Страницы истории. Интервью на актуальную тему

   Пересматривая недавно свой личный архив, в одном из блокнотов я обнаружил интересную запись: беседу с директором Кокчетавского республиканского мемориального музея В.В. Куйбышева Еленой Владимировной Куйбышевой – сестрой известного революционера, видного партийного и государственного деятеля СССР Валериана Владимировича Куйбышева.

   Елена Владимировна была основателем и бессменным директором этого дома-музея с 1949 года до 1990 года. Высокообразованная, эрудированная женщина старого интеллигентного типа, в своё время окончила Омскую гимназию,  трудилась в системе образования. До приезда в Кокчетав для создания музея жила и работала в Москве, в редакциях центральных газет и журналов: «Комсомольская правда», «Работница», «Пионер», в союзном радиокомитете, в государственных учреждениях. Награждена орденом «Знак Почёта», ей было присвоено звание «Отличник министерства культуры СССР». Она – автор книги, статей, брошюр о детстве, юности, государственной деятельности брата. Лично занималась поиском новых документов, фотографий, оформлением и обновлением экспозиций музея. Пользовалась большим авторитетом среди жителей города и области, всех, кто работал, общался с ней. Музей, отмечающий пятидесятилетие, посетили тысячи взрослых и юных экскурсантов из Кокчетавской области, других краёв республики и страны, гостей, туристов из дальнего и ближнего зарубежья. Прожила Елена Владимировна 98 лет, умерла и похоронена в Москве.

   По журналистским делам мне часто приходилось бывать в музее, писать о его работе, встречаться и разговаривать с Еленой Владимировной, брать интервью. Само собой, и о семье Куйбышевых, в которой было восемь детей. Отец – Владимир Яковлевич – офицер Царской армии, присланный в Кокчетав из Омска на должность начальника воинской команды, мать – Юлия Николаевна – учительница. В этом небольшом, одноэтажном деревянном доме, ныне – мемориальном музее, окруженном берёзами, вётлами, палисадником с цветами прожили они с 1889 по 1905 год.

   Разговоры бывали о разном. Конечно же, не оставались в стороне и неспокойные 30-е годы. Благодаря высокому общественному и государственному положению брата, ей приходилось общаться с крупными политическими деятелями страны вне служебного времени. Поэтому её воспоминания как бы озвучивали доселе мало или вовсе неизвестные страницы тех и героических, и трагических лет, свидетелем которых она была.

   Эта беседа состоялась в 1974 году, когда ей было уже 82 года. Так получилось, что я об этой беседе нигде не писал, но тема остается актуальной и по сей день, потому и решил поведать о ней, вызванных ею размышлениях. После одной из экскурсий по музею я листал Книгу отзывов посетителей. В этот момент Елена Владимировна подошла ко мне и, зная мой интерес к музею, истории вообще, пригласила в свою квартиру (при музее), просто поговорить в непринуждённой, домашней обстановке. В подобных случаях собеседники чувствуют себя более свободными, откровенными. К этому располагал и горячий, душистый чай, поставленный на покрытый свежей скатертью стол. Мне показалось, что она сама пожелала рассказать журналисту о том, о чём никому из нашей братии не говорила ранее.
 
   Сначала речь шла о работе музея, потом постепенно подошла к историческим 30-м годам, знакомстве с вождями.

  - Это было в 1933-м, - продолжила Елена Владимировна. – Я отдыхала в одном из санаториев г. Сочи, на берегу Черного моря. Рядом находилась дача К.Е. Ворошилова, которого знала хорошо. Однажды мой знакомый (военный) говорит: «Сегодня Климент Ефремович приглашает нас к себе на дачу, на вечер. Между прочим, сказал, чтобы и вы пришли». Настроение у меня было неважное и я отказалась, не пошла. Вечером стук в дверь моей комнаты. Открываю. Стоит красноармеец с винтовкой. Вежливо представился: «От Климента Ефремовича. Без вас велено не возвращаться».

   - Выходит, под конвоем? – шутливо заметил я.

   - Думаю, что нет, - тем же тоном возразила собеседница. – Скорее всего, для охраны. Ведь я сестра Валериана Куйбышева, да и время было позднее. Одним словом, я пошла. У порога меня встретил К.Е. Ворошилов, улыбнулся: «Не думал, Елена Владимировна, что вторично придётся приглашать вас». В голосе чувствовался легкий упрек. Я ответила: «Плохо чувствовала себя, Климент Ефремович, да и люди у вас мне мало знакомые, о некоторых я совсем ничего не знаю».

   - А вот я вас и познакомлю с ними, - любезно сказал он, приглашая пройти в гостиную. Так я оказалась на том вечере. И, конечно, не жалею, потому что ещё лучше узнала Ворошилова. Он был очень вежлив, общителен со всеми гостями, вёл себя просто, непосредственно, несмотря на старшинство по званию, должности. Он тогда был Наркомом по военным и морским делам, Председателем Реввоенсовета СССР. Наравне с другими поднимал тосты, пил вино, приглашая к тому и гостей. Приходилось поднимать налитую рюмку и мне. Правда, выручала рядом стоявшая ваза, и я, пригубив вино, незаметно выливала его в вазу. Царило общее оживление, слышался веселый говор, смех, шутки. Не обошлось и без танцев, песен. К удивлению, многие в тот вечер узнали, как тонко понимал, любил музыку, песни К.Е. Ворошилов. У него самого был красивый голос – приятный баритональный тенор. Он много пел с артистами, приглашёнными на вечер, и один – под аккомпанемент на рояле. Пел он разные песни, но чем ещё более удивил – арии из опер. Одним словом, излучал само обаяние, был душой вечера.

   На этом Елена Владимировна остановилась. То, что я узнал, было для меня открытием, ничего подобного никогда не слышал. Пока приходил в себя, вспомнил строки из книги С.М. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны». Привести их здесь вполне уместно и для убедительности – в подлинном изложении:
 
   Это была командировка во время подготовки советских войск к освобождению Крыма от немецко-фашистских захватчиков. Туда, для оказания конкретной помощи командованию фронта Ставкой Верховного главнокомандования и был послан К.Е. Ворошилов. Ехали с ним в специальном вагоне, кроме оперативного работника Генштаба С.М. Штеменко, два помощника.
 
   - «Уже при первом знакомстве с Ворошиловым по пути в Крым, - вспоминает С.М. Штеменко, - я имел возможность убедиться, что это очень начитанный человек, любящий и понимающий литературу и искусство. В его вагоне оказалась довольно большая и со вкусом подобранная библиотека. Как только мы исчерпали неотложные служебные вопросы и сели за ужин, Климент Ефремович поинтересовался, какие оперы я знаю и люблю. Мною были названы «Кармен», «Борис Годунов», «Чио-Чио-сан».

   - Эх, батенька, - засмеялся Ворошилов, - этого же очень мало и начал перечислять названия оперных произведений, о которых до того я даже не слышал.

   - А кого из композиторов вы предпочитаете? – продолжал наступать Ворошилов.

   - Ответить на такой вопрос было нелегко. Я никогда не считал себя тонким знатоком музыки, хотя относился к ней далеко не безразлично, посещал и оперу и концерты. Вместе с моим другом, будучи слушателями Академии бронетанковых войск, мы подкопили денег и приобрели себе патефоны, а затем всю зиму добывали пластинки и слушали записи с голосами певцов оперетты, других популярных артистов... Рискуя оконфузиться перед К.Е. Ворошиловым, я рассказал ему все это без утайки. Мой собеседник сочувственно улыбнулся и заметил только, что музыка всегда украшает жизнь, делает человека лучше.

   - По вечерам Климент Ефремович просил обычно полковника Китаева (помощника) читать вслух что-нибудь из Чехова или Гоголя. Чтение продолжалось час-полтора. Китаев читал хорошо, и на лице Ворошилова отражалось блаженство»…

   Прошу прощения у читателя за столь пространное цитирование автора названной книги. Оправдываю это тем, что воспоминания Е.В. Куйбышевой о вечере на сочинской даче вместе с приведёнными строками С.М. Штеменко существенно дополняют образ К.Е. Ворошилова, делают его более разносторонним, глубоким. Что нам было известно о нём? Луганский слесарь, участник трёх российских революций, герой гражданской войны, один из организаторов и руководителей Красной Армии, Нарком обороны. В годы Великой Отечественной войны  - командующий одним из направлений на Советско-Германском фронте, член Государственного Комитета обороны. После Победы – заместитель Председателя Совнаркома, Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Солидно, конечно, яркая биография. Но … строго официальная. О личной жизни вождей в ее человеческих проявлениях тогда писать было не принято.

   В приведённых же выше воспоминаниях образ первого Маршала Советского Союза предстаёт перед нами как образ человека высокой культуры, эрудированного. Подчеркнуть это хочется ещё и потому, что в связи с разоблачением культа личности И.В. Сталина, когда наряду с действительно имевшими место отрицательными фактами советского периода истории, началось огульное охаивание прошлого, шельмование подряд крупных деятелей. В их ряду, к сожалению, оказались заслуженные, талантливые и вовсе не злодеи, а исполнители чужой воли. Я не могу здесь выступать в роли адвоката К.Е. Ворошилова, полностью освободить от нарушений социалистической законности, в чём его обвиняют авторы некоторых публикаций, ибо не изучал специально этот вопрос. Но, несомненно, это была незаурядная личность, преданный делу Октябрьской революции деятель, храбрый защитник её идеалов в годы Гражданской и Великой Отечественной войн. И всё время пользовался заслуженным авторитетом в народе, его любовью. Ему посвящались популярные песни, поэтические строки.

   Дело дошло до того, что некоторые из публицистов – псевдодемократов пытаются лишить его этих подлинных достоинств, отдавая должное, и то нехотя, лишь личной храбрости (спасибо и на этом). В остальном же, что касается полководческой государственной деятельности, оставляют его чуть выше уровня бывшего луганского слесаря. Ссылаясь на неудачи Красной Армии в начальный период войны, показывают как недалёкого военачальника, лишённого полководческого дара. При этом в контексте предвзятых писаний «забывают» сказать, что виновниками тех горьких поражений были другие причины и обстоятельства, творцом которых, не в последнюю, если не в первую очередь был «Великий полководец всех времен и народов». Нет надобности говорить здесь об этом.

   … Мы на минуту замолчали. Хозяйка налила еще по чашке чая. Потом тем же спокойным голосом, как и раньше, сказала: «И всё-таки я Ворошилова не любила». При этих словах я буквально поперхнулся, пригубив чашку с чаем, поставил её на стол. И, передохнув, воскликнул: "Но почему же, Елена Владимировна!? Ведь вы только что так тепло говорили о нём, вспоминая тот вечер на даче в Сочи… знали хорошо и раньше".
 
   - Да, всё было именно так, он произвёл на меня очень благоприятное впечатление… а невзлюбила после того, как он, будучи Наркомом Обороны, не заступился за своего подчинённого - моего родного брата Николая Владимировича, которого необоснованно репрессировали и в 1938 году расстреляли [1].
 
   - Невероятно! Но, может быть, Ворошилов ничего не смог сделать по защите Николая Владимировича… и сам, несмотря на близость к И.В. Сталину, возможно, опасался за свою жизнь?

   - Кто знает, - тихо проговорила Елена Владимировна. И, как бы отвечая на мой вопрос, раздумчиво поведала другую историю.

   - Об этом я узнала от жены П.П. Постышева. «Однажды, - под секретом сказала она, - когда арестовали М.Н. Тухачевского, Маршала Советского Союза, с 1936 года – он был первым заместителем Наркома Обороны СССР, - мой муж, Павел Петрович, вечером позвонил по прямому проводу И.В. Сталину. Я стояла за спиной мужа и хорошо слышала в трубке тон и каждое слово, произнесённое на том конце провода.

   - Как же так, товарищ Сталин? – не без волнения обратился к нему Павел Петрович. – Узнал, что арестовали Тухачевского и обвиняют в измене Родине. Не верю. Такого не может быть!

   - Значит, и ты заодно? - жёстко ответил Сталин».

   - Вскоре арестовали и его, Павла Петровича Постышева[2].
 
   - Вот видите, - ухватился я за спасительную нить в пользу Ворошилова, - чего стоило заступничество за «врагов народа». Ведь Верховным вождём, поднятым пропагандой до немыслимых верхов исторической мудрости, в стране была создана такая обстановка, при которой любого, кто осмеливался высказать критическое замечание в адрес правильности генерального курса иное мнение ожидала смертельная опасность. А обоснованием жесткости был известный теоретический тезис Вождя: «По мере продвижения общества к социализму, классовая борьба усиливается». На самом же деле это подавлялось политическое инакомыслие внутри партии. Так были необоснованно репрессированы сотни тысяч людей, в том числе активные участники Октябрьской революции, и … даже соратники В.И. Ленина, что вообще невероятно, герои гражданской войны, люди, сознательно отдавшие себя делу строительства социализма. В связи с этим уместно вспомнить слова дочери И.В. Сталина Светланы Аллилуевой из её воспоминаний, ей можно верить.

   - «Отец, - пишет она, - был очень подозрительным, жестоким человеком, не терпящим возражений. Если кто-нибудь любой должности, звания - даже из родственников - не соглашался с ним в чём-то, как он думал, важном, считал его не просто личным врагом, а врагом партии, государства».
   После чего, как известно, судьба этих людей заканчивалась трагически. Своё коварство при этом Сталин хитро прикрывал клятвенными заверениями верности В.И. Ленину, его заветам. И народ верил ему, рукоплескал. Конечно, зловещую роль сыграли подручные вождя, известные палачи Ягода, Ежов, Берия, непосредственно руководимая ими репрессивная машина, созданная по всей стране. Но главным дирижёром её был, несомненно, И.В. Сталин.

   - Автор этих строк не понаслышке знает, как она действовала на местах. В 1937 – 1938 годы из нашего небольшого села Зарослое (около 300 дворов), что в Северо-Казахстанской области, «чёрный ворон» увёз, как вспоминали старожилы, десять или пятнадцать мужиков – колхозников. Двух приговорили к расстрелу, остальным дали по десятке. Хотя смутно, но до сих пор помню их лица, их детей, с которыми ходил в школу. А с одним из ровесников в 1944 году был призван в ряды Красной Армии и прослужили мы вместе семь лет. Отношения между нами были хорошие, товарищеские, как и бывают у земляков. Одно время, когда служили в одной роте, я отдавал ему свою месячную пайку махорки, так как я не курил. В то же время в душе сверлило: ведь мой земляк, волей судьбы ставший моим однополчанином, боевым товарищем – сын врага народа. (В 1937 году его отца осудили по 58-ой статье и дали десять лет. В те годы, когда мы были в армии, он отбывал наказание в лагере). Ясно, что мы, тогда десятилетние мальчишки, не имели никакого представления, за что же арестовали и посадили столько здоровых, работящих мужчин. Да и взрослые не всё знали. Но клеймо «враг народа» приклеивалось крепко. Его долго помнили. На дома, где жили эти семьи, указывали пальцем: «Там живёт семья «врага народа». Каково было слышать, осознавать, переносить невинным этот позор в течение многих лет? Но злорадствовали, в основном, их недруги, среди которых так называемые доносчики, конкретные виновники арестов.

Ведь за что получали 58-ю, «вышку» арестованные в то время колхозники? Об этом я узнал позже, когда приехал в родную деревню после длительной военной службы. Односельчане, не задетые чёрным крылом репрессий, рассказывали, называя фамилии несчастных: Один, например, сказал нелестное слово в адрес вождя. Ну, это куда ни шло – антисоветчина. Услышал и прямые курьёзы. Сломался в борозде трактор и простоял несколько часов. Донос. Тракториста привлекли:
 
   - Почему сразу не устранил неисправность? – спрашивает следователь.

   - Не было нужных запчастей, - отвечает тракторист.

   - Нет, это вредительство, - настаивает следователь.

   Третий колхозник – кузнец, вслух плохо отозвался о советском железе, которое трудно поддавалось ковке на наковальне. Вот раньше, мол, железо было лучше. Кто-то услышал и донёс, куда следует. Следователь заключил: антисоветская пропаганда, дискредитация советского строя. Нередко обвиняли в сотрудничестве с иностранной разведкой. И суд – «тройка» трибунала - выносит приговор: десять лет лагерей или расстрел. Не дремала и пропаганда, собирая массы людей на митинги, собрания, чтобы заклеймить «врагов народа», наймитов иностранной разведки. И клеймили. Явная фальсификация, фабрикация фактов, таким образом, получала всенародную поддержку. Обманутые коллективы на собраниях «единодушно» скандировали: «Смерть «врагам народа»! Да здравствует наш вождь и учитель товарищ Сталин!»...
 
   - В 30-х годах, - привела еще один достоверный факт Елена Владимировна, - арестовали нашего дядю, бывшего меньшевика, образованного экономиста, порядочнейшего человека, который никакой политикой не занимался, преступных деяний не совершал. Иду к брату Валериану Владимировичу, занимавшему тогда высокий государственный пост, он входил в состав политического руководства страны, прошу: «Помоги, Валериан, освободить дядю. Он ни в чём не виноват». Брат задумался, лицо его стало более чем серьёзным. Потом с видным сочувствием, огорчением сказал: «Не могу, ведь он наш родственник». Кстати, в ту пору заметно прослеживалось странное понятие, с точки зрения чести и здравого смысла: если дело рассматривалось по пресловутой Статье 58, то многие, даже родственники, не защищали обвиняемых, хотя знали, что они невиновны. Одни считали, что проявляют при этом патриотизм, другие под страхом за свою судьбу. Попробуй скажи слово правды – приклеят ярлык «враг народа» и тогда не миновать расправы…
 
   О многом, очень многом свидетельствуют факты, приведённые очевидцем тех далеких событий, вместе с тем – сестрой такого выдающегося деятеля партии и государства, каким был В.В. Куйбышев. Совершенно парадоксально: с одной стороны – восхищение одним из вождей К.Е. Ворошиловым как человеком, незаурядной личностью, с другой – осуждение его за то, что не заступился за родного брата Н.В. Куйбышева. Выходит, две правды? Какую принять? Не поняла она и нежелание старшего брата Валериана заступиться за дядю в начале 30-х годов. Но, надо полагать, в том случае лучше понимал политическую атмосферу сам Валериан. Как обмолвилась Елена Владимировна, над ним также сгущались тучи подозрений и недоверия, и он мог попасть под жернова репрессий, доживи до 1937 – 38 годов. Думать так заставляет его загадочная смерть в 1935 году. Уму непостижимо. Было видно, как тема нашего разговора за чашкой чая в тот памятный для меня день ещё и ещё раз отозвалась в её душе незаживающей душевной раной, личной семейной болью. И всю жизнь не покидала память об этом.

   Немало сказано, написано о культе личности И.В. Сталина, о массовых репрессиях. Восстановлено, реабилитировано доброе имя сотен тысяч людей разных национальностей и профессий – от рядовых рабочих, крестьян, представителей интеллигенции до бывших руководителей страны. И что примечательно – начата эта непопулярная работа по инициативе самой КПСС, решением её  ХХ съезда. Следовало бы, конечно, сделать это раньше. Но, как говорят, лучше поздно, чем никогда. А ещё лучше – не допустить репрессий.
 
   Процесс реабилитации продолжается. Вместе с тем, восстанавливая историческую правду, нельзя огульно чернить прошлое, в котором было много светлых, героических страниц, славных достижений в различных сферах: в экономике, культуре, духовной жизни. Советское государство было одним из самых могущественных в мире. Надо лишь сделать правильные исторические выводы, используя при этом положительный опыт, и не повторять прошлых ошибок. И, что особенно важно, нельзя допустить в государстве нового культа личности, какими бы красивыми лозунгами он не прикрывался. Необходимы такие политические, экономические реформы, которые развивали бы, укрепляли демократическое государство, помогали бы построению общества социальной справедливости.
   Уроки истории не должны проходить даром, они должны учить.



1. Н.В. Куйбышев – советский военный деятель, участник Первой мировой войны, во время которой был командиром роты и батальона. Под влиянием старшего брата Валериана Владимировича принял Великую Октябрьскую Социалистическую революцию, вступил в партию большевиков. Был выборным командиром полка, затем командиром бригады, дивизии на Южном фронте, герой Гражданской войны. В 1922 году – комендант и комиссар Кронштадта. В 1928 – 1936 годах – командующий войсками сибирского военного округа, с 1937 года – войсками Закавказского военного округа, депутат Верховного Совета СССР первого созыва

2. П.П. Постышев – кандидат в члены Политбюро ВКП (б)  в 1934 –38 гг.; член Оргбюро ЦК ВКП (б) в 1930 – 34 гг.; секретарь ЦК ВКП (б) в 1930 – 34 гг.;  член ЦК ВКП (б) в 1927 – 38 гг.. В годы гражданской войны работал в подполье на Дальнем Востоке, министр юстиции правительства Дальневосточной республики; секретарь ЦК КП Украины, первый секретарь Куйбышевского обкома ВКП (б) – в 1937 – 38 гг., депутат Верховного Совета СССР первого созыва. В 1938 году необоснованно репрессирован, в 1939 г. – расстрелян.


К публикации подготовила материал вдова П.П. Капитонова – Лариса Капитонова.

Это последний материал корифея казахстанской журналистики. Рукопись он отправил уже из Омска, перед роковой операцией, за месяц до смерти в мае 1998 года в казахстанский республиканский литературно-художественный журнал «Нива». Но при встрече с редактором этого журнала В.Р. Гундаревым в марте 2001 года я выяснила, что рукопись утеряна. Разбирая архив мужа, я обнаружила черновики, по которым и восстановила текст. Дома мы старались тему репрессий, очень больную для меня, не обсуждать. Ещё и потому, что я почти не знала своей истории… только легенды… И потому мне дорого, что и он, убеждённый коммунист, честный, порядочный человек, не прошёл мимо этой злободневной темы, вернее, - подошёл к ней… Так распорядилось Время.