Хранители времени отрывок

Глава1 На теокалли
Некогда величественный город представлял  жалкое зрелище.  Нелли присела на ступеньку великой пирамиды , откуда открывалось ужасная апокалиптическая панорама. Теночтитлан отсюда был виден как на ладони. Мир молодой девушки пылал и разрушался  у неё на глазах. Её народ умирал в огне пожаров, от неизвестной ранее болезни, уродующей тело, от громыхающего оружия, привезённого чужеземцами, что сеяло смерть и ужас.  И самое страшное,  люди умирали от голода. Удивительно, но наблюдая за  отчаянной битвой на подступах к городу, исход которой был ясен уже всем, даже ей, ничего не сведущей в военном деле, девушка  пребывала в абсолютно спокойном состоянии.  Страшная картина  которую она наблюдала с вершины теокали делала её несчастной,  а безвыходность спокойной.
Когда надежды уже нет, наступает принятие ситуации, такой, какая  она есть.  Где-то глубоко внутри, Нелли понимала,  весь этот ужас, пришедший в её мир, в её любимый город, и родную страну, ни что иное, как карающий перст справедливой судьбы. Ведь к горстке чужеземцев, которых  уничтожить не составляло бы никакого труда, несмотря на их оружие и невиданных ранее животных, примкнули и те, кого в течение многих лет унижал, и уничтожал её народ. Дети тех отцов и матерей, сердца которых кровожадные жрецы вырывали ещё из живых тел, теперь  объединились с алчными и не мене жестокими, чем жрецы белыми людьми, теперь они, вершили свою кровавую справедливость. Совсем недавно страх был тем, что цементировало и расширяло границы тройственного союза, ведущую роль в котором занимал её родной город, Теночитлан. На смену страху пришла ненависть, ранее подневольных племён. Эта ненависть объединилась с алчностью наживы горстки  белых в одно целое, и теперь другой союз, союз алчности одних и ненависти и жажды мщения других  уничтожал её мир, её  родной  город, возведённый  на жестокости и насилии.
Нелли верила в своих богов, однако всегда была противницей жертвоприношений. Девушка считала, что богам нужно нести цветы, фрукты, но уж никак не человеческие сердца.  Однако родину не выбирают. Как бы много ненавистного и чужого ни было в кровавых и жестоких ритуалах для доброй души молодой девушки, она любила свой народ.
Нели услышала шаги, и на секунду её горестные мысли прервались. Воины Орла поднимались по спиралевидному подъему, конвоируя пленных на вершину теокалли к жертвенному камню. Среди пленных были индейцы тлашкаланцы, союзники испанцев, около двух десятков и двое белокожих воинов. Девушка поняла, это и есть испанцы. Как бы ни были плохи дела у защитников Теночтитлана, они регулярно контратаковали и захватывали пленных, фанатично надеясь на то, что боги, напившись крови, сменят гнев на милость, и даруют победу. Вид у пленников был таков, словно они уже мертвы. Эти несчастные были прекрасно осведомлены о том,  какая участь их ожидает на вершине теокалли, храма бога войны Уицилопочтли.  Война и горе порой притупляет эмоции, и сочувствие тоже. Впервые Нелли посмотрела на несчастных с ненавистью, даже забыв о том, что  тлашкаланцы имели все основания ненавидеть ацтеков.
-Сейчас они ответят за свои деяния, - услышала Нелли голос сзади, обернулась и вздрогнула, у неё за спиной стоял верховный жрец храма Уицилопочтли.  В руках у него была чаша.
-На выпей,- протянул жрец чашу Нелли,- этот напиток отвлечёт тебя на некоторое время от горестных мыслей. Он предназначался и  им тоже, - слуга кровавого божества кивнул в сторону пленных. Так легче и нам отправлять их к богам, и им, становится их пищей. Однако сейчас,  после всего того, что они наделали, а дело рук их так хорошо видно отсюда, мы приняли решение, что одурманивать их разум перед встречей с вечностью,  это та привилегия, которую они не заслужили.
-Вы тоже ненавидите их? – спросила Нелли, кивнув в сторону пленных.
На лице жреца появилось, что то, типа ухмылки, словно он услышал какую то глупость.
-Ненависть  жрецы не испытывают ни к кому, просто сейчас они заслужили смерть без всяческих поблажек, пусть даже у них и есть основания ненавидеть нас. Даже лишая жизни врага нужно без ненависти  Нелли, - ответил жрец
-Вы знаете, как меня зовут? – удивилась девушка.
И снова ту же лёгкую иронию увидела девушка на губах жреца.
-Ты очевидно забыла, с кем говоришь, - ответил жрец. –Твой ум перевозбуждён, на выпей, тебе станет легче.
 Нелли всегда побаивалась жрецов и старалась держаться от них как можно дальше. Но этот, весь в чёрной краске, и крови, один вид  которого мог, внушить ужас, тем не менее, этот человек заляпанный кровью, смотрел на неё как то по-доброму завораживающе.
-Девушка протянула руку и взяла чашу.
-Он жив, тихо сказал жрец.
-Кто? – испугавшись, спросила Нелли, поскольку этот человек в крови, и чёрной краске  мало походил на человека, скорее на материализовавшегося духа, причём не из самых светлых миров, глаза его хоть и не смотрели по - доброму,  казалось, они проникают внутрь и видят всё даже мысли.
-Тот,  кого ты тщетно пыталась увидеть с высоты пирамиды, хотя и понимаешь, что это невозможно. Так бывает, когда душа ставит разуму невыполнимые задачи. Но он жив, и храбро сражается, за эту землю, за тебя, за своих богов. Выпей, это нужно и твоему беспокойному разуму и душе, а чашу можешь не возвращать, сохрани её, и если захочешь меня найти, а я не сомневаюсь, что захочешь, покажи эту чашу, и тебя проведут ко мне.
Жрец удалился, оставив девушку в смятении. И хотя, он был на удивление добр, и даже любезен, если так можно вообще сказать за человека, который только что убивал, пусть и во имя богов и пошёл это делать снова, но не каждый готов вот так спокойно принять, когда читают его мысли. А он их буквально увидел, словно они были написаны на её лице.
Да она волновалась не только за страну. Жрец был прав, и девушка попыталась объяснить это тем, что он просто угадал, ведь не может же быть дураком верховный жрец. Вдобавок ко всему, Нелли вдруг поймала себя на мысли, что она совсем забыла, что там, где идёт кровавый бой сейчас с  коварным врагом сражается не только он, тот, кому она подарила своё сердце, но также  два её родных брата и отец.  Волнуясь  за судьбу любимого, она совсем забыла о них, а ведь это тоже одни из её самых близких людей на свете. Жрец ушёл, а она даже не спросила об их судьбе, возможно, он знает всё? Чувство вины вдруг накрыло  молодую индианку, но внезапно  собственный голос, где то из глубины сознания  глубины успокоил её.
-Не терзай себя, никто не смеет обвинять любящее сердце, даже ты сама, выпей то, что в чаше.
Напиток в чаше был знаком, на запах это было  октли. Лёгкий алкоголь, из сока кактуса. Нелли никогда ранее не пробовала его, хотя отец в последнее время с ним зачастил, и иногда угощал этим снадобьем своих сыновей. Молодая индианка залпом осушила чашу. Чего она не знала, так это того, что октли её отца и октли из рук жреца, это не одно и то же.
 Глава 2 Полуночный разговор
Тототл, вернулся домой с плохими вестями. Более всего, он не хотел видеть сейчас свою жену, хотя и знал, это неизбежно, скорее всего, она всё прочтёт на его лице, думал старый воин. Воином его сделала ситуация, когда твоя страна в огне, и враг уже у ворот, если ты мужчина, даже если ты уже не молод, и призвание твоё медицина, значит ты воин, если только не трус. Такие как Тототл , в индейских cобществах обычно становились шаманами. Однако тройственный союз  между городами государствами Теночтитлан, Тескоко и Тлакопан, созданный как военная коалиция, разгромив своего основного врага Аскапоца;лько, государство, созданное воинственным племенем Тепанеков, и разделив их территорию, само превратилось в империю, не менее воинственную и жестокую. А империи всегда нужна религия, это не племя, где можно ограничиться шаманами. Жрецы- шаманы империи.   Тототл быть жрецом не хотел. За его внешней угрюмостью и некоторой нелюдимостью, скрывалась любовь ко всему  живому, и лишать живое жизни на жертвенном алтаре, пусть даже и во имя богов  претило его природе.  Хотя он и умел убивать, но делал это крайне редко, в исключительных случаях, даже сейчас, на поле боя его основным занятием было то, чему он посвятил всю свою жизнь, он спасал тех, кому мог помочь его талант лекаря-шамана, или как это называлось у ацтеков, Тототл был народным медиком-тиситлём. Прямо там, на поле битвы, где человеческое зло платило дань смерти, Тототл орудуя острым, как бритва обсидиановым лезвием боролся за жизнь, извлекая мушкетные пули испанцев, и наконечники от стрел их индейских союзников, и давних врагов ацтеков, тлашкаланцев .  Хладнокровно и умело он накладывал шины на сломанные кости, и останавливал кровотечения. Однако, когда  пушечное ядро выпущенное из испанской бригантины врезалось в группу воинов рядом с Тототлом старый воин вздрогнул, и хладнокровие впервые покинуло его.  В этой группе был его старший сын. Разорвав нескольких человек, ядро отбросило и его сына с дамбы в воду.  Тототл выловил сына из воды, но уже когда выносил ещё живого, на руках, всё понял. Спасти своего первенца он уже не сможет. Чутьё подсказала ему страшную правду. Взяв нож, Тототл уколол сына в ногу. Реакции не было.  Ртом и носом у Тланекстика хлынула кровь.
-Тланекстик, сынок, ты слышишь меня, я не смогу спасти тебя, - дрожащим голосом сказал отец.
Словно желая успокоить отца, голос которого дрожал, умирающий сын улыбнулся, он, что то хотел сказать, но не смог.
-Не стоит сынок, не трать силы.  Сказал отец сыну, оценив  улыбку сына в его состоянии. Я горжусь тобой, горжусь, что вырастил такого храброго воина, и взяв руку сына в свою Тототл попросил.
 - Сожми мою руку, если слышишь.
Тланекстик сжал руку отца и снов улыбнулся.
-Я не могу помочь твоему телу, но я могу помочь тебе не страдать освободить твой дух, и сократить твои страдания, ты согласен?
Тланекстик вновь улыбнулся и снова сжал руку.
В последний раз, взглянув сыну в глаза, Тототл обнял его. По телу Тланекстика  пробежали судорожные конвульсии, и хрипы в пробитых ребрами лёгких усилились из-за учащённого дыхания, ртом пошла кровь. Нужно было спешить, начиналась агония.
Я люблю тебя сынок, сказал убитый горем отец, и быстрым движением руки свернул шею своему первенцу.
Тело сына замерло, и некоторое время,  уткнувшись в волосы сына, Тототл смотрел на заходящее солнце.  Отец вспоминал тот рассвет 22 года назад . Тланекстик на языке ацтеков означало -свет рассвета, его сын пришёл в этот мир на рассвете, а уходил на закате.
Убитый горем отец так и сидел, обняв сына на некоторое время, выпав из реальности, несмотря на то, что рядом с ними гремел бой. В себя он пришёл от того, что кто-то тронул его за плечо.
Тототал обернулся, сзади стоял его младший сын Куохтли и Тоноак, возлюбленный его дочери Нелли.
-Отец, он жив? Дрожащим голосом спросил Кухотли, уже явно догадываясь, что сейчас услышит страшный ответ, в который не хотелось верить.
-Он ушёл, ушёл как воин, улыбаясь, и ты сынок, когда придёт твой час, уйди также достойно как твой брат,- ответил Тототал, которому снова вернулась хладнокровие.
-Похоже, что испанцы и тлашкаланцы отложили наступление до утра, ночь обещает  быть спокойной,- сказал Тоноак.
-Пусть Тланекстик проведёт ещё эту ночь с вами, составьте ему компанию, я  сообщу жене и дочери, подготовлю их, попросил Тототл.
-Идите домой, мы побудим с ним,- ответил Тоноак.
По дороге к дому, Тототл, думал о том, как преподнести эту новость. Именно сейчас он вспомнил слова своего учителя, сказанные ему много лет назад.
-В тот день, когда ты заведёшь семью, ты утратишь связь с миром духов, ибо это ослабит тебя. Сегодня Тототл в этом убедился. Он видел множество смертей на своём веку своих соплеменников, сочувствуя чужому горю, сам при этом никогда не терял хладнокровия, но смерть собственного сына, это было нечто совсем иное. Самообладание вернулось, принятие  трагической ситуации подобно этой, для любого родителя могло растянуться, на долгие дни, недели, или даже месяцы, с Тототлом это произошло за считанные минуты. Но как бы старый воин не убеждал себя, что ничего не обычного в этот день на поле битвы не произошло, и что многие из родителей сейчас скорбят, у многих такие же потери всё же он не обманывал сам себя,  признавая то что, его спокойствие в данную минуту стоило ему дорого.  Учитель был прав, семья действительно делает уязвимым и слабым, особенно в такие моменты.  Выдержав этот моральный удар, уже приняв эту трагическую ситуацию для себя, Тототл не знал, как её преподнести жене и дочери так, чтоб это стоило им, наименьших душевных переживаний. Внезапно он понял, что как бы он не старался, это выходит за рамки его возможностей. А то, что от тебя не зависит, о том не стоит и волноваться
Жена Синтехуа, и дочь Нелли  не спали, хотя уже было весьма поздно. Тототл посмотрел в глаза жене, и не желая оттягивать горестную весть сразу сказал.
-Тланекстик погиб, Куохтли невредим.
Переведя взгляд на дочь, добавил.
-Тоноак жив.
Синтехуа присела, закрыв глаза ладонями. Тототл подошёл к жене и склонившись приобнял её. По вздрагивающему телу, он понял, что супруга плачет, но старается это делать тихо, и без истерики, как и подобает сильной женщине.
-Ну вот, подумал Тототл с облегчением, а я боялся.
В этот момент он зауважал жену ещё более, желая облегчить её горе, он вдруг вспомнил своё ремесло.
-Сейчас я дам тебе кое-что выпить, - сказал Тототл жене, это тебе поможет, и ты уснёшь, возможно даже встретишься с ним, ведь он ещё не далеко ушёл, хорошо?
Синтехуа не поднимая головы, кивнула, и Тототл налил ей что-то из своих одному ему ведомых травяных сборов.
Убитая горем женщина выпила,  через десять минут впала в забытье, ещё через минут пять она провалилась в глубокий сон.
Нелли услышав о смерти брата, держалась, не проронив не слезинки.  Тототл искоса наблюдал за дочерью.
-Интересно, - подумал Тототл, - если бы она узнала о смерти своего возлюбленного Тоноака, она тоже бы была такой сильной?
Однако мудрость победила отцовское горе, осознавая природу стихии под названием любовь, старый шаман вовремя понял, что не в праве, винить дочь в том, что восприятие этой утраты у него и его жены несколько разница с восприятием Нелли.
-Тебе налить того же? Спросил отец у дочери.
-Нет спасибо, ответила Нелли. Она совсем недавно отошла от угощения жреца, и ещё не полностью   осознала те впечатления и видения, вызванные дивным напитком.
А как у тебя день прошёл? Спросил отец.
-Ходила на теокалли, волновалась за Вас, ответила Нелли.
Тототал считал это бес полезнейшим занятием,  хотя знал, что многие женщины так делают, используя возвышенность пирамиды, наблюдают за битвой.
-Встретила там кого-то?- спросил отец у дочери.
Нелли вздрогнула, что не укрылось от Тототла. Девушка сама не понимала почему, не хотела рассказывать об этой встрече, однако глаза отца казалось, просвечивали её насквозь, как и тот взгляд жреца, поэтому Нелли решила сказать правду.
-На теокалли я встретила жреца, как мне показалось одного из  самых главных, он меня угостил напитком, и оставил в подарок эту чашу.
Тототл подошёл к сидящей дочери и, приподняв пальцем её за подбородок, сказал.
-Это чаша, верховного жреца бога войны Уицилопочтли,- сказал Тототл.  На ней его печать, она из чистого золота, по сути это пропуск к нему в любое время.
-А ты знаешь, зачем он мне её дал? – спросила дочь
-Догадываюсь, - ответил Тототл,- он хочет тебя спасти.
-От чего? - удивилась Нелли, - отец, может, объяснишь.
-Не от чего, а от кого? Вот такая постановка вопроса более правильная. От испнцев. Послушай дочка, этот жрец сделает для тебя всё что может и даже больше. Скажу тебе честно, дни Теночитлана сочтены, мы не удержим город. И все кто здесь есть, уже мертвы, даже если ещё живы, а те, кто останутся живы, будут завидовать мёртвым. Сейчас мы сражаемся только для того, чтоб убить как можно больше врагов, однако, война уже проиграна. Мёртв по сути даже этот верховный жрец,  но тебя он может и хочет спасти, тебя и может ещё кое-кого, того кто скажем более всего дорог тебе. И мы оба знаем, как его зовут, не так ли?
-Отец, - вскрикнула Нелли, - однако Тототл прервал её.
Смятение дочери было вполне объяснимым. Она мало что понимала, но при этом, понимала достаточно,  её отец в этот момент проявляет к ней высшую степень родительской жертвенной любви  и не только к ней, а и к  её чувствам. Ведь у него кроме погибшего старшего Тланекстика был и младший сын Куохтли, который ему дорог наверняка намного более чем её возлюбленный Тоноак. Непонятно было для Нелли и то,  каким образом эта чаша и жрец могут спасти её и того кого она любит более всех на свете?  Однако отец  ясно дал понять, что он знает кто ей дорог более всего, и принимает это. В этой малопонятной ситуации девушка понимала только одно, сейчас из глаз сурового воина, и старого шамана на неё смотрела любовь. Она ощущала эту любовь, и в детстве, и в юности, хотя  любовь эта  была  всегда по мужски сдержанной.  Но в этот страшный час любовь отца легла на жертвенный алтарь. Девушка разрыдалась и обняла Тототла.
Простояв несколько секунд обнявшись, с Нелли, Тототл отстранился от объятий и, взяв её голову в свои ладони снова заговорил.
-Слушай меня внимательно. Я не могу гарантировать тебе, что боги будут милостивы к Тоноаку, он воин, и надо признать отчаянный и смелый воин. Я сделаю всё, чтоб спасти его, если вдруг он будет ранен, но видишь, Тланекстика спасти не смог, все мы в руках богов. Когда испанцы войдут в город, а это будет уже скоро, если он будет жив, я пришлю его к тебе, и Вы вместе бегите на теокалли. Поднимайтесь на самую вершину, там, где проходят жертвоприношения, с этой чашей Вас никто не тронет, и вы без труда найдёте Уецкэйотла.
-Это кто ?- спросила Нелли.
-Это тот, кто дал тебе эту чашу, верховный жрец Уицилопочтли, ответил Тототл.
-Но откуда ты знаешь, кто мне её дал, ты ведь его даже не видел? Да и я только и поняла что это жрец , и явно не из младших, но я не разбираюсь в их иерархии.
-Дочка,  не задавай глупых вопросов, чтоб что-то знать, мне не обязательно там быть, равно как и ему, Уецкэйотлу. А этот жрец знает о тебе больше чем ты о себе, и не спрашивай сейчас, почему? Придёт к тебе Тоноак или нет, дай мне слово, что как только враги войдут в город, ты отправишься на вершину теокалли.
-Я не хочу тебе врать, без Тоноака я никуда не пойду,  лучше погибну здесь со всеми, -ответила Нелли.
Тототл тяжело вздохнул, он подозревал это, однако сейчас было явно не самое лучшее время для споров, тем более умудрённый опытом он понимал, их бесполезность, зная характер дочери.
- Почему это жрец знает обо мне всё, и готов спасти меня и Тоноака?- не унималась с вопросами Нелли, будто предчувствуя, что это их последний разговор.
-Об этом он расскажет тебе сам, если успеет,  но вряд ли у Вас будет, время на разговоры, но тогда ты узнаешь  обо всём уже не от него. Извини, я тебе всего тоже сказать не могу.
-А от кого же я узнаю?- не унималась с вопросами Нелли.
 Любопытство женщин не имеет границ, особенно когда есть тот, кто может в полной мере это любопытство удовлетворить, но по каким-то неведомым причинам, этого не делает.
-От другого жреца, - слегка ухмыльнувшись, ответил Тототал, понимая состояние дочери.
-Отец ты издеваешься? - чуть не плача спросила дочь.
-Всему своё время Нелли, я отвечу на все твои вопросы, на которые могу ответить, хотя ответить я могу практически на все вопросы, но не сделаю этого, так нужно для твоего же блага,  ты всё узнаешь и довольно скоро. Просто верь мне так надо. Тебе чтоб узнать многое о себе просто нужно быть на теоаклли, пока оно ещё будет в наших руках.
Нелли тяжело вздохнула осознав тщетность своих попыток разговорить отца насчёт всего того непонятного, что касается её лично. Для Нелли стало очевидно, что некой таинственной тайной окутана её судьба, и эта неизвестность не давала ей покоя. Однако, выведать истину у отца, было невозможно, Нелли смирилась и решила, пользуясь, случаем, и предчувствуя, что это последний их разговор расспросить за то, что тоже было интересно, хотя по приоритету несколько менее, чем те вопросы, на которые он не ответил.
-Скажи отец, испанцы дети Кецалькоатля?
-Так думал наш император Монтесума, и это погубило и опозорило его имя, и в некоторой степени погубило и нас. Но нельзя сказать, что он полностью не прав. Однако не прав он в том, что считал детьми Кецалькоатля лишь испанцев. Все мы дети богов и ты, и я, - ответил Тототл.
-Тогда почему если мы дети богов, и  испанцы тоже, они наши враги?  - спросила Нелли, и Тототл вдруг поймал себя на мысли, как давно он не общался с дочерью, вот так по душам, и другой возможности судьба им более  уже не подарит.
-Интересный вопрос дочка, но ведь тогда будет справедливо задать вопрос, ответ на который ты знаешь, почему мы ацтеки всегда враждовали с  Тлашкалой? Почему мы требовали с них дань, золотом, едой и людьми, которых приносили в жертву  нашим богам? А ведь они тоже, дети Кецалькоатля. И теперь сыны этой страны тлашкаланцы убивают нас вместе с белыми людьми. Не делай мы этого, сейчас бы мы вместе с ними стёрли без труда эту жалкую кучку бледнолицых чужестранцев. Но наша вековая вражда разъединила нас, и в этой вражде виноваты, прежде всего, мы, ацтеки. На протяжении многих лет именно мы угнетали наших братьев, и час расплаты пробил.
-Но ведь ты всегда был против кровавых жертвоприношений, ты даже не стал жрецом именно по этой причине. А сегодня, вернее уже вчера, на теокалли мне впервые было не жаль пленных которых вели на алтарь, я испытала к ним ненависть,  -призналась Нелли.
-А вот это лишнее, дочка, ненависть. Ты ведь не учла до этого, что творили мы. Испанцами движет  жажда золота, тлашкаланцами жажда мести и ненависти к нам, и это объединяет их против нас. А наш народ всегда жаждал крови.
Нелли вспомнила, что нечто подобное про ненависть ей говорил верховный  жерц.
-Тогда почему ты там, вместе с нашими воинами на поле боя, если мы сами виноваты в этой войне?
Для Нелли было странным, что  отец в равной степени критикует им обоим родной народ, но при этом принимает активное участие в защите города. Хотя она и сама не одобряла кровавые жертвоприношения, но считала, что сейчас не время оправдывать врагов, и искать плохое в самих себе пусть даже это и правда.
-Мы не виноваты в этой войне, не мы её начали, но мы во многом виноваты в том, что она идёт не на нашу пользу, что обратили наших братьев своим поведением в своих врагов. Не осознавать это может только тот, кто лжёт другим и сам себе, а я не из таких. -Я могу многое не принимать и отвергать в своём народе, но не любить его тоже не могу,- ответил Тототл.
 - Да я  не принимаю душой кровавые жертвоприношения, и то, что мы ацтеки очень долгое время уничтожали своих же собратьев, но я всё равно ацтек, как и ты. Может ли родитель не любить непослушных  детей, даже если они его часто огорчают? Как бы дети его не огорчали, отец всегда защитит их от опасности, или погибнет, защищая их. Ведь для меня Теночитлан и этот народ это  и мои дети, и братья и сёстры, это отец и мать, и я их сын, и брат. Теночитлан для меня это и ты тоже. А потому я буду до последнего помогать нашим воинам на поле боя.  Когда падут последние защитники, я сам возьму в руки оружие, пусть даже это и не имеет смысла.  И присоединюсь к своим братьям  в другом мире, где уже дожидается меня мой сын Тланекстик. Мы ненадолго расстались. А вот с тобой дочка надеюсь, и здесь прошу понять меня правильно, хочется верить, что мы расстаёмся надолго. Хотя самой разлуке я не рад.
Нелли разрыдалась и обняла Тотола.
Но девушке стало легче, поскольку отец только, что сказал то, о чём думала часто она сама, Нелли всей душой отвергала жертвоприношения. Ей не нравилось то, что ацтеки собирают дань с других народов, она считала, что возвышение одних над другими не приведёт ни к чему хорошему. Когда твои мысли практически слово в слово повторяет мудрый человек, зачастую мы приходим к выводу, что это правильные мысли, пусть ранее даже пытались спорить с ними, боялись и гнали их от себя. Но когда всё что тебе дорого в беде, пусть даже не всё в этом дорогом тебе нравилось, чувство справедливости притупляется, так случилось и с Нелли там, на теокалли, когда колону из приговорённых пленных проводили мимо неё. Впервые отклик сострадания её милосердной души, был заглушен возмущением и защитой «своих» вопреки всему. В первый раз девушка  не испытала сочувствия к обречённым на смерть, осознала его, и даже почувствовала потом некое смятение. Её мир был поделен на своих и чужих.  Когда человек беспомощен, он жаждет помощи из вне.
Следующий вопрос Нелли был вполне логичен.
-Отец, почему наши боги не помогают нам, неужели крест пришельцев сильнее наших богов? К чему тогда все эти ритуалы, теокалли, жрецы, зачем эта кровь, если в ней нет смысла? Где помощь богов, Кецалькоатля, Тескатлипоки, Уицилопочтли?
-Открою тебе  один секрет Нелли, нет богов, есть только Бог, он один, но он везде и во всех,- ответил отец дочери
- И каждый из нас является его маленькой частичкой, ты будешь удивлена, но даже в бледнолицых пришельцах  он есть. Но что бы увидеть его в себе и познать это божественное зерно истины, нужно пройти через собственную тьму. Нужно убивать на алтарях и быть и убитым, покорять других и быть покорённым, нужно и уметь расставаться, чтоб когда-нибудь встретится вновь. Пройти сквозь лёд и пламя, побыть и светом и тьмой, и злом и добром. Пока ни поймёшь, что добра и зла нет на самом деле. А то что люди называют добром излом, это только пути познания мира.
-А те боги, что ты упомянула, Кецалькоатль, Тескатлипока, Уицилопочтли и многие другие, которым поклоняется наш народ, вовсе не боги а духи, и поверь они не духи света.
-Отец ты говоришь сейчас сложные, но я чувствую мудрые вещи, которые на грани моего понимания,- призналась Нелли отцу.
 -Но я видела ,Уецкэйотла, он разве этого не понимает?  Ну ладно я простая девушка, но он не похож на глупца. Как он может не понимать того, что ты мне только что сказал? Тогда ты должен быть жрецом, а не они. Ведь именно эта жестокая, кровавая глупость и привела нашу страну на край гибели, желание повелевать одних над другими сделала Теночитлан и Тлашкалу смертельными врагами, чем и воспользовались испанцы.
Нелли вспомнила эту странную встречу. Худощавый мужчина лет сорока пяти, в тёмно-синей краске и в чёрных одеждах, он только что убивал, его руки держащие чашу,  ту, которая стояла сейчас рядом с Нелли на столике, именно его руки за несколько минут до этого держали ещё живое, только что вырванное из груди, трепещущее сердце. Он поговорил с Нелли, угостил её и пошёл убивать снова, но его глаза? Что-то не увязывалось, и девушка не могла понять что? Эти слова отца, что боги вовсе не боги, жестокие глупые, и явно бессмысленные убийства, и его глаза. Они пронизывали насквозь спокойствием, мудростью, любовью и добротой. Мозг девушки казалось, закипит.
-Ты сделала правильный вывод, насчёт нашей вражды, - сказал отец  дочери, -но вот Уецкойтл, вовсе не глупец, его мудрость выходит за рамки и моего понимания,  сила духа в тысячи  раз превышает  силу,  любого кого ты знаешь, а любовь к миру не имеет границ.
-И она эта любовь к миру проявляется в вырывании сердец из тел живых людей? – с явным сарказмом в голосе спросила Нелли, - не хотела бы я, чтоб меня так любили, тебе вообще не страшно отец, отправлять свою дочь на встречу к такому любящему мудрецу? Он меня не ножом случайно спасать собирается?
Тототл  улыбнулся и обнял дочь.
-Он сам за тебя ляжет под нож.
И тут мудрый лекарь-воин смутился. Желая успокоить дочь, он хотел с улыбкой сказать, что Уейцкойотль скорее сам ляжет под нож, чем позволит кому-то обидеть его дочь. И хотя причина такого трепетного отношения к Нелли оставалась для неё за семью печатями, девушка доверяла отцу, плюс эти глаза жреца смотрящие на неё там, на теокалли не оставляли сомнений, что так оно и есть. Но будучи чувствительна к интонации, фильтруя и анализируя каждое сказанное отцом слово, снова, что то не увязывалось, отец сказал как то странно эти слова, не как гипотетическое предположение, а как утверждение. Плюс взгляд отца. Когда Тототл это говорил, желая успокоить Нелли, он сначала улыбался, но его голос внезапно изменился, и взгляд был будто не его.
Нелли вздрогнула, на какую-то долю секунды ей показалось, что сказанное только что, было вовсе не голосом отца, и взгляд был, не его. Нелли узнала этот взгляд, узнала голос, и это звучало вовсе никак гипотетическое предположение, а как пророческое утверждение, ибо она услышала голос и увидела глаза того самого Уецкойтля.
-Он сам за тебя ляжет под нож, -Нели снова воспроизвела эту фразу, анализируя тембр голоса, и взгляд отца.
Когда невозможное, становится реальностью, в сознании срабатывают предохранители, послышалось - показалось. Тототлу самому показалось, что он на секунду потерял над собой контроль, желая успокоить дочь, он специально посмотрел ей в глаза, и что-то произошло, а что не понял и он сам.
-Я хотел сказать он скорее ляжет под нож дочка, чем позволит, кому то тебя обидеть, поправил себя Тототл, однако звучало уже это как-то не убедительно, и дочь увидела, что отец растерян.
Нелли вовсе не сомневалась в добрых намерениях жреца относительно неё, однако она не понимала природу этой доброты. Но что бы понять непонятное, она прибегла к неосознанной манипуляции, в надежде, что ответ отца не успокоит её, в этом она не нуждалась, хотя бы немного приоткроет эту завесу загадок, которые сыпались на неё в последнее время как из рога изобилия. Однако получилось совсем наоборот, и ответ отца, явно смутивший обоих,  только добавил вопросов.
-Так он сам ляжет, или скорее ляжет, отец? Ты утверждал или успокаивающе предполагал?- спросила Нелли.
-Конечно, предполагал, если в этом возникнет необходимость, дочка, не издевайся над уставшим стариком. Как он может лечь? Это верховный жрец, кто посмеет к нему прикоснуться? И тем более за тебя, ты же не враг. Я имел в виду, что он готов за тебя жизнь отдать в случае опасности, к примеру, если бы испанцы напали на теокалли, он бы защищал тебя как лев, пока не пал бы под их мечами. Потому тебе и нужно встретиться с ним, чтоб он успел тебя спасти, тебя и твоего Тоноака.
-А как он спасёт меня и Тоноака на теокалли, когда туда ворвутся испанцы?- не унималась дочь с вопросами.
-Уже перевалило за полночь, Нелли, пора спать, я устал, и кто знает, возможно, мне уже не суждено отдохнуть вот так вот, дома, - сказал отец дочери,- ты всё узнаешь в своё время, главное тебе быть рядом с ним в нужный момент.
Но Нелли вовсе не хотела спать,  и Тототл видел это, потому он снова предложил ей уже свою чашу.
-Выпей то, что я дал твоей матери, посмотри, как она крепко спит, но сон нужен и тебе и мне, - и отец протянул дочери своё снадобье.
Нелли понимала, что это необходимо иначе она не уснёт. Мозг бурлил от мыслей, и без помощи извне ни о каком сне не могло быть и речи. Тем не менее, она поймала себя на мысли, что менее чем за сутки отец уже второй, кто угощает её дивным снадобьем.
-Вы словно сговорились, - сказала Нелли и выпила содержимое чаши.

Глава 3. Иная реальность.
Выпив угощение жреца на пирамиде, и кое-как, справившись с  не самым приятным послевкусием, Нелли некоторое время оставалась под впечатлением от самой  встречи.  Интуиция подсказывала, что это непростой человек и если не самый главный, то очень значительный в этой не очень понятной ей жреческой иерархии. Почему он ко мне подошёл? Почему угостил этим напитком? Откуда он знает, что Тоноак жив? Почему так смотрел на меня? Он действительно не злой или мне так показалось? Девушка поймала себя на мысли, что череда вопросов, возникающая в её голове, и не имеющие ответа не пугают,  скорее  забавляют её.
-А зачем я вообще сюда пришла? – задала сама себе вопрос Нелли.
Это был единственный вопрос, на который она могла ответить, и Нелли мысленно ответила сама себе.
-Я пришла сюда, поскольку очень волнуюсь за судьбу своего города, за братьев за любимого Тоноака, который, как утверждал жрец , ещё жив. Но поможет ли то, что я забралась сюда так высоко защитить этот город или спасти кого- то из тех, кто мне дорог? Ответ был очевиден, - нет.
-Я даже увидеть их отсюда не смогу,- думала девушка.  – Тогда зачем я сюда пришла?
 Внезапно Нелли поняла как бесполезно и глупо волнение того, кто не может никак повлиять на ситуацию, и ей стало смешно от собственной глупости.
Единственное что она могла отсюда с высоты так это отличить ацтеков защитников города от врагов. Нелли видела суда врагов, изрыгающие огонь стреляющие по городу и его защитникам, но не более того. Увидеть персонально, кого то с такого расстояния было нереально.
-А что если я попробую невозможное, например,  увидеть Тоноака,- пришла идея Нелли в голову, и  следом за этой мыслью следующее предположение.
-Уж не угощение ли это моего таинственного друга начало действовать?
Нелли вдруг показалось, что её концентрация зрения в разы увеличилась.  Картинка кровавого боя стала разбиваться на мелкие  сектора, и появилась возможность увеличивать каждый сектор в отдельности. Приоритет поиска-Тоноак, и девушке вдруг показалось, что она увидела  любимого.
Сознание до последнего цеплялось за контроль, и Нелли, какой то частью логического разума отметила про себя, что такие способности зрения наверняка ей придало угощение из чаши, но это была последняя мысль,  ибо в следующее мгновение разум сконцентрировался в одной точке, и ушёл в неё.
Чапультепек, вот что увидела Нелли, свой любимый лес, и ту озёрную заводь, скрытую от посторонних глаз, где она часто любила купаться. Но в этом её любимом месте уже купалась девушка, Нелли узнала её, это была она сама. Сознание Нелли смотрела на себя как будто со стороны, но вдруг на берегу, кроме купающейся себя самой в озере, она увидела воина.
Девушка узнала его боевое убранство, воина-текиуа.  Но таким он был год назад, когда они встретились, а сейчас он уже принадлежит к ордену воинов –Орлов. Внезапно Нелли поймала себя на мысли, что хоть она и не понимает,  то, что с ней сейчас происходит, но мыслительные процессы сознание сохранило, она поняла, что видит прошлое, ровно год назад.
Картинка изменилась и если ранее Нелли видела себя и Тоноака как будто сверху, теперь она наблюдала сама за собой, глазами Тоноака.  Воин, очевидно, сам решил искупаться однако увидев нагую, красивую девушку решил повременить с купанием, и спрятавшись в прибрежных зарослях сгорал от сексуального вожделения.
Наблюдая сама за собой глазами тогда ещё незнакомого, а ныне любимого мужчины, Нелли испытала ряд противоречивых, взаимоисключающих друг друга  эмоций. Пытаясь осознанно управлять своим загадочным ведением, девушка сделала для себя удивительное открытие. Оказалось, что она может этим управлять, вылетать из Тоноака, смотреть на его выражение лица в тот момент, когда он пожирает её глазами, возвращаться в него и смотреть на себя его же глазами, возвращаться в себя купающуюся в озере и вновь вылетать над речной заводью и наблюдать за обеими сверху.
Негативные эмоции, - да как он мог, и как ему не стыдно, были заменены, на такие, а почему бы и нет? Нелли понимала, что заметь она тогда незнакомого подглядывающего за ней воина, её реакция вряд ли была бы, такой как сейчас, и девушка была благодарна судьбе, что он тогда для неё оставался невидимым, ведь это впоследствии спасло ей жизнь . Однако если бы Нелли могла не только управлять своим наблюдениями, но и взять под контроль поведение той Нелли, не знающей Тоноака, сейчас, сознанием дня сегодняшнего, тогда бы она подразнила воина,  всячески позируя перед ним, чтоб он мог максимально рассмотреть её, хотя возможно это его бы и отвлекло от самого главного.
Нелли вдруг увидела себя с ещё одного ракурса. Тоноак отсюда был не виден, но хорошо была видна она. Нечто приближалось к ней  медленно по ветке дерева, отчего ветка под тяжестью того что приближалась, прогибалась.
Ведение вновь вернулось в Тоноака, когда, он смотрел на выходящую из воды Нелли.  Боковое зрение воина, и к тому моменту уже опытного охотника заметило неестественно прогибающуюся ветку дерева, и хотя Тоноак, не желал отводить взор от прекрасной нагой богини, купающейся в озере, тем не менее, на долю секунды он сфокусировал взгляд на том, что же за тяжесть пригибает ветку дерева к земле.
Воин увидел пуму, уже готовую к прыжку шагах, в десяти от Нелли. По осанке зверя Тоноак сразу понял, сейчас пума совершит атакующий прыжок. Через мгновение, зверь прыгнул. Тишину прервал краткий крик ужаса  Нелли, в последний момент, увидев перед собой летящую на себя смерть в образе зверя, с оскалившейся пастью.  Но за мгновение до вопля ужаса жертвы, ещё один тихий звук никто не услышал кроме Тоноака, но именно этот звук решил всё, это был едва уловимый  звук тетивы лука.  Стрела пронзила пуме правый глаз прямо в прыжке.
Тоноак выскочил из своего укрытия,  и бросился на помощь к Нелли. Он ещё не знал о результате своего выстрела и более всего опасался того, того что когти и клыки хищника нанесут девушке смертельные травмы. Чутьё подсказывало ему, что он не промахнулся, однако убить такого хищника единственным выстрелом из лука, практически нереально. Несмотря на молодой возраст Тоноак уже был опытным лучником, учится стрелять из лука он начал в  детстве, как и постигать всё остальные виды воинского искусства. Однако попасть в глаз уже атакующему хищнику  в прыжке не простая задача даже для очень опытного лучника. Не будучи уверенным в своём выстреле,  воин бросился к девушке на помощь, поскольку раненый хищник, мог нанести жертве смертельные раны. У Тоноака не было сомнений, что он попал, но убить с одного выстрела пуму можно только попав ей в глаз, а вот в этом стрелок уверен не был.
Пума столкнулась с выходящей из воды Нелли уже мёртвой. Тело девушки оказалось под водой сверху придавленной тушей мёртвого хищника. От шока и столкновения Нелли потеряла сознания и не подоспей вовремя Тоноак,  погибла  бы, утонув на мелководье, даже не получив значительных ран.
Тоноак сбросил мёртвую тушу с Нелли, однако был так возбуждён как созерцанием, так и нападением на неё, что даже не успел удивиться, меткости своего выстрела, однако заметил, что попал туда куда хотел, хотя и не понял сам, как это сделал. Уже на берегу, он позволил  несколько секунд  себе полюбоваться тем, чем только что любовался в кустах. Перед ним лежала обнажённая богиня. Но тогда её рассматривал только Тоноак, сейчас глазами молодого воина себя рассматривала Нелли, и  то, что увидела девушка, ей очень понравилось.  А вот Тоноака тогда этот вид нагой красавицы, ввёл в некий транс, и он даже забыл, что самое время оказать пострадавшей первую помощь. Желание воспользоваться бессознательным состоянием пострадавшей, и познать её тело прикосновениями совпало  с осознанием того, что нужно помочь пострадавшей освободить дыхательные пути от воды.
 -Я же должен ей помочь прийти в себя,- оправдывался сам перед собой Тоноак  и, протянув руку, коснулся груди Нелли, желая ощутить в этом прекрасном  теле жизнь,   в виде сердечного ритма.
Внезапно девушка закашляла,  вода пошла ртом,  молодой воин, одёрнув руку, увидел то, к чему так быстро не был готов, спасённая открыла глаза.
 Как и тогда год назад  они смотрели друг другу в глаза всего несколько мгновений, после чего  смущённый юноша, отвёл взгляд.
 Тоноака  смутил вовсе не укоризненный взгляд спасённой им девушки, которого даже не было. А потому что вполне закономерное, мужское желание  познать красивое женское тело, оказалось приоритетнее, чем оказать помощь пострадавшей. Осознание этих самых приоритетов смутили юношу именно тогда, когда  Нелли открыла глаза.
Открыв глаза на берегу озера, Нелли  увидела склонившегося над ней незнакомого юношу. Вернувшееся сознание напомнило ей последние события до того как она провалилась в темноту, летящая оскалившаяся пасть хищника, и удар. Увидев  над собой человеческое лицо, девушка ещё не поняла,  в каком она мире, бог это или человек?  Не осознавала она и того то, что полностью обнажена перед молодым мужчиной,  но на неё смотрели эти глаза, и их взгляды встретились. Это было доли секунды, в глубине взгляда незнакомца сейчас, как и год, назад, Нелли увидела то же самое, чему тогда не придала особого значения, списав увиденное на игры разума после пережитого потрясения. Воины или боги в блестящих доспехах мчались на невиданных существах, за их спинами развевались на ветру красная ткань, один из них держал, что то наподобие копья, на котором была изображена птица, напоминающая орла.
Смущение заставило Тоноака отвести взгляд, и  сознание девушки снова погрузилось в темноту.
Очнулась Нелли, сидя на теокалли на том самом месте, где выпила угощение жреца, не осознавая, сколько времени, продолжалось её загадочное видение.  Несколько бригантин нацелив орудия своих пушек на самую вершину,  буквально  снесли один из храмов бога войны Уицилопочтли, где в этот момент, приносились в жертву боевые товарищи тех, кто осаждал непокорный город. Амплитуда попавших в храм ядер пронеслась по всему грандиозному строению и  пробудили девушку . Но заходящее солнце за горизонт диктовало свои условия, боевые действия на сегодня подошли к концу. Наступающая темнота давала передышку, как захватчикам, так  и защитникам города. Чаша стояла рядом. Сколько Нелли провела времени, в непонятном для неё состоянии, осматривая события годичной давности, девушка понять не могла.
-Не пора ли домой той, которая грезит? – послышался голос за спиной.
Обернувшись, Нелли увидела жреца в чёрных одеяниях, забрызганного кровью, но это был другой жрец, хотя Нелли интуитивно поняла тоже очень влиятельный.
А тем временем жрец спустился на несколько ступеней, приблизившись вплотную к девушке, и его взгляд упал на золотую чашу.
Абсолютно бесцеремонно не спрашивая разрешения у Нелли, жрец взял чашу, и с иронической ухмылкой сказал.
-Это принадлежит храму.
-Не сомневаюсь, - попыталась объяснить Нелли, но мне её дал
-Я знаю, кто тебе её дал,- прервал жрец девушку так и не дав закончить своё объяснение,- тот, кто её тебе дал, имел на это очевидно веские причины,- и жрец протянул Нелли чашу.
Но когда Нелли протянула руку к чаше, жрец не спешил её отпускать и, глядя девушке  прямо в глаза продолжил
-Не стоит то, что принадлежит храму, даже если это и дар жреца носить так открыто, иди домой Нелли дочь Тоноака, побеседуй с отцом, у Вас осталось не так много времени побыть вместе.  А о нашей встрече забудь до поры до времени, и не задавай вопросы сейчас, откуда я знаю, как тебя зовут? Ты всё узнаешь в своё время.
Внезапно Нелли вдруг охватило необъяснимое  беспокойство за старшего брата Тланекстика и, взяв чашу, она поспешила домой, о встрече с другим жрецом, она забыла, как только спустилась с теокалли.
 4.Повелительница хищников
Сознание медленно возвращалось на берегу к Нелли, и восстановив картину последних событий, до того как провалилась в темноту, она поняла что чудом избежала смерти, и тот кто сейчас рядом с ней очевидно спас её. Девушка посмотрела на своего спасителя, который хоть и отвёл взгляд, тем не менее, искоса поглядывал на неё.  Нелли осознала, что  полностью обнажена перед молодым человеком, а он того и гляди заработает косоглазие.
-Мне нужно одеться  ты не надеюсь, не возражаешь?- спросила Нелли у своего спасителя.
-Нет, конечно, - пролепетал Тоноак, и отвернувшись занялся осмотром  пумы, ибо когда созерцание нагой богини оказалось уже недоступным, ему стало интересно, как это он так умудрился  убить такого зверя одним выстрелом?
Вытащив труп пумы из воды, Тоноак извлёк свою стрелу из правого глаза, и отметил, что хищник оказался самкой.
-Я от всей души благодарю тебя, за твой меткий выстрел воин, хотя мне и жаль, что моя жизнь забрала другую,- услышал Тоноак за спиной. Спасённая им девушка уже была одета, и с широко раскрытыми от удивления глазами рассматривала из за спины своего спасителя мёртвую морду пумы, и стрелу что торчала у неё из глаза. Хищнику она принесла смерть а ей, подарила жизнь.
 -Таков закон нашего мира, смерть сохраняет, чью то жизнь, - философски заметил юноша, и добавил,- это самка, вообще странно, они редко нападают на людей, возможно, рядом её логово и быть может она пыталась защитить потомство?
Тоноак был рад перевести разговор в ту плоскость, которая отвлечёт девушку от вопроса, каким образом он оказался в нужном месте в нужное время? Пусть даже это случайное совпадение, а это было не так, в итоге эта неслучайная случайность  обернулось для девушки спасением. Суровая школа жизни которую недавно закончил юноша в кальмеках- школах для детей знати,  учили многому но только не взаимоотношению с противоположным полом. Однако  природа неумолима, даже если социум всячески противится ей. Юноша знал, чьей дочерью является Нелли, поскольку Тототал её отец был знаком многим в их квартале, и за его пределами, лечил в детстве и самого Тоноака. Знал молодой воин и то, что дочь лекаря пользуется свободой, недоступной её сверстницам, за что втихаря многие хоть и порицали Тототла, однако вслух не высказывали, уважая его талант лекаря. Успел разузнать Тоноак и то, что лесистые склоны Чапультепека любимое место Нелли, где она собирает для отца лекарственные травы. Чего не до конца понимал молодой воин, так это природу своего интереса к этой девушке, и как себя вести с ней  так, чтоб ей понравится? А понравится ей, ему очень хотелось.    Молодости свойственна любовь и сексуальное влечение, но когда тебе с детства внушают, что ты рождён для смерти и страданий а милитаристский психоз правит обществом, в котором родился и вырос не удивительно, что двадцатилетний юноша был, не особо сведущ в делах сердечных. Тем не менее, это не помешало пусть и не опытному влюблённому, но уже знающему своё дело следопыту заметить девушку, ещё в городе и проследить за ней.
Обнажённая красавица купающаяся в озере, хотя и не подозревала, что на берегу её ожидает ещё один хищник, представляющий непосредственную опасность для жизни, но того хищника, который её жизни не угрожал, девушка пусть не сразу но всё таки заметила. Нелли  сумела побороть тот коктейль эмоций из первичного смущения и возмущения, что её сакральное общение с природой нарушено. Глубоко нырнув, она оставила в глубине озера весь негатив. Наблюдая боковым зрением за своим обожателем,  она даже нашла его симпатичным и решила подразнить, нарочно подплывая ближе к тому месту, где притаился Тоноак,  и как будто случайно демонстрировала всю красоту своего обнажённого тела. Женская интуиция подсказывала ей, что как бы ни было сильно вожделение у юноши он не представляет для неё опасности. Но не ведала Нелли того, что нарочно дразня, сгорающего от вожделения юношу, она тем самым, концентрировала его внимание на себе, в то время когда за ней с другого ракурса на четырёх лапах, наблюдала её смерть. И то, что Тоноак  в последний момент  несмотря на все её «издевательства» таки умудрился заметить хищника готового к атаке, и метко выстрелить, было настоящим чудом. Именно об этом думала Нелли, наблюдая как её спаситель, вынимает стрелу из глаза пумы.
-Так у неё, возможно, есть детёныши? – с сожалением в голосе спросила Нелли.
-Вполне вероятно, давай проверим? – предложил Тоноак, и тут же поймал удивительный взгляд.
Интуитивно Тоноак понял, что действует в верном направлении, он сумел удивить и заинтересовать девушку тем более в той сфере, в  какой был опытен, охоту юноша любил с детства, и мог легко выследить зверя по следам.  К тому же осматривая труп убитой пумы, от охотника не укрылась то, что самка  кормила молоком детёнышей. Зная повадки зверей, и бегло осмотрев местность Тоноак даже не особо всматриваясь в следы сходу предугадал, где максимально вероятно находится логово. Нелли послушно следовала за своим спасителем и они, обогнув озёрную  заводь, приблизились к скале, где была небольшая пещера, возле которой резвились четверо детёнышей пумы. Девушка была поражена, а Тоноак чувствовал себя второй раз за день героем. Однако после восторженных умилительных восклицаний,  дважды герой дня услышал вопрос, который таки поставил его дня в тупик.
-И что мы теперь с ними будем делать? – растеряно посмотрев, на Тоноака спросила Нелли.
-Мы?-  с  таки же удивлением в голосе переспросил Тоноак.
-Ну не можем же мы их оставить вот так вот тут на произвол судьбы, они же погибнут без матери,- сделала Нелли вполне закономерный вывод.
-Эти детёныши не такие уж маленькие, хотя мать, скорее всего их, ещё подкармливала  молоком, которого у нас с тобой нет, но и до взрослого возраста им ещё далеко. Шансов выжить у них действительно мало,  такова жизнь, ты права, они обречены. Такое случается, часто, если гибнет мать, потому в этом нет ничего особенного. Ты жива, это самое главное.
Доводы Тоноака хоть и были разумными, однако огорчили Нелли, и воин понял, что со следующей задачей, справится, будет несколько труднее, а ведь именно от этого зависела его цель, - понравится девушке, а это значит нужно радовать и удивлять.
-Значит моя жизнь сохранена действительно дорогой ценой, не только жизнь взрослой пумы но и её потомства, -огорчившись констатировала Нелли.
-Мне кажется, будто её дух рядом с нами взывает к нам обоим, чтобы мы сделали всё, что можем, чтобы спасти её малышей.
Тоноак понял, что влип,   его разум искал выход из щекотливой ситуации, при которой он не ударит в грязь лицом. Шансы на выживание малышей действительно ничтожны но, пока они живы, юношу осенило, у него с Нелли  теперь практически общие дети, и самое, главное у них теперь есть место для встреч, а повод какой благородный.
-Я могу подстрелить им какую-нибудь дичь, - предложил Тоноак, - если не возражаешь, но это тоже будет убийство, пусть  и ради жизни.
-Не возражаю, - согласилась Нелли,- только что-то небольшое,  только не антилопу.
Пока Тоноак отсутствовал, Нелли пыталась подозвать к себе детёнышей пумы, но они спрятались в пещере от нежданных гостей. Инстинкт самосохранения победил любопытство, и девушка тщетно звала маленьких хищников.  Вернувшись с охоты с двумя тушками, дикобраза и муравьеда, Тоноак  освежевал добычу, после чего начиная от входа в пещеру, выложил дорожку из окровавленных кусочков, и вместе с Нелли спрятавшись за ближайшим кустарником, заняли наблюдательную позицию. Через некоторое время, учуяв запах крови, детёныши пумы показались и, обнюхав окровавленные куски,  приступили к трапезе.
Нелли, которая только что отворачивалась, когда её спаситель разделывал тушки бедных животных, сейчас была вне себя от счастья.
-Они едят, едят, значит, будут жить,- радостно с детской непосредственностью радовалась девушка, не замечая скептического умиление в выражении лица её спутника.
-Чтобы им выжить они должны так питаться хотя бы раз в день, ну и конечно не стать едой для других хищников,  - заметил Тоноак.
-Я уже об этом подумала, -ответила Нелли, -ты прав конечно, насчёт того риска, что ними вполне возможно полакомится, кто-нибудь другой, тут уж ничего не поделаешь, такое возможно, но я буду приносить им еду каждый день, надеюсь и ты когда сможешь, будешь мне помогать подкармливать их, вот так как сегодня? И если выживут не все шестеро, а хотя бы один я уже буду этому рада.
-Конечно,  я буду  с радостью тебе в этом помогать, но я воин, и, к сожалению не всегда себе принадлежу, но в свободное время, можешь на меня в этом рассчитывать, - обрадовался Тоноак, и теперь он сам искренне желал, чтобы как можно дольше детёныши пумы оставались живы.
Тоноак мысленно прикинул свои шансы, получится ли у него максимально проявить заботу о животных, пока они живы, совмещая с воинской службой. Военных походов пока не планировалось, да и цветочные войны похоже на некоторое время тоже прекращены. Его отец благородный воитель ордена ягуаров Ксипил, отбыл на побережье в составе посольской миссии, куда его отослал  уэй тлатоани- Монтесума в связи с появлением на побережье неких белых людей. Поговаривали, что правитель сильно перепуган, считая этих белых людей детьми Кецалькоатля. Весь Теночитлан ожидал возвращения посольства. Тоноак же абсолютно не разделял тревоги жителей родного города, и его правителя, поскольку был влюблён, и не мог поверить сам, как ему повезло. Собственно, молодому  и влюблённому человеку было глубоко плевать, что там за белые люди появились на побережье, и в некотором смысле он был даже рад тому, что его отца нет в городе.  Тоноак  очень любил  отца,  для него он  был пусть и строгий, но друг, наставник и командир, однако сейчас больше всего на свете ему хотелось, чтобы он подольше не возвращался. Юноша понимал, как только вернётся отец, свободного времени которым он может располагать на свое усмотрение будет намного меньше. А оно, это самое время,  было именно тем, в чём он нуждался более всего.  Особенно сейчас, когда он  познакомился с девушкой,  которая пусть  сама того не знает, завладела его мыслями. Сегодня судьба подарила мне шанс стать героем в её глазах я спас её от пумы, и теперь у нас общее дело, военных походов в ближайшее время не предвидится.  Всё складывается так, что лучше не придумаешь, размышлял Тоноак. Про себя юноша отметил, что когда страсти с белыми людьми улягутся, и правители городов вновь  затеют цветочную войну, за этот подарок судьбы, он должен добыть богам на алтарь в два раза больше пленных, в качестве благодарности за их благосклонность к нему. Ну а пленные, которым жрецы вырывают сердца, это не только благодарность богам, это ещё и карьерный рост.  Молодой человек даже не задумывался о том, что в цветочной войне он сам может попасть в плен и стать жертвой, были далеки от Тоноака и душевные страдания тех пленных, кого он передавал в руки жрецам, прекрасно зная их дальнейшую судьбу. Воинам внушали, что быть принесённым в жертву богам это великая честь, и души погибших на алтаре прямиком попадают в обитель богов. Поэтому в некотором смысле, взяв в плен воина другого племени, Тоноак, как и любой другой воин считал, что совершает благое дело, как для богов,  для своего народа, для себя и для самого пленного. Боги любят кровь, именно кровь питает солнце, даёт дождь, и не позволяет луне упасть на землю, если боги насытились кровью, они благоволят людям, от этого хорошо всем живым, воину за пленных почёт и карьерный рост, а самому пленному рай в божьей обители. Вот и сейчас убив пуму, Тоноак подарил тем самым своей возлюбленной жизнь, а накормив  осиротевших  детёнышей пумы несчастными зверушками которых только что убил, он продолжил жизнь четверых маленьких хищников. Всё сходится с тем, чему учили их с самого детства, смерть ради жизни.
- И ради любви, - в заключении подумал Тоноак глядя на ту, которую спас.

Тототл не относился к знатному сословию только потому, что не ставил для себя такой цели. Тем не менее, в кругу знати, его имя было весьма известным. И хотя там, в высшем свете ацтекского общества, талантливого лекаря воспринимали как человека, мягко говоря, странного, это совсем не мешало уважать его тем, кто был по социальному статусу выше его. Люди стремятся  окружать себя теми людьми, мотивы и поступки которых им понятны. Столкновение же с непонятным миром  вызывает страх, потерю контроля,  а  там где страх в качестве ответной реакции зачастую бывает агрессия. Но сама профессия медика у индейцев базировалась на шаманских практиках, это помогало Тототлу в том, что социум, которому он оказывал, медицинскую помощь не отвергал его. Лекарю, как и жрецу, положено было быть немного не от мира сего, общаться с духами, и быть немного не таким как все.  Даже знать уважала целителя за то, что он одинаково спешил на помощь к пациенту, будь это благородный пациент  или простолюдин. Соседи за спиной хоть и сплетничали, что отец балует дочь слишком большой свободой, не спешит выдавать замуж, хотя уже давно пора, не обучает тому, что положено знать будущей жене и матери, но в лицо никто никогда ни Тототолу ни его супруге Синтехуе подобного не высказывали.
-Он мог бы добиться в жизни большего, но почему то ничего не делает для этого, возможно, ленив?- именно так с недоумением в интонации охарактеризовали самого Тототла те, кто его знал, и кого он лечил.
Но те, кто его знали очень давно, говорили о нём так,- он был личным лекарем самого уэй – тлатоани. Какая карьера, и какое падение, 
Семья лекаря жила не богато, но и не бедно, на всё необходимое хватало, а жить  Тототл привык скромно. Будучи сам не прихотлив, и являясь поклонником вегетарианской диеты, глава семьи абсолютно не настаивал на том, чтобы его кулинарные пристрастия разделяла вся семья. Сыновья Куохтли и Тланекстик а также супруга любили побаловать себя  и рыбой, и мясом, единственная кто переняла вегетарианскую диету в семье от отца была дочь Нелли. Именно поэтому любящий отец был немало удивлён, когда жена Синтехуа ошарашила его новостью.
- Наша дочь странно себя ведёт, я очень за неё беспокоюсь, - сказала как то Ситнехуа супругу.
-В чём это выражается? - спросил Тототл.
-В нашей семье, - начала своё повествование Синтехуа,- только вы двое не едите ни рыбу, ни мясо. Но с недавних пор, я вдруг заметила, что и то и другое, очень быстро кончается и мне приходится чаще ходить на рынок. Сначала я объясняла себе это тем, что сыновья стали уже мужчинами и их аппетит не тот, что был раньше, но потом выяснилось, что это Нелли, на нашу девочку напал жор. Она ест за двоих взрослых мужчин, причём в компании с нами она ест  всё то, что обычно, а ночью в неё будто вселяются духи обжорства.
Синтехуа была заботливой матерью, но она осознавала, что дочь более близка с отцом,  поэтому решила, поделится своими опасениями с мужем, дабы он выяснил, что же на самом деле происходит.
Понятное дело, что Нелли не ела ни мяса, ни рыбу и хотя отец подкидывал дочери какао бобы на карманные расходы,  тем не менее, на полноценное пропитание с мясом и рыбой этого бы не хватило. Первоначально, Нелли планировала попросить у отца финансовой помощи на кормление детёнышей пумы. Однако эта история с её удивительным спасением была тесно связана и с тем, что она никак не могла понять сама в себе. Рассказывая за своё чудодейственное спасение и своих подопечных, что живут в пещере на холме кузнечиков Чапультепек, так или иначе, девушке нужно было бы рассказать и за своего спасителя. А вот тут, Нелли не могла понять, как ответить на тот вопрос, который наверняка задаст отец? Она была готова ответить на любой вопрос отца, если сама будет знать точно ответ, но разобраться в себе она пока так и не смогла. Тоноак помогал подкармливать маленьких хищников, но как бы ни старался, мог это делать далеко не всегда, тем не менее, каждый их совместный визит в Чапультепек пробуждал в молодых людях всё больше интереса друг к другу. Военная муштра и догматическое жреческое воспитание хоть и наложило отпечаток на молодого человека, однако не лишило Тоноака способности мыслить, что не могло, не понравится Нелли, выросшей в более свободолюбивой атмосфере.  В милитаризированном обществе  единственная перспектива молодой девушки, стать хорошей женой, хозяйкой и матерью, но не более.   Посвятить себя семье,  быть хранительницей домашнего очага, такое будущее   абсолютно  не привлекало девушку с весьма разносторонними жизненными интересами. Нет, она ничего не имела против материнства, и даже замужества, но не в той форме, в которой Нелли всё это наблюдала вокруг. Даже её мать Синтехуа, мало чем отличалась от остальных женщин, ведь вся её жизнь и круг интересов не распространялись далее домашнего хозяйства, и заботе о домочадцах. Синтехуа была заботливой женой и матерью, но не более,  и пусть Нелли немного стыдилась своих мыслей, всё же иногда задавалась вопросом.
- Что такого в этой обычной женщине, нашёл такой необычный мужчина как мой отец?
Тоноаку конечно было далеко до мудрости Тототла да, он был молод, силён, красив, и амбициозен, и ещё он был в неё влюблён. Тем не менее, Нелли понимала  этого мало, чтобы влюбится в него, но ей было интересно с ним, и природа этого интереса для неё оставалась загадкой. Не разобравшись в своих чувствах, Нелли не спешила делиться ними с отцом, поскольку не знала что сказать. Но, как известно, на то она и спонтанность, чтоб всегда приходить неожиданно.
-Дочка мне хотелось бы с тобой поговорить, ты не возражаешь?- спросил Тототал у дочери.
-Нет,  конечно, - солгала Нелли, внутренне почуяв, что сейчас будет за разговор, к которому она не готова.
-Меня беспокоит природа твоего зверского аппетита, ты пристрастилась к мясу и рыбе?- спросил отец у дочери.
-Да и кроме аппетита и твоих новых кулинарных предпочтений, твоё поведение в последнее время  изменилось. Мне кажется тебе есть что мне рассказать, или я ошибаюсь?
Слушая вопросы отца, и находясь под его пристальным взглядом, у Нелли создалось впечатление, будто она раскрытая книга, и отец про неё знает даже больше чем она сама. Поэтому она  решила рассказать всё как, есть, ей не хотелось лгать самому близкому человеку на свете.
Нелли рассказала, как несколько недель назад чудом избежала смерти и была спасена от смертельных объятий пумы, метким выстрелом Тоноака, когда собирала травы и купалась в своём самом любимом месте, в Чапультепеке. И что теперь вместе с ним вдвоём они выхаживают подкармливают детёнышей пумы.  Единственное о чем не рассказала дочь отцу, так это о своём отношении к Тоноаку, поскольку сама его ещё не понимала.
Тототл ни разу не перебив молча слушая, рассказ дочери.
После того как Нелли закончила рассказ, Тототал протянул дочери целую горсть какао бобов.
-Вот тебе на мясо для сирот, могла бы раньше сказать, я бы Вам помогал, подкармливать ваших подопечных, отдельно от Вас конечно, не мешая, -произнося последние слова Тототал ухмыльнулся . Заметив смущение Нелли отец подошёл к дочери и обнял её.
-Не смущайся повелительница хищников, уже самое время
-Почему повелительница, и почему хищников? Они ещё маленькие и боятся нас, и я их ещё не приручила. И кстати, самое время, это ты про что отец?  Задала вопрос Нелли, лишь отдалённо догадываясь, что отец имел в виду.
-Ну как минимум одним двуногим хищником ты уже повелеваешь, -ответил отец всё также держа дочь в объятиях и иронично улыбаясь.
-Я безмерно благодарен этому двуногому хищнику, за его меткий выстрел, которого знаю ещё с тех пор, когда он был таким же беспомощным как те детёныши, мать, которую он убил во имя твоего спасения. Он хищник и из рода хищников.  Насколько мне известно, он уже приносил жрецам пленников, с кровавого поля брани,- поведал дочери отец.
-Он такой жестокий? - удивилась Нелли .
-Не спеши винить его в этом дочка, -поспешил успокоить дочь Тототл,-  жизнь этого молодого воина с самого детства проходила в жестокости, и в этом его предназначение, он воин, его долг служить стране и кормить наших ненасытных к крови богов живыми пленниками. Но я слишком долго живу на этом свете, чтобы вот так взять и поверить, будто бы его вдруг ни с того ни с сего взяла и озаботила судьба детёнышей пумы.
-Так почему же он мне помогает? Задала вопрос Нелли, и услышала добродушным смех отца .
-Очень часто так бывает, и это как раз тот случай, когда мы задаем вопрос, уже практически зная на него ответ. Вот ответь сама на свой же вопрос почему? – всё так же улыбаясь, Тототал переадресовал вопрос, и увидев на лице Нелли смущённую улыбку, поспешил закончить разговор.
-А вот почему ты принимаешь эту помощь, я тебя об этом пока не спрашиваю.

5 . Истина не нуждается в защите страхом смерти, в такой защите нуждается только ложь.
После разговора с отцом у Нелли как будто отлегло.
-Впрочем, как всегда, - думала Нелли, отец снова понял то, что ей до конца непонятно самой.
Когда нечто происходит впервые, о чём человек слышал в некой абстрактной форме, пусть даже очень много слышал, но никогда ранее этого не испытывал, трудно стразу понять, оно это или нет?
Любовь,  конечно Нелли слышала об этом и уже любила, любила отца, мать, братьев. Но любовь между мужчиной и женщиной это нечто иное. Пума как будто заплатила за их встречу своей жизнью и вот они, как две снежинки на вершине снежной шапки вулкана переплелись и уже несутся, вниз превращаясь в стихийную лавину, но так ли это или ей только кажется?
 Тоноак был для Нелли как с другой планеты.  В этом молодом воине, или как сказал Тототл хищнике, словно в чужой вселенной было много непонятного и на первый взгляд отталкивающего для внутреннего мира Нелли.  Но именно это непонятное и отталкивающее вызывало в девушке девушки необычайный интерес. Её ум протестовал, она видела в его глазах жестокость и взгляд хладнокровного убийцы, когда он абсолютно спокойно потрошил только что живых, зверушек, а иногда с помощью макуавитль(деревянный меч) добивал подстреленных животных, прежде чем освежевать их, и всё для того, чтобы накормить детёнышей пумы. Девушка  была в ужасе и одновременно благодарна ему за это, ведь ей казалось будто дух пумы рядом, и взывает к ним, чтоб они не оставили на произвол судьбы её потомство.
Разговор с Тототлом имел тоже двойственный эффект. С одной стороны дочь была рада, что теперь с отцом нет недомолвок, однако этот разговор открыл и те тёмные стороны, о Тоноаке, про которые Нелли ранее не думала. Нет, она слышала про цветочные войны, про эту дикую игру в войну, по договору между правителями различных племён. По сути это была игра в войну, цель которой не захват территории, ресурсов, обложение данью покорённого народа, всё эти цели были хоть и жестокими, но классическими причинами, из-за которых люди  устраивают войны.. В цветочной войне цель только одна, победившее племя захватывало пленных, чтобы потом жрецы принесли их в жертву богам. Глубоко религиозное общество, пережив ряд природных катаклизмов, неурожая и как следствие голода, находясь в дремучих суевериях, верило в то, что прогневило богов. Чтобы солнце светило, шёл дождь, и луна не упала на землю,  нужно кормить богов. А боги любят человеческие сердца и кровь. Нельзя сказать, что Нелли не знала об этих кровавых обычаях. Но от её безмятежного  мира, охраняемого любовью отца, эти кровавые события были  очень далеки. И тут она сталкивается с миром воина- хищника, с непосредственным участником этих бессмысленных, кровавы зверств. То, что когда то было туманно и далеко, сейчас смотрит на неё любящим взглядом. Хищник как, оказалось, охотился не только на зверей, но и на себе подобных людей, в то же время другие хищники охотились на него. Тоноак являлся не только хищником, но и дичью, не только охотником, но и потенциальной жертвой. Его роль всецело зависел от воинской удачи, которая пока благоволила ему. Это была жестокая, безумная, но и своеобразно честная игра, ставки в которой были жизнь и смерть, и все играющие в это безумство понимали это .После очередного кормления общих питомцев, Нелли решила поговорить на эту тему с Тоноаком. 
-Скажи, ты принимал участие в цветочных войнах, - начала свой разговор Нелли, после того, как они утолили аппетит кровожадных сирот, и те отдались беззаботным играм, кусая, и царапая друг друга.
-Да,-к сожалению, пока только в цветочных войнах и довелось повоевать,- ответил Тоноак, одновременно подтверждая правоту слов Тототла.
-Почему, к сожалению?- удивилась Нелли.
-Ну как почему, ведь это не серьёзная война, скорее игра в войну, хотя там убивают и берут в плен по-настоящему. Цель этой войны только одна, насытить богов кровью пленных. Когда мало жертв боги гневаются, посылают плохую погоду. А отсюда засуха, отсутствие дождей, неурожай, голод,- ответил Тоноак.
-Это Вам жрецы такое рассказывают,-  уже с нескрываемым скепсисом в голосе продолжала расспрашивать Нелли.
-Это было известно с давних времён нашим предкам, что боги создали этот мир, но для его поддержания им нужна кровь. Все это знают, и жрецы этому конечно учат, а ты разве не согласна с этим? – удивился Тоноак, почувствовав  по интонации Нелли, что она явно не разделяет принятую всеми концепцию мироустройства.
-Конечно, не разделяю, более того, я считаю это полной чушью, - резко ответила девушка.
-Смелое заявление, - с улыбкой ответил Тоноак,- очень хочется верить, что кроме меня ты никому более такого говорить не будешь, не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности.
-Нет, не буду, - успокоила Нелли Тоноака, - можешь не волноваться, я давно поняла, что живу в сумасшедшем мире, и  наверное не мне его менять, если уж миру нравится сходить с ума, пожалуйста, просто я надеялась, что мой спаситель не такой же сумасшедший как весь остальной мир.
Тоноак с достоинством выдержал скептический взгляд возлюбленной, и это заметила Нелли, чем была удивлена. Она уже давно понимала, что перед ней влюблённый в неё мужчина, несмотря на то, что ещё не могла признаться себе самой, в том же. Исходя из своих ощущений, Нелли ожидала, что её неодобрение во взглядах Тоноака должно быть вполне достаточно, чтоб вызвать в нём, как минимум смущение и замешательство. Ведь если он влюблён, а он влюблён, в этом  она  даже не сомневалась, он должен стараться ей угодить и понравится.  Но никакого замешательства во взгляде Тоноака не наблюдалось, скорее это было умиление, так взрослые и мудрые смотрят иногда на неразумных детей, и это раздражало девушку.
-Только что я убил муравьеда и двух белок, для чего я это сделал, мы оба понимаем, не так ли? – произнёс Тоноак тоном человека уверенного в своей правоте.
-Ну, допустим, чтоб накормить бедных сироток, - ответила Нелли, уже начиная догадываться, куда клонит Тоноак.
-Эти бедные звери отдали свою жизнь ради жизни других зверей, равно как и ты жива только благодаря тому, что несколько недель назад, я убил их мать. Смерть ради жизни, одни умирают, другие за счёт этого выживают, вот и всё, так в чём не правы жрецы? Тоноак говорил это с такой безапелляционной уверенностью,  что Нелли  даже растерялась, не зная, что ответить. Однако, через несколько мгновений она уже пришла в себя и глядя в глаза Тоноаку, ответила так, как сама от себя не ожидала и не планировала изначально.
-Мы же оба понимаем, зачем ты меня спас, не так ли? Равно как и зачем сейчас ты здесь находишься рядом со мной, и кормишь этих несчастных сирот.
-Я убил их мать, чтоб ты жила, - ответил Тоноак
-А зачем тебе, чтоб я жила? – задала явно провокационный вопрос Нелли.
В следующее мгновение рот девушки был лишён возможности задавать вопросы, в нём оказался язык Тоноака, а она сама оказалась в крепких объятиях воина. Нелли была явно не готова к такому продолжению их философской беседы, но её тело починилось не уму, а эмоциям, и эмоции победили разум.
-Хищник, - вспомнила Нелли слова отца. Он и сейчас хищник, но не она в  этом моменте повелительница, а он, и ей это понравилось.  Чем дольше он повелевал, тем ей нравилось всё больше и больше, Нелли снова оказалась обнажённой перед ним, краткий миг боли сменился  приятным наслаждением, когда  она почувствовала его внутри себя, практически на том же самом месте, где несколько недель назад он спас ей жизнь.
Очнувшись от сладострастных грёз Нелли, увидела, что Тоноак лежит рядом и рассматривает её.
-Смерть ради жизни,- с иронией в голосе повторила Нелли. Интересно чтобы сказали твои мудрые жрецы, и военные командиры,  увидев, чем занимался только что их ученик? Сказав это, Нелли побежала купаться, Тоноак последовал за ней.
На обратном  пути из Чапультепека  в Теночитлан молодые люди продолжили беседу, однако у Нелли уже пропало желание спорить и доказывать, она только задавала вопросы и слушала. Тоноак рассказал ритуал как победивший воин берёт в плен побеждённого, и что они при этом говорят друг другу. Конечно если это позволяет ситуация в бою.
-Ты мой возлюбленный сын,- говорит победивший побеждённому, ты мой почтенный отец,- отвечал побеждённый победившему. Победивший таким образом дарит побеждённому новую жизнь среди богов в Доме Солнца, в этом и смысл этих ритуальных слов.
Тоноак объяснил возлюбленной, что смерть на жертвенном камне от рук жреца, это почётная смерть, человек сразу попадает в Дом Солнца рай воинов, поскольку отдаёт самое ценное во имя жизни, а вернуться из плена живым, это навлечь на себя позор, словно ты отвержен богами.
-И ты готов умереть, если тебя возьмут в плен?- спросила Нелли у Тоноака.
-Не могу сказать, что мне хочется быть побеждённым, я сделаю всё, чтобы не произошло, но если таки попаду в плен, тогда умру достойно, ведь всё равно когда-нибудь мы все умрём
-Но я не услышала, что ты умрёшь с радостью, -заметила Нелли.
-И я не очень верю в то, что тот, кого ты обрекаешь на смерть тем, что берёшь его в плен, тоже рад этому. Согласись, что никто не возвращался из дома Дома Солнца, чтобы рассказать как там хорошо. Пленённые воины принимают смерть, поскольку альтернатива опозоренная трусостью жизнь, а воин не хочет жить в позоре. Как по мне, это грязная манипуляция хитрых, кровожадных жрецов, ты не думал над этим?
-Мне приходила такая мысль в голову, - признался Тоноак,- что не всё возможно так, как нам рассказывают.
-Но, что толку думать об этом, если я воин, и как доказать, что это ложь, я не знаю. Пока я не услышал иных, версий я верю в то, чему меня учили с детства, во что верит мой и отец, и мои командиры, все. Все кто дорог мне, кого я люблю, верят в это, кроме тебя. Хотя признаться, как то я задумывался над этим, что возможно не всё так, как нам преподносят жрецы, но поскольку в моём окружении никто даже и не помышлял в этом сомневаться, я отложил эту мысль.
-Воспринимай это как моё доверие тебе,- улыбнувшись, сказала Нелли, решив в корне поменять тактику, не спорить и не доказывать, а просто высказывать своё мнение.
 -Сам ведь говорил, что сомневаться в этой истине, которую я считаю, грязной кровавой ложью, опасно. Цепляйся за своё сомнение в этой лже истине, как за своё спасение.  И именно эта опасность доказывает правоту моих слов. Истина не нуждается в защите страхом смерти, в такой защите нуждается только ложь. В истину можно верить, а можно не верить, но если ты не веришь в неё, она будет смотреть на тебя по-доброму, как родитель на глупое дитя, она не будет пугать тебя смертью. Преступная ложь нуждается в страхе, ей нужно отучить людей думать, иначе люди разоблачат её. Кто же будет сомневаться в жрецах, если за это его казнят как преступника? Возможно, таких сомневающихся много, я знаю ещё одного такого кроме себя.
Тоноак смотрел на Нелли, с широко раскрытыми глазами и девушке показалось, что если она его и не убедила то, как минимум посеяла ещё большее зерно сомнения. Под ещё одним сомневающимся Нелли имела в виду своего отца, но называть его имя не стала. Одно дело доверить Тоноаку свою жизнь, другое, жизнь своего отца.
-А в чём спасение в сомнении?- спросил Тоноак. Ты уверена, что жрецы лгут? Если это так, тогда как ты можешь повлиять на ситуацию? Прекратить жертвоприношения, смешно, на этом мир стоит, наш мир, и мир наших предков. И даже если боги и не любят кровь, и даже если они вообще не боги, ты никого не переубедишь, только погибнешь, если будешь настраивать людей против веры.
-Да ты прав, согласилась Нелли, -но если ты будешь сомневаться в пользе кровавых ритуалов, возможно, ты не будешь так стараться преумножать жертвы своими руками, и не будешь так рисковать собой.
-Конечно если, - и тут Нелли сделав паузу, лукаво улыбнулась, и так посмотрела на Тоноака, что его даже отшатнуло от неё.
-Если что? – спросил Тоноак.
-Я слышала, что за каждого пленного Вам положено продвижение по службе, уважение, почёт. Если кровавая карьера и твои амбиции победят в тебе человеческое, то  можно ведь и закрыть глаза, на свои сомнения, внушить себе, что как бы там ни было, лгут жрецы или нет, какая разница? Оправдание для совести неоспоримое, в это верили наши предки, и я как все в это верю, тем более, если это выгодно.
В глазах Тоноака сверкнул гнев, и девушка решила что хватит.
-Я только предположила, не обижайся, ты волен поступать так, как считаешь нужным.
-Ты предлагаешь мне бросить воинскую карьеру?- спросил Тоноак
-Нет, я просто доверилась тебе в своих взглядах, за которые узнай кто то, кроме тебя, не сносить мне головы, я доверяю тебе, потому делюсь своими мыслями, извини, если обидела.
Вернувшись домой, Нелли решила поговорить с отцом об этом разговоре, в надежде безоговорочной поддержки, и советах как доказать любимому то, что она права. Однако ещё во время рассказа Нелли не очень понравилось скептическое выражение лица Тототола.
-Дочка, ты решила податься в проповедницы, или в мученицы, или в то и другое? – спросил отец у дочери.
-Нет, я уверен, что Тоноак, даже под пытками не скажет никому, откуда у него такие мысли вдруг зародились?- сказал Тототал дочери.  А что если он поверит тебе и сам ударится в подобное проповедование, к примеру, поделится с кем-то тем, чем поделилась с ним сегодня ты?Ты готова его потерять?
-За свои убеждения я готова  пожертвовать своей жизнью - ответила Нелли.
-Не сомневаюсь, но я спрашивал не о твоей жизни, сказал Тототл.  Тоноак тоже за свои убеждения рискует своей жизнью, наполняя жертвенные алтари Теночитлана пленниками, он сам рискует лечь под нож Тлашкалы, равноценный, честный риск.  Но когда он участвует в цветочной войне, всегда есть шанс, что воинская удача, останется на его стороне,  а если он поверит тебе?  Не боятся смерти, их дрессируют с детства, тогда для него это смерть без вариантов. У него пока ещё два варианта или смерть или воинский почёт, второе означает, что он жив, и он у тебя есть, твои убеждения для него  такой альтернативы не несут, потому я и задаю тебе этот вопрос ещё раз.
-Всё, предположим его казнили, и он не встретится с тобой более, ты готова к этому? - ещё раз повторил вопрос Тототал.
Слова отца смутили Нелли,  это не то, что она ожидала услышать, молчаливо согласившись с тем, что она вела себя неправильно, и внезапная тревога за Тоноака вызванная словами отца, внесли такой хаос в её голову что, так и  не ответив на заданный вопрос,  она попыталась уйти.
-Постой, - услышала Нелли, необычно строгий голос отца, девушка обернулась, и он уже сказал несколько более мягким тоном.
-Дочка мы беседовали, я задал вопрос, а ты вдруг разворачиваешься и уходишь, не вежливо.
Пребывая всё ещё в смятении, Нелли честно призналась.
-Я не знаю, что тебе ответить сейчас, хотела уединиться и подумать.
-Не переживай за Тоноака, - решил успокоить дочь Тототл, видя её состояние. Признаюсь честно, вероятность того, что он вот так сразу проникся бы твоими взглядами, крайне мала, нельзя сказать, что  зёрна, которые возможно ты пусть и некорректно, но посеяла в его душе, не дадут своих плодов, но если и дадут то не сразу. В делах религиозных, эволюция в голове происходит крайне редко, а если и происходит то очень медленно, и у Вас ещё будет время поговорить на эти темы. Меня обеспокоило совсем другое.
Лицо Тототла при этом приобрело лукавое выражение лица, что не могла не заметить Нелли, при этом зная наблюдательность дочери, отец даже не пытался скрывать свою маску не искренности. Это её весьма удивило, Нелли привыкла видеть в отце искреннего друга, открытого и честного с ней. Сейчас девушка понимала, отец затеял с ней какую-то игру, суть которой она понять не могла.
-Ты его любишь? Услышала Нелли вопрос  отца.
Несколько версий зародились у Нелли в голове, с чем связан этот вопрос? Самая бредовая, в которую не хотелось верить, родительская ревность. Дочь боготворила отца и всегда считала, что он выше этого.  Сейчас на неискренность Нелли решила ответить тем же.
-Ну, скажем так, он мне симпатичен, более остальных,- услышал отец ответ дочери.
-Ну, тогда  это всё объясняет, тогда уже легче,- услышала Нелли ответ, и ей стало просто жутко, поскольку её подозрение казалось, оправдывается.
-И что же тебе это объясняет, - спросила Нелли, наблюдая всё ту же лукавую неискреннюю маску на лице отца, и ощущая такой же неестественный тон в его голосе.
-Дочка, я просто не хотел тебя разочаровывать, - ответил Тототл. Если бы ты сказала мне сейчас, что любишь его, я был бы вынужден тебе с прискорбием открыть горькую правду, что это никакая не любовь, а так если нравится только тогда всё нормально.
Нелли была уже порядком раздражена этой игрой и с заметным раздражением в голосе спросила.
-Может, удовлетворишь моё любопытство, и откроешь секрет, что бы я услышала от тебя, если бы сказала, что люблю его.
Казалось, Тототл только и ждал этого вопроса.
-С удовольствием, удовлетворю твоё любопытство доченька. Всё дело в том, что теперь мне не страшно тебе говорить, это. Если бы ты сказала, что его любишь, я бы был вынужден подыскивать более корректные слова, а так можно обойтись без дипломатии и всё сказать напрямую. Когда любят, принимают человека таким, какой он есть, а когда не любят, стараются подстроить его под себя. Собственно то, что ты пыталась сделать с Тоноаком. Я ещё грешным делом заподозрил у тебя гордыню.
-Гордыню,- удивилась Нелли.
-Ну да её самую, ответил Тототл. Твои братья, кстати, Тланекстик и Куохтли, такого же мнения по поводу религиозного вопроса, как и все вокруг, как и Тоноак.  А вот ты нет, и я нет.  А они тоже мои дети, и я люблю их, так же как и тебя. И знаешь, почему я с тобой беседовал на эти темы, а с ними нет?
-Почему? - спросила Нелли.
-Всё очень просто, они меня об этом в отличие от тебя не спрашивали. У них были ко мне другие вопросы. Они даже медициной не интересуются. У них другие интересы, и именно потому, что я люблю их,  поэтому не навязываю им своё виденье мира, и не приобщаю никого из них к медицине, и своим мнением насчёт религии  с ними не делюсь. Я с удовольствием это бы сделал, будь у них к этому интерес, как делюсь всем, что знаю с тобой, и делаю это только потому, что ты сама интересуешься этим. Тоноак разве спрашивал тебя насчёт твоих религиозных взглядов?
-Нет, я спросила, учувствует ли он в цветочных войнах, ну и…
 -Понятно, - сказал Тототал, не дав закончит Нелли. Ты была удивлена, как он мог тебе понравиться, будучи таким же неотёсанным невежеством, как и остальная тёмная масса, вокруг и решила немножко осветить его своим светом.
- Отец, не кажется ли тебе, что мы оба тоже несём ответственность, за каждое вырванное жрецами сердце? Что мы знали об этом всеобщем безумии и молчали? – в сердцах спросила Нелли.
-Нет, не кажется, но спасибо за хороший вопрос, более того, если Тоноаку вырвут сердце жрецы Тлашкалы, либо любого другого племени с которым они затеют эту глупую войну, мне не будет, его жаль. Потому что там хоть и всё ужасно глупо, но надо признать в то же время всё честно, или воинский почёт и награды, или смерть. Они знают, на что идут, а играя в опасные игры, каждый должен быть готов и к опасным последствиям. Это их выбор. В конце концов, много профессий есть и в мирной жизни, у них было с чего выбирать, твои братья не учувствуют в этих войнах, осваивая мирные ремёсла, и не рискуют попасть под нож жрецов.
 -И кстати, -Тототл сделал некоторую паузу, казалось обдумывая что то,- мне кажется нашим жрецам как и нашим богам уже не долго осталось.
-Что ты имеешь в виду? – с удивлением спросила Нелли
-Ты случайно не интересовалась у Тоноака куда отбыл его отец?- хитро прищурив глаза, спросил Тототл у дочери.
-Он упоминал, как то, что его отец с посольской миссией отбыл на побережье, и уже скоро вроде должен вернуться, - ответила Нелли, не понимая, куда клонит отец.
-Беспечные влюблённые, воркуют в Чапультипеке, кормят зверушек, и не знают, что происходит в собственном зверинце, а его сотрясает от слухов. Ты что-то слышала про белых людей?
- Да краем уха, но каких только сплетен и слухов не услышишь в городе, - ответила Нелли.
-В сплетнях и слухах, есть только доля и сплетен и слухов, бывает не малая доля, но всё остальное правда,- замысловато сказал Тототл. У меня источники информации надёжнее, чем базарные слухи, и поверь, сам Монтесума трясётся от страха. Эти белые идут к нам, в гости без приглашения, добром это всё не кончится.
-И что же теперь будет, как ты думаешь, отец? - спросила Нелли
-Для нас явно ничего хорошего, как и для богов и ритуалов, которые ты так ненавидишь,- ответил Тототал. Эти белые поклоняются кресту, и по пути в Теночтитлан а идут они именно сюда, к нам в гости, хотя Монтесума их не приглашал, они освобождают от дани подконтрольные Теночтитлану племена, и обращают их в свою веру. То есть у наших богов, жрецов, и ритуалов возникли большие проблемы. Ещё, насколько мне известно, у этих белых просто необъяснимая жадность к золоту. Они даже придумали смехотворное объяснение этому, что страдают от некого сердечного заболевания, исцелить которое может только золото. Наш трусливый  уэй-тлатоани Монтесума Шойкоцин уже засыпал их золотом, в надежде насытить их алчность но, судя по всему, она не имеет границ, и золотом он только раздразнил их аппетиты. Вот что значит трусливый раб у власти, был бы жив его предшественник уэй-тлатоани Ауитсотль, эта горстка белых наглецов уже была бы мертва.
- Уэй-тлатоани Монтесума Шойкоцин трус?- повторила Нелли. – Отец может, я много не понимаю, и действительно сильно увлеклась сиротами в Чапультепеке и Тоноаком, но мне кажется, твои источники информации выходят за рамки обычного лекаря.
Тототл ухмыльнулся, услышав умозаключение дочери, и спросил.
-Ну а как насчёт источников информации личного врача Уэй-тлатоани?
-Ты был личным врачом Монтесумы?-  удивилась Нелли, и Тототал увидел буквально вытаращенные от удивления глаза дочери.
-Нет, с ним не получилось, - ответил Тототал, - я был один из личных врачей его предшественника Ауитсотля. Моя служба при дворе закончилась накануне твоего рождения, восемнадцать лет назад, как только совет избрал нового великого оратора Монтесуму, сразу после смерти Ауитсотля.
-Почему я об этом впервые слышу?- удивилась Нелли.
-Потому что моё нежелание быть лекарем такого правителя как Монтесума чуть было, не закончилась моей смертью, - ответил Тототл. Новый уэй-тлатоани  воспринял как личное оскорбление то, что я не захотел служить при дворе. Но теперь Монтесуме не до меня, да и времени много прошло. Я был заинтересован, чтоб про эту историю поскорее забыли, и те страсти со временем вроде как улеглись
-Скажи отец, почему ты считаешь его трусом?- спросила Нелли
- Я это понял ещё тогда, много лет назад, когда совет только избрал его новым новым уэй-тлатоани. Как только Монтесума получил власть, каждый, кого он удостаивал аудиенции, должен был приходить к нему босым, три раза кланяться, а когда уходил, не имел права поворачиваться к нему спиной. Человек, пришедший на аудиенцию, был вынужден, пятится назад. Один раз и я был на такой аудиенции, и после неё не захотел служить такому правителю. Ты пойми, простую закономерность. Рабство в душе проявляется по-разному и имеет две стороны, обратная сторона рабства, безгранично повелевать, унижая других. Это свойственно только рабам и трусам. Раб и господин, одно и то же в разных проявлениях.
-А Ауитсотль был другим? - продолжала задавать вопросы Нелли.
-Безусловно, - ответил Тототал.  Ауитсотль был воином, жестоким самодуром, скорым на расправу, он напоминал ребёнка, любимая игра которого война. Но при всём при этом он ценил смелых и умных людей. Безграничная власть по разному развращает душу, но поверь, Ауитсотль не был трусом, и не унижал как Монтесума тех, кто нёс вместе с ним бремя управления государством. Будь он сейчас уэй-тлатоани, уже все забыли бы про горстку белых авантюристов, они были бы уничтожены ещё на побережье. А что мы имеем сейчас? Всего менее одной тысячи белых  людей, освобождают другие племена от уплаты дани Теночтитлану,  обращают покорённые нами  племена в свою веру, унижая тем самым, прежде всего Монтесуму, и при всём при этом идут к нам в гости.  А он трясётся от страха у себя во дворце, в то время как имеет все возможности уничтожить их.  Он тот, у кого в сотни раз больше войск, и одного его слова хватило бы, что бы давно забыть про эту проблему.
-Идут сюда? В Теночитлан? – переспросила Нелли.
-Да, ответил Тототл, -Ксипил отец Тоноака один из тех кто сопровождает их сюда, в Теночитлан, при этом в душе желая их уничтожить, но приказ есть приказ. Трудно смелому выполнять приказы труса, порой  очень трудно.
Нелли хотела спросить, откуда отцу известны такие подробности об отце Тоноака, но вовремя вспомнила, рассказ своего отца,  и то кем он был ранее. Их разговор, начавшийся так неприятно и неожиданно для неё, уже был забыт, новые ранее неведомые Нелли факты из жизни её отца, а также та ситуация которая надвигается и непонятно чем закончится настолько увлекли девушку, что она даже забыла на некоторое время, с чего начался их разговор.