Глава 8. Новые знакомства

       
    Самолёт приземлился на взлётно-посадочной полосе. Двигатели постепенно заглохли, винты турбин остановились. Владимир неловко чувствовал себя внутри металлической машины, он смотрел с опаской на пустые места, обитые сероватой тканью, словно видел призраков, сидящих на них. Момент турбулентности парень пережил с трудом. Когда воздушное судно затрясло, он вцепился в подлокотники с такой силой, что на пальцах остались синяки от металлических планок. И теперь всё кончилось, однако сердце продолжало колотиться с бешеной скоростью, разгоняя кровь по венам.
   
    - Выходим, задохлики! – в салон самолёта вошёл мужчина в серой военной форме. Как всегда, кобура на бедре. Ещё одна под мышкой. Гладко выбритое лицо было изуродовано диагональными шрамами. – Что вжались, как мыши? Встали, пошли, я ждать не намерен.
   
    Вова выдохнул и встал. Он невольно повернул голову и увидел, как несмело поднимаются два щуплых паренька. Он словно чувствовал их страх. Они дрожали, не решаясь и шага ступить, пока их не толкнут и насильно не спустят по трапу. Торжков решил не задерживаться в проходе и быстро проследовал мимо солдата. Тот на юнца не обратил никакого внимания, а вот на трусов снова накричал.
   
    Пейзаж не слишком приятный. Картина, представшая глазам, разочаровала Владимира. Он ожидал увидеть кипящий жизнью город, с асфальтированными дорогами, автомобилями и высокими постройками. Таким он представлял себе его, словно на картинке из далёкого прошлого, которое напоминало о себе обрывками воспоминаний. Но впереди лишь руины, оставшиеся от аэропорта, а дальше развалины города, окружённые лишь безжизненным песком и жёлто-зелёной травой. Повернувшись, паренёк увидел обрушившуюся в огромную воронку часть взлётной полосы.
   
    - Садитесь в фургон, живее! - продолжал поторапливать солдат.
   
    Владимир не стал медлить, он прошёл к чёрному бронированному автомобилю и сел в салон. Тут же его окутала духота. Дышать стало тяжело. Тонированные стёкла пропускали мало солнечного света, однако все окна закрыты, и, несмотря на распахнутые двери, внутри было достаточно жарко. Вглядевшись в прозрачную преграду, отделяющую водительское место от остальной части автомобиля, юноша заметил движение. Мужская рука легла на рулевое колесо, а после опустилась ниже, повернув ключ зажигания. Авто задрожало, а после послышался звук ревущего мотора, ненадолго утихший.
   
    Внутрь впорхнули испуганные пацаны и расселись по выбранным местам. Последним, закрыв двери, был солдат.
   
    - Слушайте внимательно, задохлики, - мужчина произносил заученную речь с ярко-выраженной неприязнью. Ему не доставляло удовольствия в который раз объяснять новоприбывшим, куда они едут и что нужно делать.  – Сейчас вы прибудете в кадетский корпус «Стрела». Корпус боевой подготовки рассчитан как на повышение умственных способностей, так и на повышение скорости реакции и обучение военному делу. Лишних вопросов не задавать, не тормозить, не зевать. Как только выйдете из машины, тут же направляйтесь в здание, сопровождающие отведут вас сначала к медику, где вы сдадите все анализы, а после в одиночные камеры карантина. Там пробудете сутки или больше, после чего по медицинским результатам станет ясно, годны вы к военной службе или же нет.
   
    Несмотря на отсутствие доброжелательных ноток в голосе военного, Владимира это всё же немного успокоило. Он словно был рад в глубине души, что попадёт в ряды солдат, которые всё могут, всё умеют и всё знают. Мысли тут же роем заполнили голову. Хотелось задать сотни вопросов, но в отличие от оторопевших мальцов, Вова молчал. Он понимал, что молчание, как и прежде, золото, чем меньше вопросов ты задаёшь, тем больше начинаешь слушать и больше учиться.
   
    - Как вас зовут и какое у вас звание? – поинтересовался Торжков, одарив солдата прямым взглядом.
   
    Мужчина едва уловимо улыбнулся уголком губ и немного выпрямился, вернув решительность во взгляде собеседнику.
   
    - Сержант Данил Решник. С чего вдруг такой интерес, мелкий? – спросил он с гордостью. Это первый паренёк, которому стало не безразлично имя и звание прежде безликого сопровождающего.
   
    - Мы же наверняка ещё встретимся, - ответил сухо Вова и повернул голову, дав понять, что короткая беседа закончена. 
   
    Сержант едва сдержал улыбку. Короткий вопрос, на который последовал короткий ответ. «Самый умный пацан, которого я видел», - подумал мужчина, продолжая смотреть на будущего кадета. А видел он немало, за шесть лет проинструктировал стольких детей, а вопрос про звание и тем более имя ему задал только один. Все, включая этих двух желторотых птенцов, расспрашивали обо всём с невероятной детскостью, а на лице тринадцатилетнего парня не дрогнул ни один мускул, словно он родился в семье военных и воспитывался там с пелёнок.
   
    Автомобиль остановился у железных ворот, которые контрастировали ржавыми пятнами с серостью каменных стен, поверху обтянутых колючей проволокой. Как только открылась дверь фургона, мужчина выпроводил юнцов на улицу.
   
    - Оуэн, принимай сироток! – гаркнул он, подтолкнув одного из зевак вперёд.
   
    Он задержал взгляд на Владимире, который опустил голову и шёл так, словно ему было всё абсолютно знакомо. Не привлекали ни руины, в которых носились с учебным оружием взрослые курсанты, ни шагающие справа по плацу люди в военной форме, даже здание, обитое листовым металлом, не вызвало никакого интереса у юноши. Он просто следовал вперёд, глядя себе под ноги, каждый шаг был уверенным и ровным. Владимир считал их. Он не понимал, откуда у него такая привычка, но мозг принимал информацию. От ворот до входной двери было одиннадцать метров с небольшим.
   
    Неровным строем, постоянно оглядываясь по сторонам и раскрывая рты от удивления, юнцы подошли к главному зданию. «Медсанчасть» - было написано на нескольких языках. Владимир поднял голову и прочитал каждую надпись, а после продолжил изучать взглядом ступени и пол. Ему словно было неинтересно, куда его ведут, что будут делать – всё казалось таким ненужным и неправильным. Трудно привыкнуть к новой жизни. Разум словно противился её принимать, душа тянулась к прошлому, которое мальчик отсёк от себя слишком резко.
   
    Он ловко вскочил по ступеням и прошёл через открытую дверь в просторное помещение, которое своей пустотой и минимумом мебели привлекало внимание только желторотых пацанов. Но не Вову. Паренёк всё так же быстро огляделся и снова опустил взгляд. Он чётко следовал за высоким худощавым солдатом, которого звали Оуэн. Коридор казался слишком длинным, даже бесконечным. Десятки дверей, за которыми прячется терапевт, хирург, есть даже гинеколог. Отовсюду были слышны голоса, разговоры, споры, всё это смешивалось со звуком шагов военного, который, как заметил Вова спустя пару мгновений, не наступает полностью на правую стопу, только на носок. Оттого шаги чередовались между собой по звуку: чёткий удар и легкое касание с шарканьем.
    
    Голые облупившиеся стены с частично обновившейся штукатуркой: затяжной ремонт. Кое-где уже заменены двери, висят новые стенды с различной медицинской информацией и указателями, планами эвакуации. Покрывшийся трещинами потолок с лампами, которые чередовались между собой по новизне. Не полностью оттёртые граффити и надписи краской – здание долгое время было заброшено. Всё это юноша увидел и понял, мельком оглядевшись.
   
    На ломаном английском испуганно переговаривались ребята. Владимир шёл впереди, слушая надоевшие разговоры будущих сослуживцев. Он не прекращал наблюдать за рослым солдатом. Мужчина не только прихрамывал, он слабо выворачивал ногу при ходьбе – травма. Взгляд чуть выше – немного сгорбленная спина, покатые плечи, одно ниже другого. На затылке несколько оголённых выпуклых шрамов, край правого уха порван и зажил неровно. Этому человеку сильно досталось на службе.
   
    Оуэн не обращал никакого внимания на перешёптывания, однако он повернулся несколько раз, когда почувствовал на себе пристальный взгляд. Его насторожило то, что на его спину кто-то внимательно смотрит, от чего по телу словно пробегал лёгкий озноб. Ощущение с каждым разом становилось всё сильнее, но, когда бы солдат не повернулся, ни одного взгляда, тем более пристального, он не заметил. Обернувшись в очередной раз под предлогом проверки присутствия всех новичков, он взглянул на Владимира. Тот шёл, опустив голову и что-то нашёптывая, будто бы считая. Мальчик поднял лицо, и Оуэна прошибло болезненное покалывание во всём теле, точно от удара молнией. Он даже споткнулся о собственную больную ногу. Сжав зубы от возникшей слабой боли в голени и ступне, он постепенно выровнял дыхание и больше не поворачивался, как бы сильно не хотелось это сделать. Но это желание словно по чьему-то приказу нарастало, мышцы шеи начало сводить, как будто кто-то намеренно схватил мужчину за голову и попытался развернуть его лицом к себе.
   
    Вскоре группа попала в просторный кабинет. Белые стены отражали солнечный свет, который болезненно резал глаза. Хотелось отвернуться или закрыться рукой от ранящих отблесков, заполняющих помещение. Владимир бегло осмотрелся. Он безо всякого интереса окинул взглядом затёртую мебель, узенький письменный стол со стопками бумаг по периметру столешницы. Парень подошёл и увидел планшет на небольшой подставке с открытой таблицей, заполненной наполовину. Непонятные сокращения, аббревиатуры, имена и фамилии, рост, вес и прочие параметры.
   
    Юноша отступил на пару шагов, удовлетворив своё любопытство. В то же время из-за белой ширмы на колёсиках вышла полная женщина в медицинском комбинезоне. Он сидел на ней так, что напоминал мешок для вещей на молнии, только с высовывающимися ногами, руками и головой, которую покрывали взъерошенные засаленные тёмные волосы. Неуклюже шаркая по истёртому полу, врач дошла до стола и грузно приземлилась на стул, отчего он противно скрипнул.
   
    - Имя? – бросила грубым голосом она, не обращая никакого внимания на юношу, стоящего рядом со столом. Узловатые толстые пальцы с короткими серыми ногтями замерли в сантиметре от экрана, на котором появилась светлая сенсорная клавиатура. – Ты немой? – она зло посмотрела на юношу, недовольно сжав губы в полоску.
   
    Паренёк выпрямился, прямо посмотрел на нелицеприятную женщину с неброским макияжем, который только подчёркивал и без того глубокие морщины, и сделал шаг вперёд.
   
    - Владимир Торжков, - произнес он громко без намёка на испуг.
   
    За спиной послышались короткие смешки и язвительные детские перешёптывания. Вова повернул голову и с плеча бросил взгляд на издевающихся детишек. Они тут же перестали улыбаться и затихли, вжавшись в стену точно напуганные зверьки при виде хищника.
   
    Поведение новенького курсанта не укрылось от зорких глаз солдата. Он лениво подпирал собой стену медицинского кабинета, стоя возле распахнутого окна, в которое влетали голоса людей. Настороженно прищурившись, Оуэн как следует оглядел мальца. Ему показалось, что парень заметно отличается от других детей. Владимир ровно держит осанку, а руки по-солдатски находятся за спиной. Взгляд прямой, без тени страха, голос громкий и в таком возрасте уже поставленный. Выдавала в нём мальца только юношеская хрипотца. Но всё остальное… Военный напрягся, с неподдельным любопытством посмотрев на Торжкова. Тот заметил излишнее внимание к своей персоне и повернул голову, припечатав взглядом Оуэна. Во всяком случае он чувствовал себя именно так. Такая решительность и грозность исходила разве что от полковника. Так смотрят умудрённые годами солдаты, суровые лидеры, которые прошли за все годы службы огонь, воду и подвалы преисподней, но никак не простой юнец, который ещё не знает жизни и не вдыхал землистый горячий воздух войны.
   
    - Возраст? – снова спросила женщина и её пальцы снова зависли над клавиатурой.
   
    - Тринадцать лет, - коротко и всё так же смело отозвался Вова.
   
    Она спрашивала его о детских болезнях, травмах, месте, где его нашли, быстро заполняя таблицу, используя сокращения при вводе в систему.
   
    - За шторку, - скомандовала мерзкая толстушка и тут же рявкнула на затихших у стены ребят: - Следующий!
   
    Владимир послушно прошёл за невысокую ширму, держа голову прямо, а руки за спиной. Он быстро свыкся с явным безразличием местных обитателей. Им было всё равно, что чувствует ребёнок, когда видит незнакомых людей или говорит с ними. Безразлично глядя перед собой, ожидая, что ничего из ряда вон выходящего не случится - уж тем более не стоило ждать чего-то особого и приятного - он повернулся. Перед ним стояла девушка невысокого роста, в белом комбинезоне, который выгодно подчёркивал фигуру. Медицинская маска закрывала половину лица, а полупрозрачные перчатки скрывали нежную кожу рук. Светлые кудри выпадали из причёски, голубые глаза затягивали в себя словно бездонный омут, глубокий бирюзовый цвет радужки гипнотизировал с первого взгляда.
   
    Сердце бешено забилось, когда приятная девушка спустила ткань с выразительного невероятно красивого лица. В груди что-то болезненно сместилось в сторону и ёкнуло.
   
    - Садись, - медсестра вежливо улыбнулась и указала не невысокий стул изящной женской рукой. Она тут же отвернулась, начав перебирать и подготавливать необходимые инструменты. – Засучи рукав и положи руку на стол, - девушка взяла небольшой пистолет для забора крови и пробирку с красной наклейкой. – Это не больно, просто неприятно.
   
    - Я привык к боли, - почти прошептал юноша, выполнив быстро все указания молодой медсестры. – Как тебя зовут? – поинтересовался он несмело, будто бы растерял всю храбрость за пару секунд. Чувствовал себя как нерасторопная рыбёшка, которая попала в пасть к огромному донному хищнику. Щёки стыдливо покраснели, словно у робкого прыщавого мальчонки.
   
    - Светлана. Но ты можешь меня звать просто Света, - доброжелательно представилась блондинка. – Сиди смирно, постарайся не дёргаться, это недолго.
   
    Светлана поправила рукав, сдвинув его повыше, и замерла, рассматривая глубокие неровные шрамы, которые покрывали всё детское предплечье и шли дальше, скрываясь под рукавом. На шее паренька она тоже заметила пару заживших следов от зубов животного. Изувеченная рука вызвала у Светы смешанные чувства. Посмотрев в глаза Вове, она увидела там боль, страдание и железное терпение, которое несвойственно детям такого возраста. Медсестра вновь натянула маску на лицо, кинув обеспокоенный взгляд на юношу, а потом одним быстрым движением вставила ампулу в пистолет, закрепив фиксаторами. Блондинка протёрла локтевой сгиб противно пахнущей жидкостью и повернула головку пистолета, высвободив из прорезиненного укрытия тонкую недлинную иглу.
   
    Плотно прижав медицинский пистолет к детской коже, она быстро наполнила ампулу тёмной кровью и аккуратно вытащила иглу, отложив прибор на край стола. Девушка взяла прозрачную баночку с розоватым составом, отвернула крышку и обмакнула ватку, перевернув ёмкость и подержав пару секунд.
   
    - Держи так несколько минут, - положив пропитанный кусочек на кожу, Светлана заставила Торжкова крепче сжать руку в локте. – Это регенерирующий состав, он поможет месту укола быстрее зажить. Мы же не хотим, чтобы у тебя остался внушительный синяк? – она сдёрнула маску, улыбнувшись самой милой улыбкой, которую Вова когда-либо видел в своей жизни. Уголки губ юноши самопроизвольно поползли вверх. Светлана потрепала парня по взъерошенным волосам, сняв одноразовые перчатки. Касание женской тёплой руки помогло пареньку искренне улыбнуться. Первый раз за всё время.
   
    Процедуры на этом не закончились. Медсестра попросила юношу раздеться догола. Она придирчиво осмотрела его с ног до головы, а потом отправила в маленькую комнатку всучив пластиковую баночку. Владимир не мог скрыть своего наивного смущения, когда смотрел на девушку. Она оказала на него сильное влияние. Находясь под впечатлением, он с радостью выполнял все её указания. Понял, что нашёл родственную душу.
   
    Медицинский кабинет сменился одиночной камерой карантина. Мягкие толстые стены грязно-серого цвета, койка, умывальник, унитаз. Ограниченное пространство, которое вдоль и поперёк можно было измерить тремя средними шагами взрослого, давило на разум. Не было ничего, что бы отвлекло от противной обстановки. Время казалось вечностью. Минуты тянулись подобно дням, а часы, казалось, становились целыми годами. Одна маленькая лампочка под потолком, находящаяся под защитным стеклом, распространяла слабый свет по маленькой комнатке.
   
    Владимир лежал на твёрдой кровати, повернувшись на бок и подложив руки под голову. Подушки и одеяла не было. Просто голая жёсткая койка, устеленная маленькой простынёй. Юноша вперил немигающий взгляд в противоположную стену, обитую мягким материалом.   
   
    Вова видел через прозрачное окошко в двери, как одного за другим по коридору ведут мальцов, которые прибыли в корпус с ним. Вскоре он понял, что остался совершенно один в изоляторе, в котором нет даже цветной картинки, чтобы разбавить опостылевший монотонный серый цвет. Он стал таким благодаря тому, что все тона слились в один за время долгого пребывания в клетке, где отсутствует хотя бы какое-то развлечение.
   
    И парень начал считать формулы в уме. Он вспоминал то, что казалось ему невозможным. Знания, которые он получил неизвестно где, повиновались ему, юноша быстро решал формулы и уравнения сначала мысленно, а потом шёпотом проговаривал способ решения.
   
    Еду приносили регулярно. Её доставляли в камеру посредством открывающегося окошка в нижней части толстой двери, ставили поднос со скудной пищей, а порой и вовсе со стаканом воды и засохшим куском хлеба. Иногда попадались разговорчивые разносчики, которые говорили который час. Так, Владимир сумел рассчитать, сколько времени он провёл в одиночной камере. Более ста восьми часов он сидит здесь, развлекая себя исключительно математикой и сложными тригонометрическими формулами.

               

                ****
   
    - Вы уверены, что всё правильно сделали? – мужчина положил руки на стол и, сцепив пальцы в замок, наклонился вперёд. Суровый взгляд карих глаз едва не проделал дыру в собеседнике.
   
    Женщине, сидящей на другой стороне широкого стола, стало неуютно от пронзительного взгляда полковника. Она ещё раз посмотрела на погоны на его широком кителе с раскинутыми в стороны полами и шумно сглотнула. Поёрзала на стуле и раскрыла красную папку, лежащую перед ней. Дрожащими пальцами она стала перебирать результаты анализов, нервно перелистывая исписанные страницы и заполненные бланки.
   
    - Да, мы трижды проверили все результаты, полковник Айронс, - проговорила она нажимно. – У мальчика невероятно сильные гены. Иммунитет работает на сто процентов, что практически невозможно в наше время. П-пробы тканей, взятые у него, говорят о том, что его клетки делятся в три раза быстрее, а знач-чит срок заживления ран и переломов сокращается в двое.
   
    - Интересный пацан, - хрипло прокомментировал полковник. Он судорожно вобрал полную грудь воздуха и принялся кашлять в кулак, задыхаясь от боли. Не выдержав возникшего спазма, он выдвинул ящик стола, быстро нащупал ингалятор и тут же приложил его ко рту, несколько раз нажав на кнопку подачи лекарства. – Иммунитет стопроцентный, говорите? – военный сделал свободный вдох и положил респиратор обратно в ящик.
   
    - Вот все данные на него, - полная тётка подвинула раскрытую папку к суровому начальнику и вжалась в стул, который постоянно скрипел.
   
    - Оставьте отчёты моему заместителю. Меня интересуют настоящие цифры, а не безликие страницы, исписанные каракулями, - Харви Айронс закрыл красную пластиковую папку и быстро убрал в стол, с силой захлопнул нижний ящик, пнув его со всей силы ногой. – Как он, кстати? Держится?
   
    - Д-да, - нервно ответила врач. – Он провёл там уже пять дней с небольшим. Это рекорд за всю послевоенную историю.
   
    - Крепкий, значит, - Айронс откинулся на спинку кресла и почесал ногтем начавший дергаться уголок глаза. Губы мужчины сжались в полоску, а взгляд из сурового превратился в ненавидящий. Ноздри раздулись от злости, а глаза сощурились, словно у хищника перед нападением. – Если за двенадцать часов его состояние не изменится, отправляйте его в казарму, на попечение командира.
   
    - Х-хорошо, - процедила полноватая брюнетка, опустив лицо. – Я могу идти? – спросила она несмело, зная, как изменчиво настроение полковника.
   
    - Пошла вон, - скомандовал военный.

    Он с гордостью наблюдал, как спешно покидает кабинет начальника толстушка. Ему нравилось, когда его боялись. Уголок губ дёрнулся в насмешливой улыбке. А после опустился вниз. Мужчина яростно гонял мысли по своему разуму, обдумывая план действий. Он снова почесал дёргающееся веко. «Ну что, Торжков, - на лице Айронса появилась ядовитая ухмылка. – Посмотрим, на что ты способен». Мужчина сжал пальцами другой руки свой кулак так сильно, что костяшки захрустели.

продолжение тут: http://www.proza.ru/2018/07/28/1622