофе на юге Германии. Подобные сообщения сильнее всего действуют на тех, кто летел или собирается лететь в тот день, особенно в ту же страну. Судьба, словно, напоминает, что жизнь наша хрупка и бренна. Он тоже ходил под впечатлением, поэтому настроение оставалось не на высоте.
Его основной задачей последних лет работы была координация других агентов по пресечению наркотрафика из азиатской части в Европу и борьба с преступными террористическими организациями. Одно из самых опасных направлений. Впрочем, он никогда не искал лёгких путей. Мало того, он находил в этой опасной работе удовлетворение. За семь лет работы получил два ранения, едва оставшись живым, поднялся в должности, приобрёл опыт и чутье, но отдалился от родных и потерял женщину, единственную любовь его жизни. Он был один из немногих, кто оставался на этой сложной работе так долго. Большинство не выдерживали и двух лет, причём из двенадцати предыдущих инспекторов, в живых остались только трое, а его смерть, словно обходила стороной.
Вчера он приехал в Германию отдыхать. Вернее, его пригласили на конгресс, посвящённый международному терроризму, проходивший в пятизвёздочной гостинице «Хилтон», во Франкфурте. Это было для него, привыкшего к постоянной опасности, настоящим отдыхом. Гостиница высшего разряда с просторными номерами с великолепными панорамными видами города и красивейшего парка Бокенхаймер-Анлаге.
Настоящий рай для туристов. Он не любил большие гостиницы. За время службы в разных странах пришлось сменить их не один десяток. С одной из них, гостиницей «Сербия» в Белграде, были связаны тяжёлые воспоминания о потере близкого человека. Его последней и единственной женщины. С того момента появилось предвзятое отношение ко всем отелям.
Первый день конгресса был организационным. Презентации, знакомства, разговоры ни о чём в кулуарах казались ему крайне скучным занятием. Он чувствовал себя гораздо лучше на передовой, чем в тесных коридорах офисов и, тем более, в просторных залах конференций. Правда, сегодня его мысли были заняты катастрофой.
Ещё вчера внимание капитана привлекло сообщение о непонятных причинах крушения пассажирского лайнера. Погодные условия были нормальными – ни грозы, ни тяжёлой облачности, ни природных катаклизмов. Данные технического состояния самолёта, о которых уже успели поведать СМИ, тоже не предвещали беды, хотя он понимал, что это всего лишь отговорки для общественности. Человеческий фактор в последнее десятилетие сводится к минимуму благодаря почти полной автоматизации полётов, но исключить его нельзя. Небольшой разброс обломков лайнера на месте катастрофы практически исключал взрыв на борту, кроме того, ни одна террористическая организация пока не взяла на себя ответственность за случившееся. Впрочем, отсутствие взрыва не исключало действие смертников. Даже взяв в расчёт то, что самолёт упал вдали от крупных населённых пунктов, нельзя не обратить внимания на тот факт, что она произошла не так далеко от Франкфурта, где собрались высшие чины полиции разных стран на конгрессе. Международная полиция нередко располагает сведениями о готовящихся терактах, но в этом случае никаких наводок не было.
Ближе к вечеру, когда он любовался с балкона, с высоты десятого этажа роскошным видом ночного города, потягивая из банки баварское пиво и вдыхая аромат гаванской сигары, раздался звонок.
Никс посмотрел на монитор сотового телефона. Засекреченный номер.
– Ещё бы! – он хмыкнул.
– Да, – как можно спокойнее сказал Никс.
– Капитан Никс? – Официальное обращение ещё ничего не значило, но чутье его не обманывало, сейчас будет получено очередное задание. Он привык, что его помощь может понадобиться в любое время.
– Вам предписано срочно заняться расследованием авиакатастрофы в Германии.
Он узнал голос. Звонили из Лиона, штаб-квартиры Интерпола. Интересно, это София или Элен? – подумал Никс. Их голоса, особенно по телефону, очень похожи, зато характеры абсолютно разные, и обе были прекрасными психологами. У Софии очень мягкий характер, она помогла ему в своё время пережить потерю женщины. Он ценил в ней постоянство, женственность, надёжность. Если кому-то нужна психическая поддержка, то обратятся, прежде всего, к ней. Элен, наоборот, холодная, неприступная, непроницаемая. Никогда невозможно знать, что она думает. Этакий магнит для мужчин, который при переходе ими определённой границы начинает отталкивать. Какие только слухи о ней не ходили. Вплоть до того, что называли ведьмой, но её профессионализм никто оспаривать не мог.
– С каких это пор региональные координаторы занимаются такими делами?
– Это решение руководства, – голос на другом конце не поменял интонации.
Значит, Элен – капитан разочарованно покачал головой. Спорить с неприступной телефонисткой, в полномочия которой входили передача информации и определение психологического статуса агента на момент получения задания, было бесполезно.
– Хорошо, – буркнул он в трубку.
После небольшой паузы Элен продолжила: – Подробности будут переданы на электронную почту. К вам присоединятся лейтенант Даниш Гашек и капитан Макс Груббер. Никс понимал, что это вымышленные имена, так же, как и его самого, и сменятся после выполнения задания.
– Элен... – начал было капитан, но на другом конце уже положили трубку.
Дело ему не нравилось. Какого чёрта они вообще влезают в это расследование?
Капитан неохотно вернулся в комнату, поднял крышку компьютера, усаживаясь в мягкое кресло у журнального столика. Программа опознала лицо и голос владельца, запустив операционную систему. При насильственных попытках войти в компьютер он самоуничтожится благодаря пластиковой микровзрывчатке, уничтожая всю информацию на жёстких носителях. Для обеспечения дополнительной безопасности данных, его компьютер связывается по специальному закрытому каналу с интернетом через спутник, минуя множественные промежуточные узлы, как это происходит в обычной сети.
Уже два часа Никс сидел за журнальным столиком с голым торсом – всё-таки, дело было далеко за полночь, внимательно изучая переданную информацию. Странное, не совсем по его профилю, на первый взгляд, дело выглядело всё более запутанным по мере поступления новых сведений. А там было за что зацепиться, и с чего начать расследование.
Во-первых, – спутниковые данные показали другой самолёт, летевший параллельным курсом и совсем недалеко от погибшего лайнера. Пока было известно, что он принадлежит частному лицу. Его пилот первым сообщил об авиакатастрофе. Службы сейчас выясняют номер рейса и принадлежность данного самолёта. Во-вторых, – в докладе указывалось, что за информацией о катастрофе, появившейся в штаб-квартире, тут же началась хакерская охота. Это выглядело совсем странно. На информационные агентства абсолютно не похоже. Кому могли понадобиться данные Интерпола?
Всё это, пусть и косвенно, указывает на насильственную причину крушения лайнера, а значит, в штабе были правы, начав расследование.





Его внимание привлекло сообщение о единственном выжившем, что при таком характере аварии практически невозможно. И, хотя врачи определяют его состояние как критическое, но всё равно, этот факт выглядел странным. Одно дело, когда самолёт разбивается при заходе на посадку с минимальной скоростью, и совсем другое, когда он падает с высоты десяти тысяч метров. Бортовые самописцы пока не были обнаружены, поэтому точно воспроизвести картину происшествия не представлялось возможным.
Для начала расследования ему предписывали переехать на военную базу возле города Фрайбург, в пятидесяти километрах от места катастрофы, куда будут свозиться части разбившегося лайнера.
Ночную тишину прервал звонок по внутреннему телефону. – Это портье. Мистер Никс, вы не могли бы спуститься в фойе, тут вас ожидают два джентльмена. – Спасибо, – ответил капитан сонным голосом, – уже спускаюсь.
Закрыв компьютер, он потянулся, всполоснул лицо, набросил рубашку, застёгивая перед зеркалом пуговицы.
– Странно, – подумал Никс. Он привык анализировать каждую мелочь. Кто-то назовёт это шестым чувством, но Дональд Никс знал, что это результат подсознательного анализа, который мозг делает каждую секунду, перелопачивая огромное количество бит данных. Вот и сейчас, он ощущал, что в разговоре с портье было нечто неестественное. Тот обратился к нему на английском, но его акцент вовсе не был немецким...
Проверка портье, звонок и подготовка к схватке без изменений.
Капитан резко распахнул дверь, мгновенно оказавшись снаружи. Возле его двери стоял широкоскулый человек в чёрном костюме, держа руку за полой пиджака. Краем глаза Никс заметил в конце коридора, у лифта, рядом с посыльным гостиницы, ещё одного человека в таком же костюме.
– Двое, – успело промелькнуть в голове. – Значит, боятся.
Движения его были почти мгновенными. Отвлёкшийся на миг убийца был захвачен врасплох. Резким ударом распылителя из душа он с силой ударил нападавшего в висок, выхватывая его пистолет. Второй отреагировал быстро – профессионал.
Послышались два хлопка один за другим – стреляли из пистолета с глушителем. Благодаря быстрой реакции, он успел развернуть убийцу, пользуясь им как щитом. Первая пуля пролетела совсем рядом с головой, застряв в стене, вторая попала в первого нападавшего, который тут же обмяк. Никс не успел прицелиться и нажать на курок выхваченного оружия – убийца скрылся за дверью пожарной лестницы.
Растерянный посыльный упал на пол, прячась за подносом с бутылкой шампанского и бокалом.
Капитан бросился к двери, пытаясь нейтрализовать и второго нападавшего, но звуки шагов уже стихли. Скорее всего, забежал на один из этажей. Из огромного здания есть множество выходов. Поэтому продолжать преследование не очень удачная затея.
– Вызови помощь, – обратился Никс к перепуганному посыльному, направляясь к лежащему телу.
К сожалению, нападавший был уже мёртв. Только сейчас капитан заметил стекавшую по уху струйку крови.
– Чёрт! – всё-таки, поцарапал. К счастью, рана была не глубокой.
Теперь нужно найти нужные ниточки, пока местные полицейские не испортили картину...


ГЛАВА 10. ГОСПИТАЛЬ, ГЕРМАНИЯ, ФРЕЙБУРГ.
Университетская клиника в городе Фрайбург является госпиталем максимального медицинского обеспечения и входит в тройку крупнейших больниц в стране. Джек находился в отделении нейрохирургии, в изолированной палате интенсивной терапии.
Лейла сидела, откинувшись в мягком кресле для гостей, которое персонал любезно согласился поставить в палату, где кроме Джека никого не было. Любое свободное время она использовала для медитации – своеобразного эквивалента сна у геоцентов, в котором тело и ткани могли восстанавливаться. Её тело, имевшее структуры, намного крепче человеческих углеродных волокон и костей, позволило выжить в этой жуткой катастрофе, однако тоже серьёзно пострадало.
«Это лишь случайность», – подумала Лейла, – «что они с Джеком остались живы. Самолёт успел значительно снизить скорость перед падением, благодаря действиям экипажа. Если бы этого не произошло, шансов, скорее всего, не осталось бы даже у нас».
Ей потребовалось несколько долгих, мучительных часов боли для минимального восстановления разрушенных тканей. Её не смогли обнаружить, так как она оказалась намного дальше от места катастрофы, чем могли предположить спасатели. Лишь к следующему утру организм вернулся к более-менее нормальной работе, и только после этого она появилась в клинике, представившись девушкой Джека. Иначе её к нему бы не подпустили.
________________________________________
Сегодня вечером пойдут третьи сутки с тех пор, как Джека привезли в больницу. Его состояние, по словам врачей, оставалось критическим. По всем законам медицины он должен был умереть, но какая-то неведомая сила держала его на этом свете. Лейла могла лишь отдалённо представить его страдания и мучения, затуманенные усыпляющими лекарствами. Ночь прошла для него относительно спокойно, и она использовала время отдыха для регенерации своих тканей.
Ближе к полуночи ей удалось связаться со своей сестрой. К сожалению, Фая не добавила спокойствия в её душу, подтвердив подозрения, что началась жесткая слежка за теми, кто поддержал путь обращения людей. Причём охотились и за теми, кто был выбран для инициации, и за самими геоцентами. Но одно дело слежка, и совсем другое – уничтожение. «Неужели они пошли на раскол и войну?» Две тысячи лет геоценты не знали войн. Прошлый и единственный раскол тоже произошёл из-за обращённых людей, и несколько сотен лет все пожина;ли плоды тех действий. Амбиции и ощущение неуязвимости Неогеоцентов привели к тяжёлой войне, исчезновению нескольких государств и перекройке мировой карты. С тех пор законодательно было решено прекратить обращение людей, чтобы избежать угрозы нового межвидового конфликта и сохранить хрупкий баланс между их цивилизацией и человечеством.
Как бы то ни было, но сегодняшняя ситуация с изменениями на солнце диктует пересмотр поведения в отношении обращения. Для людей это единственная возможность выживания. Однако нынешнее руководство, используя древние решения и соглашения, с тихой поддержкой старейшин отказалось принять предложение либеральной части геоцентов.
Фая и Лейла, вместе с другими сопартийцами, будучи убеждены в неизбежности катастрофы и необходимости спасения человечества, решили действовать на свой страх и риск, нарушая священный закон, предложив обращение тем, кто по их представлениям мог подойти. Но они не предполагали, что это вызовет столь активное противодействие правящей верхушки. Теперь даже в Лондоне, оплоте наиболее либеральных геоцентов, стало небезопасно. Фая сообщила, что сразу после встречи с Мари в Лондоне за ней началась активная слежка, причём очень профессиональная. Значит, место встреч придётся перенести. «Но где они допустили ошибку?»
Они с Фаей рассматривали подобное развитие событий, поэтому соблюдали правила конспирации с самого начала, но, похоже, провалились. О предстоящем собрании из людей не знал никто. Все они, а это около двадцати человек, были приглашены в Лондон под разными предлогами. Джек летел на конференцию, но планировал встретиться с Мари. Лейла, её давняя подруга, должна была встретиться с ними обоими и пригласить, как бы случайно, на интересную встречу. Через форум на сайте Мари предполагалось найти большую массу подходящих людей, но сама она не знала деталей.
Поэтому, скорее всего, – размышляла Лейла, – источник был среди геоцентов, а не людей. Кто-то намеренно слил информацию противоположной стороне.
Лейла знала практически всё о приглашённых людях, но о Джеке было меньше всего информации, да и то только от подруги. Поэтому она оказалась вместе с ним в самолёте не случайно. Ей нужно было узнать о нём больше, чтобы принять решение о его участии в проекте, однако события изменили все планы. Охотились почти наверняка за ней, иначе не воспользовались бы таким крайним методом ликвидации, как авиакатастрофа. Людей убирают гораздо проще и тише.
Теперь, чувствуя ответственность за то, что села с ним в самолёт, она не могла оставить Джека сейчас, понимая, что ликвидатор будет искать единственного выжившего, правильно считая, что только геоцент мог перенести авиакатастрофу. Во всяком случае, большинство «случайных» выживших во всей истории падений самолётов были именно геоценты, благодаря своему уникальному молекулярному составу тела.
________________________________________
В комнате интенсивной терапии время текло спокойно и размеренно. Только шум аппарата искусственного дыхания и равномерный звук кардиомонитора, соответствующий биению сердца, нарушали его тишину. Кровать Джека стояла у противоположной от входа стены, рядом с окном, в котором давно забрезжил рассвет.
Лейла знала, что первоначальные изменения организма Джека, начавшиеся ещё в самолёте, завершатся перестройкой органов и большинства тканей на седьмые сутки, а полное преобразование плоти произойдёт к сороковому дню. Из кресла Лейла следила за ровным ритмом сердца Джека на мониторе. Она вспомнила, что через неделю человеческие приборы перестанут фиксировать его деятельность. Критическими являются три первых дня, потому что зависят от функционирования человеческих органов, находящихся в крайне стрессовом состоянии. Ещё никогда в истории геоцентов не было случая, когда инициация человека проходила при столь тяжёлых повреждениях тела. Чудо, что он вообще остался жив, и не факт, что перестройка организма закончится успешно в этих условиях.
Средства массовой информации оповестили с гордостью весь мир о единственном выжившем в катастрофе, а значит, тут скоро появятся исполнители. Она понимала, что Джека нужно как можно скорее вывозить отсюда. В другой ситуации она бы это сделала незамедлительно, но сейчас нуждалась в помощи врачей, поддерживающих жизнь его повреждённого тела. Передвигать его ни в коем случае нельзя, по крайней мере, ещё сутки, но она чувствовала и понимала, что этого времени нет, и мучительно искала выход.
В палату вошла Эрна – молодая светловолосая немка с голубыми глазами, стройная, высокая, словно с обложки журнала. Это на её смене привезли Джека, и она успокаивала Лейлу в тяжёлые минуты. В те тяжёлые минуты ей не удалось рассмотреть немку.
– Вы всё ещё здесь? – сочувственно спросила Эрна.
Лейла встала с кресла, направляясь к доктору. Они обнялись, словно старые подруги.

В ней совершенно не ощущалась известная германская практичная холодность. Эрна подошла к кровати, вглядываясь в параметры жизнеобеспечения на мониторе, вмонтированном в стене над кроватью.
– Что-нибудь произошло за последнее время?
Лейла медленно помотала головой, сжав губы.
Врач сочувственно кивнула, окинув взглядом смятую одежду Лейлы. – Тебе нужно отдохнуть. Может быть, сейчас лучшее время дать себе небольшую передышку. Параметры сердцебиения, кардиограммы, насыщения лёгких кислородом в норме, он принимает самое оптимальное поддерживающее лечение, а весь персонал на местах. Если хочешь, можешь остановиться у меня. Я живу в пяти минутах от госпиталя. Ей было очень жаль девушку и хотелось помочь.
– Спасибо тебе, Эрна. Но я останусь тут.
«Бедняжка», – подумала Эрна. Пережить такое...
Эрна просмотрела данные последних анализов по компьютеру. К сожалению, работа внутренних органов, судя по ним, сильно ухудшилась. Функции почек и печени разительно отличались от тех, которые были при поступлении, далеко уходя от границ нормы. Эрна понимала, что отказ внутренних органов – это признаки приближающейся смерти.
– Есть что-нибудь утешающее? – читалось во взгляде Лейлы, хотя она чувствовала смятение врача.
– Всё, что зависит от нас, мы делаем. Остальное в руках его, – Эрна указала пальцем куда-то в потолок.
«Только бы продержаться один день. Тогда можно его двигать», – Лейла обдумывала план. Эрна единственная из всего штата медработников могла помочь. Помочь перевезти Джека, в случае необходимости. Только нужно придумать подходящую легенду.
– Да, кстати, – оживилась Эрна, – дежурная медсестра передала, что сегодня утром звонил брат Джека из Варшавы, он должен прибыть днём в госпиталь. Тебе будет легче.
– Брат… – Лейла понятия не имела, был ли у Джека брат. В самолёте она выяснить подробности не успела, и Мари об этом тоже не рассказывала. Холодок тревоги пробежал по телу. Интуиция вещала о возможной опасности. Конечно, у Джека есть родственники, которые беспокоятся, но являлся ли звонивший таковым, она утверждать не ручалась.
– Вот и хорошо, – Лейла выдавила едва заметную улыбку, конечно не настоящую, но в создавшейся ситуации это было естественно.
Внезапно тишину комнаты нарушил тревожный сигнал кардиомонитора, показывая опасное замедление ритма сердца. Эрна попросила жестами Лейлу выйти, подходя к кровати Джека. В комнату вбежал ещё один врач, две медсестры, открывая передвижной шкафчик интенсивной терапии.
Из-за двери Лейла слышала опасные завывания приборов, фиксирующих отклонения в работе организма и отрывистые команды врачей. Мучительно долго тянулось ожидание. Несмотря на отчаянные действия врачей и сестёр, сердцебиение Джека, судя по звукам приборов, замедлялось всё сильнее. Вдруг исчез и этот звук, сменившийся протяжным высоким тоном. Снова команды врачей, суета за дверью, звуки электрических разрядов дефибриллятора, но знакомый ритм сердца не вернулся.
– Только не это! – пронеслось в голове. Неужели сердце Джека не выдержало? Не может быть! Не может быть! После стольких часов надежды и ожиданий…
Лейла ощутила, как мир вокруг рушится. Как эмпат, она не просто видела его смерть, она всем существом впитала чудовищный выброс энергии: резкий обрыв жизненной силы, смешанный с холодом и отчаянием, который был почти физически болезненным. Этот момент был началом конца не только для Джека, но, возможно, и для всего её дела.
– Нет… – Лейла прикрыла лицо ладонью, словно пытаясь отгородиться от реальности.
Постепенно звуки за дверью стихли, больше никто не отдавал команд, повисла тяжёлая напряжённая тишина. Наконец, послышались медленные неуверенные шаги в направлении к двери.
Лейла открыла дверь первой. Эрна, стоявшая в проёме, помотала головой, опустила глаза. – Мы сделали всё, что могли.
Второй врач и медсёстры, изображая какую-то деятельность, прятали взгляд.
Смерть Джека застала Лейлу врасплох. Она надеялась, и внутреннее чутьё подсказывало до самого последнего момента, что с ним всё будет хорошо. К сожалению, ожидания не оправдались.
Она с трудом заставила себя войти в палату интенсивной терапии. Обстановка палаты была до предела функциональна: белые стены, стальные приборы, и лишь небольшой букет цветов у окна нарушал этот стерильный порядок. Разве что, возле кровати Джека стоял передвижной стол с несколькими открытыми ампулами, да кардиомонитор над кроватью показывал прямую линию. Высокая медсестра в белом костюме наводила на нём порядок.
Тело Джека неподвижно лежало с раскинутыми руками, пижама на груди расстёгнута. Во рту ещё оставалась дыхательная трубка, но аппарат искусственной вентиляции лёгких уже отключили. В комнате стояла, что называется, гробовая тишина.
К горлу подступил ком. Неужели столько усилий напрасно? Неужели из-за нашей неосторожности, из-за чьей-то продажности должны гибнуть люди? Неужели из-за чьих-то амбиций целая раса должна быть обречена на вымирание? Неужели геоценты должны сохранять свою неприкосновенность и невмешательство в этот момент?
Лейла сделала неуверенный шаг вперёд. Светловолосый молодой врач и медсестра тихо выскользнули за дверь, оставив Эрну наедине с Лейлой, зная, что между ними возникла какая-то ниточка связи. Эрна от глубокого потрясения и стресса не находила слов. Нижняя губа едва заметно подрагивала. Она видела смерть близких людей множество раз и уже давно привыкла к бренности и скоротечности людской жизни, да и Джека едва знала, но почему-то сегодня ощущала совсем другие энергии. Боли и потери.
Эрна проводила её в соседнюю комнату для гостей, где обычно и сообщались членам семьи тяжёлые вести, усадила, дала выпить воды.
Внезапный шум за дверью снаружи привлёк внимание обеих. Это был не просто шум коридора – это был звук уверенных, быстрых шагов, идущих прямо к их палате.



ГЛАВА 10. ГОСПИТАЛЬ, ГЕРМАНИЯ. (Продолжение)
Эрна торопливыми шагами направилась к двери посмотреть, что случилось, но пронзительный крик знакомой медсестры снаружи остановил её. Механизмы инстинкта самосохранения у всех едины.
– Где он? – послышался зловещий незнакомый шёпот совсем рядом за дверью.
– Он мёртв, я сожалею... – Девушка пыталась вырваться, но крепкие пальцы сдавили горло, не позволяя сдвинуться.
Эрна с Лейлой не видели, как до смерти перепуганная сестра указала дрожащей рукой на палату интенсивной терапии. Медсестра взвизгнула, но почти сразу голос её сменился хрипом, и через минуту послышался стук падающего тела.
– Стой! – Эрна узнала грозный голос охранника.
В сердце затеплилась надежда, что, пусть и поздновато, но подоспела помощь, и теперь всё будет хорошо. Почти сразу послышались два негромких хлопка, словно кто-то лениво выбивал ковёр, и снова звук падения, растворивший ожидание чуда.
– Да что там происходит? Кто он? – Эрну била мелкая дрожь, на и без того бледном лице отражался ужас. Закрыв рот ладонью, она стояла как статуя, боясь пошевелиться.
Лейла помотала головой, умоляя не издавать звуков.
________________________________________
Сержио Омчинаро вошёл в палату интенсивной терапии, всё ещё хранящей следы недавней проигранной борьбы людей со смертью. Из четырёх кроватей занята только одна, окружённая медицинскими приборами, мониторами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что человек на ней без признаков жизни. К грудной клетке всё ещё присоединены разноцветные проводки, ведущие к кардиомонитору, на котором отражались три ровные прямые линии.
Убийца подошёл ближе. Сомнений нет. Даже с травмами головы, мертвенной бледностью, торчащей изо рта дыхательной трубкой он узнал лицо жертвы. Джек был мёртв. От досады, что работа была закончена без его участия, и он не смог насладиться моментом, он ударил рукояткой пистолета по телу.
– Чёрт!
Омчинаро вышел в коридор, растворившись в толпе людей, высыпавших к этому времени из палат. Он не боялся быть пойманным камерами наблюдения. Перед посещением отделения он наведался в комнату службы безопасности на нижнем этаже здания, выведя из строя всю систему слежения.
Так или иначе, задача выполнена – оба объекта устранены. Осталось доложить боссу.
________________________________________
Только когда за дверью стало шумно от выскочивших из палат людей, Лейла и Эрна осторожно выглянули в коридор. В таком беспорядке Эрна не видела своё отделение никогда. Больные и посетители сновали туда-сюда, пересказывали друг другу то, что они услышали о недавних событиях. Несколько человек окружило лежащие тела охранника и медсестры.
– Гертруда! – вскрикнула Эрна, расталкивая толпу. – Расходитесь по палатам! Расходитесь!
Зеваки отступали назад, открывая ужасную картину. Медсестра лежала у стены поперёк коридора с приоткрытым ртом, словно всё ещё пыталась поймать последний глоток воздуха. В красивых голубых глазах отражались ужас и боль. На шее виднелись синяки.
Эрна осторожно проверила пульс на шейных артериях, начала искусственный массаж сердца, понимая, что шансов нет. Лейла опустилась на колени рядом с ней, положив руку на плечо. – Ей уже не помочь.
Подоспевшие охранники разогнали зевак и помогли врачу с Лейлой и второй медсестрой перенести тело в палату интенсивной терапии. К сожалению, сердце молодой девушки остановилось слишком давно, и все усилия по оживлению оказались напрасными.
Эрна опустилась на стул рядом с кроватью, где лежало тело знакомой медсестры. Лейла подошла ближе, положила руку на плечо. Они обнялись, словно старые подруги. Эрна тихонько всхлипывала. – За что? Почему это случилось? В чём она виновата? Мысли метались в голове в поиске ответа.
Она вспомнила самое начало дня, когда, едва проснувшись, внутреннее ощущение подсказывало, что день предстоит трудный, но она даже представить себе не могла, насколько. Вдруг сознание перенесло её на день раньше, когда в их отделение только привезли единственного выжившего в авиакатастрофе человека. Припомнились первые впечатления шока от увиденного. Человек, в котором не осталось практически ни одного целого органа, каким-то невероятным образом жил. И прожил более двух суток. Внутреннее чутьё подсказывало, что сегодняшние страшные события как-то связаны с этим человеком.
Внезапно раздирающий душу крик взорвал тишину палаты интенсивной терапии.
– Он жив! – Эрна узнала голос Ингрид, второй медсестры.
Теперь Лейла и Эрна заметили подергивания руки Джека. Обе инстинктивно подскочили к кровати больного. Сомнений не оставалось. Правая рука медленно поднималась, по мышцам всего тела пробегали волнообразные сокращения, словно судороги, странно подёргивались веки. Эрна проследила взглядом за красно-жёлто-зелёными проводками, всё ещё соединявшими тело с кардиомонитором, но на экране не отражалось ни малейшей деятельности сердца.
– Это невозможно, – медленно, как в оцепенении, произнесла Эрна. Она посмотрела на вторую медсестру, стоявшую с открытым ртом, метнула взгляд на неподвижное тело другой медсестры, затем на Лейлу, ища ответа. Вспомнились фильмы про ходячих мертвецов, про зомби, и ужас овладевал её сознанием. Происходящее казалось нереальным страшным сном, не желавшим отступать.
Лейла, напротив, понимала происходящее очень отчётливо, и теперь лихорадочно обдумывала дальнейшие действия.
________________________________________
Беспрепятственно покинув больницу, Сержио Омчинаро связался с боссом…



ГЛАВА 11. ИСПАНИЯ, АПАРТАМЕНТЫ ТРИГЛЕРОССА.
Чёрный лимузин с тонированными стёклами въехал на просторную стоянку перед домом, ярко освещённую люминесцентными лампами. Дорога шла вокруг большой куполообразной клумбы с диковинными цветами.
Хозяин дома вышел встретить давнего друга. Коваль Эдуард Петрович с трудом вылез из лимузина – за сорок минут езды затекли ноги.
– Ты даже дома ходишь в костюме? – на испанце был одет серый пиджак и голубая рубашка. Не смокинг, который он берёт на мировые конференции, но и не простая домашняя одежда.
Они обнялись. – А ты не изменился, – испанец пробежал взглядом с ног до головы.
– Только устал после перелёта. А ты не постарел ни на день. Сколько помню тебя – в одной поре.
– Триглеросса вздохнул, – К сожалению, не в самой лучшей, – и пригласил гостя войти.
Пока они шли по широкому, ярко освещённому коридору, Эдуард Петрович крепко сжимал чёрный кожаный портфель, с которым не пожелал расстаться ни в самолёте, ни здесь.
Дом, как обычно, выглядел потрясающе. Что-то среднее между ультрасовременными виллами олигархов, утончёнными поместьями элиты и стильными домами кинозвёзд. Он, словно, впитал разные стили и распределил их аккуратно по всей территории. Было у него и другое свойство – в разное время суток и разные времена года он мог ощущаться совершенно по-разному.
Ночное освещение сильно меняло его восприятие. Сейчас он выглядел как старинный средневековый замок. Эдуард Петрович вспомнил своё прошлое впечатление от ночного осмотра несколько лет назад. "Замок Дракулы" – так окрестил он это имение, поскольку, несмотря на роскошь и богатство, он источал тяжёлое, давящее ощущение, граничащее с внутренним страхом, когда они ходили по длинным мрачным коридорам, едва освещённым свечами, а кое-где даже факелами. Днём восприятие его смещалось в положительную сторону, но таинственность оставалась на той же высоте.
Они прошли в просторный зал, с большим круглым столом, сервированным на двоих. Потрясающей красоты зал мог подойти для больших торжеств, а при желании, без проблем тут можно организовать бал. У каждой из стен стояли по два дивана, расположенные под углом друг к другу, разделённые круглыми столиками, идеально подходящие для бесед с глазу на глаз.
Играла тихая ненавязчивая музыка, эффектная официантка в длинном, стилизованном под традиционное испанское платье, которое подчеркивало ее изящную фигуру, словно сошедшая с видеоклипа, внесла на серебряном подносе бутылку вина.
Триглеросса поднял руку – Не нужно, я сам открою. Не могу пропустить такое событие. – Тысяча девятьсот двенадцатый год, – прочитал он с этикетки.
Високосный, очень тяжёлый год для человечества. Гибель Титаника, Начало первой Балканской войны, договор между Францией и Испанией и ещё пару войн и конфликтов в Азии.
Хозяин дома ловко вкрутил замысловатый штопор в мягкую пробку, и с лёгким хлопком извлёк наружу запах так долго томившегося напитка. Поднеся к носу пробку, он прикрыл глаза и медленно вдохнул аромат древнего вина. – Бесподобно! – испанец плеснул самую малость тёмно-вишнёвой жидкости в бокал себе и другу.
Эдуард Петрович лишь наблюдал за винным ритуалом. Он пил не так часто – на дни рождения и Новый год, любил вино и коньяк, но не так, чтобы делать из этого культ. Все эти церемонии считал излишней прелюдией.
Вторая официантка, как две капли воды похожая на первую, принесла поднос с салатами и холодными закусками.
– Друг мой, – Триглеросса поднял бокал, – сегодняший день станет для вас самым важным в жизни.
Эдуард Петрович с удивлением посмотрел на испанца, не понимая, о чём идёт речь.
– Скоро вам представится возможность убедиться в этом. И я поднимаю бокал за великие перемены, которые нас ожидают.
Вино оказалось очень крепким, немного терпковатым, с действительно богатым букетом вкусов – так русский учёный охарактеризовал его для себя. У него промелькнул на мгновение вопрос – сколько оно могло бы стоить, но мысль быстро растворилась в безумных ароматах давно ушедших лет и ударившего в голову алкоголя.
Худощавый повар в накрахмаленном белом колпаке принёс на подносе горячее в белой фарфоровой жаровне, официантки тут же разложили дополнительные приборы.
– Мармитако! – объявил повар, поднимая тяжёлую крышку. Потрясающий аромат тушёного мяса разошёлся вокруг, скручивая голодный желудок.
– Благодарю, вас, Карлос, – Триглеросса едва наклонил голову.
Дождавшись, пока повар покинул зал, продолжил: – Это лучший повар на всём побережье. Я не видел никого, кто хотя бы немного приблизился к его уровню в баскской кухне, – хозяин дома поднял руку. – А это лучшая кухня во всей Испании.
Застучали вилки, заскрежетали по тарелкам ножи. Еда действительно была превосходна. Обворожительные официантки подносили всё новые и новые блюда, и в какой-то момент Эдуард Петрович понял, что места в русском желудке уже не осталось.
– Александр, – учёный откинулся на мягкую спинку, – я всё ещё заинтересован причиной вашего звонка. Признаюсь, что изучил все материалы, связанные с активностью солнца в последнее время, имеющиеся в НАСА и нашем научно-исследовательском институте и понял, что не это главная цель вашего приглашения.
– Вы очень проницательный и умный человек, – Триглеросса аккуратно опустил бокал на белую скатерть. Глубоко вздохнул, опустив взгляд на дно бокала, и продолжил. – Всё намного сложнее, мой друг. Как вы догадались уже, я остановил свой выбор вина не случайно. В тот год произошло ещё одно важное событие. – Он провёл рукой по короткому ёжику волос, добавив – в моей жизни. Но об этом позже.
Эдуард Петрович поднял глаза, внимательно рассматривая собеседника. «Не ударило ли ему в голову старое крепкое вино?»
– Знаю, знаю, Эдди, вы думаете – не выпил ли я лишку. Начнём с того, что солнечная активность всё-таки имеет прямое отношение к нашей сегодняшней встрече. Я знаю, что мои слова будут выглядеть странно, но постарайтесь абстрагироваться, не пытаясь понять умом всё, что услышите.
Эдуард Петрович пожал плечами.
– Мир, который вы знаете, скоро перестанет существовать. Дело тут не только в солнечной активности, усиление которой вы уже успели заметить. В конце этого года на солнце начнутся быстрые необратимые изменения после столкновения с древней, не известной людям кометой, которые приведут к гибели большей части животного мира.
Триглеросса говорил медленно, наблюдая за реакцией собеседника. Учёный спокойно слушал, не проявляя излишних эмоций.
– Впрочем, – продолжил испанец, – не это главная причина моего приглашения. У меня есть предложение, связанное с выживанием человеческой расы. И мне нужна помощь.
Эдуард Петрович провёл рукой по острой бородке, перевалился на стуле с боку на бок.
Триглеросса заметил, что учёный чувствует себя неуютно, поэтому попробовал изменить направление разговора. – Я знаю, что вы привезли мне кое-какие результаты вашего исследования эликсира.
– О, да, – оживился учёный, потянувшись к своему портфелю, оставленному у ног. Именно из-за них он ни на секунду не расставался со своим саквояжем. – У меня есть очень интересные данные. Жидкость просто уникальна, – глаза у него горели азартом. Он похлопал кожаный портфель – вот тут отчёт.
– Что вы подумаете, если я скажу, что эта жидкость напрямую связана с тем, о чём я только что вам говорил?
– Не понимаю, каким образом это исследование может быть связано с… тем, что вы упомянули. – Эдуард Петрович подбирал слова. Ему не хотелось обидеть друга.
Триглеросса улыбнулся, взял старинную бутылку, осторожно плеснул в оба бокала тёмного вина, и продолжил. – Я весь вечер показываю вам части большого пазла. Пока ещё общая картина вам не видна, но всё впереди. Так, что там у вас?






Учёный пожал плечами, доставая из портфеля прозрачную пластиковую папку, но опускать её на обеденный стол не решился.
– Нужно сказать, – заметил Коваль Эдуард Петрович, – что жидкость уникальна. И по составу, и по свойствам. Кроме того, нигде в природе она не встречается. Определить её состав, несмотря на ваши предостережения, как раз, не составило проблем. Не понимаю, в чём застряли другие исследователи. Зато изучить свойства оказалось не так просто.
Триглеросса внимательно слушал, оставив вечернюю трапезу.
– Назвать её эликсиром бессмертия я бы не решился, – учёный развёл руками, – она скорее убивает органику, чем продлевает жизнь. Причём, очень эффективно. Я пока не нашёл никакого вещества, которое бы предотвратило это воздействие. И самое поразительное, – гость поднял указательный палец, – мне показалось, что эта жидкость живёт, или даже обладает разумом. Что-то вроде неизвестных микроорганизмов или странных клеток, по поведению схожих с клетками крови.
– Молодец! – почти выкрикнул Триглеросса, выбрасывая вперёд руку. – Я в вас поверил с самой первой встречи и не ошибся. Только с выводами вы немного поторопились. Вы не допускали мысли, что это другая форма жизни?
Коваль Эдуард Петрович в задумчивости покачал головой. – Вряд ли. Но, даже если это допустить, то это агрессивная форма жизни, она уничтожает другие клетки.
– Нет, более совершенная. Она не уничтожает, а видоизменяет другую органику.
Учёный быстро поднял голову, вглядываясь в глаза собеседника.
– По-моему, вы знаете о жидкости гораздо больше, чем я.
– Не намного, мой друг, – но открою один секрет, – испанец вскинул брови. – Эта древняя жидкость не перестала существовать и в наше время. Мало того, шанс встретить её обладателя в наше время гораздо выше, чем раньше. И, кажется, у вас появился этот уникальный для учёного шанс. Один на несколько миллионов.
Коваль Эдуард Петрович недоумённо смотрел на нераскрытую папку с отчётами.
– Раз уж наш ужин так внезапно закончился, предлагаю пройти в лабораторию, – Триглеросса указал на дверь. Он решительно встал со стула, направляясь к выходу. Вслед за ним, прихватив портфель, семенил ошеломлённый учёный.
Он подозревал, что у Триглеросса может быть своя лаборатория, уж слишком он неординарный человек, но чтобы содержать её дома! Это не укладывалось в голове.
Они миновали несколько комнат и тёмных коридоров, пока не оказались перед дверью с цифровым кодовым замком и устройством, считывающим отпечатки ладони.
– Ого! Не излишняя ли для обычного дома такая система безопасности?
– В этом безумном алчном мире ничто не может быть лишним, – Триглеросса не поворачиваясь набрал нужную комбинацию цифр, положил ладонь на жидкокристаллический дисплей.
Пластиковые могучие двери разъехались, пропуская людей внутрь узкого тёмного коридора.
– Закройте глаза, – посоветовал испанец, указывая на фиолетовые лампы под потолком.
Едва учёный зажмурил глаза, несколько ярких импульсов разрезали темноту коридора, пробираясь через тонкую кожу век.
– Знакомый запах. Что это?
– Озон. Первичная дезинфекция.
В конце коридора открылись другие пластиковые двери, и они прошли в просторную светлую комнату, напичканную аппаратурой, часть из которой Коваль Эдуард Петрович видел впервые. Большое тёмное окно занимало почти всю противоположную от входа стену.
Хозяин дома нажал на сенсорном мониторе кнопки, запуская программу. Включился свет за широким окном, освещая овальную белую комнату с кроватью в центре и согнутыми руками-манипуляторами у стен.
– Да у вас тут лаборатория по последнему слову техники, – изумился Эдуард Петрович, разглядывая приборы. – Я вас считал лишь меценатом, для которого наука – это хобби.
– Ну, по правде говоря, вы правы. Так оно и есть. Сам я почти не делаю исследований, но иметь лабораторию никто не запрещал.
Эдуард Петрович задумчиво кивнул, окунаясь в какие-то далёкие свои мысли. У него таких возможностей не было, и вряд ли когда-нибудь представятся.
Триглеросса снова нажал кнопку, и с мягким шипением разъехались створки дверей в овальную комнату. Жестом он пригласил гостя пройти.
– Портфель можете оставить здесь, это изолированная лаборатория, и кроме нас тут никого нет.
Эдуард Петрович опустил портфель под стол и прошёл вслед за испанцем в овальную комнату.
– Очень функциональное приспособление, – сказал Триглеросса, опускаясь в трансформировавшееся из кровати мягкое кресло, положил руку на подлокотник.
Почти сразу пришли в движение манипуляторы, похожие на механические руки. Учёный с трудом успевал следить за их действиями. Один из них приблизился к руке испанца, вводя в изгиб локтя довольно толстую иглу. Судя по всему, испытуемый совершенно не испытывал боли. По прозрачной платиновой трубке в пробирку чуть ниже потекла тёмная жидкость, совсем не похожая на кровь.
– Что это!? – с восхищением проговорил он.
– Это та же жидкость, которую вы исследовали последние два года, мой друг.
– Но… – слова вдруг застряли в горле. – Вы сказали, что это древний эликсир. Какое-то нехорошее чувство появилось на душе учёного. Чувство обмана.
– Да, вы правы, – спокойно ответил Триглеросса, – но я не покривил душой. Это действительно древняя жидкость, ровесница египетских пирамид.
– Этого не может быть, – Коваль Эдуард Петрович мотал головой.
– Я предупреждал, что впереди вас ждёт немало потрясающих откровений, и то, что вы видели, далеко не всё.
Рука манипулятора, вынув иглу, удалилась. Триглеросса встал с кресла, поправляя рубашку.
– Теперь ваша очередь.
– Что, простите? – глаза учёного округлились.
Триглеросса предложил жестом пройти другу к креслу.
– Зачем? – в голосе послышались нотки неприкрытого страха.



– Поверьте, это полезный и не страшный опыт. Вам, как учёному, будет очень познавательно, – Триглеросса кивнул в сторону кресла.
Словно заколдованный, на ватных ногах, Коваль Эдуард Петрович подошёл к креслу, опускаясь в его объятия.
– Расслабься, это не больно, – заверил испанец, одарив улыбкой одобрения.
Манипулятор тихо поднёс к руке знакомую иглу. Учёный зажмурил глаза, прежде чем ощутил дуновение ветра и лёгкий холодок в руке, куда тут же вонзилась игла. Вопреки ожиданиям, боли не было совершенно. Открыв удивлённые глаза, он с интересом рассматривал, как по прозрачному пластику, так же, как пару минут назад, стекает во вторую пробирку его красная, по сравнению с тёмной жидкостью испанца, кровь.
Триглеросса развернул и поднёс один из мониторов к другу. Камера сфокусировалась на пробирках, увеличив изображение. Автоматическая система стала сливать содержимое обеих пробирок в третью.
И Триглеросса, и Эдуард Петрович прилипли взглядами к монитору, боясь пропустить важный момент. Триглеросса нажал ещё одну кнопку на мониторе, и экран разделился на две части. Справа возникло ещё одно изображение с данными от электронного микроскопа.
Обе жидкости аккуратно стекали по стенкам вниз, словно соревнуясь, какая из них первой достигнет дна. На какое-то мгновение между ними образовалась тонкая граница, но очень быстро она прорвалась.
Эдуард Петрович смотрел то на левую сторону, где стремительно менялся красный цвет крови на тёмный общий цвет, то на правую, где знакомые клетки крови поглощались другими, быстро меняя структуру. Чуть больше минуты занял процесс полного замещения. Учёный вспомнил, что именно так вела себя исследуемая жидкость в лаборатории в Питере, поглощая органику. По его данным, жидкость действительно очень древняя.
– Минута тридцать три секунды! – воскликнул Триглеросса. – Поздравляю, у вас прекрасная совместимость, а это не всегда происходит. Судя по всему, у вас вторая группа крови.
– Что происходит? – растерянно спросил Эдуард Петрович, с опаской глядя на оставленную в вене иглу.
– Мой дорогой друг, то, что вы сейчас видели, называется перерождение. Процесс, возраст которого зашкаливает за несколько тысяч лет. С его помощью обычные люди обретают очень долгую жизнь по вашим меркам, и очень важные свойства выживания в крайне неблагоприятных условиях окружающей среды. – Триглеросса сделал паузу. – Избранные люди. Это строжайший и самый охраняемый секрет группы бессмертных, называемых Геоцентами.
Эдуард Петрович не мог вымолвить ни слова. Он сидел ошеломлённый, понимая, что испанец говорит правду, но такую невероятную. – Не понимаю только, почему вы раскрываете эту тайну мне?
– Вы избранный, Эдуард Петрович. Я знаю вас уже достаточно времени, и вы прошли все проверки. Теперь перед вами стоит важная миссия.
За последнюю тысячу лет, – Триглеросса говорил в пафосно-патетическом ключе, почти скандируя, глаза его горели, подбородок приподнялся, – не было ни одного обращения. Вам первому из людей предстоит разорвать круг тайн и забытья, пройдя обряд самому и проделав его с тысячью других людей, спасти тем самым человечество от предстоящих катаклизмов на Земле. Вот для чего вы здесь!
Ошеломлённый учёный смотрел на друга непонимающими глазами.
– Вам нужно решиться здесь и сейчас, – испанец впился чёрными покоряющими глазами в собеседника.
– Неужели... – начал было Эдуард Петрович, догадываясь о причинах оставленной в вене иглы.
– Сегодня наиболее подходящее время. Другой возможности может не быть. Вам нужно довериться мне, как верили все эти годы. Дайте согласие, и мы продолжим, – его тон стал дружеским, мягким.
Эдуард Петрович искал спасительные слова, чтобы оттянуть приближение неизведанного, непонятного, а потому пугающего события. У него в голове пронеслась тысяча мыслей. И за, и против. С одной стороны, логика, не позволявшая легко на веру принять существование бессмертных геоцентов. С другой – сознание подкидывало один за другим факты этого самого бессмертия. В последний год, пока он работал с уникальной жидкостью, и сегодня, когда он узнал истинное её происхождение, он всецело убедился во многих, доселе неизвестных фактах.
«Бессмертие...» – пронеслось в голове. Ведь это так грустно, видеть, как стареют и умирают твои родственники, друзья, знакомые. Но ведь представлена возможность делать бессмертными и других. Мысли метались из одной крайности в другую.
– Я вас очень хорошо понимаю, потому что сам прошёл через этот обряд много-много лет назад. И не на секунду не пожалел. А ведь вы учёный, жаждущий знаний. Для вас это может стать бесценным опытом. Вы человек, настоящий человек, привыкший думать и о других. Вы можете спасти тысячи, миллионы людей! Вам лишь нужно решиться.
Последние слова подкупили русского. Эдуард Петрович глубоко вздохнул и кивнул, глядя в глаза испанцу.
Тот медленно моргнул, показывая, что понял друга, и нажал кнопки на мониторе.
По телу учёного разлилась нега, сознание затуманилось. Сердце, отозвавшееся сначала бешеной пульсацией, сейчас стремительно замедлялось. Плавно опустились отяжелевшие веки, унося сознание в совершенно иной, неизведанный мир.


Манипуляторы удалили из руки иглу, кресло разложилось в удобную кровать. Другие манипуляторы подсоединили к голове и грудной клетке беспроводные щупы.
«Эта ночь станет для него непростой», – подумал хозяин дома. «Надеюсь, всё пройдёт нормально, ведь жидкостью не пользовались уже несколько сотен лет».
Пока параметры работы его организма оставались в норме, но и времени прошло мало. Триглеросса сел в удобное кресло, из которого хорошо просматривалась овальная комната с испытуемым.
«Надеюсь, не возникнет никаких эксцессов», – подумал Триглеросса, просматривая данные работы организма русского. Всё шло по плану. Остаток ночи должен пройти спокойно, поэтому самое время отдохнуть, набраться сил перед завтрашним днём. Он откинулся на мягкую спинку, прикрыл глаза.
________________________________________
К сожалению, отдохнуть полноценно не удалось. Рано утром позвонила его секретарша Анна Алварез со срочным сообщением от Омчинаро. Она привыкла передавать сообщения сразу по получении, а не ждать утра или удобного момента.
Омчинаро сообщал, что не успел посетить их подопечного в госпитале в Германии, потому что тот скончался накануне от травм, полученных в авиакатастрофе. К сожалению, тело женщины, находившейся на борту, до сих пор не найдено.
«Странно», – подумал Триглеросса. Но можно предположить, что судьба внесла свои коррективы. «Случайностей не бывает. Они – результат подготовки и упорного труда». Если парень мёртв, то главная проблема отпала. Женщина доставляет намного меньше проблем.
Сон после этого звонка рассеялся, и Триглеросса пытался скорректировать предстоящий день, где ему предстояло выступать в конгрессе депутатов Испании перед депутатами и премьер-министром.
Но следующий звонок снова спутал карты. На этот раз Анна передала сообщение от Натали, эксперта по телепатии из Лондона. Информация, которую предоставляет эта девушка, пусть и за огромные деньги, верна на сто процентов, и она того стоит. Он успел убедиться не один раз. Её человеческий мозг обладает нечеловеческими способностями.
Натали сообщала, что Лейла жива и находится рядом с Джеком в Германии. Сообщила она и ещё кое-что. На след вышли инспектора Интерпола. Впрочем, последнюю новость он узнал ещё вчера. Тесные связи с этой организацией, образовавшиеся по долгу службы, приносили свои дивиденды.
– Не может быть! – выпалил Триглеросса.
– Когда Натали оставила сообщение?
– Двадцать минут назад, – спокойным голосом ответила секретарша.
«Возможно, на тот момент Натали ещё не знала о смерти Джека», – размышлял Триглеросса. Но его опыт не позволял полностью полагаться на предположения и допущения.
– Ты можешь меня связать с Натали?
Пятисекундное молчание в трубке прервалось. – По телефону? – осторожно спросила Анна чуть растерянным голосом. Она знала, что босс крайне редко связывается напрямую со своими агентами. За последние дни это был уже второй случай.
– Именно.
– Дайте мне несколько минут.
Триглеросса положил трубку. Он знал, что девушка выполняет свою работу. Выполняет её прекрасно и, пожалуй, у него не было лучшей секретарши за всё время. Она понимала его с полуслова, а иногда и без них. Жаль, что девушка оставалась холодна к нему, но он верил, что наступит время, когда и это изменится.
Воспользовавшись паузой, Триглеросса просматривал данные компьютерной обработки параметров жизнедеятельности русского учёного. Он всё ещё не пришёл в себя, что немного странно, но работа внутренних органов не предвещает проблем. Триглеросса возлагал на русского большую надежду, поэтому самолично следил за его состоянием. Изменения, которые претерпит его тело в ближайшие дни, не известны человеческой науке и медицине, поэтому он не мог воспользоваться услугами докторов.
Даже ожидая звонка, Триглеросса вздрогнул, когда сенсорный экран в кресле внезапно загорелся зелёным светом, сигнализируя об установлении связи с Лондоном.



ГЛАВА 12. ЛОНДОН. МАРИ.
Около часа Мари тихо, как мышь просидела в квартире соседки снизу, прислушиваясь к малейшим шорохам за дверью, прежде чем решилась выйти наружу. Такого животного страха она не испытывала никогда, поэтому отмела желание вернуться в свою квартиру, чтобы взять кое-какие вещи. К счастью, они договорились заранее встретиться с Фаей в кафе на Куинс стрит, а когда есть цель и имеется план, жить проще.
Остаток времени пришлось провести в метро, пересаживаясь с ветки на ветку, постоянно всматриваясь в лица окружающих людей и шарахаясь от собственной тени. К счастью, ничего подозрительного она не заметила. Когда подошло время встречи, Мари сделала несколько кругов по району, прежде чем убедилась, что за ней не следят, и лишь затем вошла в кафе.
Фая сидела в дальнем углу, за маленьким квадратным столиком. Все те же огненно-рыжие волосы, спокойный взгляд, сосредоточенное лицо. Теперь она была в джинсах и облегающей серой блузке. Кафе к вечеру наполнялось людьми, но уютное внутреннее расположение столиков позволяло всем находиться в своем закутке, не мешая разговорами друг другу.
– Даже не знаю, каким чудом я осталась жива, – у Мари дрожали руки, пока она пересказывала Фае недавние события. На неё снова нахлынули воспоминания, на глазах на какое-то мгновение выступили слёзы.
«Дела обстоят намного хуже, чем я себе представляла», – думала Фая, слушая рассказ Мари. Нужно срочно придумать, куда её спрятать. Во время повествования она пыталась успокоить и ободрить Мари, хотя видела, что та вполне стойко справляется со своими эмоциями. В какой-то момент она даже взяла её за руку.
Девушка постепенно приходила в себя. Перестали дрожать руки, замедлилось сердцебиение. С каждым глотком ароматного горячего чая, с каждым словом Фаи она ощущала, как спокойствие разливается по телу и душе.
– То, что ты рассказала, ужасно, – Фая не отводила взгляда, говорила медленно тихим тоном, словно искала слова или размышляла вслух. – Я до сих пор не могу отойти. Неужели они пошли на это? За нами не просто следят, а последовательно убирают. Слежка за мной и моими людьми, затем Лейла и Джек, а как только мы встретились с тобой, тут же взялись и за тебя. Сомнений нет. Началась война.
– Ты думаешь, что катастрофу подстроили? – ужаснулась девушка.
– Сомнений, к сожалению, не осталось.
– Неужели у ваших противников нет никаких ценностей, нет уважения к жизни?
– Те, кто это затеял, уважают лишь свою жизнь и благополучие. Жизнь обычных людей их не беспокоит. К счастью, не все думают и ведут себя таким образом, – добавила Фая, заметив подавленное состояние Мари.
– Вот, что мы сделаем. Для начала тебе нужно где-нибудь переночевать, а затем подумаем об убежище. Пойдём! – Фая решительно встала, направившись к выходу.
На такси они добрались до другой части Лондона, возле Рассел сквера, где расположены сразу несколько гостиниц. В одной из них остановилась Фая.
День выдался крайне тяжёлым и напряжённым, поэтому Мари, приняв душ, упала на мягкую кровать и сразу уснула, что случалось с ней очень редко. Обычно до поздней ночи она проводила время на своём любимом форуме, общаясь с единомышленниками, друзьями и гостями. Это стало для неё намного больше, чем просто хобби, невероятно расширив круг знакомств и интересов.
Сегодня она спала тревожным поверхностным сном, то и дело вздрагивая. Ей снился величественный средневековый замок из белого камня, объятый пламенем пожара. Красные, словно живые языки, высовывались из окон, пытаясь объять древнее здание со всех сторон. Она видела пожар со стороны, куда не доносились крики высыпавших на улицу людей, треск горящих балок и перекрытий. Лишь огромный рой огненных пчёл устремлялся высоко-высоко над замком в вечернее небо. Она знала, что уже не будет суждено вернуться в этот некогда уютный дом, и жизнь её отныне неузнаваемо изменится.
Проснулась она от тихих щелчков – Фая писала кому-то сообщение на телефоне.
В этот утренний час в небольшой уютной комнате гостиницы ещё оставалось темно. За окном едва появились первые признаки приближающегося рассвета, и лицо подруги казалось бледно-зеленоватым в свете мобильника. Неужели она не ложилась? Вторая кровать осталась не заправленной.
Мари вдруг заметила, вернее, почувствовала глубокую обеспокоенность подруги. Она, как никто, умела улавливать эмоциональный фон.
– Что-нибудь случилось?
Девушка вздрогнула, повернулась. – Хорошо, что ты проснулась. Нужно многое обсудить, – она тяжело вздохнула, подыскивая слова, чтобы начать какую-то тяжёлую историю. – Есть хорошие и плохие новости.
– Да, я слушаю, – с готовностью отозвалась Мари.
– Речь пойдёт о Лейле и Джеке.
Мари напряглась, закрыла ладонью глаза. Воспоминания слишком живые и слишком тяжёлые. Чужое горе она переживала, как своё, и не понимала, что там может быть хорошего.
– Но чтобы ситуация тебе стала более понятна, кое-что нужно прояснить. Лейла одна из нас.
– Ты говорила, что она твоя сестра.
– В определённом смысле так оно и есть. Все геоценты отождествляют себя как братья и сёстры. Хотя, видимо, не все, – поправилась Фая, имея в виду последние события.
 

– Представляю, как тебе тяжело. Но не понимаю, где хорошие новости?
– Накануне по телевизору сообщили о единственном выжившем пассажире, но не сообщали имён. – Мари затаила дыхание.
– А ночью, пока ты спала, на связь вышла Лейла.
Что-то неуловимое промелькнуло в выражении лица Мари. Разочарование и радость, боровшиеся друг с другом. На мгновение ей показалось, что жив именно Джек, хотя она желала жизни всем без исключения пассажирам.
– Она сообщила, – продолжила Фая, – что Джек жив, хотя и находится в тяжёлом состоянии. – Фая потупила голову.
– Не поняла. Выжил один или двое? – Мари выглядела сбитой с толку и решительно не понимая, что происходит.
– По официальным данным в госпитале во Фрайбурге находится один человек, и это Джек. Потому что Лейла в нормальном состоянии.
– Как такое может быть? – Мари казалась совершенно растерянной. В голове промелькнула мысль, что форум у неё эзотерический, и немало из его посетителей обладают уникальными способностями. Возможно, в этом и кроется причина того, что в катастрофе выжили именно они. Хотя Джек никогда не говорил о подобных способностях, но она чувствовала, что он гораздо сложнее, чем показывает. Лейла, которую она знает по форуму как Лилу, – совсем другое дело. Очень просвещённая и практикующая особа. Но всё равно – одно дело способности, и совсем другое выжить в страшной авиакатастрофе. Если Лейла связалась с Фаей, Мари вспомнила бледное, освещённое экраном мобильника лицо подруги несколько минут раньше, то она, получается, не сильно пострадала.
– Тела геоцентов имеют другую структуру, – напомнила Фая. – Я уже тебе рассказывала. Это другая ветвь органики, в основе структуры которой задействован кремний, а не углерод. Наши тела намного крепче, чем тела людей, и обладают уникальной способностью самовосстановления. Это причина того, что Лейла сейчас в нормальном состоянии, хотя и она тоже сильно пострадала.
– Тогда почему средства массовой информации сообщили только об одном выжившем?
– Так и должно быть. Лейла числится среди пропавших без вести. Ей ни в коем случае нельзя себя обнаружить. Сейчас она, выдав себя за родственницу Джека, находится вместе с ним. А если учесть раскол среди геоцентов, то ей тем более следует оставаться в тени. Я связывалась с центром, они подтвердили начало операции против либерально настроенных геоцентов, выступающих за обращение людей, а также против людей, с которыми мы связались.
Мари вопросительно указала рукой на себя. Фая кивнула. – Чудо, что ты осталась жива.
– Чудо, что Джек и Лейла остались живы. Не слишком ли много чудес? Ведь случайностей не бывает. Везде есть своя закономерность, не видимая на поверхности.
Фая грустно кивнула. – Не так много чудес, как хотелось бы. Упал самолёт, погибли сотни пассажиров.
– Где-то идёт утечка информации. Ты уверена в своих людях? – Мари налила воды в белый пластиковый гостиничный чайник, нажала кнопку включения.
– Практически во всех, – взгляд Фаи блуждал где-то в пространстве, сознание перебирало сотни знакомых лиц. – Скорее, дело в наших противниках. У них есть уникальные способности, включая телепатию.
– А кто они? И что, собственно, произошло? Ведь вчера ты говорила о единстве геоцентов.
– Тебе ещё многое предстоит узнать о нашей истории, прежде чем сделаешь свой выбор, но пока лучше оставаться в неведении. Со временем я расскажу.
Щёлкнула кнопка автоматического отключения чайника.
– Тебе чай или кофе? – Мари уже достала себе пакетик чёрного английского Эрл Грея.
– Давай чай, да покрепче. Сегодня предстоит не менее трудный и долгий день. – Фая подошла к зеркалу, расчесала густые рыжие волосы, провела пальцами по усталым глазам. На мгновенье её взгляд задержался в пространстве, затем она резко повернулась, словно приняла решение.
– Сегодня за тобой заедет человек по имени Бату и отвезёт в надёжное место, а я срочно лечу в Германию – там нужна моя помощь.
– Я тоже лечу в Германию, – решительно сказала Мари.
– Это исключено, – в глазах подруги читалась растерянность, – и очень опасно.
– Извини, Фая, но я решила это несколько минут назад. С тобой или без тебя, но я лечу туда. Я умею лечить и могу помочь Джеку, поэтому должна быть там.
Фая покачала головой, чувствуя, как её тщательно разработанный план рушится. – Ты вряд ли сможешь помочь ему своими методами, потому что… – Фая задумалась на секунду. – Потому, что он прошёл обращение.
– Как? – почти заикаясь, произнесла девушка. – Разве это так просто?
– В самолёте, в последние секунды перед падением Лейла приняла это решение. Это был единственный, пусть и минимальный шанс на его спасение. Она выбрала не лучший путь, но у неё не было выбора. После инициации превращение происходит автоматически, хотя и занимает время.
– Это ничего не меняет. Я уверена, что моя помощь сейчас не будет лишней. Я чувствую это, – в её глазах читалась непоколебимая решимость.
Некоторое время Фая раздумывала, отпивая медленными глотками ароматный чай, затем набрала номер на мобильнике. На другом конце ответили почти сразу.
– Мне нужен ещё один билет на Цюрих.
– Цюрих? – Мари вопросительно посмотрела на подругу.
– Оттуда недалеко до госпиталя во Фрейбурге, – сказала Фая, закрывая телефон. – И кроме того, какая-никакая конспирация. – Девушка попыталась улыбнуться, но улыбка вышла напряжённой. – Собирайся. Наш рейс через два часа.



Через час девушки покинули гостиницу и спустились в Лондонское метро, называемое Трубой. По нему добраться до международного аэропорта Хитроу не составляло труда.
Уже сидя на своих местах в «Боинге 737» компании «Люфтганза», перед самым взлётом, когда Фая приготовилась отключить сотовый телефон, аппарат пискнул, оповестив о принятом сообщении.
Мари внимательно следила за выражением лица подруги. Сообщение было длинным и неоднозначным, потому что Фая уже третий раз возвращалась к его началу.
– Просьба отключить перед взлётом все электронные приборы и пристегнуть ремни безопасности, – загорелись предписания на цифровом табло над креслами.
Засуетились пассажиры, послышалось клацанье металлических застёжек и шуршание поднимаемых кресел.
Фая быстро набросала небольшое сообщение и отключила телефон. Выглядела она очень озабоченной, если не сказать растерянной. Взгляд блуждал, она то поправляла волосы, то касалась мочки уха. Видимо, геоценты, как и люди, не умеют порой скрывать свои эмоции, – подумала Мари.
– Что случилось?
Фая некоторое время размышляла, прежде чем начать говорить. Нужно отдать ей должное, за несколько секунд она взяла себя в руки и снова выглядела спокойной.
– Лейла сообщила, что несколько минут назад в том отделении, где находится Джек, было совершено нападение. Погибли несколько охранников больницы и медсестра, ухаживавшая за Джеком. По счастливой случайности он сам не пострадал. Лейла уверена, что искали Джека, поэтому с помощью врача вывезла его из отделения.
Мари слушала, затаив дыхание, и, наконец, облегчённо вздохнула. – Что-нибудь ещё?

– Несколько вопросов, на которые я не нахожу ответов. И первый из них – почему охотятся на Джека. Он ведь не мафиози какой-нибудь, не политический деятель.
Мари покачала головой. – Я его знаю, он очень добрый, спокойный, рассудительный человек, прекрасный врач, немного психолог. Человеком мафии, а тем более из самой её верхушки, он никак быть не может.
– Мы тоже так считаем, но вопрос остаётся – почему он? Что знают такого наши противники, чего не знаем мы?
– Вы пригласили его в Лондон для инициации, как меня?
– Не совсем так. Он летел в Германию на медицинскую конференцию, а мы хотели его пригласить к нам уже по прибытии. Ну, и подозревали, что вы с ним встретитесь.
Мари покраснела, но не стала отрицать очевидную связь.
– А второй вопрос?
– Второй меня беспокоит не меньше первого. Помнишь, я сказала, что Лейла провела спонтанную инициацию Джека в самолёте?
Мари кивнула.
– Так вот, обращение человека в геоцента после инициации автоматическое, но проходит по строго определённым этапам и занимает точно вымеренное время.
Самолёт после неторопливых манёвров на взлётной полосе, наконец, застыл на мгновение перед её началом. Взвыли могучие турбины, заглушив разговоры людей в салоне, и самолёт, отпустив тормоза, начал быстрое ускорение, вдавливая пассажиров в сидения. Через несколько минут, набрав высоту, лайнер лёг на прямой курс.
– Наш полёт проходит на высоте девяти тысяч футов, температура за бортом минус пятьдесят по Цельсию, перелёт займёт чуть больше полутора часов, – объявил командир. – В Цюрихе на редкость солнечно, плюс двадцать восемь.
– Зато тут холодновато, – Фая накинула синий плед, лежавший в кармашке переднего сидения.
– Ты говорила про инициацию Джека, – осторожно напомнила Мари.
Фая растерянно улыбнулась, кивнула. – Основное преобразование внутренних органов происходит на седьмой день, заканчиваясь непродолжительной остановкой сердца. Что-то вроде клинической смерти. А полная перестройка всех функций организма происходит на сороковой день.
– Интересно. – Ей вспомнилось множество объяснений сорокового дня после смерти, но никогда она ещё не слышала этот вариант.
– Время всех изменений очень точное. С отклонениями до двух-трёх часов, не больше. Так было всегда на протяжении уже нескольких тысяч лет.
– С Джеком что-то пошло не так? – догадалась Мари.
Фая кивнула. – Его сердце остановилось на второй день.
Мари побледнела.
– Лейла сообщила, что врачи зафиксировали физическую смерть, и никакие процедуры реанимации не помогли. Так же думала и Лейла, – продолжила Фая, – пока не заметила признаки жизни и изменения тканей.
Мари не знала, как реагировать. – Может быть, это была просто клиническая смерть? Так случается. В мире немало подобных историй.
Фая вздохнула, помотав головой. – После оживления медицинские приборы не фиксировали деятельность сердца, хотя пульсация, по словам Лейлы, сохранялась.
– А что не так?
– Слишком рано произошла остановка сердца. Это должно было случиться только на седьмой день. Никак не на второй.
– Может быть, это связано с его травмами, – предположила Мари.
Фая пожала плечами. – В нашей истории не было подобных прецедентов, когда трансформация после инициации проходила в состоянии сильнейших повреждений тканей, но состояние человека не должно влиять на процессы преобразования. Это законы.
Мари почувствовала, как её прежняя тревога сменяется холодным, почти научным интересом, смешанным с глубокой личной болью за Джека. Его тело вело себя вопреки тысячелетним "законам" геоцентов.
Фая вновь прижала ладони к вискам. – Мы не знаем, что происходит с Джеком, но это нечто беспрецедентное. Лишь бы им удалось продержаться до нашего прилёта.
В этот момент шасси «Боинга» коснулись взлётной полосы. Лайнер начал быстрое торможение, и девушек вжало в ремни безопасности. Пульс Мари, несмотря на успокаивающие слова Фаи, учащённо бился в висках.
– Мы на месте, – сказала Фая, отстёгивая ремень и хватая свою сумку.
Они быстро покинули самолёт, едва дождавшись, пока откроется дверь. Цюрих встретил их ярким солнечным светом и тёплым воздухом, резко контрастирующим с холодом в самолёте. Фая вела Мари через аэропорт, не снижая скорости. Никаких проверок и лишних вопросов. Через полчаса они уже сидели в скоростном автомобиле, который вёз их по автобану в сторону Германии.
– От Цюриха до Фрайбурга около часа езды, – объяснила Фая, пристёгиваясь. – Мы должны успеть, пока Лейла не переместила его куда-нибудь ещё.
Мари молча смотрела на альпийские пейзажи за окном. Вся её обычная жизнь – форум, уютная квартира, тихие вечера – исчезла. Теперь она мчалась по европейскому автобану с бессмертным геоцентом, чтобы спасти лучшего друга, который переживал загадочную, внезапную смерть и воскрешение, и за которым охотились другие бессмертные.
«Это не сон», – с ужасом осознала она.





Глава 13. Фрайбург. Лейла, Эрна
Джек дернулся. Его рука метнулась к лицу, пальцы судорожно обхватили дыхательную трубку, которую медсестра не успела извлечь. Резкий рывок — и пластик выскользнул наружу. Он с хрипом втянул воздух, закашлялся, застонал и снова рухнул на подушки.
В палате повисла неестественная тишина. Только тело Джека продолжало жить своей жизнью: мышцы под кожей ходили ходуном, сокращаясь в пугающем ритме.
Эрна застыла. Её взгляд метался между пациентом и кардиомонитором. Зеленая линия на экране тянулась ровной, бесконечной струной, возвещая о смерти сердца, в то время как грудная клетка мертвеца вздымалась от самостоятельного дыхания. Это было невозможно. Это противоречило всему, чему её учили.
Лейла мгновенно оценила ситуацию. Чудо, природа которого была ей пока не ясна, могло стать их приговором. Если убийца узнает, что Джек жив, второго шанса не будет. Она шагнула вперед, заслоняя собой монитор и отсекая взгляд врача от невозможных показаний приборов.
— Эрна! — голос Лейлы прозвучал резко, как пощечина.
Немка моргнула, с трудом отрываясь от созерцания ожившего трупа.
— Его срочно нужно убрать из палаты, — Лейла чеканила слова, глядя врачу прямо в зрачки, используя голос как инструмент внушения. — Немедленно! Если мы останемся здесь, нам всем грозит смертельная опасность.
— Что... что нужно делать? — Эрна выглядела потерянной, её профессиональная броня рассыпалась перед лицом необъяснимого.
— Где морг?
— На нижнем этаже. Минус второй, — машинально ответила врач.
— Мы везем его туда. Прямо сейчас. Для всех он умер — пусть так и остается.
— Но... зачем?
— Чтобы спасти ему жизнь, — отрезала Лейла, на ходу придумывая легенду. — Его нужно охладить. Это замедлит... процессы. Остальное объясню по дороге. Медсестре скажи что угодно. Ты врач, придумай.
Лейла набросила белую простыню на лицо Джека, скрывая судороги лицевых мышц. — Пожалуйста, только не двигайся, — шепнула она одними губами, зная, что он не слышит.
Они выкатили кровать в коридор. Хаос, царивший здесь после стрельбы, уже улегся, оставив после себя тишину и пустоту. Ни больных, ни персонала — только покинутый пост и тело под простыней с кровавыми пятнами у стены, которое никто пока не забрал.
У выхода дежурили вооруженные полицейские. Увидев кровать, они напряглись, но тут же расслабились, узнав доктора. Эрна, бледная как мел, лишь коротко кивнула в сторону лифтов и сделала скорбное лицо: — В морг.
Охранники сочувственно посторонились. Они не заметили, что каталку толкают не санитары, а врач и хрупкая девушка.
Только когда двери лифта сомкнулись, отрезая их от внешнего мира, Эрна выдохнула. Её начало трясти. — Я понятия не имею, что происходит, — прошептала она, глядя на вздымающуюся под простыней грудь Джека. — Почему я вам помогаю? Он умер, а потом... ожил? Так не бывает. Если только он не святой.
Лейла поняла: действие первичного внушения ослабевает. Нужно закрепить эффект, ударив по самому больному — по вере.
— Вы видели его раны после крушения, — быстро заговорила она. — Вы констатировали смерть. А теперь он дышит. Кто, по-вашему, способен вернуться оттуда?
Эрна прикрыла рот ладонью и трижды перекрестилась: — Господи... Не может быть.
Ей было невыносимо представить, что она делает. Если Джек действительно был святым или чудом, то она совершала кощунство, пряча его в морозильной камере, как кусок мяса. Если же он — просто неизвестная медицинская аномалия, то она в мгновение ока нарушила все законы, рискуя карьерой, свободой и рассудком. «Спасти ему жизнь», — слова Лейлы звучали в голове как приказ, стирая границу между моралью и безумием. Она сглотнула, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

Пока лифт полз вниз, Лейла лихорадочно искала рациональное объяснение. Процесс перехода начался слишком рано. Невозможно рано. Она не была медиком, но знала базовые принципы биологии геоцентов: остановка сердца — это седьмой день. Полная перестройка тканей — сорок дней. Смерть Джека на вторые сутки никак не укладывалась в схему. Хотя... мысль о сходстве мелькнула у неё еще в палате, но трагедия не дала ей развиться.
Воскрешение означало только одно: организм Джека каким-то невероятным образом форсировал переход. Он менялся. И менялся прямо сейчас.





Эрна и Лейла притормозили на очередном пересечении подземных коммуникаций. Бесконечные коридоры больницы, казалось, не имели конца, их стерильная белизна давила. — Направо! — выдохнула немка, резко поворачивая носовую часть каталки.
Сердце Эрны бешено колотилось, отдаваясь гулом в ушах — не то от физической нагрузки, не то от отголосков пережитого ужаса. Она не успевала осознать, что ввязалась в необъяснимое и смертельно опасное дело. Лейла едва поспевала за ней, прилагая все силы, чтобы удержать тяжелую кровать на поворотах.
Коридор закончился массивной герметичной дверью, похожей на люк холодильной камеры. Эрна провела электронной карточкой. Двери, послушно шипя, распахнули объятия в страшный, леденящий мир морга.
К счастью, дежурный санитар отсутствовал. Единственный источник света исходил от мерцающего экрана компьютера, на котором застыла знакомая виндовская заставка.
Его нужно охладить, чтобы замедлить процессы, — мысленно повторила Лейла, придерживаясь той же легенды, которую внушала ЭРне.
С Эрной они нашли пустую ячейку, высокую и квадратную, обитую нержавеющей сталью. Женщины вместе, с усилием, переложили тело Джека на выдвижной алюминиевый лоток. Металл был ледяным, а короткий, глухой лязг закрывающегося лотка эхом прокатился по помещению.
Эрна колебалась, её рука застыла на дверце холодильной камеры. — Ты уверена? — спросила она почти шёпотом.
Лейла кивнула, глядя на её отражение в блестящей стали. — Как никогда! Нам нельзя здесь долго оставаться. Я попробую связаться со своими.
Лейла отступила от ячейки и прислонилась к холодной стене, чувствуя, как вибрирует компрессор холодильной установки. Этот ровный, монотонный гул стал их новым и единственным охранником.
Она достала из кармана неприметный серый кулон, который казался обычным кусочком металла, и осторожно провела по его гравировке пальцем. В этих бетонных катакомбах больницы связь была почти невозможна, но ей требовалось отправить сигнал, и сделать это нужно было немедленно.
Ее мысли вернулись к лору геоцентов. В нормальных условиях это было контролируемое, постепенное растворение старой оболочки. Но Джек, переживший авиакатастрофу и покушение, горел. Он форсировал процесс. Если он ускорит метаморфозу слишком сильно, его организм не выдержит нагрузку, и тогда уже ничто не спасёт его от разложения.


Глава 14. Германия, военная база возле Фрайбурга. Капитан Никс.   Старший инспектор Интерпола, капитан Дональд Никс, прибыл на военную базу возле Фрайбурга с головной болью и в привычно скверном настроении. Он не спал трое суток, и об этом знали все сослуживцы, которые предпочитали обходить капитана стороной.   Трехчасовой путь из гостиницы на базу в казенной машине он провел в размышлении: срочное расследование Интерпола и покушение в «Хилтоне» связаны. Следовательно, на каком-то уровне в Интерполе произошла утечка. Оставалось непонятным: почему авиакатастрофа вызвала такую активность агентов? Что это не простая авария, стало очевидно уже вчера ночью. Чем больше он думал об этом деле, тем больше убеждался в предстоящих сложностях, а значит, это было дело для него. Подослать наемного убийцу через несколько часов после начала расследования – это уж слишком! У него даже закралось сомнение, что крот — это Элен, но он знал девушку слишком долго, чтобы поверить в такую глупость. В любом случае, ему нужно было встретиться с ней с глазу на глаз.   У ворот военной базы, похожей скорее на санаторий, его уже встречали. — Макс Груббер, — представился бодрым голосом молодой лейтенант в военной форме бундесвера. Высокий, статный, голубоглазый, с коротко остриженными висками. — Никс, — буркнул в ответ инспектор. Не обращая внимания на холодность напарника, лейтенант продолжил: — Я слышал, на вас совершено покушение. — В его глазах читалось неприкрытое восхищение. — Ничего серьезного, — отмахнулся Никс, даже не взглянув на него. — Докладывайте.   Лейтенант пожал плечами. — Пока ничего особенного нет. Немцы только начали свозить обломки самолета. Я вас проведу к ангару. Они шли по чистым асфальтированным дорожкам. Никс подумал, что все военные базы похожи друг на друга. — Выводы пока делать слишком рано. По характеру разлета обломков можно сказать, что взрыва на борту не было. Один из черных ящиков уже найден, специалисты занимаются расшифровкой. — Какая жара сегодня, — Никс расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Его парадный гражданский костюм сильно выделялся среди зеленой военной массы. — И это в девять утра!   — Да, это лето сумасшедшее какое-то, — кивнул Макс. — Жара нечеловеческая, но не переживайте, в ангаре есть кондиционеры. — Лучше скажи, где у них кофе.   — Сюда.   Они вошли в прохладный ярко освещенный ангар, поднялись по винтовой лестнице на второй этаж, в комнату отдыха персонала, откуда открывался вид на собираемый лайнер. Пока он был похож лишь на груды искореженного металла. Никс знал, что пройдет несколько недель, и самолет соберут из этих кусков заново, чтобы определить причину катастрофы. Просторная комната отдыха с кофемашиной, уютным диваном и телевизором оказалась пуста. Никс опустился в мягкий кожаный диван, а Груббер занялся кофе. По ТВ передавали срочные новости. Белокурая симпатичная немка сообщала с бесстрастным лицом: 
— Сегодня утром в госпитале во Фрайбурге неизвестный совершил зверское нападение в нейрохирургическом отделении, убив трех охранников и медсестру.   И Никс, и Груббер впились взглядами в экран. Они оба знали, что именно в этом отделении находится единственный выживший пассажир. Потенциальный свидетель.   — Нападавшему удалось скрыться, — продолжала ведущая. — Полиция начала расследование. По трагическому стечению обстоятельств, именно в этом отделении сегодня утром скончался последний остававшийся в живых пассажир рухнувшего двумя днями раньше авиалайнера. Медперсонал сообщил, что его состояние было крайне тяжелым, что и привело, в конечном счете, к смерти, исключая насильственную смерть.   — Что?! — выкрикнул Никс, вскакивая на ноги. — Да что там, черт возьми, происходит?! Макс с опаской смотрел на ходящего взад-вперед капитана с безумным взглядом. — И я узнаю об этом из новостей?! — Никс бросился по ступенькам к выходу. — Немедленно едем в больницу! Макс Груббер едва поспевал за капитаном. — Сколько езды до больницы? — Минут двадцать, — ответил Груббер. — А с учетом утренних пробок и в полчаса можно не уложиться. По пути позвонили из центра. — Капитан Никс? — утвердительным тоном начала Элен. — Что?! — Сегодня утром в госпитале скончался последний пассажир самолета. — Да что вы говорите?! — издевательским тоном спросил Никс. — Элен, почему я должен узнавать об этом из новостей? Кто-то в центре плохо выполняет свою работу! — Никс значительно поднял тон. Напряженное молчание повисло в трубке. — Прости, — наконец продолжил капитан, понимая, что Элен не виновна в промахах разведки. — Что думают немцы по поводу нападения в госпитале?

— Одна из версий, — продолжила Элен ровным безэмоциональным голосом, — сумасшедший. Вторая – родственник умершего пассажира, не выдержавший психической нагрузки. Ночью был зафиксирован звонок в отделение от человека, представившегося как брат пострадавшего, Андрей Костич.
Капитан покачал головой. — Трех вооруженных обученных охранников не мог убить родственник. Номер телефона есть?
— Звонок с общественного телефона на железнодорожном вокзале Фрайбурга.
— Тьфу!
— По мнению наших психоаналитиков, действовал ликвидатор высокого уровня. Выбрано наиболее удачное время – за два часа до утренней смены, когда внимание охраны снижено. За полчаса до нападения была отключена система видеонаблюдения. Убиты двое сотрудников охраны больницы, еще один убит в нейрохирургическом отделении, и там же задушена медсестра.
— Как раз в том отделении, где находился последний пассажир с разбившегося авиалайнера, расследование которого я веду? — в голосе Никса читались издевательские нотки.
— Именно так.
— Психоаналитики связи между этими событиями не заметили случайно? А так же со вчерашним покушением на меня?
— По характеру действий нападавшие на вас и те, кто действовал в госпитале, разные люди, однако общая связь имеется.
— И наш пассажир? Успел ли этот ликвидатор его убрать?
— Персонал утверждает, что пациент умер естественной смертью, примерно за четверть часа до нападения. Но проверить стоит. Иначе не понятна цель действий ликвидатора.
— Ясно. Не нравятся мне эти совпадения. А что со вчерашним киллером?
— Данных пока нет. С поступлением новой информации мы вас известим.
— Я еду сейчас в госпиталь. Чутье мне подсказывает, что ниточка все еще там.
— Ваш маршрут нам известен, — сухо подтвердила Элен.
— Что известно о последнем пассажире? Есть ли хоть какие-нибудь причины его ликвидации?
— Мы проверяем это. Пока известно, что это Джек Костич, врач тридцати трех лет, имеет частную практику в Варшаве, холост. Репутация безупречна, но о его личной жизни известно крайне мало. Много путешествует.
— Зачем он летел в Лондон?
— Точной информации нет, но вполне возможно – очередное путешествие.
— Так добудьте ее! Как можно работать без информации? — Не дожидаясь ответа, Никс сбросил вызов.
Черный «Фольксваген» с сотрудниками Интерпола подъехал к воротам больничного комплекса. Угрюмые охранники внимательно изучали документы, сверяя фотографии. Спустя мучительную минуту, которую Никс не стал комментировать, их пропустили.
— Раньше нужно было бдительность проверять, — заметил молчавший до этого Макс Груббер.
— Вряд ли они виновны. Там действовал профи.
Машина проехала еще несколько сот метров по зеленым окрестностям комплекса.
— Какой план? — спросил лейтенант.
— Посетим комнату охраны, узнаем последнюю информацию. Может, у них сохранились хоть какие-нибудь данные видеонаблюдения.
В комнату охраны больницы оказалось не так просто попасть. Даже документы инспекторов Интерпола не убедили хмурых, стриженых немцев, стоявших у входа с короткоствольными автоматами. Потребовалось сделать несколько звонков, пока разрешение, наконец, было получено.
Внутри царила атмосфера напряженного, изматывающего хаоса. Трое убитых охранников — такое случается нечасто. Люди разбились на группы, уткнувшись в мониторы. На экранах мелькали в ускоренном просмотре разные ракурсы коридоров, комнат, улиц. Никто не смотрел на входящих. Их внимание было поглощено экранами.
— Спрашивать их сейчас бесполезно, — заметил Груббер.
— Кроме того, если бы они что-нибудь нашли, тут было бы значительно спокойнее. А если за два с половиной часа еще ничего не нашли, значит, шансов мало, — Никс искал глазами кабинет начальника.

— Ганс Ланге, — прочитал лейтенант на табличке перед стеклянной дверью с алюминиевыми жалюзи.
Сквозь щели было видно, что начальник занят телефонным звонком. То краснея, то бледнея, то вытягиваясь по стойке смирно, он молчал, изредка кивая или мотая головой. Никс и без таблички понял, что Ланге на связи с очень большим начальством.
— Жаль терять время. Идем, — Никс дернул напарника. — Поднимемся в отделение.
Двигаясь по бесконечно длинному коридору, сотрудники Интерпола нехотя читали вывески в поисках нужного поворота. Как выяснилось, кроме комнаты охраны, на этом подземном этаже располагались морг, прачечная, а также множественные конторы статистики и подсобные помещения. Тут не было обычной для больницы суеты.
— До вспомогательной лестницы, судя по указателям, метров сто, — сказал Груббер, показывая направление.
— Вот там мы и поднимемся, — Никс решительно зашагал вперед.
Внезапный, нарастающий шум привлек внимание обоих.
Из бокового ответвления пулей вылетела каталка с пациентом, накрытым простыней. Две женщины в белых халатах мчали его на срочную процедуру. Они проскочили перекресток и исчезли.
Напарники переглянулись.
— Насколько я успел заметить, — сказал Никс, глядя в сторону опустевшего коридора, — на этом этаже нет больничных отделений или операционных. Куда они бежали?
Макс пожал плечами: — Больница. Мало ли куда.
Наконец, они дошли до массивной железной двери, за которой начиналась лестница.
— К счастью, не заперта, — сказал Груббер.
— Это пожарная лестница, — сказал капитан, поворачивая ручку, — тут дверь всегда должна быть открыта.
Краем глаза, перед тем, как массивная дверь захлопнулась, инспектор уловил еще один промелькнувший силуэт. Он двигался в том же направлении, что и каталка.
— Что-то не так, — колебание Никса продлилось всего долю секунды. — Идем, проверим, — тихо скомандовал он, направляясь к перекрестку.
Указатель у развилки, где только что промчалась каталка, гласил, что слева находится морг, а справа — служебные помещения.
— Они что, из морга так неслись? — Макс нахмурился. — Странно это.
— Быстро за ними! — Никс бросился в противоположную моргу сторону.
— Что мы ищем? — спросил на бегу Макс.
— Как найдем, скажу.
Где-то далеко впереди слышались быстрые шаги и обрывки фраз.
Внезапно погас свет, погрузив бесконечные коридоры подземного этажа в кромешную тьму. Через несколько секунд включилось тусклое аварийное освещение, где-то снаружи взвыл запасной дизельный генератор, возвращая свет в жизненно важные помещения. К сожалению, подземный этаж к ним не относился.
Никс пытался по звуку шагов определить, куда им двигаться.
— К лифтам! — Макс бросился в очередное ответвление.
В конце коридора блеснули закрывающиеся металлические двери лифта. Тут же раздались еле слышные, приглушенные хлопки, и двери заискрились от попаданий.
— Стреляют! — Макс прибавил скорости, доставая на ходу оружие. Груббер был моложе и физически лучше подготовлен.
— Осторожно, не высовывайся! — окрикнул Никс, но было уже поздно.
Две свинцовые пули ударили в грудь лейтенанту, и он со стоном рухнул на кафельный пол.
Никс, прильнув к стене, осторожно осмотрел коридор. Пусто. Оттащив напарника в укрытие, осмотрел раны. — Зараза! — Груббер тихо, вперемежку со стонами, ругался по-немецки. Капитан облегченно вздохнул, увидев под рубашкой бронежилет. — Идти сможешь?
Груббер все еще ловил ртом воздух, восстанавливая сбитое дыхание. — Еще немного. — Где тут лестница наверх? — Должна быть справа или слева от лифта.
Никс выглянул в мрачный, таящий опасность коридор и быстрыми перебежками с частой сменой направления продвигался вперед.
— Да погоди ты, — с укором сказал напарник, поднимаясь на ноги.
Послышался еще один приглушенный хлопок. Никс отреагировал мгновенно. Пуля ударилась в стену возле самой головы, осыпав лицо отбившейся штукатуркой.
Почти сразу за ним раздались два громких выстрела. Оружие полицейских не имело глушителей. — Стой! — громкий голос капитана разошелся эхом по пустым коридорам. Психологический прием, не более.
Нападавший к этому моменту уже скрылся за лестничной дверью.



Оба инспектора в доли секунды заняли позиции справа и слева от двери. Никс осторожно дернул ручку. Закрыто. — Ах, ты, мерзавец! Еще три приглушенных хлопка сломали замок на двери. Дверь поддалась. На лестничной площадке уже никого не было.
Они поднялись на этаж выше, осторожно проверяя лестницу и выходы. — Стой! Не двигаться, бросить оружие! — крикнули по-немецки. На нулевом этаже, где располагался главный вход в здание, их остановили вооруженные охранники. Никс и Груббер показали значки. К сожалению, были потеряны драгоценные секунды. На шум выстрелов прибежали еще с десяток охранников. Теперь в такой толпе можно затеряться кому угодно, — подумал Никс.
— Ищите высокого, спортивного телосложения мужчину лет тридцати с черными длинными волосами, в темных брюках и такого же цвета свитере!
— Команды здесь отдаю я, — вмешался грузный, средних лет мужчина с непроницаемым лицом. — А вы пройдете со мной.
— Мы преследуем убийцу, — вмешался Груббер. Но начальник даже не обернулся. Никс помотал головой. Сопротивляться было бесполезно. Время упущено. Инспектора прошли с сопровождением в знакомую комнату охраны, прямиком в кабинет начальника. В комнате по-прежнему оставалось включенным множество мониторов, но теперь охранники со злобными лицами следили за передвижением двух незваных гостей.
— И какого черта вы здесь делаете? — гневно спросил Ганс Ланге.
Никс осмотрел начальника: армейская выправка, широкие плечи, гора мышц на почти двухметровом теле, грубый шрам на правой щеке. Гражданская одежда, но на стене — фотография Ланге в военной форме с погонами оберстлейтенанта.
— Старший инспектор Интерпола Дональд Никс, — полицейский равнодушно показал документы, понимая, что грубой силой против него не попрешь. — А это мой напарник Макс Груббер. Впрочем, вам уже должны были доложить, что мы расследуем обстоятельства крушения пассажирского лайнера.
Лицо начальника несколько смягчилось, но психологическое давление не снижалось. — Я знаю, кто вы, но что вы делаете на моей территории?
— Ганс Ланге, — демонстративно прочитал Никс с нагрудной таблички. — По данным Интерпола, сегодняшнее нападение на ваших сотрудников напрямую связано с крушением авиалайнера.
— Я уже объяснял прессе и повторю для вас лично: никакой связи между этими событиями нет. Это просто действия умалишенного. Так же нет никакой связи между умершим пассажиром с разбившегося авиалайнера и сегодняшним нападением! — Подполковник говорил по-немецки резко, отрывисто, убедительно.
— Так же, как и недавняя стрельба в коридоре, — вставил Никс.
— Это вы устроили стрельбу!
Никс ехидно улыбнулся. Груббер молчал, бросая острожный взгляд то на зарвавшегося Никса, то на брызжущего слюной Ланге, предпочитая не вмешиваться.
— Скажите, господин Ланге, где сейчас находится тело умершего пассажира с авиалайнера?
— Он в морге, — не колеблясь, ответил начальник охраны, невольно занявший позицию обороны.
Зато Никс, наоборот, переходил в наступление. — Его там нет.
— Что?!
Напарник ничего не сказал, но в его взгляде читался тот же вопрос.
— Давайте проверим прямо сейчас, — Никс указал на дверь.
— Что вы имеете в виду? — теперь в голосе начальника слышались нотки растерянности.
— Я утверждаю, что вы понятия не имеете, что происходит на вверенной вам территории. Идемте! Морг тут совсем рядом.
— Хорошо, идемте, — сдался Ланге. — Хотя я и не понимаю, какое отношение это имеет к делу.
Через полминуты кортеж из охранников и инспекторов Интерпола проследовал в другой конец коридора к массивным железным дверям морга.
Просторный пустой зал с белым кафелем на полу и множеством ячеек на трех стенах хранил мертвую тишину и запах формалина. На единственном столе лежали несколько папок, и тускло мерцал экран монитора.
— Где работник? — рявкнул начальник.
Подчиненные охранники прятали взгляды. В их обязанности не входило знать, где находится служащий морга.
Ганс сел за стол, клацнул мышкой. Экран вспыхнул, оживился, высвечивая заставку перезагруженной системы — следствие недавнего отключения электричества. Ланге запустил программу с кодами охраны, чтобы просмотреть последние записи. Он знал, что тела погибших сотрудников охраны были увезены в судебную медицину, поэтому их записи не должны были проходить тут. Но где запись об умершем в нейрохирургическом отделении, о котором доложили сегодня утром?
Ганс схватил трубку, набрал номер. — Нейрохирургия? Ганс Ланге говорит. Когда из вашего отделения увезли тело пассажира с разбившегося самолета?
Видимо, на другом конце что-то проверяли. — А кто знает?! — сорвался начальник.
Записей с фамилией Костич в компьютере тоже не значилось.
— Если бы ваши дуболомы не помешали нам сегодня, то преступник, скорее всего, был бы схвачен, — Никс в упор разглядывал краснеющего начальника охраны. — А теперь идемте искать тело. В конце концов, это не иголка в стоге сена.





Глава 15. Испания, Триглеросса.
Триглеросса вздрогнул. Он инстинктивно поднял телефонную трубку, но понял, что звонок звучал лишь в его сознании.
— Да, — ответил испанец, приложив трубку к уху, — я слушаю.   — Это Натали, — раздались в голове отчетливые, холодные слова.   — Я тебя слышу.   — Не сомневаюсь, — хохотнула она. — Перейдем к делу. Но вам лучше говорить в трубку, иначе я вас могу не услышать.   — Хорошо.   — Ваш подопечный жив. Сержио не врал, когда сообщил о его смерти. Я не могу в точности сказать, что произошло, но он был мертв, а сейчас излучает вполне живые энергии. По моим данным, ему помогают две женщины.   — Что еще за чудеса воскрешения?   — Не знаю, — её ответ эхом разошелся по его мыслям. — Я лишь констатирую факты.   Испанец замолчал, переваривая услышанное. Молчание прервала Натали: — Знаю, что вы решили разорвать контракт с Сержио, но хочу сказать, что он еще не сыграл свою роль. Повремените.
— Ладно, — низким басом ответил Триглеросса. Действительно, у него промелькнула такая мысль, но теперь условия изменились. Нужно подключать все силы.
— Ему можете не сообщать, я уже оповестила, и он действует.
Триглеросса подумал, что девушка гораздо более продвинута в своем умении, чем её представили. А это может быть либо очень полезно, либо крайне опасно. — Спасибо, Натали, — как можно спокойнее сказал испанец, хотя внутри у него всё кипело. — Ты лучшая из всех телепатов, которых я встречал, и готов сделать всё, чтобы ты работала только на меня. И добавил: — А я умею быть благодарным.   На мгновение перед мысленным взором появилась её улыбка, даже ощутил пьянящий запах каштановых волос. — Даже бессмертие?
Триглеросса на мгновение опешил. Откуда она знает? Эта поразительная женщина сто;ит любых денег. Он рассмеялся в трубку: — Очень смешно! — Но коротко добавил: — Нам нужно встретиться. Я закажу частный авиарейс на сегодня. Моя секретарша свяжется с тобой.
________________________________________
Триглеросса положил трубку, пытаясь сохранить спокойствие. Два таких противоположных известия. Ему хотелось рвать и метать. «Что еще за воскрешение?» — нервно сказал он вслух. «Какого черта?!»
Тяжелый кулак опустился на деревянный стол, расколов его надвое. На пол полетели бумаги, монитор, компьютер. Костяшки пальцев побелели от сжатых кулаков.
Значит, всё, что говорилось о Джеке, правда. Он вспоминал предсказание старейшины перед тем, как тот ушёл в иной мир. Тогда он не поверил, но решил избавиться от человека, соответствующего описанию Избранного, чтобы исключить даже минимальную вероятность. Но, как и было предсказано, удача сопутствует ему. Выжить в авиакатастрофе, ускользнуть от профессионального убийцы, умереть и воскреснуть мог только он. Трудно поверить в случайности. Если он успел пройти инициацию, то в запасе останется не так много времени.
Вспомнился вопрос Натали. Откуда она могла узнать о бессмертии? Определенно, от неё сейчас пользы больше, чем от самого квалифицированного убийцы.   Триглеросса бросил взгляд сквозь толстое стекло на овальную комнату. Пока всё оставалось без изменений. Русский учёный Эдуард Петрович всё ещё не пришёл в себя, но параметры жизнедеятельности оставались в норме. — Что-то он долго. Пора начинать стимуляцию.   Он нажал последовательность сенсорных кнопок на мониторе, и белую комнату озарили несколько ярких вспышек ультрафиолетового излучения. Воздействие тут же отразилось учащением сердцебиения и дыхания испытуемого. На электроэнцефалограмме мозговая активность резко изменилась: медленные волны глубокого сна сменились частыми, тревожными пиками. Заметно напряглись мышцы. Испанец удовлетворенно кивнул: — Всё идет по плану.   Новые импульсы ультрафиолета один за другим освещали комнату на несколько секунд. От их яркости даже тут, за поляризованным стеклом, глаза должны были привыкнуть к обычному освещению после каждой вспышки. Тело испытуемого, в ответ на облучение, выгибалось дугой, напрягая мышцы в нечеловеческом усилии. Лицо искажалось гримасой боли, а в открывшихся на мгновение глазах мелькнул опасный звериный блеск. Крепкие кожаные ремни едва удерживали тело от падения. Пульс уже зашкаливал за двести, линии энцефалограммы выписывали неестественные кренделя. Испанец набрал на клавиатуре команду отбоя, и с помощью дистанционных манипуляторов было введено успокаивающее средство. Тело учёного расслабилось, безвольно повисли руки, сердцебиение постепенно замедлилось до ста. Лишь испарина на лбу напоминала о недавнем испытании.   Триглеросса повторил воздействие еще несколько раз с перерывом в десять минут, увеличивая с каждым разом длительность и интенсивность ультрафиолетового облучения. Тело русского каждый раз реагировало тяжелыми болезненными мышечными сокращениями. После каждого воздействия вводилась все большая доза успокоительного, и теперь учёный спал глубоким лекарственным сном.   — Я не зря собирал информацию и проводил эти опыты столетиями, — подумал Триглеросса. Кто бы мог подумать, что открытие Беккерелем невидимых глазом волн, лежащих за фиолетовым спектром, так изменит его жизнь. Некогда крайне чувствительное и от этого уязвимое к солнечным лучам тело, наконец, лишилось своей ахиллесовой пяты благодаря этому открытию. Сегодня он проделал первый опыт не по лечению болезни, а предотвращению её.   Триглеросса усмехнулся. — В конце концов, я добьюсь своего. Самое время подумать о наборе добровольцев. Институт физической культуры подойдет для этого как нельзя лучше.   Бросив последний взгляд на мирно спавшего ученого, испанец покинул лабораторию. К сожалению, отдохнуть так и не удалось, а день предстоит, скорее всего, не легкий. Он поднялся в свою комнату, где его ждал свежий горячий кофе. Принял душ, переоделся, и через пятнадцать минут сидел на заднем сиденье машины. Всё как обычно, с точностью до минуты. Водитель черного бронированного «Мерседеса» с тонированными стеклами услужливо закрыл за боссом дверку.   До офиса в центре Барселоны около получаса езды. Иногда Триглеросса пользовался этим временем для отдыха. Вот и сейчас он закрыл глаза, откидываясь на мягкое сиденье, расслабился. Медленно вдохнул несколько раз и так же медленно выдохнул, постепенно замедляя ритм. Вместе с дыханием замедлилось и сердцебиение.
Несмотря на скорость в сто тридцать километров в час, машина едва покачивалась — дорога от загородной виллы до центра города была идеальна.
Внезапно всплыли, звучавшие в голове, слова Натали о бессмертии. «Она должна быть в моей команде! Ты выбираешь сильнейшую сторону, детка, а это Я». Мысли о ней на некоторое время сбили настройку медитации, но он легко вернулся к расслаблению. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул, отбрасывая последние мысли.
Почти никто не знал, что у Триглероссы нет обычного сна. Вместо этого он мог погружаться в любое время суток в особое состояние, похожее на медитацию, во время которого запускались механизмы регенерации. Раньше, в молодости, он пренебрегал этим. Жизнь казалась нескончаемой. Каково же было удивление, когда он обнаружил себя похожим на пятидесятилетнего человека с седеющей головой и постепенно покрывающимся морщинами лицом. Жизнь должна была быть вечной! «Этого не может быть! Только не со мной!» — была его первая реакция. Но он вспомнил старейшин, возраст которых вряд ли кто-нибудь вообще знал, и с тех пор занялся изучением специальных медитативных техник, заменяющих сон, но главное — позволяющих держать свое тело в лучшей форме.
Время в пути пробежало незаметно. Машина остановилась возле его офиса в северо-восточной части города, недалеко от знаменитого бульвара Ла Рамбла. В Барселоне, как и в его жизни, перемешались разные стили и эпохи.
Помещения службы внешней разведки, которую он возглавлял, занимали три подземных этажа старинного здания, но его личный офис располагался на верхнем этаже с балконом и террасой. Историческое здание внутри и снаружи выглядело по-разному. Оно, скорее, напоминало театральную декорацию: старинные колонны и испещренный камнем фасад снаружи, и атрибуты современного дизайна из железа, стекла и бетона внутри. Тут невозможно было найти сырых старых стен или деревянных полов, часто встречающихся в исторических зданиях Барселоны.
Триглеросса вышел из лифта на своем этаже и, после серии проверок безопасности, оказался на «своем поле».
Очаровательная Анна, в узкой черной форменной юбке и белой блузке с открытым вызывающим декольте, улыбалась, как всегда, загадочно. Темные, кажущиеся мокрыми, каштановые волосы спадали до плеч, обрамляя прелестное личико. Выразительные, почти черные глаза и яркие полноватые губы. Она была манящим маяком, обещающим свет и спасение, но стоило подойти поближе, встречаешь холодную, острую ледяную статую, о которую можно разбить сердце.
Он мог влиять на многих людей, внушать мысли, желания, поступки, иногда влияние происходило опосредованно через почти безграничную власть. Однако эта женщина оставалась для него неприступной крепостью, полной загадок. Что бы он ни пытался предпринять, Анна оставалась так же далека, как горизонт. Он пытался сблизиться, когда только предложил ей работу, но как только отношения подошли к близости, она вдруг переменилась, превратившись в того, кем является сейчас. Умная, надежная, незаменимая, понимающая с полуслова своего босса секретарша.
— У вас сегодня записались на приём несколько важных персон, — сказала она с той же улыбкой и низким, с хрипотцой голосом.
— Я не премьер-министр и не обязан принимать страждущих.
— Но мы не можем им отказать, — Анна намеренно сказала «мы», чтобы показать, что это гости службы разведки, а не его личные. Заметив замешательство босса, продолжила. — Записались на встречу два конгрессмена, министр транспорта и какой-то англичанин, оставивший странное сообщение на автоответчике.
Слава и положение Триглероссы уже давно поставили его выше многих конгрессменов и даже министров, вынужденных вопреки своим должностям записываться на прием. Его боялись и на него полагались, зная, что начальник службы разведки может всё.
— Что за англичанин? — насторожился Триглеросса.
— Некий… — Анна щелкнула несколько раз мышкой. — Бату Ланкастер. Интересная фамилия с очень древними корнями, если, конечно, кто-то просто не сменил свою малозвучную фамилию.
Испанец знал, что Анна наверняка уже навела о нём справки. — Кто он такой, чем занимается? — изображая отсутствие интереса, как бы между прочим, спросил Триглеросса, уже входя в свой кабинет. Конечно, он знал этого англичанина и догадывался, для какой цели он прибыл сюда.




Глава 16. Испания. Анна Альварез.   — Кроме того, в 13:00 прилетает из Лондона Натали, которой вы заказали частный рейс! — крикнула ему вслед секретарша, но дверь уже захлопнулась. Услышал ли её босс, она так и не поняла.   Анна недоуменно пожала плечами. Босс, обычно не пропускающий ни единой мелочи, сегодня проигнорировал её слова о необычности сообщения от англичанина. Конечно, он может прочитать и проанализировать все сообщения позже на компьютере, так как они дублируются, но всё равно, сегодня он вёл себя странно.   Плотно закрыв за собой дверь, начальник внешней разведки вошел в свой кабинет. Многие посетители определили бы эту просторную прямоугольную комнату как старомодную, со смешанными стилями. В интерьере действительно сочетались старые, а местами старинные предметы. Длинные книжные полки по обеим сторонам от входа, почти до самого потолка заставленные книгами, казалось, давили на посетителей. Слева, в самом конце комнаты, располагалось всегда занавешенное единственное окно и рабочий стол. Триглеросса прошел к массивному дубовому столу с изумрудного цвета сукном и резными ножками, выполненными в стиле эпохи Ренессанса. Слева над столом заняла свое место картина короля Испании Хуана Карлоса I, а с другой стороны свой участок стены делили флаг и герб Испании. Он опустился в черное мягкое кожаное кресло, откинул голову, осмотрелся. На столе, как обычно, лежали одна-две папки с дожидающимися очереди документами, да старомодный телефон в стиле семидесятых годов прошлого века. Секретарша знала, что босс не любит завалов, поэтому, даже когда приходит множество бумаг, требующих его вмешательства, она подкладывает их равномерно.   Триглеросса медленно провел руками по краю стола от середины к краям, словно гладил любимую женщину, нащупал снизу крохотные окошки сенсорного экрана, считывающие отпечатки пальцев. После подтверждения владельца, тихонько зажужжали внутренние механизмы. Стол ожил, словно спящий трансформер. Из его недр выдвинулся тонкий монитор, открылась снизу панель с клавиатурой, щёлкнули открывающиеся замки на тумбах. — Доброе утро, — приветствовал металлическим голосом компьютер. — Последние сообщения, — скомандовал испанец. На экран мгновенно вывелся список на пару страниц с перепечаткой голосовых сообщений из памяти автоответчика, а также сообщения внутренней электронной почты. Он довольно быстро прокручивал колесиком мышки страницу, мотая головой. Пока глаз ни на чем не задерживался. Министр обороны просит поддержки в палате конгресса. Не читая сообщение полностью, он поставил галочку для положительного ответа. С этим человеком у него сохранялись давние хорошие отношения, и они негласно помогали друг другу. Сообщение об очередной террористической сети Басков он перенаправил своим заместителям. Еще около десятка сообщений довольно быстро пролистал, не удостоив вниманием, наконец, остановившись на том, что искал.   Он представил на мгновение низкий глубокий голос Бату, медленную обстоятельную манеру разговора, которую невозможно перепутать. — Здравствуйте, меня зовут Бату Ланкастер, и это сообщение для начальника разведывательной службы. Демократические дебаты 01.05.14 в Испании под угрозой. Третья сторона желает повлиять на исход голосования силовыми методами. Встреча через Дюрера.   Он вытащил из стола белый лист бумаги, быстро набросал несколько строк, сверяясь время от времени с сообщением на мониторе.
________________________________________
Странно, — подумала Анна Альварез, глядя на закрывшуюся дверь кабинета босса. Сегодня он совершенно не похож на себя. И, если он проигнорировал сообщение мистера Ланкастера, то её оно заинтересовало. Она открыла на компьютере сообщение, перечитала два раза. — Странно всё это. Какие дебаты? К тому же, первое мая будет всего через неделю. Ничего не слышала ни о чем подобном. Она набрала дату на компьютере. — Стоп! Да тут ошибка: 01.05.14. Босс меня убьет, — ей вдруг стало нехорошо. — Неужели я так глупо ошиблась? Она открыла автоответчик и прослушала сообщение в первоисточнике. — Нет, мужской голос упомянул именно 2014 год: ноль один, ноль пять, четырнадцать.   — Еще более странно, — девушка обхватила виски ладошками. — А кто такой Дюрер? Она припомнила лишь Альбрехта Дюрера, немецкого живописца шестнадцатого века, мастера ксилографии. И поиск в интернете не дал ничего подходящего, кроме этой фамилии. Она знала несколько его картин. Что интересно, каждая из них содержала огромное количество тайн, над которыми бились лучшие умы. Даже она в своё время увлекалась их расшифровкой. Одна из знаменитых его картин называется «Меланхолия» со знаменитым магическим квадратом.

 


 
Она открыла в интернете известную черно-белую репродукцию картины.  Написана в тысяча пятьсот четырнадцатом году – прочитала она.   Анна на мгновение замерла, глядя на цифры в сообщении. 01.05.14.  Ее вдруг осенило. Это же 1514 год, а не первое мая 2014 года!  Сообщение мистера Ланкастера неоднозначно указывает именно на  «меланхолию»  Дюрера. Ее охватило нервное возбуждение. Инстинктивно заправив черные локоны за уши, - признак внутреннего беспокойства, - она продолжила жадно читать о картине в википедии. Ей вспомнился ее первый парень, с которым встречалась,  когда она училась на первом курсе юридического факультета в университете. Он учился на историческом направлении, вернее уже  заканчивал.  Гарсиа – так звали ее парня, - увлеченно рассказывал о многих исторических тайнах. Просто был помешан на них. Однажды он поведал ей о магическом квадрате из картины Дюрера. Как и в любом магическом квадрате – Гарсиа рассказывал очень увлеченно, с горящими глазами, - в квадрате Дюрера сумма цифр в столбцах по горизонтали и вертикали одинакова. Но Дюрер сумел подобрать цифры так, что и по диагонали они имели ту же сумму, что и в столбцах – тридцать четыре. Кроме того, сумма четырех чисел в середине квадрата тоже равнялась тридцати четырем. Но и это еще не все. Дюрер сумел вписать в этот квадрат числа написания картины – 1514 й год.


Она открыла в интернете известную черно-белую репродукцию картины. «Написана в тысяча пятьсот четырнадцатом году», — прочитала Анна. Она на мгновение замерла, глядя на цифры в сообщении. 01.05.14. Её пронзило, как током. В груди сладко заныло от головокружительной догадки: это же 1514 год, а не первое мая 2014 года! Сообщение мистера Ланкастера недвусмысленно указывало именно на «Меланхолию» Дюрера.
Её охватил головокружительный азарт. Инстинктивно заправив черные локоны за уши — признак внутреннего беспокойства, — она продолжила жадно читать о картине в «Википедии». Ей вспомнился её первый парень, Гарсиа, который учился на историческом факультете. Гарсиа был помешан на исторических тайнах и однажды увлеченно поведал ей о магическом квадрате из картины Дюрера.
— Как и в любом магическом квадрате, — рассказывал Гарсиа с горящими глазами, — в квадрате Дюрера сумма цифр в столбцах по горизонтали и вертикали одинакова. Но Дюрер сумел подобрать цифры так, что и по диагонали они имели ту же сумму — тридцать четыре. Кроме того, сумма четырех чисел в середине квадрата тоже равнялась тридцати четырём.
Анна с улыбкой нашла цифры 15 и 14 в нижней строчке квадрата.
Подобные квадраты использовали для шифровки. Разгадывание ребусов было любимым занятием Анны благодаря отцу.
Она помотала головой, отгоняя тяжелые воспоминания, и продолжила. Её охватило трепетное волнение, когда она расставляла в нужном порядке буквы из сообщения, словно прикоснулась к живой, древней тайне. Постепенно странное сообщение преобразовалось в нечто новое.
— Ничего себе, — прошептала девушка, глядя на результат своей работы. — «Сегодня в шесть у восточных ворот парка Жоан Миро».
Парк Жоан Миро, или парк дель Эскошадор, — известный парк в центре Барселоны. Уютное место с множеством террас, аллей и площадок.
Интересно, босс знает о шифре, или еще не открывал почту?
Она потянулась к трубке, но телефонный звонок опередил её. — Да, — ответила секретарша бодрым голосом. По высветившимся цифрам она видела, что звонил он.   — Анна, я хочу сегодня вечером отдохнуть, — в голосе слышалась неподдельная усталость. — Отмени, пожалуйста, все встречи после обеда. И, чуть помедлив, поправился: — С часу дня.
Она чуть не подпрыгнула на стуле: значит, прочитал и расшифровал. Её обуяло мгновенное искушение. «Может, пригласите меня сегодня вечером в кафе — отдохнем, расслабимся?» — промелькнула в голове дерзкая мысль. Но ответила коротко: — Хорошо, сделаю.
Если он отменил все встречи, значит, мистер Ланкастер очень важный человек, и, скорее всего, они знакомы, — размышляла девушка. — Уж слишком быстро Александр Триглеросса, начальник разведки, занялся расшифровкой.
Почему он отменил встречи с часу дня? В это время прибывает из Лондона Натали.
Опять Англия. Мистер Ланкастер ведь тоже англичанин. Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок. «Не люблю, когда что-нибудь не понимаю».
Она нарисовала три окружности: Т, Н, Л. Триглеросса, Натали, Ланкастер. Есть ли между ними связь? Внутренняя интуиция подсказывала, что эти люди связаны. Но как?
Она на мгновение заколебалась. Это было опасно. Но интеллектуальный голод и азарт пересилили всякий страх. Мысль о том, что она может оказаться ближе к разгадке, чем сам босс, стала решающей.
Слишком много таинственного в последнее время у Триглероссы, а я знаю место и время встречи. Она раздумывала не долго…


Глава 18. Госпиталь, Германия.
Он очнулся от легкого головокружения и быстрого мелькания света. Единственное, что цепко держалось в памяти, это боль. Она заметно уменьшилась по сравнению с прошлым его пробуждением, но не хотела отступать. Интересно, сколько времени прошло? Обрывки воспоминаний метались в голове, с трудом собираясь в хотя бы минимально логичную картину. Шум в ушах заглушал голоса, и его накрывало волной тошноты от этого хаоса.   Каталка подпрыгнула на какой-то неровности. — Осторожно! — Этот женский голос, обычно такой мелодичный, звучал дрожащим фальцетом. — Времени нет, нужно торопиться, — сказал другой, тоже знакомый голос. Он слышался более уверенно, хотя и с ноткой скрытого напряжения.
Световые блики перед глазами мелькали, сменяясь темными участками. Окружающие предметы и силуэты людей казались расплывчатыми, он видел лишь очертания с окружающим ореолом из разноцветных линий. Ощущение было такое, словно глаза не слушались его и не могли сфокусироваться. К этому примешивались помехи преломления света, словно он смотрел через очень плохое стекло. Временами в голове прояснялось, и мысли начинали собираться из разбросанных кусочков в подобие красочной картины, но уже в следующий момент снова всё перепутывалось, окуная его в холодную безвременную тьму.
— Направо! — командовал первый голос. Негромкие слова эхом отразились от кафельных стен пустого помещения.
Центробежная сила чуть качнула тело в сторону. Внезапно чередование светлых и темных участков прекратилось, исчез шум и тряска. Кровать остановилась напротив открытой ячейки с выдвинутыми алюминиевыми полозьями. Холодный, темный проем морга готов был приютить очередного бедолагу.   — Ты уверена? Лейла, это безумие! — спросила обладательница мелодичного голоса. В нем сквозила такая неуверенность и смятение. Эрна умоляюще смотрела на Лейлу. В ней боролись знания врача и ужас перед уголовной ответственностью, но она доверяла этой умной необычной девушке.   Лейла колебалась. Почти всю дорогу Джек двигался, пытаясь подняться. Она чувствовала холодный пот, стекающий по спине, но старалась сохранить невозмутимость. — Это ненадолго. Думаю, минут двадцать-тридцать, не больше.
Раньше Лейла не знала, но Фая сообщила, что этап охлаждения в самых первых случаях обращения геоцентов не использовался. Это нововведение появилось после того, как заметили, что люди, прошедшие первоначальное обращение в холодных условиях оказывались впоследствии значительно более спокойными. Фая также усматривала в охлаждении Джека медицинский смысл: замедлить разложение тканей. Лейла верила сестре безоговорочно.
— Кроме того, мы будем рядом, — сказала уверенно Лейла. — Если что — вытащим.
С трудом они переложили тяжелое тело на полозья, задвинули внутрь и закрыли дверку.   Джек вдруг почувствовал разливающуюся по телу негу. Невероятное спокойствие и умиротворение. Он заметил, что впервые начала отступать боль, словно растворяясь в волшебной воде реки, уносящей его течением куда-то далеко в темную пустоту, где нет ничего. Невероятное состояние невесомости, потери ориентации и нирваны. Он плыл, едва покачиваясь в пространстве, созерцая свое разбитое тело. Четко, как никогда, работал мозг, зная, что нужно делать, как помочь.   — Что делать? — почти проскулила Эрна, её голос дрогнул от слез. На миг представив, что может произойти с ее карьерой. Работник морга приходил к девяти утра, а не к семи. Значит, у них осталось совсем немного времени. Сюда могут войти другие сотрудники, уборщики, наконец, привезти труп из какого-нибудь отделения, и тогда всё пропало. Как она сможет им объяснить происходящее? Сейчас она тихо молилась, чтобы никто не зашел в эту холодную, унылую, кафельную комнату. Время тянулось невероятно долго. Эрна ходила, словно тигрица в клетке, по просторному залу морга. Её дыхание стало частым и неровным.   Лейла сидела на единственном стуле, стараясь выглядеть спокойной. — Нужно выбираться из больницы как можно скорее, — повторяла она, чуть покачиваясь взад-вперед. — Еще минут двадцать-тридцать охлаждения будет достаточно. Пока появилась небольшая передышка, нужно придумать план, как это осуществить.   — Это невозможно! — Голос Эрны сорвался на крик, полный истерической паники. — Это неправильно, противозаконно! Мы вывозим из больницы тяжелобольного человека. — В ее глазах читалась мольба.   Лейла понимала, что не имеет права так подставлять Эрну, но она остро нуждалась в ее помощи. Ей некуда было деваться в этой стране, а оставаться в больнице слишком опасно.
— Противозаконно то, что произошло сегодня утром. Опасность грозит и Джеку, и мне, и тебе. Ты видела, на что они способны. Это хладнокровные убийцы, у которых нет принципов, лишь цель. Даже охрана больницы не смогла ничего сделать. Кроме того, ты не знаешь еще кое-что.
Эрна с опаской посмотрела на подругу. — Авиакатастрофу подстроили те же люди. — Лейла не знала этого наверняка, но высказала свои предположения как факт, чтобы убедить Эрну. — Они способны на всё. У нас очень, очень мало времени, и нужно найти способ выбраться из больницы. Не просто выбраться, а спрятаться на некоторое время.   В глазах Эрны вспыхнул огонек. — Частный амбуланс! — Что? — не поняла Лейла.

— У меня есть множество знакомых на частных амбулансах, они постоянно оставляют у нас визитные карточки. Это такие же машины, как обычные скорые, но имеют чаще всего только водителя с уровнем санитара или медбрата. Их используют для транспортировки нетяжелых больных. Но главное, что они свободно проезжают на территорию больницы, их не проверяют! — Эрна говорила с отчаянной скоростью, в глазах мелькнула искра безумной надежды. — Больные, или чаще их родственники, сами заказывают эти машины, потому что стоимость такой перевозки намного дешевле. Это наш единственный шанс, Лейла!   — Кажется, это может сработать! — Лейла почувствовала, как спазм напряжения отпустил мышцы. — Кажется, появилась надежда. Эрна достала мобильник, дрожащей рукой выискивая нужный номер. Вот! 



Джек приподнялся на локтях, ударившись лбом. Он поднял руки, тут же упершись в холодные гладкие стенки. Справа и слева точно такие же. Где я? Умиротворение, возникшее некоторое время назад, улетучилось в один момент. Паника сдавила грудь. Я в маленькой узкой коробке! Нет! Это гроб! Он забарабанил изо всех сил.
Как по волшебству, небеса разверзлись, и в глаза ударил яркий до боли свет, обдав его жаром. Он не видел ничего вокруг, лишь ослепительно белое пространство. — Где я? — Потерпи, Джек, — Лейла взяла его за руку, чуть надавив на плечо, пытаясь вернуть в лежачее положение. Он смотрел вокруг невидящими глазами, что-то хотел сказать, но, видимо, губы не слушались его, и он вновь упал на кушетку. Лейла шумно выдохнула. Только бы не упал с кровати, только бы не прыгнул. Поднять его будет очень трудно...




— Амбуланс будет у чёрного входа через десять минут! Давай выбираться отсюда!   Джек вновь попытался приподняться, чтобы увидеть говорящих. Зрение, похоже, не разделяло его рвение. Снова бешеной каруселью закружилось пространство, вдавливая голову в ткань матраса. Лежать гораздо приятнее. Он снова закрыл глаза, ощутив приятную теплую воду волшебной исцеляющей реки.   Девушки налегли на тяжелую каталку. Лейла совершенно не ориентировалась в лабиринтах длинных коридоров, поэтому толкала кровать сзади, оставив роль рулевого Эрне. Они, наконец, добрались до лифта. Осталось подняться на один этаж выше, на минус первый, куда подъезжали амбулансы, минуя парадный вход.
Внезапно, когда металлические двери лифта уже закрывались, что-то сильно ударилось в них, высекая сноп коротких ярких искр. Эрна инстинктивно вскрикнула и спряталась за угол – слишком свежими оставались утренние переживания. Сердце колотилось, отдаваясь гулким стуком в ушах. Только когда двери закрылись, а лифт тронулся вверх, она выдохнула.
— Что это было? — Она вдруг заметила, как покачнулась Лейла, склонившись к кровати. Глаз врача заметил тяжелое дыхание подруги.   — Что с тобой? Ты ранена? Покажи спину.
Лейла повернула голову, пытаясь посмотреть на спину через плечо. На одежде с левой стороны на уровне лопатки виднелась маленькая дырочка.   — Боже! — воскликнула Эрна, прикрыв рот ладонью, — Они в тебя попали! Ты ранена!   — Не обращай внимания, — голос Лейлы был почти неслышен, пропитанный усилием. Она потянулась правой рукой к ране. — Ну вот, это всего лишь царапина, — заверила она подругу, показав руку. — Даже крови нет. Она обманула её, скрывая острую, жгучую боль, чтобы не спровоцировать панику.



Где-то внизу послышались громкие выстрелы, отдающиеся гулким эхом в длинных коридорах больницы. Лишь бы успеть, лишь бы проскочить.   Лифт остановился, почти бесшумно разошлись двери. Лампы аварийного освещения едва рассеивали тьму коридоров подземного этажа. Лейла осторожно осмотрела пространство вокруг.
— Нужно двигаться, — голос Лейлы казался слабым, но уверенности в нем меньше не стало.   — Тебе нужна помощь?   — Не обращай внимания, всего лишь царапина, — Лейла махнула рукой, как ни в чем не бывало. — Идем дальше.   Эрна сглотнула комок, недоверчиво глядя на подругу, но подчинилась. — Нам направо, в самый конец коридора, там ждет машина.
Они выкатили кровать из лифта, отправив пустую кабину на верхний этаж, нажав предварительно все кнопки остановок, чтобы сбить с толку преследователей. 
________________________________________
  Через полчаса машина частного амбуланса подъезжала к небольшой деревеньке в горах Шварцвальда, в двадцати километрах от госпиталя во Фрайбурге. Чтобы хоть немного отвести подозрения от Эрны, Лейла предложила разделиться. Ей с огромным трудом удалось уговорить подругу ехать отдельно, но это был единственный шанс спасти её репутацию. Водитель машины не знал Эрну в лицо и разговаривал только с Лейлой. Уход с работы можно было оправдать ужасным стрессом, вызванным инцидентом в отделении, а от всего остального можно откреститься. Но Эрна знала, что её ложь шита белыми нитками и обрушится при первой же проверке.   Лейла ехала в амбулансе с Джеком по адресу подруги Эрны. Доктор ехала впереди, стараясь не выпускать машину амбуланса из вида. Лишь в самом конце она вырвалась вперед, чтобы подготовиться к приезду.   Водителю машины было искренне жаль несчастную красивую девушку. Он поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Такая красивая, и такой ужасный удар судьбы.   Эрна, приехавшая первой, гостеприимно распахнула старые деревянные ворота усадьбы, пропуская машину внутрь. 
________________________________________
По дороге Лейла послала сообщение Фае, но та не ответила. Видимо, находится на борту самолета, где сотовые телефоны отключены.   Вроде всё шло нормально, им удалось вырваться из больницы, к ним спешила помощь, но внутренние ощущения оставались тревожными и гнетущими. Возможно, они связаны с её ранением. Она еще не успела провести восстанавливающую медитацию, поэтому левое плечо и спина в месте, куда попала пуля, болели нестерпимо, словно раскаленное железо. Кровотечения не было, но окружающие ткани серьезно пострадали от кинетической энергии пули. При хорошем раскладе эту проблему можно устранить за полчаса глубокой концентрации внимания, но у нее пока не было этих тридцати минут. Она еще не успела полностью восстановиться после авиакатастрофы из-за постоянного нахождения в больнице с Джеком в последние дни.




Мало кто знал, что Медитация, которую невероятно популяризировали в последние тридцать лет, уходит корнями к системе восстановления Геоцентов. Именно благодаря этой уникальной системе органы и ткани их тела обладали такой уникальной способностью к омоложению и восстановлению даже после тяжелых повреждений. Люди переняли эту систему лишь частично. У Геоцентов это не просто упражнения, которыми занимаются время от времени, это уклад жизни, аналогичный человеческому сну. Геоценты не спят, они находятся в длительном сосредоточении сознания. Такая огромная разница в результатах между людьми и Геоцентами связана с продолжительностью и качеством удержания внимания. Для людей это напряженная работа, а для Геоцентов обычный распорядок дня и норма жизни.   Лейла вспомнила лишь одно исключение. Кровные Геоценты. Это первые обращенные люди, которые прошли инициацию не через ритуалы, а через слияние крови Геоцентов и людей. У людей долгое время был в обиходе обряд братания — когда, разрезав ладони или внутреннюю сторону предплечий, люди соединяли кровоточащие раны. Корни братания тоже уходили к обряду обращения. Такие "кровные обращенные" уже не нуждались во сне, как люди, но и не медитировали, как Геоценты. Поэтому их тела старели значительно быстрее обычных Геоцентов, но всё еще намного дольше человеческого организма.



Она содрогнулась от этой мысли. Страшные времена, — подумала Лейла, отгоняя нахлынувшие воспоминания. Именно из-за них началась великая война Геоцентов, оставившая ужасный след на несколько веков. Именно поэтому запретили в дальнейшем все обращения через кровь. А обращать с помощью ритуалов уже было некому. Единственный, кто это мог сделать — первый и единственный правитель Геоцентов, погибший во время великой войны от рук «кровных». Только у него была какая-то невероятная мистическая связь с энергией родной для Геоцентов планеты. Уникальное умение никому не было передано и ушло вместе с ним. Лучшего правителя Геоценты не знали. При его правлении не возникали ни войны, ни стычки между собратьями. Его власть, его влияние были почти божественны. Это был золотой век Геоцентов.   Война породила множество слухов. Истории о невероятно сильных, почти неубиваемых существах, питающихся человеческой кровью, и о легендарных бесстрашных охотниках за ними, запечатлелись в сказках и легендах человечества навечно. Люди называли первых вампирами, а вторых отнесли к служителям бога. Только Геоценты знали истинную правду и ту страшную цену, которую пришлось заплатить за оплошность того, кто нарушил закон об обращении людей. С тех пор никто не приближался к обращениям, хотя исследования в этом направлении велись.   Неужели наступают времена второй войны? — с ужасом думала Лейла. Она не могла допустить мысль, что кто-то из Геоцентов пойдет на такое. Ей казалось, что на такой поступок способны только кровные Геоценты, но, ведь, их не осталось. Или нет? Тогда кто?   Впрочем, после этой войны большинство оставшихся собратьев разбрелись по всему свету, многие потеряли связь друг с другом. Со временем образовалось два лагеря — правители и либералы. К сожалению, с приближением солнечной катастрофы на земле, значительно обострились конфликты между либеральной и правящей частью. Она помотала головой, отгоняя неприятные мысли. 
________________________________________
  Джека с трудом разместили на широкой кровати, переложив вместе с больничными простынями. К счастью, он лежал относительно спокойно.   Если всё пойдет хорошо, — размышляла Лейла, — вечером прибудет Фая, а вместе уже будет намного легче выбраться из этой истории. Она обязательно что-нибудь придумает. Не зря эта умная женщина находилась долгое время в управлении. Говорят, она даже работала с самим первым правителем. Время от времени Лейла пыталась связаться с Фаей, но телефон сообщал, что абонент временно недоступен.   — Давай, осмотрю рану, — предложила Эрна, кивнув на спину подруги.   Лейла молча согласилась, спустив с плеча легкую блузу, обнажая плечо. Эрна наклонилась поближе рассмотреть рану. Быстрый резкий вздох отозвался невольным вскриком. — Боже! — голос её казался взволнованным до предела.   — Что случилось? — Лейла тщетно пыталась заглянуть через плечо.   — Это... — Эрна явно подбирала слова, — это выглядит ужасно. — Голос ее прозвучал гораздо тише. — Вам нужны антибиотики, причем внутривенно.   Рана выглядела очень странно. Небольшое пулевое отверстие с неестественно темной струйкой засохшей крови и большим, размером с мяч для гольфа участком почерневшей кожи, который словно сгорел изнутри, сильно контрастировавшим с бледной кожей девушки. Эрна никогда не видела подобного; мозг врача отчаянно искал диагноз, но за такой короткий период гангрена не могла образоваться никак.   — И ты сказала, что пуля лишь задела? — Эрна покачала головой, в её глазах читался ужас.   — Мне нужно принять душ, — устало сказала Лейла. — Поверь, я знаю, что делать, и это не столь страшно. Эрна покачала головой. — Поверь, — чуть более настойчиво, почти умоляюще повторила Лейла.   — По коридору налево, — показала подруга.   Пока Лейла скрылась в ванной комнате, Эрна откинулась на мягкий коричневый кожаный диван подруги. «Что я делаю? Что происходит? Кто эти люди?» Она не понимала решительно ничего из того, что происходило с ней в последний день, а если подумать, то странным всё казалось с того момента, как в их отделение поступил единственный выживший в катастрофе человек... Её ладони вспотели. Она осознавала, что одним решением перечеркнула всю свою жизнь, и теперь отступать было некуда. Оставалось только верить Лейле.





ГЛАВА 19. Испания, Триглеросса.
В этот день шеф внешней разведки Александр Триглеросса приехал на работу по нескольким причинам, но ни одна из них не касалась безопасности Испании. Русский ученый проспит в лаборатории до вечера. С ним нужно будет повторить в течение первой недели несколько сеансов облучения ультрафиолетом. Это уменьшит его зависимость от солнечного света, от чего страдали новообращенные геоценты в прошлом. Главные изменения происходят в первые семь дней, когда только формируются новые особенности организма, поэтому они так важны для воздействия. Помощи от него ожидать в ближайшее время не придется. Он, конечно, придет в себя уже сегодня к вечеру с ощущением полной дезориентации и потери памяти, но о работоспособности пока говорить рано. А вот после этого его участие будет как нельзя кстати. Из всего запланированного на сегодня, самым приятным, хотя и непредсказуемым событием была встреча с Натали. Он знал, что её услугами пользовалась не одна разведка мира, и этот факт лишь увеличивал её ценность в его глазах. — Ну, что ж, — широко улыбнулся он, — попробуем избавиться от лишнего груза. Судя по последним данным, девушка вылетела в Испанию, и кажется, у нее есть не только праздный интерес. Стремление к бессмертию, вечной молодости, безусловно, сильнейший стимул, который может превзойти всё что угодно — и любовь к родине, и глупые политические интриги, и сиюминутную власть, и богатства. Только нужно создать зависимость от его личного присутствия. Новообращенные ощущают невероятную силу, вседозволенность, что толкает их на неоправданные эгоистичные поступки. Лишь зависимость может дать подчинение и власть. Собственно, именно для этого Триглеросса готовил последние два года русского ученого. Натали, безусловно, чувствует сильную сторону и примкнёт к ней, как только убедится в серьезности намерений, — размышлял Триглеросса. — Значит, нужно показать ей эти намерения. Она умная и сама сможет разобраться. 
  Встреча с Ланкастером, наоборот, представлялась тяжелой, хотя и предсказуемой. Слабеющий центр будет умолять сохранить мир между собратьями перед наступающей катастрофой. Мир, которого не было уже семь столетий. Лишь видимость. Братья давно разделились, настоящей сильной, единой власти не существовало, а в сложившейся ситуации центр начал подготовку к обращениям людей, несмотря на свой же запрет. Впервые представится возможность бить либералов из центра их же политическим оружием. Он достал папку из недр тяжелого стола, пересмотрел материалы. Никаких сомнений в намерениях центра не оставалось. Ну, что ж, — Триглеросса усмехнулся, представляя лицо соперника, — они сами себе вырыли могилу. Нарушая тишину, мелодичный перелив телефонного звонка отвлек Триглероссу от размышлений. Он поднял трубку. — Вам звонок из Германии, — завораживающим, чуть хрипловатым голосом сказала Анна, добавив: — по секретной линии. Гадать, кто на этой линии, не нужно было. После нескольких провалов устранения, казалось, обычного человека, у Триглероссы появилось сомнение в отношении этой личности, и он потребовал своего агента докладывать обо всех изменениях в ведении дела. — Больного перевезли в частные владения, недалеко от госпиталя, — сказал измененный компьютерной программой голос. — Да что там происходит? — В голосе Триглероссы промелькнуло неприкрытое раздражение. — Больного в коматозном состоянии с тяжелейшими травмами, перенесшего клиническую смерть, перевозят из госпиталя в какое-то частное заведение. События не укладывались в голове, но, как бы то ни было, дело нужно довести до конца. — На этот раз ошибок быть не должно, — лишь коротко сказал он, повесив трубку. Даже в измененном программой голосе слышались нотки ледяной, не терпящей возражений угрозы. Триглеросса откинулся в кресле, закрыл глаза. Кто этот Джек? Почему судьба его так любит? Случайность ли это? Долгая жизнь научила его прислушиваться к внутреннему голосу. Случайности не случайны, особенно, когда они повторяются.   Перед тем, как оставить работу, он сделал несколько звонков доверенным людям, тщательно проверил данные в папке, составив мысленную программу действий. 
  Шеф вышел из кабинета около двенадцати часов. Вид элегантный, лицо сосредоточенное и напряженное. Совсем не такое, когда он шел на свидание, — отметила про себя Анна. Впрочем, Триглеросса способен и на спектакль, ведь ей известна причина его раннего ухода с работы. Анна понимала, что Шеф тонкий психолог и вряд ли допустит подобного состояния соперничества у женщины, которая ему нравится. Анна не проявляла к боссу интереса, но и ослаблять хватку не хотела, сохраняя дистанцию. Охотник-мужчина должен быть в постоянном напряжении и ожидании достижения цели.   Анна посмотрела на пластиковые папки разной толщины с вложенными листками, ожидающими подписи Триглероссы. Самое время наведаться к нему в кабинет, подбросить работенки, — подумала секретарша. Его комната, скорее всего, не находилась под видеонаблюдением. Босс любит следить за остальными, но допустить возможность, чтобы кто-то наблюдал за ним, не мог. В приемной наверняка установлены скрытые камеры — поэтому у меня минуты две-три, чтобы не вызвать подозрения. Анна взяла увесистую кипу бумаг, и с деловым важным видом медленно проследовала в кабинет босса. Осторожно осмотревшись, она села на кресло перед столом-трансформером. Дыхание её было неровным. Пленки с отпечатками пальцев Триглероссы она сделала давно. Секретами своего знаменитого стола он хвастался раньше. Она аккуратно приложила пленки к своим большим пальцам и мягко, затаив дыхание, словно перед прыжком, прикоснулась к сенсорным экранам на внутренней крышке стола. Если что-то пойдет не так — сработает сигнализация. Щелкнули внутренние замки, заработали скрытые механизмы, едва заметно подался вперед ящик стола, поднялся из его недр компьютерный экран. — Добрый день, — сказал синтезированный компьютером женский голос. От неожиданности Анна вскрикнула и буквально подскочила. — Всего лишь программа, — выдохнула она, стараясь успокоиться. Но бешеное сердце, готовое выпрыгнуть из груди, не слушалось. Времени у нее совсем ничего — поэтому, нужно просмотреть только последние данные. С помощью недокументированных функций операционной системы, она просматривала в обратном порядке материалы и файлы. Далее была запись в строке поиска по картине Дюрера «Меланхолия». Анна улыбнулась — значит, она научилась понимать мысли и действия босса. Она ощутила правильность направления, ускорив поиск, но остальные ссылки вели в никуда, а времени, к сожалению, уже не оставалось. Промелькнул документ из НАСА о глобальном потеплении и необычной активности солнца. — Странно, что босс интересуется такими вещами, — подумала Анна, да еще на работе. Документы, связанные с русским ученым, прибывшим в Испанию днем раньше, Анна тоже видела.



— Не то, не то! — Она то и дело бросала быстрый взгляд на часы — времени уже почти не оставалось. Полминуты — не больше, — подумала она, когда на глаза попались две старых отсканированных фотографии или, скорее, рисунки, которые босс открывал совсем недавно, хотя хранились они в папке уже больше пяти лет. Судя по количеству обращений к этим документам, фотографии ему важны. На одной из них, уже выцветшей, хотя и сохраняющей кое-где цвета, запечатлена группа молодых улыбающихся, в странных одеждах людей на природе. Луг с зеленой невысокой травой впереди, справа за спинами лес и горы слева. Что-то вроде фотографии студентов или молодых работников на пикнике. Анна попыталась представить, знает ли она такое место, но поняла, что оно ей незнакомо. Она еще раз бросила взгляд на странные, непонятно из какой эпохи одежды этих людей, и перевела взгляд на следующую фотографию. На другом, черно-белом рисунке, а это, несомненно, был рисунок, выполненный простым карандашом, как она теперь видела, запечатлен молодой человек лет тридцати с красивым волевым лицом и короной на голове. Чуть выступающие скулы, сильный, но не квадратный подбородок и свисающие из-под семизубцовой короны вьющиеся светлые волосы. Анна на мгновение подумала, что это перерисовка какого-нибудь портрета одного из королей или принцев Испании.

 Она всмотрелась внимательно, но не сумела найти в памяти сходство ни с одним из королей. Странно, — подумала Анна, посылая на распечатку оба документа, затем удалила с компьютера следы своих недавних действий. Беззвучно скрылся в столе монитор, тихо заработали запирающие стол-трансформер механизмы. Она аккуратно положила распечатанные рисунки между документами, и вернулась в свою комнату. Она уже входила в приемную, когда раздался звонок телефона на рабочем столе, выводя ее из равновесия, словно удар током. Быстрыми торопливыми шагами она подошла к своему столу, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. На экране высветился номер Триглероссы.


Сердце забилось еще быстрее — уж не следил ли он за ней или за своим компьютером. — Да, — как можно более спокойным голосом сказала секретарша. — Ты еще на работе? — в тоне слышалось скорее удовольствие, чем укор. — Раскладываю папки с неотложными делами для вашей подписи. — Хорошо. После небольшой паузы — видимо, босс раздумывал, продолжил деловым тоном: — Ты мне будешь нужна сегодня вечером. Подъезжай к пяти тридцати к гостинице Эсперанза. Он даже не спрашивал, будет ли она занята, хочет ли она ехать. Это не рабочее время, и Анна вполне могла отказаться, но, втянутая в какую-то пока непонятную ей игру, сама желала оказаться в центре событий. Гостиница Эсперанза находится минутах в пяти от парка Эскошадор, где должна пройти встреча босса с мистером Ланкастером, — быстро размышляла Анна. Значит, Триглеросса приглашал ее именно туда, судя по времени и месту встречи, которые она уже успела выяснить утром, раскрыв шифр послания Ланкастера.

— Это что-то срочное? — Анна не могла просто так сразу согласиться, но ей очень хотелось узнать подробности этого секретного дела. — Твоя помощь понадобится на одной важной встрече, — тон голоса Триглероссы не изменился, оставаясь деловым, начальствующим, не терпящим отказа. Но чуть смягчившись, добавил: — Я не часто прошу тебя о помощи. Сегодня тот самый день. Анна тихо торжествовала. — Я так понимаю, встреча будет деловой, — она говорила, стараясь не изменить ни интонацию в голосе, ни скорость речи. В принципе, его просьба не выходила за рамки, если не учитывать то, что Анна уже успела узнать, но последнее придется скрыть от босса. — И о ней не должны знать лишние люди. — Хорошо, я поняла. На другом конце провода положили трубку. Анна откинулась на своем мягком с пружинящей спинкой стуле, вытянула ноги, сложила ладошки вместе, прикрывая нижнюю часть лица — так ей лучше думалось.

Некоторое время она неподвижно сидела, игнорируя все мысли, пытаясь расслабиться и собраться. Каким-то внутренним женским чутьем она знала, что происходящие события далеко не ординарные, но пока катастрофически не хватало фактов.   — Да, о потеплении НАСА не врет, — подумала она, — в последние дни жара все усиливалась, а сегодня даже утром было крайне некомфортно на улице. Хорошо, что босс не сторонник национальных традиций, и поставил в офисе кондиционеры.

Она припомнила, что и русский ученый, которого недавно пригласил Триглеросса, так или иначе, исследовал изменение климата. От этих русских чего угодно ожидать можно — может, они там климатическое оружие испытывают. Она улыбнулась глупости, но затем задумалась — мысль показалась ей не такой уж безумной. Во всяком случае, это объясняло вовлечение спецслужб разных стран на самом высшем уровне в дело, казалось, не имеющее к ним никакого отношения. Интересно, мистер Бату Ланкастер и Натали Кроуфер, с которым сегодня встречается босс, имеют дело к этому или нет? Что-то подсказывало ей, что ответ положительный. Взгляд упал на отпечатанные недавно рисунки, лежащие поверх папок с документами.

Она вглядывалась в детали, поворачивала листки, пытаясь хоть как-то связать их с боссом или ответить на вопрос — почему эти странные рисунки находятся в его документах, и с какой целью он обращался к ним совсем недавно. Анна сощурила глаза — странная корона у этого парня. Жаль, что при распечатке потерялась четкость и некоторые детали. Нет, это явно не испанская корона, — наконец заключила она. Эту обрамляли ветки растения, переплетающиеся с двумя змеями — по одной на каждой стороне. Никогда подобного не видела. Лицо обладателя короны тоже не было ей знакомо, как ни старалась она найти хоть какую-нибудь зацепку. Она взяла лист с рисунком группы людей. Взгляд упал в центр композиции. Хм, сразу я этого не заметила. Голова человека в середине увенчана короной! И, хотя рассмотреть из-за размеров было трудно, но сомнений не оставалось.

Она еще раз взглянула на портрет, затем на групповую фотографию. Несомненно, это был один и тот же человек. Рассмотреть элементы одежды не представлялось возможным, но это явно не современная одежда. Длинноволосые мужчины с чуть крупноватыми, на ее взгляд, чертами лица в брюках и накидках по типу коротких камзолов или курток, и миловидные женщины, с заплетенными косами, в длинных почти до пят платьях. Лица спокойные, не напряжены, кое-кто даже улыбается, словно королевского присутствия никто не замечает. Что-то не состыковывалось в этом рисунке, запечатлевшем, похоже, реальную сцену. Это коммуна какая-то, или секта, или группа исследователей, или студенты на пикнике, — подумалось ей. Хотя, нет, ни на исследователей, ни на студентов они не похожи — одежда скорее праздная, чем рабочая или спортивная, да и корона сбивала с толку. Место, где все это запечатлено, ей было не знакомо. Дикая, первозданная природа, вдали от городов и деревень. Справа от людей, как она уже успела отметить при первом просмотре, широкий луг, уходящий до самого горизонта, а слева виднелись зеленые склоны гор, у подножья которых начинался лес. Ничего. Ни одной зацепки, ни одной точки, ни одного штриха, который мог бы помочь понять. Анна взглянула на часы, вздохнула. Пора. Еще предстоит переодеться, подготовиться к встрече.


ГЛАВА 20. Триглеросса, Натали, Ланкастер. Барселона, Испания.
Спокойным шагом Триглеросса двигался к гостинице Эсперанса. Гостиница отличалась удобным расположением и особым европейским комфортом. Не столь далеко от центра города, но и не в глуши и, кроме того, она принадлежала его давнему другу полковнику Лукасу Чаморро, что позволяло, при необходимости, проводить тут тайные встречи и чувствовать себя как дома. Специально обученный и проверенный персонал не допустит на территорию посторонних, а в крайних случаях, задержит даже полицию. Кроме того, крыша гостиницы оборудована для посадки вертолетов.
Сегодняшняя встреча с Натали не была тайной, хотя о ней знало ограниченное число людей.
Своей секретарше Анне он доверял, но с некоторыми оговорками — слишком своевольная натура. Обеспечивая ее финансовую поддержку, а вместе с тем и зависимость от себя, он устранял лишний, как он считал, круг ее общения, держа девушку на коротком поводке. Вряд ли она знала, почему так быстро исчезают мужчины, появлявшиеся в ее жизни. Постепенно и он привыкал к ней, все чаще доверяя сложную и даже секретную информацию, проверяя ее лояльность, и за семь лет работы с ней не смог найти изъяна в ее компетентности и преданности. Пора вводить ее в круг особо доверенных лиц, — подумал Триглеросса, вздохнув, — времена меняются и нужно набирать новую команду для особых условий.
Он не торопясь шел по относительно пустынной улице с широкими тротуарами, перебирая в голове факты и выстраивая линию действий. Красивый, немного вычурный фасад гостиницы, совмещающий гротескный стиль Антонио Гауди и ультрасовременный дизайн, показался за поворотом. Чем дальше он размышлял, тем больше понимал, что во встрече с Ланкастером Анна будет полезна. Прежде всего, как свидетель. Кроме того, на нее обрушится масса непонятной информации, что сыграет ему на руку при дальнейшем объяснении и для ее окончательной вербовки. Он кивнул, соглашаясь со своими мыслями, словно ставя точку, посмотрел на часы, достал мобильный телефон и пригласил ее на встречу возле парка, где они должны были вечером встретиться с Ланкастером. Во время телефонного разговора Анна вела себя достаточно естественно, хотя в голосе можно было уловить некоторую дрожь, которую он объяснил неожиданностью предложения.
Но это будет чуть позже, а сейчас предстояла другая, очень интересная и не менее непредсказуемая встреча. Он прошел через вращающиеся стеклянные двери гостиницы. В роскошном фойе его встречал Фернандо — бессменный управляющий гостиницы с первого дня ее открытия. Высокий, чуть худощавый, спортивного телосложения широкоплечий мужчина, лет пятидесяти, со спокойным лицом и цепким взглядом. Бывший чемпион по боксу. Черный элегантный безупречный костюм с галстуком сидел на нем немного странновато, но смотрелся безупречно. Фернандо приветливо и почтительно поклонился, поспешив лично встретить именитого гостя. Он знал о прибытии Триглероссы, поэтому заблаговременно находился в фойе. — Доброго дня, — в голосе его можно было уловить некий оттенок лести, но делал он это так профессионально, незаметно, что не вызывало отвращения. Триглеросса едва заметно кивнул, остановив вопрошающий взгляд на управляющем. Тот, словно спохватившись, коротко утвердительно кивнул: — Гость прибыл. Никаких лишних слов и жестов. Профессионал, — подумал Триглеросса, давно приметив этого человека. Нужно бы взять его к себе. Фернандо хотел было проводить гостя к лифту, но Триглеросса остановил его: — Я разберусь. Управляющий почтительно поклонился и исчез.
Из просторного фойе, украшенного позолотой, коврами, удачно сочетавшим стиль древности и современного дизайна, Триглеросса прошел в узкий коридор, скрывавшийся за непримечательной дверью. Секретный лифт для особо важных персон почти беззвучно домчал его до последнего этажа здания. В голове уже сложились главные линии предстоящего разговора. Из всех известных людей она обладала поистине выдающимися экстрасенсорными способностями, не раз проверенными в полевых условиях, поэтому, нужно сделать все, что бы эта девушка примкнула к его команде. Ему вспомнилась давняя неудачная попытка завербовать другую известную в свое время разведчицу — Мата Хари. Пожалуй, они даже чем-то похожи, — подумал Триглеросса. Обе необыкновенно, даже захватывающе красивы, влиятельны, независимы. Да, — подумал он, наученный прошлым неудачным опытом, — обычные фокусы с ней не пройдут. Таким женщинам нужна только правда, а у него имелись козырные карты в рукаве, и он намеревался разыграть их с максимальной отдачей.
Двери лифта тихо разъехались, открывая просторный овальный коридор, с красным дорогим ковром, уютным столом с кожаными стульями, дорогими китайскими вазами на резных тумбах и картинами в классическом стиле. Отсутствие окон заменяли картины с городским пейзажем Барселоны, каким бы он виделся с этого этажа в солнечный день. Остановившись напротив двери с номером 969, Триглеросса прислушался к внутренним ощущениям. Он занес руку, что бы постучать, но дверь отворилась. Перед ним стояла красивая стройная брюнетка лет тридцати пяти с пронзительными карими, почти черными глазами, тонкими женственными чертами лица. Она была в облегающих черных брюках и цветной легкой блузе. Легкий макияж, подчеркивающий природную красоту, средней длины волосы, уложенные во французское каре, узкие, чуть сжатые губы, маленькие аккуратные уши. Девушка смотрела исподлобья, чуть наклонив голову, словно уже зная, что он скажет. Конечно, он видел ее на фотографии, но оригинал, несомненно, превосходил глянцевую версию. Она вполне могла бы стать фотомоделью, украшать обложки элитных журналов моды. Он порой удивлялся, как в девушке могут уживаться противоположные качества — красота и сила, но Натали обладала еще чем-то намного более могущественным. — Александр, — протянул он руку, чуть склонив голову. — Натали, — Девушка едва заметно улыбнулась одними уголками рта, подав свою руку. Он наклонился, коснувшись ее руки губами. — Давайте пройдем, — взял на себя инициативу Триглеросса. Они расположились в гостиной комнате на мягких цветных креслах, разделяемые круглым низким журнальным столиком в стиле модерна из черного стекла со стоявшими на нем бутылкой минеральной воды и высокими бокалами. — Нужно сказать, — начал Триглеросса спокойным тоном с нотками восхищения, — вы необычайно красивы.



— Спасибо. — И не менее умны, — добавил он, открывая бутылку. Разливая воду, он наблюдал за ней. Сильная личность, уверена в себе, держится легко, без тени опасения, даже излучает ощущение своего превосходства. Натали поднесла бокал к губам, давая возможность собеседнику высказаться. — Однако главное качество, — Триглеросса чуть повысил тон голоса, сделал паузу, — вы умеете чувствовать сильную сторону. Сторону, которая никогда не проигрывает, всегда будет оставаться на высоте. — Он намеренно не упомянул ее способности читать мысли, но и не обошел их. — Такое впечатление, что вы агитируете вступить в вашу партию, — она улыбнулась. — Вас не нужно агитировать, — Триглеросса поднял бокал, показывая, что пьет в ее честь, — слишком сильная интуиция. Зато могу показать кое-что неведомое, что может вас заинтересовать. — Триглеросса медленно опустил бокал, распрямился, удерживая цепким взглядом ее взгляд. — Вы спрашивали о бессмертии.
Девушка неопределенно пожала плечами, словно желая показать отсутствие интереса к подобной теме. Триглеросса, не меняя выражения лица и направленности взгляда, приложил два пальца к своему виску, как можно ярче представляя картину будущей солнечной катастрофы, в результате которой гибнет всё живое на земле.
Темно-карие глаза девушки на мгновение застыли, словно остекленели, но уже в следующую секунду легкая улыбка и подброшенные в удивлении брови сменили неподвижную мимику. Она увидела необычайно живую, подвижную, яркую и эмоционально окрашенную картину, с мелкими подробностями, деталями и лицами. Конечно, Триглеросса мысленно передал далеко не всё — нужно было оставить кое-что для завершения дела.
Чуть наклонив на бок голову, девушка уже с удивлением рассматривала равного по силе игрока. Она с легкостью могла отличить подделку от настоящих информационных картин. Представленное видение по силе сравнивалось с озарениями, которые описывались в священных книгах. Подобные вещи были ей знакомы. Многие предсказатели обрисовывали свои видения очень схоже с тем, что сейчас увидела она. Иногда в виде вещих снов, иногда во время медитаций ей удавалось заглянуть в неопределенное будущее, но всего лишь на мгновение, которое даже интерпретировать порой было сложно. Но сейчас она видела всё слишком ясно. Кто он? Почему мне показывает всё это? — промелькнули в ее голове немые вопросы, однако спросила совсем другое. — Это правда? — Натали старалась придать оттенок равнодушия, неубежденности, но голос предательски дрогнул, а рука автоматически поправила прическу, что она делала в случаях волнения. Триглеросса кивнул, едва заметно подернул кончики губ: — Это далеко не всё, что я хотел показать, и не самое главное. Как ты видишь, осталось не так много времени. Выживут лучшие и сильнейшие. Твои способности, девочка, — Триглеросса по-отечески дотронулся до ее руки, — уникальны. И мы можем быть друг другу полезны.
В других обстоятельствах такое обращение к ней вызвало бы бурю негодования и неминуемое отторжение, но сейчас всё было по-другому. Даже ее выдающийся ум метался в поисках ответов — неужели катастрофа на земле неизбежна? Неужели весь этот знакомый мир рухнет, закончив существование? Неужели всё произойдет так скоро? Этот человек, которого она приняла за влиятельного тайного босса, оказался гораздо более высокой и сильной фигурой с невероятными незнакомыми ей способностями. Она снова вспомнила его разговор о бессмертии, ощущая, что всё не так далеко от истины.
Триглеросса не читал мысли, но вполне мог себе представить, что происходит в голове Натали, поэтому дал ей время собраться. Пока всё шло по плану. Она отпила воды из прозрачного высокого бокала. Взгляд ее блуждал в пространстве, не фокусируясь и не задерживаясь больше двух-трех секунд ни на чём. Она прокручивала в голове самые разные сценарии, вспоминала лица разных рангов и национальностей, с которыми встречалась — от правителей государств до бандитов, пыталась хоть как-то увязать увиденное с тем, что происходило в мире последнее время. Она понимала, что существуют предпосылки надвигающейся катастрофы — как незаметные (в виде небывалой активности разведок мира), так и явные (в виде докладов НАСА о глобальном потеплении), что есть еще, кроме Триглероссы, люди, которые об этом знают. Девушка теперь более ясно понимала причину небывалой активизации тайных агентов по всему миру. Всё сходилось к правдивости данных, представленных Триглероссой. Она понимала, что оказалась тут далеко не случайно, и он давно за ней наблюдал. — Кто вы? — наконец, после длительного молчания спокойно спросила Натали. — Мы называем друг друга Геоцентами. Многие назвали бы меня вампиром, — ответил собеседник, прищурив глаза и растянув рот в улыбке, обнажая белые ровные зубы, но затем лицо его стало спокойным, почти каменным. — Параллельная, почти бессмертная форма существующей на земле жизни, — добавил он.
Она никогда не слышала о Геоцентах, но книги и фильмы про вампиров, которые по странным стечениям обстоятельств очень популярны стали именно в последнее время, были ей знакомы. — Пьёте кровь? — поморщилась девушка, совершенно ошарашенная и не понимающая, куда клонит этот человек. Сейчас она была готова поверить даже в существование вампиров. В шутку он сказал или серьезно? Она пыталась читать его мысли, но на этот раз он был закрыт, словно в глубоком бункере. — Увольте меня от этих штампов! Всё гораздо проще и не имеет ничего общего с тем, что вы видите по телевизору, читаете в книгах и в соответствии с ними строите свои представления. Но для начала вы должны сделать выбор — остаться в моей команде, или идти своей дорогой, — испанец сделал паузу, — идти до самого конца. — И снова вспыхнула перед мысленным взором картина горящей земли, дымящихся руин, безликой безжизненной пустыни.
Натали колебалась. Мозг работал как суперкомпьютер, перебирая данные, сопоставляя факты, выискивая правильные пути решения. Чем дальше она углублялась, тем больше склонялась, доверяя инстинкту, чтобы принять предложение Триглероссы, даже не имея на руках всех карт. Рушились ценности. Всё, что казалось главным в жизни, отступало на задний план. Инстинкт самосохранения, инстинкт сохранения жизни на земле, неизвестный еще инстинкт возможного бессмертия теснили всё.




Натали понимала, что Триглеросса все еще не сказал главного.  Но он нуждался в ней, в ее способностях читать мысли других людей – значит, сам он этого не умеет - размышления потекли по другому, более практичному  руслу.  Обеспечивает себе окружение, набирая сильную команду, избавляется от врагов. Она вспомнила встречу с  киллером высочайшего класса в Лондоне, для корректировки действий которого, Триглеросса и нанял ее. Тогда она не уследила и тени какой-то недосказанности или подтекста в работе, или намека на приближающуюся катастрофу. Но сейчас кое-что становилось на свои места. Все развивалось динамично, последовательно, и Триглеросса очень точно реагировал на изменения ситуации. Она припомнила и теперь переоценила странности с молодым человеком, который выжил в авиакатастрофе,  затем неожиданно умер перед самой его ликвидацией и снова воскрес в немецкой больнице.
- Этот человек в больнице во Фрейбурге тоже геоцент? – наконец спросила девушка с утвердительными интонациями.
- Я принимаю твой вопрос как согласие? – в свою очередь спросил Триглеросса, положив ногу на ногу. Затем откинулся  назад в кресле и занял начальствующее положение.
 - Лучше меня вам в этой области не найти – Натали наклонилась вперед, добавив тихо, - но сначала я хочу получить бессмертие.
Триглеросса ликовал. На этот раз его посыл попал точно в цель, хотя игра далеко не закончена. Тем более с таким игроком, как Натали.
-Прямо сейчас? – спросил он серьезно, глядя в глаза.
- Вас это напрягает?
- Нисколько.
Девушка чуть откинула назад голову, открывая красивую кожу с пульсирующей жилкой на тонкой длинной шее.
-При других обстоятельствах я бы от такого предложения не отказался – Триглеросса наклонился к девушке, в его взгляде промелькнули другие, похотливые  искорки.
На этот раз Натали легко прочитала его мысли. Да и собеседник не пытался их скрыть.
- Заодно и проверим твою теорию бессмертия – в руках девушки блеснул неизвестно откуда появившийся  пистолет.
- Хм – оживился Триглеросса. Тебе может это показаться забавным.
Он молниеносным движением схватил руку Натали, в которой она держала пистолет, приставил дуло к своей груди и, прежде чем она успела опомниться, надавил на ее палец, лежавший на спусковом крючке.
Раздался выстрел. Маленькое  отверстие появилось в пиджаке на уровне сердца, а на  белой рубашке под ним, стало  расплываться маленькое темно коричневое  пятно.
Натали с ужасом следила за выражением его лица, мысленно перебирая варианты бегства из крепости, как она назвала для себя гостиницу, в которой даже обслуживающий персонал набран из спецназовцев и спортсменов. Маскообразное, ничего не выражающее, словно у игрока в покер, лицо Триглеросса,  вдруг сменилось дьявольской усмешкой.


— Сегодня этого не произойдет, — в тоне его голоса не слышалось ни боли, ни страдания, ни даже злости, что тоже могло быть уместно в данной ситуации. Натали так и не поняла, имел ли Триглеросса в виду его смерть или обретение ею бессмертия. Сколько раз за свою жизнь Триглеросса проделывал этот трюк, учитывая особенности своего тела, и всегда он имел безусловный успех. Пройти мимо такого удачного стечения обстоятельств он не мог и в этот раз.
Ситуация внезапно изменилась. Что-то особенное появилось в воздухе, что-то невидимое изменилось в окружающем фоне, но это почувствовали оба и сразу. За секунду до того, как протяжно пискнул динамик сотового телефона, предупреждая об опасности, Триглеросса потянулся за ним к футляру, прикрепленному к ремню на брюках, а Натали с опаской повернулась к двери. Именно там, как она ощущала, находился источник опасности. "Немедленно уходите, у нас гости в черном" — появилась надпись на дисплее его айфона.
За пять минут до этого группа вооруженных людей в черной форме и масках с ловкостью натренированных солдат спустилась по канатам из вертолета на крышу гостиницы Эсперанса, в стороне от оборудованной вертолетной площадки, чтобы не попадаться в поле зрения камер наблюдения. Они двигались быстро, четко, тихо, словно хищники, каждый зная свою задачу. Без единого выстрела был нейтрализован единственный охранник перед входом в гостиницу с площадки на крыше, и с помощью снятого с трупа электронного ключа, командир открыл массивную пуленепробиваемую входную дверь. Рослый широкоплечий командир жестами указал направления движения своих людей, разделив их по двое в каждый конец коридора. Нужный им сектор с несколькими комнатами находился этажом ниже, но попасть в него можно было либо через гостевой лифт, либо через лифт обслуживания, имевших только две остановки — первый и последний этаж, либо через бронированную дверь, связанную с отдельной потайной лестницей, ведущей на вертолетную площадку. Этот сектор, чем-то похожий на бункер, построенный в обход всех правил безопасности гостиниц, не был зафиксирован в плане строительства.
Триглеросса поймал себя на мысли, что нападавшие действовали так быстро и профессионально, что даже Фернандо не успел подать сигнал.
И все-таки, командир ориентировался тут, как у себя дома. Нужная дверь находилась в коридорчике за неброской дверью подсобного помещения. Электронный ключ, снятый с охранника, к сожалению, не подходил к двери. Устраивать взрыв с помощью пластиковой взрывчатки сейчас не входило в его планы, поэтому широкоплечий с тремя бойцами прошел в следующее подсобное помещение, где располагались мощные моторы скоростных лифтов гостиницы. Спуститься по тросам всего на один этаж оказалось не так сложно, и они попали в богато обставленное просторное фойе секретного этажа.
Триглеросса бросил пристальный взгляд на Натали, но та, прочитав его мысли, помотала головой, то ли отрицая свою причастность к тому, что происходит за дверью, то ли извиняясь. К сожалению, другого выхода, кроме входной двери из апартаментов не существовало. Помощи, во всяком случае, в самое ближайшее время ждать не приходилось, но о нападении уже знают нужные люди, значит, нужно продержаться всего несколько минут, — размышляла Натали. — Ты можешь сказать, что происходит за дверью? — тихо спросил Триглеросса. Натали прикрыла глаза. — Я их не вижу глазами, поэтому настроиться будет сложно, но, думаю, возможно. Мне нужно не увидеть их, а прочесть цель, — быстро подумала она, концентрируясь на ментальных проекциях, идущих от нападавших.

— Давай быстрее.


Девушка закрыла глаза, пытаясь представить обстановку с другой стороны двери, которая отпечаталась в памяти, с тех пор, когда она впервые вышла из лифта. — Там шесть человек, — начала неуверенно Натали, но затем ее голос становился все более уверенным. — Явные признаки агрессии, целеустремленности. Они готовятся войти. Для Триглероссы непрошеные гости оказались полной неожиданностью, хотя страха не вызывали. ФБР, ЦРУ, ИНТЕРПОЛ, мафия, как и все остальные смертные, ему не страшны, — размышлял он. Гораздо более интересно, как они его тут нашли и какие цели преследуют. СМС послал управляющий гостиницы, а значит, служба его безопасности уже в пути. К сожалению, в возникшей перестрелке нападающих могут перебить, поэтому прервется единственная ниточка, ведущая к заказчику, а его нужно найти, во что бы то ни стало. Такие вещи он не прощал никому. Триглеросса решительно направился к входной двери, заметив испуганный взгляд Натали. — Спрячься в дальней комнате, — посоветовал он. Выждав, пока девушка скроется из виду, резко отворил дверь. Шесть крепких на вид бойцов со штурмовыми американскими автоматами в масках и черных костюмах без опознавательных знаков. Двое у двери, двое чуть дальше, и двое у единственного стола в холле чем-то заняты с кейсом или компьютером. На него тут же с двух сторон набросились двое бойцов. Несколько сильнейших ударов в шею и пах должны были обездвижить любого человека, но Триглеросса даже не сдвинулся с места от этих, почти смертельных выпадов. Его ответный удар в лицо одному из нападавших отбросил несчастного далеко назад, словно его ударило тяжелым железным молотом. Двухсотдвадцатикилограммовый вес Триглероссы и особенность тканей тела составляли машину смерти даже без оружия, поэтому удары его были летальны для обычных людей. Второй боец, слева от двери, тут же нанес еще несколько быстрых эффективных в обычной ситуации ударов, но и те не принесли ожидаемого результата. Этого нападавшего Триглеросса бросил в находившихся чуть дальше двух других боевиков, уже поднявших оружие. Выстрелы раздались почти одновременно с броском, но цель уже оказалась вне досягаемости, и оба боевика упали, увлекаемые брошенным товарищем. Наращивая инициативу, Триглеросса, словно танк, двинулся в наступление. В этот момент почти одновременно из двух лифтов в противоположных концах овального фойе выскочили, вооруженные итальянскими штурмовыми винтовками Беретта, люди в форме охраны гостиницы. — Стоять! Не с места, не двигаться! — тут же закричали с обеих сторон. По фойе заплясали красные точки лазерных прицелов.
Пятеро коммандос оказались на открытом пространстве между двух огней. Трое опрокинутых Триглероссой боевиков, и еще двое, до этого момента возившихся с чемоданчиком на столе, мгновенно отреагировали сменой позиции, оказавшись зажатыми с двух сторон, словно в тиски, охранниками. Короткие очереди со всех сторон почти одновременно разорвали относительную тишину пространства. Упали несколько охранников, застонал, упав на колено один из боевиков. Бойцы в масках снова сменили позицию, перекатившись к столу — единственному месту, где можно было хоть как-то забаррикадироваться. Охранники, не ослабляя беспорядочную стрельбу и неся потери, отступили для перегруппировки назад в лифты, где их не могли достать пули боевиков, но почти сразу вновь двинулись в наступление. Интенсивная стрельба короткими очередями, сливающимися в продолжительный гул, не прекращалась ни на секунду. Небольшой декоративный столик, за которым укрылись оставшиеся трое боевиков, не представлял существенной защиты от пуль, а охранники наращивали инициативу, продолжая безостановочно стрелять. Упал еще один из боевиков, схватившись за бок. Получили ранение, но продолжали ответную стрельбу двое других, хотя их ответный огонь стал значительно менее интенсивным.
Триглеросса, оказавшись между двух огней, пусть и не на главной линии, не опасался за свою жизнь, но инстинктивно отступил назад в комнату. Теперь он боялся потерять единственную нить информации в лице командира нападавших. Из обычных бойцов, скорее всего, ничего не выбить. — Стоп! — заорал он как можно громче и внушительнее, когда на миг ослабла стрельба, и тут же бросился к перевернутому изрешеченному столу, где окопались оставшиеся боевики. Стрельба прекратилась. Некогда роскошный холл невозможно было узнать. Скомканный красный палас усыпан толстым слоем осколков дорогих китайских ваз, стекла, штукатурки и деревянных щепок. Декоративные тумбы, на которых несколько минут назад стояли вазы, теперь беспорядочно валялись разбитые и продырявленные. Трое боевиков лежали в разных местах на полу в неестественных позах без признаков жизни. Триглеросса подошел ближе к столу и наклонился над одним из лежащих солдат. Черный, продырявленный пулями костюм был мокрым от крови. Триглеросса стянул с боевика маску, нащупывая пульс на шее. Молодой человек, лет тридцати-сорока со светлыми волосами и короткой стрижкой. На мужественном лице, испачканном кровью, застыла маска смерти. — Черт! — выругался Триглеросса, бросившись ко второму. Второй, лет пятидесяти крепкий, широкоплечий боец со стальными глазами, светлыми, относительно длинными волосами, и приплюснутым боксерским носом был тяжело ранен в грудь и в бедро. Пуля попала чуть выше бронежилета, и сейчас он тяжело дышал, хватая ртом воздух. Третий солдат хрипел, захлебываясь кровью. Спасать было некого. — Кто вас прислал? — в отчаянии, почти криком спросил Триглеросса, приподняв раненого. Здоровяк с приплюснутым носом лишь криво усмехнулся, обнажив испачканные кровью белые зубы. Каким-то чутьем Триглеросса понял, что он главный. Но как вынуть из него информацию? Он ничего не скажет, — Триглеросса понимал это и перебирал варианты. Пыток или введения лекарств тот не вынесет из-за своего ранения. Скорее всего, жить ему и без этого оставалось считанные минуты, максимум часы, если не оказать помощь. Вооруженные охранники осторожно выглядывали через щели прицелов из проема дверей лифта. Поняв, что опасность миновала, они рассредоточились по искромсанному фойе, прочесывая территорию на предмет взрывчатки и оставшихся боевиков.
— Натали! — Триглеросса вдруг вспомнил о потрясающих способностях девушки. Он бросился назад в апартаменты шикарного номера. Внутри, словно ничего не произошло, было тихо, спокойно и чисто. — Натали, — тихо позвал он. Чуть бледнее обычного, но со спокойным лицом девушка вышла из-за шкафа. — Мне нужна твоя помощь, — обратился к ней Триглеросса. Девушка кивнула. — Ты можешь вынуть из одного раненного информацию? — Вполне, — коротко ответила она.
Натали вышла из комнаты в холл, где в воздухе висел едкий запах пороха, смешанный с запахом крови. Она инстинктивно прикрыла рот. Под ногами хрустели гильзы и осколки разбитых китайских ваз, и она старалась не смотреть на лежащие на полу тела. Вдвоем они подошли к раненному боевику, окруженному охранниками. — Внимание! — обратился к ним Триглеросса. — Больше мне не мешать. — Он говорил четко, отрывисто, словно отдавал команды. — Уйдите с глаз долой. Заберите своих раненых, найдите и приведите сюда управляющего Фернандо, прочешите крышу. Быстрее! Охранники, привыкшие исполнять приказы, бросились кто к лифтам, кто к раненым, кто к двери, ведущей к секретной лестнице на последний этаж и выходу на вертолетную площадку.
Триглеросса посмотрел сначала на тяжело дышащего боевика, затем на Натали: — Твоя очередь. Натали опустилась на одно колено рядом с умирающим, поднося ладони к его вискам. На ее лбу выступила испарина. Она чувствовала, как потоки боли и страха захлестывают сознание, но ей нужно было найти единственную, главную мысль, скрытую за мучительным агонизирующим криком.




— Просто задавайте ему вопросы, — спокойно сказала девушка, словно эта ужасная ситуация ее не слишком беспокоила. — Как твое имя? — Триглеросса ткнул лежащего боевика в грудь. Тот застонал, открыл глаза, помотал головой. — Ганс Крюгер, — ответила за него девушка. Боевик с удивлением и опаской посмотрел на странную девушку, произнесшую его имя. Его настоящее имя. Имя, которое не должен был знать никто. Даже ему самому порой казалось, что та жизнь давно забыта, но сейчас эта странная девица с такой легкостью напомнила ему о прошлом.
Триглеросса усмехнулся. Реакция боевика доказывала, что Натали сказала точно. — Кто вас прислал? — медленно, разделяя паузами слова, снова спросил Триглеросса. Крюгер покосился на девушку, стиснул губы, словно пытаясь заслонить свой разум от ее проникновения.
— Он из агентства национальной безопасности, секретный отдел элитных боевиков для особо опасных заданий, — сказала Натали за него. — Задание получил непосредственно от заместителя начальника агентства Карстона. Крюгер сверкнул глазами, беспомощно мотая в разные стороны головой. — АНБ, — протянул Триглеросса. — Как вы меня нашли?
— С помощью… — Натали замялась. Ее мозг внезапно охватил поток чужой, грязной информации, словно ледяной водой. Она почувствовала себя гнусно, использованной. — С моей помощью. — Она начала ощупывать свою одежду, волосы. — Он сообщает, что на мне есть микрочип, — добавила она виновато, но в глазах ее горел гнев, — но я... Триглеросса остановил ее: — Не надо. — Он допускал такой вариант, и вполне возможно, что девушка либо играет на несколько сторон, либо не знала о слежке. Первый вариант представлялся более убедительным. Это он выяснит позже. Микрочип тоже найти не сложно. — С какой целью прибыли сюда? — обратился он к раненому. — Нейтрализовать вас и увезти с собой, — перевела его гневное молчание Натали. Это уже интересно, — подумал Триглеросса. — И каким образом вы собирались это сделать? Натали прищурила глаза, словно пыталась лучше понять неслышимый голос, затем оглянулась вокруг, как будто что-то искала. И затем сказала: — С помощью электрошока с платиновыми электродами, которые находятся вон в том чемоданчике, — девушка указала. — А так же они использовали пули с титановыми наконечниками. Триглеросса припомнил, что когда он вышел из апартаментов, его встречали четверо боевиков. Двое других находились поодаль, занятые каким-то предметом на столе. Он тогда подумал о компьютере. Электрошок, платиновые электроды и титановые пули, — Триглеросса задумался. Судя по всему, АНБ знает о нем гораздо больше, чем хотелось бы, и давно разрабатывает способы защиты. По счастливой случайности или вовремя подоспевшей помощи охранников гостиницы, он не пострадал. Триглеросса осмотрел себя. Костюм был продырявлен пулями еще как минимум в двух местах, не считая попытки Натали. Одна из пуль все-таки достала его, и рана была достаточно глубока. Конечно, никакой опасности, даже боли, но неприятно — могло быть гораздо хуже. Из раны сочилась кровь.
Он прошел к лежавшему между телами бойцов кейсу, открыл его. Оборудование было наготове. Что-то среднее между медицинским дефибриллятором и электрошоком, — отметил Триглеросса. Зеленый индикатор показывал полный заряд.
Крюгер бросил полный ненависти взгляд на девушку, и вдруг вскочил, словно не был тяжело ранен, выхватив из высокого ботинка метательный нож. Триглеросса кинулся на боевика, уложив его коротким мощным ударом на пол. И все-таки тот успел бросить. Тяжелый метательный нож вонзился в грудь девушки с левой стороны. Она покачнулась и стала оседать, беспомощно оглядываясь по сторонам. Триглеросса подхватил ее, опустив медленно на пол. — Не успела, — слабым голосом сказала девушка. — Что? — Бессмертие. Натали дышала быстро, прерывисто. Каждый вдох давался ей с болью. В голове промелькнула одна-единственная, острая мысль: Сначала обман, потом смерть. Но он не дал мне умереть просто так! Триглеросса принял решение уже давно, но исполнение оставил на более подходящее время. — Сейчас будет немного больно, — он взял за рукоятку ножа и быстрым движением вырвал его из груди. По всем правилам медицины он действовал неправильно, но они беспокоили его сейчас меньше всего. Девушка зашлась тяжелым влажным кашлем, на губах появилась алая кровь. Видимо, было повреждено легкое.
Лифты пришли в движение. Триглеросса рванул ткань рубашки, промокшую темной, почти черной его кровью, обнажая рану на боку. Она уже не кровоточила. Скомкав обрывок ткани над ножевой раной Натали, он выдавил несколько капель, а затем заткнул ею рану. Жгучая невыносимая боль появилась в области груди. Эта боль была не похожа на боль от ранения; она была горячая, обжигающая, словно огонь, сжигающий яд. Лицо Натали исказила гримаса страдания, и она потеряла сознание. Из лифта в окружении других охранников вышел Фернандо. Тоже с Береттой и в бронежилете. Увидев высокого гостя, склонившегося над телом девушки, он бросился к ним. — Ничего не должно просочиться в прессу, — начал Триглеросса, предотвращая поток извинений от начальника охраны. — Девушку проверь на предмет жучков. Минут через двадцать за ней прилетит вертолет. Сопроводи ее, пожалуйста. — Триглеросса связался по закрытому каналу со своей службой безопасности, отдав четкие распоряжения. Фернандо по-армейски коротко кивнул, подзывая одного из подчиненных. — Да, и еще, — добавил Триглеросса, — мне нужен новый костюм…



 




 

ГЛАВА 21. Германия. Мари, Лейла.
Белый Боинг 737 компании Люфтганза двадцать минут назад сел в аэропорту Цюриха. Накануне перелета, в отличие от Фаи, Мари относительно хорошо выспалась в Лондонской гостинице, поэтому в течение всего полета пыталась снова и снова переварить полученную информацию, с трудом укладывая ее по новым полочкам в голове, пока подруга отдыхала. Внутреннее смятение не давало ей покоя. Старые принципы и понятия почему-то не работали, и Мари усиленно пыталась найти объяснения, чтобы на основе их выработать подходящую линию поведения и стратегии. Кто такой этот Джек? Почему он стал целью? Почему даже после таких тяжелейших травм и авиакатастрофы он не только выжил, но и трансформировался? — Каждое новое слово, каждый факт о геоцентах, брошенный Фаей, рушил её прежнюю, четко структурированную картину мира, вызывая болезненное отторжение, смешанное с пугающим любопытством. Допустим, они хотели избавиться от Лейлы, летевшей с Джеком. Допустим, что они всё-таки знали, что Джека тоже хотят пригласить на обряд обращения в дальнейшем, но зачем охотиться за человеком с тяжелейшими травмами, который вряд ли выживет, она не понимала. Что-то не сходилось в голове, не склеивалось в понятную ей схему.
Их перелет, к счастью, прошел спокойно. В аэропорту Цюриха они взяли на прокат машину. К сожалению, связаться с Лейлой пока не удалось, и они направились в город Фрайбург, где находился госпиталь, в котором лежал Джек. Во время езды Фая избегала разговора, казалась молчаливой, собранной и выглядела бледнее обычного. Ее плечи были напряжены, а губы плотно сжаты, выдавая скрытую тревогу. Она, словно отрекшись от окружающего, вела машину, время от времени нажимая кнопку дозвона. Мари инстинктивно ощущала, что произошло что-то непредвиденное, пыталась собрать все свои способности и просмотреть на энергетическом уровне окружающее, однако недавно перенесенные ею события и тяжесть ожидания мешали сосредоточиться и использовать свои силы на полную. Её аура ощущала лишь густую, липкую враждебную среду, страх, который она успела забыть. Зато Джек, воспринимавшийся на энергетическом уровне еще вчера как тоненькая, едва пульсирующая ниточка, готовая в любую секунду оборваться, сейчас значительно усилился, как ей показалось, что не могло не радовать. Но Мари не хотела беспокоить Фаю, на плечах которой и так лежала слишком большая ответственность.
После очередной попытки вдруг ответил телефон Лейлы. Напряжение в салоне было таким, что Мари даже подпрыгнула от неожиданности, будто сработал будильник. Фая, резко взяв машину вправо, остановилась у обочины. Фая несколько секунд слушала молча. — Кто это? — Наконец спросила она с нотками настороженности. На другой стороне ответили. Мари наблюдала за подругой, её сердце сжималось от предчувствия беды, видя, как стремительно меняется выражение лица Фаи. — Где Лейла? — Лицо Фаи во время разговора несколько раз сменило цвет, она то закрывала рот рукой, то теребила кончики волос, то касалась нижней губы. Наконец, быстро повернувшись к замершей, словно мумия, Мари, сказала: — Запиши адрес. Мари записала. — Где это? Фая молчала. Минуты две она сидела неподвижно, что-то обдумывая. Ее взгляд блуждал далеко от машины, мозг работал, словно компьютер. — Они не в госпитале, — наконец, произнесла Фая каким-то изменившимся, незнакомым, сдавленным голосом, полным едва сдерживаемого ужаса. — Я говорила с Эрной, она немка, представилась как врач, лечившая Джека... Им пришлось срочно покинуть больницу из-за непредвиденных обстоятельств. В них стреляли. С Джеком, вроде, всё нормально, но Лейла ранена. Нам нужно лететь, Мари, — ее голос сорвался. — Нужно торопиться.
Мари ощутила, как бешено стучит сердце. Точно так же, как вчера, когда она сидела за хлипкими дверями своей квартиры перед лицом неизвестной опасности. Она понимала, что нечто подобное происходит и в душе у подруги, но решимости у обеих сейчас было хоть отбавляй.
Мари набрала на дисплее указанный адрес, и машина, сорвавшись с места, быстро набрала скорость. Фая прекрасно, под стать немецким гонщикам, вела машину в крайнем левом ряду на максимальной скорости. Уже через полтора часа подъезжали к двухэтажному деревянному домику, в указанной Эрной деревне. Небольшая деревенька, уходила до самого леса, выделявшегося поодаль частоколом прямых, словно стрелы, темных стволов сосен и елей. Черный лес, или Шварцвальд. Мари отметила про себя живительную силу практически девственной природы. — Бесподобное место, — заметила она с нотками восхищения. Фая согласилась робким кивком — она, казалось, физически не могла оторваться от мыслей о Лейле. У ворот их никто не встречал, да и вокруг не видно ни души. Тишина, спокойствие, природа. Оставив машину у ворот, девушки осторожно, с замиранием сердца, готового выпрыгнуть из груди, подходили к дому. Входная дверь оказалась незапертой, и они вошли внутрь уютного дома. Фая заметила в зале у окна напротив двери незнакомую светловолосую девушку, склонившуюся над диваном, догадываясь, что именно с ней разговаривала по телефону.
Эрна еще не видела такого в своей врачебной практике. Ее нервы были натянуты, как струна. С тех пор, как Лейла потеряла сознание в ванной комнате, Эрна перенесла немало потрясений... Ей казалось, что земля уходит из-под ног. Эрна была готова впасть в панику, когда единственный человек, который мог стать свидетелем и объяснить причины исчезновения из госпиталя, ни с того ни с сего потеряла сознание в ванной комнате. Вернее, причины были. Ранение и заражение крови — она понимала это как врач. Инстинктивно она начала тогда реанимационные мероприятия, а когда не нащупала пульс на шейных артериях, она почувствовала, как ужас ледяной волной сковал ее жилы. С трупом и украденным из больницы тяжелейшим пациентом, ей точно грозило тюремное заключение. Эрна готова была бежать, куда глаза глядят, но когда Лейла вдруг пошевелилась, девушка сама была готова упасть в обморок. Хорошо, что Лейла все-таки очнулась, хотя ее крайняя слабость очень беспокоила. Без антибиотиков не обойтись. Она хотела помочь девушке подняться и добраться до дивана, чтобы уложить раненую, но не смогла это сделать — девушка была невероятно, просто неподъемно тяжела. На бледном осунувшемся лице с темными кругами под глазами застыла печать смерти. Эрна видела эту печать и дрожала, потому что впервые за карьеру медицина была бессильна перед чем-то другим. А рана на спине выглядела ужасно. Поэтому, лишне говорить, как она обрадовалась неожиданному звонку друзей Лейлы двумя часами раньше.
Эрна вскрикнула от неожиданности, её сердце бешено подскочило, увидев в дверях незнакомых людей. Она как раз заканчивала осмотр раны у Лейлы…
Джек, лежавший на кровати в соседней комнате, безуспешно пытался сфокусировать взгляд, но глаза, словно смесь испорченного бинокля и калейдоскопа, не слушались. Он моргал, пытался тереть глаза руками, нажимать ладонями, но ничего не менялось. Лишь разной яркости и насыщенности цветовые всполохи на сером фоне. Он чувствовал себя младенцем, который впервые видит мир, но его зрение предательски искажено. Вместе с тем, он с удивлением заметил, что боли, которую испытывал в последнее время, нет. Наоборот, бодрость, растущая сила и желание действовать наполняли его существо, словно в его венах разливался горячий, густой эликсир. С трудом удалось сесть на кровать, преодолевая сильное головокружение, инертность и непослушность отяжелевших конечностей. Он почувствовал тяжесть своего собственного тела — оно было чужим, невероятно плотным и сильным.




— Мы с вами разговаривали по телефону, — Фая говорила мягким успокаивающим голосом, заметив гримасу испуга на лице девушки. Мари стояла чуть сзади, осматривая обстановку, и пытаясь оценить ее внутренним чутьем. Пространство, к сожалению, наполнено энергиями смятения, ужаса и страха. Причем, страха смерти. Она чувствовала не просто враждебную среду, а липкий, омерзительный страх, исходящий от самого воздуха в этом доме. Она искала Джека, но не находила его, что вызывало отнюдь не хорошие мысли.
Эрна переводила растерянный взгляд с одной незнакомой девушки на другую, не веря, что помощь пришла. Мари поспешила успокоить явно перепуганную девушку, но подойдя ближе, невольно вскрикнула, с трудом подавив рвотный спазм, увидев на диване лежащее вниз лицом тело, которое они не заметили раньше. — Лейла! — одновременно вскрикнули Фая и Мари. Лейла с трудом приподняла голову, тут же опустив ее обратно. — Привет, — голос казался слабым, почти неестественным. Она была на грани. Фая подошла к подруге, осмотрела и пропальпировала участок вокруг раны. Мари и Эрна наблюдали за действиями Фаи, лицо которой казалось серьезным и сосредоточенным, как никогда. Фая делала пассы над кожей, иногда касаясь, иногда поднимая руки. Для Мари эти действия, носившие характер обмена энергиями, были знакомы, а Эрна скептически и с недоверием смотрела за Фаей, размышляя, как добыть антибиотики. Вдруг Лейла застонала, переворачиваясь на бок, и с помощью подруги, села. Уже через мгновение её бледность немного отступила — Фая знала, что процесс регенерации Лейлы ускорился, хотя Эрна вряд ли могла это объяснить. — Извини, — сказала она другим, чем минутой назад голосом, — не было возможности восстановиться. — Они обнялись. Расплакалась, уткнувшись в плечо обнимавшей ее Мари, и Эрна. Эрна, чьи руки дрожали от напряжения последних дней, рыдала от облегчения, смешанного с полным осознанием своего катастрофического положения. Мари почувствовала, что белокурая Эрна вдруг перестала плакать. Мало того, она перестала на несколько мгновений дышать, а затем закричала так пронзительно и высоко, что этот звук словно расколол тишину и болью отозвался в висках.
В дверном проеме соседней комнаты показался худой бледный человек в мятом грязном от пятен крови больничном халате, едва прикрывавшем середину бедер, с бинтами на голове, руках и ноге, похожий, скорее, на зомби из фильмов ужасов. Его фигура была зловеще неестественна. Он шел, широко расставив руки, и качаясь из стороны в сторону, словно слепой глядя вперед невидящими глазами.
Эрна единственная была повернута лицом к комнате, откуда вышел странный человек, и первая отреагировала. Вскрикнула, захлебнувшись воздухом, словно её толкнули в воду. Вскрикнула, поддавшись инстинкту, и Мари, повернувшись на вопль Эрны. Вскочила с дивана Фая, повернула голову Лейла. Девушки замерли, пытаясь осознать увиденное. Это, несомненно, был Джек. Вопреки всем устоям медицины, всем своим травмам и переломам, он стоял на ногах! — Джек? — с дрожью в голосе, едва слышно прошептала Мари, не веря своим глазам. Джек тут же отреагировал, повернув голову. Его взгляд, безумный и пустой, казалось, прошел сквозь них. Было что-то ужасающее в его движениях, не говоря уже о внешнем виде. Взъерошенный с безумно распахнутыми глазами он двинулся в их сторону. Теперь стало понятным, что он не видит, а реагирует лишь на голос. Мари бросила взгляд на Фаю, но судя по ее виду, и она удивлена не меньше и не знает, что предпринять.
В голове Фаи проносилось множество сценариев. Холодная, как лед, паника сковывала её. Инициация Джека проходила в нестандартных условиях, все происходящее с ним дальше могло привести к самым непредсказуемым результатам. "Кровный геоцент" — это было бы счастьем по сравнению с тем, что она видела. Вполне возможно, что в процессе трансформации произошли неизвестные до сих пор мутации. Она почувствовала, что перед ними не друг, а хищник, ведомый базовыми инстинктами, порожденными болью и трансформацией.
Фая стояла в нерешительности, замерла в бездействии Лейла, понимая, что их единственный выход может быть и их самой большой угрозой. Мари продолжала обнимать впившуюся в нее мертвой хваткой Эрну. У всех возник в голове единственный вопрос — бежать или сражаться?

ГЛАВА 22. ГЕРМАНИЯ.
Из машины Никс связался по телефону с Элен в штаб-квартире Интерпола в Лионе. При нынешнем развитии техники найти автомобиль по номерному знаку, имея время и отправную точку, не составляет особого труда. Именно об этом он просил давнюю знакомую из центра в обход правил.
К черту протоколы! Дело, в которое он ввязался, становилось все сложнее и опаснее, чем нравилось ему больше и больше. Он чувствовал, как его профессиональная жилка дрожит от азарта. Без сомнения, тут не обошлось без международного терроризма, хотя цели и мотивы были не ясны. Он был крайне раздражен, что координаторы все еще не нашли связь между падением самолета и теми пассажирами, которые были на его борту, а аналитики не одобряли выбранное им направление расследования. Мало того, его дело хотели прикрыть, передав его расследование в руки транспортной авиации, которая понятия не имеет о криминальных делах и мировой политике. Ему было решительно наплевать на мнения других инспекторов, мнения экспертов, координаторов и аналитиков, которые не окунулись в события на месте. Он полагался на свою интуицию, а она подсказывала ему о правильности направления.
Чуть раньше, просмотрев в комнате охраны все видеоматериалы о прибывающем и отъезжающем от больницы транспорте, он сделал для себя несколько отметок в блокноте. Всего несколько амбулансов, привозивших больных этим утром к центральному входу приемного отделения, быстро уезжавших после разгрузки, и лишь один подъехал к заднему входу. Камера наблюдения там была всего одна, но общего вида, да и в коридоре в этой части камер не поставили. Поэтому оставалось гадать почему один из амбулансов остановился именно у заднего входа, а не у парадного. Да еще и находился там около пятнадцати минут. Никс попытался выяснить это у начальника охраны, но тот отмахнулся — обслуживание. Опытного оперативника такой ответ не удовлетворил. Он записал номер машины и позже связался с Элен.
Никс просил координатора проследить через спутник местонахождение этой машины, а заодно еще раз проверить по своим каналам лишь одного пассажира — того, который выжил в катастрофе, умер в больнице, и затем исчез при крайне странных обстоятельствах, когда едва не погиб напарник Никса.
Элен ответила через четверть часа. К сожалению, даже она, используя все мощности Интерпола, не смогла накопать ничего, что могло бы хоть как-то помочь в расследовании. Ничего из его прошлого не проливало свет ни на причины катастрофы, и не объясняло то, что происходило с ним дальше. Капитан чуял нутром, что дело не просто сложное и запутанное, оно решительно отличается от десятков и сотен других дел, которые ему приходилось распутывать. В нем был какой-то особый, пугающий дух таинственности.
Капитан Дональд Никс и лейтенант Грубер сидели в черном авто с работающим на полную мощность кондиционером. Никс нервно постукивал пальцами по черной пластиковой панели за рулем. Грубер молчал, вспоминая произошедшее в госпитале, потирая время от времени болевшие ребра. Каждый вдох отдавался тупой болью, но он был благодарен своему бронежилету.
— Эта жара уже донимает! — нервно бросил Никс. Он был северным человеком, и холод переносил гораздо лучше, чем жару, поэтому поездки в тропики избегал любыми способами. Но что бы здесь, в Германии!
— Да, очень необычно для этого времени года, — отозвался Макс. Тридцать пять градусов в апреле это нонсенс. В это время порой в горах Шварцвальда еще и снег лежит. А тут… — он покачал головой. — Лично я не помню таких температур. И никто не помнил. Прогноз погоды уже раз сто сообщил, что такой жары не помнят даже старожилы. Макс подумал, что хорошо было бы искупаться в озерах Шварцвальда, до которых от Фрайбурга рукой подать. Они все еще очень холодны, но с этой жарой будут просто шикарны.
Уже через полчаса раздался ответный звонок из штаб-квартиры Интерпола в Лионе, и Элен своим певучим голосом сообщила адрес в деревне, куда прибыл нужный им амбуланс.
Никс даже подпрыгнул на сиденье. Поток разочарований, подозрений и неточностей внезапно сменился ясной, четкой информацией. Он даже засомневался на какое-то время во всемогуществе их организации.
— Ты бесподобна! — бросил он, затем резко нажал на газ, выворачивая руль. — Это одно из самых приятных выражений благодарности, которые я от тебя слышала. — Но Никс уже бросил трубку.
С визгом заскрипела по асфальту резина, и уже через несколько минут машина, покинув больничный городок, мчалась по междугородной трассе в указанном направлении.
Макс Грубер схватился за пластиковую ручку над дверью, удерживаясь от сильного раскачивания автомобиля из стороны в сторону, несшегося по горной извилистой дороге Шварцвальда. Никс гнал, как мог, обгоняя справа и слева, казалось, ползущие машины. Такого вождения Макс, болельщик Шумахера, еще не видел. О водительских качествах своего напарника он еще не знал, поэтому с опаской поглядывал на него. Никс казался сосредоточенным и уверенным.
Сержио Омчинаро ждал. Находясь в тени деревьев и вне досягаемости камер наблюдения, расположение которых изучил с самого начала, он следил за двумя людьми в черном Фольксвагене. За теми, из-за которых тремя часами раньше, его постиг очередной провал. Сейчас он мог бы их убрать без проблем, но у них было то, что ему в данный момент катастрофически не хватало. Информация. Объект невероятным образом исчез из госпиталя, и глупо было бы не воспользоваться сведениями полиции или Интерпола, или к кому они там принадлежали. Поэтому Сержио не торопился.
Судя по всему, эти двое ожидали какой-то информации — иначе, зачем им находится уже битый час в машине в районе госпиталя? Выжидал и он. Интуиция его не подвела. Увидев, как автомобиль, буквально, сорвался с места, он убрал оружие, надел черный шлем, завел мотоцикл Сузуки и на безопасном расстоянии двинулся за ними.
Беспокоило Омчинаро лишь одно — не выходил на связь Триглеросса. Сержио догадывался, что это могло означать в свете его недавнего провала и резкого тона во время последнего разговора, но пока игнорировал эти мысли и действовал по своему плану. В конце концов, не его вина, что кто-то выжил в авиакатастрофе. Главная цель — женщина была ликвидирована, пусть ее и не нашли.





В конце концов, многих не находят после подобных катастроф.
Омчинаро тоже размышлял о том, кто такой этот выживший и почему боссу понадобилось срочно убрать его даже в таких обстоятельствах. Сержио не верил в совпадения, не верил в случайности. Везде есть своя закономерность. Человек не мог просто так выжить после авиакатастрофы. И тем более не мог ожить после того, как умер в больнице. Если бы ему рассказали подобную историю, он бы не поверил. Но тут он все видел своими глазами. В том, что этот человек был мертв, Омчинаро мог бы поклясться. Он и сам устраивал порой спектакли в ходе своей деятельности, инсценируя смерть, но отличить игру от правды был в состоянии. Когда Триглеросса в очень резкой форме сообщил, что цель все еще жива, о чем поведала Натали, у Сержио почему-то провелась параллель между самим боссом и парнем в больнице. Бессмертные? Вполне возможно. Это объясняло причины охоты.
Мотоцикл легко вилял между машин. Горная дорога петляла и извивалась, позволяя не терять из виду черное авто, не выдавая преследование.
Наконец, автомобиль свернул налево с широкой трассы на узкую двухполосную дорогу, где почти не было машин. Деревенские дороги в это время оставались относительно свободными. Рабочие давно были на работе, а дети в школе. Только туристы время от времени ехали осматривать местные достопримечательности.
Впереди по пути следования есть всего четыре деревни. К сожалению, на этой пустой дороге заметить хвост не составит труда даже дилетанту. Дорога петляла по пригоркам среди густого леса. Омчинаро свернул на проселочную лесную дорогу, идущую чуть выше почти параллельно асфальтовому полотну. Он не боялся потерять их из виду. Деваться им некуда, а видимость и обзор с возвышенности прекрасный. Нужно лишь время от времени продвигаться вперед, меняя точку наблюдения.
Наконец Фольксваген свернул в небольшую деревеньку под названием Эйзенбах, с разбросанными по холмам типичными старыми немецкими домиками.
Неожиданный шум привлек его внимание. Он огляделся, заметив черный военный вертолет, летевший довольно низко, практически над самыми кронами деревьев. Еще гости? Знаков страны нет, — отметил он, глядя в полевой бинокль. Лишь бортовой номер. Странно. Если это не германские ВВС и не Интерпол, то кто? Догадка ему не понравилась. У Триглероссы очень длинные руки и неограниченные возможности. Вряд ли это третья сила, которая до сих пор оставалась в тени. Скорее всего, в вертолете боевики Триглероссы. А это означало одно. Он, Омчинаро, отстранен. И скорее всего, другой киллер уже идет по его следу. Убегать бесполезно. Рано или поздно тебя найдут – где бы ты ни был. Он криво усмехнулся. — Посмотрим. Этот раунд я хочу оставить за собой.
Автомобиль остановился возле одного из домов в деревне. Как только инспектора покинули его, из-за холма выскочил вертолет, опустился на поляне недалеко от дома, из него высыпала группа в черной одежде и в масках. Тоже без опознавательных надписей, — отметил Сержио. По реакции полицейских, бросившихся в укрытие, он понял, что начата фаза ликвидации. Запрыгнув на мотоцикл, он выдвинулся к месту событий, стараясь держаться вне зоны видимости для вертолета.
________________________________________
Фая обратила внимание, что Джек ведет себя не совсем как зверь, хотя его поведение выглядело непонятным и пугающим. Диван был единственным препятствием на его пути. Фая вышла чуть вперед из-за их хлипкого укрытия под дружный, испуганный выдох подруг.
— Джек, здравствуй, — она говорила громче обычного, чтобы привлечь его внимание.
Джек остановился, не говоря ни слова, повернулся всем телом на звук и двинулся тяжелой качающейся походкой прямо на Фаю, по-прежнему держа руки перед собой. Она лихорадочно пыталась понять, что движет им — звериный инстинкт, страх, интеллект или еще что-то. Причем сделать это нужно быстро, иначе может быть поздно.
Джек шел, как слепой медведь, без единой эмоции на лице. Фая не выдержала, попятилась назад. Её решимость начала таять под напором этой мертвой, пугающей силы.
Мари смотрела во все глаза, не зная, что предпринять. Она вспомнила, как разговаривала с Джеком по скайпу, возможно, он вспомнит ее голос.
— Джек, это я, — ее голос дрожал, и звучал значительно тише, чем Фаи, но в нем была искренность, способная пробиться сквозь хаос.
Он остановился. В больших темно-карих глазах читался скорее испуг, может быть удивление, но это не были глаза бешеного зверя. Взгляд блуждал в пространстве, не фиксируясь на одной точке.
— Кажется, он ничего не видит, — шепнула Эрна, впервые с облегчением осознав, что её крик привлек его внимание, но не привлек его зрение.
— Мари? — голос Джека был очень необычным — хриплым, низким, медленным, как будто он с трудом выдувал буквы. Слышались в нем и нотки удивления, хотя преобладал мощный тембр сильного человека. Фая облегченно выдохнула. Напряжение спало, но не до конца. Не зверь, и, кажется, память тоже сохранена. Начала приподниматься из-за спинки дивана и Лейла.
Джек медленно опустил руки.
— Я не вижу, — на лице какой-то намек на растерянность, но не более. Он скорее констатировал факт.
— Не переживай, мы поможем тебе, — Мари сделала шаг в его направлении.
— Кто с тобой?
— Тут доктор Эрна из госпиталя, где ты был, Лейла, с которой ты летел в самолете, и Фая. Ты помнишь их? — в надежде спросила Мари.
— Нет, — даже не покачал головой, но на лбу появились складки, словно он пытался что-то припомнить.
Мари медленно подошла, взяла Джека за руку. — Неужели совсем ничего? Ведь раньше ты мог чувствовать меня за тысячи километров, когда мы с тобой общались.
Взгляд Джека касался Мари, или проходил сквозь нее — трудно было сказать, но внутренние ощущения от его энергий изменились. Она пока не могла сказать, что именно по-другому. Джек, бедный Джек, — подумала Мари. Сколько тебе пришлось пережить! Она дотронулась до грубого свежего шрама чуть выше правого виска. — Ты похожа на радугу, — наконец, сказал он.
Мари опустила веки, пытаясь увидеть Джека другим зрением. В энергиях он был похож на дымчатое белое облако. Совсем не так, как выглядят люди, в ауре которых может присутствовать вся гамма, хотя преобладает один цвет, меняющийся в зависимости от эмоционального состояния. Возможно, он не совсем слеп.
Осторожно подошла Фая. — Джек, мы с тобой не раз спорили на форуме о жизни и магии, и я знаю о тебе гораздо больше, чем ты себе можешь представить. Пришло время поведать тебе то, из-за чего произошли и продолжают происходить последние события.
Она не успела договорить. У входной двери послышался шорох, неясные щелчки, затем раздались выстрелы. Громкие, оглушающие. Они прозвучали как приговор. Неужели ад вернулся? — с ужасом подумала Эрна.






ГЛАВА 23. Германия, Эйзенбах.
Напичканный современным оборудованием слежения, вертолет Black Hawk, двигался значительно тише других винтокрылых машин. Семь тренированных и подготовленных бойцов в масках и черной форме внимательно осматривали через открытую дверь машины территорию внизу. Нужный им двухэтажный домик... Черный Фольксваген двигался по узенькой асфальтовой дорожке в его направлении, остановившись напротив входа.
Незваные гости? Ждать, пока они уедут, возможности нет. Был отдан приказ на молниеносную операцию с уничтожением всего, что находится внутри и снаружи, причем с подтверждением выполненной задачи. А это значит, что задействовать управляемые ракеты пока нельзя. Бойцы не обсуждают приказы, не ищут причин, они выполняют поставленные задачи. Командир отряда кивнул в сторону дома, и вертолет быстро спикировал на лужайку перед строением, зависнув в полутора метрах от земли. Выпустив отряд специального назначения, уже через пару секунд черный ястреб снова взмыл в небо для корректировки.
Никс с Грубером готовились войти в дом, когда неожиданно появившийся вертолет быстро опустился сзади метрах в пятидесяти от них.
Заметив военный вертолет без опознавательных знаков воздушных сил Германии, оба тревожно всматривались в движения ловко выпрыгивающих людей в масках. На какую-то долю секунды Никс подумал, что это Элен послала помощь, но быстро отмел этот вариант. Он бросил вопрощающий взгляд на напарника. Грубер пожал плечами, хотя тоже сначала подумал о поддержке специальных силах Бундесвера.
Никс среагировал мгновенно на уровне инстинкта, упав на кафельный пол чуть раньше, чем первые пули просвистели над головой, отбивая щепки от деревянной двери. Стреляли из оружия с глушителями. Тихая операция по уничтожению, — успел подумать Никс. Макс Грубер, к сожалению, оказался менее подозрительным и расторопным, никак не ожидая такого поворота событий. Две пули попали в грудь, застряв в спасшем жизнь сегодня утром бронежилете, но третья попала в левое плечо, разливаясь жгучей, невыносимой болью.
Никс дернул его за ногу, увлекая на пол и убирая напарника с линии огня. Еще пара десятков пуль просвистели над головой несколькими мгновениями позже, застряв в стене и двери.
— Организация Объединенных Наций! — крикнул Грубер на английском, вытянув руку с пластиковой карточкой, но в ответ снова прозвучали тихие хлопки выстрелов из оружия с глушителями.
— Плохо дело, — покачал головой Грубер. Его лицо исказила гримаса боли и разочарования.
Пока их закрывал от прицельного огня припаркованный автомобиль, в котором уже осыпались боковые стекла, и, судя по действиям вооруженной группы, это заграждение не задержит нападающих. Опыт Никса подсказывал, что они были атакованы одним из отрядов ликвидации, естественно, нигде не числившимся. Разговаривать тут бесполезно. Они даже выяснять не стали, кто перед ними. Если учесть события последних дней, то все укладывается в схему ликвидации. Только кто стоит за всем этим?
— Быстро в дом, — кивнул Никс на изрешеченную пулями дверь.
Грубер толкнул дверь, а Никс выстрелил в ногу, одного из бойцов, приблизившихся к машине. Когда тот со стоном упал, выстрелили еще дважды в голову, зная, что эти ребята экипированы бронежилетами, которые не пробить пулями из пистолета.
Под градом свинца, обрушившегося на них со всех сторон после выстрелов Никса, они вползли внутрь дома, укрываясь за стеной. К счастью, обошлось только царапинами. Никс быстро опрокинул тяжелый дубовый стол, подтащив его к двери, и подпер его пышным зеленым креслом. На какое-то время эта, на скорую руку выстроенная баррикада, поможет. До первого взрыва. Выстрелы снаружи стихли.
Двумя пальцами Никс указал Груберу на себя, затем на входную дверь и на правую от них сторону дома. Только сейчас он заметил взгляды из глубины просторного зала.
Эрна выглядывала из-за дивана, с перекошенным от ужаса лицом, наблюдая за ворвавшимися мужчинами.
Фая и Мари с трудом пытались удержать Джека, повиснув у него на руках и уговаривая сесть на пол. Джек всем своим телом нацелился на источник шума.
Если не считать мужчину с бешеными глазами в больничной одежде, обстановку можно было назвать дружественной, — подумал Никс. Во всяком случае, гораздо более приятной, чем та, что снаружи дома. Никс пригнувшись двигался в их сторону. — У вас есть в доме что-нибудь для перевязки? Мой напарник ранен.
Но ответа он не услышал.
Через разбившееся окно в холл влетел тяжелый предмет, гулко ударившись об пол, он покатился дальше.
— Граната! — закричал Никс, одновременно прыгая в сторону, противоположную упавшему предмету. Раздался оглушительный взрыв, посыпались разбитые стекла. Взрывной волной Никса перебросило через диван. В ушах звенело, он почувствовал сильный удар в грудь. В окно, через которое влетела граната, впрыгнул один из бойцов, тут же перекувыркнувшись и занимая оборону. В оконном проеме на противоположной стене, появился силуэт второго бойца. Грубер, скрытый от осколков за подручной баррикадой, выстрелил в первого нападавшего, попав в бронежилет, но тут же скорректировался и выстрелил в голову. Второй открыл огонь в сторону Грубера. Никс среагировал чуть позже из-за легкой контузии от взрыва. Точный выстрел, еще один. И второй боевик распластался на полу. Со стороны окон послышался приглушенный треск выстрелов. Снова заплясали по комнате пули, круша все на своем пути.
Джек не проявлял ни осторожности, ни сдержанности. Легко высвободившись из рук Мари и Фаи, он бросился к окну с молниеносной, нечеловеческой скоростью. С легкостью, словно тряпичную куклу, он втащил за руку стрелявшего бойца в комнату, нанес два сокрушающих удара и выбросил несчастного с переломанными костями обратно в окно. Из другого окна тоже послышалась стрельба. Стреляли в Джека. Девушки в ужасе наблюдали, как на его теле появляются маленькие отверстия от пуль. Но он, как заговоренный, не чувствовал ни боли, ни дискомфорта. Беспорядочный огонь в сторону Джека захлебнулся после ответных выстрелов Грубера и Никса. Джек с той же молниеносной быстротой, метнулся к окну, выбив телом раму, выскочил на улицу. Снова хлопки выстрелов, сливающиеся в очереди. Стихли они внезапно. Стало понятно, что бой окончен. Никс осторожно выглянул в высаженное окно, вслушиваясь в тревожную тишину. Его сердце колотилось в груди. А вот это это совсем плохо, — мелькнула у него в голове мысль, когда он услышал нарастающий гул вертолетных винтов.
Пора внести свои коррективы, — подумал Сержио, наблюдая через оптический прицел за заходящим на боевой разворот вертолетом. Он уже успел собрать снайперскую винтовку. Щелчок, еще один, и еще. Пилот с окровавленным лицом ткнулся в панель управления, и машина стала заваливаться, стремительно приближаясь к земле.

ГЛАВА 24. БАРСЕЛОНА.
Триглеросса стоял перед огромным окном своего люкса, за которым простиралась залитая солнцем Барселона. Пятно его собственной крови на рубашке, несмотря на быструю свертываемость, напоминало о недавнем хаосе. Он с отвращением стянул продырявленную одежду. Вся эта возня с АНБ, этим Крюгером, и, особенно, с Натали, раздражала его до предела. Он ненавидел сюрпризы, а последние часы были наполнены ими.
Его служба безопасности работала с филигранной точностью. Тела боевиков уже исчезли, кровь отмыта. Фернандо, бледный и трясущийся, лично руководил процессом, гарантируя, что ни один осколок титановой пули, ни единый волосок не просочится в прессу. Натали, завернутая в простыню, уже была на пути к специальной клинике. Триглеросса не был уверен, выживет ли она, но его кровь должна была дать ей шанс. Его дар был его собственностью, и он не любил, когда его собственность исчезала.
Вскоре вошел один из его помощников, неся идеально сшитый темно-синий костюм "Kiton" и свежую рубашку.
— Костюм готов, господин Триглеросса. Охрана периметра усилена. Сообщения о вертолете и боевиках в Эйзенбахе, Германия, поступили. Триглеросса кивнул, надевая свежую рубашку. — Вертолет. Мои люди или...? — Скорее всего, это наши, сэр. Мы заметили, что господин Омчинаро вышел из-под контроля. Его нужно было заменить. — Заменить, — Триглеросса усмехнулся. Сержио всегда был слишком импульсивен. — Что с Ланкастером? — Он прибыл. Встреча состоится через десять минут в нижнем баре, как и планировалось. Доступ к бару перекрыт, все гости и персонал проверены.
Триглеросса неторопливо закончил одеваться. Зеркало отразило идеального, спокойного мужчину, не имевшего никакого отношения к недавней резне. Он взял в руку телефон, проверяя последние данные, полученные от Натали. АНБ. Карстон. Титановые пули. Они играли по-крупному, пытаясь разработать оружие против него самого. Он должен был встретиться с Ланкастером, но мысли его были уже далеко — в Германии, где его "проект" Джек, судя по недавним отчетам, демонстрировал непредсказуемую и интересную трансформацию.
Он спустился на лифте в нижний бар. Это было тихое, роскошное помещение, отделанное темным деревом и бархатом, с приглушенным светом. За столиком в самом дальнем углу, лицом к стене и спиной ко входу, сидел Ланкастер.
Генри Ланкастер — человек, не нуждающийся в представлении. Один из самых влиятельных мировых банкиров, воротила финансовых рынков, за которым тянулись нити управления десятками стран. На первый взгляд, он был безупречен: дорогой костюм, седые волосы, выдержанные манеры. Но Триглеросса знал, что под этой маской скрывается хищник, способный сожрать целое государство ради крохотной выгоды.
— Прошу прощения за небольшую задержку, — Триглеросса легко скользнул на диван напротив Ланкастера. Его голос был мягким, но в нем чувствовалась стальная уверенность. — У меня были непредвиденные проблемы с сантехникой.
Ланкастер, не моргнув глазом, кивнул, отставив бокал с виски. — Не проблема, Триглеросса. У меня тоже было беспокойное утро. Ваши люди, кажется, очень... активны сегодня. Мои источники в Германии сообщают о настоящей бойне.
Триглеросса сделал едва заметный жест, и официант, появившийся словно из воздуха, наполнил его бокал красным вином.
— Поверьте, Генри, это часть необходимой зачистки территории. Давайте перейдем к делу. Меня интересует не ваше мнение о моей оперативной работе, а ваш контроль над рынками. Мой новый проект требует колоссальных вложений и полной невидимости на стадии запуска.
Ланкастер сложил руки в замок, его глаза блеснули. — Невидимость имеет свою цену, Триглеросса. Вы просите меня не просто об услуге, вы просите меня о корректировке мировых финансовых потоков. Это даже для меня чревато.
— Я не прошу, Генри. Я требую гарантий. И цена, которую вы называете, будет оплачена золотом. Я готов утроить сумму, о которой мы договаривались. Но мне нужна полная, абсолютная тишина вокруг скупки активов в Восточной Европе и, что более важно, в Латинской Америке. Вы должны обеспечить стабильность доллара, несмотря на предстоящие политические потрясения.
Ланкастер склонил голову, изучая вино в бокале Триглероссы. — Вы всегда играли вдолгую, это я в вас уважаю. Но то, что вы задумали... это похоже на передел мира, а не просто на бизнес. И, кстати, насчет ваших проблем. Я слышал, что АНБ вас ищет, и они ищут не деньги. Они ищут человека.
Триглеросса отпил вино. Вкус был идеален, несмотря на напряжение.
— Я не удивлен, Генри. Люди всегда ищут что-то, чего не понимают. Но поверьте, АНБ — это меньшая из наших проблем. Вы выполните мою часть сделки, и ваша финансовая империя получит вечную защиту. А теперь расскажите мне о политической ситуации в Венесуэле.

— Вы выполните мою часть сделки, и ваша финансовая империя получит вечную защиту. А теперь расскажите мне о политической ситуации в Венесуэле...
Ланкастер кивнул, коротко проанализировав обстановку на южноамериканском континенте, но вскоре вернулся к главному, тому, что его по-настоящему интересовало.
— Вы упомянули "вечную защиту", Триглеросса. Это метафора, или вы говорите о том, о чем я думаю? Ваша легенда... она всегда витала в воздухе, как дорогая, но нереальная сказка. Вы можете дать мне гарантии?
Триглеросса отставил бокал. Его глаза, обычно спокойные, приобрели почти хищный блеск. Он наслаждался моментом, когда могущественный финансист впервые в жизни почувствовал себя маленьким и уязвимым.
— Я говорю не о метафорах, Генри. Я говорю о грядущем перерождении. Вы слишком сосредоточены на земной суете, на долларах, на нефти, на политических сдвигах. Но скоро все это потеряет значение.
Он наклонился ближе, его голос стал тихим и глубоким, словно рокот далёкого грома.
— Послушайте меня внимательно. Я абсолютно уверен в грядущей солнечной катастрофе. Это будет не просто вспышка, Генри. Это будет событие, которое сотрёт современную цивилизацию. Электроника, связь, финансовые системы, которые вы контролируете, — всё обратится в прах. Воцарится хаос. Мир, каким вы его знаете, умрет в огне.
Ланкастер нахмурился, в его глазах промелькнуло недоверие. — Это звучит как сюжет из дешёвого фильма. Мы переживали солнечные бури, Триглеросса. Системы защиты...
— Вы переживали обычные бури. То, что идёт, — это Великая Чистка. И вы, со всем вашим золотом, останетесь в мире каменного века. Но есть способ выжить. Есть возможность перескочить этот этап.
Триглеросса подался вперёд, опустив второй, главный, козырь.
— Мне нужны лояльность, ресурсы и абсолютная тишина сейчас, пока я завершаю свою работу. Взамен, Генри, я предлагаю вам то, что не купишь ни за какие деньги: бессмертие. Не для всех, конечно. Для узкого круга избранных, тех, кто обеспечит моё господство в новом мире. Для тех, кто докажет свою безграничную преданность. Для вас, Генри, и, возможно, для вашей ближайшей семьи.
Ланкастер откинулся на спинку дивана. Его лицо, обычно каменное, выражало глубокое сомнение, смешанное с пугающей надеждой. Слишком невероятно, слишком... магически. Но этот человек, Триглеросса, был всегда на шаг впереди.
— Бессмертие, — медленно повторил Ланкастер. — Это смелое заявление. И, честно говоря, я вам не верю. Ни в катастрофу, ни в этот... дар. У меня были дела со многими людьми, обещавшими золотые горы. Я вижу вашу силу, Триглеросса, вижу, как вы контролируете события, но для того, чтобы я поставил свою империю на карту вашего апокалипсиса, мне нужны доказательства. Не слова.
Триглеросса улыбнулся, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего. Он потянулся к карману, доставая небольшой, черный, идеально гладкий камень, похожий на вулканическое стекло.
— Доказательства, Генри? Вы получите их. Но не сейчас. Сейчас вы дадите мне ваше слово, что все мои условия будут выполнены. Я пришлю вам кое-что, Генри. Нечто, что убедит вас, что ваша жизнь, в её нынешнем, смертном виде, — лишь временная ошибка, которую я готов исправить.
Триглеросса поднялся, обходя стол и легко похлопав Ланкастера по плечу.
— До скорой встречи, Генри. И не пытайтесь искать альтернативные пути. Их нет.

ГЛАВА 25. БАРСЕЛОНА. АННА АЛЬВАРЕЗ.
Анна Альварез, сидевшая в неприметном кафе через улицу от отеля, чувствовала, как растёт её разочарование. Спецсредства практически не работали — она слышала лишь часть разговора, но и того, что она услышала, её потрясло до основания. Смертельную серьёзность в голосе Триглероссы, когда он произнёс слова "Солнечная катастрофа" и "бессмертие". Ланкастер выглядел сломленным, а Триглеросса — властелином. Анна была на грани принятия того, что её босс — не просто олигарх, а фигура, оперирующая силами, неподвластными разуму и науке.
Триглеросса поднялся, закончив разговор. Он взглянул прямо на окно, и Анна ощутила ледяной укол в груди. Он её увидел и улыбнулся — улыбкой, лишенной тепла. Это был взгляд собственника, который подтвердил, что его ценный, интеллектуальный инструмент на месте. Анна осознала, что она — не сотрудник, а пешка, которой хвастаются, и эта мысль обжигала её гордость.
Она собрала свое оборудование, когда на закрытый канал связи пришло сообщение, которое её удивило:
— Анна, ожидаю тебя в офисе на Рамбле. Немедленно.
Триглеросса возвращался в свой главный, тщательно охраняемый офис. Это означало, что он хотел не просто поговорить, а полностью её изолировать для важного, возможно, судьбоносного разговора.
________________________________________
Офис на Рамбле был крепостью из стекла и стали. Анна застала Триглероссу, когда он собирал небольшой саквояж.
— Вы слышали, что нужно, Анна. Иначе вы бы не поехали сюда так быстро, — констатировал он, даже не глядя на неё. — Вы, конечно, не верите. Не верите в "Солнечную катастрофу", не верите в "бессмертие". И это правильно. Ваш ум требует доказательств, и я ценю это. Вы — слишком ценный ресурс, чтобы держать вас в неведении.
Он повернулся к ней, его взгляд был прямым и тяжёлым.
— Я возглавляю Консервативное крыло неких сил, не относящихся к человеческой расе. — Он сделал паузу, глядя на Анну, которая стояла неподвижно, как будто её внутренний компьютер дал сбой.
— Наша цель — спасти избранных во время грядущего мирового коллапса и обеспечить себе финансовую и политическую стабильность.
— Есть и другие, — продолжил Триглеросса, — Либералы, которые считают, что спасать нужно всех. Они глупы.
Босс подошел ближе. — Хватит слов. Наша гостья, Натали Крейтон, ранена. Мы едем на виллу. Тебе стоит кое-что увидеть собственными глазами и понять, что мир, который вы знали, совсем не такой, и он умирает.
Анна почувствовала, как её сердцебиение участилось. Она была напугана, но любопытство, это профессиональное, неудержимое любопытство, было сильнее страха.
— Поехали, Анна. Вы увидите процесс, который не вписывается ни в одну из ваших научных моделей.
Девушка тихо кивнула.
Через полчаса они въехали на территорию виллы. Босс провел ее в специальное крыло здания, где она никогда не была.
В одной из комнат, заставленной высокотехнологичной, но незнакомой Анне аппаратурой, находилась Натали, бледная, почти безжизненная, в состоянии глубокого шока.
Её раны казались ужасны, несовместимы с жизнью, но она была жива! Она была стабилизирована без какого-либо медицинского вмешательства, которое Анна могла бы понять.
Это было невозможно с точки зрения медицины, физики и логики. Все научные догмы, все её ценности Анны рушились на глазах, оставляя в душе холодную, зияющую пустоту. Она была полностью убеждена в словах Триглероссы, но в то же время была напугана до глубины души — она столкнулась с истиной, которая не оставляла ей шанса на прежнюю жизнь.
Триглеросса посмотрел на неё.

— Давай пройдем в соседнюю комнату.
Там на функциональной кровати лежал знакомый ей русский учёный Эдуард Петрович Коваль. Он был подключен к приборам, а его тело покрыто красными пятнами.
— Ещё утром мой друг был обычным смертным человеком, через час, — он посмотрел на дорогие часы, — он очнётся бессмертным Геоцентом.
— Геоцентом? — переспросила Анна. Это слово, чуждое её миру, прозвучало странно.
Триглеросса кивнул. — Так нас называли знающие тысячи лет.
— Теперь вы верите, Анна? Бессмертие. И это только начало.
Анна с трудом нашла голос. — Я... я поняла.
________________________________________
Триглеросса повернулся к ней, его лицо стало серьёзным, как никогда. Он смотрел не на свою секретаршу, а на свой самый ценный, хотя пока ещё не до конца настроенный, аналитический инструмент.
— Хорошо. Теперь, когда вы поняли, с чем имеете дело, вы должны понять, как мало у нас времени.
Триглеросса подошел к специальной консоли, на которой мерцала сложная графика, показывающая геофизические и энергетические показатели Земли.
— Общий фон планеты... он меняется. Катастрофа, о которой я говорил Ланкастеру, слишком близка. У меня нет времени на долгие игры. Мне нужны люди, Анна. Верные люди для Обращения.
Он начал ходить по комнате, его шаги были энергичны и резки.
— Во-первых, мне нужны лидеры: олигархи, банкиры, политики. Те, кто сможет управлять ресурсами в новом мире. Мои люди занимаются их вербовкой и подготовкой к скорейшему Обращению.
— Во-вторых, мне нужны солдаты. Сильные, выносливые, дисциплинированные люди. Спортсмены, бойцы, бывшие военные. Те, кто сможет поддерживать порядок, пока наши новые лидеры осваиваются.
Триглеросса остановился прямо перед Анной.
— Ваша задача, Анна, — это анализ и координация. Я не жду от вас стрельбы или боевых операций. Мне нужен ваш ум.
Он протянул ей свой главный планшет, на котором горели тысячи имён и досье.
— Используйте свой доступ к мировым базам данных и связям. Составьте мне список кандидатов на Обращение по двум категориям: "Лидеры" (влияние, активы, стратегическое мышление) и "Солдаты" (физические данные, лояльность, отсутствие семьи). Отсейте тех, кто имеет связи с АНБ или спецслужбами. Каждая минута на счету.
— И, что не менее важно, — его голос стал ледяным. — Мне нужны данные о Либералах. Они не ищут денег или власти. Они ищут людей. Мне нужно понять их логику. Найдите мне их уязвимое место.
Анна крепко сжала планшет. Это было то, для чего она родилась — анализ, данные, стратегия. Ужас перед сверхъестественным смешался с захватывающим вызовом.
— Я приступаю, господин Триглеросса, — ответила она.
Её лояльность сейчас была абсолютна, но только потому, что она была парализована увиденным. Анна нуждалась во времени, чтобы разобраться, кому служить.


ГЛАВА 26. ГЕРМАНИЯ. ДЖЕК — АТЛАС. (С усилением)
Дверь. Это было первое, что он увидел, и одновременно не видел. Не прямоугольник из дерева и металла, а сплетение энергетических полей, вибраций и контуров. Взрыв гранаты заглушил привычные чувства, но пробудил нечто новое, древнее и могущественное.
Джек больше не ощущал себя человеком. Его зрение, которое, казалось, пропало, на самом деле просто переключилось. Мир был не тьмой, а сияющим, постоянно движущимся потоком информации. Он видел ауры женщин за диваном — яркие, паникующие, вибрирующие страхом, он видел тусклое сияние двух человек за баррикадой и знал, что они не враги. Он видел охотников снаружи — тёмные, агрессивные энергетические сгустки, направленные на уничтожение.
Осознание. Это произошло в одно мгновение, словно тысячи лет забвения были стёрты. Он не просто выживший пассажир с упавшего авиалайнера. Он — Атлас, один из Древних Геоцентов, погибший, вернее перешедший в другой мир бытия пять тысяч лет назад.
Его силы росли сейчас с невероятной скоростью, и ему нужно было действовать. Хаос был неприемлем.
Он вылетел из окна, проявив молниеносную, нечеловеческую скорость. Для него боевики в масках двигались, невероятно медленно, почти застыв на месте. Он не стрелял. Он использовал чистый, направленный импульс. Один резкий рывок руки — и шея бойца хрустнула. Второе движение — и оружие другого с силой вонзилось ему в грудь. Третий боевик, попытавшийся отступить, был мгновенно обездвижен невидимой силой, и Атлас, не замедляясь, нанёс сокрушающий удар.
Расправившись с наземной группой, он остановился. Он чувствовал металлического ястреба, заходившего на боевой разворот. Вертолет "Black Hawk" в его восприятии был скоплением дефектных, нестабильных связей.
Атлас поднял руку, не глядя на вертолет, и сосредоточил мысль. Это было так же просто, как вдохнуть. Он коснулся самой структуры лопастей винта, заставив металл устать и распасться. Вертолет, зависший в воздухе, издал последний, предсмертный скрежет и рухнул, врезавшись в кроны деревьев. Через несколько мгновений Грохот падения сменился абсолютной, жуткой тишиной.
________________________________________
Атлас почувствовал новый, холодный, целенаправленный взгляд с возвышенности. Невидимый, прагматичный хищник — Омчинаро. Тот самый, который был рядом, когда самолет начал падать, тот самый, который принес смерть в палате интенсивной медицины, тот самый, что стрелял в сопровождавшую его девушку в лифте. Он не услышал и не увидел выстрел. Он его ощутил — как нарушение гармонии пространства.
Снайперская пуля Омчинаро была идеальна — направлена в затылок того самого выжившего пассажира. Но для Атласа пуля лишь появилась и замерла в нескольких сантиметрах от его головы, окружённая голубоватой аурой замедленного времени, а затем растворилась в пространстве атомами и частицами.
В этот момент его сознание коснулось Сержио Омчинаро. Атлас не искал его лицо или местоположение. Он искал его жизненный центр.
В ту же секунду Сержио почувствовал, как его сердце замерло, остановилось, перестав качать кровь по артериям. Не было ни удара, ни боли, а полное, жуткое прекращение движения. Сознание угасало. Он упал на землю, не в силах вздохнуть, парализованный ужасом собственной, мгновенно наступившей смерти.
________________________________________
Атлас развернулся и вошел в разрушенный дом. Внутри царил хаос. Поломанная мебель, ошметки тканей, щепки, дым. В дальней комнате лежала на диване девушка, окружённая аурой боли, и он направился к ней. Фая и Мари, всё ещё потрясённые, смотрели на него, не в силах произнести ни слова, их собственные страхи и надежды боролись за первенство. Эрна стояла позади, бледная, неподвижная. Её глаза были огромными от пережитого кошмара.
Атлас подошел к Лейле. Он знал, кто она, и видел, что нужно делать. Её тело просто нуждается в корректировке энергии. Он протянул руку, и его светлая, мощная энергия хлынула в её тело. Рана стала затягиваться на глазах. Исчезли черные линии, расходящиеся от раны, как протуберанцы. На лице появилось здоровое сияние.
— Лейла, ты в порядке. Мы справились с первой волной.
Атлас повернулся к Лейле, уже сидевшей на диване. Его взгляд был полон древнего уважения и благодарности.
— Я помню тебя, Алиса. И очень благодарен. Мы не встречались пять тысячелетий. Теперь нам нужно двигаться дальше.
Лейла прикрыла глаза, и одна крупная, нежданная слеза скатилась по её щеке. Алиса. Как же давно она не слышала его. Её истинное имя. В нем была надежда.

Он обернулся к Фае. Она смотрела на Джека округлившимися от понимания глазами. Слёзы текли по её лицу сами собой, но она была единственной, кто смог говорить, ибо знание, которое она хранила, наконец обрело смысл. Она знала: все их усилия, весь их страх, вся их борьба наконец-то окупились.
— Здравствуй, Феникс. Хранительница знаний, — Атлас склонил голову. — Я бесконечно благодарен тебе.
Фая рванулась вперёд, не в силах сдержать эмоции, и протянула руки к нему как к божеству, явившемуся из глубин времени.
— Атлас! — прошептала она сбивчивым, дрожащим голосом. — Как долго Мы ждали тебя!

Атлас повернулся к Мари. Его взгляд задержался на ней, став более сложным, более глубоким. В нём всё ещё светилась человеческая привязанность Джека, того парня, который чувствовал с ней необъяснимую связь. Но теперь этот взгляд был преломлён могуществом Атласа, который видел не только её ауру, но и её духовный след.
Он видел, как её душа, чистая и яркая, когда-то принадлежала другой, древней женщине — близкому союзнику Геоцентов, которая не пережила ту великую войну. Мари была человеком, но её дух нёс в себе отголоски прошлого, и её привязанность к Джеку была не случайна, а была эхом той далёкой, неразорванной связи.
— А ты, Мари... — Его голос смягчился, утратив древний, царственный тон, став более личным, тёплым. — Ты не одна из нас, но ты здесь по праву. Я вижу, что ты принесла сюда верность и необходимую нам связь. Твоё сердце... оно ведёт тебя.
Мари ахнула, прикрыв рот рукой. Она почувствовала не просто его притяжение, а осознание его величия. Он не назвал ей древнего имени, но его слова о её "праве" быть здесь, о "верности", которую она несла, были более убедительны, чем любое имя. Слёзы хлынули из её глаз, но это были слёзы не страха, а глубокого, пронзительного понимания: её любовь и интуиция оказались ключом к чему-то великому.

— Мы не можем здесь оставаться. Они скоро придут снова. И они сильнее, чем вы думаете. Мой враг — верховный лидер Кровных Геоцентов — очень могущественен.


ГЛАВА 27. СЕКРЕТНЫЙ БРИФИНГ. АПОКАЛИПСИС И "СОЛНЕЧНЫЙ КОД".
Брифинг начался ровно в полночь по Вашингтону, в сверхзащищённом канале связи, который объединил глав разведывательных сообществ мира: "Пять Глаз" (США, Британия), ФСБ (Россия), Моссад (Израиль), ГРУ (Китай).
В центре экрана, зашифрованного до неузнаваемости, доминировал директор ЦРУ, Джеймс Мейсон. Его лицо было напряженным, освещённое холодным синим светом.
— Господа, спасибо, что собрались в столь поздний час. Тема нашего брифинга — это не терроризм, не валютные войны и не ядерное разоружение. Это Вымирание.
По экранам собравшихся пронеслись сложные графики, показанные американской стороной. Данные были однозначны, бесспорны и катастрофичны.
— С конца прошлого года наши геофизические службы и НАСА фиксируют аномальное поведение Солнца. Не просто магнитные бури. Мы говорим о Событии Уровня X — беспрецедентном энергетическом выбросе. То, что мы назвали "Солнечный Код". По нашим прогнозам, у нас осталось не больше восьми недель до того, как сверхмощный корональный выброс массы достигнет Земли. Он не просто выведет из строя электронику, он уничтожит энергосистемы, коммуникации и, по сути, вернёт цивилизацию в XIX век. Хаос будет полным и немедленным.
В канале повисла тяжёлая тишина. Первым её нарушил представитель ФСБ, генерал-лейтенант Волков.
— Американские коллеги, мы высоко ценим ваш апокалиптический прогноз. Но подобные данные уже давно известны нам, и мы предпринимаем свои меры. Нас больше интересует, почему вы скрываете связь между этим "Кодом" и человеком, который называет себя Триглеросса? Именно его люди, по нашим данным, в течение последнего года активно изымали патенты и технологии, связанные с ЭМИ-защитой и геотермальной стабилизацией. У него есть пути выхода из катастрофы. И, что важнее, почему он захватил нашего гражданина, учёного Коваля Эдуарда Петровича, который занимался перспективными исследованиями в области... ну, вы знаете.
Мейсон стиснул зубы. Давление России было ожидаемым.
— Генерал Волков, у нас нет данных о причинах захвата вашего учёного. Согласно нашим данным, Начальник специальных служб Испании Александр Триглеросса пригласил Коваля в качестве гостя к себе на загородную виллу. Это не первое посещение вашим учёным Испании. Полагаю, что вы тоже об этом знаете.
— В этот раз Коваль не вышел на связь с родными и своим научно-исследовательским институтом, — парировал Волков, его голос звенел от негодования. — И у нас есть основания подозревать о его захвате и насильном удержании. А если учесть недавнее нападении Ваших — Волков сделал акцент на слове ваших, — сил специальных мировых операций на Александра Триглероссу, то мы подозреваем, что в этом инциденте пострадал наш человек от ваших рук. Вы, как всегда, воюете чужими жизнями!
В разговор вступил глава Моссада, Надав Шарон. Его голос был спокойным и проницательным, но в нём слышалась скрытая тревога.
— Господин Мейсон, давайте будем откровенны. Вы пытались ликвидировать Триглероссу в Барселоне, и это провалилось. Мы знаем, что вы использовали экспериментальные титановые патроны. Это означает, что вы не считаете его обычным человеком. У вас есть некие данные, которые не известны остальным участникам собрания. Мы давно подозревали, что Триглеросса не обычный человек. Нам нужны все данные о его регенерации и нечеловеческой силе. Сейчас не время для секретов, когда над нами висит ядерный шантаж Солнца. Мы подозреваем, что эти "Геоценты" — нечто гораздо более древнее и опасное, чем просто политическая сила или организация.
Американские и британские представители обменялись напряжёнными взглядами.
— Мы работаем над этим, — уклончиво ответил Мейсон. — Данные пока слишком нестабильны и неоднозначны, чтобы их публиковать. — Но у нас есть общая задача: предотвратить Триглероссе использование "Солнечного Кода" в своих целях. По нашим данным Он начал активную вербовку политических и финансовых лидеров — он формирует правительство нового мира, в то время как старый мир рушится!
В этот момент, после долгого молчания, подал голос представитель Китая. Господин Ли говорил с неизменным ледяным безразличием.
— Мы проанализировали ваши данные. Наши расчёты показывают, что вероятность тотального краха электронных систем составляет $98,7\%$. Это означает, что любые "мировые господства", о которых вы говорите, будут длиться недолго, если не будет электричества. Наши ресурсы будут направлены исключительно на защиту наших национальных систем и обеспечение выживания населения. Ваши внутренние разборки с вашими же олигархами, которые, кстати, активно скупают наши активы, нас не интересуют.
Сказав это, Ли отключился от канала, визуально отстраняя Китай от западных проблем.
Наступило критическое напряжение.
— Вы видите! — воскликнул Волков. — Вы не можете контролировать даже своих союзников! Вы должны понимать, что Коваль, будучи в руках Триглероссы, может быть ключом к его планам. Мы требуем немедленного освобождения нашего учёного.
— Генерал Волков, мы предлагаем обмен информацией о Триглероссе на данные о ваших ядерных убежищах, которые, как мы знаем, оснащены лучшей защитой от ЭМИ и солнечной радиации, — попытался договориться Мейсон.
— Мы обсуждаем угрозу всему миру, а не сделку! — отрезал Шарон из Моссада. — В Барселоне был инцидент с пассажиром, выжившим в авиакатастрофе. Наши аналитические умы считают, что единственный выживший в авиакатастрофе над Германией человек по имени Джек Ковач может быть ключом к пониманию силы Геоцентов. По первичным данным расследования ООН и немецкой стороны, авикатастрофа была побстроена чтобы устранить этого Ковача, причем попытки его ликвидации продолжились даже в госпитале, куда он был доставлен.  Мы должны найти его первыми!
— Насколько силен этот Триглеросса? — озабоченно спросил Волков. До сих пор он не всплывал в наших сводках. Почему он активизировался в последнее время? Что он знает? И можно ли его привлечь на нашу общую сторону?
Мейсон вздохнул. Его лицо, освещенное синим светом, выражало безысходность.
— Генерал Волков, мы полагаем, что Триглеросса всегда был силён, просто не выходил на открытую мировую арену. Его влияние на финансовые рынки, на правительства Европы и Южной Америки всегда было теневым, но абсолютным. Что касается его физической силы...
Мейсон сделал паузу, словно подбирая слова, чтобы описать немыслимое.
— Попытка устранения в Барселоне провалилась. Обычное оружие не работает. Титановые патроны, разработанные специально для пробития плотных бронежилетов, смогли нанести ему повреждения, которые самостоятельно регенерировали в течение нескольких минут. Его скорость, его реакция, его способность исчезать и появляться в зонах, полностью закрытых для наблюдения, — выходят за рамки любого известного нам биологического или технологического объяснения. Мы считаем его... постчеловеком.
В голосе Мейсона прозвучала неприкрытая горечь.
— Что он знает? Он знает о Солнечном Коде и о том, как его пережить. Он знает, как использовать этот катаклизм для создания нового мирового порядка. Его внезапная активность в последние месяцы — это подготовка к Апокалипсису.
Шарон из Моссада добавил, его тон был ещё более мрачным: — А что касается привлечения его на нашу сторону... Вы видели, как он обращается с вашим учёным. Триглеросса не ищет союзников. Он ищет рабов для своей бессмертной утопии. Его цель — не спасти мир. Его цель — стать его богом.
— Может быть, стоит использовать более радикальные методы его ликвидации? — предложил Волков.
Мейсон покачал головой, в его глазах читалось сильное нежелание эскалации.
— Генерал, вы говорите о ядерном ударе по Барселоне? Или о ковровых бомбардировках? Этот конфликт с Испанией и возможная гибель обычных людей... это неприемлемо. Мы не можем спровоцировать Третью мировую войну ради устранения одного человека, каким бы нечеловеческим он ни был. Нам нужен другой план. Ювелирный.
Он тяжело опустил ладони на стол.
— Нужна общая координация действий, нужны данные, которых катастрофически не хватает. Вся агентурная сеть Европы не смогла найти ничего стоящего. Мы знаем, что он скрывается на вилле, но любая попытка штурма приведёт к катастрофе, сравнимой с инцидентом в Германии. Мы должны найти его уязвимое место.
Мейсон поднял глаза, обводя взглядом всех участников.
— Приоритет №1: Джек Ковач. Мы должны найти его первыми и понять его потенциал. Только он, кажется, способен противостоять Триглероссе. Мы должны первыми выйти на него и силы, с которыми он связан — до сих пор они отлично противостояли всем планам Триглероссы по его ликвидации. Полагаю, эти люди — ключ к нашему общему выживанию.
— Приоритет №2: Мы должны попытаться выйти на след учёного Коваля Эдуарда Петровича. Он может стать нашим источником информации, если его не успели... завербовать. Русские, задействуйте свои связи, чтобы определить его точное местоположение и состояние. Он — наш единственный, пока что, живой ключ к пониманию технологии Триглероссы.
— Совещание окончено. Действуйте.
Связь прервалась. Главы спецслужб остались в полной темноте, каждый наедине со своим страхом, неверием и пониманием, что мир изменился навсегда, а единственный, кто знал, что делать, был их общий враг.


ГЛАВА 28. ГЕРМАНИЯ. ТРИ ДЕВУШКИ И АТЛАС.
Тишина, наступившая после падения вертолёта, казалась неестественной. Разрушенный дом был наполнен запахом пороха, дыма и озоном, который остался после проявления чистой энергии Атласа. Капитан Никс и лейтенант Грубер мирно спали, их раны затягивались на глазах. Эрна лежала без сознания, и её не спешили пробуждать.
Атлас стоял в центре комнаты и выглядел нелепо в разодранной больничной пижаме. Все раны на теле исчезли, а мышцы уже обрели рельеф тренированного человека. Его аура, мощная и чистая, постепенно стабилизировалась. Он словно создавал вокруг себя некое пространство, имеющее свои законы, отличные от земных физических констант. Он всё ещё был частично человеком, но новое состояние давлело. Ему было трудно удерживать целостность сознания: внутри боролись Джек Ковач с его земными эмоциями и Атлас с его древними знаниями и космической силой, которую он пока не мог постичь полностью.
— Нам нужно уходить, — повторил он, обращаясь к Фае (Феникс) и Мари.
Вышла из дальней комнаты Лейла. Она выглядела как ни в чем не бывало. Она крепко стояла на ногах. Смертельная рана затянулась без следа. Её глаза, полные новой энергии, смотрели на Джека с благоговением и абсолютной верой.
Фая и Лейла переглянулись. То, что произошло в доме, — не просто чудо. Джек каким-то образом приобрёл древние знания Геоцентов. То, о чем никто и подумать не мог еще несколькими днями раньше. У них не осталось сомнений: перед ними проявление их первого правителя Атласа, который перешел в другой мир бытия пять тысяч лет назад. Атлас был не просто правителем. Он единственный мог держать телепатический канал связи с Материнской Планетой Геоцентов. После его гибели воцарился хаос среди оставшихся в живых, и они рассеялись по планете ради собственного выживания, в результате чего и произошел раскол. Неужели теперь всё можно изменить? — подумала Фая, и по телу побежали искры энергии, предвкушая великие перемены.
— Здравствуй, великий Атлас, — сказала Фая, преклоняя колено. Тоже самое сделала и Лейла. Мари смотрела на них, вытаращив глаза и ничего не понимая.
— Твоё Возвращение вызовет немедленную реакцию среди наших, — добавила Лейла. — И среди врагов. Думаю, что Триглеросса уже понял, что ты воскрес.
— Триглеросса... — это имя вызвало в голове Атласа неясные, болезненные воспоминания. Он видел картины древней войны, хаоса, огня и предательства. Воспоминания были путанными и фрагментарными, как осколки разбитого зеркала. Он чувствовал, что Триглеросса был его врагом, но почему — не мог вспомнить. — Его... его методы... они... неправильные.
Он попытался сконцентрировать мысль на следующем шаге, но его новые, безграничные способности были хаотичны. Он чувствовал, что может управлять материей, но не мог точно определить, сколько времени осталось до катастрофы.
Фая, как Хранительница Знаний, заметила неясность в его мыслях и решила проявить инициативу — Атласу нужно полное восстановление знаний, а они есть только у Хранителей Старейшин.
— Атлас, твой разум должен стабилизироваться, — начала Фая. — Твои силы пробуждаются, но ты всё ещё в раздвоенном состоянии. Нам нужны Старейшины. Они — единственные, кто может помочь тебе инициировать и полностью вернуть древние знания, чтобы войти в свою роль.
— Старейшины? — спросил Атлас. Он прикрыл глаза. — Я их не вижу.
— Они глубоко законспирированны. Либеральная ветвь Геоцентов имеет лишь примерное их местоположение. Нам нужно с ними встретиться как можно скорее, но Триглеросса, как ты сам сказал, ведёт слежку. Встречи должны быть раздельными, чтобы не подставить сразу всех.
Внезапно Атлас прикрыл глаза, его тело напряглось. Он переключился на энергетическое зрение. Он увидел то, что не могли увидеть другие Геоценты.
— У нас почти нет времени, Феникс. Я вижу... я чувствую энергетический сдвиг планеты. У нас остался всего двадцать один день. Ровно двадцать один день до того, как Солнце достигнет пика и произойдет катастрофа.
Его слова обрушились на девушек ледяным душем.
— Какая катастрофа? — с ужасом спросила Мари. Она вспомнила, как несколько дней назад к ней в клинику пришла Фая как раз с этим сообщением, но Мари посчитала это очередным недоказанным бредом ячейки фаталистов. Неужели всё это правда?
Фая посмотрела на нее. — К сожалению, всё верно, — она обняла Мари. — Только сейчас у нас есть надежда, — она бросила взгляд на Атласа.
— Тогда план меняется, — быстро проанализировала Фая. — Мы проводим две ключевые встречи. Дальше уже видно будет. Первую организуем немедленно, чтобы запустить твою инициацию. Вторую — чтобы скоординировать Либеральные силы.
Лейла подошла к компьютеру, её глаза горели решимостью. — Я остаюсь здесь, чтобы наладить скрытую связь с нашими ячейками. И Я свяжусь со Старейшиной в Индии.
Фая достала мобильный телефон, набрала довольно длинный номер. После недолгой паузы на другой стороне ответили.
— Наша первая встреча организованна. Мы отправляемся в Таиланд.


ГЛАВА 29. Тайланд.
Старейшина по имени Каирос (Греч. надлежащий момент, благоприятное время) жил в уединённом, скрытом храме в Таиланде, окружённом древними термальными источниками.
Фая, Мари и Атлас, воспользовавшись скрытыми каналами передвижения Геоцентов, прибыли в Бангкок и через три часа подъезжали на минивэне к храму. Атлас сидел неподвижно, его лицо было сосредоточено; он чувствовал, что приближается к чему-то монументальному. Мари сидела рядом, тревожно вглядываясь в окружающие джунгли, её человеческая интуиция кричала об опасности и важности момента.
Они вышли из машины. Влажный, жаркий воздух Таиланда обволакивал их. Храм, увитый лианами, казался частью самой природы.

Когда они зашли в храм, там царила тишина, стоял густой, сладкий запах благовоний. Позолоченные статуи Будды, казалось, наблюдали за ними.
Каирос вышел встретить гостей и замер на месте, его взгляд был прикован к Атласу. Его глаза округлились, рот приоткрылся. Ему не сообщали, кто должен прибыть, но его древнее сознание узнало энергию.
— Атлас?! — сказал он тихим, дрожащим от переполнявших его чувств благоговейным голосом. Его лицо озарилось светом. — Ты вернулся! — По его щекам катились слёзы радости.
— Ему нужна инициация и древние знания, — быстро вмешалась Фая. У нас очень мало времени.
— Да-да, конечно! — засуетился Каирос, возвращаясь к своему долгу. — Пойдёмте. Время не ждёт.
Они прошли несколько разрисованных в буддистском стиле комнат. Храм был почти пуст. Лишь несколько женщин сидели на коленях, склонив голову в молитве.

В одной из дальних комнта Старик нажал скрытую кнопку, и задняя стенка разошлась, открывая проход в скрытое подземелье. Они спускались довольно долго по унылому тёмному коридору, пахнущему сыростью и ладаном, пока не оказались на широкой площадке естественной подземной пещеры. В центре пещеры бил термальный источник, вода в котором светилась мягким изумрудным светом.
Каирос предложил Атласу встать на возвышающийся, отполированный временем камень возле источника.
Инициация началась немедленно. Это было не медитативное упражнение, а процесс прямого, агрессивного подключения. Каирос приложил ладонь к затылку Атласа, и в его разум хлынул поток вековой информации. Он мысленно читал Книгу Начал, которую знал наизусть, транслируя её непосредственно в сознание Атласа. Прикрытые веки первого правителя Геоцентов медленно подрагивали. Он видел энергии, формулы и законы Вселенной и вплетал их в свой собственный генетический и энергетический код.
После почти часовой медитации Каирос тихо сказал, его голос отдавался эхом в пещере:
— Твоё тело — это лишь каркас в этом мире, Атлас. Но ты — это гораздо больше. Твоя задача — вернуть утерянный канал связи с ЛЬЕЧХАУ-ША — нашей Материнской Планетой. Это канал, который может спасти нас всех. Ты — часть её энергий.
Атлас медленно погрузился в горячий источник. Каирос коснулся его лба, и в Атласа хлынул новый, невероятный поток данных, гораздо более мощный, чем прежний. Он увидел Землю не как кружающую вокруг звезды Солнце планету, а как живой, дышащий организм, с энергетическими жилами и центрами силы. Он почувствовал ритм её сердца, страх её грядущего разрушения. И он увидел тонкую, мерцающую нить, тянущуюся сквозь глубины космоса к далекой, но такой родной планете ЛЬЕЧХАУ-ША, с которой их экспедиция отправилась на Землю.
Его способность управления мыслью перестала быть хаотичной и стала абсолютной. Он инициировал древние знания — теперь он не просто управлял материей, он был самой материей в радиусе своего влияния, а его сознание стало маяком для Льечхау-ша.
Затем взгляд Кайроса остановился на Мари. – Я знаю тебя – сказало он гляде девушке в глаза. Перевел взгляд на Атласа, затем снова на Мари. Поднес ладонь ко губам, словно удерживая готовые сорваться слова. Атлас знает лучше.


ГЛАВА 29.  Продолжение. ИНДИЯ.
Лейла (Эйлиси) не теряла времени. Пока Атлас, Фая и Мари направлялись в Таиланд, она, используя старые, почти забытые протоколы, наладила связь с ячейками Геоцентов и организовала вторую, критически важную встречу. Ей нужно было скоординировать Либеральные силы до наступления "Солнечного Кода".
Встреча была назначена в древнем, затерянном в предгорьях Гималаев ашраме, который много веков служил тайным узлом связи для разрозненных Геоцентов. Здесь Лейла должна была встретиться со Старейшиной Вишалом — одним из самых уважаемых и старейших представителей Либеральной ветви.
Лейла и сопровождавший её агент Либералов, молодой, немного нервный Геоцент по имени Арджун, прибыли на место под покровом рассвета. Атмосфера ашрама, обычно наполненная умиротворением, казалась неестественно стерильной. Встреча казалась безопасной, но Лейла чувствовала, что-то неладное. Её связь с Атласом, установленная благодаря его исцелению, сделала её восприятие лжи более тонким. Она чувствовала диссонанс в энергетическом фоне.
"Вишал" вышел навстречу. Он был высоким, в традиционных оранжевых одеждах, с идеально спокойным лицом. Он начал говорить о гармонии, о необходимости единения. Но Лейла увидела в его глазах мёртвый, стальной блеск — слишком холодный, слишком лишённый древнего огня, который она ожидала увидеть.
— Ваши слова мудры, Старейшина, — Лейла держала спину прямо, напряжение росло. — Но я не чувствую в них Энергии.
В тот же миг маска упала. Самозванец, агент Триглероссы, который успешно заменил настоящего Вишала, рванулся с нечеловеческой скоростью, выхватив из-под одежд скрытый, отравленный клинок, созданный специально для нейтрализации Геоцентов.
Арджун, сопровождавший Лейлу, не успел среагировать. Клинок  полоснул по нему и просвистел, целясь в шею Лейлы.
— Ловушка! Триглеросса! — успела Лейла крикнуть в защищённый канал связи, прежде чем звук оборвался.

В этот момент, за тысячи километров, в термальном источнике Таиланда, Атлас только что завершил свою инициацию. Его сознание было расширено до космических масштабов, а его тело было идеальным проводником.
Крик Лейлы пронзил его сознание не звуком, а чистой, острой энергетической волной паники. Атлас, который теперь был связан с Материнской Планетой Льечхау-ша, обрёл абсолютное знание о пространстве. Время и расстояние стали для него иллюзией.
Он мгновенно понял точное местоположение Лейлы и Старейшины-самозванца.
В секунду, когда клинок должен был коснуться Лейлы, в центре ашрама, в клубах оседающей пыли, появился Атлас. Это была не просто телепортация, а короткое, мгновенное смещение пространства относительно себя, эффект которого в замкнутом помещении был похож на хлопок воздуха.
Самозванец, шокированный внезапным появлением Атласа, замер с поднятым клинком, не в силах пошевелиться – пространство и странные энергии сковали его волю.
Атлас не стал с ним драться. Используя новые знания,он применил беззвучную, хирургически точную мысль:  выжег из мозга агента всю память о местоположении Либералов, о контактах, о Триглероссе. Он оставил его живым, но полностью опустошенным, пустым человеком. К сожалению Арджуна спасти не удалось. Яд распрострнился по телу, выжигая плоть.
Атлас коснулся раны, определяя состав состав. Что-то очень едкое и мерзкое по ощущениям.
Атлас подошел к Лейле. Он слегка коснулся ее руки, возвращая ей спокойствие.
— Они не получат нас, Эйлиси, — холодно сказал Атлас. Его глаза светились силой, которая легко могла бы разрушить этот ашрам, но он использовал её для сохранения.
Лейла, хотя и дрожала, но улыбнулась. Она была спасена.
....