5 глава повести Егоровы клады

Вот уже  недели две живет Тимоха в лесу, в разбойничьей ватаге. Уже и попривык. Никуда его пока не выпускают. Осип сторожем следит. Да и сам Тимофей побаивается заблудиться в лесу, коли сбежать. Ведь его на цепи уже не держат. Да и что толку идти. Зарабатывать чисткой уж боле не сможет. Сразу найдут. А здесь пока не обижают. Старуха стала относиться к нему душевней, называет Тимонькой, подкладывает лучшие куски. Да и он за доброе отношение к нему, стал ей помогать. Где дрова поколет, где водицы из ручья натаскает. Ей-то уж тяжеловато всё это делать. Жалуется баба Феня, что ноги опухают.
Когда жители землянки собираются после удачного дела, бывает большая попойка и мясо жарится тушами. Баба Феня успевает только поворачиваться.
Осип, когда напьётся, орет о преимужестве рыжих супротив иного люда, против цыганистых чёрных. Но Тимоха уже не возражает ему и Осип переходит к другим темам и спорит уже с другим ватажником.
В иные дни было тихо. Ватажников не было, а где они жили про то было неведомо.
- Ну что Тимоня, рази плохо у нас да не сытно? - спросила его как-то баба Феня, когда сели они отдохнуть у печурки.
- Дык, сытно-то сытно, но не вольно. - грустно промолвил паренёк.
Старуха цокнула языком:
- Нуу, вольности-то у нас до нёбушка синего. Ты просто ещё не обвыкся. Аль чистильщиком-то чужих сапог слаще было?
Не дав ему ответить, в уверенности, что лучше не было, продолжила:
- Я ведь тоже когда-то жила в деревне у тятьки с мамкой и меня пужали татями разбойными. Но вот примерли родители, а за ними братики и сестрички. И осталась я сиротинушкой. Уж как сама-то выжила, Господь один знает. И милостыньку просить ходила, и в нянькой бывала, и страмной девкой хлебец-то зарабатывала. И воровкой промышляла, и наводила, и разбойничала. Всяко было. Вот грех на душу не брала, убивства на мне нет.
- А Осип убивал? - подрагивающим голосом спросил Тимофей.
Старуха не сразу ответила, только вздохнула:
- Убивцев средь нас много, среди лесных татей. А как без энтого?  Кто ж захочет, чтобы его пограбили? Начинают брататься да ощетиниваться. Вот тут-т о его и порешат.  А един раз кровушку пусти, дак она водицею польётся.
- Ну и что же твой Осип хочет, что бы я на большую дорогу убивать да кровь проливать пошёл?
- Дык, он тебя вроде в цыганы определил, - ответила старуха. - там на большую дорогу ходить не надобно. Эта придумка давно у него в голове крутилась. Научит тебя лошадей выводить из конюшни, а там уж не твоё дело... Все подумают на настоящих цыган. А чего, дело не пыльное!
- Ага! - продолжал горячиться Тимофей. - Как-нито пымают меня мужики да и растерзают. Знаю я, что с конокрадами-то выделывают. А Осип твой в сторонке поглядывать будет.
Баба Феня усмехнулась как-то недобро:
- А на што твоя прыткость и башка. Попадаться-то не надобно.
- Баба Фень, - взмолился Тимоха.- да я с лошадью-то сроду не возжался. Не знаю с какого боку к ней и подходить!
- Да понял Осип ужо свой промах, не годен ты для этого дела. А назад тебя возвернуть нельзя, опасается...- погладила старуха паренька по голове. -  Главное не то, что ты не умеешь к лошадям подходить. Нет в тебе  куражу разбойничьего да смелости ватажной. Да и откуда в тебе им быть-то? Домашний ты. Не выстрадал ты всего этого.
- Да я и не просился к вам в ватагу!
- Да, да! закивала согласно баба Феня. - в ватагу надо своей волей идти, насилу мил не будешь.
Вздохнул Тимофей. Что уж теперь спорить и горячиться. А тут и дверь в землянку отворилась, ввалился Осип со товарищи. Вместе с ними был какой-то незнакомый паренёк. Осип, хохотнув, выкрикнул:
- Во, Фенюшка, принимай харчеваться нового ватажника.
- Кто ж таков?
- Да вишь ты, сам попросился в разбойники. Не больно уж и старше цыганёнка, а жалает нам присуседиться.
Баба Феня заботливо плеснула пареньку в миску варева:
- Садись, сынок, похлебай!
- Благодарствуйте... - тихо произнес он и взял миску в руки. 
 
Тимоха с любопытством глянул на него. Тот и впрямь был не больно старше его, лет восемнадцать-то было. В остальном же другой - светловолосый, крепкосбитый. Подождал Тимоха, когда он поест и подсел к нему поближе:
- Ты чо, в самом деле в разбойники...?
Тот неопределенно пожал плечами:
- Так уж вот, деваться некуда.
Этой неопределённостью ещё больше заинтриговал Тимоху. В то же время подсасывало под ложечкой, а вдруг, какой убивец, из молодых да ранний. За просто так живёшь, к разбойникам не захочется. Но взгляд у него вроде не тяжелый. Они тут все угрюмые да бесшабашные, навроде Осипа.  А уж, когда Егор всё о себе рассказал,  понял Тимоха, что жизнь расставляет такие капканы, что и выбраться невозможно, как бы не хотел. Только непонятно было, как Егор убежал из тюрьмы, но про это он сказал, как-то вскользь. А Тимоха и не настаивал. Главное, что у него теперь есть товарищ. Ведь общаться с одной бабой Феней скучно, а к остальным он и боялся подступать, все были намного старше и злые, как собаки.
Устроились онив самом укромном углу землянки, чтобы никто им не мешал доверяться друг другу:
- Вот ты Егорка говоришь, что не по душе тебе подлости, а ведь коль разбойничать тебе придется, значит кого-то обижать?
- Обидеть сына Лукьяновны да Шалина сам Бог велел. А таких полно по землям. Главное их выявлять и учить, чтобы они не думали, что им всё с рук сойдёт. Потому-то я к разбойникам и пошёл. Один в поле не воин. У Шалина в полиции всё куплено, и начальство всякое с его руки кормиться, в обиду его не дадут. А мне теперь никто не указ.
- Вдруг тебя Осип заставит обижать и сирых, и малых. Он ведь не разбирается.
- А кто тебе сказал, что я под твоим Осипом ходить буду. Мне нужно только переждать малость где-то. А тут спокойно. Никто не спрашивает, кто я да что.
Понравилось это Тимохе. Только вот по поводу Осипа он засомневался  про себя.  Вряд ли тот даст Егорке покой. А вслух ничего не сказал. Зачем раньше времени расстраивать человека? Решил поближе к Егорке держаться, где-то подмогнуть словом или делом. И как чувствовал Тимоха, Осип подсел к Егорке:
  - Ну, что ватажник свеженький, коль хочешь быть татем, утрецом пойдешь с нами на дело. Проверим тебя. Не струхнёшь?
Егор раздумчиво ответил:
- Да пойти-то можно. Что не пойти!. Но мне, малость отсидеться надобно.
- Это как же понять? - насторожился Осип.
- Да так вот и понимать. По мою-то душу нынче по всему уезду рыщут-свищут. Не хотца мне на глаза легавым попадаться. Разорвут меня в клочки да и вам заодно достанется.
- Это когда же мы робята легавых-то пужались! - забасил Осип, оглядываясь на товарищей и хохотнул. - Ить какой, пужать нас! И что же ты эдакое содеял, что вся полиция на уши встала?
- А ты разве дознаватель, что меня пытаешь? - вопросом на вопрос ответил Егор.
- Да мне-то всё одно! - остервенился Осип. - А вот гадаю, не подосланный ли ты к нам?
- Да если бы полиция знала ваше место, вас бы давно, как кур переловили. Зачем кого-то подсылать.
- А знаешь ли ты, пострелёнок, с кем говоришь? - угрожающе процедил сквозь зубы Осип.
- Эх! - рубанул рукой в воздухе Егор. - Думал я к вольным ватажникам приклеиться,, а тут свой царь-государь имеется. И в пояс ему кланяться надобно.
Осип озадачился таким поворотом разговора, но ещё кипел гневом:
- А если тебе пёрышко под рёбра сунем, как это пондравится?
- Да, убивай! - воскликнул Егор. - Мне теперчи , что в Сибири издохнуть, что от твоего пёрышка.
Насупился Осип. Не знал, чем дальше крыть, но просто так отступать от мальчишки казалось западло.
- Что ж, решай! Я тебя пока никуда выпускать не буду. Проверить надобно, что ты за птица такая!
- А я иного и не хочу! - смело, как показалось Тимохе, ответил Егор.
Скрипнул Осип зубами, но отвязался от новичка.

- Он, энтот Осип, грозить любит, - прошептал Егору Тимоха, когда вожак  ватажников отошел от них. - он и меня-то всё пужал.
- Да и пёс с ним, - ответил тот . - волков бояться в лес не ходить.
- Так-то так! - согласился Тимоха.
Ничего ему больше  не сказал Егор. Свернулся калачиком, сонная дремота взяла его в полон. До схватки с Осипом говорил, что по-настоящему не спал четыре дня. То хлопоты по поводу смерти его квартирной хозяйки, а вслед за этим тюрьма. Тимоха же очень долго не мог уснуть. Всё думал, отчего на свете много злых людей? Родились они что ли такими погаными? И что им за радость такая делать пакости? А потом вспомнил, где сам находится. В самом, что ни на есть гнезде убивцев и разбойников , и горько усмехнулся. Но не в ответе же он за Осипа и душегубов ватажников?  Есть же люди здесь подобные Егору. Только вот зачем он пришел сюда вольным хотением? Поди-ка познай его. Конечно, с одного разговора этого не понять. Вот Тимоха бабу Феню все пытал, отчего люди становятся разбойниками, отчего не жалко им кровушки людской?
 Та пыталась как-то объяснить ему, а потом в отчаянье махнула рукой:
- Да видно муха такая злодейская летает  по свету. Кого куснет, тот разбойником и становится.
А, что, всё может быть, призадумался Тимоха, есть же малярийные комары, болезнь разносят...  Старался он представить эту муху да так и забылся.
...Вдруг зажужжало что-то, кидаясь во все стены. Размером с воробья, но страшное с виду, аж кровь стынет. С длинным вострым носом, с зеленым немигающим взглядом. Мохнатое, с лапами, как у паука. Углядело оно, что Тимоха на него смотрит и - на парня. Тот ахнул, отпрыгнул сторону.  А оно врезалось в спящего Егора и затихло где-то там у него под мышками или у шеи.  Вскоре поднялся Егор, лоб насуплен, в глазах зеленое свечение, как у шмеля этого. Криво усмехается он и говорит хрипло:
- Вот уж позабавлюсь, кровушки попью, переплюну твово Осипа. А чтоб ты не сумлевался, с тебя-то и начну. Ну-ко подь сюда ко мне! - и тянет к Тимохе пальцы с крючковатыми  когтями.
Сердце у Тимохи часто-часто  забилось и заорал он со всей дури, а голоса не слышит. Хватанул лихорадочно воздух и проснулся...

Сердце прямо из груди выпрыгнуть хочет. Весь в поту и воздуха не хватает. А вокруг все, как всегда. Кто храпит, а кто-то с кем-то о своем талдычит. Пахнет махрой и дымом печки вперемежку. Пошарил рукой около себя, лежит Егор рядом, как и лежал,  посапывая.