ЭХО

1
В доме стояла жуткая гнетущая тишина. И лишь за окном надрывно стонал запутавшийся в проводах ветер, да с неистовой скоростью неслись на юг низколетящие тяжелые серые бесформенные облака.

Сегодня буквально все валилось из рук, было грустно и хотелось плакать. Мир, растеряв краски, стал серым и безликим.

За окном было мрачно и пустынно. Люди и животные попрятались по домам, не было слышно и видно даже вездесущих автомобилей. Это все напоминало город Зеро, где, куда ни пойдешь – неизменно возвращаешься на старое место. А вокруг вакуум, вакуум и черная дыра… И так страшно, жутко, одиноко... И как будто все люди ушли за горизонт и никогда больше не вернутся. И только ты одна на всей планете. И рядом никого из близких нет. И годы, ушедшие за горизонт, тоже уже никогда не вернутся. И подруг сердечных нет. В детстве и девичестве была одна, но и та стала соперницей, зато от знакомых нет отбоя. Правда, есть интернетные подруги, клянущиеся в любви, преданности и верности. Но интернетная дружба и любовь – удел бездельников, не могущих реализовать себя в большем, и от скуки пишут, шлют подарки, звонят. И одни и те же разговоры изо дня в день… Конечно, во всех них сочетается талант искателя приключений, авантюриста и обольстителя. Эти роли они исполняют великолепно! Я уже тоже зомби, и этому даже не сопротивляюсь. Порой хочется отдохнуть, почитать, посмотреть телевизор и просто расслабиться, а ты сидишь и тоже говоришь, пишешь и также шлешь подарки… И, в конце концов, привыкаешь ко всему этому. К этой трясине, в которую погружаешься все глубже и глубже. И надоело это все! Просто до тошноты. Но и без этого уже не могу.

***
Настроение соответствовало погоде. Делать ничего не хотелось. Тоска раздирала душу и поглощала сердце. Снова вспомнился он, Леша, с которым расстались три года назад. И почему? То ли расстояние стало помехой и уносило чувства все дальше и дальше, то ли еще что-то. А одна дамочка рассказала, что была с ним вместе несколько лет и, обливая его грязью, очернив его, сделала из него подлеца, мразь и подонка. В ней забурлила забытая ревность. «Мне же было стыдно и за себя, и за нее, и за Лешу тоже. Но почему-то я во все это поверила или захотела поверить… Но ведь что-то у нас с ним действительно было… И у него, и у меня».

Он сильно отличался от ее многочисленных знакомых, которых она не переставая искала. С ним было просто, легко и весело. Он многое знал, многое видел на этом свете…И, главное, умел разбираться в людях, особенно в женских душах. В нем находилось полным-полно интересного и любопытного. И вот… одна. Совсем!

«Правда, есть сын, брат, но они далеко, живут в большом мегаполисе и каждый занимается своим делом, вспоминая обо мне лишь раз в году. Уж им точно не до моего сантимента. И подруги – интернетные, только с ними можно излить душу. А так… Имеются просто знакомые. Просто «Здрасьте» и просто «До свидания»…

Карина налила себе чай, сделав бутерброд с красной икрой, села за стол и нажала кнопку приемника. Пел Валерий Леонтьев: «Ты меня не забывай, даже если будет трудно, я вернусь весенним утром, ты меня не забывай! Ты меня не забывай, облака в реке уснули, я вернусь дождем в июле, ты меня не забывай…»

Карина упала на диван и зарыдала.

Стало очень жалко себя… Красивая, статная, не дура, не лентяйка…Уважаемый на производстве человек… А жизнь, в общем ее понимании, не сложилась. Нет, оказывается, на земле сказочных принцев и королей с царями. Они живут только в сказках.

Пока была молода, этого не замечалось. Мужчины не давали скучать. Думалось, что так будет бесконечно. В поисках этого самого счастья пролетели годы. Время неумолимо, оно стремительно бежало вперед, а крепкой семьи так ни с кем почему-то и не сформировалось. Один пил, другой балластом провалялся на кровати, третий… Может, и она в чем-то была виновата, не проявила характера, не ударила ложкой по столу, не дала должной ласки… Да и чрезмерная гордость, любовь к себе и высокое самомнение отталкивали партнеров.

Как хотелось летать, и чтоб на руках носили, и кружили в ритме Венского вальса, и чтоб цветы, и звезды сыпались сверху...

А жизнь – это проза с кастрюлями, тряпками и обязательными выходами в воскресенье на рынок в самом дорогом и оригинальном одеянии. Чтоб и себя показать, и на других посмотреть. Не знаю, как на других, но себя показывать нужно обязательно, чтоб было кому завидовать. Но все равно свобода ограничена, хотя и не в ней дело.

Карина встала, умылась, тепло оделась и вышла на улицу. Ветер с остервенением закрутил ее и понес вперед, к реке. Она, не сопротивляясь, двинулась туда, куда несло. Пройдя мостик, пошла вдоль берега.
Слева лес, неистово скрипя сучьями, стойко сдерживал порывы ветра. Идти стало значительно легче.

Сунув руки глубоко в карманы, Карина безразлично глядела на грязные серые волны реки, которые со злобой обрушивались на пологий берег. Взволнованный шум реки и возбужденный скрежет деревьев создавали какофонию хаоса.

Вдруг вспомнилось далекое беспечное детство, школа, мамочка… Карина глубоко и тяжело вздохнула.

– Время… Куда ты так стремительно бежишь? Я еще не успела насладиться жизнью! Школа, институт и работа, работа, работа…

Интересно, если бы все снова начать, как бы я стала жить? Наверное, иначе. Не надо прыгать, пытаясь схватить звезду. Бессмысленно это. Она сама должна упасть тебе в руку. И не следует восхищаться собой, если ты и привлекательна. Красота вовсе не счастье, а мука. Но это в юности не понимаешь. Да, тобой восхищаются, тебя боготворят, мальчики вьются, как комары… Цветы, шампанское… А ты, как мотылек, порхаешь вокруг них, перелетая от одного к другому.

« А любила ли я кого-то, кроме себя? Даже не знаю!»

Нравились мальчики, потом мужчины…

Но нравиться – не любить!.. И мимолетного счастья не надо. Плохо это!

Она все шла и шла. От горестных дум стало даже жарко. Карина села на пенек возле осыпавшейся ивы и стала чертить на песке бесформенные линии.

«Неправда, не верю, что у меня все плохо. Есть что вспомнить и чему порадоваться. И люди благодарны, ведь столько я им сделала… Все уважают и почитают. Но… этого ой как мало… Четыре стены и кот с собакой».

У зарослей в камышах всплеснула огромная рыба.

«Как однообразно устроен мир, – подумала она, – где каждый норовит сожрать другого, где зависть, корысть, предательство и ложь превалируют над добротой и правдой. Вот и эта рыба. Не спится ей в такой шторм, надо погоняться за маленькими. Жизнь боготворит сильных, а сильные любят пожрать.

Снова вспомнился Леша. Как он все-таки часто вспоминается. Ведь нашел меня в «Одноклассниках». Он старше меня на три года. В школе ничем не выделялся – ни красотой, ни гениальностью. Был скромный, тихий, застенчивый мальчик. И даже при встрече стеснялся смотреть в глаза. Но что греха таить – стал большим Человеком. В школе мне он был абсолютно не интересен. А вот встретились через много лет – и запал в душу. С ним было интересно… Стихи красивые писал… Талантливый человек. Но расстояние сделало свое дело. Да и не только расстояние. И я виновата, но и он не ангел. Гулял налево и направо. Наверное, надо уметь прощать!!! Прощать обоим. Ради счастья, ради любви!

После моего круиза по Волге и длительного молчания взял и написал письмо, которое прогремело взрывом бомбы. Видите ли, мало времени на него трачу, мало уделяю внимания… Я помню этот пасквиль наизусть: «Привет, Кари! Понимаю, что вечное безмолвие бесконечно продолжаться не может, поэтому, не полагаясь на свои ораторские таланты, пишу это письмо. Хочу сказать, что между нами начала образовываться пропасть, по которой идет холодный ветер. Мы перестали замечать друг друга. Тебе было лень или занятость мешала с Волги пожелать мне спокойной ночи, сообщить, когда выезжаешь… А я просил написать, когда приедешь. Данное равнодушие зародилось далеко не вчера. Это тянется минимум месяцев шесть.

У нас с тобой все произошло, как в дивной, красочной сказке: детская любовь, переросшая во взрослые отношения, доброта этих отношений, привязанность, взаимопонимание, общие друзья, мысли и даже цели…

Ну а теперь мы, наверное, сильно повзрослели. Ты стала чрезмерно строга и себялюбива, это удел красивых женщин, а я… Я потихонечку перестаю, что чрезвычайно жалко, быть мужчиной. Слава Богу, уже далеко не мальчик. Говорящий овощ никому не интересен. Теперь могу предлагать себя только в качестве собеседника, к великому огорчению, конечно.

Если тебя такое устраивает, будет просто здорово. Родной голос из прекрасного далека всегда мил и приятен. Пропасть станет значительно меньше, а ветер – теплее.

Нежно целую тебя и обнимаю, Саватеев».

07.09.2016 года»

Конечно, после таких изречений я сильно обиделась, и мы перестали общаться. Хотя сейчас… многое для него сделала бы – и простила бы, и любила бы, и побила бы, разумеется. В нем есть то, что отсутствует у других. Он безошибочно разбирается в людях, тонко чувствует людскую натуру, но и эгоизма в нем с избытком. И все же повторюсь: с ним мне было легко и просто, как бывает между родными людьми.

Честно сказать, прочитав его послание, я от неожиданности просто помолодела. Буквально все горело в руках. Я судорожно ждала, что он позвонит, но он позвонил слишком поздно.

Я чувствовала, да и сейчас знаю, что он любит меня, страдает по мне. И я никак не могу его забыть. Нам «добрые» люди помогли расстаться, тихо и планомерно, очернив его, пока я и вправду не поверила во все это. И сделать уже ничего нельзя, гордыня не позволяет. Я ведь тоже не подарок и медом не намазана».

Она снова посмотрела на бушующую речку.

Из-за поворота выехала легковая машина и остановилась возле Карины Александровны. Из салона вышел Михаил Петрович, бывший директор элеватора, человек серьезный, ответственный и неглупый. Четыре года назад у него погибла жена. В гололед шла на рынок, поскользнулась и ударилась затылком о лежащий на дороге камень. Падение было таким сильным, что раскололся череп…

Теперь он жил один, а сын, военный летчик, служил где-то на юге и в родные пенаты возвращаться не собирался.

Всем хорош был мужик: рассудительный, спокойный, справедливый, не пьющий, но было у него одно «но» – от него всегда сильно пахло свиным навозом, что вызывало у Карины тошноту.

– Карина Александровна, кто это вас выгнал в такое ненастье на улицу, да еще и в лес? Подснежники собирать рано. Простуду решили найти? Садитесь в машину, я вас вмиг из сказки в реальную жизнь верну.

– Уж больно эти реалии невеселые какие-то.

– Не могу с вами не согласиться. Жизнь так и хлещет двумя руками по щекам, что и увернуться не получается.

– Откуда это вы едете, Михаил Петрович? Уж не русалку ли случаем завели? – она опустила боковое стекло.

– Скажу вам по совести. Я очень люблю рыбки поесть, а терпения сидеть с удочкой не хватает, вот и бросаю в двух местах сеточки. Признаться честно, не по душе мне это браконьерство. Я из всего улова беру себе рыбин четыре-пять, а остальных отпускаю. А сегодня, представляете, мне попался линь килограмма на три. В жизни никогда не ловил, да и не видел тоже. Даже испугался, когда он поднялся. Вы умеете его готовить?

– Один раз приходилось, но это было очень давно.
– Тогда я презентую его вам!

– Так дело не пойдет. Я буду вспоминать кулинарные рецепты, а вы езжайте домой, переодевайтесь, и через сорок пять минут жду вас у себя. Будем вместе наслаждаться дарами речных глубин.

– Согласен. Только одно условие. Я сейчас остановлюсь, почищу ее, внутренности выну и в речке от крови помою. Подождите немного, пожалуйста.
– Дельное предложение, я – за.

– А как вы смотрите на то, если я приду с шампанским?

– Михаил Петрович, вы забываете, в какой сфере я работаю. У меня этого добра… Так что не утруждайте себя.

– Хорошо, Карина Александровна, до дома я вас благополучно довез, поехал сам приводить себя в порядок. Перед красивой женщиной надо выглядеть подобающе, а не в грязных рыбацких штанах.

– Убедили, Михаил Петрович, – она слегка порозовела. – Через сорок пять минут жду вас. Мне одной с такой рыбищей не справиться.

– Буду, буду, – и машина отъехала.

2
Карина быстро приняла душ, переоделась и начала вершить кулинарное чудо.

Нарезав много лука, она вылила в него пакет майонеза, рюмку белого вина, положила внутрь рыбы две половинки кислого яблока и, обложив ее всей этой массой, посолив и поперчив, завернула в фольгу и поставила на раскаленный противень в духовку, сразу сделав в ней медленный огонь. После чего стала жарить картошку со сметаной. Помыв овощи и фрукты, поставила на стол коньяк из Израиля, разложила тарелки и вилки.

Ей почему-то очень хотелось, чтоб неожиданному гостю все это понравилось.

Наведя небольшой марафет на лице и легонечко брызнув на шею и за ушами арабский дезодорант, Карина, немного подумав, поставила по краям стола два подсвечника и зажгла свечи.

Вскоре в дверь постучали. Вошел выбритый, причесанный, улыбающийся Михаил Петрович. На нем мешковато сидел коричневый костюм, пропахший нафталином, а синюю рубашку на шее стягивал не первой свежести красный галстук. Было заметно, что мужчина принял душ. Теперь от него сильно и мерзко пахло дешевым одеколоном. Комната сразу наполнилась этим тошнотворным запахом. В руке он держал огромный букет астр.

– Это вам, – протянул его Карине.

– Спасибо, как мило. Астры – мои любимые цветы. Они олицетворяют уходящее лето и напоминают о приближение увядающей осени, – она опустила голову в букет, но тут же ее отдернула – от букета тоже исходил запах одеколона.

– Согласен с вами. Грустно постоянно ощущать себя символом осени, упавшим листком, засохшей травинкой. Это я о себе, – грустно улыбнулся он.

– Нет, нет и еще раз нет! Не вносите в мой дом грусть, ее здесь и так предостаточно. Присаживайтесь к столу, а я сейчас принесу то, над чем с такой любовью трудилась, попробуйте только сказать, что это не вкусно, – и она вышла на кухню.

Михаил Петрович внимательно осмотрел небольшую комнату с недорогой мебелью и холодильником, заглянул в спальню и зал. И там роскоши не заметил, правда, везде стояли комнатные цветы, везде было чисто и опрятно.

Вскоре вошла Карина Александровна с большим подносом, на котором в разрезанной фольге лежал золотой красавец, вокруг него в жире плавала жареная картошка, посыпанная крупной зеленью.

– Разливайте, Михаил Петрович, и выпьем за встречу.

Выпив, Михаил Петрович сразу принялся за рыбу. Она была поразительно вкусна.

– Карина Александровна, да вы кудесница! Сказать честно, ничего подобного не пробовал. Вашими кулинарными способностями можно только восхищаться! Расскажите, как у вас это получается?

– Не подлизывайтесь. Хотя… кажется, и правда получилось. А чтобы было вкусно, я всегда добавляю маленький кусочек своего сердца.

– В этот раз вы положили его сверх нормы. За ваше огромное сердце! – поднял он наполненную рюмку.

Они снова выпили и продолжили упиваться трапезой.

– Карина Александровна, включите, пожалуйста, музыку. Я человек одинокий, и чтобы не одичать, у меня в доме постоянно болтает радио, даже ночью. Я так к этому привык, что в тишине чувствую себя не комфортно.

Карина встала и нажала на кнопку приемника. Теперь звучала песня Мартынова: «Будет осень, под вечер друзья соберутся твои. Кто-то будет тебя обнимать, говорить о любви. Будешь ты равнодушна к нему, безразлична к нему, ибо я в это время незримо тебя обниму…»

Карина нервно встала, выключила приемник.

– Извините, Михаил Петрович, мне надо сейчас побыть одной.

– Что случилось, Карина Александровна? Я что-то сделал не так?

– Нет-нет, все так. Просто… Простите, что так получилось. Спасибо вам за рыбу и радушие. Но извините, я правда должна остаться одна… Извините, до свидания.

Михаил Петрович быстро оделся и, буркнув «До свидания», вышел, оставив вместо себя только запах дешевого одеколона.

Широко открыв дверь, Карина легла на диван и снова заплакала.

«Ну почему все так?.. Вот уже три года... Я каждый день смотрю на его фотографию. Смотрела и буду смотреть… Я тоже виновата в этом разрыве, хотя и он не ангел».

Карина встала, включила ноутбук. Она хранила все, что он присылал, даже последнее письмо.

Прочитав его снова, она глубоко вздохнула.

«Я знаю, что он меня тоже любит. Ну и пусть вместе со мной страдает. Пусть тоже думает, не все мне одной! Любовь если рвется, то у каждого из сердца сочится кровь и раны долго не заживают. Ой как долго! Если вообще такое случается.

Как вернуть все? А что если он приедет и скажет: «Давай начнем все сначала и забудем прошлое». И что я отвечу? Или моя гордыня опять победит разум сердца?»