Принцесса Брайтона. Глава 12. Прогулка к Си-Гейту

Михаил Салита, Глеб Петров

Глава 12. Прогулка к Си-Гейту

Галя и Костя были знакомы уже месяц. Успели привыкнуть друг к другу, и им хотелось больше времени проводить вместе. Часто после работы Галя прибегала в “Старбакс”, где ее с нетерпением поджидал Костя, завернувший туда по пути из редакции. Они выпивали кофе с булочкой или пирожным и шли на бордвок.
– Тебя тянет на Украину? – поинтересовалась как-то Галя, при этом машинально взглянула на свой изящный серебряный браслет на запястье, с синим камушком, напоминавшим ей о море, на берегах которого выросла.
– Уже нет. Даже снов о прошлой жизни не вижу.
– Ты бы не вернулся в Одессу ни при каких обстоятельствах?
– Ну почему... Обстоятельства бывают самые разные. Я, когда жил в Израиле, тоже думал, что это навсегда. А сейчас иду с тобой рядом по берегу нью-йоркской бухты… Мы никогда не можем знать, что будет с нами завтра.
– А как же пророчества, гадание, астрология?
– Ты все в кучу смешала, Галочка, – сказал Костя. – Пророчества – совсем другое дело. Это сам Бог передает свои послания людям, но не все они сбываются. А гадать нам запрещено.
– Почему? – удивилась Галя.
– Иудаизм против любого фатализма. Все можно исправить, самый суровый приговор может быть отменен.
– Мне нравится такой подход, он дает надежду.
– У меня прежде было ощущение, что приближается нечто катастрофическое. Но мне удалось избавиться от этого.
– Каким образом?
Костя ответил не сразу. Он смотрел на носившихся над песчаной океанской полосой ненасытных чаек, а затем сказал:
– Стал рано ложиться спать.
– А если серьезно? – допытывалась Галя.
– Мне просто стало все равно. Да-да, все равно.
– Ты стал равнодушным?
– Нет, не равнодушным. Я почувствовал усталость, потом вроде бы пришел в норму, но перестал “включаться”, что ли, – он не сразу смог подобрать нужные слова. – Я превратился в наблюдателя.
– А почему это с тобой случилось?
– Я расскажу тебе один случай из моего детства-отрочества. Когда мы жили в Одессе, в выходные к нам приходили родственники – мамина старшая сестра с мужем и детьми. Однажды я вымыл пол во всем нашем большом доме и только успел расстелить тряпку у входа, как они пришли на обед. Вся орава, не разуваясь, пошла по еще влажному полу. Мне стало обидно до слез, я пытался им сказать, чтобы разулись, но меня сразу же заткнули, упрекнув в невоспитанности и невежливости. И родители за меня почему-то не заступились. Не хотели, вероятно, портить отношения с родственниками. Я выскочил на улицу и пропустил не только обед, но и ужин, возвратясь домой лишь в сумерки, когда гости ушли. Вот тогда я впервые задумался о том, что, наверное, любое хорошее дело может быть втоптано в грязь, что добро наказуемо, может быть, еще о чем-то – я уже не помню всего. Конечно, это наивные детские рассуждения, но та обида сидит во мне до сих пор.
Вот другой случай. Однажды зимой мы с двоюродной сестрой Ирой играли в снежки во дворе. Ее папа, дядя Алик, в это время обедал у нас после работы (он часто не сразу шел домой со службы, а заходил к нам). Я случайно попал снежком Ирке в лицо. Она громко заплакала. Тут к нам выскочил Алик, схватил меня за воротник и начал тыкать лицом в сугроб, ругая при этом на чем свет стоит. Я плакал от боли и обиды, а он продолжал экзекуцию. Родители мои не сразу поняли, в чем дело, поэтому никто за меня не вступился. Я до сих пор, как увижу Алика, испытываю желание надавать ему по физиономии.
– А ты и надавай, – не то шутя, не то всерьез сказала Галя.
– Здесь Америка – не поймут, – задумчиво сказал ее спутник. – К тому же я не сторонник таких методов – сам на себе испытал, что значит быть избитым.
– Расскажи.
– Да ничего интересного… Это в Израиле случилось. На время каникул устроился я охранником в магазин. Разные были покупатели, приходилось быть начеку. Однажды вошел какой-то странный малый, вроде не в себе, и нагло взял с прилавка пачку сигарет. Я хотел его задержать, но он, видно, боксер был. Я даже не успел понять, что произошло. Измолотил он меня в кровь... Очнулся я уже в больнице “Вольфсон”. Тогда все обошлось, но иногда перед сменой погоды голова болит.
Некоторое время они молча шли в сторону Си-Гейта, подставив лица теплому бризу.
– Скажи, Костик, если я правильно поняла, иудаизм запрещает предсказания, разные там гадания, потому что будущее изменчиво, любой божественный приговор может быть изменен, отменен?
– Да, ты правильно все поняла.
– Тогда ответь мне: если врач спасает смертельно больного человека, значит, он вмешивается в Божий промысел, отменяет решение Всевышнего?
– Врач в данном случае посланник Всевышнего, он лишь исполняет Его волю.
– Значит, у Бога левая рука не знает, что делает правая?
– Нет-нет, подожди, Галочка…
– Ну как же, ведь если Бог записал в своей Книге в Судный день, что некий реб Хаим должен умереть, а врач его спасает, значит…
– А ты можешь заглянуть в эту Книгу и увидеть, что там в действительности написано? – перебил Костя. – Врач исполняет волю Творца: если ребу Хаиму суждено умереть, он умрет, несмотря на все старания докторов.
– Это фатализм! – Галя даже остановилась.
– Никакого фатализма. Мы знаем много случаев, когда Всевышний отменял свой приговор.
– Например?
– Например, когда Бог пощадил еврейский народ после греха золотого тельца.
– А я слышала, что Он лишь отсрочил Свой приговор.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду Холокост.
 – Никто не знает, что на самом деле за всем этим стоит. Можно только строить предположения.
За разговором они незаметно для себя дошли до конца набережной. Костя облокотился на железные перила и сказал:
– Мы с тобой отмахали до самого Си-Гейта!
– Да, пора возвращаться домой – завтра рано на работу, – добавила Галя.
– А давай съездим на экскурсию куда-нибудь не очень далеко, – вдруг предложил ей Гольдштейн.
Галина с радостью согласилась с предложением Кости. День-два она могла себе позволить отдохнуть без ущерба для работы, к тому же велико было желание увидеть Америку, впечатления от которой у нее ограничивались Бруклином и отчасти Манхэттеном.
На следующий день они просмотрели рекламу туров различных туристических агентств и остановились на трех вариантах: либо двухдневная поездка в Вашингтон, либо в Бостон, либо на Ниагарский водопад. Костя уже везде побывал, поэтому предоставил право окончательного решения своей подруге. В Гале победил художник, и она выбрала Ниагару.