По мотивам Притчи о блудном сыне

О Колобке – «блудном  сыне»
(По мотивам Притчи о блудном сыне)
   Электричка, гукнув на прощание, плавно тронулась с места  и, набирая скорость, зашумела дальше  по рельсам. Ее зеленый хвост еще некоторое время маячил впереди, затем стал совсем маленьким пятном, и скоро вокруг наступила оглушительная тишина. Правда, не совсем полная. Оказывается, на этом «диком» полустанке, как выразился один из мальчиков, вышедших  из последнего вагона,  вовсю кипела жизнь: среди зеленой кроны деревьев то тут, то там вспархивали птички, распевая свои, только им понятные песни.  На лесной тропинке, куда уже успел ступить Витя, (так звали этого мальчика), со своим спутником,  сновали  рыжие муравьи; в высокой траве раздавался какой-то шорох и стрекот каких – то неведомых им насекомых. Впрочем, их это вполне устраивало – лишь не было рядом родителей, которые все зудят, «сделай то, выполни это; туда не ходи, это не делай, что ты надел, что у тебя в  голове…».  А  еще лучше – нет рядом  занудных учителей: «А почему у тебя нет домашнего задания? А где роспись родителей? А почему ты опоздал на урок?».
 - Достали!!! – в сердцах вдруг воскликнул чернявый мальчишка в лихо повернутой на затылок бейсболке.
- Ага, - в очередной раз согласился с ним Витя и радостно продолжил: «Пускай теперь у других ошибки проверяют. -  Нате-ка, выкусите! Нету нас! Не-е-е-ту!!!!!».
Сорвав с головы вязаную шапчонку, подбросил ее вверх и… «Свободу – попугаям!» - прокатилось по глухому лесу. Испуганные птицы на миг прекратили свое пение. А  блестящий черный ужонок, гревшийся на солнышке, еле успел уползти под сваленную ветром березу: совсем рядом плюхнулся рюкзак, а потом и его хозяин, задрав кверху ноги и крича «во всю Ивановскую», как сказала бы Марья Иванна – училка по русскому (любила она всякие выраженьица непонятные употреблять!). - Молодцы мы, что из дома удрали, -  горделиво добавил Витек, перевернувшись на живот, потом снова на спину; вытянулся, заложив руки за голову и мечтательно глядя в небо.
- Ну да,  будем действовать по плану: денек - другой в лесу побудем…,  время выждем, чтоб полиция не схапала. Небось, уж родичи  заявы подали, фотороботы составляют, слезы льют.
- Пускай льют! Надо было раньше думать, когда приставали со своими уроками, «учи да учи». Мы с тобой, Мишка, приедем в Питер, на работу устроимся, Теперь и в 11 лет можно классную работу найти. Работодателям все равно, сколько лет нам. Лишь бы работа выполнялась. А мы вкалывать будем хорошо, чтоб на житуху хватило. Я, когда первую получку получу, килограмм сыра куплю… Люблю я его, могу с маслом и чаем сразу весь килограмм слопать. Он дорогущий -  по семьсот рублей я видел, вку-у-у-усный. В гостях был – пробовал.
- Ладно, размечтался, скоро ночь настанет, дрова пошли заготавливать. Ищи суки  потолще да посуше, чтоб на всю ночь хватило, - распорядился Мишка – чернявый, деловито направляясь прямо к бурелому.
Чуть помедлив,  Витек  встал с теплой  и ласковой земли  и незаметно для себя  вздохнул:   дома  редко приходилось ему самому  о себе заботиться -   на готовеньком  у мамки с папкой  жил.  Хоть  излишеств не было в доме, но похавать всегда у мамки бывало. Прихватив топор, он тоже направился к бурелому, но с противоположной стороны.
- Ух ты, красотища-то какая! – невольно воскликнул он. Его взору отрылся крутой спуск к реке, за ней опять – лес и …никого!  - Странно, и чего это тут электричка останавливается, если жилья не наблюдается.  Наверно, все – так и живут неподалеку люди, вон и тропинка есть, по которой мы шли,  - вслух размышлял Витек, резко и умело взмахивая топором, отрубая от торчавшего в буреломе дерева огромный сук.
 - Эге-ге-ге-гей!!! Воздух из  полных  легких вырвался особенным, каким-то гортанным криком. Эхо тут же отозвалось и раскатилось по макушкам деревьев, заставив Мишку выглянуть с вершины бурелома.
- Чего орешь, как ненормальный? – недовольно прикрикнул он на друга. – Руби быстрей да пойдем,  перекусим пока хоть всухомятку. Костер надо разводить. Раскрасневшийся Витька подтащил отрубленный сук к стоянке и снова плюхнулся на землю, на сей раз уже не так бесшабашно - резко, а устало, по-мужски вытирая пот со лба.
- Давай. У меня тут мой любимый сыр, молоко и полбуханки хлеба. Садись рядом.
- Ты смотри, сыр с молоком не ешь – живот заболит, - предупредил Мишка, уже откусив добрую половину ломтя и запивая его молоком.
- А ниче, я уже много раз так делал. У меня желудок крепкий…, - беззаботно отозвался Витек, запихивая последний  сыр в рот. Выхватив из рук зазевавшегося Мишки пакет с молоком, залпом выпил оставшееся молоко и чутко прислушался. Что-то показалось ему необычным в затихающем вечернем лесу. Как будто голоса людские, хруст веток… Мишка проворно убрал рюкзак в небольшое углубление под березой, влез сам и поманил за собой Витьку. Тот спрятался за кучей хвороста по ту сторону березы. Через минуту-другую на полянку выкатился самый настоящий Колобок.  Живой и не проглоченный Лисой.
- Эй, - окликнул его Мишка. – Ты что – опять хочешь, чтоб  тебя съели звери лесные?! Да и мы тоже можем полакомиться, вкусный, наверно?
- Бабушка! Дедушка! Сюда, скорей!  - без памяти от страха завизжал Колобок.
- Мы здесь, милый, не бойся, не бойся! – послышался ласковый старушечий голос.  Потом
из-за кустов появился передник, следом – сама бабушка, а за ней – дед в калошах на босу ногу. Колобок мигом очутился в бабушкином переднике, который она уже закрывала обеими руками и приговаривала:
- Не боись, это просто мальчишки, от уроков отлынивают.
- И ничего мы не отлыниваем, - возмущенным голосом разом ответили ребята. – Мы, мы…это…  - Переглянувшись друг с другом, замолчали, пряча глаза от пронзительного взгляда бородатого деда.
- Ну-ка, ну-ка, с этого места – да  поподробнее…  Дед цепкими пальцами левой руки схватил сначала Витьку, а правой так обнял Мишку,  что у того перехватило дыхание: ни охнуть – ни вздохнуть, как сказала бы Марья Иванна. – Вы чьи? Что-то я раньше не видал вас в наших окрестностях. Ну? - голос его стал почти металлическим. – Говори ты, - поворачивая Витьку к себе лицом, приказал дед.
- Да мы тут гуляли…,-  начал, было, Витька гнусавым голосом, не находя нужных слов. На помощь к нему ринулся Мишка:
- А че вы пристали? Мы никому не мешаем, лес-то не ваш личный. Где хотим, там и гуляем.. Идите своей дорогой, куда шли…Вон своего Колобка допрашивайте, а не нас!
- Ты у меня поговори еще! Маловат, со старшими так разговаривать! Родители что ли научили грубить прохожим? – дед еще крепче «обнял» Мишку, запустив в его косматые вихры  свои пальцы - щупальцы. От боли у Мишки на глазах появились слезы. Витька, воспользовавшись спасительной для него минутой, отбежал в сторону и попал в «объятия» старушки, а  Колобок уже сидел у него на макушке и закрывал ему глаза своим шарфиком. Куда бежать – Витька не видел. Голос деда еще стал  строже:
- Вот что, ребята, по-хорошему прошу сознаться, кто вы, откуда и что делаете одни в лесу. Мож, вы те, о ком по телику счас показывали? А?
Колобок, чуть не скатившись с шеи Витьки, объявил:
-И точно - они! Смотри, дедушка, бейсболка точь – в – точь, как у того мальчонки: красная, с белым козырьком. И возраста примерно того же – 9 -  11 лет!.  Все! Нашли, поведем их к  нашему участковому!
- Не надо нас к участковому! – опять в один голос завопили ребята. – Мы сами домой вернемся!
- Ага, это уже хорошо, - смягчился дед, а бабушка ласковым голосом сказала:
- Ребятки, счас совсем темно станет, пойдемте к нам. Переночуете, а завтра мы вас отвезем к вашим родителям. Пойдемте, пойдемте. Только прежде позвоните им, успокойте. Скажите, что  вы живы – здоровы, пусть отдыхают до утра.
Мишка вытащил рюкзак, вскинул его на плечо за обе лямки, а Витька достал телефон и …выслушал все, что думают об их поступке родители. Молчал Витек, молча сопел и Мишка, плетясь в двух шагах от него. Зато Колобку было радостно: ведь он совершил героический поступок, обнаружив беглецов и опознав их.
  Деревня, где жил Колобок с дедушкой и бабушкой, была в трех километрах от того места, где собирались прятаться друзья от своих родителей и учителей. Она оказалась совсем небольшой: всего 7 домов было в ней. Изба  Колобка стояла у самой речки на пригорке, откуда слышно было, как туда – сюда сновали электропоезда, мчась мимо деревенских крыш в неведомую даль. Пока ребята снимали отсыревшую обувь и одежду, Колобок от волнения  катался по горнице, вспрыгивал с лавки на лавку, с пола – на печку…Бабушка ставила на стол ужин, а дед, кряхтя, достал зачем-то толстенную книгу и положил ее на тумбочку. Притихшие ребята виновато сидели на краешке лавки, понуро повесив носы и вздыхая: нет, рано они затеяли побег. Ведь даже Колобок, наученный предыдущим горьким опытом, никуда теперь без дедушки и бабушки не ходит – не катится. Опасно детям жить одним, много несчастных случаев подстерегает их в пути…      Когда все наелись, отдохнули, Колобок попросил дедушку рассказать какую-нибудь интересную историю. Дед согласился:
- Сегодня я прочту вам о вас, мальчишки, -  загадочно улыбнулся дедушка  и открыл эту большую книгу, которую он до ужина снял с полки и положил на тумбочку.
- О нас  никто не писал никаких книг, - угрюмо выдавил из себя Мишка.
- А вот тут-то ты ошибаешься. И еще как ошибаешься!- ухмыльнулся дедушка. - О тебе и о Витьке написано почти 2000 лет назад.
У мальчишек загорелись глаза: как это? Но хитрый дед уже начал читать:
- У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! Дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в  себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться…(Евангелие от Луки, 15:11-32).
 В избе было тихо. Никто не шевелился…  Каждый обдумывал услышанное.   Колобок первым подал голос:
- Я-то знаю, чем заканчиваются такие похождения вдали от дома, без попечения родителей.… Поэтому уже никуда не хожу без моих любимых дедушки и бабушки.
- Да и нам понятно, что родители и  учителя нас любят и хотят,  чтобы мы выросли настоящими людьми, - робко проговорил Витек. – Просто нам не хотелось учиться. Вот мы и решили сбежать.
- Думали, что справимся сами, без взрослых… А тут вон как может оказаться: и голод, и одежда скоро истреплется… Когда это мы заработаем. Да и заплатят ли нам еще за то, что мы будем вкалывать…, - чуть не плача осознал и Мишка свою никчемность. - Да и родители… Они меня любят…- заревел вдруг он,  и слезы ручьем полились из его глаз.
-Ну, ладно – ладно, хорошо, что правильно поняли эту притчу, - начал успокаивать ребят дедушка, гладя то одного, то другого по голове… Главное – прийти в себя и осознать, оглянуться: а где я? С кем я?  Бывает с каждым человеком, что и ошибается. Поэтому и притча-то называется о блудном сыне. Поблудил он по жизни-то, прогулял свое состояние, осознал, раскаялся да и вернулся к отцу милосердному да любящему. Все мы знаем: один лишь родной отец  поймет, утешит и поможет. Давайте-ка спать: утро вечера мудренее.
    Засопели уставшие за двое суток приключений ребятишки, не стало слышно и Колобка, перестала греметь посудой бабушка… Один дед крутился с боку на бок, все раздумывал: ну почему бегут мальчишки от родительской любви и опеки? Почему им заманчивым кажется очутиться вдруг вдалеке от родимой сторонушки – «в стороне далече»?... «Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?», -  усмехнулся дед, вспомнив строки из стихотворения «Парус».  «Что? Что? Что? Почему? Почему? Почему? – вертелось в голове у него. Осторожно ступая по половицам, чтоб не скрипели, он вышел за порог дома, присел за дровяником на пенек.  Светила яркая полная луна – не надо и фонаря: все видно.  Посидел, вздохнул. Еще раз вздохнул…  И неожиданно вспомнил раскаяние ребят…
- О чем  это они бормотали?  Погоди – погоди… Ответ-то  - на ладони! Самую суть поймали юнцы! - ахнул старик. – Притча-то - о Любви Бога-Отца! Чернявый-то, Мишка-то!,  сразу понял, что рану нанес своим побегом родителям!.. «Они меня лю-ю-юбят!» -  и вон как заревел! Слезы-то  еле успевал размазывать.  Да и Витек не отставал, осознал свое нежелание учиться, признал вину перед учителями и родителями… И Колобку   надо отдать должное: сумел-таки   передать им  свое раскаяние о  непослушании…  Жизнь  прям – по Евангелию: одна Любовь кругом! – ухмыльнулся дед в усы.  И уже радостно добавил:
- Есть, есть у нас Отец Небесный, Который скорбит о нас и ждет – ждет нашего возвращения на путь Божественной истины!
Дед решительно поднялся с пенька и направился в избу: соснуть часок-другой не мешало. А в голове уже крутилось Евангельское: «Ибо так полюбил Бог мир, что отдал своего единственного Сына, чтобы тот, кто верит в Него, не погиб, но обрел вечную жизнь»… (Евангелие от Иоанна, 3; 16).