Либерализм, как мы голосуем

Человек общественное существо, общественное животное и это значит, что мы живем и выживаем группами. Группами живут и многие другие животные – муравьи, волки, бизоны, ставрида… И для них это тоже способ выживания. Правда, по-разному. У муравьев строгое распределение функций, у волков – коллективный способ добычи пищи и защиты, у ставриды – возможность спрятаться и выжить в косяке. И все же человеческая группа отличается от всех остальных… Человек – разумное существо. Его поведение не управляется инстинктами или только инстинктами. Между внешним воздействием и реакцией у человека обычно есть зазор, который заполняется мышлением. Так принято считать, хотя возможно это всего лишь сложно организованные инстинкты… Но нам сейчас это не важно. Нам важно то, что наше поведение или наша реакция гораздо более многообразная и в значительно меньше степени предсказуемая, чем реакция других животных. И еще у нас есть то, что мы называем свободной волей. То есть мы полагаем, что обладаем чем-то, что называем свободной волей. А попросту это значит, что мы считаем, что все делаем сами, даже когда нас заставляют что-то делать. То есть в зазоре между воздействием на нас или желанием и внешним действием мы оцениваем ситуацию и решаем, как нам лучше себя вести и действуем уже в соответствии с этим решением. Более того, многие считают, что все наши решения такого рода – рациональные, то есть мы полностью отдаем себе отчет в том, что делаем и даже можем объяснить, почему мы так делаем. На самом деле, все гораздо сложнее. И лучший пример этому – суггестия в гипнозе. Это когда гипнотизер внушает человеку, находящемуся под гипнотическим воздействием, сделать что-то после пробуждения. Например, открыть шкаф. И тот именно так и поступает и более того, сразу же находит объяснение тому, почему он это сделал… Разумеется, абсурдное с нашей точки зрения, с точки зрения наблюдателей. Масла в огонь добавили и продолжают добавлять психологи. Они заявляют, что наша свободная воля зависит от стольких факторов – которые мы никак не контролируем, например, той же усталости, или концентрации глюкозы в крови, не говоря уже о других более мощных химических препаратах – что впору подумать о том, чтобы вообще отказаться от этого термина (свободная воля)… Ибо он ничего не обозначает. Многие философы еще раньше заявляли нечто подобное. Такое представление, как известно, называется детерминизмом. И в нем нет места свободной воле. Но опять же не это наша задача.
Как бы и что бы не говорили философы и психологи, мы чувствуем и переживаем все иначе. И эти наши переживания – наш основной путеводитель по жизни. Говоря более строго, даже если существуют объективные факторы, определяющие наше поведение, мы не контролируем их в той мере, чтобы их изменением, их комбинацией добиваться нужных нам результатов. Этих нужных нам результатов мы добиваемся, проходя через сложный и порой мучительный процесс – процесс чувств, эмоций, переживаний, мыслей… - в результате которого мы и получаем на самом деле нашей действие… или бездействие… И это, по большому счету, все, что у нас есть нашего. Это наше и никого другого, это и есть наш подлинный мир. И мы живем как бы изнутри, из этого мира. Но лучше всего привести пример… Допустим, я решил стать хорошим футболистом. Что я делаю? Для начала я думаю, обдумываю, что для этого надо. А надо, прежде всего, набрать хорошую физическую форму. Научиться быстро бегать и поработать над выносливостью. Для этого надо каждый день тренироваться в течении длительного времени. Надо пораньше вставать и делать утренние пробежки, потом штанга, работа с мячом. Нужна сила воли. Придется поработать над собой, помучаться со всеми вытекающими неприятными последствиями – перебитый сон, усталость… и далее вся цепочка… Мы не пытаемся выяснить факторы вне нас, которые помогут нам в этом. Нет, конечно, хорошее питание, витамины, хороший тренер, четкий распорядок и тд. Все это имеет значение, но главное – это мы сами. И это главное зависит от нас. Это мы четко понимаем. И понимаем, что уж это-то мы контролируем или можем контролировать, или могли бы, если достаточно сильно захотели, проявили волю и тд. И этот личностный фактор (решимость, настрой, желание и тд.)  имеет решающее значение по сравнению с любыми другими, внешними по отношению к нам факторами для реализации нашего намерения. Это или примерно это мы называем свободной волей, да и вообще свободой. И этого для нас достаточно. Достаточно того, что мы к ЭТОМУ так относимся, а относимся мы к ЭТОМУ так потому, что мы ЭТО так переживаем. И хватит об этом.
Вернемся к нашей основной проблеме. Мы живем в обществе вместе с другими людьми и это хорошо, но это не так просто. Ведь у каждого из нас свои цели, свои желания, свои представления о том, как их достигать. Но это не все. Кроме того, у нас есть собственные представления и о том, что нам всем нужно, что нужно нашему обществу. И эти наши представления часто не совпадают. В ходе истории мы (люди) научились в значительной степени не мешать друг другу. Что удивительно, ведь возможностей мешать гораздо больше, чем не мешать. Этого мы добились изобретением института, феномена частной собственности и признанием друг за другом определенных прав. Эти права в целом можно охарактеризовать, как право на частную жизнь. То есть мы признаем друг за другом, право распоряжаться собственным временем, силами, знаниями, определенными, вернее конкретными предметами (дом, огород, вещи…) по собственному усмотрению. Причем, никто другой не имеет права нам в этом мешать или вмешиваться без нашего согласия. Кроме того, мы научились взаимодействовать по отношению к некоторым вещам совместного пользования или общего интереса. А таких вещей общего интереса, общего использования достаточно много. Это и защита племени, страны от внешних врагов, строительство дорог, каналов, храмов, защита от криминала, суд, позднее политические институты и тд. Все это требует наших ресурсов – времени, сил, денег… и нам приходится ими делиться. И все это связано с кучей проблем. По каждому из таких вопросов у нас может быть свое отличное от других мнение, также, как и у этих других. И как решать их в таком случае, и кто должен это делать? Когда-то их решали фараоны, цари, жрецы, рабовладельцы, феодалы… Позднее люди придумали демократический способ, который, как считается, подразумевает всеобщее участие в решении подобных вопросов. Он основывается на опросе мнений всех лиц, за которыми признается право решать. Вопрос ставится на голосование, считаются голоса и принимается решение, за которое проголосовало большее число голосующих. Вот так все просто… Такой подход считается самым справедливым и это называется демократией. Но не все так просто. Даже если считать, что таким образом возможна формулировка любых проблем в форме возможной для голосования, насколько это честно, справедливо и насколько это позволяет избегать ошибок? Ведь, казалось бы, именно в этом и заключается преимущество демократии и именно это, как правило, утверждают ее сторонники. Мы рассмотрим разумеется идеальный случай, когда за вопрос могут голосовать все заинтересованные лица. Уточнение заинтересованные взято потому, что если речь идет, к примеру, о строительстве дороги в деревне и на средства деревни, не обязательно вопрос выносить на более широкий государственный уровень…
Даже не рассматривая, так сказать, вопиющие случаи несправедливости, типа: черное большинство в какой-то африканской стране решило, что белые люди могут быть только рабами, что для свободной жизни у них недостаточно разума, сил, моральных качеств… словом выставили вопрос на голосование и приняли… Напомню, что в самой процедуре всеобщего голосования или, грубо говоря, демократии нет никаких ограничений относительно предмета голосования. Так что, принятое решение вполне отвечает нормам демократии. А вот уже ограничения, типа, все люди рождаются свободными и нельзя их делать рабами, будет уже либеральным ограничением демократии или либеральной ценностью. В данном случае мы прибегли (и будем часто прибегать в дальнейшем) к предельному описанию проблемы, часто используемому в естественных науках для большей простоты и наглядности описания. Что касается фразы вопиющий случай несправедливости, произнесенной в начале абзаца, то ее скорее всего надо было бы взять в кавычки, так как вопиющим он кажется нам сейчас. А ведь в тех же Греции, Риме с Сократами, Платонами, Марками Аврелиями и Сенеками это не было таким уж вопиющим! Да и совсем недавно, лет двести назад, в той же Америке или России слова раб и крепостной не вызывали особых эмоций… Так что, чисто формально, и в гитлеровской Германии, и в сталинском СССР была демократия. Правда не прямая, а через представительскую власть, но раз большинство поддерживало такую форму и методы правления (вряд ли можно сомневаться, что большинство в обоих странах поддерживало существующую власть и ее методы), то вполне можно сказать, что там соблюдался основной принцип демократии – власть народа… Кто-то может возразить и сказать, что важнейшим условием для реализации демократической формы правления является свобода слова, защищенность граждан от насилия со стороны власти и тд. Ничего подобного; говорить так, значит валить в одну кучу совершенно разные принципы, что обязательно приведет к простой путанице, из которой невозможно будет выбраться. Демократия – это коллективный способ решения вопросов без драки, голосованием – власть большинства. И баста. Демократия казнила Сократа! Большинством голосов. Все ограничения на демократию – либеральные принципы.
Для начала, нам надо бы разобраться, чего мы в жизни хотим, чего мы ждем от нее, чего мы ждем от людей вокруг нас, общества, в котором живем. В конце концов, зачем нам нужна демократия, это всеобщее голосование, чего мы ждем от него и что оно может нам дать на самом деле. И здесь запутано все. С самого начала. Во-первых, мы редко или даже никогда не задаем себе вопросы в таком виде: чего мне надо по жизни или от жизни? Вопросы такого рода мы решаем, как бы походя, не вглядываясь пристально. И решаем больше практически, чем умозрительно. Сейчас нам нужна шубка, машина, чтобы полюбил парень (или девушка), которые нам нравятся, чтобы поправилась мама или сестра, чтобы работа была в радость, чтобы увеличили зарплату, чтобы была чуть больше грудь (бицепсы)… Так можно набрать целый список… Кажется, что можно попробовать просуммировать все это, обобщить каким-то образом, одним родовым словом, но не тут-то было. Получается нечто расплывчатое, эклектичное, что никаким внятным словом то и не назовешь. Ну не суммируются они: зарплата и здоровье, любовь и машина… В лучшем случае получим слово – счастье...  Кажется, мы кое-что пропустили. А как же страна, родина, народ, человечество, наконец…? Неужели наше счастье, наподобие женской сумочки, состоит из такого рода мелочей и в ней нет места «по-настоящему важным вещам»?
На самом деле, вопрос коллективного управления или самоуправления каких-то групп, грубо говоря, возможно поделить на несколько аспектов. Первое, это насколько проблемы требующие совместного, группового решения важны для нас, каков их вклад в наше самочувствие и насколько они на самом деле важны нам. Есть явления, которые определенно воздействуют на нас, но каким-то сложным образом и очень трудно оценить, какое отношение они имеют к нам, а мы к ним. Например, мы можем радоваться успеху представителя нашей страны или успеху нашей национальной команды в международных соревнованиях или огорчаться их неуспеху и это может реально улучшить или ухудшить наше настроение, но как оценить, насколько это реально важно в нашей жизни? Согласитесь, что не существует объективного способа оценки такой ситуации и не существует прибора, измеряющего наше счастье, который помог бы нам сравнивать наши разные состояния и делать соответствующие выводы. Кроме того, каково наше личное участие в этой победе (или поражении), как мы повлияли или могли бы повлиять не нее. Насколько мы вправе разделять успех и как его разделять или отвечать за неуспех и как отвечать? И таких вопросов очень много. Но главное, что касается самих участников – победителей или проигравших. Как их награждать? Кто должен им платить? Логично было бы платить тем, кто получает от этого (от их победы, игры…) удовольствие, но как это организовать? Представьте, что вы являетесь большим любителем футбола и страстным болельщиком нац. сборной. Вы даже готовы участвовать в «строительстве футбола» и вносить посильный вклад в это дело. Например, в виде ежемесячных взносов в размере 1000 руб. И таких, как вы много миллионов! И вы разумеется «знатоки» футбола и ярые критики. Вы считаете, что именно вам надо доверить формирование сборной. И как вы это себе представляете? Несколько миллионов людей голосуют по каждому кандидату в сборную и потом за его зарплату, участие в конкретной игре, замену по ходу игры, премию или штрафы… Чушь, конечно. Даже в условиях, когда такое можно очень просто организовать технически (по интернету).   
Словом, куча вопросов, на которые не существует однозначных ответов, и так всегда, когда мы рассуждаем об абстрактном счастье, удовольствии, абстрактном участии в мероприятиях, словом об абстрактных ценностях. (Причем замечу, я не специально запутывал вопрос! И это касается не только какого-то одного или какой-то группы вопросов, это касается практически всего!) Мы попадаем в сферу неразрешимых проблем. Неразрешимых в принципе, а не только потому, что нам не хватает каких-то знаний, навыков или общество не устроено соответствующим образом… Знаний нужных для решения подобных вопросов не может быть в принципе, как и такого устройства общества, в котором мы могли бы решать подобного рода проблемы логически, путем рассуждений или обсуждений и принятия решений. Это проблема – наподобие проблемы ценностей одного человека, только гораздо сложнее. И подобно ей, у нее нет теоретического решения! А проблема ценностей очень похожа на ответ на вопрос: «Кого ты любишь больше, маму или папу?» Если же серьезно, мы часто говорим о системе ценностей. Говорим, что мы выбираем, ориентируясь на эту систему. Делаем то, что считаем лучшим, более важным для нас. Учитывая огромное разнообразие вкусов, очевидно, что подобной единой универсальной системы ценностей, позволяющей выбирать из альтернативных возможностей, для всего общества, для всех людей не существует. Более того, такой четкой, однозначной системы ценностей нет и у отдельного человека. Даже говоря о повседневных приоритетах, мы путаем желаемое с реальностью. Мы скорее всего считаем, что здоровый образ жизни – здоровое питание, физкультура, режим – предпочтительней нездорового – распития алкоголя, курения, малоподвижности и тд. и даже возможно каждое воскресенье даем себе слово с завтрашнего дня начать так жить. Но часто ли мы способны воплотить наши намерения в жизни? И что, в таком случае, является нашим приоритетом? Что мы на самом деле ценим и в какой последовательности эти вещи расположены в нашей системе ценностей? Мы можем считать себя ценителями классической музыки, «высокой литературы» и прочее, но вдруг неожиданно обнаружить себя на стадионе среди экзальтированной толпы подпевающим группе Лесоповал, тогда как в это же время в консерватории исполняются редкие произведения Баха. То есть мы не можем сказать заранее как мы поведем себя в случае подобного выбора. Это может зависеть и от многих других причин. От нашего возраста, что нравится девушке, за которой мы ухаживаем, нашего настроения… И хотя существует целая область знаний о поведении человека – праксеология, которая не физиология и не психология, то есть не дублирует эти последние – это нам мало чем поможет в нашем вопросе. Либералов интересует не то конкретно, что человек выбирает, а как он это делает! То есть, во-первых, сам факт того, что он выбирает или что ему приходится выбирать и затем условия, в которых он выбирает. А это, прежде всего, условия ограниченности ресурсов – времени, сил, знаний, связей, материальных ресурсов и, наконец, это условия свободного обмена, то есть, когда есть другие претенденты на то, что тебе нужно, они тоже предлагают что-то взамен и ты с ними конкурируешь. Первое условие накладывает на тебя жесткое требование – максимально экономить свои ресурсы и максимально их накапливать, второе – заботиться о качестве и состоянии своих ресурсов и тд. Эти условия определяют наше видение мира, наше настроение, самоощущение, наше поведение… Например, мы делим вещи на свои и чужие. Это очень серьезный критерий кардинальным образом определяющий наше видение и отношение к вещам. Еще наше настроение улучшается, когда мы приумножаем наши ресурсы и ухудшается, когда мы их теряем…
И это нас возвращает к вопросу о счастье или нашему ощущению счастья, ожиданию, предвосхищению… Что это за состояние, насколько оно реально? Или это некий искусственный умозрительный предел, как состояние, которое должно наступить, когда удовлетворятся все наши желания, будут достигнуты все наши цели… или хотя бы самые важные из них. Это случится, когда у меня будет такой же велосипед, как у соседа или такая же машина, как у начальника, такая же квартира, дача, яхта. Когда я пересплю, женюсь, разведусь, поступлю, закончу, получу эту работу, стану чемпионом, выздоровею, напишу, допишу, издам, исполню и тд. Это цели, непосредственно связанные со мной, а есть еще другие, которые тоже связаны со мной, но как-бы опосредованно. Когда мои дети станут чем-то, когда закончится война, кризис, когда сборная нашей страны станет чемпионом, когда сдохнет этот тиран или когда победит наш кандидат. Как бы мы не пытались представить наше счастье, оно будет состоять из таких возможно разрозненных, но каким-то образом связанных с нами событий, долженствующих принести нам радость. И наша голова забита мыслями, планами, мечтами о таких событиях. И вряд ли можно найти в них что-нибудь еще, что-то не связанное с нами, нашим будущим, нашими планами, мечтами, надеждами. И мы по возможности стараемся им способствовать, стараемся их приближать, воплощать в реальность. Для это у нас есть определенные возможности. Например, велосипед можно приобрести, скопив определенную сумму денег, поступить можно, если хорошо подготовиться, чемпионом стать, если упорно тренироваться… Но самое интересное и важное во всем этом, это то, что все наши радости в жизни, так или иначе связаны с этими нашими планами-мечтами. Например, если мы заработали или нашли деньги, то это приблизит нас к велосипеду и это нас радует, если сдали экзамен, если она нам улыбнулась и была как-то особенно внимательна, если тиран заболел или упал его рейтинг, если нас отобрали в сборную и тд. И мы умеем связывать любые, происходящие вокруг нас события с нашими планами: они либо способствуют им, либо препятствуют, либо нейтральны. Именно по этим признакам мы их и классифицируем, отбираем, запоминаем и далее на их основе строим наши теории. Ведь столько всего происходит вокруг нас и чтобы разобраться в этом хаотическом потоке информации, нам нужны определенные принципы, методы разбора, отбора и это и есть эти принципы. Но можно сказать и так, что часто о собственных планах, мечтах, желаниях мы можем узнать по тому, какие события доставляют нам радость и какие нас огорчают. О том, что я немецкий нацист я могу узнать, например, по тому, что начинаю вдруг объяснять, что еврейская философия отличается от арийской или что славяне никогда не смогут так работать, как немцы… и это мне кажется вполне естественным… Или о том, что влюблен я могу узнать по тому стеснению, которое вдруг чувствую в ее присутствии… и тд.
Словом, так уж мы устроены, что нас могут радовать только такие вещи, которые приближают нас к выполнению наших планов, исполнению наших желаний. Более того, мы заняты в жизни главным образом (если не единственно) тем, что готовим условия для достижения наших целей, реализовать архетипические формы успеха. Вот я выхожу из «Феррари», выхожу на сцену, на поле, поднимаюсь на трибуну и вижу восхищенные, завистливые взгляды и прочая дребедень. Такого типа обычно то, что мы называем нашей мечтой… И здесь или примерно здесь все обычно и останавливается… Дальше думать, мечтать, как правило, не получается. Но и этого бывает достаточно, чтобы побудить нас организовать нашу жизнь соответствующим образом – на реализацию наших планов или подготовку условий для их реализации. (Тут конечно отдельный вопрос о том, в каком виде в нас живут желания, мечты, планы. Вряд ли они могут существовать полностью эксплицитно, то есть, вряд ли мы их четко осознаем, типа: «Я хочу то-то и то-то и не хочу того-то и того-то…») И мы учимся, тренируемся, зарабатываем, копим деньги, дружно болеем за свою команду, ненавидим тирана и тд… и радуемся и огорчаемся, опять же, в зависимости от того, приближаемся ли мы или удаляемся от осуществления наших планов. Даже, казалось бы, мелочи жизни, то есть самые что ни на есть незначительные события приносят нам радость и огорчения в соответствии с тем местом, которое они занимают в структуре наших планов. Нашел денежку – радость, обсчитали, даже на мелочь – огорчение. Понимание этого «механизма счастья» может очень помочь нам в построении счастливого общества, то есть такого общества, которое максимально будет благоприятствовать тому, чтобы мы могли в нем реализовывать наши планы и ощущать себя счастливыми. Или хотя бы не препятствовать этому или как можно меньше препятствовать... Если конечно мы признаем, что именно это является нашей целью – организовать такое общество, в котором у человека будут максимальные возможности быть счастливым. Но допустим мы это признаем. Нам придется исходить из того, что подготовка к реализации наших желаний занимает основную часть того, что мы называем нашей жизнью или по крайней мере того, что является активной частью нашей жизни. Мы учимся, тренируемся, приобретаем профессию, работаем, копим деньги, покупаем дома, машины, а в домах холодильники, телевизоры, стиральные машины, унитазы, джакузи и тд. И все это можно назвать подготовкой условий для реализации наших желаний. (С другой стороны, это накапливание ресурсов или активов.) Правда, какие-то средства могут и сами становиться целями, а цель может быть промежуточной – средством к другой более высокой цели. Например, я хочу понравиться однокласснице и считаю, что наилучший путь к ее сердцу – стать чемпионом школы… Но стать чемпионом школы – цель и сама по себе. Как бы то ни было, как бы мы ни называли наши цели, маленькие или большие, мы живем ими или в них, они постоянно маячат где-то у нас за спиной и не дают о себе забыть. Более того, они организуют наш образ жизни, наш быт, наше сознание.
Мы постоянно планирующие существа. Мы заранее готовим условия для выполнения наших планов. Мы заготавливаем на зиму дрова, продукты на неделю, тренируемся, чтобы пробежать марафон, копим деньги на старость, черный день. Мы стараемся контролировать условия, необходимые для выполнения наших планов. Мы обносим город стенами, страну границами, чтобы контролировать выполнение правил в пространстве города, страны. Мы строим дома и вешаем замки на двери, чтобы контролировать пространство дома. Мы объявляем нашими комнаты, чтобы контролировать пространство внутри них и обеспечить себе свободу, которую невозможно получить при совместном проживании. И наконец, мы объявляем нашими вещи, чтобы иметь гарантию того, что сможем воспользоваться ими в нужное для нас время, в нужном нам месте и в нужном нам состоянии. Перевод вещей, нужных для наших планов в разряд контролируемых – это то чем мы постоянно занимаемся и что приносит нам радость в жизни. Я приобрел лодку, удочку, леску, крючки и наживку и теперь уже ничего не помешает мне рыбачить, когда я этого захочу… Статус вещей, о котором идет речь в нашем примере называется – собственность, это когда никто кроме нас не имеет права пользоваться вещью и это право признается за нами всеми остальными членами общества. И радость нам приносит каждый сделанный нами шаг в направлении контроля условий выполнения наших планов: «У меня уже есть лодка, удочка, сейчас я куплю леску и останутся только крючки. Ура!» Такова структура радости или механизм счастья, если считать счастьем некоторое предельное состояние, асимптоту и тд. Возможно ли изменить этот механизм? Возможно ли обеспечить условия выполнения наших планов каким-то иным централизованным способом. Допустим нам не нужны дрова, так как есть центральное отопление, не нужны запасы продуктов, так как этим занимаются супермаркеты, склады, централизованные холодильники, не нужны лодки, так как везде постоянно работает система проката и тд. Видимо, до какой-то степени это возможно, но скорее всего невозможно изменить сам механизм счастья в принципе. То есть появятся другие цели, требующие других дефицитных вещей, за которые придется побороться, а сознание автоматически переключится на эти вещи и уже от приближения (удаления) этих вещей будет зависеть наше самочувствие. Но может быть возможно переключение сознания на другие более возвышенные или более полезные, нужные для общества цели? Подобной переключение на другие цели итак происходит с нами на протяжении жизни… Сначала нам радость приносят игрушки, затем велосипеды, мотоциклы, автомобили, яхты… Мы меняемся в этом плане… Но у нас есть примеры и того, как отдельные люди связывают свои планы, цели с семьей, страной, человечеством. То есть при «правильном» подборе целей возможно можно будет добиться того, что человек станет получать удовольствие от выполнения общественно полезных дел… Это видимо то, что имели ввиду коммунисты, когда говорили, что главное воспитать человека будущего, человека, ставящего общественные интересы выше собственных… Хотя это, с точки зрения либералов, не является главной проблемой построения счастливого общества. Это – воспитание «высоко-сознательного» человека и даже создание общества, состоящего из таких высоко-сознательных людей не решит главных проблем, не создаст главных условий для того, чтобы люди могли в этом обществе самореализовываться и чувствовать себя счастливыми. Для этого они должны иметь свободу выбора целей и возможность свободной организации собственной жизни для достижения этих целей. То есть у них должно быть четко очерченное личное пространство, пространство свободы действий, конфигурацию которого они должны мочь определять сами. Они должны мочь распределять свое время, силы, внимание по своему усмотрению, должны выбирать где, как и с кем жить, должны выбирать профессию, хобби, вещи, которые им нужны для достижения своих целей и тд. То есть в идеале они должны делать все это совершенно свободно, в реальности же они должны делать это максимально свободно. Только так мы себе представляем счастливую жизнь. Правда, мы обычно забываем, что свобода всегда сопряжена с риском, риском совершить ошибку, риском потерять – время, силы, здоровье и даже жизнь… но даже если оставить в стороне здоровье и жизнь, как экстремальные случаи, то свобода – это всегда большие нервные затраты, связанные с необходимостью делать выбор, от которого зависит твое будущее и это всегда гораздо больший труд. Этот момент всегда являлся большой проблемой, а именно, что возможно лучше чуть меньше свободы, но больше безопасности или… Например, необходимым условием выполнения любых планов является безопасность планирующего человека. О каком плане можно мечтать, если в любое время тебя могут ограбить или даже убить. И большинство людей согласно делегировать эту функцию – заботу о собственной безопасности – государству. Также и о зимнем отоплении, о сохранении продуктов и тд. И от этого человек только выиграет. У государства больше средств и оно лучше него позаботится о его безопасности, а супермаркет об обеспечении его продуктами… А у него освободится время, силы, средства для решения других проблем, которых никогда не бывает мало. Правда, все это не бесплатно, но результат того стоит. По аналогии, у человека может возникнуть мысль, что можно также делегировать заботу об обеспечении других условий… Например, почему бы обществу не позаботиться также и о его здоровье, о его трудоустройстве и т.д.? Это тоже высвободит часть его ресурсов, которые он сможет перераспределить на решение других проблем. Опять же, пусть даже ценой каких-то ресурсов. И это тоже будет выгодной сделкой. Тут либералы предупреждают… Не все так просто. И далее они рассказывают о другой стороне проблемы.
Это отдельная тема, но здесь можно лишь коротко сказать, что именно так рассуждают социалисты: они предлагают возложить на общество решение большинства подобных проблем, считая, что общество все это сделает лучше и главное справедливей. А это возможно по мнению большинства социалистов, если государство национализирует медицину и производство и само займется как заботой о здоровье населения, так и обеспечением его нужными вещами, продуктами. В таком случае оно сможет и контролировать трудоустройство населения. А имея такие огромные ресурсы, ему легче будет и их перераспределять. Либералы же говорят, что если такое произойдет, то есть, если государство займется медициной и производством, то это будет катастрофа. Качество медицины резко упадет, штаты катастрофически вырастут… хотя стоимость медицинских услуг можно будет держать на сравнительно низком уровне за счет низкой оплаты труда мед. работников. Что касается производства, так там вообще будет катастрофа. И общество не только не улучшит положение населения в этих вопросах, но появится масса новых еще более трудноразрешимых проблем. Но, опять же, это другая тема.
Нас в данном случае интересует, как изменится наше восприятие мира, наше ощущение счастья. Каким образом можно централизовано обеспечивать наши потребности? Взять хотя бы то, как определять вид, качество продуктов, которые мы употребляем, которые нам следует употреблять, кто и как это мог бы делать? Представим, что государство или какая-то специальная структура занимается тем, что старается обеспечить нас продукцией наилучшего качества, но: мы хотим кашу, а она нам предлагает селедку в шубе, мы хотим послушать Стаса Михайлова, а она предлагает Паваротти, мы хотим Конан Дойля, а она нам Толстого… Как вы воспримете такую заботу?               
Так как же нам добывать средства для достижения наших целей – вещи, которых нет у нас, но которые есть у других? Как нам получать помощь от людей вокруг нас, людей, которые могли бы нам помочь и которые сами нуждаются в нашей помощи. Простейшим решением будет, разумеется, добровольный обмен. Обмен вещами: я получаю то, что нужно мне, а тот другой получает от меня то, что нужно ему, и обмен услугами: я помогаю ему, он помогает мне. О самих обмениваемых вещах и услугах мы опять же договариваемся в каждом конкретном случае. Можно ли придумать что-нибудь проще и справедливее? Все делается добровольно и, если тебе не выгодно, ты просто не меняешься. Такими очевидно соображениями руководствовались наши предки, впервые применившие такой способ взаимодействия и затем регулярно его (этот метод) практиковавшие. И понятно, что состояние общества, когда люди могут совершать свободные обмены, является наиболее устойчивым и к нему будут стремиться все другие отношения. Так как в этом состоянии люди чувствуют себя наиболее комфортно, у них нет причины избегать друг друга и тд.
Но вернемся к нашему счастью, вернее к ощущению, переживанию счастья. Напомню, что словом счастье мы пользуемся в техническом смысле, как некое предельное состояние, которое мы получим, если достигнем всех наших целей. Своеобразная сумма всего того, к чему мы стремимся. Например, если мы копим деньги на машину, то одним из слагаемых в этой сумме будет эта машина или то состояние, которое мы испытаем получив эту машину и будем испытывать пользуясь ею. Но, наверное, не стоит пытаться анализировать это чувство так подробно. Это одно из тех вещей, к которому в наибольшей степени подходит характеристика – «знаю, пока не задумаюсь». Отметим, что наши цели не всегда нами вполне осознаются, часто судить о них мы можем лишь по нашим поступкам, по тому, что мы выбираем и от чего отказываемся. И вообще, наше поведение говорит о нас гораздо больше, чем наши слова и даже мысли, вернее то, что мы о себе думаем. Например, как то так получается, что большинство людей считает себя добрыми и справедливыми. Но даже из того, что они говорят можно смело утверждать, что это чушь… И большинство легко можно будет мобилизовать в какую-нибудь агрессивную группу, этническую, расовую, территориальную, религиозную и тд. А главным мобилизационным фактором в этом деле будет конечно же страх.
Что касается наших поступков, то они то и говорят о том, что мы переживаем мир как автономные единицы и что пытаемся устроиться в нем или обустроить его так, чтобы наилучшим образом удовлетворять наши желания, достигать целей… При том, что мы практически не контролируем сам механизм возникновения желаний. Наблюдая за нашими поступками, мы можем, например, сделать вывод, что мы стремимся получить контроль за инструментами, вещами, которые по нашему мнению необходимы нам для достижения наших целей. Например, даже когда мы живем с самыми близкими для нас людьми, нас раздражает, если кто-то без спроса взял нашу авторучку или телефон… Даже в семье мы стараемся создать личное пространство, в которое другие члены имеют право проникать только с нашего разрешения… Также характерно для нас и то, что с разными людьми мы строим разные отношения и довольно строго соблюдаем границы дозволенного, границы свободы в этих отношениях. Например, с родителями мы не обсуждаем наши сексуальные вкусы и фантазии, с малознакомыми людьми семейные проблемы, с друзьями денежные планы и тд. Только один человек знает о состоянии наших отношений с другими людьми и контролирует их и этот человек мы сами. Словом, мы стремимся контролировать условия выполнения наших планов и вся наша жизнь, наша деятельность, активность, по большому счету, направлена на установление этого контроля. Вопрос в том, какая часть нашей жизни реально вовлечена в этот процесс – труд по созданию условий для удовлетворения наших желаний и как этот труд и его результаты соотносятся с нашим представлением о счастье или счастливой жизни. На эти вопросы невозможно дать однозначных ответов. Возможно этих ответов не существует в принципе, то есть мы оперируем нереальными сущностями, или мы не умеем еще анализировать наши ощущения, переживания, наши состояния достаточно тонко и четко, чтобы квалифицированно рассуждать об этом. Сейчас, во всяком случае, все это выглядит настолько запутанно, настолько сложно, что даже подступиться к этому клубку нет никакой возможности.
Либералы не слишком заморачиваются, решая эту проблему. Следуя известной традиции, они просто разрубают узел. Они заявляют, что каждый человек имеет собственное представление о том, что ему нужно в этом мире, о том, что такое счастье и как к нему стремиться. И имеет полное на это право. То есть, право иметь такие представления и стремиться к ним. Это совершенно нормально для человека. С одной единственной оговоркой – не мешая при этом другим заниматься тем же. Проблема для общества или для тех, кто пытается организовать общество заключается как раз в этом последнем условии. Как сделать так, чтобы мы в погоне за птицей счастья не мешали друг другу, не превратили жизнь друг друга в ад. Что же касается наших представления о счастье, то, какие могут быть с ними проблемы?
Здесь может возникнуть вопрос: а как быть с помощью? Ведь общество для того и существует и именно в этом его сила, что в нем люди, сотрудничая друг с другом создают вещи, которые они не способны создать в одиночку или по отдельности. Иначе можно просто жить одному, как Робинзон. Либералы утверждают, что это на самом деле не две, а одна проблема, если рассматривать ее с позиции того спонтанного порядка, который сформировался в течении долгих лет существования человеческого общества и который называется рынком или свободным рынком. Эта система взаимоотношений позволяет человеку жить в обществе так, словно он живет один. Она позволяет четко или достаточно четко, наиболее четко разграничивать сферы свободы каждого человека, и защищает ее от чужого вторжения. И в то же время ты продолжаешь жить с людьми и всегда можешь договориться с ними о взаимной помощи. Либералы называют это обменом. Либералы утверждают, что если люди и создают какие-то коллективные структуры в таком обществе, то они должны делать это в условиях свободного выбора и делать это исключительно с целью защиты этой своей частной сферы свободы. Для либералов это основополагающий принцип, который должен служить критерием, мерилом при оценке любых общественных начинаний, проектов. Оценки того, насколько этот проект служит защите индивидуальной свободы или сферы свободы членов общества и насколько он допускает вторжение в нее. С точки зрения либерала, деление человечества на государства – абсолютная чушь, исторический атавизм. В нем нет никакого положительного смысла и есть огромное число недостатков, и они просто мешают реальной свободе людей. Эта реальная свобода – свобода перемещений, свобода жить, работать где хочется, перевозить свое имущество и прочее. Если задача всех государств – обеспечить свободу человека и все государства ее так или иначе обеспечивают, то границы не несут никакой смысловой нагрузки. С другой стороны, задача сохранения и расширения (что оказывается естественным продолжением сохранения) границ государств требует огромных ресурсов, и даже если эти ресурсы не будут никогда использованы для реального убийства и разрушения, это потерянные, выброшенные ресурсы. Но так уж получилось, что государство и структуры его образующие имеют тенденцию жить самостоятельной жизнью, поддерживать себя и стремиться к экспансии на подобие живого организма. Более того, люди, населяющие эти государстви, научаются думать в терминах, масштабах, проблемах этих государств и даже отождествляют себя, свое благополучие с государственным. Это конечно глупо, но такова, увы, на сегодняшний день реальность.
Вообще то для того, чтобы жить и действовать в таком сложном образовании, как общество такому конечному, ограниченному существу, каким является человек – который не знает, не может знать всех текущих обстоятельств и уж тем более не может предсказать последствия своих действий – ему нужно иметь какую-то систему знаков, символов, в которых были бы упакованы целые информационные блоки и которая позволяла бы ему действовать исходя только из той информации, которую он получает из этих знаков… И такая система у человека есть. Ее мы обобщенно называем культурой. Ее можно сравнить с механизмами, гаджетами, которыми мы пользуемся. Например, чтобы пользоваться пультом управления телевизора, нам вовсе не обязательно знать обо всех физических явлениях, на которых он основан, о его электрической схеме… Нам достаточно знать как работают его клавиша, достаточно уметь манипулировать им. Также и с культурой и ее знаками. Нам достаточно уметь их различать и правильно на них реагировать, то есть соответствующими ответными знаками, знаками, позволяющими нам добиваться наших целей. Взять простую сцену. Вы приходите в магазин за покупками и вас встречает продавец с улыбкой. Вы не знаете, что у него на душе, какие у него проблемы, о чем он думает, что он думает о вас и тд. Но вы знаете, что эта улыбка выражает готовность вас обслужить. Многим не нравится такая улыбка. Они считают, что улыбка обязательно должна выражать радость или настроение улыбающегося. В данном же случае это просто лицемерие... На самом деле улыбка имеет смысл только для того, кто ее видит. И в таком свете, единственный смысл, который она может иметь – это выражение готовности к общению и совершению акта продажи. В этой улыбке можно сказать упакован многовековый человеческий опыт, упаковано знание о том, как вести переговоры о купле-продаже… Она освобождает от необходимости выяснять ситуацию, настроение человека (в данном случае продавца) прочие детали… Подобную же функцию играют другие знаки – мимика, жесты, тон, одежда и тд.
Но эти знаки и символы часто играют с нами злую шутку. Они как бы заставляют нас думать в системе координат этих знаков. И эти культурные символы задают направления нашим мыслям. И неважно, что зачастую они пустотны, что давно утеряли свое значение (а они могут терять свое значение) и вещей, которые они символизировали уже давно не существует, тем не менее, они воспринимаются как реальные. Такими символами, культурными элементами являются, например, мифы, сказания, саги… и не только, это и героическая история любых народов, которая хотя и основывается как правило на реальных событиях, но пересказывает их всегда определенным образом, подчеркивая героизм и удаль рассказчика и подлость и коварство врага…
На самом деле трудно переоценить значение для экономики как свободы, так и размеров рынка. Свободное перемещение материальных и людских ресурсов, информации, знаний, упрощение коммуникации – это все безусловно положительные факторы для экономики. Вряд ли кто-нибудь сомневается в том, что чем больше рынок, тем лучше для любого производства, любого бизнеса. Для производства в целом, а не отдельного производителя, которому в малом рынке возможно будет легче удерживать монополию. И совершенно очевидно, что мир в целом движется в сторону укрупнения государств и укрупнения и интернационализации рынков, хотя бывают разумеется и временные откаты. В прежний исторический период укрупнение было связано главным образом с ростом военной мощи – у крупных образований было больше шансов побеждать в войнах и обеспечивать безопасность своих граждан, сегодня же этого требует экономика. Сопротивляться этой тенденции – слабоумие. Для либерала это совершенно очевидно, ибо с точки зрения отдельного человека, чем крупнее государство или рынок – тем больше у него свободы и возможностей, а границы – очевидное их ограничение! И совершенно непонятно, из каких соображений может человек хотеть закрыться, кроме разумеется боязни конкуренции и страха потерять монополию на культуру (язык, статус, связи и прочее)… То есть опять же речь может идти лишь об искусственном сохранении преимуществ, которое может быть только временным и которое рано или поздно выльется в серьезные проблемы. То есть любая такая попытка будет иметь следствием лишь потерю времени и закончится крахом. СССР – хороший пример такой попытки, попытки защитить рынок и культуру, начиная с продуктов питания и одежды и заканчивая музыкой, языком и даже мыслями! Всем известно, чем она закончилась. Это была вероятно самая масштабная компания такого рода, но даже в более малых масштабах она будет иметь тот же результат. Правда, возможно, не столь очевидный и катастрофический… Любые попытки защитить рынок или какой-то культурный феномен – обречены на провал и это всегда потеря ресурсов, которые можно использовать для других более полезных дел.
Вероятно, самое главное препятствие в познавании нами мира – это то, что мы люди и не можем быть непредвзятыми. И уж по крайней мере, мы бы уже давно разрешили если не все, то по крайней мере многие из проблем, связанных с нашим общежитием, с тем как уживаться с другими – соседями, согражданами, соседними странами. Нам постоянно кажется, что мир несправедлив по отношению к нам. Мы заслуживаем большего: больше здоровья, денег, уважения и тд. Словом, баланс почему-то всегда не в нашу пользу. А ведь у нас со всем все в порядке: и ума, и совести, и чести, словом всего в достатке, по крайней мере, не меньше, чем у тех, других, обласканных жизнью. И мы легко верим в теории подтверждающие нашу особенность, утверждающие, что мы заслуживаем большего и мы это большее рано или поздно получим. Одним словом, мы легко верим в то, чего хотим. Это видно хотя бы на примере наших религиозных убеждений. Разве мы выбираем то, во что верить? Спрашиваем, читаем, копаемся в деталях разных религий и затем связываем свою жизнь с какой-то одной? Вовсе нет. Обычно мы берем первую подвернувшуюся, ту, что поближе, что на слуху. Мы обращаемся к тому Богу, не верить в которого довольно некомфортно в той среде, в которой мы живем. Разве это не должно нас хотя бы настораживать? Или почему не заставляет нас задуматься такая фраза одного из атеистов (не помню кого), сказанная верующему: «Я такой же атеист, как ты, только не верю на одного бога больше!» Я привел пример религии для наглядности. В либерализме религия не играет особой роли и либерал может быть как атеистом, так и верующим. Основной проблемой либерализм считает – как научиться жить в одном обществе людям с разными убеждениями, взглядами так, чтобы как можно меньше мешать друг другу. И по мнению либералов, это не только возможно, но и неизбежно (нам не избежать решения этой проблемы), ибо добиться того, чтобы у всех людей были одинаковые взгляды и вкусы и невозможно, и нежелательно. Это основная задача и проблемы с религией и особенно с церковью у либерализма возникают главным образом тогда, когда церковь пытается навязывать свои взгляды и принципы тем, кто этого не желает, особенно когда это касается лиц не принадлежащих этой религии или этой церкви…
Но, разумеется, дело не ограничивается религией. Мы верим в самые нелепые и даже абсурдные вещи. Верим даже когда верить нет никаких оснований, даже когда есть все основания не верить. В данном случае, в связи с вопросами рынка, государства и т.д. мы (большинство из нас) знаем, что конкуренция – это хорошо, чем ее больше, тем выше качество и ниже цены, чем больше рынок, тем лучше, чем меньше границ, тем больше возможностей, что любое, самое что ни на есть супер вооружение максимум через 30 лет – хлам и средства, потраченные на его производство, содержание и утилизацию – это выброшенные на ветер деньги (и это удел большей части вооружений!). Но мы редко можем думать в том направлении, которое задают эти, казалось бы, очевидные истины. А они однозначно указывают, на то, что мы должны всеми силами стараться снижать напряжение между государствами, устранять всякие барьеры, мешающие свободному перемещению труда, товаров, услуг и прочее. Мы предпочитаем жить в старых, очевидно лживых мифах. Мифах об исключительности, превосходстве, всяком: физическом, интеллектуальном, моральном… Которые утверждают, что ты, твой народ, нация, раса заслуживаете большего просто в силу того, что вы лучше. Мы осваиваем эти мифы, привыкаем, подтверждаем друг для друга, знаками, намеками (перемигиваемся, как говорил Ницше), благо в обществе, в котором мы вращаемся большинство их приверженцы. И как положено стадным животным, мы надеемся, что нам не обязательно об этом думать, что кто-то наверняка уже думал или думает и знает, что это так и что не может быть, чтобы эти мифы не имели под собой основания и тд. Словом, большинство выбирает миф. Либералы не принадлежат этой категории. Их везде меньшинство. И это довольно некомфортно. Человеку, не испытавшему это на себе, трудно даже представить насколько. Ты вынужден постоянно слышать вещи, которые тебе кажутся бредом сумасшедших и ты не можешь возразить, потому что большинство никогда ничего не слушает, не может, не способно слушать… И ты с удивлением обнаруживаешь, что хотя почему-то априори считается, что человек мыслящее существо, это далеко не так. Что думающий человек еще большая редкость, чем сегодня извозчик или трубочист. И ты задаешь себе вопрос, почему так происходит, как такое может быть? Вроде это вопросы, которые касаются любого, каждого. Ведь если ты настолько не способен отличать реальность от мифа, хорошее от плохого, добро от зла, с тобой должно произойти что-то ужасное! Потом, ты начинаешь понимать, что это и есть демократия. Это когда то, что ты говоришь находится в сфере говорения, а в мире реальных вещей, решения такого рода принимаются совершенно иначе, совершенно другими механизмами. И эти две сферы – говорения и практических решений – почти не связаны друг с другом. И говорящие люди это чувствуют. У них нет страха за то, что они говорят, за то, что это может вдруг воплотиться в реальность и она может быть ужасной. Насколько мало они верят в свои слова (мыслями это назвать язык не поворачивается), видно из того хотя бы, как они голосуют. Гораздо осторожнее и тщательней они выбирают телевизор, стиральную машину, шкаф… чем человека, который должен реализовывать их идеи. И это издержки демократии. Ты понимаешь, что твой голос ничего не решает, но что комфортно быть как все и что ты не несешь ответственности за итоги, результат, а если и несешь какую-то, то очень малюсенькую и всегда можешь сказать, все равно от меня ничего не зависело. И совсем другое дело с телевизором. То, что ты платишь «свои кровные» все меняет.
Если ты способен выйти из подобного круга, то ты либерал. Либерал считает, что практические решения на общественном или государственном уровне на самом деле принимаются институционализированно. И это частично смягчает нашу природную глупость. Только либеральные институты, запреты спасают нас от хаоса и жестокости демократии, от безумия социализма и мнения большинства (своеобразная защита от дурака). Это иллюзия, что мы далеко ушли от греков решивших, что Сократ – зло, которое надо уничтожить, евреев, которым разбойник оказался «милее» Христа. Либерал – это человек, который с ужасом обнаруживает, что человечество совершенно не изменилось. Оно не только не научилось любить честных и умных, но даже и различать их, и сегодня в 21 веке продолжает предпочитать им воров и дураков. Как это получается? Почему честный и умный не производит впечатления на большинство? Может потому, что не говорит им приятные для слуха вещи. Может потому, что большинство не верит в честность. Или как оно отличит умного, если он по определению отличается от, скажем так, среднего, то есть он умнее него, большинства… Но это разумеется не объяснение. Невольно на ум приходят слова Ортега и Гассета, который заявлял, что самым продуктивным было бы разделение человечества на две группы: тех, кто требовательны к себе, постоянно к себе придираются и загружают себя все новыми и новыми обязательствами перед самими собой и другой группы – тех, кто довольны тем, что они есть… 
И вообще, наше преимущество является и нашей большой проблемой. То, что мы общественные животные позволяет нам кооперировать друг с другом и творить при этом чудеса, но это в значительной степени снимает с нас ответственность за то, что мы думаем, вернее позволяет нам не думать или даже думать всякую чушь. За нас думают институты, которые человечество создает тысячелетиями. Подобно тому, что для безопасного движения на дороге достаточно подчиняться правилам дорожного движения и не надо думать кому, когда и как уступать дорогу, думать, как будет справедливо или как рационально и тд. Всевозможные институты – обычаи, правила поведения, моральные правила, законы позволяют нам не думать каждый раз, попадая в сложную ситуацию, помогают избегать конфликтов. И то, что нам удается жить довольно бесконфликтно, по сравнению с тем, сколько у нас возможностей, как нам удается избегать аварий, по сравнению с плотностью транспорта, создает иллюзию разумности нашего поведения, иллюзию того, что это наша личная заслуга и тд. Также и по отношению к другим общественным явлениям. То, что общество работает достаточно слажено создает подобную же иллюзию, иллюзию того, что это результат того, что мы умеем думать и договариваться, а возникающие порой проблемы – результат того, что в каких=то вещах мы недостаточно додумываем. И нас не заставляет задуматься то обстоятельство, что, несмотря на то, что мы говорим все, что приходит нам в голову, практически все, общество продолжает работать…  И тд.