Кочевья. часть 1. продолжение

     Наша Таня была очень талантливая. Она умела делать акробатический этюд. Она сочиняла стихи. она умела петь и декламировать. Если в школе ставили какую-нибудь постановку, Таня непременно в ней играла. И теперь, когда в их классе поставили пьесу про школьный бал, Тане, естественно, предложили в ней главную роль - капризной и избалованной девушки, которая к концу пьесы исправляется. И хотя я училась в третьем классе, да ещё совсем в другой школе, меня тоже позвали играть в этой пьесе роль, роль младшей сестры моей Тани. Кажется, у меня получалось, потому что после представления зрители кричали: "Маленькую артистку на сцену!" - и я "выходила на поклон". Так я попала в артистическую бригаду третьей школы, которая ездила по разным клубам и давала там концерты.
     Я очень любила эти поездки. За нами присылали автобус, и мне всегда доставалось местечко у окна. Я не была самой младшей в этой бригаде, но я была Танина сестра, и меня баловали.
     Ездили мы обычно по вечерам. Мы ведь выступали для рабочих людей, а они могли приходить на концерт только тогда, когда рабочий день уже окончился.
     Вообще-то наши выступления тоже были настоящей работой. мы ехали после учебного дня, уже порядком усталые. Но по пути старшеклассники оживали, начинали шутить, петь песни. Песни были, в основном, взрослые: "Помнишь, мама моя, как девчонку чужую...", "Сорвала я цветок полевой...", "Вечерком на реке всякое бывает...", и так далее. пели и те песни, которые я слыхала в поезде от студентов; в том числе мою любимую "Вечер, шумит у ног морской прибой..." . Пели они хорошо; но если ехать было далеко, мы, младшие, всё равно задрёмывали.
     Иногда приходилось ехать в плохую погоду. Дождь, ветер - а мы всё равно едем. Мы этим гордились.
     Зато потом, в каком-нибудь клубе, мы отогревались, и нам становилось хорошо. иногда нас и чаем поили, и конфетами угощали. Я свою порцию конфет прятала для Юрки: он ведь не ездил с нами.
     Обычно я сама, добровольно, брала на себя роль оживителя и веселителя младших артистов. Я рассказывала им сказки, читала стихи, что-нибудь сама сочиняла. Наверное, получалось неплохо, потому что когда кого-нибудь вызывали для выступления, ребята неохотно покидали наш кружок.
     Пьесу, в которой я играла, показывали обычно в самом конце, перед заключительным выступлением хора. Но мне это даже нравилось. Я думала про себя: "Вот так и закаляется человек!" - и очень себя в эти минуты уважала. Но на обратном пути я всё равно не могла не заснуть. Такой был у меня слабый характер...

     Однажды бабця сильно обидела Таню и Валю.
     Весь их седьмой класс собирался в Краснодар. Автобус уходил рано утром, а бабця взяла и не разбудила наших девочек. И так это путешествие у них сорвалось. Бабця сказала, что сама проспала; но мы догадывались, что она это сделала нарочно. ей почему-то не хотелось, чтобы Таня и Валя поехали - я уж не помню, почему...

     Но вот наступила весна, и все наши друзья и родные, как перелётные птицы, потянулись к нам на юг. Съехалась и молодёжь. Начались походы в горы. Мы с Юрой подросли, и нас тоже стали иногда брать с собой, даже с ночёвкой. Правда, не дальше Адербиевки; но уж и э.то было здорово!
     Сначала мы переваливали через гору, потом отыскивали хорошее место на речке,
и там старшие ребята строили шалаш, а мы им помогали. Старшие девочки готовили еду на костре. Им мы тоже помогали.
     В речке водилась рыбка, и Юрка удил её вместе со старшими мальчиками. А мне это занятие казалось скучным. Я больше любила бегать за бабочками и стрекозами. Стрекозы там были не такие, как в самом Геленджике. У них были широкие синие крылья...
     Но самым замечательным были ночёвки. Мы долго не забирались в шалаш, а сидели у костра и слушали, как старшие девочки и мальчики пели. Небо было чёрное, бархатное, звёзды и луна огромные. над горами небо светилось красновато-жёлтым светом; журчала речка Адерба и плакали шакалы...
     Но и это лето кончилось. Мама на этот раз уехала раньше папы, и с ней уехала Валя со своей мамой (я забыла упомянуть, что Волина мама приехала к нам где-то в июне. Потому что много ведь к нам приезжало людей). Вот так и получилось, что добираться домой, в Тикси, нам троим пришлось с папой. И вот что из этого вышло.

     Я не стану рассказывать, как мы ехали в Москву. Обыкновенно, как - на поезде. Только в этот раз папа разрешил нам с Юркой выходить на остановках, и поэтому остановки нас не раздражали. наоборот, было интересно. Хотя немножко страшно: а вдруг от поезда отстанем. И ещё папа разрешил нам стоять в тамбуре при открытой двери и радоваться ветру; а мама в прошлый раз не разрешала. Впрочем, может быть, теперь и она бы нам всё это разрешила; мы ведь сильно подросли за этот год. Возмужали. Уже даже и я была пионеркой; а Юра вообще уже кончил начальную школу.
     Москва показалась нам теперь в сто раз интересней. И во дворе было интересней, потому что старшие ребята брали нас иногда на сараи голубей гонять. У нас на Даевом были такие сараи, которые отъединяли наш двор от двора какой-то школы, а эта школа выходила уже на Садовое кольцо. (Мы ещё не могли тогда знать, что именно в этой школе нам с Юркой предстоит в следующем году сдавать экзамены).
     На эти сараи можно было залезать, там были лесенки. Старшие ребята выпускали своих голубей и махали шестами с чем-нибудь белым; а голуби взмывали в синее небо и кувыркались там от души. И мы на это смотрели с сараев, обмирая от восторга. Как будто мы сами летали вместе с голубями...
     Были, конечно, и другие игры, уже не со старшими ребятами, а с нашими ровесниками. И ещё наши приятели брали нас в свой дом кататься на лифте. Хотя взрослым из этого дома наша забава не нравилась, и они нас гоняли. "Идите, - говорили, - в свой дом, там и катайтесь, сколько влезет". Как будто не знали, что в нашем доме лифта нет, а только лестничные перила...
     А кроме двора, нас папа и тётя Броня возили по Москве - и в парк Горького, и в Кремль, и к бабушкам в гости. Наши бабушки теперь не в Пушкино жили, а в Москве, на улице Станиславского. Они переехали... Иногда папа или тётя Броня  брали с собой одну Таню, а мы с Юркой веселились во дворе.
     И вот как-то раз после такого дня, когда старшие уезжали, а мы оставались, - папа собрал нас на семейный совет.
      Надо сказать, что Таня уже несколько дней ходила с таинственно-счастливым лицом, но нам ничего не рассказывала. И вот теперь, на семейном совете, всё, наконец, выяснилось. Папа сказал, что совсем уже большой Тане (она ведь уже закончила семилетку) будет полезно пожить годик в Москве и поучиться в Московской школе. Тем более, что и наш Олег в Москве, учится в институте и живёт в студенческом общежитии. А Таня будет жить с бабушкой и тётей Балей на Станиславского. И только мы, Юрка и я, поедем в этом году с папой на Север...
     При этом известии мы испытали двойственные чувства. С одной стороны, мы соскучились по Тикси и по маме; да и в самолёте полетать опять хотелось. С другой стороны, надо было расстаться с Таней. И потом... Конечно, Таня уже совсем взрослая, в восьмой класс пойдёт. Но всё равно несправедливо: что, Москва только для взрослых, что ли?...
     Однако семейный совет только назывался "советом". На деле же всё решали, конечно, взрослые. И они уже всё решили.

                (продолжение следует)