Лучше бы он умер
Хуже всего – с ним надо было гулять. На него глазели все. Он был этаким уличным развлечением – большая диковинка на коляске. Дети его рассматривали в упор, взрослые начинали как-то странно косить глазами, замолкали, поравнявшись с коляской, потом, через расстояние заговаривали друг с другом шепотом, видимо, о нем. Она чувствовала себя голой. Потом совсем перестала гулять днем.
Врачи не помогали ничем. Только перечисляли его длинные диагнозы на непонятном языке, прописывали дорогие уколы непонятно от чего. Сначала она покупала всё, что прописывали, потом перестала, не видя никакого результата.
А он рос. Удлинялись тонкие ручки и ножки, увеличивалась в объеме и без того большая голова. Неизменной оставалась только эта дебильная улыбка во весь рот. Слюни текли постоянно. И непонятно – зачем человеку столько слюней? Не заканчивались памперсы – теперь уже для взрослых. Иногда он кричал. Наверное, от боли. Кричал так, что звенело в ушах. Кричал так, что хотелось изо всех сил треснуть его чем-то тяжелым по голове. А потом застрелиться самой. Но она только закрывалась в ванной комнате и включала воду. После приступов крика он обычно спал.
Каждый день одно и тоже. Памперсы. Кормежка. Телевизор. Кормежка. Ел он хорошо, правда, половина съеденного вываливалась у него из кривого рта.
Вечером она мыла его искореженное диагнозом туловище и тихонечко выла от усталости и отчаяния.
Лучше всего было, когда он спал. Ночь стирала следы судорог на его лице, и он становился похож просто на ребенка. На ее ребенка. Тогда в ее груди возникало что-то, похожее на любовь и нежность. Наконец наступал покой.
После него, как всегда, наглотавшись таблеток, засыпала и она.
25.07.2018
Свидетельство о публикации №218072600508